"Похищенный" - читать интересную книгу автора (Коллинз Макс Аллан)Глава 5Элмер Айри и Фрэнк Уилсон ждали в кабинете Линдберга. Они не сели и стояли, держа шляпы в руках, все в черном, словно владельцы похоронного бюро. Айри и Уилсон были типичными представителями правоохранительных органов, и галстуки разного цвета не делали их менее похожими: обоим было за сорок, оба в темных круглых очках, как у Роберта Вулси из комедийной труппы Уилера и Вулси, у обоих мрачные физиономии, квадратные челюсти, темные волосы, оттопыренные уши – они были одинаковыми, как пара носков. Айри был старшим: он был руководителем группы разведки Налогового управления. Чтобы различить их, нужно было посмотреть им на головы: Уилсон был лысоват и числился при Айри старшим агентом. Увидев меня, они обменялись невыразительными взглядами, но в этой невыразительности было более чем достаточно презрения. Айри шагнул вперед и, чуть скривив в улыбке губы, протянул Линдбергу руку и сказал: – Большая честь встретиться с вами, полковник. Жаль, что мы не познакомились с вами при других обстоятельствах. Это агент Уилсон. Уилсон подошел и пожал руку Линдбергу со словами: – Для меня большая честь познакомиться с вами, полковник. Линдберг предложил им сесть, и когда Брекинридж положил трубку, занял свое место за столом. Брекинридж, словно фельдмаршал, стал сзади и слева от него. Мы со Шварцкопфом сели сбоку. Айри положил шляпу на колени и обвел кабинет взглядом, ясно давая понять, что в нем слишком много бесполезных наблюдателей. – Я думаю, полковник, – сказал он вкрадчивым голосом, – что нам может потребоваться некоторая конфиденциальность. Линдберг посмотрел налево, потом на Айри и простодушно сказал: – Дверь закрыта. Уилсон проговорил с нетерпением: – Полковник, нам действительно нужно поговорить с вами с глазу на глаз. На лице Линдберга появилась несколько усталая улыбка. – Джентльмены, мне трудно выразить, как я рад и благодарен вам, что вы пожертвовали воскресеньем, чтобы приехать сюда. Нам крайне необходимы ваши помощь и совет. Но люди в этой комнате являются моими ближайшими советниками. Кто – я? – Полковник Брекинридж – мой адвокат и один из самых близких моих друзей, – продолжал он. – Полковник Шварцкопф возглавляет полицию штата, и этот вопрос находится в его юрисдикции. Айри сказал: – При всем нашем уважении к полковнику Шварцкопфу, в методах, используемых полицией штата, имели место многочисленные недостатки. – Неужели? – с презрительной холодностью проговорил Шварцкопф. – Например, какие? – Ваш специалист по дактилоскопированию, – сказал Айри, повернувшись к нахмуренному Шварцкопфу, – не сумел обнаружить скрытых отпечатков на письме с предложением заплатить выкуп, на конверте, на лестнице, на стамеске, на окне, на кроватке и на игрушках ребенка. – Пришлось прислать человека со стороны, – вмешался Уилсон, – чтобы он попытался еще раз... и он обнаружил массу всяких отпечатков, помимо отпечатков пальцев ваших полицейских. На одной лестнице обнаружилось от тридцати до сорока отпечатков. – Вы отослали эти отпечатки в Вашингтон? – спросил Айри Шварцкопфа. – В ФБР есть огромная коллекция отпечатков пальцев известных преступников. – Это дело не относится к федеральной юрисдикции, – холодно ответил Шварцкопф. Самовлюбленные кретины. Жизнь ребенка находится под угрозой, а они здесь права качают. – Полковник Шварцкопф остается, джентльмены, – сказал Линдберг. – Вы можете не соглашаться с его методами, но он в конце концов несет ответственность за это дело. Старшим здесь является все-таки Линдберг, подумал я. – А как насчет Геллера? – вяло проговорил Уилсон. Эти чинуши из министерства финансов немного знали меня. Я принимал небольшое участие в их расследовании по делу Капоне в Чикаго. Они принимали небольшое участие в процессе над Джеком Линглом. Линдберг кивнул мне и сдержанно улыбнулся. – Детектив Геллер представляет здесь Чикагское полицейское управление. Айри сохранил бесстрастное выражение; на каменном лице Уилсона появилась улыбка. – Полковник Линдберг, – сказал Уилсон, – первым выводом, к которому мы пришли с группой разведки, взявшись за дело Капоне, было то, что не следует полагаться на чикагскую полицию. Айри бросил на Уилсона быстрый пронзительный взгляд. – Агент Уилсон хочет сказать, – пояснил он, что это дело не относится к компетенции чикагской полиции. Уилсон хотел сказать совсем другое. – Не является оно и делом федеральной юрисдикции, – упорствовал Шварцкопф. – Полковник Линдберг, – сказал я, вставая, – я с радостью выйду отсюда. – Не надо, Нейт, – сказал Линдберг, жестом попросив меня снова сесть. – Пожалуйста, останьтесь. Услышав, что Линдберг назвал меня по имени, Айри и Уилсон удивленно переглянулись, а Шварцкопф выпучил глаза не хуже, чем знаменитый Эдди Кантор. – Детектива Геллера, – сказал Линдберг, – очень хорошо рекомендует один ваш коллега. – Элиот Несс, – сказал Уилсон с едва заметной ухмылкой. – Да, – сказал Линдберг. – Я полагаю, через Геллера Элиот входит в контакт с полицией, – сказал Айри. – Это так, Геллер? – Это так, Элмер. Айри, который смотрел в сторону, когда обращался ко мне, теперь повернул голову. Глаза цвета вороненой стали сурово посмотрели на меня, хотя лицо его оставалось спокойным. – Геллер, вы недостаточно хорошо меня знаете, чтобы звать по имени. – Приношу свои извинения, мистер Айри. Но раз уж вы заговорили об этом, то вы тоже могли бы прибавлять слово «мистер» к моей фамилии. На лице Линдберга на мгновение появилась легкая улыбка. Айри кивнул. – Вы правильно меня поняли, мистер Геллер. – Он снова повернулся к Линдбергу. – Я не хочу, чтобы мы начинали наше знакомство с отрицательных впечатлений, полковник. Хотя я не желаю быть слишком требовательным, я был бы неискренен, если бы не сказал, что обеспокоен присутствием здесь таких сомнительных личностей, как... Я подумал, что он назовет мою фамилию, но он не сделал этого. – ...Моррис... Микки Роснер. – Я прекрасно понимаю это, мистер Айри, – сказал Линдберг. – Но надеюсь, и вы понимаете, джентльмены, что я использую все возможные средства, чтобы мой сын благополучно вернулся домой. Уилсон подался вперед на стуле и стал медленно вертеть свою шляпу, словно она была баранкой автомобиля. – Полковник, согласно сообщениям в газетах, Роснер решил воспользоваться услугами еще двух представителей преступного мира... – Салваторе Спитале, – прочитал Айри в маленькой записной книжке, – и Ирвинг Битц. – Он поднял глаза от книжки. – Владельцы заведения, нелегально торгующего спиртным, на 48-й стрит в Нью-Йорке. Линдберг кивнул: – И всем троим я уже дал деньги на расходы. Джентльмены, я заметил ваше неодобрение и благодарен вам, что вы выражаете его столь сдержанно. Не одни вы отрицательно отнеслись к этому. Шварцкопф кашлянул и вставил: – Полковник считает, что позволив преступному миру узнать, что мы пригласили его представителей быть нашими посредниками, мы тем самым способствуем началу переговоров с похитителями. Лично я разделяю ваши опасения, мистер Айри, мистер Уилсон... Но я присоединяюсь к пожеланиям полковника. Ну вот, он опять отнесся к полковнику как к своему боссу. По крайней мере, Айри и Уилсон знали, что старшим здесь является полицейский. – Я попросил вас приехать, мистер Айри, – сказал Линдберг, – потому что считаю, что мне следует поговорить с компетентными людьми о предложении Капоне. Айри мрачно кивнул: – Завтра вы еще больше узнаете об этом предложении. Нам стало известно, что сегодня утром у Капоне взял интервью Артур Брисбейн, который специально для этого прибыл в Чикаго. Брисбейн из газеты «Нью-Йорк Джорнел» был самым высокооплачиваемым редактором и обозревателем у издателя Херста; это был полный самомнения интеллектуал, чьи сенсационные статьи о предложении Капоне обещали еще больше воспламенить и так возбужденную этим похищением общественность. – Завтра утром статья Брисбейна появится во всех крупнейших газетах страны. Все примутся уговаривать вас принять предложение этого бандита. Линдберг откинулся на спинку стула и стал внимательно смотреть на Айри и Уилсона, как если бы они были инеем, образовавшимся на крыле его моноплана. – Что вы думаете по этому поводу, джентльмены? – Мы думаем, это блеф, – уверенно заявил Уилсон, меняя положение на стуле. – Мы считаем, что не следует обращать на него внимания. Айри сказал, выбирая слова: – Мне неприятно это говорить, полковник... но Капоне не знает, у кого ребенок. Он просто отчаянно пытается выбраться из тюрьмы. – Нам известно, что он думает, – добавил Уилсон, – или говорит, что думает, что похищение совершил бывший член его банды. – Боб Конрой, – сказал я. Все головы повернулись ко мне. – Детектив Геллер сказал правду? – спросил Линдберг, сузив глаза. – Этот Конрой тот человек, который, по утверждению Капоне, похитил моего сына? Айри медленно кивнул. Уилсон тоже закивал, но уже быстро: на каждый кивок Айри пришлось два Уилсона. Айри сказал: – Наше предварительное расследование показало, что в ночь, когда произошло похищение, Конрой находился в ста пятидесяти милях отсюда. – Извините, – сказал я. – Вы уже разговаривали с Конроем? – Нет, – ответил Айри, не глядя на меня. – В Нью-Йорке у нас есть агенты, которые занимаются расследованием. Два свидетеля алиби показали, что Конрой находился в Нью-Хейвене, штат Коннектикут. – Что ж, – сказал я. – Нью-Хейвен – это не луна. Для хорошей машины сто пятьдесят миль в наше время не расстояние. – Конечно. Мы собираемся, – сказал Айри с нетерпением в голосе, – найти Конроя и поговорить с ним... Но он не совершал этого. Лицо Линдберга потемнело. Он сказал: – Стоит ли начинать расследование с такого предположения? Мне как-то сказали, что самая большая ошибка детектива – это принимать поспешное решение о том, кто и что стоит за преступлением. Айри и Уилсон заерзали на стульях; движения их были идеально скоординированы, как у танцовщиц. Я улыбнулся. – Вы правы, полковник, – сказал Линдбергу Айри. – Мы сосредоточим наше внимание на Конрое, найдем его и поговорим с ним. Однако мы не считаем это основной версией... потому что полагаем, что Капоне неискренен. – Полковник, – сказал Уилсон. – Знаменитый Большой Аль хочет выйти из тюрьмы. Куда вы, ребята, его засадили, и вы проклянете себя, если позволите этому ублюдку выйти на свободу даже ради того, чтобы спасти жизнь ребенка. Линдберг посмотрел на меня своими ввалившимися глазами: – Что вы думаете, Нейт? – О Капоне? Возможно, это обман. Но я думаю, нам не следует на этой начальной стадии расследования исключать возможность, что Капоне сам организовал это похищение. – Абсурд, – сказал Уилсон. Однако Айри сохранял молчание. Я пояснил: – Вы сами сказали, что он отчаянно пытается выбраться из тюрьмы. Он не менее знаменитая личность, чем полковник Линдберг. Какую другую мишень ему выбрать, если не человека, который в определенном смысле является одним из немногих в этой стране людей его уровня? К тому же можно ли сомневаться, что этот человек способен на все, если прекрасный праздник, День святого Валентина, он навечно превратил в памяти людей в нечто ужасное? – Вы думаете, – сказал Линдберг, сверля меня взглядом, от которого мне стало не по себе, – что Капоне действительно может знать, где мой мальчик? Потому он и хочет «раскрыть» преступление, которое совершил сам или которое совершили другие? – Это не исключено, – сказал я. – Таким циничным путем он хочет попытаться завоевать симпатии людей и выйти из тюрьмы. Такого же мнения придерживается агент федеральной службы, принимавший активное участие в его задержании, Элиот Несс. Другими словами, чихать я на вас хотел, агенты Айри и Уилсон. – Возможно, мистер Геллер прав, – сказал Айри, отнесясь к моим словами более снисходительно, чем я ожидал. – Откровенно говоря, я считаю это предположение слишком смелым... но исключить полностью такую возможность тоже не могу. Даже Уилсон не стал со мной спорить. – Я думаю, мы должны найти Боба Конроя и заставить его заговорить. – Он выдержал зловещую паузу и добавил: – Но для этого нам совсем не обязательно выпускать Капоне из тюрьмы. – Надеюсь, – тихо сказал Линдберг, – вы будете действовать осмотрительно. Я с самого начала занял позицию, что полиция не должна вмешиваться... – Он поднял руку и рассек ею воздух. – Никаких действий со стороны полицейских, которые могли бы помешать мне заплатить выкуп и вернуть моего мальчика. Разумеется, это не могло понравиться таким тупоголовым ребятам, как Айри и Уилсон, но они никак не отреагировали на его слова. Я знал, что, когда наступит время действовать, Айри будет вести себя как коп. И Уилсон тоже. – Можно посмотреть письмо похитителей? – спросил Айри. – Конечно, – сказал Линдберг. Он выдвинул ящик стола и достал письмо, которое должно было находиться в конверте для улик в Трентоне, подал его Айри. Я подошел и заглянул в письмо через его плечо, пока он читал. На дешевой конторской бумаге нетвердым, вероятно, измененным почерком было написано послание следующего содержания: «Подбис» представляла собой печатный отпечаток двух кругов размером с монету в двадцать пять центов, левые края которых были более отчетливыми, отчего круги напоминали букву quot;Сquot;; справа от второй quot;Сquot; имелось красное пятно с монету в 5 центов; были проделаны также три отверстия: одно через красное пятно, два других справа и слева. Шварцкопф сказал: – Разумеется, мы не передали содержание этого письма прессе. Только при наличии этой подписи мы сможем быть уверены, что все остальные письма отправлены действительно похитителями. Тогда почему этот чертов документ валяется в столе Линдберга? Каждый слуга в доме имеет к нему доступ! – Я советую немедленно запереть этот документ под замок, – сказал Айри. Он обращался к Шварцкопфу, хотя в этот момент возвращал письмо Линдбергу. – Кому еще вы показывали это письмо? – Никому, – сказал Шварцкопф. – Нью-йоркская полиция попросила предоставить ей копии, но мы отказали. Гуверу тоже. Я считаю, что это дело находится в компетенции полиции Нью-Джерси, и если мы легкомысленно будем раздавать копии этого документа, пусть даже другим правоохранительным органам, это может привести к печальному результату. Хотя рассуждения Шварцкопфа казались достаточно убедительными, в конечном счете они сводились к тому, что он ни с кем не желает делиться славой. – Разумеется мы дали копию этого письма мистеру Роснеру, – сказал Линдберг. Айри и Уилсон посмотрели друг на друга. Я протер глаза. – Что? – сказал Айри. Линдберг пожал плечами. – Мистер Роснер хотел показать ее некоторым представителям преступного мира, в частности Оуни Мэддену, которые смогли бы опознать почерк или эту странную «подпись». Мэдден был примерно такой же одиозной фигурой в Нью-Йорке, как Капоне в Чикаго. – Это что же получается, – с досадой проговорил Уилсон. – Нью-йоркской полиции нельзя иметь копии, Эдгару Джону Гуверу нельзя иметь копии, нам нельзя иметь копии, а Микки Роснеру можно! Айри, явно и вполне справедливо обеспокоенный этой новостью, сказал: – Боюсь, вы поставили под угрозу легитимность всех будущих писем. Вы раскрыли себя, и этим теперь могут воспользоваться люди, не имеющие отношения к похищению. – Джентльмены, – сказал Брекинридж, – наш общий друг, Боб Тэйер, сотрудник офиса полковника Уильяма Донована, присутствовал при встрече мистера Роснера с Мэдденом и несколькими другими типами такого же сорта. Роснер и копия письма постоянно находились на виду у Тэйера. – Я полагаю, для вас не составит трудности, – несколько неуверенным тоном проговорил Линдберг, – отличить сообщения настоящих похитителей от писем посторонних вымогателей. – Он потянулся ко все еще открытому ящику стола. – Хотя об этом еще никто не знает... Мы получили второе письмо. Обычно невозмутимый Айри подскочил на стуле; Уилсон весь подался вперед. Линдберг протянул Айри другой белый листок бумаги, исписанный чернилами с двух сторон. Я снова начал читать, заглядывая через плечо Айри. Ниже стояли слова «подбись на всех письмах» и стрелка, указывающая на знак, сходный с тем, что был на первом письме, только в этом случае синие круги были отчетливыми. Центральный, маленький круг вновь был кроваво-красным; имелись также три отверстия. Айри повернул листок, и на другой стороне было следующее: – Когда вы получили его? – спросил Айри. – Вчера, – ответил Линдберг. Айри передал письмо Уилсону, который, наклонившись, уже успел прочитать его, но теперь углубился в текст снова. – Я не специалист по почерку, – сказал Айри, – но это письмо очень похоже на первое. И отличительный знак тоже. – Они не совсем одинаковые, – заметил я. – Почти одинаковые, – сказал Айри. – Можно мне взглянуть на первое письмо? Линдберг выполнил его просьбу. – Они содержат одинаковые орфографические ошибки, – сказал Айри, указывая на первое письмо. – Купюра в них «гупюра», деньги – «денги». – Слово «подпись» неправильно написано в обоих письмах, – сказал я, – но с разными ошибками. – Вы думаете, писал немец? – спросил Уилсон, обращаясь непонятно к кому. – Возможно, – сказал Айри. – Возможно. – Или человек, пытающий выдать себя за немца, – сказал я. Линдберг прищурился. – Зачем кому-то понадобилось делать это? Я пожал плечами. – Затем же, зачем любой человек изменяет свой почерк. Чтобы навести на ложный след. Память о войне еще свежа в душе американцев – всю вину можно свалить на немцев. – Возможно, вы правы, мистер Геллер, – согласился Айри. – В этих письмах, особенно во втором, есть еще одна странность. Короткие, простые слова, такие, как «деньги», «купюры», написаны с ошибками, в то время как длинные, гораздо более сложные слова, например «последствия», «заинтересованы», «похищение», написаны правильно. – Видимо, кто-то пытался продемонстрировать свое плохое знание английского языка, – сказал я. – Похоже на то, что грамотный человек пытается разыграть из себя полуграмотного немецкого иммигранта. – Или, – предположил Уилсон, – полуграмотный немец пользовался англо-немецким словарем... – Может быть, и так, – согласился я. Линдбергу, казалось, приятно было слушать, как истинные копы обсуждают дело; Шварцкопф, как и следовало ожидать, молчал, как рыба. Лицо его подергивалось от недовольства. – Меня интересует не столько вид этого письма, сколько его содержание, – сказал Линдберг. – В нем говорится, что мой сын чувствует себя хорошо и что его похитители видели список продуктов, которые Энн и я дали для опубликования газетчикам, и кормят его в соответствии с ним. Это хорошая новость. – Они еще требуют у нас дополнительные двадцать тысяч, – напомнил я. – Это меня не волнует, – сказал Линдберг. Я не знал, означает ли это, что он купается в деньгах, или то что сын ему дороже любых денег. – Мне совершенно ясно, – продолжал Линдберг, – это участие полиции в этом деле должно быть сведено к минимуму. – Что? – спросил Айри. – Полковник Линдберг, неужели вы серьезно... – Я абсолютно серьезен. Я совершил большую ошибку, когда прождал два часа дактилоскописта, прежде чем позволил распечатать это первое письмо. Я позвонил в полицию, газетчики пронюхали об этой истории, и лишь потом я узнал, что письмо предостерегает меня против их участия в этом деле. – Полковник Линдберг, – мягко проговорил я, – вы никак не смогли бы предотвратить участия копов и репортеров в этом деле. – Джентльмены, – сказал Линдберг, вставая, – я благодарен вам за консультацию. Он протянул руку Айри, который вдруг осознал, что его отвергли; он неуклюже поднялся, его примеру последовал Уилсон. – Полковник, – сказал Айри, когда они пожимали друг другу руки, – мне нужно вернуться в Вашингтон, но агент Уилсон с несколькими другими агентами начинают работать в Нью-Йорке. Там они будут проводить расследование этого дела. – Надеюсь, они будут действовать осмотрительно, – сказал Линдберг. Айри, как мне показалось, не знал, что ответить на это. – Мы, э... будем информировать полковника Шварцкопфа о ходе дел, – сказал Уилсон. – Я надеюсь, он будет оказывать нам такую же любезность. Линдберг вышел из-за стола и положил руку на плечо Айри, что было крайне редким проявлением тепла со стороны этого сдержанного человека. – Я знаю, вы разочарованы моим решением вести честную игру с похитителями, – сказал он. – Вы хотите поймать их, и конечно мне тоже хочется, чтобы это однажды произошло... Но сейчас главное для меня – это вернуть сына живым и здоровым. – Я сам отец, – мягко проговорил Айри. – С другой стороны, – сказал Линдберг, провожая его к двери, – в том, что касается Капоне... Я ни при каких обстоятельствах не стану просить, чтобы этого монстра выпустили из тюрьмы. Айри с серьезным видом кивнул. Потом Уилсон спросил, могут ли они посмотреть на детскую, на лестницу похитителей и так далее. Линдберг поручил позаботиться об этом Шварцкопфу. Я решил, что это умный ход. Даже Линдберг понимал, что Шварцкопфу и федералам лучше привыкнуть друг к другу. Потом я остался наедине с Линдбергом и Брекинриджем. – Благодарю за проницательные замечания, Нейт, – сказал Линдберг. – Не за что, Слим, – сказал я, все еще чувствуя неловкость от такой фамильярности. – Что вы знаете об экстрасенсах? – неожиданно спросил он. – Не очень много. Большинство из них – обыкновенные мошенники. – Но не все. – Не знаю. А что? – Я хочу, чтобы вы с полковником Брекинриджем навестили двоих таких людей, и вы поможете ему разобраться, что они из себя представляют. Один из них довольно знаменит. Его имя... Как его имя, Генри? Брекинридж взглянул в свою записную книжку. – Кейси, – сказал он. – Эдгар Кейси. |
||
|