"Мыс Грома" - читать интересную книгу автора (Хиггинс Джек)

Глава 4

На Сент-Джоне было начало одиннадцатого утра, когда Дженни Грант, пройдя по набережной, добралась до кафе и, поднявшись по ступенькам, вошла в бар. Билли подметал пол. Подняв голову, он улыбнулся.

– Отличный теплый денек выдался сегодня. Мистер Генри уже звонил?

– Разница во времени – пять часов. – Она взглянула на часы. – Там сейчас начало четвертого, Билли. Время еще есть.

В дальнем конце бара показалась Мэри Грант.

– В кабинете тебя просят к телефону. Звонят из Англии, из Лондона.

Дженни сразу заулыбалась.

– Генри?

– Нет, какая-то женщина. Ты пока поговори, дорогая, а я пойду сварю тебе чашечку кофе.

Дженни пронеслась мимо нее и скрылась за дверью кабинета. Мэри тем временем налила немного воды в кофеварку. Из кабинета донесся пронзительный вопль. Встревожившись, Билли и Мэри переглянулись и поспешили туда.

С ошеломленным видом Дженни сидела за письменным столом. В руке она сжимала телефонную трубку.

– Что случилось, дорогая? – спросила Мэри. – Скажи своей Мэри.

– Звонит сотрудница Скотланд-Ярда из Лондона, – прошептала Дженни. – Генри мертв. Он попал в автомобильную катастрофу.

Она беспомощно заплакала. Мэри взяла у нее трубку.

– Алло, вы слушаете?

– Да, – послышался бесстрастный голос – Прошу прощения за горе, причиненное женщине, которая подошла к телефону. Сообщать такое известие – дело не из легких.

– Конечно, милочка, но ведь у вас такая работа.

– Не могли бы вы выяснить, где он остановился в Лондоне?

– Не вешайте трубку. – Мэри повернулась к Дженни. – Ей нужен адрес, по которому он остановился.

Дженни сказала адрес.

Было около пяти. Трэверс, которому звонил Фергюсон, попросивший встретиться с ним, дожидался его в вестибюле морга на Кромвель-роуд. Через несколько минут туда быстрым шагом вошел бригадный генерал.

– Извини, что заставил тебя ждать, Гарт, но мне приходится поторапливаться. Нужно провести вскрытие, это необходимо для судебного осмотра трупа коронером и присяжными заседателями, однако мы не можем этого сделать до тех пор, пока он не будет официально опознан.

– Я разговаривал с молодой женщиной, которая живет у него дома. Ее зовут Дженни Грант. У нее сильный шок, но она намерена прилететь сюда как можно скорее. Завтра должна быть здесь.

– Хорошо. Я не хочу тут болтаться. – Фергюсон вынул из внутреннего кармана пиджака сложенный пополам лист бумаги. – Это постановление суда, составленное судьей у себя в кабинете, которое наделяет контр-адмирала Гарта Трэверса правом провести официальное опознание трупа. Давай этим и займемся.

В этот момент показался служитель морга в форменной одежде.

– Джентльмены, нет ли среди вас бригадного генерала Фергюсона?

– Это я.

– Профессор Мэннинг вас ждет. Сюда, пожалуйста, сэр.

Покойницкая озарялась лампами дневного света, который с силой отражался от выложенных белым кафелем стен. В комнате стояли четыре операционных стола из нержавеющей стали. На ближайшем к ним лежал труп Бейкера, его голова покоилась на подставке. Высокий худой мужчина в халате хирурга ждал их. По обеим сторонам от него стояли двое работников морга. Трэверс с неприязнью отметил, что у всех на ногах были зеленые резиновые калоши.

– Здравствуй, Сэм. Спасибо, что зашел, – сказал Фергюсон. – Это Гарт Трэверс.

Мэннинг обменялся с ним рукопожатием.

– Нам можно идти, Чарльз? А то у меня билеты в «Ковент-Гарден».

– Конечно, старина. – Вынув ручку, Фергюсон положил чистый бланк на край операционного стола. – Контр-адмирал Трэверс, можете ли вы официально опознать в этом человеке Генри Бейкера, гражданина США, проживающего на острове Сент-Джон, который входит в состав Виргинских островов, принадлежащих Соединенным Штатам?

– Да.

– Распишитесь вот здесь.

Трэверс расписался, и Фергюсон вручил бланк Мэннингу.

– На этом все, Сэм, мы тебя покидаем. – Кивнув Трэверсу, чтобы он следовал за ним, Фергюсон направился к выходу.

Фергюсон поднял стеклянную перегородку в своем «даймлер-бенце», чтобы водитель не слышал разговора.

– Ну и дела! – сказал Трэверс – Я до сих пор не могу прийти в себя.

– Теперь мы оказались в довольно занятном положении, – отозвался Фергюсон.

– Что ты имеешь в виду?

– Местонахождение подводной лодки. Выходит, он унес его с собой в могилу?

– Конечно. Я и забыл.

– С другой стороны, возможно, его девушка, эта Грант, что-то знает. Ведь она жила в его доме, ну и так далее.

– Отношения между ними были не такими, как ты думаешь. Они носили чисто платонический характер. Я и видел ее всего раз. Я был проездом в Майами, а они как раз в это время там оказались. Очаровательная молодая женщина.

– Что ж, будем надеяться, что это средоточие добродетелей поможет разрешить стоящую перед нами проблему.

– А если нет?

– Тогда придется придумывать что-то другое.

– Интересно, как посмотрит на все это Картер.

Фергюсон застонал.

– Думаю, лучше поставить его в известность о происшедшем. Пусть порадуется, мерзавец. – Он протянул руку к установленному в машине телефону и набрал номер инспектора сыскной полиции Лейна.

Точно в это время Фрэнсис Пэймер, стремглав домчавшийся на «порше-кабриолете» из Лондона до своего загородного дома в Хэтерли-корт, в графстве Хэмпшир, поднимался по огромной лестнице, направляясь в комнату матери на втором этаже. Этот дом принадлежал его семье уже пять веков, и всегда, когда ему доводилось приезжать сюда, он испытывал радость. Но не сейчас. Его ум был занят более важными мыслями.

Постучавшись в дверь спальни, он вошел и застал мать на роскошной кровати с пологом на четырех столбиках. Рядом с ней сидела медсестра в форменной одежде. Матери было восемьдесят пять лет. Уже очень старая и лишившаяся сил, она лежала, закрыв глаза.

Сиделка поднялась.

– Здравствуйте, сэр Фрэнсис. Мы вас не ждали.

– Знаю. Как она себя чувствует?

– Неважно, сэр. Недавно приходил врач. Он говорит, что она может умереть и на следующей неделе, и через три месяца.

Он кивнул.

– Можете отдохнуть. Я хочу немного поговорить с ней. Сиделка вышла. Пэймер присел на край кровати и взял мать за руку. Она открыла глаза.

– Как ты себя чувствуешь, дорогая? – спросил он.

– А-а, это ты, Фрэнсис, какой приятный сюрприз. – Голос ее был еле слышен.

– У меня были дела неподалеку, мама, и я решил заглянуть.

– Очень любезно с твоей стороны, дорогой.

Встав, Пэймер закурил и подошел к камину.

– Сегодня у меня был разговор насчет Сэмсон-кей.

– Так ты собираешься взять отпуск, дорогой? Если ты все-таки решишь поехать, а этот любезный мистер Сантьяго окажется там, передай ему от меня привет.

– Непременно. Ведь это твоей матери наша семья обязана тем, что владеет Сэмсон-кей? Я не ошибаюсь?

– Да, дорогой, ее отец, Джордж Херберт, подарил его ей на свадьбу.

– Расскажи мне снова о войне, мама И о Сэмсон-кей.

– Большую часть времени, пока шла война, отель пустовал. Конечно, тогда он был совсем маленький – небольшое строение в колониальном стиле, только и всего.

– А когда ты туда отправилась? Ты же, в общем, никогда об этом не говорила, а я был слишком мал, чтобы запомнить.

– В марте 1945 года. Ты родился в июле, годом раньше, а на Лондон без конца сыпались эти ужасные немецкие ракеты «Фау-1» и «Фау-2». Твой отец к тому времени уже демобилизовался и входил в состав правительства Черчилля, занимая, как и ты, пост заместителя министра. Его беспокоили продолжающиеся налеты на Лондон, и он отправил меня с тобой на пароходе в Пуэрто-Рико. Оттуда мы перебрались на Сэмсон-кей. Теперь я припоминаю. Мы приехали туда в начале апреля, добравшись из Тортолы на пароходе. Познакомились с одним стариком и его женой. Оба – чернокожие. Очень приятные люди. Фамилия у них была Джексон. Звали их Мэй и Джозеф.

Когда она умолкла, он, подойдя, присел на край кровати и снова взял ее за руку.

– А кто-нибудь туда приезжал, мама? Ты в состоянии вспомнить?

– Приезжал ли? – Она открыла глаза. – Только мистер Штрассер. Такой приятный мужчина. Твой отец сказал мне, что он, возможно, приедет. Однажды вечером он и появился, но ненадолго. Он сказал, что его ссадили с рыбачьей лодки, следовавшей мимоходом из Тортолы, и вот тут-то и налетел ураган. Это было ужасно. Мы двое суток просидели в погребе. Я все время не выпускала тебя из рук, однако мистер Штрассер оказался сама любезность. Очень добрый человек.

– А что случилось потом?

– Довольно долго он жил у нас. Думаю, до июня, а потом приехал твой отец.

– А Штрассер?

– После этого он уехал. У него были дела в Южной Америке, война в Европе, конечно, уже закончилась, и мы вернулись в Великобританию. Черчилль потерпел поражение на парламентских выборах, твой отец перестал быть депутатом парламента, и тогда мы поселились здесь, дорогой. Переехав на ферму, мы испытали огромное разочарование.

Ее речь стала слегка бессвязной.

– Когда-то, – сказал Пэймер, – ты мне рассказывала, что отец служил вместе с сэром Освальдом Мосли[7] во время Первой мировой войны, им доводилось сидеть в одном окопе.

– Это правда, сынок, они были закадычными друзьями.

– Мама, ты помнишь «чернорубашечников» Мосли, Британскую фашистскую партию? Отец имел к этому какое-нибудь отношение?

– Боже, конечно нет. Бедняга Освальд. Он частенько приезжал сюда на выходные. В начале войны его арестовали, вменив ему в вину профашистские настроения. Смех, да и только. Он был такой джентльмен. – Ее голос постепенно стих, но потом вновь окреп. – Нам тогда пришлось нелегко. Одному только богу известно, как нам удалось добиться, чтобы ты остался учиться в Итоне. Нам всем здорово повезло, когда твой отец познакомился с мистером Сантьяго. Сколько замечательного им удалось сделать вдвоем на Сэмсон-кей! Некоторые люди считают, что сейчас это самый красивый курорт на всем Карибском море. Честное слово, с удовольствием съездила бы туда еще разок!

Она прикрыла глаза. Подойдя, Пэймер положил ее руки под одеяло.

– А теперь поспи, мама, тебе это не повредит.

Он осторожно закрыл дверь и, спустившись в библиотеку, налил себе бокал виски и сел у камина, размышляя над услышанным. Ознакомившись с содержанием дневника, он испытал сильнейшее потрясение. Просто чудо, что ему удалось сохранить самообладание перед Картером, но теперь истина очевидна. Его отец, депутат британского парламента, кадровый офицер, член кабинета министров, поддерживал связи с нацистской партией, будучи одним из тех, кто с нетерпением ждал германского вторжения в 1940 году. Судя по всему, дело зашло довольно далеко. История, в которой замешаны Мартин Борман и Сэмсон-кей, – тому свидетельство.

Взяв себя в руки, Фрэнсис Пэймер налил себе еще виски и принялся бесцельно бродить по комнате, разглядывая портреты с изображением предков. Пять столетий назад его семья принадлежала к числу древнейших родов Великобритании, а он теперь был заместителем министра и имел все основания рассчитывать на дальнейшее продвижение по службе. Но если Фергюсону удастся разыскать чемоданчик Бормана с подводной лодки номер 180, на нем можно будет ставить крест. Нет никаких оснований сомневаться в том, что имя его отца фигурирует в списке лиц, симпатизирующих нацистам, который содержится в «Голубой книге». В результате скандала его в порошок сотрут. Тогда ему придется не только распрощаться даже с призрачными надеждами занять высокопоставленный пост в правительстве, но и как минимум отказаться от мандата члена парламента. К тому же придется уйти из клубов. Он зябко передернул плечами. Для него была невыносима одна лишь мысль об этом, но что тут поделаешь?

Ответ оказался на удивление прост. Макс. Макс Сантьяго. Макс наверняка что-нибудь придумает. Поспешно вернувшись в кабинет, нашел номер телефона курорта на Сэмсон-кей, сумел дозвониться и попросил позвать к аппарату главного управляющего Карлоса Прието.

– Карлос? Это Фрэнсис Пэймер.

– Здравствуйте, сэр Фрэнсис. Какая приятная неожиданность! Чем могу быть полезен? Собираетесь вскоре нас навестить?

– Надеюсь, Карлос. Послушай, мне нужно срочно поговорить с сеньором Сантьяго. Не знаешь ли ты, где он сейчас?

– Конечно знаю. Сейчас он остановился в отеле «Риц» в Париже. Насколько я понимаю, он отправился туда по делам, но через три дня возвращается в Пуэрто-Рико.

– Храни тебя Бог, Карлос – Никогда еще в своей жизни Пэймер не испытывал большего облегчения.

Попросив телефонистку соединить его с парижским отелем «Риц», он взглянул на часы. Половина шестого. Он с нетерпением ждал, пока в трубке не раздался голос портье из «Рица». Он немедленно попросил соединить его с Сантьяго.

– Только будь на месте, Макс, только будь на месте, – пробормотал он.

– Сантьяго у телефона, – послышался голос, говоривший по-французски. – С кем я говорю?

– Слава богу. Макс, это Фрэнсис Мне необходимо с тобой увидеться. Кое-что произошло, дело серьезное. Мне нужна твоя помощь.

– Успокойся, Фрэнсис, успокойся. Где ты находишься?

– В Хэтерли-корт.

– Ты мог бы приехать в аэропорт Гатвик в половине седьмого по вашему времени?

– Думаю, да.

– Отлично. Я позабочусь о том, чтобы там тебя ждал самолет, вылетающий чартерным рейсом. Мы сможем пообедать, и ты мне обо всем расскажешь.

В трубке раздался щелчок, и он отключился. Пэймер взял из письменного стола свой паспорт и пачку трэвел-чеков. Потом он поднялся наверх, открыл дверь в спальню матери и заглянул внутрь. Она спала. Осторожно притворив дверь, он спустился на первый этаж.

У него в кабинете зазвонил телефон. Он поспешил обратно, чтобы взять трубку. Звонил Саймон Картер.

– Вот ты, оказывается, где. Я повсюду тебя разыскиваю. Бейкер погиб. Я только что узнал об этом от Фергюсона.

– Боже мой! – отозвался Пэймер. Внезапно его осенило: не означает ли это, что тайна местонахождения подводной лодки номер 180 умерла вместе с ним?

– Разумеется, он ничего не говорил об этом Трэверсу, однако, судя по всему, завтра сюда прилетает девушка. Какая-то Дженни Грант. Фергюсон надеется, что она что-то знает. Так или иначе, я буду поддерживать с тобой контакт.

Нахмурившись, Пэймер вышел из кабинета. Из кухни в гостиную вошла служанка.

– Вы уезжаете, сэр Фрэнсис?

– Неотложные правительственные дела, Нелли. Передай матери, что я ее целую.

Отворив дверь, он вышел на улицу, сел в «порше» и уехал.

В доме Гарта Трэверса на улице Лорда Норта контр-адмирал и Фергюсон заканчивали осмотр содержимого чемоданчика Бейкера.

– Ты же не надеялся обнаружить координаты этого чертового рифа среди тряпок, не так ли? – осведомился Трэверс.

– На моем веку случались и более странные вещи, уж поверь мне на слово. – Они перешли в кабинет. Алюминиевый чемоданчик стоял на письменном столе. – Это он и есть?

– Он самый.

– Давай-ка посмотрим.

Контр-адмирал открыл чемоданчик. Фергюсон внимательно просмотрел письмо, фотографии и бегло пролистал дневник.

– Насколько я могу судить, ты перепечатал его здесь, на своем компьютере?

– Ну конечно, я тут же перевел его.

– Значит, дискета все еще в компьютере?

– Да.

– Вынь ее, вот так, хорошо, и положи в чемоданчик Это же относится ко всем другим копиям, которыми ты располагаешь.

– Послушай, Чарльз, в конце концов, после всего, что я уже сделал, ты поступаешь довольно-таки бесцеремонно. Ведь с точки зрения закона все это являлось собственностью Бейкера.

– А теперь уже не является.

Ворча, Трэверс повиновался.

– Ну, а дальше что?

– Ничего особенного. Завтра я встречусь с этой молодой особой и посмотрю, что у нее есть мне сказать.

– А потом?

– Не знаю, но, честно говоря, отныне это дело впрямую тебя уже не касается.

– Так и знал, что ты это скажешь.

Фергюсон хлопнул его по плечу.

– Не обижайся, жди меня в восемь часов в баре «Пианино» в Дорчестере. Пропустим вместе по стаканчику.

Отворив входную дверь, он вышел на улицу, спустился по ступенькам и сел на заднее сиденье поджидавшего его «даймлер-бенца».

Когда реактивный пассажирский самолет «Ситейшн» оторвался от взлетно-посадочной полосы в аэропорту Гатвик, Фрэнсис Пэймер, открыв бар, налил себе бокал виски и стал размышлять о Максе Сантьяго. Он знал, что тот – кубинец, осевший за границей после того, как в 1959 году Кастро заставил его эмигрировать вместе с семьей. Именем Макс он был обязан своей матери, по национальности немке. В том, что у него водились деньги, сомневаться не приходилось, поскольку, когда они со стариком Джозефом Пэймером в 1970 году заключили сделку на предмет развития курортного бизнеса на Сэмсон-кей, он уже контролировал ряд отелей. Интересно, сколько ему сейчас лет – шестьдесят семь или шестьдесят восемь? Единственное, что Фрэнсис Пэймер знал наверняка, – то, что он всегда относился к Сантьяго с легкой опаской, однако это значения не имело. Сантьяго наверняка знает, что делать, а только это и имело значение. Он допил виски и, устроившись в кресле поудобнее, погрузился в чтение «Файнэншл тайме». Он читал до тех пор, пока «Ситейшн» через полчаса не совершил посадку в парижском аэропорту Ле Бурже.

Сантьяго стоял на веранде своего роскошного «люкса» в отеле «Риц». Это был внушительного вида мужчина. В темном костюме и галстуке. Несмотря на возраст, волосы у него были все еще черные. Спокойное властное лицо. Он производил впечатление человека, привыкшего всегда стоять на своем. Глаза у него были темные, взгляд внимательный.

Когда Пэймер вошел в сопровождении коридорного, он обернулся.

– Дорогой Фрэнсис, как я рад тебя видеть! – Он протянул руку. – Уверен, бокал шампанского тебе не повредит. – Он говорил на безукоризненном английском языке.

– Не стану возражать, – ответил Фрэнсис, с благодарностью принимая из его рук хрустальный бокал.

– А теперь проходи, садись и расскажи мне, в чем проблема.

Они расположились в креслах по обе стороны камина.

– Не знаю, с чего начать, – сказал Пэймер.

– С самого начала, разумеется.

Так Пэймер и сделал.

Когда он закончил свой рассказ, Сантьяго какое-то время сидел, не двигаясь и не говоря ни слова.

– И что ты обо всем этом думаешь? – спросил Пэймер.

– Мягко говоря, дело швах.

– Знаю. Я хотел сказать, что если это дело выплывет наружу – приезд Бормана на остров, мать, отец…

– Ну, твоя мать не имела ни малейшего представления о том, кто такой Борман. Чего, конечно, нельзя сказать об отце.

– Что-что? – в изумлении переспросил Фрэнсис.

– Твой отец, старина Джозеф, всю свою жизнь состоял в членах фашистской партии, Фрэнсис, так же как и мой отец, и был большим другом генерала Франко. Такие люди, как бы получше выразиться, связаны между собой. До войны твой отец поддерживал очень тесные связи с нацистской Германией, но ведь так поступали многие представители британского истеблишмента, да почему бы и нет, в конце концов? Какой разумный человек мог бы желать, чтобы к власти пришла горстка коммунистов? Посмотри, во что они превратили мою собственную родину – Кубу.

– Не хочешь ли ты сказать, что знал, что отец поддерживал такие контакты с Мартином Борманом?

– Разумеется. Мой собственный отец, живший в то время на Кубе, сам приложил к этому руку. Позволь мне все объяснить, Фрэнсис. «Камараденверк», организация, созданная для того, чтобы позаботиться о членах нацистского движения на случай поражения в Европе, была и остается структурой, действующей по всему миру. Твой и мой отцы были лишь винтиками этого огромного механизма.

– Не верится.

– Фрэнсис, как по-твоему, каким образом твой отец сумел вступить во владение Хэтерли-корт? Твое обучение в Итоне, три года, которые ты прослужил в гренадерском полку… Откуда на все это взялись деньги? Ведь после того как твой отец лишился места в парламенте, ему даже не выплачивалось жалованье, причитающееся депутату парламента.

– Благодарить за это следует эту чертову лейбористскую партию, – грустно сказал Фрэнсис.

– Разумеется, но по прошествии лет ему разрешили, скажем так, участвовать в определенного рода сделках. Когда моей собственной семье пришлось уехать с Кубы из-за этого зверя Кастро, в США существовали фонды, пользоваться которыми нам было разрешено. Я построил целый ряд отелей и сумел вложить деньги в определенные нелегальные, но приносящие солидную прибыль виды контрабандной деятельности.

Пэймер всегда подозревал, что его собеседник так или иначе связан с контрабандой наркотиков, и замер на месте.

– Послушай, я ничего не хочу об этом знать.

– Но деньги тратить тебе нравится, Фрэнсис – Впервые за весь разговор Сантьяго улыбнулся. – Обустройство Сэмсон-кей оказалось для нас как нельзя более кстати. Отличное прикрытие, игровая площадка для богачей, которая служит прекрасной ширмой для того, чтобы заниматься определенного рода бизнесом.

– А если кому-нибудь взбредет в голову расследовать то, чем вы занимаетесь?

– С какой стати? «Сэмсон холдингз» – это, как явствует из названия, холдинговая компания. Она подобна русской матрешке: внутри одной компании есть еще одна, фамилия Пэймер не значится ни в одном из правлений директоров, а чтобы наткнуться на фамилию Сантьяго, нужно совершить экскурс в прошлое.

– Но ведь на первых порах всем этим владела семья моей бабки.

– Херберты? Это было давно, Фрэнсис. Послушай, твоя мать носила фамилию Вэйл. Согласен, девичья фамилия ее матери была Херберт, но сомневаюсь, что можно как-то связать оба эти факта воедино. Ты упомянул, что Фергюсон проверял эти данные через государственное архивное управление в Тортоле, где ему сказали, что во время войны отель пустовал.

– Да, но интересно, почему они допустили эту ошибку?

– Все очень просто. Сорок лет спустя служащий заглядывает в досье и видит запись, из которой следует, что на протяжении всего этого периода отель пустовал. Но ведь так было на самом деле, Фрэнсис. Твоя мать привезла тебя на остров только весной 1945 года, когда до окончания войны оставалось не то четыре, не то пять недель. Так или иначе, это не имеет значения. Я поручу своим людям проверить все факты по государственным архивам в Тортоле. Если они на что-нибудь наткнутся, мы эти данные оттуда изымем.

– Вы в состоянии это сделать? – изумленно спросил Фрэнсис.

– Мне под силу все, Фрэнсис. А теперь скажи мне, где живет этот контр-адмирал Трэверс?

– На улице Лорда Норта.

– Отлично. Я поручу кому-нибудь нанести ему визит, хотя, как мне кажется, он не станет хранить дневник у себя, равно как не станет держать у себя перевод текста, стоит только заикнуться об этом Фергюсону.

– Надеюсь, твои парни будут действовать осторожно. Я хотел сказать, что скандал нам ни к чему.

– Его-то и не избежать, если мы не сумеем первыми завладеть этой штуковиной. Я поручу одному из моих ребят разузнать насчет этой молодой женщины, как бишь ее зовут?

– Дженни Грант.

– Я поручу проверить списки пассажиров, чтобы установить, каким рейсом она прилетает. Это достаточно просто сделать. Она будет лететь либо рейсом из Пуэрто-Рико, либо с Антигуа.

– А что дальше?

Сантьяго улыбнулся.

– Ну, нам остается уповать на то, что она нам все-таки что-нибудь да расскажет, а?

У Пэймера подступил к горлу комок.

– Послушай, Макс, ей же не собираются причинить боль, не так ли?

– Бедный мой Фрэнсис, какой же ты все-таки слабовольный человек! – Развернув его лицом к двери, Сантьяго открыл ее. – Подожди меня в баре. Мне нужно кое-кому позвонить, а затем мы вместе пообедаем.

Вытолкнув его в коридор, он притворил за собой дверь.

Когда Гарт Трэверс вошел в бар «Пианино» в Дорчестере, там было полно народу. Фергюсона не было видно. Один из официантов тепло поздоровался с ним, поскольку это был один из любимых уголков, куда он заходил пропустить стаканчик. Тут же был найден свободный столик в углу. Попросив принести джин с тоником, он расслабился. Фергюсон появился через четверть часа и поздоровался с ним.

– Лучше места и не найдешь, – сказал бригадный генерал и попросил официанта принести два бокала шампанского. – Мне тут очень нравится. – Он поднял глаза к потолку, выложенному зеркальной плиткой. – Довольно необычно придумано, а этот парень за пианино играет как раз ту музыку, которая нам по душе, правда?

– Ты хочешь сказать, что дела у нас движутся. Настроение у тебя хорошее. Есть новости?

– Да, Лейн выяснил все через представительство «Бритиш эйруэйз» в аэропорту Гатвик. Она прибывает рейсом 252 с Антигуа, который отправляется в десять минут девятого вечера по тамошнему времени, а прибывает в Гатвик в пять минут десятого утра.

– Бедная девочка.

– Ты попросишь, чтобы она остановилась у тебя?

– Конечно.

– Я так и думал. – Фергюсон кивнул. – При сложившихся обстоятельствах, думаю, будет лучше, если ты ее встретишь. Мой шофер на «даймлер-бенце» будет у твоего дома в половине восьмого. Рановато, конечно, но ты ведь знаешь, какое тут движение.

– Меня это вполне устраивает. Ты хочешь, чтобы я привез ее прямо к тебе?

– Да нет, дай ей возможность осмотреться и устроиться на новом месте. После перелета она устанет. Я смогу увидеться с ней позже. – Фергюсон задумался. – Наверное, она захочет увидеть тело покойного.

– Он все еще в морге?

– Нет, уже в похоронном бюро, которое мы используем для выполнения заданий по линии нашего министерства. Фирма «Кокс и сыновья», на Кромвель-роуд. Если она попросит, отвези ее туда, владелец фирмы – парень что надо.

Взмахом руки он подозвал официанта и попросил принести еще два бокала шампанского.

– А как же подводная лодка, дневник и все остальное? – спросил Трэверс – Что мне сказать ей?

– Говорить ничего не надо, предоставь это мне. – Фергюсон улыбнулся. – А теперь пей, и мы пообедаем за мой счет.

В это время на Антигуа Дженни Грант, поднимаясь по ступенькам трапа в салон первого класса, чувствовала себя, словно актриса в фильме, снятом в замедленном ритме. Стюардесса, весело приветствовавшая ее, шестым чувством, которое приобретается благодаря тренировке и опыту, определила, что что-то неладно. Отведя Дженни к креслу, она помогла ей удобно сесть, отрегулировав наклон спинки.

– Не хотите ли выпить? Шампанское, кофе?

– Пожалуй, выпила бы бренди. Только побольше, – попросила Дженни.

Через мгновение стюардесса подошла снова, держа в руке бокал со спиртным. Лицо у нее было встревоженное.

– Послушайте, вы, наверное, плохо себя чувствуете? Я могу вам чем-то помочь?

– Нет, спасибо. Я только что потеряна своего самого лучшего друга. Он погиб в автомобильной катастрофе в Лондоне. Поэтому я туда и лечу.

Молодая женщина кивнула в знак сочувствия.

– Рядом с вами место свободно. В этот рейс в салоне набралось всего шесть человек, так что вас никто не будет беспокоить. – Она легонько сжала плечо Дженни. – Если вам что-нибудь понадобится, дайте мне знать.

– Возможно, я просто попробую заснуть, пока самолет не приземлится.

– Может быть, это для вас лучше всего.

Стюардесса ушла. Откинувшись на спинку кресла, Дженни отпила из бокала и стала думать о Генри. Он олицетворял в ее глазах всю доброту, всю поддержку, которая только была возможна. Он спас ей жизнь, именно так. Но странное дело – сколько она ни пыталась, однако по какой-то непонятной причине никак не могла четко восстановить в памяти черты его лица, и от огорчения у нее на глазах стали медленно наворачиваться слезы.

«Даймлер-бенц» подъехал за несколько секунд до того, как часы пробили половину восьмого. Трэверс оставил записку для своей экономки миссис Мишра, индуске по национальности, муж которой держал магазинчик на углу улицы неподалеку, объяснив причину своего отъезда, сбежал по ступенькам, уселся в поджидавший его лимузин Фергюсона и уехал, миновав автофургон компании «Бритиш телеком», припаркованный в самом конце улицы. Фургон медленно двинулся вдоль по улице и остановился как раз напротив дома Трэверса.

Из него вылез телефонный мастер в фирменном комбинезоне, держа в одной руке ящик с инструментами. На левом нагрудном кармане значилась его фамилия – Смит. Он двинулся по выстланной плиткой дорожке, ведущей к тыльной части дома и заднему двору. Поднявшись по лестнице к двери, ведущей на кухню, он просунул руку в перчатке через оконную раму и изнутри открыл ее. Мгновение спустя он уже открывал входную дверь. Тогда из фургона «Бритиш телеком» вылез еще один мастер и подошел к первому. Судя по надписи на кармане комбинезона, его фамилия была Джонсон.

Проникнув внутрь, они методично осмотрели весь кабинет контр-адмирала, обыскивая все ящики до единого, снимая книги с полок. Они рыскали также по всей комнате в поисках сейфа, но так ничего и не нашли.

– Пустая трата времени, – сказал наконец Смит. – Здесь его нет. Пойдем, откроешь фургон.

Он выдернул из розетки вилку адмиральского компьютера и следом за Джонсоном двинулся к выходу. Компьютер он поставил в заднюю часть машины. Затем они снова зашли в дом.

– Что еще? – спросил Джонсон.

– Посмотри, есть ли в гостиной телевизор или видеомагнитофон. Возьми также вот эту пишущую машинку.

Джонсон так и сделал. Когда он вернулся в гостиную, Смит прикручивал на место крышку телефонного аппарата.

– Ты поставил подслушивающее устройство в телефон?

– А почему бы и нет? Может, услышим что-нибудь такое, что окажется нам на руку.

– А стоит ли? Я хотел сказать, что эти ребята, с которыми мы имеем дело, из разведки, тоже не лыком шиты.

– Слушай, с какой стороны ни возьми, это дело выглядит как еще один грабеж среди бела дня, – ответил Смит. – Так или иначе, мистеру Сантьяго нужен результат, а когда работаешь с ним, то уж поверь мне на слово, это дело верное. Ну, а теперь смываемся.

Миссис Мишра, экономка контр-адмирала, обычно приходила не раньше девяти утра, однако то, что накануне у нее был выходной, означало, что сегодня ей предстоит стирка, поэтому она и решила приняться за дело с утра пораньше. Завернув за угол улицы Лорда Норта, она направилась к дому, накинув поверх сари пальто, так как с утра было прохладно, и тут увидела двоих мужчин, которые выходили из дома.

Она поспешила вперед.

– Что-нибудь случилось?

Они обернулись на ее голос.

– А бог его знает! – игриво ответил Смит. – А ты кто будешь, милочка?

– Миссис Мишра, экономка.

– Один из телефонов вышел из строя. Мы его починили. Так что теперь все в порядке.

Они влезли в автофургон. Джонсон уселся за руль, и машина уехала.

– Не повезло нам, – сказал он.

– Ничего страшного. Она ведь родом из Индии, правда? Для нее мы – еще одна пара белых, только и всего.

Закурив, Смит откинулся на спинку сиденья, с удовольствием рассматривая протекавшую вдоль шоссе реку, когда они свернули на Миллбэнк.

Насколько могла заметить миссис Мишра, ничего не пропало, поскольку дверь кабинета была полуоткрыта. Она прошла на кухню, поставила хозяйственную сумку на стол и увидела записку контр-адмирала. Читая ее, она почувствовала, как повеяло прохладой, повернулась и увидела, что оконная рама у двери сломана.

– О боже! – в ужасе проговорила она.

Опрометью бросившись назад через коридор, она тщательно осмотрела гостиную и сразу заметила отсутствие телевизора и видеомагнитофона. Вид кабинета подтвердил ее наихудшие опасения. Она тут же сняла телефонную трубку и набрала три девятки – номер службы приема срочных сообщений в полиции.

Трэверс сразу признал Дженни Грант, когда та показалась в зале прибытия в аэропорту Гатвик, толкая перед собой тележку, на которой стоял чемодан. На ней было длиннополое твидовое пальто, под которым виднелись белая блузка и джинсы. Вид у нее был усталый и напряженный. Под глазами залегли темные тени.

– Дженни? – спросил он, когда она подошла поближе. – Вы меня помните? Помните Гарта Трэверса?

– Конечно помню, адмирал. – Она попыталась улыбнуться, но не смогла и смущенно потупилась.

Он мягко обнял ее за плечи.

– Вид у вас разбитый, дорогая. Пойдемте, нам нужно выбраться отсюда. Машина ждет. Позвольте, я понесу ваш чемодан.

Водитель поставил чемодан в багажник «даймлер-бенца», и Трэверс сел вместе с ней на заднее сиденье. Когда они отъехали от аэропорта, он сказал:

– Вы, само собой разумеется, остановитесь у меня. Идет?

– Вы очень любезны. Не могли бы вы оказать мне услугу? – В ее голосе сквозила чуть ли не мольба. – Не расскажете ли, что, собственно говоря, произошло?

– Судя по тому, что очевидцы случившегося рассказали полиции, он просто посмотрел не в ту сторону и угодил прямо под колеса автобуса. – Он взял ее за руку. – Знаю, что это звучит глупо, но в этой стране принято ездить по левой стороне улицы.

– Какая ужасно глупая смерть. – Теперь в ее голосе чувствовался еле сдерживаемый гнев. – Я хотела сказать – вот вам пример. Шестидесятилетний старик, который во что бы то ни стало хотел нырять каждый божий день, иногда на глубину в сорок метров в опасных условиях, погиб при самых что ни на есть глупейших и банальных обстоятельствах.

– Понимаю. Время от времени жизнь напоминает дурную шутку. Не хотите закурить?

– Спасибо, не откажусь. Полгода назад я бросила курить, но снова начала прошлой ночью, когда летела на самолете. – Достав сигарету из протянутой пачки, она прикурила от его зажигалки. – Прежде, чем мы начнем заниматься всем остальным, я хотела бы сделать одно дело.

– Какое же?

– Увидеть его, – просто ответила она.

– Думаю, это можно устроить. Мы как раз туда и едем.

Похоронное бюро, несмотря на специфический характер деятельности, производило достаточно благоприятное впечатление. Стены в зале ожидания были обшиты панелями, а сам зал буквально утопал в цветах. Туда вошел пожилой мужчина в черном костюме и галстуке.

– Чем могу служить?

– Мистер Кокс? Я адмирал Трэверс, а это мисс Грант. Мне кажется, вас предупредили о нашем приезде?

– Конечно. – Он говорил шепотом. – Пожалуйста, следуйте за мной.

Сбоку от коридора в задней части здания одна за другой шли несколько комнат с раздвигающимися дверями, которые, отворяясь, открывали взору гробы на постаментах. Повсюду виднелись цветы, источавшие одуряющий аромат. Следом за Коксом они дошли до последней комнаты. Гроб, в котором лежал покойник, оказался довольно незатейливым и был отделан красным деревом.

– Поскольку я не получил никаких инструкций, то сделал все, что было в моих силах, – сказал Кокс – Детали изготовлены из позолоченной пластмассы, поскольку я понял так, что труп будет кремирован.

Плавно сняв крышку, он откинул кисею с лица покойника. Генри Бейкер, лежа в гробу, имел очень умиротворенный вид. Глаза его были закрыты, лицо бледное. Поднеся руку к его лицу, Дженни слегка сдвинула в сторону кисею.

Кокс осторожно положил кисею на место.

– Я бы на вашем месте не стал ее трогать, мисс.

На мгновение ее лицо приобрело непонимающее выражение, и Трэверс пояснил:

– Дело в том, дорогая, что было произведено вскрытие. Это пришлось сделать, таково требование суда. Будет проведен судебный осмотр трупа коронером и присяжными заседателями – вы увидите. Оно назначено на послезавтра.

Она кивнула.

– Это не имеет значения, ведь его все равно уже не вернуть. Извините, пожалуйста, мы можем уйти?

В машине он угостил ее еще одной сигаретой.

– Как вы себя чувствуете?

– Абсолютно нормально. – Она внезапно улыбнулась. – Он был парень что надо, адмирал, так, кажется, выражаются в Англии? Самый душевный, добрый человек, которого я когда-либо знала. – Она глубоко вздохнула. – Куда мы едем теперь?

– Мой дом расположен на улице Лорда Норта. Может быть, вы не откажетесь принять ванну, немного отдохнуть, ну и так далее.

– Да, это было бы неплохо.

Откинувшись на спинку сиденья, она закрыла глаза.

По приезде на улицу Лорда Норта их ждал сюрприз: у дома стояла полицейская машина. Входная дверь была распахнута.

Трэверс взбежал по ступенькам, Дженни – за ним. Когда он вошел в гостиную, в глаза сразу бросился хаос, царивший в кабинете. Направившись туда, откуда доносились голоса, он вышел на кухню, застав там миссис Мишру и женщину в полицейской форме.

– Вот наконец и вы, адмирал! – вырвалось у миссис Мишры, когда он вошел. – Ужасное несчастье. Украли множество вещей. Телевизор, ваш компьютер и пишущую машинку. В кабинете такая неразбериха, но я успела заметить фамилии на их комбинезонах.

– Адмирал Трэверс? – спросила женщина-полицейский. – Боюсь, сэр, мы имеем дело с самым обычным ограблением средь бела дня. Они пробрались в дом вот этим путем.

Она указала на отверстие в оконном стекле.

– Подонки! – вырвалось у Трэверса.

– Они приехали в автофургоне компании «Бритиш телеком», – продолжала рассказывать миссис Мишра. – Телефонные мастера. Я видела, как они уехали. Нет, вы только подумайте!

– Днем такие происшествия частенько случаются, сэр, – сказала женщина-полицейский. – Воры выдают себя за рабочих.

– Полагаю, шансы на то, что их удастся найти, также невелики, – предположил Трэверс.

– По правде сказать, сомневаюсь, что это удастся, сэр. А теперь, не могли бы вы дать точное описание вещей, которых тут недостает?

– Да, конечно, погодите минутку. – Он обернулся к Дженни. – Прошу меня извинить. Миссис Мишра, это мисс Грант. Она некоторое время погостит у нас. Скажите водителю, чтобы он принес в дом ее чемодан, и проводите ее в приготовленную для нее комнату.

– Конечно, адмирал.

Миссис Мишра вывела Дженни из комнаты, а Трэверс, обернувшись к женщине-полицейскому, сказал:

– Сдается мне, что дело здесь не так просто, как вам кажется. Я сейчас сделаю лишь один звонок по телефону и сразу же вернусь.

– Смит и Джонсон, – произнес Фергюсон. – Запоминающиеся фамилии, ничего не скажешь.

– Похоже, это обычное ограбление средь бела дня, сэр, – сказал Лейн. – Все характерные особенности налицо. Они взяли лишь те вещи, которые могли унести с собой и которые позволяют быстро нажиться. Телевизор, видеомагнитофон и все остальное.

– Меня смущает то, что у них оказался собственный фургон «Бритиш телеком» – так просто его не раздобудешь.

– Возможно, он краденый, сэр. Мы проверим.

– К счастью, я забрал дневник у Трэверса заодно с дискетой и записанным на ней переводом текста, если только на уме у них было нечто поважнее, нежели телевизоры.

– Вы действительно полагаете, что дело могло обстоять и так, сэр?

– Единственное, что я знаю наверняка, состоит в том, что издавна у меня вошло в привычку с подозрением относиться к совпадениям, Джек. Ты только подумай, часто ли Гарт Трэверс уходит из дома в половине восьмого утра? Возможно, они видели, как он уехал.

– И вы считаете, что кража обычных предметов обихода была совершена для отвода глаз.

– Возможно.

– Но каким образом им удалось прознать о существовании дневника, сэр?

– Да, интересно было бы узнать. – Фергюсон нахмурился: – Мне пришла в голову мысль, Джек. Отправляйся-ка на улицу Лорда Норта. Захвати с собой одного из наших старых друзей из специального подразделения, из тех, кто специализируется на подслушивающих устройствах. Пусть проверит, все ли там чисто.

– Вы на самом деле полагаете?..

– Ничего я не полагаю, Джек, я просто один за другим рассматриваю возможные варианты. А теперь руки в ноги – и марш!

Лейн вышел, а Фергюсон снял телефонную трубку и, набрав номер дома на улице Лорда Норта, связался с Трэверсом.

– Как себя чувствует твоя гостья?

– Отлично. Она держится просто молодцом.

Фергюсон бросил взгляд на часы.

– Примерно в половине первого привези ее ко мне на квартиру на Кэвендиш-сквер. Вполне возможно, что нам удастся разобраться в этом деле, но не говори ни слова. Предоставь все мне.

– Можешь на меня положиться.

Положив трубку, Трэверс вышел в жилую комнату, где Дженни сидела у камина и пила кофе.

– Прошу прощения за все это, – сказал он, – встреча оказалась никуда не годной.

– Вы ведь здесь ни при чем.

Он сел.

– Скоро мы поедем в город завтракать, но прежде я хотел бы познакомить вас с моим старым другом – бригадным генералом Чарльзом Фергюсоном.

Молодая женщина, не лишенная проницательности, сразу же почуяла неладное.

– Они с Генри были знакомы?

– Не совсем так.

– Но эта встреча имеет отношение к Генри?

Пройдя через всю комнату, он подошел и легонько похлопал ее по руке.

– Всему свое время, дорогая. Доверьтесь мне.

Сантьяго по-прежнему был у себя в номере «люкс» отеля «Риц», когда мужчина, назвавшийся Смитом, позвонил ему из Лондона.

– Пусто, шеф, ничего похожего на то, о чем вы вели речь.

– Ничего удивительного, но все равно – проверить стоило. Надеюсь, поработали чисто.

– Конечно, шеф, представили дело так, будто речь идет об обычном ограблении. Кстати, в телефон я вставил подслушивающее устройство на тот случай, если вы захотите послушать, о чем они там говорят.

– Что? – В голосе Сантьяго послышалась холодная ярость. – Ведь я же говорил тебе, что в этом деле оказались замешанными люди из разведки, а они проверяют все и вся.

– Извините, шеф, я думал, что все делаю правильно.

– Ничего страшного, сейчас уже слишком поздно. Теперь на время откажись от всех остальных дел и жди от меня указаний. – Сантьяго повесил трубку.

В гостиной дома на Кэвендиш-сквер Дженни сидела у камина напротив Фергюсона. Трэверс стоял у окна.

– Итак, вы понимаете, мисс Грант, – сказал Фергюсон, – что судебный осмотр трупа коронером и присяжными заседателями все же придется провести, и он состоится послезавтра.

– А после этого я смогу получить тело?

– На это имеет право тот, кто доводится ему ближайшим родственником.

Открыв сумочку, она вынула лист бумаги и, развернув, подала ему.

– Генри всерьез занялся нырянием около года назад.

– По-моему, для этого он был слишком в преклонном возрасте.

– Да, однажды он чуть было не погиб. На глубине пятнадцати метров у него кончился кислород. Правда, ему удалось благополучно выплыть на поверхность, однако он немедленно отправился к своему адвокату и добился, чтобы тот оформил доверенность на мое имя.

Фергюсон взглянул на документ.

– Вроде составлено все чин чином, я позабочусь, чтобы этот документ попал к коронеру. – Опустив руку, он достал алюминиевый чемоданчик Фримеля. – Видели его раньше?

Вид у нее было озадаченный.

– Нет.

– А вот это? – Открыв чемоданчик, он вынул оттуда дневник.

– Нет, никогда. – Она нахмурилась. – А что это такое?

– Бейкер говорил вам, зачем летит в Лондон? – вместо ответа спросил Фергюсон.

Она посмотрела на него, потом, повернувшись, бросила взгляд на Трэверса, затем повернулась снова.

– А как по-вашему, почему он прилетел сюда, бригадный генерал?

– Потому что обнаружил потерпевшую аварию немецкую подводную лодку неподалеку от острова Сент-Джон, мисс Грант. Он не рассказывал вам об этом?

Дженни Грант глубоко вздохнула.

– Да, бригадный генерал, он рассказал мне об этом. Сказал, что во время погружения под воду наткнулся на субмарину и на чемоданчик.

– Вот на этот, с дневником внутри. А что еще он вам сказал?

– Ну, что дневник написан на немецком языке, которого он не знает, но он узнал имена – Мартин Борман и… – Она запнулась.

– И?.. – мягко продолжил Фергюсон.

– …герцог Виндзорский, – договорила она. – Послушайте, я понимаю, это звучит невероятно, но…

– Ничего невероятного тут нет, дорогая. А где мистер Бейкер обнаружил эту подводную лодку?

– Понятия не имею. Он мне так этого и не сказал.

Наступила пауза. Фергюсон выразительно посмотрел на Трэверса. Тот вздохнул.

– Вы в этом совершенно уверены, мисс Грант?

– Конечно. Он сказал, что пока ничего не хочет рассказывать мне. Эта находка очень его взволновала. – Умолкнув, она нахмурилась. – Послушайте, бригадный генерал, к чему вы клоните? Что тут происходит? Это имеет какое-то отношение к гибели Генри?

– Нет, никакого, – успокоил ее Фергюсон и кивнул Трэверсу.

– Дженни, – сказал контр-адмирал, – бедняга Генри погиб по чистой случайности. У нас множество свидетелей. Он угодил под колеса автобуса Лондонского управления транспорта. Водитель – шестидесятилетний старик, коренной лондонец, получивший военную медаль за храбрость во время войны в Корее в 1952 году, где он служил рядовым в пехоте. Это был обычный несчастный случай, Дженни.

– Значит, вы не имеете ни малейшего представления о том, где находится подводная лодка? – снова спросил Фергюсон.

– А это важно?

– Да, может оказаться, что важно.

Она пожала плечами.

– Честно говоря, не знаю. Если хотите знать мое мнение, она, наверное, где-то далеко в открытом море.

– Далеко в открытом море? Что вы хотите этим сказать?

– В большинстве своем места, куда туристы с островов Сент-Томас и Сент-Джон отправляются нырять, находятся недалеко от берега. Повсюду полным-полно затонувших кораблей, однако уму непостижимо, чтобы немецкую подводную лодку, пролежавшую на дне со времени Второй мировой войны, так никому и не удалось обнаружить. – Она покачала головой. – Это чушь. Это могло произойти только в том случае, если бы она находилась где-то далеко.

– Далеко в море.

– Совершенно верно.

– И вы не имеете понятия, где именно?

– Нет, боюсь, я мало что понимаю в нырянии. Вам необходимо обратиться к специалисту.

– А есть такой человек?

– Ну конечно, его зовут Боб Карни.

Взяв со стола ручку, Фергюсон сделал пометку в блокноте.

– Боб Карни? А чем он занимается?

– Он – владелец центра водного спорта в курортном местечке Кэнил-бей. Я хотела сказать, что большую часть времени он учит туристов нырять, однако он прирожденный ныряльщик, к тому же довольно знаменитый. Знаете, он участвовал в спасательных работах на нефтяных вышках в Мексиканском заливе. О нем даже в журналах писали.

– В самом деле? – сказал Фергюсон. – Выходит, он лучший ныряльщик на Виргинских островах?

– Во всем Карибском море, бригадный генерал.

– Вот даже как. – Бросив искоса взгляд на Трэверса, Фергюсон встал. – Отлично. Искренне благодарю вас, мисс Грант, вы очень помогли нам. Понимаю, что время для еды сейчас неподходящее, но вам нужно подкрепиться. Возможно, вы позволите мне пригласить вас и адмирала Трэверса поужинать со мной сегодня вечером.

– Вы очень любезны, – подумав, ответила она.

– Отнюдь. Я пришлю за вами машину в половине восьмого. – Он проводил их до входной двери. – Будьте осторожны. – Он кивнул адмиралу. – Будем держать связь, Гарт.

Полчаса спустя, когда он пил чай и обдумывал положение вещей, прибыл Лейн. Инспектор бросил на кофейный столик тяжелый «жучок» из черного металла.

– Вы оказались правы, сэр, эта штучка была вмонтирована в телефон, установленный в кабинете.

– Вот даже как, – сказал Фергюсон, беря устройство со стола. – Дело принимает более серьезный оборот.

– Смотрите, сэр, Бейкер знал о дневнике потому, что сам и нашел его, девушка – потому, что он ей об этом сказал, адмирал знал, вы – тоже, его экземпляр был у премьер-министра, в курсе был также заместитель директора Управления безопасности и сэр Фрэнсис Пэймер. – Он сделал паузу.

– Ты не назвал самого себя, Джек.

– Да, сэр, но кто, черт побери, пронюхал об этом, кто осмелился устроить шмон дома у адмирала Трэверса?

– Ну вот, Джек, ты опять перешел на полицейский жаргон. – Фергюсон вздохнул. – Это ведь словно паутина. У всех тех людей, которых ты назвал, масса возможностей связаться с другими. Одному богу известно, сколько их на самом деле.

– Так что вы намерены предпринять, сэр? Я хотел сказать, что мы ведь даже не знаем, где находится эта чертова подводная лодка. К тому же приходится сталкиваться с множеством примеров неблаговидных действий, хотя снаружи комар носа не подточит. Грабеж, прослушивание телефонных разговоров.

– Ты прав, Джек, это дело принимает совершенно другой оборот.

– Может, лучше подключить к этому делу разведку, сэр?

– Вряд ли стоит это делать, хотя по возвращении к себе можешь позвонить Саймону Картеру и сэру Фрэнсису и сказать им, что девушка не знает, в каком именно месте находится подлодка.

– А дальше что, сэр?

– Пока не знаю. Придется направить туда кого-нибудь, чтобы он на месте разобрался, в чем дело, и доложил нам.

– Человека, который умел бы нырять, да, сэр?

– Хорошая мысль, но теперь, когда нас пытаются обвести вокруг пальца, нам нужен человек, способный действовать так же нагло, как и противник. – Фергюсон помедлил. – Впрочем, должен поправиться – человек, который был бы еще наглее, чем они сами.

– Сэр? – в замешательстве переспросил Лейн.

Неожиданно Фергюсон еле слышно рассмеялся.

– Дорогой Джек, разве жизнь не прекрасна порой? У меня уходят многие десятки лет на то, чтобы устроить хорошую взбучку и упечь за решетку человека, который мне активно не нравится, после чего я вдруг обнаруживаю, что при сложившихся обстоятельствах он-то мне и нужен.

– Не понимаю, сэр.

– Сейчас поймешь, Джек. Тебе приходилось бывать в Югославии?

– Нет, сэр.

– Отлично, смена впечатлений пойдет тебе на пользу. Мы вылетаем на рассвете. Распорядись, чтобы приготовили «лирджет».

– А куда мы летим, сэр?

– Место приземления – взлетно-посадочная полоса в замке Киво, Джек. Скажи, чтобы связались с высшим командованием сербов и очистили ее от других самолетов. Не думаю, чтобы у них возникни с этим проблемы.