"Белая дорога" - читать интересную книгу автора (Коннолли Джон)

Глава 7

В тот вечер Рейчел молча смотрела на меня, пока я раздевался. Наконец она все же спросила:

— Ты не собираешься сообщить мне, что происходит?

Я лег рядом с ней и почувствовал, как она придвинулась ко мне, ее живот коснулся моего бедра. Я положил на него руку и постарался ощутить присутствие живого существа там, внутри.

— Как ты себя чувствуешь?

— Отлично. Утром только немножко рвало, — она улыбнулась и шутливо пихнула меня, — но потом я оклемалась и поцеловала тебя.

— Класс! Надо отдать должное твоей личной гигиене, я не почувствовал ничего неприятного, по сравнению обычным поцелуем.

Рейчел ущипнула меня весьма ощутимо, потом приподняла руку и растрепала мне волосы:

— Ну, ты так и не ответил на мой вопрос.

— Он хочет, чтобы я — то есть мы, как я понимаю, так как тебя тоже вызовут, — отстранились от следствия и отказались давать показания. В ответ обещал оставить нас в живых.

— Ты ему веришь?

— Нет, но, даже если бы и верил, это ничего бы не изменило. У Стэна Орнстэда есть сомнения, что я ценен в качестве свидетеля обвинения, но мне кажется, он просто нервничает, и эти сомнения уж точно не касаются тебя. Мы будем давать показания, хотим мы этого или нет, но у меня такое ощущение, что Фолкнер не особенно беспокоится по поводу наших показаний. Он, похоже, уверен, что выйдет под залог после пересмотра дела. Я не понимаю, почему он захотел увидеть меня, разве что еще раз помучить. Видимо, ему так скучно в тюрьме, что он надеялся найти развлечение в моем лице.

— Ну и как?

— Так, слегка удалось... но ему это нетрудно. Там есть еще кое-что любопытное: его камера промерзает, Рейчел. Как будто его тело вытягивает все тепло из окружающего пространства. И он прошелся по поводу одного из охранников, у которого интрижка с молоденькой девушкой.

— Сплетня?

— Нет. Охранник отреагировал так, будто его ударили по лицу. Не думаю, что он кому-нибудь об этом рассказывал. Фолкнер сказал, что девушка несовершеннолетняя, и тот парень потом мне это подтвердил.

— Что ты собираешься делать?

— Ты насчет девушки? Я попросил Стэна заняться этим. Это все, что я могу сделать.

— Ну, а как тебе Фолкнер? Похож на психа?

— Нет, только не на психа. Трудно подобрать слово, чтобы его описать. Прежде чем я ушел, он плюнул в меня. Вернее, плюнул мне в рот.

Я почувствовал, как она одеревенела. Буквально.

— Ага, и я почувствовал что-то в этом роде. Во всем мире не найдется столько ополаскивателя для рта, чтобы отмыться.

— Почему он это сделал?

— Сказал, что это поможет мне лучше видеть.

— Что лучше видеть?

Вот он, этот вопрос! Я почти был готов рассказать ей о черной машине, о тех созданиях на тюремных башнях, о моих прошлых видениях, в том числе о пропавших баптистах, их детях, о том, что откуда-то порой ко мне приходят Сьюзен и Дженнифер. Мне так сильно хотелось сделать это, но я не мог, и не мог понять, почему. Она что-то почувствовала, но предпочла не расспрашивать. А, если бы она спросила, что бы я ей ответил? Я и сам толком не понимал природы моего дара. Мне не хотелось думать, что во мне есть что-то такое, что притягивает ко мне потерянные души. Порой было проще думать, что это какое-то психологическое, а не психическое расстройство.

У меня даже появился соблазн позвонить Эллиоту и сказать ему, чтобы он сам разбирался со своими проблемами, что я не хочу иметь с этим ничего общего, но я уже дал ему слово. А, поскольку Фолкнер оставался за решеткой в ожидании суда и рассмотрения вопроса о внесении залога, я полагал, что Рейчел пока что будет в относительной безопасности. Я был уверен, что Фолкнер не предпримет ничего такого, что поставило бы под вопрос возможность его освобождения.

Черный «кадиллак» — это другое дело. Это не было ни сном ни реальностью. Просто словно на короткий момент, нечто, что обычно оставалось недоступным моему физическому зрению, появлялось перед глазами, будто на короткое время наступала незначительная смена угла зрения, позволявшая мне видеть то, что обычно ускользало от взора. И по причинам, которых я сам не понимал, такая смена угла зрения не представляла собой прямой угрозы моей психике. Почему это происходило, оставалось неясным, смысл происходящего — загадочным. Впрочем, возвращаясь к реальности, мысль, что полицейское управление Скарборо присмотрит за домом, придавала уверенности, хотя вряд ли в полицейских отчетах появится сообщение о появлении помятого черного «кадиллака».

Еще оставался Роджер Боуэн. Ничего хорошего от противостояния с ним получиться не могло, но мне не терпелось взглянуть на него, возможно, чуть порасспросить и посмотреть, что из этого выйдет. Я не очень-то верю в совпадения. Прошлое убедило меня, что если какая-то ситуация напоминает совпадение обстоятельств, то сама жизнь пытается доказать, что вы недостаточно внимательно смотрите на нее.

— Он верит в то, что умершие разговаривают с ним, — наконец произнес я. — Он верит в то, что над тюрьмой Томастон кружат падшие ангелы. Вот почему он хотел, чтобы я их увидел.

— Ну и как? Видел?

Я посмотрел на нее. На лице Рейчел не было и тени улыбки.

— Я видел воронов.

Она не улыбнулась.

— Я видел воронов. Стаи воронов. И, прежде чем ты решишь выгнать меня спать в соседнюю комнату, замечу, что я был не один такой.

— Меня это не удивляет, — сказала Рейчел. — Что бы ты ни рассказывал мне об этом старикашке, меня это не удивит. Даже когда он за решеткой, у меня мурашки по коже бегают.

— Я могу и остаться. Я не обязан куда-либо ехать.

— Я не хочу, чтобы ты оставался здесь, — заметила она, — ты не так понял. Скажи мне по-честному, существует ли реальная опасность для нас?

Я задумался.

— Не думаю. Ничего не должно случиться, пока его адвокаты не договорились о залоге. После этого можно начинать беспокоиться. Сейчас полиция Скарборо выполняет роль ангела-хранителя, и у них это получается, но, возможно, вскоре им потребуется поддержка.

Она было открыла рот, чтобы начать возражать, но я закрыл его рукой. В ее взгляде появился упрек.

— Послушай, это пойдет на пользу нам обоим. И потом, если что-то и случится, оно не произойдет неожиданно, — понимание этого позволит мне спать пусть не намного, но спокойней.

Я медленно убрал руку с ее рта и мысленно приготовился выслушать гневную тираду. Ее губы раскрылись в приглушенном вздохе, а плечи опустились в знак согласия. И я поцеловал ее в губы. Поначалу она не ответила на мой поцелуй, но потом я почувствовал, как ее язык осторожно коснулся моего. Затем ее рот открылся шире, и я привлек ее к себе.

— Ты всегда используешь этот трюк, Казанова, чтобы добиться своего? — спросила она. Ее дыхание стало прерывистым, когда я коснулся внутренней части ее бедра.

Я вскинул брови, шутливо имитируя обиду:

— Конечно, нет! Я же мужчина. А секс — это то, чего хочет мужчина.

Я ощущал ее смех у себя на губах, когда мы оказались в объятиях друг друга.

Я проснулся в темноте. Не спалось. Никакой машины не было, но дорога казалась только что опустевшей. Я притворил дверь спальни и осторожно начал спускаться вниз, на кухню. Стоя почти на последней ступеньке, я увидел Уолта, сидящего у двери в гостиную. Он навострил уши, а хвостом медленно молотил по полу. Пес удостоил меня взгляда и вновь сосредоточил внимание на чем-то, что находилось в комнате. Я потеребил его за ухом, но его глаза были прикованы к сгустку темноты в углу, более темному, чем должно быть — занавески, закрывающие окно, были достаточно тонкими, — словно дыра, образовавшаяся между мирами.

Что-то в этой темноте привлекло внимание собаки.

Единственным оружием, которое я нашел, был нож для вскрытия конвертов. Вооружившись им, я вошел в комнату, вдруг сообразив, что не одет.

— Кто здесь? — спросил я. Уолт, застывший у моих ног, тихо проскулил, но это было скорее признаком любопытства, чем страха. Я сделал шаг к необычному сгустку темноты.

И появилась рука.

Женская рука, очень белая. Три горизонтальные раны были так глубоки, что я мог разглядеть кости пальцев. Раны были старыми, серо-коричневыми внутри, а кожа по их краям загрубела. Крови не было. Рука подалась вперед; ладонь смотрела прямо на меня:

— Стой.

И я понял, что эти раны были только началом, что она подняла руки, заслоняясь от ножа, но, несмотря на это, он добрался до нее и оставил на теле девушки еще множество порезов, подобных этим, — некоторые до смерти, а некоторые уже после.

— Пожалуйста...

Я остановился.

— Кто ты?

— Ты ищешь меня.

— Кэсси?

— Я почувствовала, что ты ищешь меня.

— Где ты?

— Потерялась.

— Что ты видишь?

— Ничего... Темноту.

— Кто это сделал? Кто он?

— Он не один... Многие в одном...

Потом я услышал шепот, к ее голосам теперь присоединились другие.

— Кэсси, дай я скажу, дай поговорю с ним... Кэсси, поможет ли он нам, знает ли он мое имя, Кэсси... Может ли он назвать мое имя, Кэсси, Кэсси... Может ли он забрать меня отсюда, я хочу домой, я не знаю, где я... Кэсси, пожалуйста, я хочу домой...

— Пожалуйста...

— Кто они, Кэсси?

— Я не знаю... Я не вижу их, но они здесь. Он держит нас здесь...

Потом из-за спины к моему обнаженному плечу прикоснулась рука — рядом лежала Рейчел, прижавшись грудью к моей спине, под собой я чувствовал прохладные простыни. Голоса затихают, вот они уже почти не слышны, но все равно отчаянные и настойчивые.

— Пожалуйста...

Бровь Рейчел изогнулась, и она прошептала во сне:

— Пожалуйста.