"День бумеранга" - читать интересную книгу автора (Бакли Кристофер Тейлор)

Глава 5

Касс обалдело уставилась на заголовок иностранного издания «Ю-Эс-Эй тудей», которое ей принесла услужливая медсестра. Последние двое суток Касс была то в сознании, то без, так что газета сулила ей некие новости. В какой-то момент – сегодня утром, что ли? – она очнулась и увидела, что вокруг стоят военные внушительного ранга. На неприятное зрелище она отреагировала тем, что закрыла глаза и притворилась впавшей в забытье.

Она прочла следующее:

Позднее – в тот же день или на следующий? – Касс услышала суровый, настойчивый голос:

– Капрал. Капрал Коуэн.

Она открыла глаза. Опять военные солидного ранга. Полковник, майор, капитан – нет, два капитана. Ни цветов, ни журналов, ни карточек с пожеланиями скорейшего выздоровления. Она вновь опустила веки, но голос, вздувшийся от властности, извлек Касс из этого убежища. Она на секунду порадовалась, что голова у нее в повязке, а левая рука в гипсе. Может быть, видя это, они проявят хоть чуточку больше сочувствия. Ладно, подумала она, чему быть – того не миновать.

– Капрал. – Голос оказался полковничий. – Почему конгрессмен сидел за рулем?

– Он меня попросил.

По лицам пробежала волна хмурости.

– Вы понимаете, что это было нарушение инструкций?

– Понимаю. – Еще бы она не понимала.

– И тем не менее вы позволили ему вести машину?

– Сэр, он конгрессмен Соединенных Штатов.

Военные переглянулись.

– Что вы делали в деревне?

– Выясняли факты, сэр.

Хорошая штука морфий. Притупляет все на свете – даже страх перед грядущим военным трибуналом.

– Капрал, вы сидите в глубокой яме. Не углубляйте ее.

– Конгрессмен проголодался. Он настаивал. Я предложила ему б. г. у. Но оно не соответствовало его гастрономическим стандартам.

– Настаивал? Но на вас, капрал, была возложена ответственность за него.

– Так точно, сэр. Я знаю, что сильно напортачила. Могу я спросить, как чувствует себя конгрессмен?

Лица нахмурились еще сильней.

– С ним еще работают врачи. Пытаются спасти его ногу.

Военные ушли. Касс расплакалась. Заботливая медсестра сделала ей укол, и она с облегчением утонула в ласковых объятиях морфия.

Когда проснулась, – на следующий день или позже? – у койки сидел военный. Это был капитан Дримпильский. Он принес цветы. Когда Касс поняла, кто это, она начала реветь.

– Взять себя в руки, капрал! Все будет нормально. Орлы не плачут. Солдаты не киснут. Подтянитесь!

– Есть, сэр. – Она высморкалась. – Что капитан здесь делает?

– Меня перебросили сюда по воздуху. Я говорил с врачами. У вас все будет в полном порядке. Вам, Коуэн, дико повезло.

– Повезло? – Касс уставилась на него. – В каком именно смысле, сэр?

– Могло быть гораздо хуже.

– Как Ранди?

– Ранди?

– Конгрессмен. Не важно. С ним… все нормально?

– Его собираются отправить в Штаты, чтобы еще раз прооперировать. У него, – Дримпильский вздохнул, – ампутировали часть левой ноги.

– Часть?

– Ниже колена.

Касс испустила стон.

– У него с десяток переломов, сплющено легкое, внутреннее кровотечение, левая рука сильно порвана, но они считают, что в конце концов все будет более-менее. На него всегда теперь будут реагировать металлодетекторы. Но в живых останется. Так что у вас у обоих могло быть хуже.

Капитан Дримпильский достал бумажный платок и помог ей высморкаться.

– Касс, – сказал он, в первый раз назвав ее по имени. Из-за этого она опять разрыдалась. Поняв, какую допустил оплошность, он заговорил нарочито жестко: – Вы представляете четыре тысячи восемьдесят седьмой батальон, Коуэн. Перестаньте!

– Есть, сэр, – отозвалась Касс несчастным голосом. – Орлы парят, орлы пиарят. Ура.

– Ура, ура, ура. Так было бы правильней. Ладно, теперь подытожим очевидное. Вы покинули зону наших действий. Вы нарушили правила, позволив гражданскому лицу вести военный автомобиль. Вы спровоцировали местных жителей – погодите, дайте мне кончить, – и все это едва не стоило жизни конгрессмену США. Конгрессмену, который резко протестовал против нашего военного присутствия в Боснии. И у которого сложилась определенная репутация по… женской части. – Капитан Дримпильский выдержал паузу. – Так что видите, сколько тут всего наслоилось.

– Капитан подразумевает, – глаза у Касс вдруг стали сухими, – что капрал с конгрессменом занимались сексом на минном поле?

– Нет, я лично в это не верю.

– А они? – спросила она скептически.

Капитан Дримпильский уклончиво кашлянул.

– Могу сказать одно: вопрос обсуждается даже в эту самую минуту. В конгрессе, в Пентагоне. И в Белом доме. Насколько я понимаю, в обсуждениях участвует сам министр обороны. О содержании разговоров мне никто, конечно, не докладывал, но думаю, споры идут не о том, какой медалью вас наградить. Кстати, у этого госпиталя собралось человек пятьдесят репортеров, все просто жаждут вас проинтервьюировать.

Касс не очень-то любила давать волю жалости к себе, но сама собой пришла мысль, что полтора года назад дома в Коннектикуте она читала письмо, сообщавшее, что ее приняли в Йель, – а теперь лежит раненая в военном госпитале в Германии, ответственная за увечье депутата конгресса, и слушает высказывания, которые звучат как артподготовка к военному трибуналу. Она начала смеяться. Ничего не могла с собой поделать.

– Да что с вами? – спросил капитан Дримпильский.

– Ничего. Ничего. Когда ждать расстрельную команду?

Капитан Дримпильский встал.

– Я побуду еще здесь, посмотрю, что можно сделать. – Он похлопал ее по коленке. – Вы отдохните сейчас, капрал.

– Капитан, – окликнула она его, когда он выходил.

– Что?

– Капрал не занималась с конгрессменом сексом на минном поле.

– Принято к сведению.

На следующий день, уже не на морфии и жалея об этом, Касс увидела по Си-эн-эн, как конгрессмена Ранди выкатывают из военного самолета на авиабазе Эндрюс близ Вашингтона. Его ждала большая толпа. В числе встречающих – его мать и конгрессмены от Массачусетса в полном составе. Под вспышками десятков фотоаппаратов и камер Ранди протянул руку с поднятым большим пальцем – жест, который будет показан в повторе тысячу раз. Люди махали американскими флагами. На плакате было написано: ПРИВЕТ ГЕРОЮ! Касс заметила министра обороны и членов Объединенного комитета начальников штабов, включая председателя. Министр, и обычно-то не слишком жизнерадостный, напоминал человека, жующего алюминиевую фольгу. До Касс вдруг дошли слова комментатора: «Конгрессмен Джепперсон был ранен, когда автомобиль, в котором его везли, съехал с дороги и подорвался на мине. Отсюда его доставят в госпиталь…»

Его везли! Она не ослышалась?

Долго раздумывать об этом Касс не пришлось. Днем опять явился полковник – на сей раз один. Он закрыл за собой дверь и сел у кровати Касс. Протянул ей дощечку с листом бумаги. В нижней части листа была проведена линия.

– Это ваше заявление об уходе.

– Из больницы?

– Нет, капрал. Из армии.

Касс попыталась сесть.

– Сэр, я, конечно, плоховато соображаю из-за морфия, но я что-то не помню, чтобы высказывала желание уйти из армии.

Полковник бросил на нее многозначительный взгляд.

– Неужели капрал забыла, какой выбор ей был предложен? Либо военный трибунал по делу о нанесении увечий гражданскому лицу по неосторожности, наказание – до двадцати пяти лет в военной тюрьме; либо простое увольнение в связи с личными обстоятельствами.

Вот оно что.

– Теперь, после того как я услышала об этом от полковника, я что-то такое начала вспоминать. Наверно, морфий действует на память.

– Случается. Распишитесь здесь, здесь и здесь.

– Не следует ли мне вначале посоветоваться с военным юристом?

– Коуэн, – сказал полковник с долей сочувствия в голосе. – Есть люди, которые хотели прибить вашу содранную кожу к дверям одного пятиугольного здания в Вашингтоне. Если бы не капитан Дримпильский и конгрессмен Джепперсон, вороны сейчас доклевывали бы ваши останки. Я, наверно, резко выражаюсь, но мне хочется довести до вашего сознания суть. Вы поняли меня?

– С кристальной ясностью, сэр, – вздохнула Касс.

Когда полковник уходил, она спросила его вдогонку:

– А медаль «Пурпурное сердце» мне дадут?