"Грешники" - читать интересную книгу автора (Пирс Барбара)

ГЛАВА 15

Маккус тихо пробрался в спальню, которую отвели ему хозяева дома, хотя большую часть времени, как оказалось, он в ней не нуждался. После того как в его объятиях побывала Файер, ему трудно было смириться с разлукой. Ему хотелось заснуть со своей возлюбленной, но он понимал, что их приключение в храме слишком затянулось. Они нежно поцеловались на краю сада и расстались. Где-то в глубине дома раздался приглушенный смех. Очевидно, гости лорда Денингза еще не разошлись по своим комнатам, продолжая наслаждаться бренди и неспешной беседой. Маккусу повезло – по пути к себе он не встретил ни единой души. Ему оставалось лишь надеяться, что Файер была так же удачлива.

Он развязал галстук. Когда дело дошло до рубашки, Маккус с удивлением заметил, что в спешке забыл застегнуть пуговицы на вороте. Он с удовольствием отказался бы от галстука, так как считал наведение подобной красоты пустой тратой времени. Однако эту часть туалета было принято носить в высшем обществе, а он не мог проигнорировать приличия. Маккус посмотрел на безнадежно измятый галстук, потянул за его опавшие концы и небрежно бросил на спинку кресла.

Стук в дверь прервал его размышления. Прищурив глаза, он подошел к двери. Для приема посетителей было слишком поздно. Он никого не ждал, кроме Файер. Если она пренебрегла его просьбой и не вернулась к себе в комнату, то рисковала получить от него увесистый шлепок пониже спины. Ее близость будила в нем самые внезапные желания, но он не мог проявлять свои чувства открыто и потому придумывал необыкновенные ухищрения, чтобы выкроить время и побыть с Файер наедине. Маккус был вынужден признать, что в своих уловках он превзошел самого себя. Он был одержим этой красавицей, и ее присутствие лишь распаляло его безрассудное лихачество.

Маккус открыл дверь, приготовившись отчитать дерзкую девчонку. Появление леди, которая ждала его в коридоре, оказалось сюрпризом, к тому же не самым приятным.

– Леди Хипгрейв? Похоже, вы заблудились?

– Нет, мистер Броули.

Графиня все еще была в вечернем платье, в котором он видел ее за ужином. Взгляд светло-голубых глаз женщины скользнул по его пустой, еще не разостланной постели.

– Мне хотелось бы задать вам вопрос. Можно войти? В коридоре довольно прохладно.

Маккус преградил ей путь, небрежно упершись рукой в косяк двери.

– У меня нет желания быть невежливым, миледи. Но в столь поздний час я особенно хорошо должен помнить, что вы замужем.

Смех графини заставил его нервничать. Он опасался, что в коридоре могли оказаться свидетели их ночного разговора.

– Молодой человек, как вы трогательно провинциальны! Я полагаю, что это объясняется тем, что вы совсем недавно вошли в свет. Могу заверить вас, что лорду Хипгрейву все равно, что я делаю и с кем, до тех пор, пока соблюдаются приличия.

Она говорила так, словно хотела напутствовать его На будущее, но в ее глазах читалась явная обида. Маккус сохранял бесстрастное выражение, хотя мысленно признавал, что графиня умела производить потрясающее впечатление. Ее походка, жесты и манера одеваться были подчинены одной цели – покорять мужские сердца. Она в совершенстве владела искусством соблазнения. Маккус понял, что она использует свою красоту как оружие.

Мужчина в ее объятиях был обречен, как муха, попавшая в паутину. При этом жертва не осознавала уготованной ей печальной участи.

Маккус видел графиню насквозь и сумел оценить, на что способна эта женщина.

– Ваш супруг – очень щедрый человек, но, к сожалению, я не могу похвалиться такой же широтой души. Желаю вам спокойной ночи, – вежливо сказал он.

– Но к чему такая спешка, мистер Броули? Неужели мое общество пугает вас? Или, возможно, слишком искушает?

Леди Хипгрейв придвинулась к нему так близко, что он ощутил тепло ее тела.

После ночи, проведенной в объятиях Файер, интимный разговор с графиней казался предательством. Делая вид, что он изрядно позабавлен, Маккус произнес:

– Миледи, вы слишком долго играли с юнцами, поэтому забыли, что настоящий мужчина умеет контролировать себя.

Она взглянула на него широко раскрытыми глазами, желая произвести впечатление невинности.

– Я с нетерпением жду мгновения, когда смогу оценить ваши мужские достоинства. Но единственное, чего бы мне хотелось сейчас, – это побеседовать с вами.

– Утром, если вы не возражаете, – сказал Маккус.

– И вас не заинтересует перспектива разговора со мной даже в том случае, если он касается леди Файер Карлайл?

На лице графини заиграла победоносная улыбка, когда он опустил руку, освобождая ей проход.

– О, как мне нравятся благоразумные мужчины!

* * *

Файер испытала облегчение, вернувшись в Лондон. Она отдала распоряжения своей горничной Амели относительно ее вещей, а затем повернулась к дворецкому.

– Как ваши дела, Керди? Нога все еще беспокоит вас? – Слуга страдал ревматизмом. Она заметила, что до их отъезда к Денингзам он прихрамывал на правую ногу.

– Вы так добры, миледи. Кухарка приготовила мне один из своих чудесных эликсиров, и боль прошла, – ответил Керди.

Файер поджала губы, прикинув, сколько виски могло уйти на приготовление этого чудесного эликсира.

– Герцогиня появится после того, как попрощается с лордом Тэммесом.

Вообще-то, когда Файер выходила из экипажа, ее мать как раз спорила с братом.

– Герцог вернулся?

– Да, миледи, – сказал дворецкий, удивив ее.

С умыслом или без, но Файер проводила очень мало времени в обществе отца с тех пор, как он узнал о ее неприятностях с лордом Стэндишем.

– Его светлость был в библиотеке.

– Благодарю вас, Керди. Вы можете подготовиться к встрече герцогини.

Может, появление дворецкого спасет ее несчастного брата от затянувшейся прощальной сцены?

Файер пересекла холл, раздумывая, что могло стать причиной ссоры ее матери с братом. Она не следила за их разговором в экипаже, так как всю дорогу была поглощена тем, что наблюдала за Маккусом. Когда Файер увидела его утром за завтраком, то ожидала встретить мужчину, с которым накануне провела незабываемые часы. Однако вместо страсти в его глазах она натолкнулась на холодность. Маккус старательно избегал ее взгляда. Его вежливость была просто убийственной после того, через что они прошли вместе.

Они оставались у Денингзов полтора дня. Если бы лорд Джаретт присутствовал на праздниках, герцогиня настояла бы на том, чтобы визит растянулся до четырех дней: тогда бы у нее появилась возможность поговорить с юношей после отъезда гостей.

Файер постучала в дверь библиотеки. Услышав строгий голос отца, который разрешал войти, она толкнула дверь.

– О, сэр, мне кажется, я вас знаю. Ваше лицо кажется мне знакомым, – поддразнивая герцога, сказала она, продолжая стоять на пороге.

– Моя любимая Файер! – воскликнул он, раскрывая объятия.

Она с радостью побежала ему навстречу. Герцог хмыкнул, удивленный порывом дочери.

– Когда вы вернулись?

– Всего несколько минут назад, – ответила Файер, отстраняясь от него и присаживаясь в кресло у стола.

– И твоя мать? – спросил герцог, просматривая бумаги, которые занимали его внимание до ее появления в кабинете.

– Она сидит в экипаже. Они с Тэмом... выясняют возникшее между ними недоразумение, – сказала Файер, стараясь быть дипломатичной.

Но герцога трудно было обмануть. Он пристально посмотрел на дочь и сказал:

– Ругаются, как портовые грузчики? – Файер всплеснула руками и засмеялась.

– Папа, как ты думаешь, что бы сказала мама, если бы услышала, что ты сравнил ее с портовым грузчиком?

Герцог подмигнул ей.

– Мы можем сохранить это в тайне. – Закончив с бумагами, он отложил их в сторону.

– Вы хорошо погостили у лорда и леди Денингз? Я думал, что вы задержитесь там подольше.

Она вытянула ноги, так как от долгого сидения в экипаже все ее тело затекло.

– Конечно, праздники были устроены, как всегда, великолепно, но герцогиня пригласила еще одного джентльмена, чтобы он составил нам компанию. А потом, наверное, решила, что навязывать мистеру Броули длительный визит было бы с ее стороны невежливо.

Отец спокойно отреагировал на эту новость. То, что с ними ездил незнакомый джентльмен, его, похоже, совсем не волновало.

– А кто такой этот мистер Броули? – спросил он с легким любопытством.

– Это друг лорда Эмана. Меня ему представили... – она оборвала себя на полуслове, сообразив, что не стоит выбалтывать отцу историю их знакомства, потому что тогда ей придется рассказать ему и об их походе в магазин с лордом Крешеттом. – Это не так уж важно. Просто мама благоволит этому молодому человеку. Он занят поисками невесты из приличной семьи. Ты же знаешь, с каким энтузиазмом она воспринимает подобные миссии. Думаю, что все незамужние барышни, которые присутствовали у Денингзов, прошли самый строгий отбор.

Герцог рассмеялся, зная, с какой настойчивостью умеет действовать его жена.

– Я уверен, что с помощью герцогини мистер Броули найдет себе блестящую партию.

Файер улыбнулась, но ее веселье было напускным.

– Я предсказала, что это случится к осени.

Если Маккус женится, это будет означать конец их отношений. Даже если он пожелает продолжить встречаться с ней, она откажется от столь щедрого дара. Файер не хотела быть любовницей женатого мужчины.

– Я рад, что ты поехала к Денингзам. После истории со Стэндишем я боялся, что ты будешь прятаться от света.

– Я выходила в свет, папа, – возразила Файер. – Просто мы с тобой в последнее время почти не виделись. Это наталкивает меня на мысль, что ты избегаешь встреч со мной!

Файер знала, что ее упреки несправедливы. Отец вел себя в привычной для него манере. В этом сезоне главной его заботой была леди Талемон. До этого свободное время герцога было занято общением с леди Хипгрейв. Файер сбилась со счета, вспоминая бесконечную вереницу красивых женщин, в объятиях которых ее отец находил утешение, забывая о семье.

Герцогиня же в это время решила посвятить себя лорду Крешетту. Но были, конечно, и другие мужчины. Файер закрыла глаза, пытаясь подавить чувство злости, вызванное поведением родителей. Но они вели привычный для себя образ жизни. Это Файер изменилась. Ее маленький мир рухнул в одночасье только потому, что она выбрала на роль возлюбленного не того мужчину.

Она не знала, как воспринимать происшедшее. Что это – благословение или проклятие? Маккус вошел в ее жизнь после того, как она совершила самую большую ошибку, но он не стал скрывать, что у него имеются и свои планы. Когда он рассказал ей о своем детстве и о первых годах его жизни в Лондоне, Файер ужаснулась. Она не станет вести себя подобно злобной леди Хипгрейв, которая не может простить бросившего ее любовника. Файер вновь вспомнила молчание Маккуса, его странное поведение в экипаже. Возможно, он просто хотел оборвать их отношения, но не знал, как это сделать.

Герцог нахмурил брови.

– Дитя мое, к чему такие разговоры?!

Он отодвинул стул и сделал дочери знак подойти поближе. Файер спрыгнула со своего места и обошла письменный стол. Она села отцу на колени, как в детстве, когда была маленькой девочкой, и прижалась щекой к его плечу.

Герцог обнял ее и спросил:

– Это все из-за Стэндиша? Кто-то отпускал в твой адрес колкости?

– Папа, иногда это выше моих сил. Лорд Стэндиш и леди Хипгрейв преследуют меня. Они появляются именно там, где я собралась провести вечер. – Файер говорила немного в нос из-за того, что долго плакала. – Я так дорого расплачиваюсь за свою глупость.

Отец замер.

– Отилия связалась с лордом Стэндишем? – Казалось, его потрясла эта новость.

Лицо Файер исказилось в гримасе. Неужели отец был так увлечен своим новым романом, что не следил за городскими новостями? Файер подавила тяжелый вздох. Она, конечно, предпочла бы, чтобы герцог не узнал о переменах в судьбе своей бывшей фаворитки. Но, к сожалению, в столице было слишком много желающих посплетничать, поэтому Файер решила, что лучше уж она сама расскажет ему обо всем, тем более что герцогу не составляло труда узнать правду в считанные минуты, если бы он решил навести справки об интересующей его леди.

– Графа Хипгрейва нет в Лондоне, и лорд Стэндиш исполняет роль эскорта графини, – вяло отозвалась она.

Девушка не стала уточнять, что виконт оказывает ей и другие услуги, которые не принято обсуждать в гостиных приличных домов.

– Хипгрейв ненавидит городскую суету, – сказал герцог, не желая подробно останавливаться на личности супруга графини. – Отилия не могла найти себе мужа, который был бы ей большей противоположностью. Я никогда не поверю в то, что этот брак можно назвать счастливым.

Герцог не ревновал свою бывшую любовницу – это было очевидно. Графиня переоценила свое влияние на отца Файер.

– Я считаю, что леди Хипгрейв – очень неприятная особа, – осторожно высказалась Файер.

Герцог вздохнул.

– Я согласен, дитя мое. Этот негодяй настраивает ее на враждебное отношение к тебе?

«Это она настраивает его против меня», – с тоской подумала Файер и коротко произнесла:

– Не совсем.

«Папа, расскажи мне о своем прошлом. Твоя бывшая любовница ненавидит тебя с такой силой, что решила отомстить, отыгравшись на твоей дочери», – пронеслось в голове Файер.

Ее родители не обсуждали свои романы, поэтому ждать, что герцог нарушит установленную традицию, было бы глупо. Отец даже не попытался объясниться, чтобы понять причины ненависти графини к его дочери. Он ограничился тем, что сказал:

– Отилия весьма беспокойная дама. У нее очень тяжелый нрав. Если она выскажется в отношении тебя неподобающим образом, просто сообщи об этом мне. Хорошо?

– Конечно, папа, – тихо ответила Файер, не решившись поделиться с отцом секретом, который она хранила с той самой ночи, когда разоблачила лорда Стэндиша. Перед ее глазами снова возникла сцена их столкновения в галерее дома лорда Мив. Герцог ласково потрепал ее по плечу.

– Я знаю, что тебе нелегко, Файер. Мне так хотелось чем-нибудь помочь тебе. Я перебросился несколькими словами с Пенневезером по поводу его младшего сына...

Файер выпрямилась и посмотрела на отца потухшим взглядом.

– Ты разговаривал с маркизом, папа? Но как ты мог? Я не стану женой Стэндиша, даже если ты прикажешь отстегать этого мерзавца и залепишь ему рот бриллиантом размером с мой кулак.

Когда-то Файер отказалась от брака с ним из гордости, но теперь она искренне не желала даже думать о нем как о муже.

– Успокойся, – улыбнулся герцог. – Я знал еще тогда, что ты не желаешь связывать свою судьбу с этим человеком, поскольку он не стоит тебя. Но я не могу оставаться в стороне только потому, что ты решила даровать Стэндишу свое великодушное прощение. Пенневезер очень недоволен поведением своего сына. Он даже пригрозил не покрывать его больше, чтобы хоть как-то повлиять на разгульный образ жизни Стэндиша.

Отец выжидающе посмотрел на Файер, подумав, что известие о грядущих страданиях бывшего воздыхателя позабавит ее. Но дочь, посмотрев на него, ответила:

– Папа, лорд Пенневезер грозится лишить его содержания уже много лет, но маркиз, насколько я поняла, не идет дальше предупреждений.

Это вызывало у нее горькое сожаление. Было бы отрадно представлять себе, как лорд Стэндиш проводит вечера в грустных размышлениях о своих стесненных финансовых обстоятельствах, а не прожигает жизнь в игорных домах, погрязая в грехе и соблазняя невинные души.

Герцог неохотно кивнул в знак согласия.

– Думаю, что маркиз Пенневезер все еще лелеет надежды на то, что вы с его сыном поженитесь. Ничто бы не прекратило сплетни так быстро, как известие о вашем браке.

Файер прижалась щекой к морщинистому лицу отца.

– Нет, я бы не смогла выйти за него замуж, – сказала она, – даже ради того, чтобы положить конец пересудам.

– Упрямая девчонка! Ты не хочешь, чтобы я наказал подлеца, но и не желаешь выходить за него замуж. Что же делать мне, бедному отцу?

– Ничего.

Стэндиш отплатит ей за предательство. Она добьется этого или с помощью Маккуса, или без него. Файер крепко прижалась к отцу.

– Папа, я так люблю тебя. – Герцог смущенно обнял ее в ответ.

– Я тоже люблю тебя, Файер, – ласково произнес он. – Моя милая Файер, не волнуйся. Если маркиз Пенневезер не выполнит свое обещание лишить сына содержания, мы что-нибудь придумаем.

Файер была уверена, что лорд Стэндиш еще не раз пожалеет о своем подлом предательстве.

* * *

Маккус наблюдал за виконтом, который, как обычно, играл в карты, и его мысли перекликались с мыслями герцога Солити. На этот раз в заведение «Мойра Ласт» он пришел вместе с Тревором. За последние три часа лорд Стэндиш проигрался в пух и прах.

Маккус все это время возвращался к мыслям о Файер, образ которой всплывал в его памяти, вызывая щемящую тоску. Он вспоминал ее взгляд, когда они возвращались в город. Она словно спрашивала его: «Что я сделала?» Если она получит его записку, то это смутит ее еще больше. Маккус сжал руку в кулак. Он не хотел причинять ей боль, но все произошло слишком быстро. Маккус знал, что не имеет права упустить свой шанс.

– Мак, а что мы здесь делаем? – прервал его мысли Тревор. Он сделал глоток пива, которое принесла ему девушка-служанка. Маккус притворился, что не расслышал его.

– Мне кажется, это прекрасное место для мужчины, который после тяжелого дня желает расслабиться в компании своих приятелей, – продолжил Тревор, – но я не вижу здесь Сеймуса. Так почему бы нам не отправиться дальше?

Хавьер признался, что в последнее время ему удалось сколотить целое состояние благодаря глупости лорда Стэндиша. Он ощущал себя немного виноватым, поскольку понимал, что обдирает джентльмена как липку. Но когда Маккус объяснил, что у этого господина отсутствует понятие о чести и мужском достоинстве, совесть хозяина игорного дома быстро успокоилась. Потери не слишком волновали Стэндиша. Вместо того чтобы благоразумно покинуть заведение, он все больше увеличивал ставки и увязал в долгах.

Маккус, который ждал этого вечера, посмотрел на скучающего брата и сказал:

– Я здесь не только из-за Сеймуса.

Тревор проследил за нетерпеливым взглядом брата.

– Из-за кого еще?

– Вон тот, в зеленом жилете, – пробормотал Маккус. – Я чувствую, как этого господина охватывает отчаяние, а ты?

Когда Маккус вернулся от Денингзов, брат ожидал его в городском доме. Тревор напоминал ему бродячего кота, который исчезает на несколько дней, чтобы появиться вновь, как только у него возникает нужда отогреться.

– Да, я согласен, – протянул Тревор. – Но почему ты охотишься за этим джентльменом? Что он тебе сделал?

Маккус взял в руки кружку с пивом и отпил из нее. Он не собирался раскрывать брату правду о сделке с Файер и о том, почему она нуждается в его помощи. Несмотря на то что их связывали кровные узы, Маккус не мог довериться Тревору.

– Ничего, – коротко ответил он. Тревор с недоумением посмотрел на него.

– Ничего? Тогда почему ты пытаешься испепелить его взглядом? Что это за игра?

Тревор тут же умолк, почувствовав на себе грозный взгляд Маккуса, силу которого он только что попробовал поставить под сомнение.

– Я не сказал, что этот джентльмен ничего не сделал. Он ничего не сделал мне. Чувствуешь разницу?

Тревор фыркнул.

– И что ты задумал?

Маккус поставил кружку на стол. В его глазах появился хищный блеск.

– Я хочу погубить его.

Женщина, с которой он заранее переговорил, выжидающе смотрела в их сторону. Он дал ей знак подойти ближе.

Сногсшибательная брюнетка немного помедлила, а потом направилась к ним. Все посетители тут же повернулись в ее сторону и, не скрывая своего восхищения, стали перешептываться.

– Добрый вечер, красавчик, – промурлыкала она. – Мы всегда с нетерпением ждем твоего появления в «Мойра Ласт».

Маккус одарил ее ленивой улыбкой.

– Ты, наверное, околдовала своей красотой Хавьера.

Пока Тревор рассматривал незнакомку, не в силах оторвать взгляд от ее груди, она наклонилась к Маккусу и тихо сказала ему на ухо:

– Конечно, перед моими чарами трудно устоять. – Она выпрямилась и посмотрела на Тревора: – А это кто?

– Забудь о нем. Ты проглотишь его и не заметишь, – ответил Маккус, вынудив брата стукнуть кулаком по столу.

– Если леди хочет проглотить меня, надо дать ей такую возможность, – запротестовал он.

– Я не советовал бы рисковать, Тревор. Хавьеру это определенно не понравится. – Маккус нахмурился и снова обратился к женщине: – Мне нужна твоя услуга.

– Что угодно, – отозвалась дама бархатным голосом, и все мужчины в зале с завистью посмотрели в сторону счастливчика Маккуса.

– Не та услуга, о которой ты подумала. Мне надо, чтобы ты представила меня вон тому господину. – Он указал на лорда Стэндиша.

* * *

Спустя девять дней Файер, дрожа от волнения, приблизилась к дому Маккуса. Она не понимала, что произошло во время праздников у Денингзов. Случилось нечто непоправимое после того, как они предавались любви в экзотическом храме. После их возвращения в Лондон от Маккуса передали два письма. Первое было адресовано герцогине. Он благодарил ее за приглашение. Второе послание он написал ей.

Файер закрылась в спальне, чтобы никто не мешал ей читать письмо от возлюбленного. Она думала, что найдет в нем извинения за странное поведение, которое так поразило ее. Или слова любви и восторга. Она с нетерпением вскрыла конверт. Своим разборчивым почерком Маккус писал о том, как благодарен ей за доброту и гостеприимство. Он также писал, что Файер необязательно являться к нему в дом, так как он настолько отошел от дел, что теперь ему придется занять все дни и вечера, наверстывая упущенное.

И все?

Он лгал!

Маккус поблагодарил ее за доброту. Доброту... Неужели ее отношение к нему можно было бы назвать всего лишь добрым? Нет, такое равнодушие было невыносимо. Оно ранило ее больше, чем его вспыльчивость и самонадеянность. Своим поведением он напомнил ей злополучного Стэндиша.

Файер не пыталась увидеться с Маккусом и, конечно, будучи уязвленной тоном его послания, не посчитала нужным ответить ему. Она надеялась, что ее молчание заставит его действовать. Но Маккус так и не постучал в ее дверь.

Спустя два дня Файер стала свидетельницей беседы родителей. Герцогиня рассказывала мужу о том, что встретила их нового знакомого, Маккуса Броули, в театре. Потом мать вскользь упомянула, что джентльмен оставался в ложе мисс Греффис более получаса. Герцогиню эта новость утешила, а Файер привела в отчаяние.

На следующий день мать и дочь отправились на вечеринку, которую устраивали Спреггсы. Файер пошла неохотно – ей не хотелось тратить свои душевные силы на еще одного недостойного поклонника. Увидев Маккуса, она не на шутку разволновалась. Заметив ее взгляд, молодой человек кивнул ей, и только. Файер была так обескуражена, что отвернулась, едва не расплакавшись. Она больше не могла выносить этого притворства. К ее облегчению, он не приблизился к ней за весь вечер ни разу, но от нее не ускользнуло, что он мило болтал с мисс Найт и другими леди.

На пятый день герцогиня, сама того не подозревая, подтолкнула дочь на необдуманный поступок. Она сообщила Файер, что накануне вечером произошел какой-то забавный случай и среди участников был, конечно, неподражаемый Маккус Броули. На этот раз его заметили в компании маркизы Гласе и ее терьера. По наблюдениям некоторых дам, он зашел слишком далеко. Файер бросила салфетку на стол и выскочила из комнаты. Спустя два часа она уже стояла у дома Маккуса.

Его дворецкий Гоббс сердечно приветствовал леди Файер, но сказал, что мистера Броули нет дома. Она вернулась к себе, разочарованная и опустошенная. Маккус бросил ее, и она не могла назвать ни одной вразумительной причины, которая объясняла бы, почему он это сделал.

Спустя четыре дня Файер набралась мужества и снова поехала к Маккусу. Она не стала церемониться и посылать к нему швейцара, а сразу направилась к парадному входу в дом Броули. Не успела она подойти, как дверь распахнулась. Возможно, Гоббс заметил ее приближение из окна.

– Леди Файер Карлайл, вы сегодня так обворожительны, – учтиво произнес дворецкий.

– Доброго дня, Гоббс. Маккус дома? – спросила она, сожалея о том, что поддалась порыву и не приказала кучеру ехать мимо этого злосчастного дома.

Дворецкий потупился, улыбка исчезла с его лица. Оглянувшись, он снова посмотрел на леди и мрачно доложил:

– К сожалению, хозяина нет. Он сейчас проводит много времени вне дома, уезжая по делам.

Файер вдруг ощутила сухость во рту.

– О да. Я понимаю. Вы оказались настоящим джентльменом, Гоббс. Спасибо.

Она повернулась, чтобы уйти.

– Я знаю, что мистер Броули очень расстроится, узнав, что пропустил ваш приезд, – сказал Гоббс, пытаясь приободрить девушку.

– Нет, Гоббс, не расстроится. Передайте Маку... Нет, скажите мистеру Броули, что я больше не потревожу его.

Дворецкий застыл в дверях, напряженно наблюдая за тем, как экипаж леди Файер отъезжает от их дома.

– Вы слышали, что она сказала? – в голосе дворецкого звучали сердитые нотки, недопустимые в общении с господином, но, похоже, Гоббсу было наплевать.

Маккус вышел из тени на свет, струившийся через открытую дверь, и в его серых глазах отразилась гнетущая тоска.

– Да, я слышал.