"Как избежать замужества" - читать интересную книгу автора (Клюева Варвара)

Глава 2

— Предупреждаю, если вы намерены перебивать или насмехаться, можете немедленно убираться.

Я превентивно обвела слушателей грозным взглядом и, не обнаружив желающих удалиться, вздохнула и приступила к горестному повествованию.

— Во всем виновата моя матушка. Перед Новым годом ее обуяла ностальгия, и она собрала огромный мешок рождественских подарков для друзей и родственников, оставшихся на родине. Нашла какого-то бедолагу, летевшего сюда из Канады по делам, осчастливила его известием, что он избран Санта Клаусом, и, довольная собой, вернулась к внукам. Интересно, отдавала ли она себе отчет в том, какую свинью мне подложила? Мало того что мне пришлось отложить срочный заказ и нестись в Шереметьево, базарить с таможней и волочить на себе непомерный короб, так еще, как стало известно из письма, предполагалось, что я непременно вручу все подарки к Рождеству. Представляете, штук тридцать адресатов, все в разных концах Москвы и Подмосковья, а до Рождества — неделя с хвостиком? Кстати, сама я получила набор косметики — просто необходимый атрибут для начинающего клоуна-любителя.

— Надо же, как хорошо тебя знает матушка! — восхитился Прошка.

— Не слишком хорошо, — бросил Марк. — Варька — клоун, скорее, законченный.

— Не стесняйтесь, открывайте дебаты. Я больше не вымолвлю ни словечка.

— Перестань, Варька, — попытался урезонить меня Леша. — Не могла же ты всерьез рассчитывать на Прошкино молчание!

— Хочешь, мы залепим ему рот изолентой? — предложил Генрих.

— Что за свинская дискриминация! — обиделся Прошка. — Все болтают, сколько душа пожелает, а мне сразу рот затыкать?

— Я так и знал, что все кончится базаром, — буркнул Марк. — Но не предполагал, что так скоро.

— Ладно, Варвара, не дуйся. Мы будем за ним приглядывать, — пообещал Леша.

— За собой приглядывайте, — огрызнулся Прошка, но Генрих закрыл ему рот ладонью.

— Так вот, — продолжала я, — подарки нужно было раздать за неделю. Если бы я принялась развозить их сама, то через пару деньков окочурилась бы от недосыпания, недоедания и нервного истощения. Можно было обзванивать облагодетельствованных и звать сюда, но я не собиралась превращать свое жилище в проходной двор.

— Представляю себе картинку: Варька открывает дверь на звонки и потчует визитеров чаем! — воскликнул потрясенный до глубины души Прошка.

Признаться, есть у меня такой маленький пунктик: я никому не отпираю дверь, телефонную трубку не поднимаю, не сверившись предварительно с определителем номера. Таким образом, общаться со мной могут только обладатели нужных телефонных номеров и выданных мною ключей от квартиры. Настоятельно рекомендую эту систему всем, кто не жаждет общаться с уличными проповедниками, назойливыми коммивояжерами, попрошайками, а также с любопытными, равно как и разъяренными соседями, милиционерами и прочими малосимпатичными субъектами.

— И что же ты придумала? — заинтересовался Леша.

— Я позвонила всем заинтересованным лицам и уведомила их, что буду ждать такого-то числа во столько-то часов на такой-то станции метро. Если хотят получить свои подарки, пусть соблаговолят не опаздывать больше чем на полчаса. Всякие попытки изменить время и место встречи я безжалостно пресекала. Хотите верьте, хотите нет, но, за единственным исключением, все оподаренные на свидание явились. Не смогла прийти только мамина подруга Валентина — отмечала день рождения сына. Больше всего меня приводит в отчаяние мысль, что, поступи я как намеревалась, ничего бы не произошло. Ну что мне стоило положить ее распроклятый подарок на полку и навсегда о нем забыть? Но, видно, бес меня попутал. Я так обрадовалась, избавившись от всех прочих, что снова позвонила Валентине и предложила завезти ей посылку, чтобы уж до конца исполнить мамино поручение. Валентина рассыпалась в благодарностях и тут же пригласила меня на день рождения сына. Вообще-то я не собиралась вручать призы в торжественной обстановке, но она проявила настойчивость и в конце концов меня уговорила. Ее Илюшу я знала с детства, парень он неплохой, и я подумала: почему бы и нет, черт возьми?

Я потянулась к полупустой бутылке.

— Да что там произошло, в конце-то концов? — не выдержал Прошка. — Мама прислала лучшей подруге трехлитровую банку отравленных грибочков, и именинник вместе с гостями и родителями приказал долго жить?

— Будь это грибочки, долго жить приказала бы Варвара, — заметил Леша. — Она слопала бы всю банку и даже не стала бы утруждать себя звонком.

— Не путай ее с Прошкой — целую банку Варька не осилила бы. И потом мамочка могла предупредить в письме, что грибы отравлены, — возразил Генрих.

— Тогда с чего бы Варваре теперь убиваться? — удивился Прошка, оставив без внимания колкость в свой адрес. — Она с блеском выполнила и перевыполнила родительское поручение; отправила к праотцам не только Валентину, но и добрую половину ее родственников. О такой удаче Изабелла Степановна наверняка и не мечтала!

— Я знаю, в чем тут дело! — воскликнул Генрих. — Варька после этого угодила в лапы к каким-нибудь адвентистам седьмого дня, и те убедили ее, что убивать нехорошо. Даже по просьбе мамы.

— Можно полюбопытствовать, для чего вы здесь собрались? — ядовито вопросил Марк. — Позвольте напомнить: сегодня понедельник и вы трое прогуляли работу, дабы выяснить, что творится с Варварой. Состязания в скудоумии могли бы отложить и до пятницы. А ты, Варвара, прекрати накачиваться водкой. Не надейся, что тебе удастся напиться до бесчувствия и свалиться под стол, прежде чем закончишь свою страшную повесть. Я лично брошу тебя в ванну с ледяной водой.

— Как всегда, суров, но справедлив, — прокомментировал Генрих. — Продолжай, Варька.

— Дальше начинается самое ужасное, — уныло сказала я. — День рождения отмечали в узком кругу — только домочадцы и почетный гость, начальник сына. Зная мое отношение к голубоглазым блондинам, легко представить первое впечатление, которое он на меня произвел. А этот был еще и здоров как медведь. И меня, естественно, усадили за стол рядом с дорогим гостем. Я и глазом моргнуть не успела, как все семейство принялось нас сватать. Пока Валентина сладко пела гостю о моих достоинствах, ее супруг шептал мне на ухо о богатстве и организаторском таланте самого Бориса (так его зовут). Вообще-то до меня не сразу дошло, как скверно обстоят дела. Мамины подруги вот уже лет пять мечтают выдать меня замуж. Приятного, конечно, мало, но я всегда воспринимала попытки сводничества спокойно. Мечтать, в конце концов, не запретишь. Но кто мог предположить, что это набитое деньгами чудовище радостно ринется осуществлять их планы? Не прошло и получаса, как он начал усиленно за мной ухаживать. Сначала я думала, что гость любезничает со мной из желания угодить хозяевам, и его авансы не слишком меня раздражали. Но потом стало понятно, что для простой вежливости он действует чересчур рьяно, и я пришла в ужас. Представляете: блондинистый медведь с выпученными белесыми глазками норовит приобнять меня за плечи? Кошмар.

Нарисованная картинка произвела впечатление на присутствующих. Некоторое время все молчали. Но недолго.

— Ты хочешь сказать, что на тебя так подействовали воспоминания о пережитом ужасе? — резко спросил Марк. — Ты хоть иногда в зеркало смотришь? Знаешь, на кого ты стала похожа? Если этому виной мелкий неприятный эпизод трехмесячной давности, тебе пора показаться психиатру.

— Давно пора, — поддержал его Прошка. — Я уже пятнадцать лет даю ей этот совет, а она, неблагодарная, только грязью меня обливает. Можно было догадаться…

— Да подождите вы! — перебил его Леша. — Ты ведь еще не закончила, Варька? Что было дальше?

— Я впала в панику и сделала первую крупную ошибку.

— Ну, положим, первую крупную ошибку ты сделала лет сто назад, когда появилась на свет, — встрял Прошка, но Генрих снова быстро закрыл ему рот.

Одарив горе-остряка многозначительным взглядом, я продолжала:

— Я нагрубила ухажеру, но тут же устыдилась и попыталась сгладить резкость. Чертов Борис принял мою попытку за поощрение его ухаживаний. С тех пор я не знаю, как от него отвязаться. Я отклоняю все его приглашения, но он попросту меня не слушает. Стоит мне только выйти на улицу, он тут как тут: сгребает меня в охапку, запихивает в машину и тащит, куда ему заблагорассудится.

У Прошки отвалилась челюсть.

— Вот это да! Ну и мужик! А я-то до сих пор думал, что не родился еще титан, способный с тобой справиться. Снимаю шляпу!

— И ты так и не удосужилась с ним объясниться? — не поверил Марк.

— Говорю же, он меня не слушает! По какой-то неведомой причине он решил, что я стану ему превосходной женой, и ничто не способно убедить его в обратном. Я миллион раз говорила ему, что не собираюсь замуж, что он не в моем вкусе и прочее и прочее… А это чудовище только обнимало меня своей гнусной лапой за плечи, целовало ручку и заявляло, что я еще увижу, как великолепно у нас все сложится. Он всякий раз умудряется доводить меня до исступления, я ору в ярости, что меня от него тошнит, и вообще веду себя омерзительно…

— Вполне типичное для тебя поведение, — быстро вставил Прошка и уклонился от карающей десницы Генриха.

— …В результате я всегда перегибаю палку, а потом начинаю раскаиваться и иду на попятный, а Борис (черти бы его взяли!) тут же пользуется моей минутной слабостью и продвигает наши отношения на следующую ступеньку.

— Так не разговаривай с ним вообще, — предложил ошеломленный Леша.

— Как можно не разговаривать с субъектом, который запихивает тебя в машину и возит по друзьям и родственникам, представляя как свою невесту?

— Бред какой-то, — буркнул Марк. — Как он может запихнуть тебя в машину? Ты что — мешок с тряпьем? Не можешь вырваться, позвать на помощь, наконец?

— Во-первых, у такого пойди вырвись! Из него можно десяток таких, как я, настрогать, и еще порядочный шмат останется. А во-вторых, естественно, я орала как резаная. Только что толку? Немногим смельчакам, которые отваживаются вмешаться, он лучезарно улыбается и радостно сообщает, что невеста у него с норовом, но потому-то он ее и любит. Те, смущенно ухмыляясь, ретируются.

— А ты не пыталась произвести невыгодное впечатление на его друзей? — спросил Леша. — Может, они его разубедят?

— Еще как пыталась! Да я сама себе становлюсь отвратительна, когда общаюсь с его знакомыми. Развязная, вульгарная особа, которая понятия не имеет о правилах поведения в обществе и вообще только вчера с дерева спрыгнула! — У меня против воли вырвался всхлип.

— Подожди, Варька, — остановил меня не на шутку обеспокоенный Генрих. — Я понимаю, все это очень неприятно, но, по-моему, ты напрасно убиваешься. Ведь не может же он насильно затащить тебя в загс!

Я промолчала.

— Что такое? — всполошился Марк. — Ты хочешь сказать, что вы уже подали заявление?!

Я уронила голову на руки. На глаза набежали слезы.

— Варька! — раздался единый протестующий вопль.

— Нет. — Я мужественно подняла голову. — Но до этого чуть было не дошло. Я удрала в Питер. Что делать дальше — не знаю.

— Ты что, спятила? — холодно поинтересовался Прошка. — Как это — не знаешь? Ну, пусть он даже затащит тебя в эту контору, откажешься подписывать их дурацкие бумажки, и баста!

— Понимаете, недавно я сваляла такого дурака, что впору в петлю лезть. Есть у меня старинная подруга, еще школьная, Надеждой звать. Сколько я ее помню, она всегда вертела вашим братом, как хотела. Хотела — влюбляла в себя, хотела — отваживала, хотела — в запасных кавалерах держала. Все наши девицы из-завидовались, на нее глядючи. И главное, дело тут не во внешности. Вообще-то она на Муми-Тролля сильно смахивает — маленькая, пухленькая, глазки-бусинки, щечки круглые. Нас с нею дразнили Сушкой и Плюшкой. Но это, конечно, было давно. Так вот, в злосчастную минуту я вдруг вспомнила о ней и подумала: может, Надежда согласится переманить моего женишка? А потом пусть бы делала с ним все, что заблагорассудится. Отыскала я ее телефон, дозвонилась, рассказала свою горестную историю, но она мой замысел с ходу отвергла. Давно, говорит, замужем, родила троих, и теперь на нее польстится разве что чокнутый. Я расстроилась, а Надежда говорит: «Подожди нос вешать. Ты прекрасно справишься со своим монстром и без меня. Просто вела себя до сих пор себя по-дурацки. Самоуверенного удачливого мужика, не признающего поражений, упрямое сопротивление может только раззадорить. Нужно радикально менять тактику. Можешь и дальше разыгрывать из себя вульгарную разбитную деваху, только теперь делай вид, что просто спишь и видишь, как бы заполучить его в мужья. Когда он решит, что ты от него никуда не убежишь, наверняка начнет прислушиваться к мнению друзей и родственников. И сам приглядится к тебе повнимательнее. Он же не идиот, чтобы вешать себе на шею хамоватую скандальную жену!»

Я замолчала и судорожно втянула в себя воздух.

— Ну и?.. — не выдержал Прошка.

Я не ответила.

— Ты последовала этому идиотскому совету?! — возмутился Марк.

Я кивнула.

— Ну знаешь! Я всегда подозревал, что у тебя мозги с плесенью, но всему должен быть предел!

— Прогрессирующее слабоумие, — поставил диагноз Прошка.

Крыть мне было нечем, поэтому я не ответила на гнусную клевету. Прошка, ожидавший ответной шпильки, растерялся. Пожалуй, только теперь до него дошло, насколько серьезно мое положение.

— Итак, ты вдруг обнаружила горячее желание выйти за чудовище замуж, а оно только обрадовалось? — уточнил он, хмурясь.

— Ты сегодня демонстрируешь чудеса догадливости, — буркнула я. — Впрочем, обрадовалось — не вполне верное слово. Чудовище восприняло внезапную перемену в моем поведении как должное. Сказало: «Я так и знал, что рано или поздно ты сменишь гнев на милость. Вот увидишь, у нас все будет прекрасно». И, не отходя от кассы, назначило день подачи заявления.

— Когда?! — Вопрос прозвучал в три голоса.

Со свойственной мне проницательностью я догадалась, что друзья хотят знать не когда был назначен день, а когда мы пойдем подавать заявление.

— Надеюсь, никогда. Назначено было на прошлую пятницу, но ночь с четверга я предусмотрительно провела у тетки, а сюда вернулась только в восемь вечера, решив, что загс наверняка уже закрыт и чудовищу нет смысла меня подкарауливать. Честное слово, я не собиралась от вас удирать. Но, приехав домой, вдруг подумала, что Борис может вернуться, услышит из-за двери ваш галдеж и начнет ломиться в квартиру. Мне показалось, будет лучше, если я смотаюсь в Питер…

— Ну и чего ты достигла своим бегством? — спросил Марк. — Все равно рано или поздно тебе придется объясняться. Ты хоть понимаешь, в какую ловушку себя загнала?

Еще бы я не понимала! Только страх показаться однообразной удержал меня от очередной порции бурных рыданий. Но, видимо, желание всплакнуть ясно отразилось на моей физиономии, потому что Марк вдруг смилостивился:

— Ладно, поздно кулаками махать. Нужно подумать, как исправить положение.

— Да чего тут раздумывать-то! Пусть Варька объявит своему чудовищу, что расхотела замуж. Насколько я понимаю, подобные капризы вполне в духе созданного ею образа, — сказал Прошка.

— В том-то и дело, что это будет воспринято именно как каприз, — вздохнула я. — Если я могла передумать один раз, то почему не могу передумать в другой? Конечно, я больше не собираюсь убеждать Бориса, будто мечтаю о нем днем и ночью. Но нисколько не сомневаюсь — просто так он не отвяжется.

— Может, нам самим с ним поговорить? — предложил Леша. — Тебя он может считать вздорной особой, у которой семь пятниц на неделе, но нас, наверное, выслушает.

— Сдается мне, он вообще никого не слушает, — сказала я. — Вы себе представить не можете, какую мерзкую тварь я разыгрывала перед его друзьями и родственниками. Они должны были костьми полечь, лишь бы отвадить его от меня. Нет, боюсь, ваше вмешательство не поможет.

— А что, если тебе представить дело так, будто ты внезапно влюбилась, например, в кого-нибудь из нас? — предложил Прошка.

— Ну и что? Думаешь, Борис благородно сам устранится с пути соперника? По-моему, он только активизирует наступательные действия.

— Ты могла бы подать заявление с одним из нас, а если не поможет — даже заключить фиктивный брак. Вряд ли он захочет дожидаться тебя всю жизнь. Это мысль, а? Если хочешь, я готов фиктивно пожертвовать собой.

— Ты спятил! — взвилась я. — Я, конечно, готова на что угодно, лишь бы избавиться от этого субъекта. Но выйти замуж за тебя?! Да все мои знакомые немедленно решат, что я клиническая идиотка, а родственники наверняка попытаются добиться опеки.

— Ну и пожалуйста! — оскорбился Прошка. — Видно, мне и в самом деле пора провериться у врачей, раз я сделал тебе предложение. Даже на фиктивный брак с тобой может решиться только законченный псих.

— Хватит базарить, — вмешался Марк. — Варька, а он действительно подал неплохую идею. Я, разумеется, понимаю твое негодование, но тебе ведь не обязательно выходить за Прошку. Вон Леша, чем не жених?

— Леша даже ради спасения собственной жизни не способен убедительно сыграть подобную роль. Вы в состоянии представить, как он в костюме, при галстуке, с букетом в руках томно вздыхает и пожирает девушку нежным взглядом?

Все так и покатились со смеху, кроме Леши, физиономия которого осталась совершенно бесстрастной.

— Остается Марк, — сказал, отсмеявшись, женатый Генрих.

Нельзя сказать, что это замечание Марка обрадовало, но держался он мужественно.

— Если другого выхода нет…

— Извини, Марк, но я не могу принять твою жертву. Да и не хочу, честно говоря. Мне всегда было жалко твою предполагаемую будущую жену. И вообще я не собираюсь замуж. Ни фиктивно, ни взаправду!

Марк воспринял мой отказ с явным облегчением, но все-таки обиделся.

— А я вообще начинаю думать, что лучше оставить все, как есть. Если твоему Борису удастся тебя окольцевать, это и будет для него самой страшной карой.

Напоминание о Борисе мгновенно лишило меня куража. Я вспомнила, как последние несколько недель маялась бессонницей, боялась выходить на улицу, шарахалась от каждой тени. Какие унизительные представления давала в компании посторонних, малоприятных мне людей.

Добрый Генрих не может видеть меня несчастной.

— Ничего, Варька, мы обязательно что-нибудь придумаем!

— А я согласен с Марком, — мстительно заявил Прошка. — Лучше оставить все, как есть. Наверняка этот Борис поприличнее прошлого жениха, первоапрельского. Судя по твоему рассказу, у этого хотя бы замашки не уголовные. Подумаешь, волосы светлые и глаза выпученные! Зато богатый. А придумаем мы, как его отвадить, — ты опять такого субъекта откопаешь, что кондрашка хватит.

— Да сколько можно припоминать мне этот несчастный розыгрыш! Уже почти год прошел!

— Ну и что? Ты знаешь, сколько лет жизни украла у нас своей дурацкой шуточкой?

— Нечего было меня провоцировать. Еще когда родственники и мамины подруги выпытывают, скоро ли моя свадьба, и сокрушенно качают головой, услышав, что после дождичка в четверг, — можно потерпеть — с ними я вижусь раз в год по обещанию. Но когда в эту травлю включились вы, мое терпение лопнуло. Вот я и решила раз и навсегда избавить себя от намеков на тяжкую долю бедной старой девы. По-моему, замысел удался. После знакомства с Колюней у вас удивительным образом пропала охота покушать салат на моей свадьбе.

— Слушай, какие мы дураки! — Прошка даже забыл старые обиды. — Колюня — вот кто нам сейчас нужен! Варька, может, уговоришь его выступить на бис? У него такая бандитская рожа, что, будь твой Борис хоть с двух медведей, ему найдется о чем призадуматься.

— Во-первых, Колюня, по слухам, недавно схлопотал семь лет за разбойное нападение на милиционера. Во-вторых, Борис — бизнесмен и бандитской рожей его не удивишь. Видели бы вы его деловых партнеров! Аль Капоне перед ними — ангел небесный.

— Но должно же быть у твоего Бориса хоть одно уязвимое место! — горячился Прошка. — Что-нибудь такое, чего он на дух не переносит. Если ему нравятся вульгарность, хамоватость и бандитские рожи, может, тебе на время превратиться в кисейную барышню? Будешь периодически падать в обморок и орошать окружающих потоками слез. Если и это его не проймет, поищем другие средства. Не исключено, что у него аллергия, к примеру, на цветочные запахи или рыбий корм. Тебе останется только обливаться с ног до головы духами и завести рыбок. Чем-нибудь мы его рано или поздно поразим.

— Вообще-то идея хорошая, — изрек Леша. — В ней лишь один изъян — на ее воплощение потребуется время. А Варька, сами видите, и так уже превратилась в доходягу. Кто знает, во что ей обойдутся эти эксперименты.

— Предлагаю применить комплексный метод борьбы, — сказал Генрих. — Во-первых, ни на миг не оставлять Варвару одну. Пусть Борис попробует запихнуть ее в машину и увезти, когда орать и яростно сопротивляться будут уже двое. Вряд ли в этом случае кто-то поверит в его историю о норовистой невесте. Чудовищу придется вести себя цивилизованно. Во-вторых, попробуем все-таки метод ненасильственного убеждения. Через две недели Варькин день рождения — прекрасный для нас повод познакомиться с ее женихом.

Я не поверила своим ушам.

— Генрих, ты хочешь испортить мне день рождения?

— Нет! Конечно нет. Первого апреля собираемся в обычном составе.

— Только без Колюни, пожалуйста, — вмешался Прошка.

— Думаю, из колонии строгого режима отпроситься сложно, — успокоила я его.

— Бориса можно позвать в любой другой день — ты, Варька, сама выберешь в какой, — продолжал Генрих. — Представишь нас, а потом удерешь из дома якобы по неотложному делу. Подговори кого-нибудь позвонить тебе в условленный час и объяви, что тебя срочно вызывают в издательство. Мы же попытаемся осторожно прощупать твоего суженого на предмет симпатий и антипатий, а потом под видом панегирика выдадим ему такую порцию вранья о тебе, что он побежит прочь, не разбирая дороги.

— Можно обойтись и без вранья, — снова встрял Прошка. — Расскажите любому нормальному человеку историю Варвариной жизни, и желание связать себя с ней узами брака испарится у бедняги, будто и не было.

— С чего это ты взял, будто можешь судить о нормальных людях? — огрызнулась я. — А что касается твоего плана, Генрих, то попробовать, конечно, можно, но в успех мне верится с трудом.

— А не сработает — попробуем поговорить с кем-нибудь из друзей Бориса. По твоим словам, они вовсе не рады вашему предстоящему браку. Возможно, кто-нибудь из них подскажет, чем пронять влюбленного. Ведь они знают его лучше.

— А если и тут ничего не выйдет, мы подыщем тебе фиктивного жениха таких габаритов, что твой нынешний покажется рядом с ним пигмеем, — добавил Марк.

— Одним словом, что-нибудь да сработает, — заключил Генрих. — Главное, ты сейчас выкинь свое чудовище из головы и скорее приходи в себя. Честное благородное: мы тебя спасем. Даже если придется уничтожить его физически.