"Торговец кофе" - читать интересную книгу автора (Лисс Дэвид)

13

После неудачного дня ничто не казалось столь привлекательным, как уединение в подвальной прохладе Даниелева дома. Грустно было называть этот подвал своим жилищем, но по крайней мере там можно было отгородиться от внешнего мира.

Минуло уже две недели с лишним, а потенциальные агенты всё молчали. Конечно, прошло еще недостаточно времени, но по истечении двух недель можно было уже ожидать каких-то вестей. Он повторял себе: "Не жди ответов раньше чем через две недели", но в душе надеялся, что ответ придет раньше.

Чтобы успокоиться, ему нужно несколько свечей и бокал вина или, пожалуй, лучше немного кофе. По дороге Мигель заглянул в книжную лавку и нашел там новое приключение Очаровательного Петера и его женушки Марии. В брошюре было всего восемнадцать страниц, поэтому в лавке он лишь бегло пролистал ее, не желая портить себе удовольствие.

Мигель получил еще одну записку от своего московского агента. Тот писал, что у него слишком много долгов и на него нажимают кредиторы. Он вынужден требовать то, что должны ему, и, если Мигель не выполнит обязательств, он будет вынужден принять меры.

Конечно, меры могут быть приняты. И хотя Мигель оставлял без внимания подобные письма, в случае с голландцем это было рискованно: тот мог привлечь его к суду. Этого в данный момент Мигель никак не мог допустить, поскольку лишь начал приводить свои дела в порядок. Итак, он провел весь день в поисках Рикардо, но безрезультатно. Он окончил день во "Флиботе", выпивая в компании с Исайей Нунесом.

– Что ты знаешь о Рикардо? – спросил он своего друга.

– Ничего, чего бы не знал ты. Он биржевой маклер средней руки.

– Ты знаешь, кто его клиенты?

– Один из немногих талантов Рикардо – то, что он умеет держать язык за зубами. Он пользуется популярностью у людей, которые не спешат заплатить. Не думаю, что Рикардо рискнет тебя обмануть, но очень может быть, что пройдет месяц, а то и больше, прежде чем он заплатит. Я слышал, что однажды он покрывал своего клиента больше года.

Мигель не намеревался ждать больше года.

– Я бы дал ему в глаз, если б не опасался, что он побежит жаловаться в маамад. Меньше всего мне нужны проблемы с советом, когда я задумал это кофейное предприятие.

– Ты по-прежнему вынашиваешь этот проект? – Нунес обвел глазами зал.

Мигель почувствовал, как по его спине пробежали мурашки.

– Конечно.

– Может быть, сейчас не самое лучшее время, – промямлил Нунес как-то нерешительно.

Мигель склонился к нему:

– Что ты хочешь сказать? Что не сможешь достать обещанного? Ей-богу, если не можешь сам, скажи, кто может.

– Конечно, я могу достать обещанное, – поспешно сказал Нунес. – Я не даю обещаний, которые не могу выполнить. Даже Ост-Индская компания мне не помешает.

Пустое хвастовство, конечно.

– Я абсолютно уверен, что Ост-Индская компания не задумываясь сделает все, чтобы помешать мне, – сказал Мигель, – но надеюсь, ты задумаешься.

Нунес нервно вздохнул:

– Я просто подумал, что сейчас, когда ты заработал немного денег на китовом жире и почувствовал себя более уверенно, было бы несвоевременно вкладываться в предприятие, сопряженное с таким риском. Почему ты не позаботишься о своей безопасности?

– Мой брат тоже пытался разубедить меня, – сказал Мигель.

– Я не пытаюсь тебя разубедить, – уверил его Нунес. – Если думаешь, что твой брат подговорил меня, ошибаешься. Сам знаешь, я о нем не слишком высокого мнения. Не будь он другом Паридо, у него бы не было и двух стюверов, чтобы заплатить за хлеб. Просто я не хочу, чтобы ты потерпел убытки в рискованном предприятии.

– Делай то, за что я тебе плачу, – сказал Мигель так громко, что его друг съежился.

По дороге домой он пожалел о своих словах, сказанных Нунесу. Мигель потерял много денег и тяжело переживал эту утрату. Его друзья не зря за него беспокоились, и он сказал Нунесу не всю правду о грядущем кофейном предприятии. Он найдет Нунеса завтра, загладит вину, купив ему пару кружек пива, и проблема будет исчерпана.

Войдя в дом брата, Мигель понял, что его планам на тихое уединение не суждено осуществиться. В гостиной сидел Даниель и курил трубку, рядом сидела Ханна, погруженная в свои мысли и не замечающая мужа.

– Нам нужно поговорить, – сказал Даниель с настойчивостью, которая совсем не понравилась его брату. – Мне нужно сказать тебе кое-что. Жена, оставь нас.

Ханна взяла свой стакан с подогретым вином и прошла в кухню, украдкой взглянув на Мигеля. На секунду их взгляды встретились, но она первой отвела глаза. Она всегда так делала.

Даниель встал, чтобы поздороваться с братом. В руках у него были бумаги, похожие на письма.

– Это пришло тебе сегодня.

Мигель взял письма. На первый взгляд в них не было ничего примечательного, но Мигель уже узнал почерк на одном письме: Иоахим.

– Вот это, – сказал Даниель, заметив, что Мигель нахмурился. – Судя по почерку, писал голландец. Меня удивляет, что ты получаешь подобную корреспонденцию, тем более в моем доме. Это писал человек, для которого ты был посредником? Ты знаешь, что подобные отношения с неевреями запрещены.

Мигель проверил, не было ли письмо вскрыто, но Иоахим запечатал его простым воском, а значит, письмо с легкостью могли открыть и запечатать снова.

– Не вижу ничего плохого в том, чтобы получать письма по месту жительства. – Вскоре он будет контролировать торговлю кофе во всей Европе, поэтому сам этот разговор ниже его достоинства. – Хочешь сказать, что тебе никогда не приходилось иметь дела с голландцами? Все твои сделки, начиная с банковских услуг и кончая торговлей картинами, были только с евреями?

– Конечно нет. Не утомляй меня нелепостями. Но, мне кажется, это письмо другого характера, и я хочу знать его содержание.

– Я тоже, но я его еще не читал. – Он наклонился к брату. – Не уверен, что и ты можешь сказать то же самое… Напомню, что мы уже не в Лиссабоне, – сказал Мигель после паузы. – Здесь не требуется следить за каждым шагом брата.

– Дело не в этом. Я требую, чтобы ты открыл это письмо в моем присутствии с тем, чтобы его содержание стало известно общине.

Известно общине? Неужели Даниель сошел с ума и полагает, что Паридо посадит его в маамад?

– Может, тебе его еще и перевести? – спросил Мигель. – Что тебе больше по нраву португальский или испанский?

– Ты укоряешь меня за то, что я не владею языком иноверцев?

– С чего ты взял? Давай продолжим разговор на древнееврейском. Я уверен, ты превзошел меня в знании этого языка.

Даниель стал заливаться краской:

– Мне кажется, ты забываешься. Теперь открой письмо, пожалуйста, если тебе нечего скрывать.

– Мне нечего скрывать, кроме того, что обычно не разглашает деловой человек, – ответил Даниель, не в силах удержаться от слов, которые не мог позволить себе произносить. – Моя переписка касается только меня.

– Моя жена ждет ребенка. Я не позволю, чтобы странные голландские письма нарушали ее покой.

– Конечно. – Мигель опустил голову, чтобы скрыть насмешливую улыбку. Покой жены Даниеля, конечно, никоим образом не зависел от голландских писем, приходящих в его дом. – Если хочешь, – предложил он, зная, что ведет себя вызывающе, – я буду направлять всю свою корреспонденцию в какую-нибудь таверну. Пусть ее хозяин заботится о покое своей жены.

– Нет, – сказал Даниель излишне поспешно. – Не надо. Вероятно, мне не стоит вмешиваться в твои дела. У человека должно быть право поступать, как он считает нужным.

– Какое великодушие, – сказал Мигель, стараясь, чтобы его слова не звучали слишком саркастично.

– Я интересуюсь твоими делами из чистого любопытства. Знаешь, из братского любопытства. Например, мне хотелось бы побольше узнать об этом кофейном предприятии, о котором ты говорил.

Мигель был на грани паники:

– Я же говорил тебе, никаким кофе я не занимаюсь.

– Будем откровенны друг с другом. Я уверен, в моем доме на эту тему говорить безопасно.

– У меня нет таких планов, – сказал Мигель, выходя из комнаты, – но, если ты видишь в торговле кофе хорошие перспективы, я, пожалуй, подумаю.

Мигель прошел через кухню, где Ханна и Аннетье сосредоточенно перекладывали морковь и лук-порей с места на место, делая вид, будто готовили обед, а не подслушивали у дверей.

Спустившись к себе в подвал, он зажег несколько свечей и растер немного кофейных зерен в ступе пестиком, которые он не вернул на место на кухню и которых еще не хватились, и подогрел немного вина. Только налив смесь в чашку и поставив ее отстояться, он открыл письмо от Иоахима.

Сеньор Лиенсо!

Признаю, что во время нашего последнего разговора я был излишне горяч. Тем не менее полагаю, вы согласитесь, что мой гнев оправдан и что вы действительно должны мне больше, чем готовы признать. В связи с этим примите мои сожаления. Спешу сообщить, я рад, что мы можем заняться делом, которое послужит нашим взаимным интересам. Остаюсь к вашим услугам,

Иоахим Вагенар

Он отпил из чашки. Но кофе сейчас показался ему горьким, как пиво. Судя по всему, Иоахим спятил куда сильнее, чем Мигель мог предположить. Неужели он ничего не понял из их разговора?

Свернув письмо, он сжег его, а потом разобрал другие письма. Еще одно письмо от московского торговца, который теперь, видимо, решил писать дважды в день. Мигель не мог набраться храбрости и ответить на его назойливые просьбы. Он взял в руки новую книжечку, но сейчас приключения Очаровательного Петера не увлекали его.

Заслышав шаги на лестнице, он отложил брошюру. Подумал, что увидит Аннетье, чья глупость лишь еще больше разозлила бы его, но вместо прислуги увидел спускающуюся в подвал Ханну. У нее в руке была коптящая свеча, и она вглядывалась в тускло освещенную комнату.

– Вы здесь, сеньор? – тихо спросила она.

Мигель не знал, как ответить. Ханна никогда прежде не спускалась к нему в подвал, а в то, что она вошла без стука, он просто не мог поверить. Он мог быть раздет. Он вспомнил, что не закрыл дверь, и, возможно, Ханна увидела в этом знак готовности принять гостей. Он решил, что не допустит такой ошибки еще раз.

– Я здесь, сеньора. – Он поставил чашку с кофе и подошел к подножию лестницы. – Я вам нужен?

– Я почувствовала странный запах, – сказала она, спускаясь еще ниже. – Я хотела убедиться, что все в порядке.

Никакой запах, кроме пожара и рвоты, не мог вызвать подобной реакции. Виновником был, бесспорно, кофе. Получив кофейные зерна от Гертруды, Мигель привык к аромату кофе, но допускал, что новичку запах мог показаться странным.

– Ой, пол мокрый, – заметила Ханна. – Вы что-то разлили?

– Это вода из канала, сеньора. Наводнение бывает каждый вечер.

– Я знаю, – тихо сказала она. – Меня беспокоит, что вы можете заболеть.

– Я чувствую себя хорошо, сеньора. И лучше спать в сырости, чем в душной комнате без окон. Я справлялся у врача.

– Меня заинтересовал запах. – Она говорила сбивчиво, словно выпила слишком много вина.

Подумав, он решил, что говорит она как-то более свободно, раскрепощенно. Казалось, она хочет сказать что-то еще, но не может решиться. Он знал, что ей доставляет удовольствие его общество, что ей нравится коситься на него и болтать с ним. Но спускаться к нему в подвал – неужели она открыла в себе новые грани смелости?

– Не стоило беспокоиться, сеньора. Так пахнет всего лишь новый вид чая. Извините, что он вас побеспокоил.

– Новый вид чая! – вскрикнула она, словно именно это и хотела услышать.

Но Мигеля было трудно обмануть. Скорее, она увидела какую-то возможность. Ханна спустилась еще ниже и стояла теперь в нескольких дюймах от воды.

– Даниель говорит, что чай – это пустая трата денег, а я его обожаю.

Мигель заметил, что шарф, прикрывающий голову Ханны, немного сполз и из-под него выбился густой черный локон. Лишь недавно приобщившись к иудейским порядкам, она, вероятно, не чувствовала силу закона, воспрещающего замужней женщине показывать волосы какому-либо мужчине, кроме своего мужа. Когда Мигель только приехал в Амстердам, этот запрет показался ему странным, но теперь он настолько привык к нему, что едва ли был бы шокирован сильнее, обнажи она перед ним свою грудь, большую и представляющую для него явный интерес.

По правде сказать, эта прядь волос подействовала на него крайне возбуждающе.

– Быть может, вы захотите попробовать его как-нибудь, – сказал Мигель торопливо, что выдавало его неловкость.

Его бросило в жар и пульс участился. Он не мог отвести взгляда от этого локона. Он представлял, каким тот мог быть на ощупь – гладким и в то же время упругим. Он почти ощущал его запах. Знала ли она, что обнажила волосы? Едва ли. Он хотел как-то намекнуть, чтобы она могла исправить ошибку, до того как Даниель ее обнаружит, но если он скажет, что она сделала, это может напугать ее до смерти.

– Я с удовольствием угощу вас этим чаем как-нибудь в другой раз, – сказал он. – Надеюсь, вы закроете дверь, когда будете выходить.

Ханна поняла намек:

– Извините, что потревожила вас, сеньор.

Она стала подниматься по лестнице.

Он хотел позвать ее, сказать, что вовсе она его не потревожила. Он не мог позволить ей уйти, чувствуя себя глупо. Но он точно знал, что этого ему делать не следовало. Пусть чувствует себя глупо. Пусть не вздумает приходить еще раз. Ничего хорошего из этого не выйдет.

Мигель вернулся к письменному столу и допил напиток. Он не даст себе думать о ней. У него хватало других проблем, чтобы его терзали мысли о жене своего брата. Лучше подумать о том, как устранить Иоахима Вагенара.

Мигель не нашел никакого решения, хотя и не мог уснуть, размышляя над проблемой. Спустя несколько часов после того, как все в доме затихло, он проскользнул в мансарду к Аннетье и разбудил ее. Только доведя себя до полного бессилия, он наконец обрел покой.