"Атлантида" - читать интересную книгу автора (Касслер Клайв)

22 4 апреля 2001 года Буэнос-Айрес, Аргентина

Певцы и музыканты оценивают главные оперные театры мира по акустике – качеству звука, который доносится от сцены к ложам и выше – к галерке. Для любителей оперы театры различаются скорее по изяществу и пышности интерьера. Некоторые известны вычурностью, другие славятся богатством, третьи – особой изобретательностью отделки. Но ни один не сравнится по величественности с Колумбовой оперой на авениде Девятого июля в Буэнос-Айресе.

Строительство театра началось в 1890 году, и расходов на него не жалели. Закончилось оно в 1908 году, и новое здание заняло целый квартал. Его огромная сцена помнила танец Павловой и Нижинского. Здесь дирижировал Тосканини, этот зал слышал голоса всех великих певцов от Энрико Карузо до Марии Каллас.

Невероятно сложные бронзовые украшения на барьерах, ярусы с рядами бархатных кресел, шитый золотом занавес, потолок, расписанный мастерами живописи. В вечера премьер вся элита Буэнос-Айреса шествует по итальянскому мрамору вестибюля под стеклянным куполом, поднимаясь по устланной ковром лестнице к роскошным ложам.

За минуту до начала увертюры к “Коронации Поппеи” Монтеверди были заняты все места, кроме одной ложи справа от сцены. Она все еще пустовала.

Но за несколько секунд до того, как стал гаснуть свет, в пустующей ложе появился мужчина в сопровождении четырех женщин. Все пятеро удобно устроились в бархатных креслах. Невидимые за занавесями, на страже застыли двое телохранителей во фраках. Каждая пара глаз, каждый бинокль в зале автоматически повернулись в сторону вошедших.

Женщины были потрясающе красивы именно той классической красотой, которая так редко встречается в жизни. Почти одинаковые светлые волосы вились золотыми кудрями, ниспадая чуть ниже обнаженных плеч. Красавицы держались с царственной неприступностью, сложив на коленях тонкие, изящные руки и глядя в оркестровую яму одинаковыми серо-голубыми глазами. Тонкие черты лица, высокие скулы и бронзовый загар, который можно приобрести, только катаясь на лыжах в Андах или принимая солнечные ванны на яхте в Баия-Бланка. Каждой из них на вид можно было дать не больше двадцати пяти, но на самом деле каждая была на десять лет старше. Легко угадывалось, что они сестры, и действительно, то были четыре из шести близняшек. Одежда не настолько скрывала пропорции тела, чтобы нельзя было понять, что все они стройны и поддерживают эту стройность постоянными упражнениями.

Длинные переливающиеся шелковые платья с оторочкой из черно-бурой лисы отличались лишь цветом. Сидящие полукругом женщины сияли как желтый, синий, зеленый и красный сапфиры. На каждой сверкала целая россыпь драгоценностей – ожерелья, кольца, браслеты, серьги. Необыкновенно чувственные и возбуждающие, они в то же время казались эфирными созданиями. С трудом верилось, что все они не только давно уже были замужем, но и произвели на свет по пятеро детей. Эти дамы неизменно присутствовали на открытии оперных сезонов, как на семейных праздниках. Они грациозно раскланивались со знакомыми, с улыбкой поглядывая на мужчину, занимавшего центральное положение в их ложе. Он же сидел прямо как жердь, с надменным видом игнорируя окружающих. У него был тот же цвет волос и глаз, что и у его сестер, но на этом сходство заканчивалось. На свой лад он был не менее красив, чем его ослепительные спутницы, но красотой мужской и суровой. Тонкая талия и узкие бедра поддерживали тело с плечами лесоруба и руками борца-тяжеловеса. Лицо квадратное, словно высеченное из мрамора, на подбородке ямка или, скорее, вмятина, нос прямой, а на голове – густая копна светлых волос, в которые любая женщина с удовольствием запустила бы свои коготки. Высокий и стройный – шести футов и шести дюймов ростом – он подобно башне нависал над сестрами с их пятью футами и десятью дюймами.

Когда он поворачивался и заговаривал с сестрами, на его лице появлялась дружелюбная белозубая улыбка, но его выдавали глаза, в которых не было ни капли тепла. Глаза пантеры, затаившейся в ожидании добычи в зарослях высокой травы.

Карл Вольф – директор-распорядитель колоссальной семейной финансовой империи, простирающейся от Китая и Индии через Западную Европу до Аляски и от Канады до мыса Горн, – был человеком очень богатым и влиятельным. Только его личное состояние оценивалось в сотни миллиардов долларов. Гигантский конгломерат компаний, принимающих участие в самых разных научных и технических программах, был известен в деловом мире как “Дестини Энтерпрайзес Лимитед”. В отличие от своих сестер Карл был холост.

Вольф и члены его семьи могли стать украшением высшего общества новой Аргентины. Карл был человеком современным, уверенным в себе, процветающим, но и он, и вся его семья вели жизнь очень скромную, особенно учитывая их огромное состояние. В семейном клане Вольфов, насчитывающем более двухсот человек, принято было держаться в тени, редко появляясь в фешенебельных ресторанах или на светских приемах. Женщин семьи Вольф почти никогда не видели в эксклюзивных магазинах и бутиках Буэнос-Айреса. Если не считать Карла, который всячески демонстрировал открытость, другие члены семейства держались замкнуто и неприметно. С чужими они практически не общались.

Еще никому, включая мировых знаменитостей и высших правительственных чиновников, не удавалось проникнуть сквозь этот своеобразный защитный панцирь. Мужчины, которых брали себе в мужья женщины Вольфов, появлялись как будто из ниоткуда и не имели прошлого. Вопреки обычаям, они брали фамилию семьи. Все, от новорожденных до новобрачных, будь то мужчины или женщины, носили фамилию Вольф. Это был уникальный клан, многочисленный и сплоченный. Об этом многим было известно, и, когда Карл и его сестры появлялись на открытии сезона в опере, это всегда давало пищу слухам.

Увертюра тем временем закончилась, занавес открылся, и публика неохотно повернулась от ложи к сцене.

Мария Вольф, сидевшая слева от Карла, наклонилась к нему и прошептала:

– Ну зачем, зачем ты подвергаешь нас этому ужасному испытанию?

Вольф с деланной улыбкой повернулся к сестре и прошипел:

– Затем, моя дорогая, что, если мы не будем иногда появляться на людях, правительство и публика начнут считать нас обществом заговорщиков, вынашивающих некие тайные планы. Лучше уж время от времени показываться в обществе, чтобы нас не принимали за посланцев каких-нибудь инопланетян, закулисно управляющих всей страной.

– Все равно надо было дождаться, пока Хайди не вернется из Антарктики.

– Ты права, – прошептала Гели, сидевшая справа от Вольфа. – Она единственная среди нас, кому нравится это ужасающе унылое зрелище.

Карл снисходительно потрепал сестру по руке:

– Ну, это я ей организую на следующей неделе, когда состоится премьера “Травиаты”.

Они уже привыкли не обращать внимания на пристальные взгляды публики, разрывающейся между интересом к загадочному семейству Вольфов и происходящим на сцене. Когда подняли занавес в третьем акте, в ложу вошел один из охранников и что-то прошептал Вольфу на ухо. Тот застыл в кресле, улыбка его погасла, лицо помрачнело.

– Вот что, дорогие сестрички, тут возникло срочное дело. Я должен уйти. Вы останетесь. Я заказал отдельный кабинет в “Плаза-Гриль” для ужина после спектакля. Начинайте без меня, я подъеду попозже.

Все четыре сестры разом отвернулись от сцены и посмотрели на брата с нескрываемой тревогой.

– Не мог бы ты все же объяснить, что случилось? – тихо спросила Гели.

– Да, нам тоже хотелось бы знать, – добавила Мария.

– Как только я все выясню, вы и узнаете, – пообещал он. – А пока наслаждайтесь представлением

Вольф поднялся и поспешно вышел из ложи, сопровождаемый одним из телохранителей. Другой остался охранять двери ложи снаружи. У бокового входа магната ожидал лимузин “Мерседес-Бенц-600” выпуска 1969 года, вот уже более сорока лет сохраняющий репутацию одного из самых роскошных и надежных автомобилей в мире. Улицы были забиты транспортом, но в Аргентине по-другому и не бывает. С позднего вечера до раннего утра на улицах Буэнос-Айреса постоянные пробки. Водитель направил длинный “мерседес” в район Ре-колета, расположенный вокруг роскошных парков Плаза-Франсия и Плаза-Интенденте-Альвеар. Реколета считается ответом Буэнос-Айреса на Мичиган-авеню в Чикаго и Родео-драйв в Беверли-Хиллз. Вдоль трехполосных бульваров здесь размещаются рестораны, дорогие отели и дворцы частных резиденций.

Машина миновала обновленное кладбище Реколеты с его узкими мощеными дорожками между семью тысячами украшенных фресками и статуями мавзолеев, за обитателями которых надзирают ряды каменных ангелов. В том, что принадлежит семье Дуарте, покоится Ева Перон. Иностранцы обычно умиляются эпитафией над дверями склепа, где написано: “Не плачь обо мне, Аргентина! Я остаюсь с тобой”.

Шофер въехал в ворота сада мимо привлекающей взгляд ажурной кованой решетки, свернул на подъездной круг и остановился перед парадным входом большого особняка девятнадцатого столетия с колоннадой и увитыми плющом стенами, где до Второй мировой войны находилось посольство Германии. Через четыре года после окончания войны немецкое правительство перевело свое представительство в фешенебельный район Палермо-Чико. С тех пор дворец служил главным офисом корпорации “Дестини Энтерпрайзес Лимитед”.

Вольф вышел из машины и вошел в высокую дверь. Интерьер дома трудно было назвать роскошным. Мраморные полы и колонны, дорогие панели стен, мозаичный потолок напоминали о славном прошлом, но скудная меблировка и еще более скудная отделка свидетельствовали о строжайшей экономии. Наверх вела белая мраморная лестница, но Вольф вошел в замаскированный лифт. Кабина беззвучно поднялась, доставив его в большой конференц-зал, где собрались в ожидании Карла десять членов семьи Вольф – четыре женщины и шестеро мужчин разместились за тридцатифутовым столом тикового дерева. При появлении директора-распорядителя все встали. Как самый способный и предприимчивый из членов семьи, он в возрасте тридцати восьми лет получил пост главного руководителя семейной империи.

– Простите за опоздание, братья и сестры, но я прибыл, как только получил весть о трагедии. – Подойдя к седовласому человеку лет пятидесяти на вид, он порывисто обнял его.

– Это правда, отец, что “U-2015” погибла и Хайди вместе с ней?

Макс Вольф печально кивнул:

– Никаких сомнений. Твоя сестра вместе с Эриком, сыном Курта, и всем экипажем лежит на дне океана в Антарктике.

– Как, и Эрик тоже? – поразился Карл. – В опере мне не сказали, что он погиб. Я даже не знал, что он на борту. Это достоверные сведения?

– Наши службы перехватили переговоры высокопоставленного сотрудника НУМА с вашингтонским офисом, – подтвердил с противоположного конца стола Бруно Вольф, высокий мужчина, который вполне мог бы сойти за близнеца Карла, если бы его лицо не искажала гримаса ярости. – Проводя наш план устранения всех, кто имел касательство к эменитским древностям, подлодка открыла огонь по исследовательскому ледоколу НУМА. Но тут неизвестно откуда появилась американская атомная субмарина. Одной выпущенной ею ракеты хватило, чтобы уничтожить “U-2015” и всех людей на борту. Об уцелевших не сообщалось.

– Ужасная потеря. – Карл печально и сурово покачал головой. – Сразу двое членов семьи и прославленная “U-2015”. Та самая, что после войны перевезла наших дедов и ядро нашей империи из Германии.

– Мы не забудем о той бесценной службе, которую она несла многие годы, – добавил Отто Вольф, один из восьми врачей в семье. – Нам ее будет остро не хватать.

Люди за столом притихли. Они еще никогда в жизни не испытывали горечи поражения. Сорок пять лет, со дня основания, “Дестини Энтерпрайзес Лимитед” шла от успеха к успеху. Каждый проект, каждая операция планировались детально и тщательно. Никогда не возникало никаких чрезвычайных обстоятельств, которые не были бы учтены заранее. Все проблемы были ожидаемы, и для них предусматривалось соответствующее решение. Небрежность или некомпетентность попросту не имели права на существование. Семья Вольф пользовалась неограниченной властью – вплоть до нынешнего дня. И для них было крайне тяжело, почти невозможно, признать появление противника, им неподконтрольного.

Карл тяжело опустился в кресло во главе стола:

– Каковы потери среди членов семьи и наемного персонала за последние две недели?

Бруно Вольф, шурин Карла, открыл папку и просмотрел столбик цифр.

– Семь агентов в Колорадо, семь на острове св. Павла, в том числе наш кузен Фриц, который руководил операцией из вертолета, сорок семь человек на “U-2015”, среди которых Хайди и Эрик.

– Больше шестидесяти наших лучших людей и трое родственников менее чем за десять дней! – взорвалась Эльза Вольф, жена Бруно. – Да как вообще можно было такое допустить?!

– Тем более если вспомнить, что виной тому кучка университетских океанографов, которые мало чем отличаются от бескостных медуз! – гневно выпалил Отто.

Карл устало потер глаза:

– Должен напомнить тебе, дорогой Отто, что эти бескостные медузы убили дюжину наших опытнейших агентов, не считая еще двоих, которых мы были вынуждены ликвидировать сами, чтобы те не заговорили.

– Океанологи и морские инженеры – это, конечно, не профессиональные киллеры, – заметила успевшая овладеть собой Эльза. – Наш тайный агент, работающий под крышей НУМА, прислал мне личные дела тех, на чьих руках кровь наших сотрудников в Колорадо и на острове св. Павла. Это не обычные люди. Отчеты об их приключениях читаются как фантастический роман. – Она пустила по рукам стопку фотографий. – На первом снимке вы видите лицо адмирала Джеймса Сэндекера, генерального директора НУМА. Среди политической элиты Соединенных Штатов он пользуется глубоким уважением. Имея после вьетнамской войны завидный послужной список, он создал это управление по личному указанию президента и с тех пор им бессменно руководит. Его вес в Конгрессе Соединенных Штатов колоссален.

– Я его однажды встречал на конференции океанологов в Марселе, – припомнил Карл. – Да, такого противника не следует недооценивать.

– На следующей фотографии Рудольф Ганн, заместитель директора НУМА.

– А с виду хиляк и замухрышка, – заметил Феликс Вольф, главный юрист корпорации. – Такому и муху прихлопнуть силенок недостанет.

– А ему и ни к чему самому уметь убивать, – возразила Эльза. – Насколько нам удалось выяснить, это он придумал дьявольский план, стоивший нам семерых людей на острове св. Павла. Выпускник Академии ВМФ Соединенных Штатов. Сделал блестящую карьеру во флоте, а потом перешел в НУМА и стал правой рукой адмирала Сэндекера.

Бруно пристально всмотрелся в третью фотографию:

– А вот у этого типа вид такой, будто он может вырвать монету у тебя из брюха и ею же с тобой расплатиться.

– Альберт Джиордино, заместитель директора отдела специальных проектов НУМА, – пояснила Эльза. – Выпускник Американской академии ВВС. Бруно прав, Джиордино – клиент очень крутой. Послужной список его в НУМА заслуживает особого внимания. Папка с проектами, которыми он руководил, очень приличной толщины. Известно также, что он умеет убивать, и по той скудной информации, которая у нас есть, в гибели нашей группы на острове св. Павла повинны Ганн и он.

– И последняя фотография? – слегка поторопил Эльзу Отто.

– Этого зовут Дирк Питт. В океанографических кругах личность легендарная. Директор отдела специальных проектов НУМА, имеет репутацию человека эпохи Возрождения, рыцаря без страха и упрека. Не женат, коллекционирует классические автомобили. Тоже выпускник Академии ВВС, награжден несколькими медалями за героизм во время войны во Вьетнаме. Читать о его успехах не слишком приятно. Это он провалил нашу операцию в Колорадо. Он также был в Антарктиде, когда американская лодка потопила нашу “U-2015”.

– Очень жаль, – сказал Отто, не пытаясь скрыть гнева и по очереди оглядывая всех сидящих за столом. – Я предупреждал, что ошибкой было использовать ее вместо современного надводного корабля.

– Всего лишь неудачная попытка с нашей стороны сбить е толку противника, – примирительным тоном возразил Карл Вольф. – Жаль, конечно, но ничего не поделаешь.

Бруно в ярости стукнул кулаком по столу.

– Мы обязаны отомстить этим людям! Они должны погибнуть.

– Ты лично отдал приказ убрать Питта, не согласовав ни с кем из нас, – резко парировал Карл. – Стоит напомнить, что попытка провалилась. Нам нужно действовать по плану, и я не хочу, чтобы наши силы отвлекались на мелочную месть.

– Ничего мелочного я в ней не вижу! – прямо возразил Бруно. – Эти четверо прямо виновны в смерти наших братьев и сестры, и это не должно остаться безнаказанным.

Карл смерил Бруно ледяным взглядом:

– А тебе ни разу не приходило в голову, милый братец, что, когда проект “Новый удел” будет доведен до решающего этапа, все они так или иначе погибнут ужасной смертью?

– Карл прав, – поддержала его Эльза. – Мы не имеем права отвлекаться от нашей истинной цели, как бы трагично это ни было для семьи.

– Вопрос закрыт, – твердо подытожил Карл. – Мы делаем то, что должны делать, а наше персональное горе будем считать частью цены.

– Кстати, теперь, когда хранилища в Колорадо и на острове св. Павла раскрыты посторонними, – добавил Отто, – не вижу, чего мы достигнем, продолжая тратить время, деньги и жизни, чтобы скрыть существование наших далеких предков.

– Согласен, – поддержал его Бруно. – Раз уж надписи попали в руки американского правительства, нам следует держаться в тени, пока они не расшифруют послание и не разгласят предупреждение эменитов о катастрофе по международным средствам массовой информации, избавив нас от необходимости делать это самим.

Карл опустил глаза, задумчиво разглядывая зеркальную поверхность стола.

– Наша самая серьезная проблема, – выдавил он наконец, – состоит в том, что история может выйти наружу слишком рано, до того, как стартует проект “Новый удел”, и тогда дезинформация приведет прямо к нашей двери.

– Тогда надо замутить воду раньше, чем ученые разгадают нашу уловку.

– По милости этих прилипал из НУМА весь мир может обрушиться на нас уже через две недели, – скривился Бруно и поднял глаза на Карла. – Брат, скажи, существует ли возможность, чтобы наши люди в Валгалле ускорили процесс подготовки и ужесточили график?

– Хм-м... Если я разъясню им причины срочности и опасность, которая нам грозит, думаю, они смогут сдвинуть дату запуска на десятый день от сегодняшнего.

– Десять дней! – мечтательно произнесла Криста. – Всего десять дней, и старый мир будет разрушен, а Четвертая империя восстанет из его пепла.

Карл торжественно кивнул:

– Если все пойдет согласно планам, которые наша семья тщательно разрабатывала с 1945 года, мы полностью изменим судьбу человечества на ближайшие десять тысяч лет.