"Синеглазая принцесса" - читать интересную книгу автора (О`Бэньон Констанс)23Алана сидела за туалетным столиком и глядела на свое отражение в зеркале, а Лилия укладывала ее волосы. – Видишь, как красиво теперь вьются твои кудри? Хорошо, что мы тебя подстригли. Так… теперь я сделаю тебе самую модную прическу в этом сезоне… Лилия зачесала ее волосы назад и призадумалась. – Нет, чего-то все-таки не хватает… – Она порылась в шкатулке из слоновой кости, где у нее хранились драгоценности, и достала два жемчужных гребешка. – Вот то, что тебе нужно! Да-да, это будет последним штрихом! Алана с радостным изумлением уставилась на незнакомку в зеркале. Неужели она так преобразилась? Светло-розовое платье с длинными рукавами и высоким воротником сидело на ней как влитое. Лилия застегнула на шее Аланы жемчужное ожерелье и довольно улыбнулась. – Готово! Теперь встань, дорогая, и покажись во всей красе. Алана медленно поднялась со стула. Атласные туфельки мягко облегали ногу. Оказалось, что в них очень удобно ходить! – Мне даже не верится, Лилия! Я хорошенькая? – Хорошенькая? Да ты ослепительная красавица! Во всем нашем штате не найдется никого, кто мог бы сравниться с тобой. Глаза Аланы засияли от счастья. Ей очень шел розовый цвет, в этом платье она была похожа на ангела. – Ах, если бы Николас меня сейчас увидел… Лилия потрепала ее по щеке. – Не волнуйся, дорогая, он скоро тебя увидит. И поймет – если еще не понял, – что у него не жена, а просто чудо! – Когда мой отец обещал приехать? – вдруг спохватилась Алана. – В три. Осталось пятнадцать минут, и, насколько я знаю твоего отца, он не заставит себя ждать. Так что нам, пожалуй, пора спуститься вниз. – Лилия немного помолчала и добавила: – Я не стала упоминать в записке о том, что вы с Николасом поженились. Ты лучше сама ему скажи. – Я так боюсь нашей встречи, Лилия! – Тебе совершенно нечего бояться, дорогая. Ты прекрасно выглядишь. Но только помни о главном! – О чем? Лилия взяла Алану пальцем за подбородок и ободряюще улыбнулась: – Выше голову! Еще выше! Вот так. Смотри отцу в глаза и не отводи взгляд. Ты должна показать, что гордишься собой и своим происхождением. – Я постараюсь. – Да, вот еще что… Отец предупредил меня в записке, что он привезет с собой Дональда и… Элизу. Я не стала тебе сразу говорить, чтобы ты не воспротивилась. Все равно ты рано или поздно с ней встретишься, и лучше сделать это на своей территории. У Аланы душа ушла в пятки. – Я… я не люблю ее, Лилия, – прерывающимся голосом сказала она. – А Элиза – та меня просто терпеть не может! – Ну и что? Не ты придешь к ней в гости, а она к тебе. Так что если она позволит себе какую-нибудь грубость, ты с полным правом укажешь ей на дверь. Не забывай, ты же шайенская принцесса! Тебе не пристало бояться встречи с какой-то там Элизой! Алана кивнула, явно повеселев. – Вперед! – провозгласила Лилия, беря ее за руку. Лилия не ошиблась насчет пунктуальности Энсона Кэлдвелла. Едва часы в вестибюле пробили три удара, к дому подъехал экипаж. Эскью, величественно выпрямив спину, пошел открывать дверь. Алане безумно хотелось подбежать к окну и хоть одним глазком взглянуть на отца, но она вспомнила наставления Лилии и не шелохнулась. Гордо расправив плечи, Алана стояла посреди гостиной, ожидая, пока дворецкий церемонно доложит о приезде ее родственников. В напряженной тишине громко тикали часы, затем входная дверь открылась, и послышались неторопливые шаги Эскью. – Мужайся, – прошептала Лилия. – Выше голову! Пусть Элиза Кэлдвелл увидит, с кем она имеет дело! Алана послушно подняла голову и напустила на себя важный вид, хотя на самом деле ей было так страшно, что она едва могла вздохнуть. Наконец раздался голос Эскью: – Госпожа, к вам мистер Кэлдвелл, мисс Элиза и мистер Дональд! Лилия грациозно, словно плывя по воздуху, двинулась навстречу гостям: – Энсон! Как я рада вас видеть! Давненько вы не были в Беллинджер-Холле. Добро пожаловать, Элиза! Ты прекрасно выглядишь, какое у тебя прелестное платье! И ты, Дональд, тоже неотразим. Я была счастлива узнать, что тебя выбрали в конгресс. Алана стояла с безразличным видом, как будто ее все это не касалось, и холодно смотрела на отца, который то и дело бросал на нее испытующие взгляды. Пелена забвения внезапно спала, и Алана увидела перед собой человека, которого когда-то любила, может быть, больше всех на свете. Для нее явилось неожиданностью, что годы почти не изменили его внешность. Только волосы на висках поседели, да у глаз и губ залегли тонкие морщинки. А в остальном отец остался прежним… Вновь Алана услышала низкий, бархатистый голос Энсона, и в ее памяти мгновенно всплыли картины детства… В то время отец был для нее целым миром… – Лилия, я не могу найти слов, чтобы выразить вам с Николасом признательность за заботу о моей дочери. Хотя мне, право, непонятно, почему она предпочла остановиться у вас, а не у меня. – Я думаю, Алана сама вам все расскажет, – заверила его Лилия. Алана медленно перевела взгляд на Элизу. Та, как и в прошлый раз, смотрела на сестру с холодной неприязнью. Ясно было, что любви от нее не дождешься. Стараясь не встречаться глазами с отцом, Алана принялась разглядывать Дональда. Почему-то ее воображение всегда рисовало его похожим на отца. Так и есть! Она не ошиблась! Это копия молодого Энсона. Лилия тактично оставила Кэлдвеллов наедине друг с другом. Когда дверь за ней затворялась, Алана чуть было не вскрикнула: «Куда же вы? Вернитесь! Не бросайте меня на произвол судьбы!» Синие глаза Энсона смотрели на Алану ласково, с затаенной мольбой. – Неужели эта ослепительная светская красавица и есть моя милая малютка? – с улыбкой проговорил он, медленно подходя к Алане. Она глядела на него молча, не находя слов. Столько лет Алана ждала этой минуты, а теперь вдруг оказалось, что ей нечего сказать отцу. Нечего и незачем… Энсон напряженно вглядывался в бесстрастное лицо дочери, ища хоть малейший признак того, что она рада их встрече. В последний раз, когда он видел Алану, она висела у него на шее и, рыдая, умоляла не покидать ее. У Энсона перехватило дыхание. Алана унаследовала от него лишь синие глаза и молочно-белую кожу, а в остальном это была вылитая мать. – Поздоровайся же с отцом, дорогая Алана! – воскликнул Энсон, простирая к ней руки. Девушка слегка попятилась. Он сделал вид, будто не заметил этого, и продолжал нарочито бодро: – Как ты выросла! Я оставил тебя совсем крошкой, а теперь передо мной взрослая девушка. Алана по-прежнему ничего не отвечала, и тогда отец, беспомощно оглянувшись на Дональда и Элизу, растерянно проговорил: – Вот… познакомься, пожалуйста, со своим братом Дональдом и с сестрой Элизой. Им тоже очень хотелось тебя увидеть. Алану била мелкая дрожь, хотя внешне она казалась совершенно спокойной. – Приятно познакомиться, – промолвила она, холодно глядя на Элизу. – Я премного о вас наслышана. Элиза поджала губы и обиженно попеняла отцу: – Ты нас уверял, что она воспитывалась у индейцев, папа. И, честно говоря, я рассчитывала увидеть грязную, неграмотную… – Прекрати! – оборвал сестру Дональд. – Я лично очень рад нашему знакомству. И, просияв, он протянул Алане обе руки. Алана заглянула в его веселые голубые глаза и, увидев в них искреннюю симпатию, нерешительно приблизилась к Дональду. – Я, как и Элиза, был введен в заблуждение рассказами про индейцев, – продолжал Дональд. – К примеру, мне и в голову не приходило, что ты такая красавица. И не успела Алана опомниться, как очутилась в его объятиях. Скажи ей кто-нибудь еще час назад, что она будет обниматься с сыном Энсона Кэлдвелла, Алана бы возмутилась, но теперь она даже не пыталась высвободиться – Дональд был таким доброжелательным… Отстранившись, Дональд кивнул на отца, расстроенного холодным приемом дочери. – Ну поздоровайся же с отцом, сестричка! Ты не представляешь, с каким нетерпением он дожидался вашей встречи! Алана подняла на отца глаза. Энсон бросился к ней и крепко прижал ее к груди. – Алана! Моя Алана! – прерывающимся голосом проговорил он. – Боже, как я счастлив, что ты жива! Поверь, я был сам не свой, когда до нас дошли слухи о том, что стряслось с шайенами. Я места себе не находил от беспокойства. В голосе Аланы звучало глухое отчаяние: – А я думала, что ты забыл обо мне, отец. Я долго ждала тебя, но ты все не появлялся… – Прости меня, Алана! Прости за то, что я тебе причинил столько боли! Но я безумно любил твою мать и после ее смерти не мог видеть ничего, что напоминало бы мне о ней. Я страшно виноват перед тобой, дочка, но я был так подавлен обрушившимся на меня горем… – Таким образом папочка дает нам понять, что нашу мать он не любил вовсе, – противным скрипучим голосом произнесла Элиза. – И правда, когда она умерла, он не пролил ни слезинки. От лица Энсона отхлынула кровь. – Придержи язык, Элиза. Нашла место для семейных сцен! – А что? Лилия Беллинджер и сама с удовольствием выставляет напоказ свое грязное белье… Впрочем, чего еще можно ожидать от янки? Если вас интересует мое мнение, то лучшего места для семейных дрязг, чем Беллинджер-Холл, вы во всей Виргинии не найдете. – Замолчи! Я не позволю так отзываться о матери Николаса в его собственном доме! – не помня себя от бешенства, воскликнула Алана, и Кэлдвеллам стало ясно, что с этой девушкой шутки плохи, ибо ее светская учтивость – всего лишь маска, которая моментально слетает, если Алану разозлить. Элиза на всякий случай попятилась, однако не удержалась от язвительного вопроса: – Да по какому праву ты берешься защищать Николаса Беллинджера? – По праву его жены! – гордо вскинув голову, парировала Алана. Ответ сразил всех наповал. В гостиной воцарилось молчание. Потом наконец Энсон задумчиво протянул: – Теперь я понимаю, почему ты поехала не к нам домой, а сюда… Алана выразительно посмотрела на Элизу и поинтересовалась у отца: – А ты бы меня не выгнал, если бы я приехала к вам? – О чем ты говоришь? Да я бы тебя принял с распростертыми объятиями! – воскликнул Энсон. – Знай я, что ты здесь, мы бы приехали гораздо раньше. А где, кстати, Николас? – Уехал в Вашингтон по делам, – ответила Алана, по-прежнему буравя взглядом сестру. Дональд добродушно расхохотался. – Господи, да ты представляешь, что ты наделала, сестрица? Взяла и увела из-под носа у наших невест самого богатого жениха во всей Виргинии! Ох, не завидую я твоей доле! Женщины тебе глаза выцарапают… Хотя мне лично устранение Николаса на руку – одним соперником меньше будет. Ненависть, так долго копившаяся в груди Элизы, наконец прорвалась наружу. – Правильно говорится, рыбак рыбака видит издалека, – прошипела она. – Премилая компания подобралась: предатель, переметнувшийся на сторону врага, мать предателя, замешанная в грязном скандале, и жена-полукровка… Нечестивая троица… – Элиза! – одернул ее Энсон. – Предупреждаю в последний раз: веди себя прилично, или тебя отсюда выведут! – Не обращай внимания на мою вздорную сестру, – подхватил Дональд. – Она просто ревнует. Ей и самой хотелось заарканить Николаса. – Ложь! – взвизгнула Элиза, кидаясь на брата с кулаками. – Наглая ложь! Как ты посмел встать на ее сторону, негодяй? Дональд виновато улыбнулся Алане и, схватив Элизу за плечи, повлек ее к выходу. – Мы подождем в карете, – сказал Дональд отцу, а Алане подмигнул, как старой доброй знакомой. – Ладно, мы еще поболтаем, сестричка! Надеюсь, ты мне расскажешь о своей жизни у шайенов? Алана с ужасом смотрела вслед Элизе. Почему сестра так ее ненавидит? Ведь они почти незнакомы! На лице Энсона читалось искреннее раскаяние. – Мне очень жаль, что наша первая встреча омрачилась столь безобразной сценой. Признаться, я надеялся, что все мои дети смогут наконец поселиться вместе со мной под одной крышей, но теперь мне ясно, что это были иллюзии. Элиза… гм… она очень похожа на свою мать. Та тоже была эгоисткой, но это уже другая история. Прости меня, Алана! Если б я знал, что Элиза так себя поведет, я бы не взял ее с собой. – Мы с ней никогда не будем друзьями. Я не желаю больше ее видеть, – тихо промолвила Алана. – Не сердись на нее, дочь моя. Элиза росла без матери, в детстве она была лишена облагораживающего женского влияния. – Но я тоже росла без матери! – с горечью возразила Алана. – С какой стати мне ее жалеть? У нее, в отличие от меня, был хотя бы отец! – Ты права, – прошептал Энсон Кэлдвелл. – Скажи… а сейчас… ты… счастлива? – Конечно! – с вызовом ответила Алана. – Я вышла замуж по любви. Почему бы мне не быть счастливой? – Надо же, – потрясенно пробормотал Энсон Кэлдвелл, – мне и в голову не приходило, что вы с Николасом можете пожениться. – Он вез меня к тебе, но… так получилось. Мы поженились в Сент-Луисе. – Честно говоря, я надеялся забрать тебя с собой, – признался отец, – но вижу, что тебе нравится жить у свекрови. – Нравится, – согласилась Алана. – А ты можешь приезжать ко мне в гости. Мы же теперь соседи. Хотя… – глаза ее посуровели, – сразу хочу предупредить: я не потерплю неуважительного обращения с Лилией. Если ты отвернулся от нее, как и все прочие… – Спроси у Лилии – она тебе подтвердит, что этого не было и в помине! – сказал отец и добавил с печальной улыбкой: – Господи, как ты похожа на свою мать! Те же сверкающие глаза, та же гордая посадка головы… Если б ты знала, как я любил ее… – Я тоже любила маму, – грустно откликнулась Алана. – Она была необыкновенной женщиной. Я больше ни с кем не знал подобного счастья, – признался отец. – Она мне подарила тебя… Алана молча кивнула. Отец смутился и, чтобы загладить неловкость, поспешил поинтересоваться: – А как поживают бабушка с дедушкой? – Они умерли. Голос Аланы прозвучал тускло и бесстрастно. – Этого-то я и боялся, – прошептал Энсон. – Когда я услышал, что шайены вместе с сиу напали на Седьмой кавалерийский полк, я сразу понял, что вам грозит смертельная опасность. Дональд – у него связи в Вашингтоне – попробовал навести о тебе справки, но все было без толку. А потом я получил письмо от твоей бабушки и попросил Николаса Беллинджера, который как раз собирался в те края, разыскать тебя. Остальное ты и сама знаешь. И тут вдруг Алану прорвало! Долго сдерживаемые чувства хлынули наружу. – Все эти годы я ждала тебя! – с обидой вскричала она. – Ты же обещал приехать! Я, например, свое обещание сдержала – я каждый день говорила по-английски, чтобы не забыть язык… чтобы ты мог мной гордиться… Отец погладил Алану по голове: – Я очень горжусь тобой, милая. И ни от кого не собираюсь скрывать, что ты моя дочь. А не приезжал я к тебе потому, что боялся напоминаний о прошлом. Теперь я понял, что был не прав. Ты выросла без меня, и я тебя совсем не знаю… А жаль! – Мне так хотелось, чтобы ты вернулся! – повторила Алана. – Каждое утро я поджидала тебя на дороге. Но шли месяцы, а тебя все не было… И наконец я перестала ходить на дорогу… – Прости меня, голубка, прости, – потерянно пробормотал отец. – Я понимаю, что не заслуживаю прощения, но не отнимай у меня хотя бы надежды… Скажи, что когда-нибудь ты меня простишь, Алана! Алана представила себе, как бы поступила на ее месте Лилия, и ей стало ясно, что следует ответить отцу… – Я прощаю тебя, папа, – тихо промолвила она. Он облегченно вздохнул: – Благодарю. Ты позволишь мне навещать тебя здесь? – Разумеется, – кивнула Алана. – Мы всегда будем тебе рады. – А я рад, что у тебя теперь есть Николас. Он благородный человек. Отец снова заключил Алану в объятия, и они долго стояли, стараясь оживить в памяти прежние чувства. Но, увы, утраченного не вернуть… Алана отстранилась первой. – Твои дети тебя, наверное, заждались. Иди к ним, папа, – сказала она, и Энсону словно вонзили в сердце кинжал. Хотя дочь и пообещала его простить, ни о каком настоящем уважении с ее стороны не могло быть и речи. Равно как и о любви… Ему подсказало это его сокрушенное сердце… – Я скоро приеду, – пообещал он и, поцеловав Алану в лоб, направился к двери. Когда отец ушел, Алана еще долго стояла в гостиной, вспоминая свое детство. Как они были счастливы втроем: мама, папа и она! Увы, пути назад не было. С годами ее трепетная, самозабвенная любовь к отцу померкла, и теперь она вполне могла обходиться без него. Ей было его жаль. Годы унесли нечто хрупкое и драгоценное, что соединяло их. Но что поделаешь, если нельзя вернуть прошлое? |
||
|