"Ангел" - читать интересную книгу автора (Килуэрт Гарри)

8

Ванесса Вангелен сидела напротив Стэна Мановича. Поверхность разделявшего их широкого стола была испещрена пятнами от кофе и местами с отшелушившимся лаком, что делало ее похожей на географическую карту. Картина на стене над головой полицейского изображала осень в канадском лесу — один из тех безликих пейзажей, которые тысячами продают в дешевых магазинах. Картина угнетала Ванессу. Особенно угнетали ее багровые цвета осенних листьев.

Комната была пропитана прокисшим сигарным дымом, сочившимся, казалось, прямо из потрескавшейся кожи кресла Мановича. В пепельнице, стоявшей между Ванессой и полицейским, тлел окурок. Дым щипал ей глаза, жилет Мановича был обсыпан пеплом.

Ванесса придала своему узкому липу такое выражение, чтобы у мужчины, сидящего по другую сторону стола, не было сомнений по поводу того, что она о нем думает. Манович неодобрительно взирал своими бледно-голубыми глазами на это выражение, а в уголках его толстогубого рта выступила слюна.

— Значит, донесла на меня, да? — начал он.

— Я сообщила в полицию, что подверглась сексуальным домогательствам со стороны осуществляющего надзор полицейского. Скажите спасибо, что я не позвонила вашей жене.

— За это я мог бы упечь тебя в тюрьму.

Ванесса бросила на него презрительный взгляд.

— Об этой угрозе мне тоже придется сообщить.

Он махнул рукой.

— Не выводи меня больше из себя, Ванесса. И запомни — мне плевать на то, что ты скажешь моей жене. И ей на это плевать. Такие у нас отношения. Но я точно знаю, что она не побежит в полицию, если парень вроде меня обратит на нее внимание. Она этому только обрадуется. Не стыдно, что настучала на меня? Я думаю, у нас не очень любят стукачей. Пойми, меня все это просто забавляет, не более того.

— Что вы от меня хотите? Чтобы я обезумела от страха, как все те, кого вы запугивали? Я не преступница. Психиатр…

— Ну да, я знаю, заключение психиатра помогло тебе на суде выкрутиться, но это не означает, что ты совсем невиновна, иначе тебе не дали бы условный срок. Я вовсе не собираюсь над тобой измываться, и мне безразлично, к кому ты побежишь со своими жалобами. Пока я справляюсь со своей работой, мне нечего бояться. Думаешь, я испугался Спитца? Так, что ли?

Он переложил с места на место несколько бумаг на столе, и этот жест не оставил у нее ни малейших сомнений относительно ответа на вопрос. Странно, но похоже, что маленький, но находчивый Дэнни действительно здорово напугал этого типа.

— Между вами что-нибудь есть? — с ухмылкой спросил Манович.

Ванесса замечталась, вопрос застал ее врасплох, и она разозлилась. Грубость Мановича и его грязные намеки приводили ее в ярость. Почему люди такого сорта считают, что им все дозволено в обращении с поднадзорными? Ему надлежит помогать ей, а не пытаться влезть в душу. Это он болен, а не она.

— Как вас вообще могли назначить ответственным за надзор? Вы так грубы и невоспитанны! Неужели не существует никакой системы отбора, которая отсеивала бы таких, как вы?

Он покачал головой и улыбнулся.

— Не много ли ты болтаешь? Я тоже мог бы пожаловаться…

Ванесса мгновенно поняла намек и почувствовала приступ тошноты.

Он снова ухмыльнулся.

— Видишь ли, Ванесса, — начал он, облокотившись о стол, — у таких женщин, как ты, нет защиты против таких людей, как я. Мы всегда побеждаем. Я могу вывалять тебя в грязи, а тебе все равно придется вернуться, чтобы получить еще. И ты ничего не поделаешь.

Она смотрела на тонкие волоски, зачесанные на лоснящуюся лысину. На редкость отвратительный тип. Немного похож на ее отца.

Сигара с обслюнявленным кончиком все еще дымилась в коротких и толстых пальцах Мановича. Ванесса выхватила окурок, прижала его к руке возле запястья и истошно завопила. Манович в испуге вжался в кресло.

Раздалось короткое шипение, и в воздухе запахло горелым мясом.

— Он сжег меня! — закричала она и бросила сигарный окурок на стол.

Кто-то заглянул в комнату через мутный дверной глазок.

— Господи! — прошептал Манович; на его широком лбу выступили капельки пота. — Чего ты, черт возьми, добиваешься? — Обеими руками он вцепился в ручки кресла, как будто собирался взлететь, пробив в потолке дыру. Ванесса буравила его взглядом.

— Думаете, вам поверят, если вы скажете, что я сожгла себя сама?

Под пристальным взглядом Ванессы он поежился и сник.

— Отвяжитесь от меня. Раз и навсегда.

Похоже, за дверью кто-то прислушивался, пытаясь разобраться, что происходит в комнате. Манович бросил взгляд на дверь, и по его лицу потекли струйки пота. Наконец послышалось цоканье удаляющихся женских каблуков.

— Хорошо, хорошо, — сказал полицейский, напуская на себя озабоченный вид. — Вы сейчас работаете? После суда вам не предлагали уйти с работы?

Ванесса привыкла переносить боль, но сейчас не удержалась от слез и отвернулась. Манович не увидит ее слез, такого удовольствия она ему не доставит. Ей не пришлось бороться с обычным желанием взглянуть на рану, потому что хорошо знала, как выглядит подобный ожог. Маленькие ожоги быстро заживают, хотя в первое время они очень болезненны. Примерно через неделю у нее прибавится еще один рубец, вот и все.

— Нет, я встретила понимание.

— Хорошо, прекрасно. Если надумаете уехать из города, сообщите мне, куда направляетесь и с кем намерены встретиться. Понятно?

— Вы говорили мне об этом в прошлый раз.

— Прекрасно. Я повторяю только для того, чтобы вы лучше поняли. Вы должны быть здесь в следующую пятницу, ясно? Замечательно. Тогда до пятницы.

Ванесса вышла на улицу и глубоко вздохнула. Скотина! Как таким подлецам удается выходить сухими из воды? Наверно, большинство женщин, к которым он приставал, были слишком запуганы, чтобы жаловаться. Должно быть, ему удавалось добиться успеха в семидесяти-восьмидесяти процентах случаев. Она была одной из немногих, кого запугать не удалось, и если ей представится возможность, она ему отплатит.

Теперь можно было и взглянуть на рану. Ожог оказался не слишком серьезным. Она видала и похуже. Длинный рукав закрывал его, так что никто ничего не заметит.

Прежде всего Ванесса зашла в кафе. Только после нескольких чашек кофе руки у нее перестали дрожать. Потом она села в автобус и отправилась домой.

Ее двухкомнатная квартира была маленькой, но уютной. Первая комната — гостиная-кухня, вторая — маленькая спальня, где хватало места только для одной кровати, по обе стороны которой оставалось пространство шириной в ступню. Ванесса не любила, когда кровать придвинута к стене. Ее всегда приходится отодвигать, чтобы застелить, а ночью можно проснуться в кромешной тьме лицом к бетону, так что спросонок покажется, что лежишь в могиле. Это напугало бы ее до смерти, и поэтому она всегда оставляла свободное пространство с каждой стороны кровати, как бы мало оно ни было.

Ванесса не отличалась аккуратностью. Она швырнула сумку на пол, скинула туфли и пошла в спальню. Кровать была не убрана. Ванесса бросила простыню на подушку, подтянула юбку и улеглась.

Потом она почему-то вспомнила Тома. Иногда Ванессе казалось, что ей его не хватает. Может быть, все-таки позвонить ему? Но стоит ли звонить человеку, постель которого она подожгла? А он тоже хорош — сразу же вызвал полицию. Это развеяло последние сомнения относительно того, любит он ее или нет. Любимого человека не отдают немедленно в руки правосудия, что бы он ни натворил. У него просят объяснений, пытаются понять, обещают помочь, но только не кричат: «Что ты наделала, сука сумасшедшая?!» — и не звонят потом в полицию.

Ванесса стянула колготки и бросила их в угол, потом сняла очки и аккуратно повесила их на спинку кровати.

Нет, звонить Тому не стоит. Может быть, позвонить Дэнни? А зачем? Сейчас она не нуждалась в дружеском участии. Лучше принять обезболивающее, выпить чаю и хорошо выспаться. Ей снилось, что она попадает в разные смешные ситуации.

Когда Ванесса проснулась, она приняла душ и надела черные брюки и свитер, отказавшись от мысли рано лечь спать. Было уже девять вечера, и она решила забежать к Дэнни, а не звонить ему по телефону. По средам он часто ходил на исповедь, но возвращался из церкви около шести часов. Значит, сейчас он должен быть дома.

Ванесса надела туфли без каблуков, стянула волосы эластичной лентой и, накинув короткое пальто, вышла из квартиры.

Она взяла такси до дома Дэнни, вошла в здание и позвонила. Долго никто не открывал, хотя в щели под дверью виднелся свет. Она еще дважды нажала кнопку звонка. В квартире работал телевизор или радио. Впрочем, Дэнни мог специально оставить свет и радио включенными, чтобы отпугнуть грабителей.

Наконец дверь открылась.

В проеме стоял незнакомый высокий мужчина в халате и пижаме.

Смутившись, Ванесса отступила от двери и еще раз взглянула на номер квартиры. Она не ошиблась.

— Вам кого? — сказал мужчина, протирая заспанные глаза.

— Извините, я думала… разве не здесь живет Дэнни Спитц?

Мужчина долго недоумевающе смотрел на гостью и наконец понял.

— Вы Вангелен? — спросил он. — Ванесса Вангелен?

— Да.

— А я… вообще-то, это моя квартира, а не Дэнни. Он присматривал за ней, пока меня не было. Я его напарник, Дейв Питерс. Он рассказывал вам обо мне?

Ванесса вздохнула с облегчением.

— Конечно. Он много рассказывал о вас. Но по его словам выходило, что вы Бог или кто-нибудь в этом роде, а вы выглядите как обычный человек.

Слова Ванессы рассмешили Дейва.

— Видите ли, Дэнни сейчас здесь нет. Вы бывали у него дома? Подозреваю, что нет. Он, наверно, хотел пустить пыль в глаза — моя квартира намного больше, чем его. Я… я был женат, и мне нужна была еще одна комната для…

Дейв поморщился. От Дэнни Ванесса знала, что произошло с семьей Дейва.

— Извините, — быстро перебила она его. — Я хотела просто поболтать с Дэнни. Хотя необязательно с ним, — призналась она. — Вам это может показаться странным, но я почувствовала себя одинокой, а с Дэнни мы недавно подружились, и я надеялась, что смогу…

Дверь отворилась шире, и Дейв сделал шаг в сторону.

— Входите, пожалуйста, на лестнице холодно. Могу предложить вам что-нибудь выпить.

Ванесса с удовольствием вошла в теплую квартиру.

— Я бы выпила кофе, но боюсь быть навязчивой.

— Не волнуйтесь, я могу спать в любое время. Простите меня за халат, он совсем старый. Он принадлежал еще моему отцу, и я храню его как память. Пойду переоденусь.

— В этом нет необходимости, — быстро возразила она.

— Есть, есть. В таком виде я сам чувствую себя неловко.

— Может быть, тогда я приготовлю кофе? Я знаю, что где лежит.

— Давайте, а я ненадолго. Крикните, если что-нибудь не найдете.

Дейв вышел в другую комнату. Ванесса нашла чайник, налила в него горячей воды и задела запястьем о плиту. На мгновение она почувствовала острую боль, слезы навернулись у нее на глаза. Она не стала тереть ушибленное место, боясь разбередить рану, а намазала его маслом, которое нашла в холодильнике. Масло особенно не поможет, конечно, но и не принесет вреда. Ванесса любила иногда пользоваться народными средствами. Они напоминали ей о матери.

К тому времени, когда кофе был готов, на кухню пришел причесанный, в нарядной рубашке и брюках Дейв.

— Готово, — сказала она.

Манович лежал на спине в полумраке, покуривая сигару и разглядывая странный потолок. Проехал автомобиль, на мгновение осветив своими фарами фальшивое ночное небо, поблескивавшее у полицейского над головой. Оно почему-то его раздражало, и он плюнул бы на него, если бы во рту не пересохло.

Какой дурак наклеил на потолок синие обои, усеянные звездами? Комната явно несла на себе отпечаток дурного вкуса. К тому же здесь воняло псиной. В гостиной лежала откормленная охотничья собака. Ее оставили там только на эту ночь, а обычно она спала в той же постели. Женщина говорила, что с ней она чувствует себя в безопасности. Манович только расхохотался, потому что, если бы грабитель влез через окно, собака первой выскочила бы за дверь. Такая уж это была собачонка.

Толстая женщина, которая лежала рядом с полицейским и негромко похрапывала, не была его женой. Она получила испытательный срок за грубое обращение с детьми. Не такая уж плохая женщина по сравнению с другими. Просто не смогла управиться с тремя детьми, старшему из которых не было и пяти, и, к несчастью, сорвала зло на двухлетнем малыше. Мановичу не составило никакого труда уложить ее в постель. Неудивительно, что эта сучка родила троих детей с интервалом в год. Впрочем, теперь осталось уже двое. Среднего у нее отобрали.

Манович затянулся. Тлеющий огонек сигары осветил комнату. Он вспомнил, что случилось сегодня в участке. Как он мог об этом забыть? Теперь он зарекся курить в присутствии Вангелен.

Эта корова Вангелен хороша штучка. То-то она даже не вздрогнула, когда он спросил ее про Спитца. Оказывается, она спала не со Спитцем, а с Питерсом, его напарником. Тоже дерьмо. Жена только два месяца как умерла, а он уже с бабой гуляет.

Манович подкараулил ее сегодня у квартиры и проследил, куда она поехала, надеясь подтвердить свои подозрения насчет Спитца. Да, он ошибся, но не так сильно. И если она считает, что он это стерпит, то здорово ошибается. Он еще отыграется. Манович не из тех, кем можно пренебрегать. Беда была в том, что если Спитца он опасался, то Питерса боялся панически. Но мириться с этим не хотел. Он переждет немного, выберет подходящий момент и нанесет этим ублюдкам удар, когда они меньше всего будут готовы.

Он вспомнил время, когда крутил роман с девушкой из машинописного бюро. Ее муж в то время только поступил в полицию. Молодой полицейский обещал набить Мановичу морду, если тот не отвяжется от его жены. История произошла несколько лет назад. Мановичу было тогда около тридцати пяти, и он не любил, когда ему угрожали.

В те дни в районе порта случалось много убийств. Виновными считали китайцев, поскольку убийцы использовали мясницкие топоры и разделочные ножи — излюбленное оружие жителей китайского квартала.

Манович заманил парня в порт и снес ему полчерепа топором. Это было несложно. Неопытный полицейский даже не вынул пистолет, увидев стоящего в тени человека. И послушно подошел, когда тот поманил его пальцем. Хрясть — и нет лица. Манович отдал свой долг, а у китайцев были потом большие неприятности из-за убитого полицейского. Поделом им. Он не любил цветных. Чтоб они утонули в своем супе из акульих плавников! Потом ему пришлось здорово потрудиться, утешая молодую вдову. Она была настоящей сукой.

От этих воспоминаний Мановичу стало намного лучше. Он снова раскурил потухшую сигару, взглянул на разбросанные по подушке спутанные черные волосы, раскрытый рот. Ну и страшилище. Неудивительно, что с ней так просто получилось. Его самого тоже не назовешь красавцем, но до этой бабы ему было далеко. Он ткнул женщину локтем.

— Что случилось, ангелочек? — хрипло пробормотала она.

— Спи, спи, — сказал он ей, — только повернись на бок.