"Лучшая подруга" - читать интересную книгу автора (Клейтон Донна)Глава 8Его рука соскользнула вниз, и он отступил от нее. Удивительно, всего шесть дюймов разделяло их, но Рэйчел чувствовала, как огонь желания пронизывает ее тело. У нее звенело в ушах, она ничего не замечала вокруг. Но почему все вдруг растворилось, выглядело таким далеким: и дети, и игра, и шум? Она не понимала, где находится, что нужно делать, как вести себя дальше. Она обратила внимание на мальчика, который окликнул Слоана. К ее удивлению, это был Бобби Снайдерс. – А Софи с вами? – спросил Бобби, приблизившись к ним. – Сэр? – Нет, ее нет, – машинально ответил Слоан. Бобби вздохнул. – А Саша и Сидни? Слоан молча покачал головой. Почему дети всегда так забавно ведут себя в столь простой ситуации, когда требуется спросить, не пришла ли дочь с отцом? – подумала Рэйчел. Собственно, а почему только дети? Они со Слоаном ничуть не лучше. Наверно, сейчас они очень похожим на детей. – Ну, – мальчик посмотрел на доктора с растерянным и смешным выражением лица, – передайте, что.., я ей позвоню. Пожалуйста. Последнее слово было добавлено как-то с опозданием, так же как и «сэр», когда он обратился к Рэдклиффу. Рэйчел подумала, что мать Бобби наверняка почувствовала бы удовлетворение, узнав, что ее сын с таким тщанием стремится соблюдать правила вежливости. – Обязательно, – обещал Слоан. Мальчик кивнул с улыбкой. – Я готовлюсь к вечеринке в честь ее дня рождения. – Да, но ты все-таки не покупай Софи ничего розового, – предупредил Слоан, – а то мы это уже сделали. Бобби отошел от них, кивнув на прощание. По выражению его лица было ясно, что для него взрослые – странные существа, подчас совершенно непонятные. Слоан посмотрел на Рэйчел, она почувствовала, что момент романтического очарования закончился. Чары рассеялись. Осталось лишь легкое беспокойство, которое она всегда ощущала рядом с ним. Пора было возвращаться домой. И оба, взяв сумки, направились к дверям. Меньше чем через полчаса Слоан остановил машину у дома Рэйчел. – Вам не нужно припарковываться, – сказала она, – там поставили новые ворота, их без магнитных ключей не открыть, я дойду пешком. – Вы уверены? – Слоан с нежностью смотрел на нее. – Конечно. – Она натянуто улыбнулась, но его лицо ничуть не изменилось. Неопределенный и болезненный момент расставания был тягостен. Внезапные слезы подступили к ее горлу. Она была рада, что темнота скрывала ее лицо. И откуда только берутся эти эмоции, с которыми она не в состоянии справиться? Ее дружба со Слоаном была сопряжена последнее время с опасностью потери самоконтроля. Бывают мгновения, когда и самые сильные люди не выдерживают постоянного подавления своих чувств и малейшая случайная деталь вдруг становится той каплей, которая переполняет чашу терпения. Рэйчел сожалела, что моменты эйфорических взлетов были так непродолжительны. Как сегодня в игровом зале или на кухне ночью, когда они готовили пирожные, или тогда, в новогоднюю ночь. В унылой пустыне повседневности они выглядели всего лишь краткими озарениями. Рэйчел поспешно открыла дверцу машины. – Подождите. – Он умоляюще глядел, как она собирается уходить. Она повернулась к нему. – Не уходите так быстро, – сказал Слоан с надеждой в голосе. Она замерла в ожидании. – Вам не кажется, что нам нужно поговорить? О том, что с нами происходит… Ее сердце затрепетало в груди, как пойманный мотылек. Слова застревали в горле, она просто не знала, что сказать. Он выключил мотор и придвинулся к ней, чтобы лучше видеть ее лицо. – Я хочу сказать, – продолжал он, – поначалу я считал, что во всем, что случилось, – моя вина. Я очень сожалел о том поцелуе на вечеринке. Он поднял руку от руля, разжав ладонь. – Не потому что я не хотел этого. Напротив. Я боялся, что сделал вам неприятно… – Я понимаю, – торопливо ответила Рэйчел, ее голос глухо прозвучал в тишине машины. – Но когда мы работали на кухне.., там было немного жарковато, что-то случилось с нами… Как может он так легко, почти шутя, равнодушно говорить о таком? – подумала она. И что смешного он видит в нашей ситуации? – Вы флиртовали со мной тогда, – сказал Слоан, – то есть я предполагал, что вы заигрываете, но все еще сомневался. А сегодня в зале.., вы хотели, чтобы я поцеловал вас. Наконец я понял, что вы этого хотели. Она находила его прямоту привлекательной и обезоруживающей. Наконец-то он решился. Слоан повернулся к ней, его темные глаза были серьезны. – Я хочу знать, не ошибаюсь ли я, скажите мне… – Вы не ошибаетесь. Дыхание замерло у нее в груди. Прошло несколько секунд в абсолютной тишине. – Так, – сказал он наконец. – Что с нами происходит? Страх мешал ей открыть ему всю правду. Она любила его так давно, так долго жила с этим чувством, что не знала, как повести себя, если вдруг оно обнаружится. Вся ее жизнь должна была бы перемениться. – Мне было трудно устоять перед моим.., чувством. Она смотрела на его рот, столь чувственный и желанный для нее. И то, что он решился наконец заговорить об их отношениях, не дружеских и не деловых, не связанных с его семьей, но касающихся только их двоих, приводило ее в замешательство. Несмотря на царящий в мыслях хаос она все же не могла не согласиться с его словами. – Может быть, – его тон стал мягче, он дотронулся пальцами до се локона, – нам следует признать.., что, хотя все и не так просто, мы должны позволить себе быть такими, какие мы есть. Фонарь, находившийся неподалеку от места их стоянки, отбрасывал тени на его красиво очерченное лицо. Но даже в полутьме Рэйчел видела, как он нервничает, слышала напряжение в его голосе. Ей хотелось пуститься в пляс от радости. Она была счастлива, слушая Слоана. Он признавался в том, что в самом деле хочет ее…. Это не ее выдумка, а реальность. Ее мечта наконец воплощается в жизнь. Ей просто не верилось, что все это происходит в действительности. Слишком уж все прекрасно, чтобы быть правдой. Слишком точно исполнялась ее мечта. – Вы все время молчите, – сказал Слоан, нарушив затянувшееся молчание. Его слова прозвучали неожиданно среди тишины салона и словно вонзились в ее сознание. – Я.., я не знаю, что сказать… Слабая улыбка заиграла в уголках его рта. – Какое вы, в сущности, дитя, Рэйчел. – Его темные глаза смотрели прямо и пристально. – Я могу сказать вам, что вы чувствуете. – Можете? Он кивнул. – Да, могу. Он прикоснулся к ее подбородку, мягко удерживая и не давая отвернуться. – Нам следует о многом поговорить, вам и мне, – произнес он. – И о многом подумать. Рэйчел кивнула в знак согласия. Она уже собралась пригласить его к себе, но он сказал: – Я обещал дочерям, что поеду домой и помогу им с уроками. Им задали написать какую-то работу о роли науки в жизни человечества за последние сто лет. – Да, конечно, – согласилась она. В ту же минуту ее эйфорическое состояние сменилось разочарованием. У нее возникло знакомое чувство незавершенности происходящего. Словно в огонь плеснули воду. На нее нахлынули разнообразные и очень противоречивые ощущения: горечь, сожаление, эйфория, радость, неуверенность. – Но.., если вы не против… И вновь что-то в его тоне подействовало на нее завораживающе. Она видела и чувствовала его искренность. – Я бы попросил разрешения поцеловать вас на прощание. Ее охватило темное, волнующее чувство смятения. Но разве может она отказать ему? Ведь она сама хотела и ждала этого. Она кивнула, и Слоан обнял ее. Она ощутила нежное тепло его рук. Тонкий аромат одеколона; Его сильное тело, прижавшее ее к себе. Его губы слились с ее губами, она почувствовала, как на нее накатило глубочайшее сладостное волнение, которому невозможно было сопротивляться. Она разомкнула губы, приглашая его продолжать поцелуй. Обоих охватило страстное желание. Рэйчел чувствовала, как жарко стало в машине. Они вели себя так, словно были совсем одни, в комнате, скрытые от посторонних взглядов, а не в машине, стоящей на улице; они забыли обо всем, в том числе и о дочерях, которые ждут отца дома. Его руки скользили по ее плечам и груди под пальто. И если бы все ее внимание не было сосредоточено на поцелуе, эти ласки свели бы ее с ума. Каждый дюйм ее плоти стал сверхчувствительным. Она давно мечтала о его объятиях, больше всего ей хотелось ощутить прикосновение его рук к своей коже, их нежные ласки в самых интимных уголках ее тела. Она прислонилась к спинке сиденья и запрокинула голову, пока Слоан целовал ее шею. Ее глаза были закрыты. Время теперь летело. Она даже не заметила, когда он расстегнул пуговицы ее блузки. Его пальцы прикоснулись к ложбинке между грудей, одновременно пытаясь справиться с застежкой ее бюстгальтера. Слоан остановился, словно прося помочь ему. Рэйчел разжала объятия и взялась за застежку. Она не решалась открыть глаза, ей не хотелось выходить из чувственного дурманящего состояния. Кровь бешено пульсировала в теле, окрашивая щеки румянцем, молчаливое согласие позволяло ему жадно ласкать и целовать ее. Ее готовность превосходила все его ожидания, и он был счастлив. Рэйчел тоже была счастлива: его ласки – это все, о чем она когда-либо мечтала. Внезапно она заметила, что Слоан смотрит не на нее, а куда-то сквозь стекло машины. – Что такое? – спросила она с тревогой. – Там кто-то есть? – Нет, – он быстро успокоил ее, – никого, но.. – Но что? Его взгляд, тревожный и темный, замер, казалось – навсегда. – Ничего, – произнес он глухим, отрешенным тоном. – Не правда, что-то не так. – Она резко выпрямилась и застегнула блузку. – Что случилось? – Последнее время, – начал Слоан, – я думал о том, что рядом с вами чувствую себя счастливым. Очень счастливым. – Разве в этом есть что-то дурное? – спросила она, помолчав немного. – Нет, напротив, – признался он и добавил очень тихо: – Так и должно быть. Что-то в его голосе успокаивало Рэйчел, заставляло ее отбросить все сомнения. Она снова расстегнула блузку дрожащими пальцами и откинула назад вьющиеся волосы. Слоан был погружен в размышления. Он даже не замечал, что она делает. – Я не думаю, что могу позволить себе быть счастливым, – сказал он. – Я причинил ей столько страданий. Слишком много. Я не имею права на счастье. Ей не нужно было объяснять, о ком идет речь. Между ними стояла стена, нет, не стена, а могильная плита, на которой было начертано имя умершей. – Он так и сказал? – спросила Диана. – Что он не имеет права быть счастливым? Рэйчел кивнула. – Я не в первый раз от него слышу подобные заявления. – Вы должны были сказать ему. – Джейн была очень удивлена тем, что она узнала. Посмотрев на Диану, Рэйчел немного успокоилась. – Как я могу сказать ему? – возразила Рэйчел. Оливия – мать его детей, он прожил с ней много лет. Он считает ее чистой и невинной женщиной. Как я могу разрушить его представление? Я отравлю его воспоминания о ней. Дети должны помнить свою мать и любить ее. Их воспоминания тоже ничем нельзя омрачать., Рэйчел словно попала в тупик, из которого нет выхода, как будто целая скала давила на нее с огромной силой. Она просто не могла себе представить, как поступить в такой ситуации, где найти силы рассказать правду об Оливии и каковы могут быть последствия ее откровений. – Я согласна, – сказала Диана, – с тем, что память девочек о матери нельзя омрачать. Но им-то вы не собираетесь ничего рассказывать. – Вот именно, – присоединилась Джейн, – все останется между вами и Слоаном, только между вами. А его дочери никогда не узнают правды. Рэйчел перевела взгляд с одной приятельницы на другую. Они были правы. Другого выхода у нее нет – она должна рассказать Слоану всю правду – Действительно, – попыталась объяснить она, с трудом подбирая слова, – я чувствую себя ужасно, вспоминая о поступке Оливии. Но рассказать о нем было бы жестоко, ведь она умерла. Она особенно подчеркнула последнее слово, так, словно оно было исчерпывающим аргументом и оправданием ее скрытности. – Но не обязательно рассказывать от своего имени, можно, например, преподнести как слух, посоветовала Джейн. – Или как-нибудь еще. Так, как будто вы слышали о таком факте ее жизни. И можете быть уверены, это совсем не жестоко с вашей стороны. – Она так спешила высказаться, словно боялась, что потеряет нить размышлений, и под конец повторила: – Нет, не будет. Выслушивая ее доводы, Рэйчел понимала, что и сама Джейн не может найти оправдания поступку Оливии. Рэйчел знала, что тайна беременности Оливии была камнем преткновения в отношении Слоана к жене. Следует ли еще и ей в это вмешиваться? Диана протянула руку и коснулась плеча Рэйчел. – Раскрывая правду, вы вовсе не собираетесь причинить вред Оливии; как вы сами сказали, она умерла и для нее ничего уже не имеет значения. Рэйчел испытывала удивительное доверие к этой индианке, всегда такой спокойной и выдержанной. – И вы сами знаете, Рэйчел, что, какова бы ни была правда, только она и может исцелить нас от боли переживаний за тех, кого уже нет с нами. Двое друзей ожидали Слоана в зале заседаний. – Так мы договорились? – Трэвис внимательно посмотрел на Грега, сидевшего за столом напротив. Грег кивнул. – Попробуем прочистить ему мозги. – С ним необходимо поговорить, – сказал Трэвис. – Он слишком долго держал все в себе. – Ты знаешь столько же, сколько и я, – пробормотал Грег, – но я не уверен, что он станет нас слушать. – Но мы же слушали его советы в подобной ситуации. – Мы – да, – усмехнулся Грег, – но как он будет реагировать? – Посмотрим, – Трэвис едва заметно улыбнулся, а затем снова стал серьезен, – но никого упоминать не будем. – Не будем. И как мы поступим? Мы должны ему помочь. Теперь как раз тот случай, когда друзья оказываются нужнее всего. – Мы должны начать разговор невзначай, сначала о наших собственных делах, затем… – сказал Трэвис. – Можешь на меня положиться… Дверь открылась, и вошел Слоан, услышав лишь последние слова, сказанные Грегом так тихо, что их едва можно было различить. Однако Слоан расслышал. – Трэвис, если бы я был тобой, и тогда я бы не доверял тебе больше, чем доверяю, – заявил он. Кажется, у него было неплохое настроение. Друзья облегченно вздохнули. – Тебе не следует опаздывать, – прокомментировал весело Грег его появление. Глаза Трэвиса озорно блеснули. – Ты ведь самый старший из нас. – Я бы с удовольствием поменялся с кем-нибудь местами, – ответил Слоан. – Но только не на работе, а в какой-нибудь другой области. Грег пробурчал: – Меня уволь. Трэвис только рассмеялся. Слоан, покачав головой, опустился в кресло и положил на стол папки с историями болезни двух пациентов. – Вы что-то замышляли против меня? – Замышляли? – переспросил Грег в изумлении. – Как мы можем против тебя что-то замышлять? Подняв руки, Слоан ответил: – Я просто пошутил. – Разумеется, пошутил. – Трэвис, прищурившись, взглянул на Грега. Слоан тут же понял: его друзья действительно что-то задумали. Но он настолько устал, что у него не было сил наблюдать за их поведением и анализировать его. Два последних дня он все время думал о Рэйчел. Он хотел ее. Как мужчина, как обычный влюбленный мужчина. Но всякий раз между ними возникал темный, непроницаемый барьер. Грег поднял чашку с кофе: – Предлагаю тост за нас с Джейн. – Да! – Трэвис последовал его примеру. Операция прошла успешно? – Вроде да, – объявил Грег, – так что скоро мы сможем завести ребенка. Джейн очень рада, она вся светится. Слоан пребывал не в том настроении, чтобы веселиться, но не мог позволить себе испортить удовольствие Грегу и Трэвису. – Чудесно! – сказал он, присоединяясь к тосту, хотя настроение и оставляло желать лучшего. – Давайте выпьем за радости родительской любви! – усмехнулся Грег. – За радости! – повторил Трэвис, поднося к губам чашку. Слоан добавил: – И за хорошие результаты! Теперь Трэвис сообщил свою новость: – Диана успешно прошла первый тур. – Великолепно! – обрадовался Грег. – Иначе и быть не могло. У нее все получится. – Значит, мы вскоре сможем взять ее на работу, – сказал Слоан и обратился к Трэвису: – А как насчет вашей свадьбы? – Дело движется, – ответил Трэвис и, вынув из кармана ручку, положил ее на стол. – Диана хочет, чтобы церемония прошла у нее на родине в соответствии со всеми религиозными ритуалами племени. Я надеюсь, гости будут не очень разочарованы. – Почему они должны быть разочарованы? спросил Слоан. – Это ваша свадьба. Вы выбираете такую церемонию, какую хотите. Древнюю, традиционную, современную или же включающую все сразу. – Да, – согласился Грег и затем, улыбнувшись, добавил: – Даже если вы задумаете появиться голыми и ходить вверх ногами. – Тебе бы такое понравилось? – лукаво поинтересовался Слоан. – Угадал! Я бы и сам первый же остался без штанов. – А также первым встал бы во главе беспорядков, – добавил Трэвис. Слоан усмехнулся: – Или дебоша. – О! – Грег потряс головой. – Вы сторонники порядка. Вам не понять естественного стремления человека расслабиться… – Он помолчал, а затем нашел нужное слово: – Проявить свою мужскую природу. – Мужскую природу в твоем понимании, сказал Слоан. – И направить ее на дело, – рассмеялся Трэвис, стараясь напомнить собеседнику об их целях. – А что может быть лучше, чем направить силы на решение проблем своих друзей? Грег взглядом осудил откровенность Трэвиса. А затем сказал: – Ну хватит обо мне, теперь можно перейти к самому основному… – К чему же? – поинтересовался Слоан с некоторым удивлением. – В моем плане.., стоит графа… – ответил Грег, – секс и любовные приключения. Что, впрочем, одно и то же. Слоан поймал взгляд Трэвиса. – И как Джейн уживается с таким повесой? – Она меня колотит. Грег перевел взгляд на Слоана: – А как твои успехи? Слоан изумленно поглядел на приятеля: – В каком смысле? – В смысле твоей личной жизни, – пояснил Грег. – Как твои дела? Все уже давно заметили, что происходит между тобой и Рэйчел. На лице Слоана отразилось крайнее недовольство. Он почувствовал раздражение, которое нарастало все больше и больше. – Я бы с удовольствием поговорил с вами об интересующем вас деле, – сказал он, стараясь сохранять спокойствие в голосе, – если бы оно вас касалось. – Смотри, – сказал Грег, явно обеспокоенный раздражительностью Слоана, – тебе нужно выговориться, я уже пробовал это сделать, однако ты не захотел. Пойми, многие обратили внимание на то, что с вами что-то происходит. Сначала дружеская атмосфера остыла, а затем и вовсе наступило трупное окоченение. – Позволь нам помочь тебе, – добавил Трэвис, не обращая внимания на живописную метафору Грега, – мы должны это сделать. Его друзья руководствовались добрыми намерениями, и они искренне хотели помочь. И Трэвис прав, у обоих тоже были проблемы с женщинами. Но Слоан считал, что не может принять их помощь. – Мы оба доверялись тебе, когда у нас возникали трудности, – напомнил ему Грег, – и чего стоит тогда наша дружба, если мы не можем откровенно говорить друг с другом? – Ты прав, – признал Слоан и попытался успокоиться, убедившись, что не может обсуждать свои дела с приятелями. – Ты был прав, когда сказал, что между мною и Рэйчел что-то происходит, – закончил он свою мысль. – Понятно. – Грег положил локти на край стола. – Мы с ней пытались разобраться в наших отношениях, – сказал Слоан, решив открыть правду настолько, насколько у него хватит сил. – Но у нас ничего не вышло. Он задумался, что говорить дальше. Достаточно ли сказанного, чтобы удовлетворить любопытство друзей и их стремление помочь ему? Всегда спокойный Трэвис спросил: – Почему ты так решил? В самом деле – почему? Сознание Слоана зациклилось на одних и тех же мыслях. Он не позволял себе посмотреть правде в глаза – чувство вины довело его до того, что он даже не мог мечтать о женщине, которая ему нравилась, целовать ее или просто влюбиться. – Почему бы вам не дать себе волю? – громко поинтересовался Грег. – Почему бы не поговорить честно? Друзья действительно были обеспокоены тем, что отношения Слоана и Рэйчел не складывались Они хотели знать причину – Потому что… – начал Слоан, с трудом подбирая слова, чтобы объяснить причину, – потому что существуют некоторые факты моего прошлого, которые не позволяют мне сделать это. – О чем ты говоришь? – Было видно, что Трэвис не верил его словам. – Что может быть такого, чего не мог бы рассказать столь порядочный человек, как ты? – Пожалуйста, перестань, – бесцеремонно прервал его Слоан, – все гораздо хуже, чем ты думаешь. – И он вздохнул. – Я признался, что не любил мою жену, когда мы поженились. Я женился на Оливии только потому, что она была беременна. В комнате воцарилось молчание. Наконец Грег сказал: – Я и не предполагал. Несколько секунд оба его друга сидели задумчиво под впечатлением услышанного. – Ты не должен этим мучиться, – сказал Трэвис. – С точки зрения женщины, я думаю, ты поступил достойно и порядочно. – Но и глупо и доверчиво тоже, – добавил Грег. Никто из них не решился рассмеяться, когда он с юмором заметил; – Я на стороне Трэвиса. Думаю, в глазах Рэйчел твое поведение, наоборот, выглядит достойным уважения. Порядочно? Достойно уважения? Слоан был уверен, что такие характеристики не подходят для оценки его поведения. Непреодолимое желание побыть в одиночестве охватило его. Он встал и быстро взял папки со стола. – Благодарю вас за поддержку, ребята, но я не настроен сейчас продолжать разговор. Он задвинул свое кресло и вышел из зала заседаний. – Слоан, – Грег последовал за ним, – вернись! Но он не вернулся. Трэвис сказал Грегу: – Глупо, доверчиво… Кто тебя просил говорить это, идиот! – Я же просто пошутил… – И вот к чему привело твое чувство юмора, сказал Трэвис и от досады прищелкнул языком. В последний раз я на тебя положился. |
||
|