"Пират и русалка" - читать интересную книгу автора (О`Бэньон Констанс)

9

Джуд не отрываясь глядел на далекий корабль, казавшийся почти точкой на горизонте. Потом передал подзорную трубу Корнелиусу, который стоял рядом с ним на капитанском мостике.

– Что скажете, Корнелиус?

Тот сощурился и навел подзорную трубу на неизвестный парусник.

– Отсюда трудно сказать наверняка, капитан. Хотя, сдается мне, это французы.

– Спустить паруса и лечь по ветру. Позволим им догнать нас.

– Есть, капитан, – ответил Корнелиус и отдал приказ матросам. Те бросились к мачтам. Предчувствие близкого сражения привело команду в сильное возбуждение.

Время шло. День уже клонился к вечеру, когда фрегат, наконец, подошел достаточно близко: на его мачте развевался французский флаг.

– Поднять французский флаг, – приказал Джуд первому помощнику, – пусть половина команды оденется во французскую форму, а остальные на время скроются. Поднимите из трюма пятнадцать фляжек вина – мы передадим их французам. Только убедитесь сначала, то ли это вино, которое мы взяли с французского корабля.

Корнелиус усмехнулся, разгадав план капитана.

– Есть, капитан.

Поднявшись на цыпочки и выглянув из иллюминатора, Доминик застыла от ужаса: прямо на них полным ходом надвигался французский фрегат. Должно быть, это и было началом сражения, о котором говорил капитан Гэллант. Она в страхе зажмурилась, ожидая пушечного залпа, но его так и не последовало. Скоро корабль исчез из поля ее зрения, но она знала, что он где-то совсем рядом. Почему же капитан Гэллант дал ему беспрепятственно пройти мимо?

Заинтригованная, она крадучись выбралась из каюты и осторожно поднялась на палубу. Доминик пришла в совершенное недоумение, когда обнаружила, что матросы «Вихря» одеты во французскую форму.

Она подняла глаза на капитанский мостик и увидела капитана Гэлланта, тоже переодетого в мундир французского морского офицера. К ее величайшему удивлению, он громко переговаривался с капитаном другого судна, причем на чистейшем французском языке.

Доминик, замерев в ошеломлении, прислушалась:

– Капитан дю Плисси! Я давно наслышан про ваши бесстрашные подвиги, – дружелюбно кричал Джуд. – Счастлив наконец познакомиться с вами!

Капитан фрегата «Счастливый» был явно польщен.

– Сожалею, что никогда не слышал о вас, капитан. Я воевал с Нельсоном, этим английским псом. Так что, увы, последние два года я не появлялся в родных водах!

– В таком случае, разрешите преподнести вам вина из моих личных запасов, – отвечал Джуд. – Может быть, это вино приглушит вашу тоску по дому, ибо оно из самой Оверни! Я пошлю столько, чтобы хватило на всю команду!

– Что ж, благодарю вас. Я чрезвычайно тронут вашей добротой и с радостью приму ваш подарок!

Притаившись, Доминик слушала разговор двух капитанов. Конечно, она могла крикнуть и предупредить французов о том, что «Вихрь» – пиратский корабль и им грозит опасность. Но это стало бы прахом всех ее надежд выполнить задание полковника.

Она поспешила назад в свою каюту. Ей было тошно от всего, чему она стала невольной свидетельницей. Она легла на кровать и уткнулась лицом в подушку. До чего же я дошла, с горечью подумала Доминик!

Несколькими часами позже она все еще не спала. Она слышала взрывы пьяного хохота, доносившиеся с французского судна. Доминик не любила Наполеона Бонапарта, но тем не менее испытывала жалость к французским морякам. Они веселились от души, не подозревая, что змея уже приготовилась ужалить.

Сразу же после полуночи капитан и матросы «Вихря», с легкостью перебравшись на борт «Счастливого», захватили врасплох его захмелевшую команду.

Не прозвучало ни одного выстрела, и вскорости пьяный капитан и его офицеры были заперты в трюме, а матросы «Вихря», приняв управление судном, повели свою добычу в безопасный порт, чтобы передать ее в руки американских властей.

Джуд поторопился снять с себя ненавистный французский мундир и швырнул его подальше. Ему было не по душе подобное надувательство, пусть даже он имел дело с неприятелем. Он куда охотнее встретился бы с врагом в честном бою.

В дверь постучали, и, полагая, что это Корнелиус, Джуд пригласил его войти, сам тем временем расстегивая ремень и стягивая через голову рубашку.

– Я знаю, что вы собираетесь мне сказать, Корнелиус. И я с вами согласен. Мне самому претит притворяться другом, а потом захватывать пленных. Зато сегодня было спасено много жизней – как моих матросов, так и французов…

Он осекся, обнаружив, что в дверях стоит Доминик. Ее щеки горели румянцем, глаза смотрели в пол. Джуд быстро натянул рубашку, лицо его окаменело.

Доминик потребовалось все ее мужество, чтобы прийти к нему, и даже сейчас ее так и подмывало убежать. Но она не сдвинулась с места и старалась не выказать страха.

– По-моему, я велел вам оставаться в своей каюте, – жестко произнес он.

Она подняла на него свои сверкающие бирюзовые глаза, и он мгновенно был сражен ее красотой. До этой минуты он по-настоящему не присматривался к ее внешности.

– Капитан, – тихо промолвила она, – прошу вас, не наказывайте меня. Я пришла потому, что очень встревожена.

Он заметил, что она очень бледна.

– И что же вас тревожит?

– Мне необходимо знать, что случилось с французским кораблем и его командой. Неужели вы потопили его и убили всех людей? – В ожидании его ответа глаза ее округлились от ужаса.

– Если вам так необходимо знать, – раздраженно сообщил Джуд, – «Счастливый» направляется в дружественные нам воды с живой и невредимой командой на борту. Проснувшись поутру, эти разини будут страдать разве что от похмелья. Ну и, возможно, от уязвленной гордости, что их с такой легкостью взяли в плен.

– Значит, они не пострадали?

– А, теперь понимаю. Корнелиус говорил мне, что ваш отец был французом. Я полагаю, вас связывают с этими матросами патриотические чувства. Может, вы к тому же еще и поклонница Бонапарта?

Она смерила его надменным взглядом.

– Не воображайте, будто, раз я наполовину француженка, значит, непременно преклоняюсь перед Наполеоном Бонапартом. Могу уверить вас, что ничего подобного. Моя семья очень пострадала из-за него.

Джуд саркастически усмехнулся.

– Перед чем же может преклоняться женщина, подобная вам?

Доминик на мгновение позабыла о своей роли и чуть не выпалила, что она преклоняется перед людьми чести – такими, как ее дед и брат.

Вовремя опомнившись, она выжала из себя улыбку и откинула со лба спутанную прядь волос. При этом она позволила блузе соскользнуть с одного плеча, твердо вознамерившись выглядеть как можно соблазнительнее.

– Я преклоняюсь перед такими людьми, как вы, капитан, и умею делать их счастливыми.

Взгляд капитана стал задумчивым.

– К сожалению, со мной у вас ничего не выйдет. Мне неизвестно, что такое счастье.

Внезапно ее потянуло к нему. Она ощутила в Джуде Гэлланте нечто такое, что тронуло ее до глубины души и заставило замереть сердце. Это было невероятно, ведь перед ней был пират – человек, лишенный чести.

– Я могу хотя бы попытаться сделать вас счастливым, – предложила Доминик, не имея ни малейшего понятия, как она намеревается совершить этот подвиг.

А Джуд тем временем пытался разобраться, куда подевалась неискушенность, которую он отметил в этой соблазнительнице при прошлой встрече.

– Корнелиус называл мне ваше имя, но я его позабыл.

– Меня зовут Доминик Шарбоно, – ответила она, подходя к нему ближе, хотя каждый шаг давался ей с трудом. – Если вы еще не нашли своего счастья, значит, не там искали.

Она прерывисто дышала, голос ее то и дело срывался, и в этом не было притворства. Доминик испытывала невероятное смущение.

– Я смогу дать вам радость… пусть на день, на неделю, а может, и на гораздо больший срок…

Она испугалась, когда Джуд вдруг осторожно обхватил ее лицо руками и, повернув к свету фонаря, стал изучать его черты.

Доминик задрожала. Ей хотелось вырваться и убежать, но она заставила себя улыбнуться.

– Я верю, красавица, что ты можешь осчастливить любого мужчину, но я обречен жить в аду. Ты не в силах мне помочь. Никто не в силах.

Она не могла оторваться от его ясных голубых глаз, полных тоски. Что же приключилось с этим человеком, что сделало его таким печальным? Внезапно ей захотелось положить его голову к себе на плечо и утешить его.

– Возможно, вы просто не хотите, чтобы вам помогли, капитан. Неужели нашлась женщина, ранившая вас столь глубоко, что вы закрыли свое сердце для всех остальных?

В это мгновение синева его глаз сделалась бездонной, и он ласково провел рукой по ее щеке.

– Я буду звать тебя моей русалкой, ибо ты явилась из морских волн, чтобы пленить меня, – проговорил он, не отводя от нее взгляда. – Я никогда не встречал таких глаз, подобных твоим. У них цвет бирюзовых волн Карибского моря. – Он нежно улыбнулся, и от этого у нее перехватило дыхание.

Нежность Гэлланта пугала Доминик куда больше, чем прежняя его грубость и жестокость.

– Может статься, ты и есть русалка, – продолжал Джуд, – созданная, чтобы околдовывать мужчин. А может быть, ты сирена,[2] что заманивает моряков на верную погибель. – Он пожал плечами. – Пусть даже и так – любой с радостью умрет в твоих объятиях.

Она не ожидала, но это случилось – его губы приблизились к ее губам, и он впился в них жадным, почти грубым поцелуем.

Доминик в панике изогнулась всем телом и уперлась ему в грудь руками, пытаясь вырваться. Но он держал ее крепко. В голове у нее помутилось, сердце билось как сумасшедшее. Еще никто и никогда не целовал ее с такой страстью. Внезапно он выпустил ее и сделал шаг назад, и она чуть не потеряла равновесия.

Он поправил блузу на ее плече и с сожалением улыбнулся.

– Ступай прочь, Доминик Шарбоно, не то я, пожалуй, передумаю и приму от тебя то, что ты мне предлагаешь.

Ей и в самом деле хотелось убежать. Его внезапная страстная вспышка ужаснула ее. Глубоко вздохнув, она храбро взглянула ему в глаза. Ее голос срывался от волнения:

– А если я захочу остаться на «Вихре»? Если захочу быть с тобой?

– Значит, ты дурочка, – неожиданно едко произнес он. – Здесь тебя не ждет ничего хорошего. Я человек без сердца и совести. Беги-ка, девочка, пока еще можешь, не то придет время, когда ты станешь проклинать этот день.

И Доминик действительно бросилась бежать. Она мчалась с такой скоростью, с какой могли нести ее ноги – пронеслась через всю палубу, проскочила по ступенькам, рванула дверь каюты и заперлась изнутри. Ее била дрожь.

Мысли, одна другой ужасней, крутились у нее в голове.

Как же ей увлечь капитана? Похоже, он вовсе не хочет ее. Он всего лишь забавлялся с ней, как с игрушкой.

Даже страх за брата и дедушку не мог пересилить того ужаса, который она испытывала сейчас перед капитаном Джудом Гэллантом.

А Джуд думал о Доминик. Наверняка она могла бы стать приятным развлечением, но он не имел ни времени, ни желания узнать ее ближе. Все, чего он хотел, – это убрать ее со своего корабля, но пока это не представлялось возможным. Он должен был выполнять возложенную на него миссию – вот о чем следовало думать в первую очередь.

И все же образ редкостной красавицы, которая столь загадочно возникла в его судьбе, продолжал тревожить мысли капитана.