"Синдикат" - читать интересную книгу автора (Коллинз Макс Аллан)Глава 8– Это похоже на раскладную кровать, – заметил Элиот, входя в комнату и показывая на раскладную кровать. – И для этого есть причина, – ответил я, сидя за столом – ноги на столешнице. Элиот снял пальто и сел на стул задом наперед, лицом ко мне. Его лицо было лишено эмоций. Он улыбался только холодными серыми глазами. – Ты не сказал, что и живешь тут. Я пожал плечами. – Что я – дурак, распространяться об этом. Он кивнул на полированное, четырехполочное бюро-картотеку, стоящее в углу позади меня: – Думаю, что твои трусы лежат под буквой quot;Тquot;. Потянувшись, я выдвинул самый нижний ящик и вынул пару трусов. – Наряды для своих скорлупок я храню под буквой quot;Яquot;, – сказал я. Элиот взорвался и хохотал до слез. Впрочем, так же, как и я. Наверное, со стороны это было забавное зрелище: взрослые здоровые мужики нашли смешную тему – тяжелый случай. Я овладел собой первым, но, заметив на столе свои трусы, не удержался и добавил: – Кстати, раньше здесь размещался адвокат. Полагаю, он использовал картотеку не менее рационально. – Пощади, – взмолился Элиот, вытирая глаза платком. – Ты еще кого-нибудь удивил, Нейт? – Сильно поразил, – согласился я, убирая трусы. – Все в городе пытаются меня нанять или подкупить; заткнуть мне рот или заставить говорить. Я стал популярен. – Серьезно? – Ага. Вчера, например, я встречался с генералом Дэйвсом. – Ну да?! – Он хочет, чтобы на суде по делу Нитти я сказал правду. – Он хочет, чтобы ты продал Сермэка? – Да. Элиот снял шляпу и бросил на стол. – Да, Сермэк определенно дает в газетах не те заголовки. Я кивнул: – Понимаешь, им не хочется пугать потенциальных посетителей Выставки. – Помни, Выставка – это дитя Дэйвса. Его и его братца Руфуса. Хочешь сказать, что он прямо явился и попросил тебя... – Не совсем. Дяде Льюису пришлось мне все объяснить. Дэйвс говорил весьма туманно. Понадобился переводчик. Элиот улыбнулся. – Пару раз я с ним встречался. Большого впечатления он на меня не произвел. – Тебе известно, что он был тем парнем, который взял Капоне? – Что?! А я что же, сбоку припеку? – Мой мальчик, ты был инструментом Дэйвса. – Ну, уж ты скажешь, – сказал он с деланной улыбкой, за которой проглядывала горечь. Я решил эту тему дальше не развивать: зачем бередить рану? Я пригласил Элиота в свою комнату, так как здесь можно было говорить, не боясь прослушивания. Мне хотелось разузнать о слушании дела Найдика, на котором он выступал в это утро свидетелем. – Это был просто цирк, – с отвращением сказал Элиот. – Второй суд на этой неделе, когда коронер судит действия сотрудников полиции, официально являющихся помощниками коронера. Иногда я думаю, что причина того, что богиня правосудия слепа, в том, что она все видит по-другому. Они начали в морге и переехали в отель «Парк-Роу», где воспроизвели картину преступления: теоретически ради установления истины, а на самом деле – для фото в газеты. Адвокат миссис Найдик настаивал, что убийство было неоправданным и в ящике ночного столика до прихода команды по борьбе с бандитизмом, пришедшей арестовать ее ныне покойного мужа, не было никакого револьвера. Миллеру пришлось отбиваться от вопросов адвоката по поводу возможной враждебности к Найдику, но коронер очень скоро положил всему конец, сказав, что если адвокат собирается выйти на тропу войны, он вообще не позволит делать перекрестный допрос свидетелей. Миллер был реабилитирован. – И как ты на это смотришь? Элиот равнодушно пожал плечами. – Думаю, что жена сдала мужа своему дружку Миллеру, но Миллер по собственной инициативе решил воспользоваться благоприятной возможностью и вышибить его из седла. И еще я думаю, что жена не приняла это с легким сердцем и натравила на Миллера адвоката. – А может, она просто хочет остаться незапятнанной, – вставил я. – Все это придает этой истории более правдоподобный вид... Он кивнул. – Может, ты прав. А может, она вообще ему не подружка. Это всего лишь предположение. В любом случае, Миллер «выращивает» револьверы и подбрасывает их обвиняемым. – Если все оружие, что посадили Лэнг с Миллером, даст урожай, то с деревьев можно будет пули как яблоки снимать, – заметил я. – Это не совсем так. Другим детективам, по-видимому, было на допросе не по себе. Думаю, они, как и ты тогда, чувствовали, что их подставили. – А ты не думаешь, что они были сообщниками? – Ну нет. Думаю, что Миллер «подсадил» в ящик тридцать второй калибр, стоя к ним спиной. Но это, так или иначе, мое предположение. – Подходит, как и всякое другое, – вставил я. Элиот огляделся. – Приятный офис. И побольше моего. – Конечно, но ты-то в своем не живешь. – Что верно, то верно. А чем тебе не понравилось у Эйдемса? – Там не заметишь, как состаришься – слишком роскошно, – сказал я, пояснив, какое у нас с Барни деловое соглашение о ночном дежурстве. – Выгодное дельце для вас обоих, – кивнул Элиот и полез во внутренний карман. – Я уже поговорил с тем парнем, он может иногда кое-что тебе подбрасывать. – И он подал мне карточку через стол. – quot;Торгово-кредитная компанияquot;, – прочел я вслух. Тут были имя, номер телефона и адрес в районе Джексон-парка. – Славная работа, – заметил он. – Не знаю ни одного человека, не желающего получить ее. Проверять рейтинг кредитов, изучать страховые иски... Знаешь, и плата неплохая. – Очень тебе признателен, Элиот. Он пожал плечами. – Как насчет воскресенья? – А что это? – Рождество, Нейт. Как насчет того, чтобы съесть со мной и Бетти рождественский обед? – Ах, ужасно мило с вашей стороны, но я не отмечаю Рождество. Я из породы евреев, забыл? – Ты сам-то не помнишь, а почему я должен? Приезжай. У нас индейка достаточно большая, и никого, кроме родни. И просторная комната для благородного частного детектива. – Для меня? – Да, для тебя. И почему бы тебе не захватить Джейни? – Давай я позвоню тебе позже? Боюсь, Джейни уже что-нибудь запланировала... – Понял. – Поднявшись, он ткнул в меня пальцем: – Но, если не запланировала, вам обоим будет у нас неплохо. – О'кей. Уже помчался? – У меня после обеда пресс-конференция. Мы гарантируем обществу спокойствие в канун Нового года. – Как думаешь, в следующем году спиртное легализуют? – Думаю, да. И это правильно. Но пока закон никто не отменял, и я собираюсь побороться с его нарушителями. Он энергично надел шляпу и пальто. Дай мне знать, если передумаешь насчет Рождества. – Обязательно. – Хорошо. У меня тебе в подарок прекрасная лампа на угле, перевязанная большой красной лентой. В моей конторе было немного холодновато: радиатор за столом, по-видимому, был больше для украшения. – Думаю, что она может пригодиться. – Я буду рад, – засмеялся он, помахал рукой и ушел. Я позвонил в «Ритэйл Кредит» на Джексон-парк и договорился с мистером Андерсоном, управляющим, о встрече в следующий понедельник после обеда. Он держался по-дружески: рад был слышать мой голос, ждал моего звонка... Элиоту удалось заложить фундамент моего дальнейшего существования, и это был славный рождественский подарок. Даже получше, чем та угольная лампа, которую он обещал. Потом я позвонил в телефонную компанию, чтобы они посмотрели, значится ли мое бюро в книге с телефоном «33», и мне тут же подтвердили по телеграфу: «детективное агентство А-1, Натан Геллер, президент». «А-1» должно было сделать меня первым в перечне на «Желтых страницах»[14], и уже одно это могло привести ко мне каких-нибудь клиентов. Еще я позвонил в некоторые агентства и сообщил, что тоже в бизнесе и могу работать с их избыточными клиентами с разумной оплатой: десять долларов в день и издержки. Это были агентства средней категории, где работало три или четыре детектива, и нагрузка иногда была для них не по силам. Мой гонорар должен был равняться двенадцати долларам в сутки плюс издержки, но, подумав, я решил, что лучше увеличивать число клиентов, ну а издержек, по возможности, избегать. Хотя... ну чего ты, скажем, добьешься в нашем, да и любом другом деле, не сунув в нужный момент «в лапу». Все это у меня заняло лучшую часть послеобеденного времени, а в четыре я взял маленький чемодан с туалетными принадлежностями, смену белья, чистую рубашку, а также относительно чистый полосатый костюм цвета морской волны и отправился в отель «Моррисон», в комнату для путешествующих, где помылся и побрился, оставив чемодан и грязное белье в запирающемся ящике, перед тем как отправиться в Сити-Холл на встречу с Джейни. К тому времени было уже пять часов, стемнело; неоновый свет придавал сумеркам причудливый блеск, он множился из-за тумана, который в этот пасмурный день заменял дождь и снег. Что ж, похоже на то, что Рождество будет печальным и мокрым, а не веселым и белым. Пока я шагал по каменным каньонам к Сити-Холлу, на улицах было обычное для этого часа сильное движение. Потом я долго стоял в высоком мраморном холле, разглядывая муниципальных служащих и ожидая Джейни. Все спешили убраться отсюда как можно скорее – все, кроме Джейни, конечно. Джейни работала в конторе казначея графства простым клерком, хотя ей приходилось выполнять большую часть секретарской работы для руководителя этой конторы, Дика Дейли. Казначеем графства был тучный, вечно пьяный игрок по имени Мак Донах, а его секретарем и фактически казначеем графства был Дейли. Основная масса служащих в офисе казначея графства не умела ни читать, ни писать. Но отец Джейни, владелец аптеки и капитан округа, дал ей образование в средней школе, что было большой редкостью, да и сама она умудрилась набраться необходимых для секретаря знаний, что и позволило ей делать массу секретарской работы в конторе, в том числе для Дейли, которым она откровенно восхищалась. Нас познакомил почти три года назад общий друг из Сити-Холла, и примерно столько же времени Джейни там и работала. Для любого было бы проблемой ездить в Чикаго из пригорода, но я-то очень хорошо понимал, почему ей хотелось послать к черту место, где она родилась и выросла. Пригород Бриджпорт, невзирая на относительное богатство и влияние ее отца, был жалким сборищем арендуемых двухквартирных домов. Обитатели этого местечка в основном занимались разведением скота – давали нации мясо, а южной части города работу. Многие люди нашли бы этот район пригодным для проживания. Но не Джейни... В двадцать один год она вышла замуж за человека по фамилии Дуггерти, который был старше ее на десять лет, жившего на Северной стороне и бывшего помощником члена Городского совета Пэдди Баулера. Он крутил дела в салуне, который потом сделался подпольным кабаком, и в один очень веселый вечерок попал под автобус и, будучи мертвецки пьяным, окончательно превратился в мертвеца. Когда мы встретились, Джейни вдовела уже около года. Она редко говорила о своем муже, и то, что я рассказал выше, – максимум того, что я о нем знал. После смерти мужа Джейни не вернулась в пригород, а сняла квартиру в районе домов с комнатами вблизи Норт-Сайд. Район утомительно одинаковый, каменные дома сложены из запачканного сажей камня, грязные переулки, окна с выставленными черно-белыми карточками «Сдаются комнаты». Неподалеку располагались причудливые дома «Дороги озерного берега», а за ними затененные деревьями улицы «Золотого побережья». Для всякого вроде Джейни, у кого есть вкус к более изысканным вещам, это должно было воодушевлять и раздражать – в зависимости от его настроения. А оно у нее менялось часто. Охранники уже начали тихо переговариваться, поглядывая на меня с очевидным подозрением, когда, наконец, Джейни вынырнула из лифта. Она выглядела ошеломляюще: в первую очередь поражали глаза с огромными изумительными ресницами, губы были красными, жалящими. Она плыла, как манекенщица, руки в вязаных перчатках кремового цвета спрятаны в карманах коричневого мехового пальто с большим двойным воротником, шею закутывал светло-коричневый шарф. На голове – меховая шляпка с полями, чуть сдвинутая набок. Через плечо перекинута маленькая сумочка кремового цвета. Я прислонился к колонне. Она подошла ко мне и взглянула с задорной, прелестной улыбкой. – Я задержалась... Мне нужно было выполнить ряд заданий мистера Дейли. – Трахнутого Дика Дейли, – вставил я. Я сказал это негромко, но голос усилило эхо в коридоре, и охранники повернулись и взглянули на меня изумленно. Но Джейни шокировать было не так-то легко. – Может быть, я когда-нибудь и пересплю с ним, если только он не помолвлен, – сказала моя невеста и улыбнулась еще обворожительнее. Она повернулась и пошла к двери, я – за ней. Уже на улице я взял ее под руку и сказал: – Ты меня заставила дожидаться из-за того, что я подставил тебя пару раз за эти дни? Теперь в улыбке обнажились прелестные зубы. – Угадал. Но к тому же мне нужно было сделать кое-какую работу. И нужно было освежиться. Ведь не каждый день мы ходим в ресторан при «Бисмарке». – Нет, конечно. Собственно, я там никогда и не был. – А я там сто раз бывала на ланче с мистером Дейли. – Ну и врунья ты, Джейни. – Согласна. На пересечении Ла-Саль и Рэндолф отель «Бисмарк», перестроенный в 1927 году на месте прежней гостиницы, господствовал над Немецким кварталом, где клубы, магазины и пароходные конторы смыкались с западной частью района Риалто-Театр. Швейцар в униформе отеля ввел нас внутрь, и мы прошли по широкой, покрытой красным ковром лестнице через просторный холл в главный обеденный зал. Мы сдали пальто в гардеробную, и Джейни без шубки оказалась еще красивее. На ней были надеты мягкая шерстяная кофта рыжего цвета с небольшим вырезом углом и белой отделкой и шелковая юбка с поясом. Она оставила на себе шарф и шляпку. Мы вошли в зал. – Собираешься обольстить еще кого-нибудь? – прошептал я ей, идя за метрдотелем к нашему столику. – Конечно, – ответила она громко. Потом добавила шепотом: – Но шарф и шляпка только для тебя, дорогой. – Ты так добра ко мне. – Знаю. Мы сели за столик на двоих у стены и стали разглядывать помещение, пока парень в белом пиджаке наливал в стаканы воду со льдом. Стены были из орехового дерева с ручной резьбой, по обе стороны от камина висели гобелены; с потолка свисали бронзовые люстры. Но ожидал я не этого: все было слишком современным, в стиле арт-деко[15]. А в «Бергоффе», где мы с Джейни иногда обедали, было слишком суетно; он был знаменит своими свиными ножками и тушеной капустой, но не атмосферой. Здесь я надеялся застать атмосферу старых добрых времен, а вместо этого получил немецкий модернизм. Изменилась сама идея Германии, и это отразил обеденный зал отеля «Бисмарк». Ну что ж, я сегодня уже был в одном неординарном старосветском ресторане, и так как не каждый день ем в двух лучших заведениях, то решил себя побаловать. Немного поболтав во время еды (мы оба заказали венский шницель с картофельными оладьями), Джейни, наконец, расслабилась и перестала скрывать свое любопытство. Видно было, что о моей новой работе она хотела услышать все и с трудом сдерживала свое нетерпение. Но только когда она уже ела сырный торт с клубникой, я, допивая кофе, наконец заметил: – Не думаю, что тебе понравится моя новая работа. Она ухватила кусочек торта с вилки, слегка повела плечами и улыбнулась: – Не можешь же ты ожидать, что дядя Льюис вознесет тебя прямо на вершину. Такое делается не сразу. – Джейни, я ведь ничего не говорил о том, что мой дядюшка даст мне работу. Положив вилку на тарелку, она, распахнув огромные карие глаза, взглянула на меня так, что еще мгновение – и я утонул бы в них. – Не понимаю. Ты ушел из департамента. Что еще?.. – Ты же знаешь, о чем я мечтал... – А я знаю? – Ну, во всяком случае, я думал, что – да, черт возьми. Будучи моей невестой, предполагается, что ты знаешь меня лучше, чем кто-либо другой. Она задумалась, играя кольцом с бриллиантом. – Я знаю, что ты всегда мечтал открыть свое дело. Но это так непрактично... – Но это как раз то, что я собираюсь делать. – Хочешь сказать, что собираешься быть «тайным оком»? Как Рикардо Кортес в той пьесе, что мы с тобой видели? – Собираюсь, но вряд ли у меня будет смокинг и целый штат секретарш, как у Кортеса. – Думаю, ни того, ни другого. – И я не собираюсь становиться тем, чем стал уже давно. Я, какой ни на есть, сыщик. Она крошила ложечкой пирожное. – Я знал, что тебе все это не понравится, – сказал я. – Разве я сказала, что расстроена? – Нет, но я же вижу... – А ты не думал попросить о работе дядю Льюиса? – Нет. – Ну хорошо, а почему ты все-таки ушел из департамента? – А как ты думаешь? – Из-за того, что ты впутался в это дело с Нитти? Я еще толком не рассказал ей всей истории... Может, стоит ей рассказать, что случилось на самом деле. Если совсем скоро она станет моей женой, я обязан ей доверять. Ей надо было рассказать обо всем этом уже несколько дней назад. И я рассказал. Как только я замолчал, она сердито затрясла головой. – Они схватили тебя и даже не объяснили, что затевают! Негодяи! – Она снова тряхнула головой. – Но почему из-за этого надо уходить? – Ты не понимаешь? Не понимаешь, почему они выхватили именно меня? Она пожала плечами. – Думаю, из-за дела Лингла. – Совершенно верно. – И они ждали от тебя свидетельства в свою пользу на суде. – Я и свидетельствовал в их пользу. – Если бы ты давал показания, оставаясь в полиции, ты смог бы из этого что-нибудь вытянуть. Зачем же уходить и, помогая им все покрыть, ничего с этого не поиметь? – Потому что я получил взамен лицензию на практику частного сыщика. – Ох! Я рассказал ей о встрече с Сермэком: это произвело на нее впечатление. Эта часть рассказа пришлась ей по душе. Тогда я рассказал о Нитти, это тоже произвело на нее впечатление, но несколько другое – она, казалось, немного испугалась. А когда я рассказал о Дэйвсе, это ей понравилось по-настоящему. – Что с тобой происходит, Нейт? Почему ты не воспользовался преимуществами предложения Дэйвса? – Три тысчонки за то, что я буду пасти на Выставке каких-то карманников, будут легкими деньгами. Это может сделать первый же год моего бизнеса очень успешным, даже если ни единый клиент не переступит через порог агентства. – А ты не можешь отхватить от Дэйвса с дядей что-нибудь получше, какую-нибудь настоящую работу, в банке, или в бизнесе, или еще что-нибудь? – Нет, и думать нечего, Джейни. Я уже в бизнесе. Я – президент детективного агентства А-1. Ты не хочешь меня поздравить? Она без всякого выражения уставилась в центр стола, где горела свеча в серебряном светильнике в стиле деко. – А что будет с нашим домом? Где мое место во всем этом? – Те деньги, что я отложил, пока в банке. Я еще на них не посягал. Но думаю, годок придется подождать и поглядеть, как у меня пойдет дело. Если с заработком будет полный порядок и мне не придется нырять в заначку, мы сможем начать подыскивать дом. Ты согласна? Она подняла на меня глаза и улыбнулась. – Конечно. Мне хочется одного – чтобы тебе было хорошо, Нейт. – Тогда доверься мне. – Я верю. – Хочешь посмотреть мой офис? – Конечно. – Пойдем, тут недалеко. Это около «Стандарт Клаба», за углом, но, если хочешь, я возьму такси. – Не надо. Давай пройдемся. Мы шли в тумане, рука об руку, но, почему-то казалось, что Джейни где-то далеко. От нее пахло цветами – не могу сказать точно, какими именно. Но даже сейчас я помню этот запах... Подойдя к дому, я отпер входную дверь и провел ее наверх по лестнице. Включил свет. – Раскладная кровать? – удивилась она. – Я ведь и живу здесь, – пояснил я. – Что ж, не хуже, чем у Эйдемса. – Лучше – сюда я могу, если захочу, приглашать в гости женщин. – Давай будем считать это исключительным случаем, ладно? – О'кей, – усмехнулся я. – Ну как, на твой взгляд? – Слишком просторно... – Взгляни еще и на это. – И я открыл дверь в умывальную. – Роскошно, – заметила она равнодушно. Я положил руки ей на плечи. – Я понимаю, что ничего особенного. Но это все, что у меня есть. И для меня это чертовски много. – Мне бы хотелось, чтобы ты сказал так обо мне. – Сладкая моя, ты же знаешь, что я люблю тебя. – И я тебя люблю, Нейт, – заметила она грустно. Я обнял ее и прижал, она прильнула ко мне, но, казалось, сердце в ней не билось. Тогда я поцеловал ее. Крепко, долго, все, что во мне было, я вложил в этот поцелуй, включая и язык, и она, наконец, загорелась в ответ и сжала меня в отчаянном объятии. Сняв меховое пальто и аккуратно уложив его на столе, она встала, положив руки на свои стройные бедра, и сказала: – Я еще никогда не видела раскладную кровать. – Хочешь посмотреть, как ее разбирают? – Да. Это интересно. – Хлопот немного, – добавил я. – Ох, не знаю, – ответила она. – Выключи свет, пожалуйста. Я выключил свет. Она начала медленно раздеваться. На улице пульсировали неоновые огни. Она не собиралась меня поддразнивать – просто была во всем методична: расстегнула пояс, сняла кофту и вскоре осталась в лифчике и кружевных трусиках. Соски полных, безупречной формы грудей уперлись в ткань лифчика; кружевные трусики плотно облегали бедра, пояс для резинок крепко сидел на трусиках. Темные, тонкие, прозрачные чулки подводили ее ляжки к тому месту, где протянулась полоска голой кожи и куда спускались трусики. А потом кружевные трусики спустились окончательно, и ко мне воззвал ее сердцевидный мысок. Джейни сняла лифчик, и на меня вызывающе глянули розовые соски ее грудей. Она стояла, опустив руки вдоль бедер, и нежилась в неоновом сиянии: с немного откинутой назад головой, улыбаясь бесстыдной, заводящей улыбкой, сознающей, насколько она красива, сознающей, какая в ней есть власть. Потом медленно подошла и стала раздевать меня. В ее руках оказался презерватив, очевидно, принесенный с собой. У нее на квартире был запас, и она нежно и любовно натянула его на меня. Она была первой девушкой из известных мне раньше, которая предпочитала положение сверху, ну, а я и не возражал. Она ловко оседлала меня, и я мог за ней наблюдать, видеть, какая она красивая, когда откидывает назад голову, потерявшись в самой себе... Я обхватил ее крепкие груди и вошел в нее, осторожно управляя ею снизу, а она гарцевала на мне сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Она сжала мне грудь и застонала, и стонала до тех пор, пока стон не перешел в подобие рычания. И тогда мое семя перелилось в нее, точнее, в презерватив. – Я очень хочу быть в тебе по-настоящему, – сказал я. Она грустно улыбнулась, все еще оставаясь на мне. – Тебе хочется сына, правда? – Да. Я хочу семью... С тобой. Джейни осторожно сползла с меня. Когда она шла в умывальню, половинки ее попки очаровательно подрагивали, будто от смеха. Вернулась она с куском туалетной бумаги и, завернув снятый с меня презерватив, вышла и спустила его. Подойдя к столу, надела трусики и лифчик и вернулась в постель. Мы забрались под одеяло. Она прильнула ко мне, прижавшись губами к шее. Мы долго молчали. Я даже подумал, что Джейни уснула, но вдруг она спросила: – А ты не думаешь, что еще можешь принять предложение Сермэка? – О чем это ты? – Ты сам знаешь. Вернись в полицию. Стань сержантом, помощником коронера. Сделайся одним из тех в специальных командах. – Одним из команды негодяев? Хочешь, я тебе расскажу кое-что о мэровой команде по борьбе с бандитизмом? Я рассказал ей, как застрелили Найдика. – Не понимаю, какое отношение это имеет к тебе, – заметила она. – Даже для Чикаго эта команда ведет себя подлей некуда, Джейни. Я не считаю себя благородным бессеребренником, но эти парни... Ты ведь знаешь, как умер мой отец. – Он застрелился из твоего револьвера. Это было давно, Нейт. Пора бы и забыть об этом. – Не так уж давно это и было. Всего полтора года прошло. Он сделал это потому, что я дал ему деньги. – Да, я знаю. Ты хотел, чтобы он снова открыл магазин, и дал ему тысячу долларов, которые получил как поощрение за свои свидетельские показания по делу Лингла. Это старая история, Нейт. Тебе пора ее забыть. – Я дал ему деньги и сказал, что сэкономил, но кто-то ему сообщил, откуда они взялись, и он застрелился из моего револьвера. – Я это знаю, Нейт. – И сейчас я кое-кого убил из этого же оружия. Кого-то, с кем даже не был знаком, и все из-за моей репутации – будто меня можно купить и в случае убийства прикрыться мной. В городе любой человек считает, что я продажный. – В этом городе каждый продажен. – Мне это известно. Я не девственник. – Неужто? – Прекрати. Хочу быть только самим собой и жить в ладу со своей совестью. – А я думала, что ты со мной хочешь жить. – Да, хочу. Хочу нарожать с тобой детей и зажить счастливо. – Это сладкая мечта. Мечта, которая легко может стать реальностью, если только ты примешь одно из этих предложений. – Каких предложений? – Предложение Сермэка. Или Дэйвса... Черт возьми, Нейт, даже Фрэнк Нитти предложил тебе работу и деньги. – Хочешь сказать, что ты все это одобряешь? – Не мое дело, как ты собираешься жить. Но если я хочу стать твоей женой, то мое дело морально тебя поддержать. – Послушай, – сказал я. – Я всегда хотел быть детективом. Копы, выгнанные из полиции, не могут этим заниматься. У меня сейчас есть шанс попытаться сделать что-то самостоятельно, по-настоящему. Это не может не выгореть. Можешь ты дать мне одну попытку? Можешь дать мне, положим, год? Оказать ту самую моральную поддержку, о которой ты толковала мне, Натану Геллеру, главе детективного агентства А-1, всего лишь в течение года. И если мой заработок не будет соответствовать, по крайней мере, заработку в департаменте полиции Чикаго, я брошу все и пойду к дяде Луи умолять его о работе. Согласна? Джейни немножко подумала, потом кивнула, улыбнувшись. – Хорошо, – сказала она, уютно прижимаясь ко мне. Потом добавила: – Знаешь, работать в конторе казначейства графства по-настоящему интересно. Видишь много важного народа: видишь, как происходит масса интересных вещей. Взять хотя бы моего босса, мистера Дейли. Он примерно твоего возраста, Нейт, такой шустрый. Для всех он занимается налогами, но на самом деле – политикой. Мистер Дейли не намного тебя старше, может, на пару лет, но занимается распределением работ, имеет дело с окружными политиками и другими важными «шишками»... А вечерами еще посещает вечернюю школу и скоро станет юристом, можешь себе представить? Он больше, чем другим, разрешает мне помогать ему, потому что хорошо знал моего отца и уверен, что я его прикрою, если понадобится... – Как плохо, что ты уже помолвлена, – заметил я на это. – Иначе ты могла бы выйти замуж за маленького Мика. – Ах, да он тоже помолвлен, как тебе известно, – холодно ответила она. Потом, поймав себя на резкости, прижалась слегка ко мне подбородком и сказала: – Нейт, я просто пытаюсь разобраться в ситуации. – В какой же? – Дейли собирается распределять должности... – Да пропади он пропадом. – А ты ревнуешь. – Да помочиться мне на него. – Ой, Нейт. Извини. Просто я хочу для тебя большего. Всего-навсего хочу, чтобы ты жил вровень со своими возможностями. Я ничего не сказал. Помолчав немного в полутьме, Джейни поцеловала меня в губы, я не ответил. – Да что случилось? – проказливо засмеялась она. – Разве я у тебя уже все силы отняла? Я не мог не улыбнуться ей в ответ. – Я хочу тебя... Но теперь я буду сверху. – Как скажешь. Я вошел в нее. До этого никогда я не был в ней без презерватива. Это было удивительное ощущение – тепло и нежность одновременно, – но внезапно меня как будто что-то толкнуло, и я резко отстранился и перекатился на спину. – Нейт! – Она положила руку мне на грудь. – Что с тобой? Что-то не так? – Джейни, прошу тебя, оденься. – Что?! – Пожалуйста. Она медленно встала с постели. В глазах ее стояли слезы. Оделась она быстро, я тоже. Мы направились пешком к надземке. Долго стояли и молча ждали поезда. Только когда он появился, я сказал: – Джейни, прости меня. Это только из-за того... В общем, всю неделю разные люди пытались мной управлять, манипулировать. И из всех предложений на этой неделе я только сегодня один раз поддался на подкуп. Она взглянула на меня, карие глаза на слезе, язвительные губы крепко сжаты, но дрожат. Она сдернула перчатки, сняла кольцо, которое я подарил ей в знак помолвки, и вдавила его мне в ладонь. – Веселого Рождества, Нейт, – сказала она и повернулась навстречу подходящему поезду. Потом резко развернулась, поцеловала меня в щеку, села в поезд и уехала. Я вернулся в свою контору, сел за стол, глядя на измятую постель и вдыхая запах Джейни – аромат цветочных духов и мускуса одновременно. Я мог бы открыть окно и проветрить комнату. Но не сделал этого. Подумал, что это вскоре у меня пройдет; так и случилось. Было всего полдесятого. Я позвонил Элиоту и сказал, что приду на Рождество. |
||
|