"Чистое искушение" - читать интересную книгу автора (Мейсон Конни)

Глава 8

Долгое время Джек просто обнимал и целовал Мойру, пока она не расслабилась. Его тепло и желание окутывали ее, обволакивали, согревали, и она вскоре запылала так же, как он. Его поцелуи были более опасными, чем ей представлялось, потому что располагали к полному доверию и откровенности. Находиться в его объятиях казалось таким естественным, что Мойра даже не испугалась, когда платье соскользнуло к ее ногам.

Стремление довериться, опереться на его сильное плечо было настолько сильным, что она почти забыла о репутации Черного Джека. Внезапно Мойра опомнилась и попыталась высвободиться из его объятий.

— Это неправильно.

— А по-моему, наоборот, очень правильно, — с ленивой улыбкой возразил Джек и снова прижался к губам Мойры, заглушая протесты.

Нежные, словно бархат, касания его языка лишили ее возможности размышлять о том, что подобное недопустимо.

Поцелуи Джека сделались более смелыми, настойчивыми, зовущими к неземному наслаждению. Он спустил с плеч Мойры бретельки нижней сорочки, развязал шнурки корсета, и белье тоже упало к ее ногам, присоединившись к платью и нижней юбке. Джек наклонился и поцеловал грудь Мойры. Тело девушки изогнулось дугой, она подалась вперед, сознавая, что сама предлагает соблазнителю запретный плод.

Джек застонал, подхватил Мойру на руки и отнес на кровать. Уложив на мягкое покрывало, он снял с нее туфельки и, прежде чем выпрямиться и с восхищением посмотреть на обнаженную девушку.

— Ты совершенство! — задыхаясь, прошептал он. — Но, наверное, уже говорили об этом раньше.

Джек взял ее груди в свои горячие ладони, наклонился и целовал сначала одну, потом другую. Он гладил ее тело, испытывая несказанное наслаждение от прикосновений к этой гладкой, теплой, шелковистой плоти. Мойру нельзя назвать соблазнительной, но она необыкновенно женственна, думал Джек, ощущая на губах вкус зрелых и нежных округлостей, которые только что целовал.

— Что вы делаете со мной? — задыхаясь, с трудом выговорила Мойра, напуганная тем, что ласки Джека вызывают в ней такое неодолимое желание.

— Занимаюсь с тобой любовью, — охрипшим голосом произнес он. — И не хочу, чтобы ты думала о ком-то другом, пока мы вместе.

Да как же можно думать о каком-то другом мужчине, если Джек рядом, если он творит с ней, с ее телом что-то невероятное? А он между тем быстро разделся и предстал перед ней напряженный, полный страсти. Мойра приглушенно вскрикнула, очутившись в его жарких объятиях.

— Подождите! — воскликнула она, собирая последние силы. — Не делайте этого!

Джек рассмеялся — почти со злостью.

— Сегодня вечером я хотел убить князя Григория, не говоря уж о Ренфрю. Меня охватила дикая ревность, когда я увидел тебя в их объятиях, и мне это чувство не понравилось. Удовлетворив свою страсть, я снова стану спокойным.

Мойра подняла голову и посмотрела на него с нескрываемым удивлением. Само по себе любопытно, что такой человек, как Джек Грейсток, ревнует ее. Да что там любопытно, это просто нелепо. Но она не успела собраться с мыслями, потому что в эту минуту рука Джека начала свое путешествие. Она двигалась медленно, ласково, и Мойра подалась навстречу.

Джек не отводил от нее пламенного взгляда серых глаз, отливающих серебром. Она опустила веки, внезапно осознав, что хочет того же, что и он, пусть Грейсток всего лишь внесет ее в обширный список своих побед и перейдет к следующей жертве, забыв о существовании какой-то там Мойры.

— Я не причиню тебе боли, — сказал Джек, почувствовав ее страх. — Но ведь это для тебя не ново — тебя уже любили прежде.

— Нет… я…

Что могла она сказать? Что лгала ему с того самого часа, как пробудилась в его комнате на его постели? Но время для признания давно миновало…

…Джек легко коснулся губами ее век, снова поцеловал и губы, снова его язык приник к ее языку, а потом… потом Мойра почувствовала, что наступил момент, которого она так боялась. Джек был готов войти в нее. Мойре пока не были больно… пока не было, но вот-вот будет… Она изо всех сил оттолкнула его от себя.

— Нет!

Джек замер.

— Нет?

— Я… не получится… Ты слишком… слишком… Он не войдет.

Джек коротко и громко рассмеялся.

— Твоим прежним любовникам, видно, чего-то не хватало, сладость моя! Признаю, что немного тесно, но ты привыкнешь. Все обойдется.

Однако он сам был удивлен отсутствием привычной легкости. Ведь его партнерша, по его мнению, возможно, была такой же опытной, как и он сам. И вдруг он натолкнулся на преграду, которой не должно было быть. Он приостановился и нахмурился, заметив, что глаза у Мойры крепко закрыты и что она прикусила нижнюю губу в предвкушении боли.

— Проклятие! Ты мне лгала!

Но, увы, было слишком поздно давать обратный ход. Он не хотел доставить Мойре ненужные страдания.

— Постараюсь не причинить тебе сильной боли. Ты очень узенькая, но зато уже совсем готова.

Мойра задержала дыхание. Джек приподнялся и, глядя ей в глаза, вошел в нее одним сильным толчком. Мойра вскрикнула, когда боль пронизала ее. Она почувствовала себя чересчур поглощенной Джеком. Он был в ней.

— Успокойся, милая, — тихонько проговорил он ей в самое ухо. — Это скоро пройдет.

В ту самую секунду, когда Мойра думала, что больше не вытерпит боли, Джек начал медленно и осторожно двигаться в ней, возбуждая восхитительные ощущения, от которых кровь быстрее побежала по жилам. Она вцепилась в его широкие плечи, ожидая возвращения этой боли, но так и не дождавшись, начала откликаться на его ласки. Джек стонал от восторга и поощрял ее. Они двигались в унисон вплоть до того момента, как Джек сделал последнее резкое движение и замер, тяжело дыша.

Через несколько секунд он отодвинулся и лег рядом с Мойрой, прикрыв ладонью глаза.

— Все хорошо, милая? Я не сделал тебе больно?

— Нет, — коротко откликнулась она, ожидая взрыва, который, как она понимала, непременно последует.

Ей не пришлось долго ждать.

Приподнявшись на локте, Джек устремил на нее красноречивый взгляд.

— В чем еще ты меня обманула? Сказала ли вообще хоть слово правды? Черт тебя побери! Неужели ты думала, что я не распознаю девственницу?

Мойра вздрогнула. Она, разумеется, заслужила его гнев, но считала, что вовсе не обязана давать Джеку объяснения. Да ей и нечего было сказать.

Ее молчание еще больше распалило Джека.

— Тебе совсем нечего сообщить в свое оправдание? Ведь у тебя не было никакого любовника, не так ли?

Мойра отвернулась, но Джек рывком повернул ее лицом и она заглянула в серебристый ад его глаз.

— У меня никогда не было любовника, и я не хотела, чтобы ты узнал об этом таким образом.

Джек со злостью встряхнул ее:

— Дьявол побери! Кто ты такая? Что ты делала ночью на дороге, когда я сбил тебя?

— Меня зовут Мойра О'Тул. Я служанка. Я не хотела лгать, и не могла сказать правды.

— Ясно, — произнес Джек с презрением. — Знай я, что ты девственница, я бы к тебе не прикоснулся. — Это не вполне соответствовало истине: в глубине души Джек весьма сомневался, что невинность Мойры его бы остановила. С тех пор, как он впервые увидел ее, все было предопределено. — Ты должна мне все объяснить.

— Я ничего не должна тебе, Джек Грейсток! И не стоило мне соглашаться на участие в этой затее.

— Теперь уже ничего не изменишь. Что сделано, то сделано. Поскольку брак со мной не стоит на повестке дня и я не тяпни содержать любовницу, мой долг — выдать тебя. И вовсе не за Перси Ренфрю.

— Он сделал мне предложение, — с достоинством заявила Мойра.

— Много ты знаешь! Его родители поставили Перси ультиматум: либо он женится, либо его лишат наследства. Его репутация настолько замарана, что ни одна уважающая себя женщина за него не пойдет. Он дошел до полного отчаяния, когда появилась ты.

— Есть и другие претенденты, — возразила Мойра.

— Ах да, прочие твои поклонники. Ни один из них тебе не подойдет. Пока ты на моем попечении, замуж ты выйдешь только с моего одобрения и согласия. Сезон еще далеко не закончен, и найдутся кандидатуры получше этих.

Мойра смотрела на него, гадая, то ли он упорствует потому, что озабочен ее судьбой, то ли у него есть для этого какая-то тайная причина. После того, что произошло между ними нынешней ночью, разумнее всего как можно быстрее унести из этого дома ноги. Но куда ей податься? Ей пришлось бы где-то украсть деньги, чтобы иметь возможность вернуться в Ирландию, но после пребывания в семействе Мэйхью кража ни в малой мере ее не привлекала.

Внезапно Мойра обнаружила, что Джек смотрит на ее грудь, и прикрылась руками, сообразив, насколько она, совершенно нагая, доступна его обозрению. Ищущий взгляд Джека перешел с груди на бедра, а потом на пушистый рыжий треугольник. Дыхание Джека участилось, а тело его пришло в боевую готовность. Мойра глаз не могла отвести от этого мужского великолепия.

— Пречистая Дева Мария! — воскликнула она, уже подчиняясь порыву бурной страсти.

Джек рассмеялся гортанным смехом и опрокинул Мойру на постель, накрыв своим телом. Затем смех оборвался, лицо у Джека приняло напряженное и голодное выражение.

— Я снова хочу тебя, Мойра.

Перед тем как наклониться и поцеловать ее, он прошептал:

— Ты обладаешь красотой, которая доводит мужчин до безумия. Я с первого взгляда понял, что ты — истинное искушение.

Он гладил ее, целовал — сначала губы, потом шею, груди, живот, спускаясь все ниже.

— Джек! Не надо!

Он неохотно поднял голову.

— Когда-нибудь ты позволишь мне это, — сказал он.

— Никогда! — поклялась Мойра.

Джек озорно усмехнулся, наклонился над ней, но вместо того чтобы накрыть ее своим телом, поднял Мойру и усадил на себя — медленно и осторожно.

— Тебе не больно? — спросил он.

Нет, ей не было больно, было странно и сладко, она чувствовала себя наполненной им до предела и утратила всякую способность о чем-то думать, отдавшись бурному желанию.

Неизвестно, сколько времени прошло. Секунды… или минуты — Мойра не знала. Когда сознание вернулось к ней, она обнаружила, что лежит на Джеке. Мойра попыталась приподняться, но Джек удержал ее.

— Усни теперь, Мойра. Мне нужно время, чтобы подумать о том, что произошло между нами сегодня. Я никак не ожидал найти девственницу в своей постели. Не понимаю, зачем ты лгала, но непременно докопаюсь до этого.

Из всех его слов Мойра услышала только «А теперь поспи». Веки ее смежились, и она мгновенно погрузилась в сон, Джек слушал ее ровное дыхание, у него же сна не было ни в одном глазу. Шок — слишком мягкое слово для его реакции на новость, что Мойра — невинная девушка. Не было ни единого правдоподобного объяснения ее лжи. Зачем она позволяла ему думать, будто она — женщина с сомнительным прошлым? В чем-то здесь была загадка, а Джек ненавидел загадки, в особенности те, которые не мог разгадать. Он относился к Мойре как к девице легкого поведения, но в этом виновата была лишь она сама.

Несмотря на все это, Джек продолжал прижимать Мойру к себе, против собственной воли признавая, что ему приятно держать ее в объятиях, ее гибкое тело восхищает его и она пленительно красива, когда спит вот так, у него на груди. Вскоре свечи начали гаснуть одна за другой, и в комнате стало сумрачно. Дрова в камине догорели, и на решетке осталась только серая зола. Сумрак все сгущался. Осторожно уложив Мойру рядом с собой, Джек укрыл ее одеялом и начал подниматься, чтобы снова разжечь огонь.

Едва его ноги коснулись пола, как возле двери возникло пятно света. Джек снова лег и отвернулся. Затем, не выдержав, все-таки посмотрел на мерцающее пятно — свет стал ярче. Джек громко застонал, когда сияние обрело форму.

Леди Амелия.

— Добрый вечер, миледи, — сухо поздоровался он, поспешно натягивая одеяло на свои обнаженные чресла. — Чему я обязан удовольствием видеть вас сегодня?

Леди Амелия приблизилась. Кажется, она хмурилась. С подчеркнутой медлительностью она подняла руку и указала тощим пальцем на Мойру. Та продолжала спать, как невинное дитя.

— Я знаю, о чем вы думаете, — заговорил Джек, понизив голос. — Я предупреждал вас, что не нуждаюсь в вашем вмешательстве. Да, я соблазнил ее, но если бы вы не выволокли меня в ту ночь из дома, она бы не лежала сейчас в моей постели. — Леди Амелия горестно покачала головой. — Я таков, и с этим вы ничего не можете поделать. Вам не приходило в голову, что другого пути мне не дано? Отправляйтесь туда, откуда вы явились, миледи. Возможно, будущим поколениям Грейстоков еще понадобятся ваши услуги.

Леди Амелия приблизилась к Джеку почти вплотную. Он мог бы поклясться, что ее ледяные пальцы коснулись его щеки-Леди Амелия заговорила, и хотя слова ее были не слышны, Джек знал, что она сказала именно это.

«Она спасет тебя».

— Простите? Я не понял. Кто меня спасет? И на кой дьявол мне ваше спасение, если мне и так хорошо?

Джеку померещилось, что леди Амелия улыбается. Но улыбка ее была так же призрачна, как и она сама. Он бросил взгляд на Мойру и возблагодарил Бога за то, что та все еще спит. Вряд ли она поверила бы в происходящее. Он сам с трудом в это верил. Когда он вновь повернулся к своей назойливой прародительнице, та уже исчезла.

— Миледи, просыпайтесь! Время вставать.

Мойра что-то промычала и отвернулась. Не может быть, что уже пора вставать. Ведь она только что уснула, когда Джек… Господи! Джек! Она со страхом разомкнула веки. Если бы он все еще лежал с ней в постели, она умерла бы от стыда. Как хорошо, что она одна!

Мойра хотела было встать, но, обнаружив, что она совсем раздета, снова нырнула под одеяло. Джилли, не обращая на нее внимания, собирала с пола беспорядочно сброшенную одежду.

— Ты не могла бы принести мне чашку чаю? — спросила Мойра, не смея пошевелиться, пока горничная в комнате.

— Сию минуту, миледи, — с готовностью откликнулась Джилли. — А вы бы прыгали поскорее в ванну. Я наполнила ее в гардеробной, пока вы еще спали.

Едва дверь за Джилли затворилась, как Мойра вскочила с кровати и побежала в гардеробную, хотя каждая косточка в ее теле громко протестовала против такого обращения. У нее болело в таких местах, о которых Мойра даже не догадывалась, что они могут болеть. Горячая вода благотворно подействовала на ноющее тело. А ведь Мойра не могла пожаловаться на Джека: он был с ней нежен, особенно после того как обнаружил, что она невинна. Зато она вела себя как настоящая распутница и теперь боялась встретиться с Джеком с глазу на глаз. Боялась еще и потому, что он непременно потребует от нее объяснения.

Искупавшись, Мойра тщательно оделась и позволила Джилли уложить ей волосы в красивую прическу. Потом она выпила чай, съела тосты и поняла, что готова встретить новый день и все, что он с собой принесет.

Когда Мойра вошла в гостиную, Джек стоял у камина. Он тотчас к ней повернулся с совершенно непроницаемым видом.

— Я позволил себе спровадить Мереуэдера и Пибоди сегодня утром.

— Вы слишком серьезно относитесь к своим обязанностям опекуна. Я уже вполне могу сама за себя постоять.

Неужели он воображает, что теперь она его собственность?

— Вы невинная овечка, преследуемая стаей волков. Не имею представления, с чего вы решили мне лгать, и уже не понимаю, где правда, а где ложь. Все то время, которое вы проведете под моей крышей, вам придется вести себя соответственно с моими требованиями. И вы не выйдете замуж за невежу и хама вроде Перси Ренфрю.

— Что же прикажете мне делать? — спросила оскорбленная Мойра. — Стать вашей любовницей? Вы без малейших колебаний использовали меня в этом качестве прошлой ночью.

Серебристые глаза Джека опасно засверкали.

— Вы сами виноваты. Если бы я знал правду, то не прикоснулся бы к вам.

Мойра обожгла его яростным взглядом:

— Больше это не повторится. Я этого не допущу. С этих пор я сама займусь своим будущим. Мы оба знаем, что нам делать. Вы должны жениться на леди Виктории, а я — вступить в брак по расчету, чтобы иметь возможность помогать брату.

— Черт возьми, Мойра, ведь я думаю только о вашем благе.

— О моем благе? И как же это сочетается с сегодняшней ночью? Объясните, пожалуйста! — с вызовом бросила она.

Джек покраснел:

— Я полностью несу ответственность за случившееся, но будь я проклят, если позволю вам выйти за Ренфрю или ему подобного типа. Это вам ясно?

— Безусловно, — заявила Мойра. — А теперь я постараюсь высказаться так же ясно. Я ценю вашу заботу, но уеду, как только соберу свои вещи. Когда я стану зарабатывать, то верну вам все, что вы на меня потратили.

Она повернулась к выходу.

— К дьяволу! — заревел Джек, хватая Мойру за руку и поворачивая к себе. — Вы никуда не уйдете.

Они стояли друг против друга, яростно сверкая глазами, и жар, идущий от их тел, казалось, мог подпалить воздух. Взгляд Джека был таким испепеляющим, что Мойра ощутила себя сухим поленом. Она судорожно сглотнула, когда Джек потянулся к ней. Его прикосновение воспламеняло еще сильнее, чем взгляд. Потом он поцеловал ее, и тогда тело и разум перестали ей принадлежать.

Когда Джек отпустил ее, Мойра трепетала, как лист на ветру. Она отступила, глядя на него глазами испуганной лани. Было что-то дьявольское в изгибе его чувственных губ и во взгляде серебристых глаз. Идущие от него импульсы пронизывали Мойру до мозга костей. Она в жизни не чувствовала себя более беспомощной и растерянной. Быстро повернувшись, она кинулась бежать так, словно за ней гнался сам Сатана.