"Цементная блондинка (Право на выстрел)" - читать интересную книгу автора (Коннелли Майкл)

Глава 10

Полиция нравов располагалась на третьем этаже центрального полицейского подразделения в центре города. Босх добрался туда за десять минут и нашел Рэя Мору за его письменным столом с телефонной трубкой, прижатой к уху. На столе перед ним лежал открытый журнал с цветными фотографиями парочки, занимающейся любовью. Девица на фото выглядела совсем молоденькой. Не переставая слушать собеседника, Мора листал журнал. Кивнув Босху, он указал ему на стул.

— Ну ладно, это все, что я хотел узнать, — проговорил он в трубку. — Постарайся там разнюхать все как следует и держи меня в курсе.

Сказав это, он вновь стал слушать. Босх в это время разглядывал копа из отдела нравов. Он был примерно такого же роста, как и Гарри, с очень смуглой кожей и карими глазами. Его прямые каштановые волосы были коротко подстрижены, на лице — никакой растительности. Как и у большинства его коллег из полиции нравов, внешность Моры была ничем не примечательной. Джинсы и черная рубашка с расстегнутым воротником. Босх знал, что если он заглянет сейчас под стол, то обнаружит на Море ковбойские сапоги. На груди Моры висел золотой медальон, на котором был выгравирован голубь с распростертыми крыльями — знак Святого Духа.

— Не узнал, где сделали фильм?

Молчание. Мора закончил с журналом, сделал на обложке какую-то пометку и принялся за другой.

Босх заметил, что на боковой стороне папки, стоявшей на столе Моры, приклеен календарь Гильдии актеров взрослого кино. На нем обнаженная порнозвезда Дельта Буш склонилась над рядами чисел и дней недели. Она приобрела известность в последние годы в связи с тем, что слухи связали ее узами романтической связи с другой кинозвездой — противоположного пола и снимающейся в нормальном кино. Прямо под календарем Босх обнаружил религиозную статуэтку, в которой узнал Пражского Младенца.

Он узнал его потому, что, когда был еще мальчиком и его переводили из детского дома в интернат, одна из воспитательниц подарила ему такую же. Давая Гарри статуэтку и прощаясь с ним, женщина объяснила, что этот младенец был известен как Маленький Король — святой, который особенно внимательно прислушивается к молитвам детей. «Интересно, — подумал Босх, — знает ли эту историю Мора, или статуэтка стоит здесь только ради хохмы?»

— Все, о чем я тебя прошу, это попробовать, — сказал Мора в трубку. — Достань для меня эту пленку, тогда снова будешь получать деньги как агент. Да, да... После этого.

И он повесил трубку.

— Как делишки, Гарри?

— Судя по всему, здесь побывал Эдгар?

— Только что ушел. Ты с ним говорил?

— Нет.

Мора заметил, что Босх смотрит на открытый разворот лежащего перед ним журнала. Там были изображены две женщины, стоящие на коленях перед мужчиной. Вложив в журнал желтую закладку, он закрыл его.

— Господи, и мне приходится разглядывать все это говно! Нам сообщили, что этот издатель использует несовершеннолетних девчонок. Кстати, знаешь, как я это проверяю?

Босх отрицательно покачал головой.

— Не по лицу и даже не по сиськам. По коленкам, Гарри.

— По коленкам?

— Да, по коленкам. Они у маленьких девочек отличаются — нежнее, что ли, чем у взрослых баб. По коленкам я обычно могу определить, исполнилось ей восемнадцать или нет. Затем, конечно, приходится перепроверять по свидетельствам о рождении, лицензиям и так далее. Звучит бредово, но каждый раз срабатывает.

— Ну что ж, молодец. А что ты сообщил Эдгару? Зазвонил телефон. Сняв трубку. Мора представился и в течение нескольких секунд молча слушал.

— Я сейчас не могу говорить. Я тебе перезвоню. Где ты находишься?

Записав что-то на листке бумаги, он повесил трубку.

— Извини. Я сообщил Эдгару, кем была убитая. Магна Громко Кончаю. Я нашел ее отпечатки пальцев, фотографии — все. Если хочешь взглянуть, есть даже фотографии, где она в действии.

Он подвинулся на стуле в сторону шкафа, но Босх сказал, что обойдется и без фотографий.

— Как знаешь. В любом случае я передал все это Эдгару. Он отправился с отпечатками пальцев к коронеру, наверное, чтобы убедиться, что это она. Эту цыпочку на самом деле звали Ребекка Камински. Бекки Камински. Если бы она осталась жива, сейчас ей было бы двадцать три. До того, как приехала в город греха за славой и удачей, жила в Чикаго. Какая потеря, а? Благослови ее Бог, она была лакомым кусочком.

Разговаривая с Морой, Босх испытывал неловкость, но это не было для него в новинку. В те времена, когда они вместе работали в следственной бригаде, Босху всегда казалось, что для этого копа из полиции нравов убийство значит не так уж много. Оно не становилось для него зубной болью. Мора просто работал, помогая там, где возникала потребность в его помощи. В своей области он был, бесспорно, хорош, но его, кажется, не волновало, удастся ли остановить Кукольника или нет.

У Моры была причудливая привычка смешивать уличный язык и молитвы. Поначалу Босху казалось, что он просто разыгрывает из себя новообращенного, как это было модно в управлении несколькими годами раньше, но он никогда не знал этого наверняка. Однажды Босх видел, как, оказавшись на месте очередного преступления Кукольника, Мора осенял себя крестным знамением и беззвучно молился. Из-за этого чувства неловкости, которое испытывал Босх при общении с Морой, они редко пересекались после убийства Черча и развала следственной бригады. Мора тогда вернулся в полицию нравов, а Босха «отгрузили» в Голливуд. Им только изредка приходилось сталкиваться в зале суда, в «Семерке» или «Красном ветре». Но даже в барах они обычно оказывались в разных компаниях и сидели за разными столами, поочередно подходя к стойке за пивом.

— Гарри, пару лет назад она была еще жива. Фильм, на который ты наткнулся — «Сказки из склепа», — сняли как раз два года назад. А это значит, что Черч совершенно точно не убивал ее... Скорее всего, это сделал тот, кто написал записку. Уж не знаю, хорошие это для тебя новости или плохие.

Итак, в случае с убийством Камински алиби Черча было непоколебимым, как скала: к тому времени он уже был мертв. К этому прибавлялось алиби в связи с одиннадцатым убийством в виде записи, представленной Вишореком. Тревога, владевшая Босхом, теперь граничила с паникой. На протяжении четырех лет его ни разу не посетило сомнение относительно правильности того, что он сделал, но теперь...

— Как там на суде? — задал вопрос Мора.

— Лучше не спрашивай. Можно от тебя позвонить?

Босх позвонил на пейджер Эдгару и попросил перезвонить ему по номеру Моры. Затем положил трубку и стал дожидаться звонка, не зная, что еще сказать.

— На суде как на суде. Ты все еще собираешься давать показания?

— Наверное. Меня вызвали на завтра. Уж и не знаю, чего ей от меня понадобилось. Меня даже не было в ту ночь, когда ты уложил этого ублюдка.

— Ну, мы же все равно были с тобой в одной следственной бригаде. Этого вполне достаточно, чтобы и тебя сюда втянуть.

— Да, но...

Зазвонил телефон, и Мора снял трубку. Почти сразу же он передал ее Босху.

— Как делишки, Гарри?

— Я сейчас у Моры. Он мне все рассказал. Есть что-нибудь новое по отпечаткам пальцев?

— Пока нет. Моего парня из отдела экспертизы еще нет на месте. Наверное, обедать ушел. Ну вот я отпечатки там и оставил. Сегодня он мне позвонит, чтобы дать подтверждение. Правда, меня он вряд ли застанет.

— Где ты сейчас?

— В отделе пропавших без вести. Теперь, когда у нас есть не только тело, но и имя, хочу проверить, заявляли когда-нибудь об этой девчонке как об исчезнувшей или нет.

— Много тебе еще времени нужно?

— Только что начали. Проверяем по дискетам. Они стали применять компьютер только полтора года назад.

— Я сейчас подойду.

— Так у тебя же суд, старина.

— Ничего, у меня есть немного свободного времени.

Босх ощущал, что им необходимо двигаться дальше, продолжать думать. Это был единственный способ избавиться от ужаса, нараставшего в его мозгу из-за подозрения, что он убил невинного человека. Он поехал обратно в Паркер-центр и спустился по ступеням в полуподвальный этаж, где располагался отдел пропавших без вести. Эдгар сидел за письменным столом, роясь в кипе белых бланков. Босх увидел, что это были дела, по которым даже не проводилось расследования после сообщений о пропаже людей. Они должны были храниться на тот случай, если бы поступила какая-либо дополнительная информация.

— Пока ничего, Гарри, — сказал Эдгар.

И вслед за этим представил Босха детективу Моргану Рэндольфу, сидевшему за соседним столом. Рэндольф дал пачку бланков и Босху, который следующие пятнадцать минут провел за их перелистыванием. Каждый из них являл собой рассказ о боли того или иного человека, которому не пожелали внимать глухие уши полицейского управления.

— Гарри, внимательно просматривай описания: у нее была татуировка чуть выше задницы.

— Откуда Ты знаешь?

— У Моры было несколько фотографий Магны Громко Кончаю. «В действии», как он выразился. И на них видна татуировка — Йосмайт Сэм — знаешь такой мультик? — прямо над левой половиной задницы.

— Ты обнаружил ее на теле?

— Я не заметил, потому что кожа сильно потемнела. Но я, честно говоря, сзади ее и не больно-то разглядывал.

— А что со вскрытием? Ты вроде говорил, что ее вчера должны были резать?

— Да, они мне так сказали, но, когда я перезвонил, выяснилось, что они еще не очухались после выходных. Даже не подготовили ее. Я недавно снова звонил Сакаи, и он обещал заглянуть к ней в холодильник после обеда. Проверить татуировку.

Босх снова обратился к лежавшим перед ним бланкам. Это были рапорты о пропаже молодых людей. Лос-Анджелес представлял собой огромную сточную канаву, в которую непрерывным потоком стекались людские отбросы со всей страны. Но многие из них бесследно здесь исчезали.

Босх закончил перебирать свою кипу, так и не обнаружив имени Ребекки Камински или кого бы то ни было еще, подходившего под ее описание. Взглянув на часы, он понял, что ему пора торопиться обратно в суд, но, несмотря на это, взял со стола Рэндольфа еще одну пачку бланков и стал в ней рыться. Рассматривая их один за другим, он прислушивался краем уха к трепу Эдгара и Рэндольфа. Было ясно, что они знали друг друга и раньше, до сегодняшней встречи. Эдгар называл его Морг. Босх решил, что они могли быть знакомы по Ассоциации чернокожих офицеров мира.

Он не нашел ничего и во второй пачке документов.

— Мне надо идти. Вернусь позже.

— Ладно, старик. Я тебе расскажу, если мы что-то найдем.

— И насчет отпечатков, о'кей?

— Заметано.

К тому времени, как Босх вошел в зал номер четыре, слушания уже начались. Он тихо открыл дверцу в свой «загон» и сел рядом с Белком. Судья поглядел на него с неудовольствием, но ничего не сказал. Усевшись, Босх увидел на месте для свидетелей помощника начальника управления Ирвина Ирвинга. Возле стойки стояла Денежка Чэндлер.

— Хорош, нечего сказать, — прошептал ему Белк. — Опаздываешь на собственный суд.

Проигнорировав его, Босх стал слушать, как Чэндлер задает Ирвингу общие вопросы о его послужном списке и годах, проведенных на службе в полиции. Это были предварительные вопросы — Босх знал, что наверняка не пропустил ничего важного.

— Слушай, — вновь зашептал Белк, — если тебя все это не волнует, делай хотя бы вид перед присяжными, что это не так. Понятно, что, если мы проиграем, деньги будут уплачены из карманов налогоплательщиков, но постарайся вести тебя так, как если бы речь шла о твоих собственных деньгах.

— Мне пришлось задержаться. Больше постараюсь не опаздывать. Я все же пытаюсь разобраться в этом деле. Впрочем, может быть, тебя это и не интересует — ты же уже для себя все решил.

И, чтобы отделаться от Белка, он откинулся на спинку стула. Подав острый сигнал голода, желудок Босха напомнил ему, что сегодня он остался без обеда. Босх постарался сосредоточиться на звучавших в зале свидетельских показаниях.

— В чем состоят ваши служебные обязанности в качестве заместителя начальника полицейского управления? — спросила Чэндлер Ирвинга.

— В настоящее время я руковожу всеми полицейскими подразделениями, которые проводят те или иные расследования.

— В то время, когда шло следствие по делу Кукольника, вы занимали на одну должностную ступеньку ниже. Вы были помощником начальника, не так ли?

— Да.

— Ив этом качестве отвечали за деятельность отдела внутренних расследований — ОВР, правильно?

— Да. ОВР и оперативную часть. Это означает, что в основном я отвечал за распределение и управление личным составом.

— Для чего предназначено ОВР? Каковы его функции?

— Это полиция внутри полиции. Мы расследуем жалобы, поступающие от гражданских лиц, а также все внутренние конфликты и случаи неправильного поведения.

— Расследуете ли вы случаи применения полицейскими огнестрельного оружия?

— Не совсем так. На начальной стадии этим занимается специальное подразделение, отвечающее за перестрелки с участием полицейских. Если в ходе предварительного следствия выявляются признаки нарушения офицером закона и правил поведения, дело направляется в ОВР для дальнейшего расследования.

— Хорошо. Что вы помните о расследовании, проведенном ОВР в связи с убийством Нормана Черча детективом Гарри Босхом?

— Я помню все, что с этим связано.

— Почему данный случай расследовался ОВР?

— Следователи установили, что детектив Босх не действовал согласно предусмотренным для подобных случаев процедурам. Я говорю не о том, что он не имел права стрелять — это не противоречит правилам, существующим в управлении, но он обязан был соблюсти некоторые формальности, которые должны предшествовать применению оружия.

— Поконкретнее, если возможно.

— Пожалуйста. Во-первых, он отправился туда один. Он ворвался в квартиру этого человека без группы поддержки, подвергнув себя таким образом опасности, что привело к стрельбе.

— Это называется «игрой в ковбоев», не так ли?

— Мне приходилось слышать подобное определение, но сам я его не употребляю.

— Однако оно подходит для данного случая?

— Не знаю.

— Вы не знаете. Но вы знали бы, если бы Норман Черч был жив. А он был бы жив, не создай детектив Босх подобной ситуации, не пожелай он играть в ков...

— Протестую! — завопил Белк.

Однако прежде, чем он успел дойти до стойки, чтобы аргументировать свой протест, судья Кейс поддержал его и велел Чэндлер избегать вопросов-предположений.

— Да, ваша честь, — любезно ответила она и, вновь обратившись к свидетелю, продолжила: — Иначе говоря, по вашим словам получается, что детектив Босх спровоцировал ряд событий, которые привели затем к убийству безоружного человека. Я права?

— Нет, это не так. Следствие не обнаружило доказательств того, что детектив Босх сознательно претворил в жизнь подобный сценарий. События развивались экспромтом. Он проверял поступивший ему сигнал. Конечно, если бы он действовал по правилам, то вызвал бы группу поддержки. Он этого не сделал. Он вошел. Он сообщил, что является полицейским, но мистер Черч сделал провокационное движение. И вот — результат. Причем нельзя сказать наверняка, что этот результат был бы иным, если бы там находилась группа поддержки. Я имею в виду, что человек, не выполняющий приказ вооруженного полицейского, скорее всего точно так же не выполнил бы приказ и двух вооруженных полицейских.

Чэндлер удалось добиться, чтобы последнюю фразу в протокол не заносили.

— Для того, чтобы прийти к выводу, что детектив Босх не спровоцировал данную ситуацию намеренно, вам, вероятно, пришлось рассмотреть все аспекты этой стрельбы?

— Да, безусловно.

— А сам детектив Босх был допрошен?

— Бесспорно. Он был допрошен самым тщательным образом относительно своих действий.

— И какие же у него были мотивы?

— Мотивы?

— Господин заместитель начальника управления, было ли известно вам или кому-нибудь из ваших следователей, что лет тридцать назад мать детектива Босха была убита в Голливуде преступником, который так и остался не найден? И что до этого она неоднократно задерживалась за бродяжничество?

Босх почувствовал, как его бросило в жар, словно в лицо ему ударили лучи «юпитеров». Ему показалось, что глаза всех присутствующих в зале устремлены на него. Насчет последнего он не сомневался — так оно и было. Но сам он смотрел только на Ирвинга, который молча уставился прямо перед собой, и лишь по обеим сторонам его носа дрожали мелкие красные прожилки. Ирвинг не ответил, и Чэндлер поторопила его:

— Вы знали об этом, господин заместитель? В личном деле детектива Босха о том упоминается. Когда он подал заявление о приеме на работу в полицию, он должен был ответить на вопрос, становился ли он когда-нибудь жертвой преступности. И он написал, что потерял мать.

Наконец Ирвинг произнес:

— Нет, этого я не знал.

— Я думаю, что в пятидесятые годы «бродяжничество» являлось эвфемизмом слова «проституция» — тогда в Лос-Анджелесе как раз было принято отрицать существование проблемы преступности — такой, например, как безудержная проституция на Голливудском бульваре. Я права?

— Этого я не помню.

Чэндлер попросила свидетеля подойти к ней и вручила Ирвингу тонкую пачку бумаг. Она дала ему почти целую минуту, чтобы он смог с ними ознакомиться. Читая, Ирвинг нахмурил брови, и Босх не мог видеть его глаз. На скулах свидетеля непроизвольно заиграли желваки.

— Что это такое, мистер Ирвинг?

— Это то, что мы называем «регулярным полицейским рапортом», содержащим детали расследования убийства. Он датирован третьим ноября тысяча девятьсот шестьдесят второго года.

— Что значит «регулярный полицейский рапорт»?

— Каждое нераскрытое дело ежегодно рассматривается — мы называем это «регулярной ревизией» — до тех пор, пока не становится ясно, что надежды на его раскрытие равны нулю.

— Как зовут жертву и каковы обстоятельства ее смерти?

— Маржори Филлипс Лоу. Она была изнасилована и задушена тридцать первого октября тысяча девятьсот шестьдесят первого года. Ее тело было найдено в аллее позади Голливудского бульвара, между улицами Виста и Говер.

— Каково заключение следствия?

— Тут сказано, что в момент его составления, то есть через год после совершения преступления, по-прежнему нет никаких рабочих версий и прогнозы относительно удачного раскрытия дела достаточно безнадежны.

— Благодарю вас. И последнее. Нет ли на верхнем бланке места, специально отведенного для перечисления ближайших родственников погибшей?

— Есть. Здесь написано, что ее ближайшим родственником является Иероним Босх. Рядом, в скобках, значится: Гарри. Здесь также есть пометка, что это — ее сын.

Несколько секунд Чэндлер листала свой желтый блокнот, давая присяжным возможность переварить услышанное. Было так тихо, что Босх даже слышал, как шуршит по бумаге ручка Чэндлер, делавшей какие-то пометки в блокноте.

— Далее, — сказала она. — Господин Ирвинг, если бы вы знали о том, что произошло с матерью детектива Босха, заставило бы вас это обратить более пристальное внимание на случай, связанный с применением им огнестрельного оружия?

— Затрудняюсь сказать, — ответил он после долгого молчания.

— Он застрелил человека, подозреваемого в совершении поступка, абсолютно идентичного тому, что было сделано с его матерью — преступления, которое так и осталось нераскрытым. И вы говорите, что это не повлияло бы на ход вашего расследования?

— Да, я... Сейчас я этого не знаю.

Босху хотелось уронить голову на стол. Он заметил, что даже Белк перестал царапать в своем блокноте и неотрывно следил за обменом репликами между Ирвингом и Чэндлер. Босх постарался погасить бушевавшую в нем ярость и сконцентрироваться на том, откуда Чэндлер могла получить эту информацию. Он понимал, что адвокатше, скорее всего, удалось ознакомиться с его личным делом, но там ведь не было никаких деталей, связанных с преступлением или прошлым его матери. Что касается «регулярного рапорта», то его она, видимо, получила в архиве, сославшись на Закон о свободе информации.

Тут Босх осознал, что пропустил несколько вопросов, заданных Ирвингу, и снова стал внимательно смотреть и слушать. Ему хотелось бы иметь такого же адвоката, как Денежка Чэндлер.

— Господин заместитель, посетили ли вы или кто-то из ваших следователей место, где произошла стрельба?

— Нет, мы там не были.

— Следовательно, информация относительно того, что там случилось, была предоставлена вам командой стрелков, которая, в свою очередь, получила ее от стрелявшего детектива Босха. Так?

— В целом, да.

— Лично вы не видели вещественных улик: парика под подушкой, косметики в шкафчике в ванной?

— Нет. Я там не был.

— Верите ли вы в то, что все перечисленное мною действительно находилось там?

— Да, верю.

— Почему?

— Все эти предметы были перечислены в рапортах, полученных от нескольких офицеров.

— Но первоначально эта информация пошла от детектива Босха, не так ли?

— До некоторой степени. В той квартире был целый рой полицейских. Босх не говорил им, что писать.

— До того, как они, говоря вашими словами, принялись роиться в квартире, сколько времени Босх провел там один?

— Не знаю.

— Содержится ли подобная информация хоть в одном из полученных вами рапортов?

— Не уверен.

— Правда ли, господин заместитель, что вы собирались уволить Босха и передать дело о применении им оружия окружному прокурору для возбуждения против Босха уголовного дела?

— Нет, неправда. ОВР рассмотрело это дело и не стало принимать санкций. Это — рутинный случай. Кроме того, по их мнению, все было в рамках закона.

«Хоть одно очко в мою пользу», — подумал Босх. Это была первая ошибка, допущенная Чэндлер в допросе Ирвинга.

— Что случилось с женщиной, которая навела Босха на этот адрес? Ее звали Маккуин. Насколько мне известно, она — проститутка.

— Она умерла год спустя. От гепатита.

— Была ли она на момент своей смерти привлечена к расследованию дела детектива Босха и открытой им стрельбы?

— Этого я не знаю, я в то время руководил ОВР.

— А где сейчас два детектива ОВР, проводившие расследование? Кажется, их звали Льюис и Клэрк. Разве они не продолжали вести расследование этого дела еще долгое время после того, как официально было признано, что выстрел Босха произведен в рамках закона?

Чтобы ответить, Ирвингу понадобилось некоторое время. Видимо, у него возникло некоторое подозрение в связи с тем, что его снова возвращали к той бойне.

— Если они и продолжили подобное расследование, то без моего ведома и согласия.

— Где сейчас эти детективы?

— Их тоже нет в живых. Они оба были убиты при выполнении задания пару лет назад.

— Не практиковали ли вы в качестве начальника ОВР скрытые расследования по делам неблагополучных офицеров, которых собирались увольнять? Не являлся ли детектив Босх одним из таких офицеров?

— На оба вопроса могу ответить отрицательно. Категорически нет.

— Что произошло с детективом Босхом в связи с нарушением необходимых процедур во время убийства невооруженного Нормана Черча?

— Он был временно понижен в должности и переведен в полицейское отделение Голливуда.

— Иными словами, это означает, что он был на месяц понижен в должности и удален из своего родного отдела по расследованию убийств и грабежей в голливудское отделение?

— Можно сказать и так.

Чэндлер перевернула страничку в своем блокноте.

— Господин заместитель, если бы в ванной не было косметики и никаких доказательств того, что Норман Черч не являлся никем другим, кроме как одиноким человеком, приведшим проститутку к себе домой, остался ли бы Гарри Босх на службе в полиции? Или он подвергся бы уголовному преследованию за убийство этого человека?

— Я не уверен, что понял ваш вопрос.

— Я спрашиваю, сэр, спасли ли детектива Босха так называемые улики, якобы найденные в квартире мистера Черча и якобы связывающие его с убийствами? Спасли ли они карьеру Босха, помогли ли ему избежать уголовного преследования?

Белк поднялся и заявил протест, а затем подошел к стойке.

— Она вновь добивается от свидетеля неких предположений, ваша честь. Свидетель не может строить гипотезы, что могло бы произойти, оперируя набором обстоятельств, которые не имели места в действительности.

Судья Кейс сложил руки на груди и, задумавшись, откинулся в кресле. Затем он резко качнулся к микрофону.

— Мисс Чэндлер готовит почву для того, чтобы обернуть дело так, будто улики в квартире были сфабрикованы. Не стану судить, хорошо ли у нее это получается, но, поскольку такова ее линия ведения процесса, считаю, что на вопрос должен быть дан ответ. Я разрешаю его.

Немного подумав, Ирвинг наконец сказал:

— Я не могу ответить на этот вопрос. Я не знаю, что произошло бы в таком случае.