"Две пары" - читать интересную книгу автора (Валенти Джастин)

Глава 2

Надин Баррет, сидя за мольбертом у себя дома в мастерской, работала над этюдом. Как она ни старалась, ей не удавалось сосредоточиться, и дело продвигалось медленно.

Когда раздался телефонный звонок, она поспешно вскочила с места, радуясь возможности прервать бессмысленное сидение перед листом бумаги.

– Привет, хочу заехать к тебе сегодня по пути в аэропорт.

– Сегодня? О, Джоанна, я и не думала, что ты уезжаешь так быстро.

– Я же говорила, что уезжаю в среду.

– Я была уверена, что сегодня вторник.

Поболтав с сестрой еще немного, Надин попробовала вернуться к мольберту, но все валилось у нее из рук. Впрочем, всего десять утра, так что впереди много времени, чтобы собраться с мыслями.

– Лили! – позвала Надин, входя в гостиную. Приходящая домработница не отзывалась. Надин заглянула в столовую, спальню и детские комнаты. Только тогда она вспомнила, что Лили отправилась в магазин за покупками.

– Похоже, у меня начинается склероз. – Ее голос громко разнесся в тишине пустой квартиры.

Смешно. Когда дети были дома, становилось так шумно и тесно, что казалось, находишься в цыганском таборе. Теперь же Надин чувствовала себя одинокой и покинутой.

Когда они с Карлом купили эту квартиру, муж настоял на том, чтобы пригласить профессионального декоратора и обставить ее современной мебелью. Теперь в гостиной красовались два кожаных дивана и несколько кресел, таких низких и мягких, что в них было легче садиться, чем подняться. Туалетный и журнальный столики тоже были низкими, так что перед ними приходилось приседать на корточки. Надин никогда не питала склонности к модерну, но у нее не было ни желания, ни жизненных сил, чтобы спорить с Карлом. После развода Надин подумывала о том, чтобы сменить меблировку, но у нее никак не доходили до этого руки. Теперь, внезапно вспомнив антикварные безделушки, от которых ломилась квартира Джоанны, Надин загрустила.

Снова зазвонил телефон. Парикмахерша напомнила Надин о том, что она записана на одиннадцать утра. Как же она могла забыть! Какой смысл заносить важные дела в ежедневник, если она забывает хотя бы изредка заглядывать туда?

– Я хочу что-нибудь новенькое, – сказала Надин парикмахерше, улыбчивой девушке лет двадцати. – Может быть, крупные локоны для разнообразия. – Она критически разглядывала себя в зеркале. – Моя сестра носит такие, я тоже хочу попробовать.

Надин нравилось болтать с парикмахершей о последней моде, о тряпках и новых кинофильмах. Она не теряла надежды найти когда-нибудь работу, где нужно было бы постоянно общаться с людьми. Может быть, когда дети станут постарше, ей удастся подыскать что-нибудь в этом роде.

На обратном пути Надин заглянула в «Бергдорф Гудман»[2] в отдел детской одежды, чтобы купить кое-что для Джеффа и Кейт. Она не удержалась и зашла в отдел спортивных товаров, так что к выходу ей пришлось тащиться с охапкой пакетов с покупками.

– Вам очень идут эти черные брюки, – завистливо оглядела ее полная продавщица. – Хотелось бы мне вновь стать такой худенькой, чтобы носить вельвет.

– Просто у меня хорошая наследственность, – улыбнулась в ответ Надин и вместо черных брюк выбрала малиновые, а заодно и белую шелковую блузку с воротничком в тон к ним.

– Просто великолепно, – заключила продавщица.

Надин тоже так считала. На прошлое Рождество Джоанна надела платье такого цвета, и Надин еще тогда решила, что этот оттенок ей пойдет.

Она поймала такси и назвала свой адрес – угол 70-й улицы и Парк-авеню.

– Господи, какой холод! – обратилась она через стекло к водителю. – Такое ощущение, что уже давно наступил январь.

Молодой парень обернулся и с улыбкой ответил:

– Я не говорю по-английски.

Надин проболтала со швейцаром минут десять, а потом зашла навестить соседку. Женщины выпили по чашке кофе, после чего соседка, врач-логопед, извинилась и сказала, что ждет пациента.

Дома Надин распаковала покупки и примерила перед зеркалом свой новый костюм.

Вдруг она услышала, как в замке поворачивается ключ, а через минуту голоса Лили и детей ворвались в тишину квартиры.

Боже, неужели уже три часа дня?

Джоанна работала на одиннадцатом этаже небоскреба «Омега» на пересечении Второй авеню и 52-й улицы. Кабинет у нее был достаточно просторным, чтобы в нем, помимо офисного стола, поместились стол для работы, а также мольберт и несколько удобных кресел для посетителей. Две стены покрывали пробковые щиты, на которые она прикалывала наброски, эскизы и фотографии. Третью стену занимал встроенный книжный шкаф, в котором хранились книги, вышедшие в свет при ее участии за все тринадцать лет работы в «Омеге».

Издательский дом «Омега» являлся крупнейшим концерном с филиалами во всех европейских столицах. Помимо беллетристики, они выпускали энциклопедии, альманахи и дорогостоящие подарочные альбомы по географии, биологии и садоводству. Кроме того, издательство включало в себя отделы детской литературы, аудио– и видеопродукции.

В качестве художественного редактора Джоанна отвечала не только за подбор иллюстраций и фотографий, но и за макет книги в целом. Те издания, которыми она занималась, не были похожи на обычные путеводители, содержащие полезную для туриста информацию о стране. Это было увлекательное чтение для всех, кто интересовался всемирной историей, географией, наукой и искусством, а также фольклорными традициями разных народов. Текст сопровождался яркими иллюстрациями. Каждый том этой страноведческой серии готовился филиалами издательства, а затем переводился и корректировался для американского читателя. «Франция», «Англия» и «Италия» уже были завершены, а том по Голландии находился в работе. Так что теперь Джоанна собиралась в Амстердам, чтобы лично проследить за подготовкой макета.

Усевшись за рабочий стол, Джоанна почувствовала легкое головокружение, потому что редко пила за ленчем. Сегодня она выпила бокал вина с боссом, который похвалил ее суперобложку для голландского тома, затем бренди с Людом Хейли.

Упаковывая гранки и заготовки для макета книги в кейс, Джоанна размышляла о том, как привлекателен Люд.

Лиза, ее молоденькая секретарша, внесла в кабинет картонную коробку, присланную из цветочного магазина, и вазу с водой.

– Похоже, у вас появился новый поклонник, – понимающе улыбнулась она, оставила все на столе и удалилась.

Джоанна удивленно смотрела на коробку. Кто мог прислать ей цветы? Замирая от восторга и любопытства, она открыла коробку. В ней оказалась ярко-алая роза, аккуратно обернутая гофрированной бумагой. Джоанна осторожно достала ее и поставила в вазу с водой. В этот момент раздался телефонный звонок.

– Джоанна Леннокс слушает.

– Здравствуйте, Джоанна Леннокс, – чуть насмешливо ответил проникновенный мужской голос. – Если бы я захотел вложить карточку, то на ней было бы написано: «В знак вашего совершенства и уникальности. С любовью, Люд Хейли».

– О! – воскликнула Джоанна. – Благодарю вас, ее только что доставили.

– Значит, я правильно рассчитал время. Хочу, чтобы вы знали: я все время думаю о вас, Джоанна.

– Как мило. – Она вспыхнула от удовольствия. – Розы – мои любимые цветы. Мой родной Тайлер знаменит на весь Техас своими розовыми плантациями.

– Ага. Значит, чутье не подвело меня. Надеюсь, оно поможет мне узнать вас лучше.

– Мне бы этого очень хотелось, – вымолвила она, отдаваясь во власть блаженного тепла, разлившегося по ее телу.

– Ваш жизненный путь должен быть устлан розами, с которых я готов оборвать все острые шипы. Помните об этом, Джоанна. Счастливого пути.

В тот момент, когда Надин открыла дверь, Джоанна перестала думать о Люде и неожиданной встрече с Ферн. Казалось, она столкнулась со своим ожившим зеркальным отражением.

– Ты подстриглась, – констатировала Джоанна, стараясь скрыть упрек в голосе. – Разве Майклу не нравилось, что у тебя длинные волосы?

– Не знаю, но мне нравится так. К тому же мне теперь безразлично его мнение, потому что у нас все кончено.

– Правда? Мне казалось, что у вас это серьезно. По-моему, он очень мил…

– Но ужасно скучен, – вздохнула Надин. – Если я испытываю какие-то сомнения насчет мужчины, я стараюсь держать его на расстоянии от дома, чтобы дети не привыкли к нему.

– Твоя проблема заключается в том… – начала Джоанна.

– …что я сама не знаю, чего хочу, – заключила Надин с оборонительной улыбкой.

Надин действительно пресытилась мужским вниманием. Впрочем, она могла себе это позволить. Она умела строить отношения с представителями сильного пола, держа их на удобном для себя расстоянии.

Джоанна оценила костюм сестры, в точности повторявший ее собственный, и на миг ощутила в ней соперницу. Однако это ощущение быстро пропало, потому что Джоанна думала о другом.

– Как твои рисунки? Я бы хотела взять кое-какие из них с собой.

– Я еще не закончила, но работа быстро продвигается, – поспешно ответила Надин. – Впрочем, кое-что я могу тебе дать. Я опомниться не успела, как день пролетел.

– Это потому, что ты понятия не имеешь о том, что такое день, – снисходительно улыбнулась Джоанна.

– Издеваться не обязательно, мисс Деловая Женщина, – пожала плечами Надин, привыкшая к подтруниваниям со стороны сестры. – Уверяю тебя, что быть художественным редактором гораздо проще, чем одной воспитывать детей. Мне даже поговорить не с кем.

– Но ты сама это выбрала, – без тени сочувствия ответила Джоанна.

– Это выбрала не я, а Карл, – возразила Надин. – Он постоянно был в разъездах, а потом не смог отказаться от предложения Си-би-эс и уехал из Нью-Йорка.

– Ему всегда была по душе зарубежная журналистика. И ты это знала с самого начала.

– Я полагала, что он изменится после рождения детей. Не могла же я портить им жизнь. Год здесь, год там, да еще в горячих точках мира.

Надин развелась с Карлом четыре года назад. Джоанне их брак всегда казался странным.

– Господи, ты не представляешь, как я разрываюсь, Джен! Дети целыми днями изводят меня своими капризами.

– Где же эти маленькие монстры? Пусть для разнообразия набросятся на меня.

– Тебе легко говорить! Ты видишься с Джеффом и Кейт только для того, чтобы поиграть с ними. Посмотрела бы я на тебя, будь они твоими!

Джоанна невольно вздрогнула. Надин заметила непритворную боль в ее взгляде и поспешила добавить:

– Извини, я сказала глупость. Это непростительно, но все же извини. Дело в том, что мне немного стыдно за незаконченные рисунки.

– Я понимаю, – печально улыбнулась Джоанна, стараясь не принимать близко к сердцу бестактное напоминание сестры о ее трех неудачных беременностях. – Мне не хочется торопить тебя, но нам действительно срочно нужны рисунки. В издательстве очередной аврал.

– Я сделаю их к понедельнику и сама завезу в офис. Клянусь Богом, Джен. – Надин нарочно поклялась их детской клятвой и заговорщицки улыбнулась сестре.

– Сделай это, Дини, – улыбнулась ей в ответ Джоанна.

Джефф и Кейт галопом промчались по коридору и, ворвавшись в гостиную, бросились на шею тете, выражая бурную радость. Джефф был семилетним крепышом с прямыми каштановыми волосами, карими глазами и теплой, очаровательной улыбкой. Кейт была на год младше. От матери девочка унаследовала хрупкую фигурку, шелковистые светлые волосы и золотистые с прозеленью глаза. Со временем она будет настоящей красавицей, пока же ей нравилось походить на брата во всех его мальчишеских замашках.

– Пойдем, я покажу тебе новую электронную игру, тетя Джоанна, – потянул ее за руку племянник.

– Сейчас не могу, Джефф. Я тороплюсь в аэропорт.

– Пожалуйста, возьми меня с собой, – взмолился он, и Кейт захныкала в тон ему.

– На этот раз не могу, – с сожалением вздохнула Джоанна. – Я еду работать. А вы оба ведете себя как два невоспитанных звереныша.

– А мы и есть звереныши! У-у-у! – завыла Кейт.

– Какой ты звереныш! Ты кричишь, как длиннохвостый попугай! – зарычал по-собачьи Джефф.

Джоанна рассмеялась и обняла малышей, прижав их к себе. Она любила их и жалела, что не может провести с ними время.

– Пожалуйста, дайте мне возможность поговорить с вашей мамой. Я очень спешу.

Дети принялись было возражать, но Джоанна проявила твердость.

– А ты надолго уезжаешь? – спросила Надин, усаживаясь в кресло.

– Думаю, на пару недель.

Так надолго? Надин вдруг почувствовала себя одинокой.

Дети включили телевизор.

– Сделайте потише, пожалуйста, – попросила Джоанна.

Джефф скорчил недовольную гримасу, но выполнил ее просьбу.

– Да, кстати, – вспомнила Джоанна, – ты звонила насчет…

– Да. Еще вчера. Она в порядке, но беспокоится из-за него. У него проблемы со здоровьем. Давление, и сердце пошаливает. Он вырядился в свой старый потертый костюм и говорит, что…

– Отправится в нем в последний путь. «Благо недолго осталось ждать этого путешествия», – сказала Джоанна хрипло, передразнивая отца.

– Она уговаривает его переехать в город, – улыбнулась Надин.

– Наверное, он и слышать об этом не хочет. Не могу себе представить, как он может жить в полуразвалившейся лачуге, окруженной нефтяными скважинами. Впрочем, он просто слишком стар для перемен.

– «Это земля моих предков…» – процитировала отца Надин.

– «…и я вцепился в нее, как койот в цыпленка», – завершила цитату сестра.

Дети невольно прислушивались к разговору взрослых.

– О ком вы говорите? Кто это – он и она? – полюбопытствовала Кейт.

– Дедушка Леннокс и тетя Салли, – ответила Надин.

– Как вы понимаете друг друга? – удивилась девочка.

– Так и понимаем, дорогая.

– Это потому, что они близнецы, – просветил Джефф сестру.

– Жаль, что у меня нет сестры-близняшки, – тяжело вздохнула Кейт.

– А мне не жаль! – воскликнул брат. – Тогда вы вдвоем надоедали бы мне!

Кейт пропустила мимо ушей замечание брата и уселась на колени к тете Джоанне.

– Почему ты уезжаешь?

– Потому что ей надо работать, дурочка. Ничего ты не понимаешь!

– Довольно, Джефф, – осадила его Джоанна, зная, что, несмотря на частые пустяковые ссоры, дети души не чают друг в друге.

– Ты едешь в Африку, как папа? – спросила Кейт.

– Нет. В Амстердам.

– Скорее бы папа вернулся! – грустно вымолвила Кейт.

– Он не может, глупышка. Ему надо работать. Вчера вечером его показывали в новостях, – важно заявил Джефф. – Когда я вырасту, я тоже буду работать вместе с ним.

– Мне пора в аэропорт, – сказала Джоанна, поднимаясь с кресла. – Будь умницей, малышка, – поцеловала она племянницу. – Пока, большой Джефф. Скоро увидимся.

– Джефф с каждым днем становится все больше похож на Карла, – сказала Надин, провожая сестру до двери. – Иногда он говорит с его интонацией или сделает какой-нибудь жест – просто копия отца! А ведь Карл не видит детей месяцами.

– В самом деле? А я думала, что он бывает в Нью-Йорке чаще.

– Если и так, то мне об этом ничего не известно, – пожала плечами Надин. – Как бы то ни было, Карл – их отец, и дети скучают без него. А я буду очень скучать без тебя, Джен.

– Я тоже, – улыбнулась Джоанна.

– Не верю. Ты и не вспомнишь обо мне. У тебя будет столько дел, – удрученно вымолвила Надин, всерьез переживавшая из-за отъезда сестры.

– Если хочешь знать, я не припомню ни одного дня в своей жизни, когда бы я не думала о тебе, – неожиданно рассмеялась Джоанна. – И не важно, рядом мы были в тот момент или нет. А ты похудела, вон как кости торчат! – заметила она, обнимая Надин.

– Потеряла всего пару фунтов. Я не умею есть в одиночестве.

– Тогда ешь с кем-нибудь. С Майклом или с тем, кто после него в списке страждущих пригласить тебя на обед. Я знаю, что ты можешь вынудить любого мужчину расточать нектар и амброзию, но не отказывайся от бифштекса, прошу тебя. Договорились? – Джоанна искренне огорчалась, что ей приходится оставлять сестру.

– Договорились, – кивнула Надин.

– Так-то лучше. Ты же можешь сделать так, чтобы я за тебя не волновалась, правда?

– Да. Но все же возвращайся поскорее, – сказала Надин и поцеловала сестру на прощание.

«Надо сделать над собой усилие и вернуть жизнь в нормальную колею», – подумала она. И все же при виде Джоанны, которая помахала ей рукой, входя в лифт, Надин ощутила пустоту в сердце, словно у него отобрали половину.

Когда Надин и Джоанна были занесены в списки студентов Техасского университета, Надин увлекалась театром, а ее сестра – живописью. Актерство вызывало в Джоанне устойчивое отвращение.

– В жизни нелегко быть самим собой. Какой смысл играть чужие роли? – часто повторяла она.

Ее слова не находили сочувствия в душе Надин. С того дня как их впервые сняли в рекламном ролике, она мечтала о карьере кинозвезды, представляя себе, как стоит перед камерой в свете юпитеров, а ее имя не сходит с уст восхищенных поклонников. Единственная проблема заключалась в том, что, расставаясь с сестрой хотя бы ненадолго, Надин ощущала страшную пустоту в душе, впадая в настоящую депрессию. Сестры-близнецы привыкли не расставаться с детства.

Первые несколько недель в колледже стали настоящей мукой для Надин, несмотря на присутствие рядом Ферн Бруннер, ее давней подруги. Ферн сидела с Надин за одной партой и изо всех сил старалась заменить ей Джоанну, но безуспешно.

Надин тяжело переживала разлуку с сестрой и то, что та преуспевала в художественной школе вдали от нее. Джоанна с легкостью могла уйти с головой в учебу, в то время как Надин часами сидела над ролью и не могла сосредоточиться.

Надин дали роль Бланш Дюбуа в пьесе «Трамвай "Желание"», итоговой постановке по окончании семестра.

– Надин, ты так талантлива, что скоро покоришь Бродвей! – восхищенно говорила Ферн.

Никогда прежде Надин не стоило труда запомнить роль – теперь же она испытывала страшные муки.

Однажды они репетировали сцену, в которой Бланш впервые приходит в гости к замужней сестре и понимает, что та полностью поглощена своим мужем Стенли Ковальским. Бланш он глубоко несимпатичен, она считает его грубым животным. Надин старалась проникнуться превосходством, которое испытывает героиня по отношению к сестре, смешанным с завистью и обеспокоенностью ее судьбой. Однако в том месте, где Бланш говорит, что не намерена останавливаться в отеле, потому что хочет быть рядом с сестрой, Надин растерялась и замялась. Хотя преподаватель не раз объяснял ей, как следует произносить эту реплику, у Надин ничего не получалось. Она вдруг ощутила себя настолько одинокой и потерянной без Джоанны, что холодная испарина выступила у нее на лбу. Схватив учебники в охапку, Надин выбежала из классной комнаты.

– Надин, ради Бога, что с тобой? – проявляла искреннее участие к подруге Ферн.

Тогда Ферн отговорила ее оставить актерское отделение под влиянием минутной слабости, хотя Надин уже готова была это сделать. Тем не менее от роли Бланш ей пришлось отказаться. Надин утратила уверенность в себе, не сумев пережить поражение.

Задолго до окончания курса она занялась живописью и оставила мечты о сцене, найдя удовлетворение в том, что теперь они с сестрой увлечены одним и тем же.

Надин никогда не могла преодолеть в себе ужаса расставания с сестрой. И теперь, после того как за Джоанной закрылись двери лифта, она уныло потащилась обратно в гостиную. Дети повсюду разбросали игрушки.

– Кейт, если вы смотрите телевизор, незачем было доставать «Лего». От твоей электронной игры столько шума, Джефф, что не слышно диктора.

Дети не обратили внимания на замечание матери. Она редко выходила из себя и не требовала безусловного послушания. Как правило, у нее не хватало на это сил. Она не любила устраивать сцен, кричать и настаивать на своем, добиваясь при этом лишь ненависти и презрения со стороны детей.

Надин тяжело вздохнула. Джоанне повезло, что у нее такая работа: полностью поглощающая и внутренне освобождающая от прочих обязанностей. Она и не предполагала, что сестра страдает от своей бездетности.

Она сбросила туфли. Надо расслабиться и отдохнуть немного, прежде чем вернуться к рисункам.

Бросив рассеянный взгляд в сторону детей, занятых игрой, Надин переключила телевизор на программу, по которой показывали романтическую комедию с Джорджем Сигалом и Глендой Джексон. Она пристально наблюдала за тем, как Гленда исполняет свою роль, и представляла себя на ее месте. Хотя Надин собиралась посмотреть фильм всего минут пятнадцать, она провела перед телевизором два часа и досмотрела его до конца.