"Приди ко мне, любовь" - читать интересную книгу автора (Клейпас Лиза)

Глава 9

Напевая рождественский гимн, Люси с трудом удерживала целую охапку остролиста, тщетно пытаясь прикрепить ее на верхней перекладине перил.

– Бесс, – обратилась она к горничной, суетившейся рядом на лестнице, – если бы ты могла привязать сюда одну из тех красных лент, да, вот эту самую. Мне кажется, получится весьма недурно.

– Не оступитесь, миссис Рэйн, – предупредила ее горничная, напуганная тем, как рискованно балансировала хозяйка на самом краю верхних ступенек, украшая парадную лестницу.

– Не волнуйся, Бесс, я не упаду, – подбодрила ее Люси. – Эта лента с бантом будет здесь к месту.

– Вы сейчас упадете!

– Да нет же, Бесс, не кричи. Я держусь за перила.

– Миссис Рэйн, а почему мне не заняться остролистом, а вы бы украсили его бантами.

– Бесс, тебе не стоит так волноваться.

Громкий стук входной двери прервал их разговор, и обе женщины почти одновременно посмотрели вниз. На пороге стоял Хит. Он отряхивал снег с длинного пальто, потом снял коричневую шерстяную шляпу и запустил ее в угол прихожей. Подняв голову вверх, он заметил балансировавших на ступеньках жену и горничную, коротко кивнул им головой.

– Да, – заметила Люси, – такое впечатление, что тебе здорово испортили предпраздничное настроение.

Хит пробурчал что-то нечленораздельное и стал медленно подниматься по лестнице. Проходя мимо Люси, он не произнес ни единого слова. Рэйн на мгновение задержался около Бесс, которая туг же отпрянула от него и напряженно следила за каждым его движением черными, круглыми от испуга глазами.

– Бутылочку «Старого Форестера» и бокал, – раздраженно выпалил Хит. – Быстро, черт тебя побери.

Губы горничной мелко задрожали, и она сломя голову бросилась вниз по лестнице.

– Дорогой, в чем дело? – стараясь говорить мягко, спросила Люси, одновременно расстроенная и рассерженная грубой выходкой мужа и демонстрацией плохих манер. – Что бы ни случилось, вовсе не обязательно игнорировать меня и уж тем более пугать несчастную… Хит, куда ты?

Люси поспешила за супругом в спальню, на бегу пытаясь представить, что же должно было случиться, чтобы он вышел из себя до такой степени.

– У тебя неприятности, связанные с газетой? В ответ раздался сухой, более напоминавший фырканье смешок:

– Можно сказать и так.

– Ты вернулся домой раньше обычного…

– Я не желаю разговаривать и отвечать на вопросы. Где эта сукина дочь с бутылкой? Черт подери, когда ты наконец сможешь найти горничную, которая будет шевелиться, а не плестись как старая кляча?!

– Ты что, поссорился с Дэймоном? – терпеливо продолжала расспрашивать Люси, уверенная в том, что разговор все-таки необходим именно сейчас, в противном случае он бы не устраивал спектакль в прихожей. Всякий раз хлопанье входной дверью возвещало о том, что Хит не в духе и ему нужно поговорить с Люси на серьезные темы.

– Дэймон? – повторил он тоном, полным отвращения. – Да, черт возьми, я действительно поругался с этим ублюдком.

– Подобный тон не вполне уместен, – поправила его Люси.

– Я-то думал, что он проникся моей идеей и осознал задачи, стоящие перед ним. Но сегодня я наконец понял, что этот… аристократ вовсе не такой, каким я его представлял себе раньше. Затрачены месяцы совместной работы, мы стояли на одних позициях, шли к одной цели, и каков результат? В итоге он стоит в моем кабинете и несет такое… Открой дверь, она принесла виски.

– Может, ты все же расскажешь мне по порядку, что произошло.

Вместо ответа Люси удостоилась угрюмого взгляда. Вздохнув, она направилась к двери: «Спасибо, Бесс».

– Миссис Рэйнquot; – чуть слышно прошептала горничная, с ужасом наблюдая, как хозяин быстро ходит взад и вперед словно разъяренная пантера в зверинце. – С вами все в порядке? Может быть, мне…

– Все прекрасно, Бесс, – сказала Люси твердым голосом, подтверждая слова уверенной широкой улыбкой. – Кстати, почему бы тебе не продолжить украшать лестницу, пока мы с мистером Рэйном обсудим наши дела? – Она взяла из рук горничной небольшой серебряный поднос. Бесс лишь озабоченно кивнула и удалилась.

Закрыв ногой дверь, Люси подошла к туалетному столику и поставила на него поднос.

– Бесс работает у нас всего вторую неделю и еще не привыкла к твоему характеру. Конечно, она испугалась. Поэтому тебе следует постараться держать себя…

– Поэтому ей следует постараться как можно скорее привыкнуть к моему характеру, иначе пусть ищет другое место работы. – Хит наполнил бокал почти до краев, и пока он большими глотками пил виски, враждебная усмешка исчезла с его лица.

– Что же такого сделал Дэймон, если ты так рассержен на него?

– В том-то и суть, что он вообще ни черта не делает, чтобы «Экзэминер» стала приличной газетой. Работа для него лишь умственные упражнения. Он выбирает тему, просчитывает скрупулезно как бухгалтер все «за» и «против» и придерживается в итоге мнения большинства. Верно-неверно – элементарная арифметика. Будь я проклят, если смирюсь с этим!

– Я уверена, что здесь что-то не так. Дэймон – человек чести…

– Да, он человек чести! – Хит осушил до конца свой бокал и снова наполнил его, небрежно наклоняя бутылку.

Люси не могла припомнить другого случая, когда бы он еще выпивал такое количество спиртного за один раз.

– О чем вы спорили?

Внезапно вся ярость и гнев Хита, как показалось Люси, исчезли. Покачав головой, он вновь отхлебнул виски, пальцы его крепко сжимали бокал, Люси молча сидела на краю брачного ложа и наблюдала за мужем. По всему было видно, что Хиту очень тяжело. Но Люси не могла ничем помочь ему до тех пор, пока он не пустит ее за высокую, прочную стену. «Попроси меня о помощи. Вот мои руки. Они готовы обнять тебя. Вот мое сердце. Стоит тебе сказать хоть слово…»

Хит застыл у окна, погруженный в свое одиночество. Тяжело вздохнув, он снова покачал головой и как-то беспомощно пожал плечами.

– Сегодня… – начал было он и тут же осекся. Рэйн вернулся к бутылке виски, но Люси опередила его и положила ладонь на его протянутую руку.

– Не стоит больше пить, – твердо сказала она, глядя ему в лицо. Решимость ее тона и взгляда заставили Хита убрать руку. Он медленно отошел назад к окну, но Люси успела заметить в его глазах невыносимое страдание. «Его обязательно нужно успокоить», – поняла она. – Так что же произошло сегодня?

– Плохие новости.

– Реконструкция?

– А что же еще?

– Хит, не заставляй меня гадать. Скажи сам, – Мало-помалу нам удавалось добиваться некоторых успехов в Реконструкции. До сегодняшнего дня. Федеральное правительство постепенно смягчало контроль над Югом, и первой это ощутила Джорджия…

– Да-да, – поддержала мужа Люси, стараясь заполнить возникшую паузу. – Я слышала об этом. Джорджия и еще несколько штатов вновь получили право представительства в конгрессе.

– Да, там отменили военный режим. И я уже надеялся, что остальные южные штаты также вскоре получат политическую свободу. Это означало бы настоящий конец войне. На улицах не видно солдат, нет военных комендатур, патрули более не творят произвол. Нам, южанам, возвращают экспроприированную землю. И, наконец, мы снова получаем все гражданские права, которые были у нас до войны. – Хит вздохнул и прислонился к оконному стеклу лбом.

– Но теперь, когда Джорджия освобождена от федерального контроля, все так и будет.

– Нет! – сказал как отрезал Хит. – Нет. Сегодня Джорджия объявила всех черных вне закона. А федеральное правительство восприняло этот шаг как открытый мятеж.

– Хит, этого не может быть. – Люси недоверчиво смотрела на мужа, она не могла поверить его словам. – Правительство будет давить на все южные штаты.

– Уже давит. Джорджию снова выкинули из конгресса и не примут до тех пор, пока местные власти не ратифицируют Пятнадцатую поправку – избирательное право для всех, включая негров. На территории штата восстанавливается режим чрезвычайного положения, военное управление. Представляешь, как взбудоражен сейчас весь Юг?

– Нет, даже не представляю. Но мне кажется, законодательные органы Джорджии должны были предвидеть действия федерального правительства в том случае, если они станут лишать прав этих несчастных черных.

– Син, пойми, все эти изменения, акты, поправки по Реконструкции появляются с такой скоростью, что люди просто не успевают разобраться в происходящем. Плантаторы Джорджии хотели восстановить свою поруганную честь как можно скорее. Сколько лет они были лишены права голоса, не имели возможности следить за тем, что происходит с ними, с их землями, домами, имуществом, капиталами. Я не защищаю их, они поступили не правильно. Но своими необдуманными действиями они хотели лишь показать, насколько важно для них это освобождение от федерального контроля. Джорджия такой же штат, такая же автономная часть нашего государства, как и Массачусетс или Нью-Йорк. И жители этого штата требуют таких же прав, которыми пользуются остальные граждане Америки. Но они их никогда не получат. Каждый раз, когда федеральные войска решатся покинуть Джорджию, история будет повторяться, И штат снова попадет под пресс правительства, и так до бесконечности. Это не закончится никогда.

– Хит…

– Я уехал, чтобы не видеть этого кошмара, – продолжал он, не обращая внимания на робкие попытки Люси охладить его пыл. – Безысходность. На Юге я ощущал ее во всем, где бы я ни был. Она пропитала воздух, которым мы дышали. А выхода не было. Мы проиграли войну… Но тогда, четыре года назад, еще была надежда, что постепенно все придет в лорму. Кто знает, может, мы сумели бы изменить свою жизнь. Может быть, все, что говорил ваш треклятый президент, мистер Авраам Линкольн, о руке помощи, протянутой Югу, и сбылось когда-нибудь.

– Если бы он был жив…

– Однако он убит, и теперь мы имеем Джонсона, этого набитого болвана, и Гранта, которого интересует лишь одно: чтобы не мешали его махинациям с ценными бумагами. С той самой минуты, когда якобы закончилась война, тысячи северян ринулись на Юг с одной лишь целью – награбить и отнять никогда не принадлежащее им добро. Из года в год они занимались мародерством. Южане – единственные американцы, которые проиграли войну и попали в оккупацию. Но продолжаться беспредел может только до тех пор, пока угнетаемый не осознает свое униженное положение и не начнет бороться любыми известными ему способами. И тогда не столь уж важно, хорош ли, плох ли этот способ, главное, что он действует…

– Я понимаю, – тихо откликнулась Люси. – Я понимаю, что ты хочешь выступить в защиту своего народа и, более того, ты стремишься помочь обеим сторонам достичь согласия. Но почему ты надеялся, что Дэймон выступит в защиту южан?

– Я не просил его выступать ни в чью защиту. Я ждал от него лишь умеренных, сдержанных публикаций. Никаких радикальных опусов.

– И он отказался?

– Нет, он написал все как надо. Он просто безоговорочно принял сторону федерального правительства и прекрасно выполнил свою задачу.

– Ты пытался переубедить его?

– Это все равно что пытаться проломить головой стену. Он и не собирается отступать.

– А ты не выдержал и взорвался, – с сожалением произнесла Люси.

Рэйн приблизился к туалетному столику, на котором все еще стояла початая бутылка, и налил новую порцию виски. По взгляду, брошенному в ее сторону, Люси поняла, что не следует противиться и возражать. Она сдержалась и промолчала.

– Я сказал, что напишу статью сам. А он ответил, что если я сделаю это, то он уйдет из газеты.

– Хит! – в отчаянии воскликнула Люси. Страшная мысль, что все планы, надежды, мечты Рэйна могут вот так, в одночасье, развалиться как карточный домик, терзала ее душу.

– Я не могу выпустить номер с таким материалом, – жестко проговорил Хит и поднес бокал к губам. – Если я выпущу статью Дэймона, я предам все, во что верил, предам самого себя. Но я не могу умолчать об этом событии. Именно для того и нужна газета, чтобы не оставлять подобные вещи без внимания общественности. Я же сам хотел создать такую газету.

Люси сидела, опустив руки; она пребывала в смятении; тревога сжимала сердце. Что она могла сказать ему? Чем помочь?

Резкий, похожий на взрыв гранаты звук вывел ее из состояния оцепенения. Хит с размаху швырнул в камин бокал, и он разлетелся на сотни блестящих осколков, подняв сноп искр над горящим поленом. Напуганная вспышкой ярости, Люси вздрогнула.

– Скажи, как помочь тебе? – тихо спросила она. – Я не знаю.

Она услышала приближающиеся шаги, ощутила прохладу упавшей на нее тени.

– Я сам не знаю, – хрипло ответил он. Южный акцент, усиленный изрядной дозой алкоголя, звучал теперь еще отчетливее. – Я знаю лишь одно – всем этим дерьмом я сыт по горло. Мне надоело драться за каждый дюйм своего пути, а конца этой драке не видно. Я устал принимать решения. Я покинул Юг, потому что мне осточертело быть вечно побежденным… Боже мой, Синда, ведь я многого не рассказал тебе… – С тяжелым вздохом Хит опустился перед ней на колени, его голова уткнулась в подол ее платья, а руки утонули в мягком шелке юбок. Люси застыла будто парализованная. Она в изумлении смотрела на склоненную золотистую голову. И это тот самый беззаботный, насмешливый, страстный Хит Рэйн сидел рядом, уткнувшись в ее колени, а пальцы его судорожно сжимали складки ее платья.

Внезапно пелена неопределенности спала, и Люси почувствовала, что нашла те слова, которые нужно было сказать Хиту. Точнее, слова сами срывались с ее губ с такой быстротой, что их поток невозможно было остановить. Она склонилась над Рэйном и, гладя по волосам, мягким, но уверенным шепотом говорила ему:

– Конечно, ты очень много работал, и ты устал, этого и следовало ожидать. Я знаю, что ты не все рассказал мне о своей прошлой жизни, но сейчас это не имеет значения.

– Я уехал на Север потому, что чувствовал свою беспомощность: я не мог влиять на события. Для того чтобы изменить то, что там происходит, нужно изменить взгляды самих южан. Я не мог более оставаться там в роли простого наблюдателя.

– Да, конечно, – соглашалась Люси, не пытаясь спорить или переубеждать его. Для споров у них еще будет время. А теперь ему надо отдохнуть, отвлечься от всего, забыться хотя бы на несколько часов. Она прекрасно понимала это состояние, ибо, когда Даниэль отверг ее, она пережила то же самое. Тогда рядом с ней был Хит, и он помог ей. Это благодаря его силе она выстояла. А хватит ли сил у нее, чтобы поддержать сейчас Хита?

– Син, я больше не могу.

– Не говори так, все будет хорошо.

– Ты даже представить себе не можешь, насколько это было тяжело…

– Нет, я могу себе это представить. – Люси положила прохладные пальцы на затылок Хита.

– Нет… Я вернулся и я видел… Все они были там… И Рейн… Рейн тоже была с ними. Клэй лежал раненый, у него был перебит позвоночник. Они нуждались во мне, в моей помощи, в моей заботе. Я бы никогда не прикоснулся к ней…

– Хит, – спросила Люси, от ее дыхания шевелились золотистые волосы на голове мужа, так низко она склонилась над ним. – Кто эта Рейн? О ком ты говоришь?

В ответ Хит схватил ее маленькую ручку и приложил к своему виску, там, где белел шрам.

Насупившись, Люси размышляла о том, что было между ее мужем и какой-то Рейн. «Кто она, эта Рейн? Что ее связывало с Хитом? Любовь? Ненависть?» Люси не могла примириться с фактом, что когда-то у ее мужа была сильная привязанность к другой женщине, может быть, любовь. И этой женщине он отдавал все то, чего недодает теперь своей жене. «Значит, у него была возлюбленная, и звали ее Рейн!» Люси и не подозревала до сих пор, какой разрушительной силой обладает ревность.

– Она не понимала… я был нужен ей, а она не понимала… – Он вытер рукавом глаза, и от этого жеста сердце Люси сжалось в комок. Он снова опустил голову на ее колени. Она слушала его молча и разрывалась между надеждой, что он прекратит этот разговор, и желанием услышать все до конца. – Она никогда не понимала… никогда!

Люси нежно потерла пальцами его висок.

– Я полюбил тебя с первого взгляда, – мягким, чуть дрожащим шепотом произнес Хит, – как только увидел. Я говорил тебе об этом?

– Нет, не говорил.

– Шел дождь. Ты переходила улицу. Ты шла позади всех, потому что… потому что ты выбирала место, куда ступить. Кругом были лужи. И тогда полюбил тебя, я сразу захотел тебя…

– Хит…

– Когда я вытащил тебя из реки, ты упорно называла меня Даниэлем, но это был я. Я нес тебя…

– Я знаю, это действительно был ты.

– Но ты продолжала называть меня… – Он сделал глубокий вздох и затих. Он расслабился, и Люси ощутила коленями растущую тяжесть его тела. «Если Хит уснет, мне ни за что не дотащить его до кровати. Придется звать кого-нибудь на помощь». Отвергнув эту мысль, Люси предприняла решительные меры.

– Хит, сядь и позволь мне снять твои ботинки.

– Нет, ты не должна…

– Нет, я должна, потому что сам ты не в состоянии сделать это.

Бормоча проклятия, Хит отпустил ее теплые колени и вскарабкался на кровать. Люси крепко ухватилась за ботинок и попробовала стянуть его. После нескольких попыток один ботинок был наконец снят, а через несколько минут и второй.

– Ты, наверное, не ел ничего весь день, – сокрушалась Люси.

– Нет.

– Вот видишь, что получается, если выпить натощак целую пинту виски. – Она подползла к нему и развязала ему галстук. – Ни разу в жизни еще не встречала мужчину, который пил бы эту гадость словно воду. Я же просила тебя не пить больше, – ненавязчиво выговаривая, Люси продолжала трудоемкий процесс раздевания мужа. – Ага, вот так, давай вытаскивай руку из рукава.

– Я не могу.

– Сможешь, Хит, если постараешься.

– Я не могу, ты не расстегнула пуговицу на манжете, – Ах да, хорошо, что ты редко пьешь, а то у меня нет опыта снимать с тебя одежду. Хотя, должна сказать, вряд ли мне понравится заниматься этим часто.

– Да, должен заметить, ты не слишком преуспела в столь интересном занятии. – Хит слегка коснулся ее волос, в то время как она вытаскивала рубаху из брюк.

– Уж не думаешь ли ты, что я стану извиняться за свою неопытность в раздевании мужчин. Господи, какой же ты все-таки тяжелый. – Ценой неимоверных усилий Люси удалось наконец стянуть с Хита всю одежду. На мгновение она залюбовалась его мускулистым торсом, а затем придвинула подушку. – Вот и прекрасно, а сейчас, если ты в состоянии забраться под одеяло…

– Синда, – неуверенно произнес Хит, – помнишь, я говорил тебе… ты будешь играть роль счастливой супруги, ио я имел в виду… я не хотел, чтобы ты…

– Я знаю, – пробормотала она в ответ, удивленная тем, что он вспомнил об этом разговоре в такой неподходящий момент. Неужели он уверен, что она сейчас играет?! Неужели ее слова и поступки он воспринимает лишь как исполнение данного ею обещания? «Упрямый дурачок! – думала Люси, ощутив неожиданный прилив теплого, материнского чувства. – Ты думаешь, что хорошо знаешь меня, и даже не подозреваешь, что это совсем не так».

Хит перехватил ее взгляд. В его глазах посверкивали искорки, словно отблески жаркого летнего неба. Где-то в глубине ее тела зрело желание. Хит сделал быстрое движение, и в ту же секунду Люси оказалась под ним.

– Тебе нужно поспать. – Она уперлась руками в его твердую обнаженную грудь.

– Едва ли.

Губами Рэйн сильно прижался к ее рту, и его поцелуй, жаркий и пахнущий виски, лишил Люси последнего шанса возразить ему. Под своей ладонью Люси почувствовала размеренное биение его сердца, и приготовленные заранее слова отказа улетучились подобно струйке дыма. Его губы, страждущие и вопрошающие, ласкали ее. Всем телом он прильнул к ней, руки держали ее голову. Хит был несдержан и даже груб. в своем неистовом порыве. Он обнимал ее, с силой прижимая к себе, целовал так, будто испивал до дна чашу жизни.

В эти мгновения Люси особенно ясно осознала, что она все-таки любит Рэйна. Любовь переполнила ее душу и тело, налила груди, будоражила мысли до тех пор, пока голова не пошла кругом. Любовь словно сочилась из кончиков пальцев, оставляя невидимые для постороннего глаза, но ощутимые для влюбленной пары следы на плечах Хита. Несомненно, Хит почувствовал происходящие в ней метаморфозы, особенно привкус любви на ее губах. Сколько же времени, целую бездну, потребовалось ей, чтобы понять и принять это чувство! Вся ее жизнь была лишь прелюдией одного этого момента.

– Ты нужна мне, Син, – стонал Хит, и его губы вновь и вновь льнули к ней, глубокие поцелуи лишали ее возможности вздохнуть. Люси безропотно отдавала ему губы, тело, как истинное свидетельство того, что она безраздельно принадлежит только одному человеку – Хиту Рэйну. Она никогда не отвергнет и не оставит его. Но желание мужа было слишком неукротимым, вряд ли что-нибудь могло остановить его в эти секунды, Люси попыталась расстегнуть ряд крошечных пуговок на лифе, беспомощно перебирая их пальцами, но Хит тут же перехватил ее руки и одним рывком разорвал платье на груди. Столь же молниеносно была разорвана и шнуровка корсета.

Люси быстро освободилась от остатков одежды и подрагивающей от возбуждения грудью прижалась к сильному телу Хита. Его руки крепко схватили ее, прикосновения пальцев были уверенными и нежными, и ее соски сразу превратились в тугие, упругие бутоны. Неровное, лихорадочное дыхание Хита щекотало ей шею, и Люси, повернув лицо, прижалась к губам мужа. Поцелуй Хита исторг из ее груди приглушенный стон. До этого дня они не раз и не два занимались любовью, но всегда он овладевал ею нежно и никогда с такой необузданной страстью.

Нижняя часть тела Люси была еще прикрыта скомканной полуразорванной одеждой. Хит нетерпеливо сорвал и отбросил жалкие остатки когда-то роскошного платья. Наконец Люси была освобождена от бремени одежды, и ее бледная кожа засеребрилась в свете лунной дорожки. Ночь вступала в свои права. Люси вытянулась, раскинула ноги и крепко прижалась к Хиту, как бы охватывая своими бедрами его чресла.

– Я хочу тебя, – выдохнула она. – Я хочу отдать тебе все, что ты пожелаешь.

Его рука нежно соскользнула с ее бедра и отправилась к влажному от призывного ожидания входу в лоно. Палец мягко нырнул внутрь и принялся осторожно ласкать гладкий источник тепла и страсти. Люси едва не закричала от нетерпения, еще шире раздвинула ноги и зарылась лицом в шею Хита. Пока его пальцы исследовали самую сокровенную часть ее тела, она повлажневшими ладонями гладила широкую, твердую, словно сталь, спину, нащупывая напряженные мускулы. Доселе Хит как бы осознавал хрупкость тела Люси, и всегда его движения были осторожны, словно он боялся причинить ей боль. Но сейчас он и не думал об осторожности, а любое ограничение было отброшено в сторону. Он сблизил свои бедра с ее бедрами и буквально пронзил ее источником своей страсти, посылая каждым движением токи наслаждений в каждый уголок ее тела. Она постанывала и, упираясь ногами в кровать, приподнималась, в попытке поглотить Хита, вобрать его в себя. Погруженные в волны нескончаемого чувственного потока, они слились в единое целое. Руки Хита обняли Люси за колени и приподняли их так, что ее ноги обвились вокруг его бедер. Он в упоении шептал ее имя, словно это было любовное заклинание, придававшее ему силы; его губы пробегали по узким полоскам, оставленным мелкими как бисер слезами, катившимися из ее глаз. Ни один из них не собирался раскрывать свои тайны. Но любовь…

Оставаясь безмолвной, любовь диктовала свои условия. Их уже невозможно было оторвать друг от друга, и каждое движение становилось для них открытием, потрясением, каждое мгновение продлевало время, отпущенное им. «Это не должно прекратиться, – кричало во мраке ночи сердце Люси. – Пусть это длится вечно».

– Семь часов, Хит, просыпайся. Я все равно не позволю тебе больше спать, так что открывай глаза. Завтрак скоро будет готов.

О Боже Всевышний! При одной только мысли, что нужно вставать, начинать день, полный бесконечных проблем, набивших оскомину разговоров, повышенных тонов, все внутри Хита передернулось от отвращения. А о завтраке даже противно и подумать! На щеке Рэйн почувствовал нежные прикосновения губ Люси, после чего быстро перевернулся на живот и издал раздраженный полувздох-полустон. В ответ на это Люси немедленно вытащила из-под его взъерошенной головы подушку. Она сказала что-то еще, но Хит не смог разобрать слов, хотя по интонации было весьма похоже на сочувствие.

Люси присела рядом с ним, рукой провела по позвоночнику, поцеловала между лопатками и качала массировать плечи.

– Не упрямьтесь, мистер Рэйн, – уговаривала она его, глубокими ритмичными движениями разминая тренированные мускулы. – Вы же знаете, что будет гораздо хуже, если вы не встанете. Тогда весь день пойдет кувырком. Сегодня вам лучше попасть в редакцию пораньше.

– Если ты пытаешься вытащить меня из постели, – огрызнулся Хит, при напоминании об «Экзэминер» сон его мгновенно улетучился, – тогда тебе лучше придумать что-нибудь поинтереснее, чем рассказывать о работе. – Он глубоко вздохнул, и в этот миг Люси нащупала болевую точку между лопатками. – Ой, чуть ниже… ммм…

– Я приготовила тебе горячую ванну. Думаю, ты почувствуешь себя намного лучше, если полежишь в ней хотя бы несколько минут. А вот и горячий кофе уже ждет тебя на столике, стоит только руку протянуть.

– Ох…

– Почему бы не выпить несколько глотков, пока ты принимаешь ванну? Хочешь, я отнесу его туда.

Морщась от боли, раздиравшей голову на части, Хит неохотно кивнул и, собравшись с силами, встал с постели. Люси молча вручила ему шелковый в красно-синюю полоску халат. Небрежно завернувшись в него, Хит подождал, пока она завяжет плетеный пояс, и прижал жену к себе, спрятав лицо в лебедином изгибе ее шеи. Самым дорогим подарком для Хита в этот момент была бы возможность заснуть в этой странной позе, стоя, обнявшись с женой, и чтобы его голова покоилась на ее плече.

– Сегодня я никуда не пойду, – неуверенным глуховатым голосом сказал он.

– Почему?

Рэйн открыл глаза и, прищурившись, посмотрел в окно. Люси раздвинула бархатные кремового цвета шторы. В спальню хлынул яркий свет нового дня.

– На улице слишком солнечно.

Рэйн медленно, с опущенной головой двинулся в ванную. В отличие от Хита Люси встала очень рано, она была уже одета и причесана, и теперь ее заботило лишь то, как привести в порядок мужа. В это утро она была безумно и безудержно счастлива. И это несмотря на то, что оставались нерешенными крупные проблемы с «Экзэминер». В глубине души Люси жила уверенность, что конфликт между Хитом и Дэймоном тем или иным способом будет улажен, и при этом честь и гордость обеих сторон не будут ущемлены. Она готова была сломать все преграды, какие еще могли разъединять их, и окружить Хита своей любовью. Впрочем, пока одно лишь упоминание этого слова – «любовь», могло вызвать у мужа непредсказуемую реакцию, замешательство по крайней мере. Поэтому Люси решила обуздать на некоторое время свои эмоции и терпеливо дожидаться того момента, когда он сам расскажет ей все, что таило до сих пор его сердце. Теперь Люси точно знала одно: она ему небезразлична. Он сам неоднократно повторил, что она нужна ему. Как приятно было это слышать из его уст!

Люси попыталась внутренне собраться с мыслями и взяла чашку черного дымящегося кофе, изо всех сил стараясь не расплескать его. Когда она зашла в ванную комнату, то увидела лишь голову Хита, покоившуюся на бортике эмалированной ванны. Глаза его были закрыты, как будто он снова крепко заснул. Осторожно она присела около ванны. Хит приоткрыл один глаз, вытащил из воды руку и потянулся за кофе.

Люси молча подала ему чашку, с трудом подавив желание запустить руку в его мокрые, чуть вьющиеся волосы. Хит сделал первый глоток, потом еще и еще и вернул чашку опорожненной.

– Совсем неплохо, – нехотя пробурчал он и принялся намыливаться.

– Может, через несколько минут у тебя возникнет желание позавтракать…

– Я бы на это не поставил ни гроша.

Люси сочувственно улыбнулась, оценивая невеселый юмор Рэйна.

Хит отвернулся и сосредоточил все внимание на мыле.

– Надеюсь, я не слишком много болтал прошлой ночью, – бросил он небрежно. – Честно говоря, я мало что помню.

Люси старалась отбросить навязчивые мысли о Рейн: кто она такая, чтобы ею забивать себе голову? Конечно, Люси не хотелось думать о ней. А кроме всего прочего, какая разница, кто была эта самая Рейн, если она существовала лишь В прошлой жизни Хита, а в настоящей господствовала она, миссис Люси Рэйн, жена мистера Хита Рэйна. Люси была его настоящим и будущим, и она не позволит никому и ничему изменить это положение вещей.

– Нет, – ответила она с небрежностью, достойной уловкам своего мужа. – Не помню, ничего такого…

– Ух! – Облегчения, последовавшего за ее словами, едва ли можно было не заметить. Сдержанно Люси любовалась его телом, пока он обильно намыливал грудь душистым белым мылом, а затем решительно смывал. Через несколько минут он прервал это занятие, чтобы глотнуть еще кофе.

– Помнишь, ты говорила мне, что это сумасшествие для южанина пытаться стать редактором бостонской газеты? Наверное, ты была права…

– Я ошибалась.

– Да?

– Безусловно, я была не права.

Скептически посмотрев на нее, Хит продолжил:

– Сдается мне, я пропустил что-то. Когда же ты пришла к такому выводу?

– После того, как начала читать газету. Мне… мне нравятся твои идеи. Мне нравится, как меняется газета к лучшему. И другие полностью разделяют мое мнение. Я не сомневаюсь, что вы начнете получать доход, если сумеете заманить еще нескольких крупных рекламодателей.

– Я высоко ценю твою веру в меня. Но к сожалению, газету прикончит вторая по счету гражданская война.

– Тогда вам тем более необходим путь к соглашению. Никогда раньше я не думала, что у вас с Дэймоном могут быть серьезные разногласия.

– Но они были. А все это из-за того, что наши политические, социальные и моральные принципы совершенно различны.

– Наверняка ты преувеличиваешь.

– Ты не знаешь Дэймона так хорошо, как я, – мрачно отметил Хит. – А если бы знала, то согласилась бы, что конфликт, подобный этому, произойдет снова рано или поздно. Потому что истинной его причиной были не вчерашние события в Джорджии. Это все из-за того, что его убеждения совершенно противоположны моим. И мы вряд ли сможем когда-нибудь договориться.

– Но в ваших взглядах все же надо искать какие-то точки соприкосновения. Ведь никому из вас не хочется, чтобы продолжалась эта война. Тебе нужно просто напомнить ему об этом. Ведь ты умеешь убеждать людей как никто другой. Я уверена, ты сумеешь убедить его занять более сдержанные позиции.

– Кто же из нас обладает даром убеждения? – Хит выдернул заглушку и потянулся за полотенцем: вода тихонько журчала, убегая вниз по водостоку. Тщательно вытерев волосы, Хит вышел из ванны, обвязав полотенцем бедра. – А что, если мне не удастся уговорить его изменить статью? Тогда я напишу ее, как мне хочется, и он уйдет.

– Пусть уходит.

– Без него мы можем потерять газету.

– Тогда это будет ваша общая потеря. Но больше всего меня волнуешь ты. Ты должен вести себя так, чтобы сохранить гордость и самоуважение. Ты же никогда не простишь себе, если предашь свои убеждения, а тем самым и свой народ. Это твоя газета. Руководи ею так, как тебе хочется, пока она у тебя есть.

Кончиком пальца он нежно провел по ее подбородку.

– Я должен предупредить тебя, если мы потеряем газету, нам придется продать дом.

– Ну и прекрасно.

– И мебель.

– Мне безразлично.

– И…

– Ты можешь закладывать, продавать, распродавать все, что у нас есть. Но если ты посмеешь заикнуться о моем бриллианте, ты будешь сожалеть об этом всю оставшуюся семейную жизнь. Это кольцо мое, и оно всегда будет на моей руке.

Он усмехнулся ее горячности.

– Я не собирался ничего делать с твоим кольцом, милочка. – Наклонившись, он поцеловал ее, оставив следы мокрых пальцев на лифе ее платья. Но Люси была слишком увлечена этим страстным поцелуем, чтобы обращать внимание на подобные мелочи.

– Ты пахнешь кофе, – прошептала она, когда губы их расстались.

– Я бы не прочь еще…

– Еще кофе или еще поцелуй?

– Поцелуи – всегда. – И он снова чмокнул ее в самый уголок рта. – Но я имел в виду кофе. Завтрак уже готов?

– Я же говорила тебе, что да.

– Тогда спускайся вниз, а я оденусь и присоединюсь к тебе через несколько минут.

– Не мешкай. – Люси остановилась в дверях, чтобы еще раз бросить взгляд на его красивый торс, от одного вида которого кровь так и закипала в ее жилах. Она внушительно добавила:

– А не то булочки остынут.

Когда дверь захлопнулась, Хит задумался: как ей удается придать столь простому предложению позавтракать такое множество смысловых оттенков? И почему он до сих пор физически жаждет ее, хотя всю ночь напролет буквально упивался ею?

Спускаясь вниз по лестнице, Люси услышала настойчивый стук в дверь. Дворецкий направился к главному входу, чтобы встретить посетителя, и при этом так непривычно торопился, что Люси поняла – слуга не успел доесть свой завтрак.

– Я открою, Соуэрс, – улыбнулась она.

– Но, миссис Рэйн…

– Ничего, я догадываюсь, кто это. Возвращайтесь на кухню.

Благодарный дворецкий незамедлительно исчез. Люси подошла к двери в тот самый момент, когда стук повторился. Интуиция не подвела ее – это был Дэймон Редмонд. Как всегда, безупречно одет, тщательно причесан. И только воспаленные глаза выдавали усталость бессонной ночи. Дэймон опирался о дверной косяк, и, судя по всему, это было необходимым условием его пребывания на двух ногах.

– Доброе утро, – первой поздоровалась Люси.

– У каждого есть собственное мнение на этот счет, миссис Рэйн.

– О да, – только и сказала она, распахивая пошире дверь и впуская его в дом. – Позавтракайте с нами, пожалуйста.

– Благодарю, сыт.

– Может, чашку кофе, – настаивала хозяйка, и Дэймон устало улыбнулся.

– Вы встречали когда-нибудь человека, способного отказать вам? Я сомневаюсь, что такой существует. – Не произнося более ни слова, Редмонд вручил Люси пальто и проследовал за ней в столовую. Вчерашний спор по поводу злосчастной статьи совершенно очевидно взволновал компаньона не менее чем главного редактора. Вряд ли он вообще ложился спать в эту ночь. Люси передала его пальто подбежавшей Бесс и приказала накрыть на стол еще один прибор.

– Садитесь, господин Редмонд. Хит спустится через минуту, – сказала она Дэймону через стол. – Сейчас, только закончит бриться и одеваться. – Люси заметила, что Редмонд неотрывно смотрел на лиф ее платья. Она опустила глаза и – о Боже! Прямо на груди темнело пятно, оставленное мокрыми пальцами Хита. Люси почувствовала, как багровеют ее щеки. – Он просил помочь ему в ванной, – сказала она запинаясь.

– Конечно, – неизменно вежливым тоном ответил Дэймон, хотя Люси уловила в его глазах веселую искорку.

– Он просто в превосходном настроении, – объявила она, решив про себя не откровенничать до тех пор, пока не прояснится, пришел ли Редмонд мириться или сообщить, что покидает тонущий корабль.

Дэймон решил взять инициативу в свои руки:

– Я не мог просто встретиться с Хитом в редакции. Я думал, что если бы у нас была возможность поговорить заранее…

– Я считаю, что вы поступили разумно.

– Хотелось бы верить, что у нас еще есть шанс уладить наши разногласия.

– Мистер Редмонд, Хит Рэйн – человек благоразумный. И я полагаю, что и он заинтересован в поисках компромисса.

– При всем уважении к вам, миссис Рэйн, – натянуто произнес Дэймон, – смею возразить, что вчера у меня сложилось несколько иное мнение по этому поводу.

– Конечно, многие считают его… ммм, как бы выразиться, прогрессивно настроенным…

– Сказано довольно мягко…

– Возможно, слишком прогрессивным. Но он страстно верит в то, что делает. К тому же он чувствует огромную ответственность перед своим народом. Вы, несомненно, можете понять это.

– Я пришел сюда вовсе не для того, чтобы обсуждать с вами…

– Я пытаюсь убедить вас в том, – Люси не собиралась сдаваться просто так, – что, если вы продемонстрируете желание понять его позиции, Рэйн незамедлительно сделает шаг навстречу. В противном случае, как вам, наверное, уже хорошо известно, он снова встанет на дыбы.

– Благодарю за совет, – буркнул Дэймон в ответ. – Я постараюсь воспользоваться им.

В столовую вошла Бесс с серебряным столовым прибором. По обоюдному молчаливому согласию тему разговора мгновенно переменили. Горничная долго суетилась вокруг стола, устанавливая посуду и фужеры, раскладывая вилки, ножи и ложки, то и дело бросая любопытные взгляды на привлекательное, смуглое лицо Дэймона. Люси готова была отчитать ее за нерасторопность. Редмонд, наоборот, казалось, вовсе не замечал почти неприкрытого интереса к своей персоне со стороны служанки. Его внимание было сосредоточено на Люси, что, с одной стороны, было приятно, а с другой – приводило в замешательство. Она передала ему блюдо со свежеиспеченными булочками. Аристократ положил на свою тарелку сразу две.

– Приятно сознавать, что у кого-то, кроме меня, есть сегодня аппетит, – улыбнулась хозяйка дома.

– Не умирать же с голоду только потому, что надо мной нависла угроза финансовой катастрофы. – Гость разрезал вдоль ароматную булочку и намазал маслом.

– Очень справедливо.

– Естественно. А ничего другого не стоило ожидать ни от одного из рода Редмондов. Кэботы резки и туповаты, Фор-бсизы упрямы, Лоуренсы скупы, Лоуэллы хладнокровны, ну а Редмонды – практичны.

«Да, забавные характеристики, – думала Люси, в душе веселясь над словами потомка привилегированного семейства, – разглагольствования об устоях и традициях аристократических бостонских фамилий – все это сущая ерунда». В самом деле, какая может быть самостоятельная жизнь у любого из их членов? Вот у Дэймона Редмонда, у него вся жизнь давно расписана наперед, начиная с рождения и до самой кончины. О нем заранее известно все: образование, карьера, профессия, друзья, будущая супруга, даже его характер. Люси знала, что многие из первых семей были просто шокированы решением Дэймона стать совладельцем газеты, вместо того чтобы посвятить себя традиционному для семьи банковскому делу. У нее давно возникли подозрения, что под внешней респектабельной оболочкой скрывается совсем другой Дэймон Редмонд, который не желает играть заранее определенную для него роль и который всячески пытается сломать навязываемые ему стереотипы поведения.

– Меня тоже воспитывали в духе практичности, – доверительно сообщила Люси, наливая сливки в кофе и медленно помешивая его. – Для меня вся предшествующая Бостону жизнь была организованной и предсказуемой. Решения принимались без особого труда, проблемы разрешались словно сами собой. – Она задумчиво покачала головой, вспоминая не столь далекое прошлое, и почему-то усмехнулась. – А потом я повстречала Хита Рэйна, и с тех пор все переменилось. Простых вещей отныне не существует. Сложно оставаться практичной, если живешь под одной крышей с человеком, который без труда доводит разумное до полного абсурда.

– Он относится ко всему на свете совсем по-другому, чем мы, новоангличане, – откровенно признал Редмонд. – Он видит вещи в ином свете, на каком-то немыслимо сложном уровне. Но теперь я знаю, как устроить все так, чтобы впредь избежать проблем, подобных нынешней. Правда, до сих пор мои попытки не увенчались успехом.

Вновь появившаяся в столовой с большим подносом Бесс спасла хозяйку от необходимости ответа. Задумчиво Люси поднесла чашку дымящегося кофе ко рту. Он был такой горячий, что обжигал губы. Для нее показалось любопытным, что она с Редмондом испытывает одинаковые трудности в общении с Хитом. Для прагматиков и практиков он всегда будет выше их понимания. Перед ней стояла необходимость понять своего мужа, но невозможно было отнести его ни к одной из известных ей категорий людей. В Рэйне преобладало новое и непонятное. Проще принимать его таким, каков он есть, и не домать голову над тем, что он собой представляет, радуясь мысли, что она нужна ему, постоянная в своей любви и привязанности. Так достигается равновесие в семейной жизни.

В столовую вошел Хит и тут же остановился у дверного проема, посматривая на незваного гостя. Затаив дыхание, Люси растерянно переводила взгляд с него на Дэймона и обратно.

– Я совсем не удивлен, что ты здесь, – сухо начал Хит. – Мне еще не доводилось слышать о янки, который сомневался бы, вторгаться ему на территорию противника или нет.

Редмонд взял за кончик белую салфетку и потряс ею перед собой, словно в знак капитуляции:

– Я пришел узнать, генерал, осталась ли надежда на мирные переговоры.

Улыбнувшись кончиками губ, Хит отодвинул стул и сел возле Люси.

– Возможно. Переговоры можно начать с передачи вот тех булочек.

– Слушаюсь, сэр.

Люси с облегчением вздохнула, наблюдая, как мужчины находят общий язык и ищут выход из создавшегося положения. Оба они были достаточно разумны и способны принести в жертву собственные амбиции во имя своей же чести. Кроме того, ни тот, ни другой не был заинтересован в крахе «Экзэминер». Газета значила для них больше, чем финансовое благополучие, больше, чем чернила, бумага, слова и колонки статей. Совместное детище объединяло двух, принадлежавших к разным мирам людей и позволяло им оставаться идеалистами, от чего оба не желали отказываться.

Люси потребовалось немало времени, чтобы уговорить Рэйна отправиться на Рождество в Конкорд и променять роскошное гала-представление у Редмондов на традиционный, куда более скромный вечер у Хозмеров. Конечно, Рождество в маленьком местечке совсем не то, что Рождество в огромном городе. В Конкорде не было великолепия и роскоши Бостона, зато на празднике соблюдались все традиции и обычаи. Каждый дом украшался сосновыми шишками и остролистом, все комнаты благоухали ароматом корицы, исходившим от специальных ароматических шариков. Над каждой дверью красовались огромных размеров банты и целые гирлянды нанизанных на шпагат маленьких картофелин, украшенных веточками омелы и длинными разноцветными лентами. Следуя старинному обычаю, всякого, кто стоял под такой гирляндой, можно было спокойно поцеловать, не опасаясь за последствия.

Жители Конкорда отмечали этот праздник на вечерах, куда собирались старинные друзья, где много ели, еще больше пили и вели долгие разговоры. На стол подавали круглый ирландский рождественский пирог с изюмом, украшенный вишней, кувшины с клюквенным пуншем, пирожки с ягодной начинкой, цукаты и изготовленный по древнему рецепту напиток из взбитых с сахаром яиц, рома и мускатного ореха.

Люси, зная, что обязательно встретит своих старых подруг и знакомых, которых не видела много месяцев, готовилась к празднику со всей тщательностью. Для этого случая она выбрала зеленое бархатное платье с длинными, вырезанными словно листья рукавами и поясом, расшитым золоченой нитью. Кринолин на этом платье был почти вдвое уже, чем на других ее нарядах, а сзади красовался длинный, ниспадавший до пола шлейф. Хит одобрительно принял модное нововведение. Традиционные юбки с кринолинами были настолько широки, что одна такая конструкция занимала практически весь диван, и, кроме того, этот объем позволял мужчине приблизиться к даме разве что на расстояние вытянутой руки.

Когда Люси и Хит подъехали к парадному входу небольшого домика Хозмеров, хозяева встретили их с удивительным радушием. Миссис Хозмер долго и шумно восторгалась нарядом Люси и тут же велела одному из своих троих сыновей принести яичный коктейль для четы Рэйн. В это время мистер Хозмер представлял Хита остальным гостям.

– Люси, – сказала хозяйка дома, и взгляд ее проницательных глаз смягчился, – мы не слышали о тебе с тех пор, как ты исчезла из Конкорда. Тебе нравится жизнь в большом городе?

– Мы с мужем находим ее несколько суетной, но в остальном достаточно приятной, – церемонно ответила Люси, украдкой наблюдая, как старший Хозмер уводил ее мужа в другую комнату.

– Представляю себе, как вам хорошо. Учитывая средства мистера Рэйна, газета и все такое прочее… Признаться честно, вряд ли кто-нибудь ожидал от него подобного… Ну, ты ведь понимаешь меня.

– Да, понимаю, – сказала Люси, улыбаясь. – Для меня приобретение им газеты было такой же неожиданностью, как и для вас.

– Неужели? – сказала миссис Хозмер, и подозрительные нотки в ее голосе свидетельствовали о том, что она не верит словам Люси. – Да, сдается мне, мистер Рэйн становится влиятельным человеком в Бостоне, невзирая на свое прошлое.

– Вы так считаете? – парировала Люси, принимая из ее рук фужер с коктейлем. – Правда, это мило с вашей стороны.

– Так ты наверняка проведала обо всем гораздо раньше нас.

Последняя реплика желчной хозяйки застала миссис Рэйн врасплох.

– А я и не собиралась никого обманывать, – осторожно произнесла она.

– Нет, конечно, не собиралась, моя дорогая, – пыталась загладить неловкость миссис Хозмер и взглянула через плечо Люси на новую пару, входившую в ее дом.

– Боже ж ты мой, – защебетала она приветливо, – порази меня гром, если это не самая прелестная молодая пара во веем Конкорде! Салли, почему ты… о Господи… – Тут хозяйка встрепенулась и побагровела, озабоченно поглядывая то на миссис Рэйн, то на Даниэля с Салли. Люси повернулась и нос к носу столкнулась с вновь прибывшей парой. К ее глубокому удивлению, встреча с бывшим женихом не привела ее в шок.

– С Рождеством! – губы Люси чуть-чуть скривились в усмешке. – Вы действительно прекрасно выглядите, потрясающая пара.

– Люси! – воскликнула Салли, и ее блестящие золотистые кудряшки запрыгали на голове, когда она быстро подскочила к старой подруге. – Какая ты модная! Какое у тебя роскошное платье, а прическа…

– Прекрати болтать, Салли, – холодно оборвал ее Даниэль.

Его темные глаза встретились с глазами Люси и… Люси не смогла сдержать улыбки – Даниэль совсем не изменился.

– Это правда, вы хорошо смотритесь вдвоем, – сохраняя приветливый тон, сказала она, оценивая привлекательность светловолосой Салли и серьезность Даниэля. Он был хорошо одет, причесан, отпустил усы, на этот раз не крестообразные, а слегка закрученные вверх. Они ему чрезвычайно шли, хотя молодые люди уже не носили усы такой формы. На Даниэле был однотонный костюм-тройка, сшитый из дорогого материала. Как всегда спокойный и самоуверенный, он сдержанно улыбался ей, хотя, несомненно, отметил изменения в ее внешности. Теперь Люси испытывала к нему, пожалуй, лишь симпатию, и все равно ей было приятно, что она предстала перед ним во всем блеске.

Одна мысль крутилась у нее в голове: помнит ли Даниэль ту ужасную сцену в доме Коллиэров, когда она умоляла не отвергать ее? Она-то помнила, как он сказал тогда: «Мне не нужна такая женщина, какой ты стала». В тот момент Люси не поняла смысла сказанного и только теперь осознала, что он подразумевал.

Как же давно это было! Слава Богу, что она вышла замуж не за Даниэля. А если бы за него… От одной этой мысли Люси почувствовала слабость в ногах. Да, он очень хороший, добрый. Да, его чувства сдержанны, но постоянны, его характер ровен и устойчив. Но, став женой Даниэля, она никогда бы не испытала того, чем дорожила сейчас и что связывало ее с Хитом: его страсть, необузданная и нежная, его глубокая, хотя и грубоватая порой привязанность, его внимание, колкости и насмешки, запросы и амбиции, даже его тайны.

Даниэль смотрел на бывшую невесту, и выражение его лица постепенно менялось, как будто он вспоминал минувшее. Под его взглядом Люси чувствовала себя странно и непривычно. Когда-то она любила этого человека, а ныне их разделяла стена, преодолеть которую можно было лишь в воспоминаниях.

– Когда ваша свадьба, скоро? – спросила Люси Даниэля.

– В этом году, весной, – спокойно ответил он.

– О-о-о, – протянула она, медленно кивая головой. Знакомая ситуация: сначала – весной, затем – «перенесем на лето», потом – «обязательно осенью», «точно уже зимой» и так до бесконечности. Даниэль кормил ее такими посулами целых три года. Люси сочувственно обратилась к Салли:

– Заставь его выполнить в срок данное обещание, – посоветовала она, и подруга тихонько засмеялась, явно не вникая в смысл совета. Даниэль понял намек и покраснел.

– Я обязательно заставлю его сдержать обещание, – хихикнула глупенькая Салли, а Люси, широко улыбнувшись, развернулась и отошла, потеряв к этой паре всякий интерес. Для нее сейчас важнее было найти Хита.

Она заглянула в небольшую, выдержанную в палевых и салатно-зеленых тонах гостиную. Внезапно кто-то подкрался сзади, одной рукой зажал ей рот, другой обхватил за талию и затащил в пустую комнату. Негромкий насмешливый голос произнес:

– Любовь, возрожденная после долгой разлуки. Как трогательно. – Люси расслабилась, распознав наконец захватчика.

– Ты подглядывал, как я разговаривала с Салли и Даниэлем?

– Так это был Даниэль?! Узнать твоего бывшего жениха совершенно невозможно, эти усы…

– А при чем здесь его усы? Это не повод для язвительных замечаний.

Хит резко отстранился от Люси:

– Прошу прощения, мадам, я забыл, что вы всегда питали слабость к усам.

– Ради всего святого, Хит, почему это так раздражает тебя? – Не дожидаясь ответа, она направилась к полуоткрытой двери, – Гости наверняка заметили наше отсутствие, а мне бы не хотелось, чтобы чете Рэйн начали перемывать косточки.

Хит поймал Люси за локоть и развернул ее лицом к себе:

– Я хочу знать, о чем вы там разговаривали. От удивления глаза Люси стали круглыми, как пара центовых монеток.

– Я не понимаю, почему это приводит тебя в бешенство.

– Только не надо говорить мне, что ты не заметила, как он пялился на тебя.

– Но я-то здесь при чем, если он на меня «пялился»? – запротестовала Люси, безуспешно пытаясь освободиться от стальных объятий мужа.

– А ты, ты тоже хороша, смотрела на него так мечтательно, что забывала дышать.

– Не правда!

– Правда, правда. Да уж, сцена была что надо. Картина, достойная рождественской открытки. Двое, когда-то безумно любившие друг друга, в сочельник вспоминают былое…

– Ты ведешь себя неблагоразумно и неблагородно.

– Вы были бы красивой парой, вы ведь так подходите друг другу.

– Я так не считаю, – быстро вставила реплику Люси и в знак примирения положила руку на широкую грудь Хита.

– Да?! – Ревность охватила его с необъятной силой, ее огонь выжигал ему сердце.

– Конечно, мне совсем неинтересны такие мужчины, как Даниэль. Он… к тому же он маленького роста. Раньше я не замечала, что он вовсе не так уж высок, как кажется с первого взгляда. Его волосы – они слишком темные, а мне нравятся светлые, намного светлее, чем у него. – Хит не возражал; это подбодрило Люси, и она продолжила:

– Он слишком спокоен, слишком предсказуем… и слишком натянут. Мне кажется, я бы умерла со скуки, если бы мне пришлось провести с ним более пяти минут подряд. Он не любит спорить и ругаться, к тому же он никогда не напивается до полусмерти и не выходит из себя. И совершенно очевидно, что он не тот человек, который может по достоинству оценить черные шелковые панталончики.

– Но он же солидный молодой человек из респектабельной семьи, одному этому стоит позавидовать. Так ведь думают все в Конкорде, не правда ли?

– Меня не интересует, что думают другие.

Хит крепко прижал Люси к себе. Близость жены погасила вспышку ревности. Его пальцы по-прежнему цепко держали ее, но не причиняли боли. Густые золотистые ресницы опустились, прикрыв бирюзовые глаза, которые неотступно следили за губами Люси.

– Ты же мечтала о Даниэле с самого детства, – напомнил он.

– Он джентльмен.

– Да, и хуже этого не может быть ничего.

Не обращая внимания на приоткрытую дверь, в которую кто-то мог случайно заглянуть, Хит приподнял Люси и страстно поцеловал ее. Медленное, мягкое давление его губ усиливалось до тех пор, пока она не раскрыла свои с приглушенным вздохом, полностью отдавая его власти нежное тепло своих уст. Ток желания пробежал по ее жилам, жаркая сладость разлилась волной по всему телу. Его губы задумчиво блуждали по ее бархатистой шее, она едва сумела устоять на ногах, когда его пальцы проникли под бархат ее роскошного платья и дотронулись до обнаженной груди. И тут же Люси ожила, словно от этого прикосновения она превратилась в пышный бутон.

– Хит, – прошептала она, – единственный, кто мне нужен, – это ты. Никто, кроме тебя, не интересует меня. Никто!

– Я привез тебя в Конкорд только потому, что ты этого хотела, – в его тоне одновременно проскальзывали нежность и строгость. – Но я не расстроюсь, если никогда более не появлюсь здесь.

– Но ведь я выросла в этом городе, и иногда мне будет просто необходимо приезжать сюда. Конкорд вовсе не плохой, маленький городок…

Губы Хита сосредоточились на самом чувствительном месте ее шеи, голова Люси беспомощно упала ему на плечо.

– Ты была самой яркой его достопримечательностью. Только из-за тебя я проторчал здесь так долго.

Люси охватила приятная дрожь, и она улыбнулась:

– Это правда?

– После происшествия на реке и двух дней, проведенных с тобой, я решил подождать и посмотреть, насколько сильно ты привязана к Даниэлю.

– Надо заметить, что ты не только «ждал и смотрел».

– Но я же не мог совсем ничего не предпринимать!

– Полное отсутствие у тебя чувства меры и самоконтроля не может служить оправданием развала моей помолвки.

– И ты жалеешь об этом? – шепотом спросил он, целуя ее в уголок рта.

– Зачем ты спрашиваешь, если наверняка знаешь ответ.

Хит нежно улыбнулся и с большой неохотой – это было видно по глазам – вытащил руку из глубокого декольте ее платья:

– Отвечай прямо.

С неожиданной быстротой она ловко выскользнула из его рук и весело рассмеялась, когда попытка Хита снова пленить ее потерпела неудачу. Заняв позицию позади небольшого круглого столика, Люси оперлась на край и бросила на мужа насмешливо-дерзкий взгляд:

– Тебе так нравится приказывать…

– Но еще больше мне нравится, когда ты повинуешься моим приказам. – Он сделал ложный выпад с одной стороны стола и тут же выбросил вперед руку, чтобы схватить Люси с другой стороны, но той снова удалось ловко увернуться. Он без труда мог поймать ее, но решил продолжить игру. Наконец она, перебежав на другую сторону комнаты, встала там в победную позу.

– Я повинуюсь твоим приказам тогда и только тогда, когда сама хочу их исполнить, – выпалила она, отступая в угол при его приближении.

– Отвечай на вопрос, который я тебе задал, – скомандовал он нарочито хриплым голосом, нагоняя на себя угрожающий вид. – Ты когда-нибудь жалела о том, что вышла замуж за меня, а не за него?

Люси прижалась спиной к стене, в глазах ее плясали веселые огоньки; она хранила молчание, – Чем дольше вы станете упорствовать и молчать, миссис Рэйн, тем скорее настанет час расплаты и тем суровее будет наказание. Знаете, что я с вами сотворю? Я нашлепаю вас по вашей милой попке.

Люси дерзко хмыкнула в ответ:

– Долго же вам придется возиться со всеми этими нижними юбками, турнюрами, кринолинами, мистер Рэйн.

– Милочка, поверьте мне на слово, после преодоления всех тех трудностей, которые преграждали мой жизненный путь, справиться с вашим кринолином мне будет легче легкого.

– Как ты смеешь разговаривать со своей супругой в таком тоне, нахал! – воскликнула Люси. Но в следующее мгновение Хит уже подскочил к ней и обнял, намереваясь запечатлеть на ее губах пылкий поцелуй.

Внезапно их уединение было нарушено окликом из дверей:

– Люси? – Миссис Хозмер вся пылала от негодования. Она окинула пару гневным взглядом – хозяйке не нравилось, когда в ее доме кто-то уединялся. Во-первых, это был не лучший пример для ее сыновей-подростков. Во-вторых, поведение четы Рэйн не вписывалось в ее пуританские представления о нравственности и праведности. – Люси, только что пришел твой отец. Он ищет тебя повсюду. Я уверена, что Лукас Кэлдуэлл будет недоволен, если ты сейчас же не выйдешь к нему и не поздравишь с Рождеством.

– А я уверен, что он будет просто разъярен, – пробурчал Хит в самое ухо Люси, и она едва сдержалась, чтобы не рассмеяться.

– Благодарю вас, миссис Хозмер, – сказала Люси, выскальзывая из объятий Хита, с нарочитым упреком и недовольством глядя на него. – Мы сию минуту идем.

– Конечно, мы сейчас же идем, – эхом отозвался Хит, расплываясь в невинной улыбке младенца в ответ на подозрительный взгляд строгой миссис Хозмер. Когда та наконец удалилась из гостиной, на его лице появилось раздражение:

– Черт возьми, давай покажем твоему отцу, как плохо этот южанин влияет на его маленькую дочурку.

– Он вовсе так не думает. Он всегда обожал тебя за то, что ты спас его падшую дочь.

– А его дочь? Что она думает на сей счет?

– Она думает, что… – Люси помедлила с ответом, – что ее муж настолько невнимателен, рассеян и даже не обратил внимания, где стоит его жена – прямо под веткой омелы.

Раздался спокойный и чуть ленивый смешок Хита. Не отводя глаз от Люси, он протянул руку, сорвал омелу и спрятал маленькую зеленую веточку в карман.

– Этим я займусь немного позже, – сказал он, довольно улыбаясь.