"Брызги зла" - читать интересную книгу автора (Мартынов Константин)Глава 2 ОБЫВАТЕЛЬДверь с тихим скрипом отворилась, и я вошел в собственную квартиру. Будто и не было без малого года мрака. Разум суетливо принялся адаптироваться к полузабытым реалиям. Как жить-то будем? На работу сходить? Так меня наверняка давно уже уволили! Интересно, кстати, какое нынче число… и какого месяца? Спросить у кого? Проще самому к психиатру направиться. Чтобы дальше не послали. Я осмотрелся, невольно отметив, что все осталось на своих местах. Даже пыли, по-моему, не прибавилось, что вовсе казалось странным. И вещи валялись в прежнем беспорядке… Да что там – несуразностью больше, несуразностью меньше – мне ли думать о странном, когда только что увидев неработающий лифт, решил телепортироваться прямо в квартиру? Забавно было видеть выражение лица бабуськи, вышедшей с ведром к мусоропроводу и увидевшей мои пассы! Абсолютно безрезультатные, надо заметить. Я усмехнулся и тут же поймал себя на том, что пытаюсь усилием воли включить телевизор. Долгонько придется отвыкать! Я встал и ткнул пальцем в кнопку. Осталось дождаться какой-нибудь ссылки на дату. Я зевнул, посмотрел за окно и заметил самое большое несоответствие: перенесло меня в середине лета, отсутствовал я около девяти месяцев. Значит, теперь бы только снегу таять, а квартира пропиталась зноем, хотя солнце не успело достигнуть зенита! Уж это я мог сказать точно: рубашка липла к телу, а солнечные лучи били в окна, выходящие на юго-восток. Любопытственно получается… С датой мне все-таки повезло, правда, если вдуматься, повод для радости оказался слишком уж специфический: скончался известный – по меньшей мере с точки зрения диктора – академик. И скорбным голосом объявленная дата: «… Сегодня, 1 июля 1995 года, на восемьдесят седьмом году жизни…» Дальше я не слушал: оказывается, по времени моего мира я отсутствовал всего-то одни сутки! Жизнь не устает преподносить сюрпризы! И даже иногда приятные: всего один пропавший день! И никому не придется объяснять мое отсутствие… кроме главбуха. В животе на миг похолодело – отчет-то сгинул в подземельях Ворона – но я тут же рассмеялся – все-таки главбух не Посланец ада, общий язык с ним найти гораздо проще! На дворе – утро субботы, впереди целых два дна отдыха! Что еще нужно хорошему человеку? Я перебрался на старенький диванчик и расслабился, наслаждаясь вновь обретенным комфортом и незыблемостью окружающего. Воспоминания все больше становились похожими на кошмарный сон. Неужели он действительно существует – тот покинутый богами мир, или я просто отравился консервами и добросовестно бредил чуть не двое суток? Я припомнил психологические обстоятельства своего отбытия «оттуда». Что ж, это подсознание с таким неприкрытым садизмом решило потыкать меня носом в мое собственное малодушие? Весьма неблагородно с его стороны! Выбор, предательство… Выкрутасы отравленного мозга. А вообще-то оно, подсознание проклятое, абсолютно право: властьпредержащие крутят рулетку, ты мечешься шариком по лункам, думая, что от тебя что-то зависит, а в результате – как ни ставь, а выигрывает казино. Всегда и везде. И нечего переживать, раз ты даже не игрок, а обычный шарик. Мысли стали разбегаться; со вкусом потянувшись, я лег поудобней, решив проспать полуденную жару… Окружающую тьму с трудом рассеивали редкие факелы, воткнутые в расщелины осклизлых каменных стен. Подземные коридоры извивались, разветвлялись и перекрещивались. Эхо доносило звуки шаркающей походки горе-оборотня. Низкие своды ощутимо поскрипывали под тяжестью десятков метров грунта, отделявшего меня от поверхности, и чем дальше я шел, тем все более хлипкой становилась кладка. Местами сквозь щели между блоками с мертвенно-сухим шорохом сыпался мелкий песок. С каждым пройденным метром разрушения становились явственней, торопя покинуть опасный участок. Струйки песка сменились ручейками. Я ускорил шаг, затем побежал. В такт грохоту моих ботинок завибрировали, расползаясь, стены, выдавливая в проход отдельные монолиты. Я бежал, напрягая последние силы, в ушах гремел набат крови, но периферия сознания по-прежнему отмечала далекую шаркающую походку. Жаль будет парня, если погибнет. Я обернулся на ходу, надеясь если не помочь, то хотя бы подбодрить… Больше притормаживать я не собирался, а ноги сами увеличили скорость: позади, заполняя своим телом почти всю ширину прохода, сквозь нарастающие завалы пробивался прадедушка всех аллигаторов. Слюнявые клыки то и дело поблескивали в капканом клацающей пасти, не делая секрета из ближайших намерений владельца. Я отчаянно рвался к показавшемуся вдалеке блеклому пятну выхода. Ни засыпанным, ни растерзанным быть не хотелось. Сердце колотилось, норовя проломить ребра, мельтешили в глазах разноцветные круги, а спасительный выход и не думал приближаться. Тяжелые удары начавших падать глыб сменились ревом камнепада, но негромкие шлепающие шаги и за моей спиной с легкостью перекрывали грохот обвала. Мою спину обдавали порывы жаркого смрадного дыхания: от вожделенной добычи преследователя отделяло не больше двух шагов… Выход маячил в нескольких десятках метров, и я совершил невозможное, сделав финишный рывок. Спасение было совсем рядом, когда очередное клацанье челюстей за спиной все-таки зацепило рубашку и меня швырнуло на стену. Материя, к счастью, не выдержала рывка, и я освободился, оставив клок рубахи в зубах ящера. Спину обожгло брызгами едкой слюны. Грубо обтесанные валуны падали со свода, грозя переломать кости. Я из последних сил метнулся прочь. Хмурый пейзаж вдруг окружил меня с трех сторон, и почва под ногами тяжко вздрогнула, когда тоннель обрушился на хищника, но вместо ожидаемого визга твари позади раздался слабый девичий стон. Я обернулся. Заваленная по пояс каменными обломками, на меня жалобно смотрела Айлин! – Почему ты бросил меня, Дмитрий? – дрожащим голосом спросила она, и из уголка рта на подбородок сбежала струйка крови. Раздробленные пальцы девушки беспомощно скребли землю. Забыв обо всем, я бросился на помощь. Я расшвыривал камни как одержимый, освобождая хрупкое девичье тело. Айлин силилась что-то сказать, но дыхание клокотало в раздавленной груди, и я наклонился к ее губам. Ее руки взметнулись вверх, с неожиданной силой обвив мою талию. – Мне конец, Дмитрий! – хрипло произнесла она. – Но ты умрешь вместе со мной! Я хотел отстраниться, но в спину, раздирая кожу, впились острые лезвия когтей. Лицо девушки начало быстро меняться, покрываясь грубой зеленовато-коричневой чешуей, челюсти удлинились, влажно блеснули мощные клыки… Спасли меня наработанные рефлексы – я телепортировался. На миг меня окружила безликая и неосязаемая серая мгла. «Безадресный перенос» – пронеслось в голове. Я сконцентрировался на образе тренировочного зала, зажмурился и перенесся вторично… В паре метров от меня ворковали голуби, слышалось скрежетание коготков по жестяному карнизу… Я изумленно открыл глаза – диванчик, диктор НТВ, приглушенно бубнящий с экрана телевизора… Моя собственная квартира. Заведенный поутру будильник показывал начало пятого. – Ну и сон! – Я сел и передернул плечами. Движение отозвалось болью в пояснице. Я протянул руку и нащупал свежие царапины. На пальцах осталась не успевшая свернуться кровь. Вновь появилось и заняло привычное место в моей груди тоскливое чувство нестабильности. Я прошел в ванную и, повернувшись спиной к зеркалу, увидел то, во что верить не хотелось: поперек спины тянулись параллельные борозды, оставленные когтями монстра. Найти бы рациональное объяснение! Вроде католических стигматов. Нет, здесь абсолютно другая ситуация. Знакомый запах сверхъестественного. Значит, не сон, не бред, не проделки отравленного мозга. Все было наяву: и Ворон, и Посланец, и Айлин… Нехочу ничего помнить!!! Айлин! Пытка памятью! В чем я провинился? В том, что жить хочу? Жить, как все – тихо и незаметно, пользуясь маленькими земными радостями. Не герой я, не герой! Не латы мне носить положено, а сатиновые нарукавники! Пусть те, кто круче, принцесс из беды выручают, а я лучше завтра на рыбалку пойду. Для нервной системы оч-чень полезное занятие! И пошел. Только через неделю и на двое суток. Поплавок резко ушел под воду. Я подсек и выбросил на берег двухсотграммового хариуса. Утренний клев был недурен. Я будто вернулся в юность, азартно высматривая подходящее местечко для следующего заброса и начисто выкинув из памяти неприятные воспоминания. К четвергу главбух подобрел, а в пятницу соизволил поздороваться первым, что, впрочем, не помешало ему оставить в силе приказ о лишении меня месячной премии. Жизнь вошла в свою колею. Даже ссадины на спине перестали зудеть, напоминая о иррациональности происшедшего. Поразмыслив, я все-таки отнес их к категории внушенных – совсем не редкое явление в психологии – или все-таки в психиатрии? Кстати, о соотношениях между бредом и реальностью: существует так называемый принцип Оккама: «Не умножай сущностей без нужды» – или, говоря проще, если можно объяснить происходящее естественными причинами, то не стоит приплетать к делу дьявола. Стоит прислушаться к чужой мудрости. Таким образом, уважаемые, все вышеописанное следует считать бредом и временным помешательством. Нынче пациент здоров, все позади. Тема закрыта. Клев утих, хотя я прошел вдоль реки километра два, добросовестно выпутывая удочку из прибрежных зарослей ивняка после каждого заброса. Пора было думать о дневке. Я поднялся на холм, собирая по дороге сушняк и, не отходя далеко от воды, обнаружил подходящее местечко: огромный принесенный ледником валун раскололся, образовав похожую на шалаш расщелину. Трещину наверху давно забило щебнем, на котором успел вырасти мох, образовав надежную крышу. О лучшем и мечтать не стоило. Я сбросил рюкзак и запихал его в сухой дальний угол, достав предварительно котелок, специи и картошку. Мягкая подстилка измха и шуршащих прошлогодних листьев оказалась как нельзя более кстати: я развел костер, сходил за водой и подвесил котелок над огнем, позволив себе затем сесть и привалиться спиной к нагретому летним солнцем камню, ожидая, когда закипит вода. В расщелине потемнело, и я поднял взгляд. Заслоняя пейзаж могучими плечами, над костром нависал здоровенный мужик в камуфляжном костюме. Сердчишко мое екнуло и ускорило темп, но мужик присел на корточки, демонстрируя открытое добродушно-наивное лицо. Я перевел дух. – Добрый день, – поздоровался он, снял кепчонку и смял в пудовом кулаке. – Вы не против, если я тут у костерка посижу? Скучновато, знаете ли, одному… – Что уж там, – усмехнулся я, – от костра не убудет! С чего бы возражать? Недаром я воды для ухи чуть не полный котелок накипятил, чувствовал, наверное, что на двоих готовить придется! – Я помогу! – радостно подхватил гость и, вытащив здоровенный тесак, принялся сноровисто чистить картошку. Через полчаса, как это иногда бывает, появилось ощущение давнего знакомства. Несмотря на внешнее простодушие, Андрей оказался остроумным и интересным собеседником. По молчаливому соглашению мы каким-то образом миновали традиционное «о политике, женщинах и работе», заговорив о рыбалке, природе и экологии, после чего разговор плавно перетек к мирозданию вообще, коснувшись непознанного и эзотерического. Вот уж тема, о которой я как раз старался не вспоминать! Однако Андрей неожиданно оказался именно тем неблизким человеком, кому так легко исповедоваться, зная, что завтра его уже не встретишь. Я, как мог, акцентировал смешные стороны сюжета, но либо смешного было мало, либо – что вернее – юморист из меня вышел никудышный, но за весь рассказ Андрей, как и некогда Айлин, так ни разу не улыбнулся. Происходящее все больше напоминало мне прием у психиатра, я поневоле скомкал окончание повествования, неуклюже попытавшись вновь свернуть на обсуждение сегодняшней рыбалки. Андрей понимающе покивал головой, взял ложку и помешал кипящую уху. – Ты уж прости, Дима, но о рыбалке мы поговорим чуть позже. – Он поднял глаза от варева и аккуратно положил ложку на край котелка. – Слишком плотно твой рассказ вписывается в сферу моей профессиональной деятельности – я физик по образованию и работаю в довольно странной области – пытаюсь доказать существование альтернативных вселенных… и к твоему костру вышел не случайно. Он достал из висящего на боку баульчика небольшой прибор, внешне похожий на карманную рацию. – Это на нашем жаргоне – «охотник за привидениями», как в мультике. Регистрирует излучения, свойственные паранормальному. Конечно, все это дремучая эмпирика пополам с шарлатанством: за все время его использования мы засекли только один по настоящему мощным источник… – Какой? – спросил я, только бы порвать до звона натянутую струну напряжения. – Тебя, Дима, – виновато ответил Андрей и включил прибор. Встроенный динамик взвыл дурным голосом. – Мне очень жаль, но происшедшее с тобой – не галлюцинации. – Он постучал ногтем по прибору. – Врет твоя тарахтелка, – протестующе вскинулся я, – даже будь ты прав, все равно все осталось в том мире! Нечего регистрировать! Пробовал я уже – ни сил, ни способностей! И слышать о них не хочу! Дайте пожить спокойно! Я старательно запихал поглубже воспоминания о недавно ободранной спине. Может, я лунатик и сам себя исцарапал! Нечего мою спину сюда примешивать! Андрей сочувственно молчал, наблюдая за отражением внутреннего монолога на моей выразительной физиономии. Похоже, ему было что добавить к сказанному. – Ну давай, добивай, – обреченно махнул я рукой, – что там еще припас за пазухой? – Есть еще одно, – пробормотал он, пряча взгляд, – все, с чем ты соприкасаешься, «фонит». На пределе чувствительности прибора, но этого достаточно, чтобы делать выводы… Выводы они делают! Я по-настоящему вскипел: черт меня дернул исповедаться перед этим Иудушкой! Теперь закрутятся колесики – постановление о задержании, датчики на тело – и в изолятор. Или еще проще: ликвидировать как потенциально опасного – такие конторы известно кем финансируются! Злость на судьбу и ее выразителя начала перехлестывать через край. Я скрипнул зубами и выругался. Андрей опасливо отшатнулся, но тут же сделал вид, что просто устраивается поудобней, но я понял – боится! Не надо было ему это выдавать! – Вот что, мой милый исследователь! Бери-ка ты свой приборчик да катись отсюда к чертовой матери! Кончилась наша беседа! И забудь, гад, вообще, как меня зовут! Андрей осторожно поднялся, и я вновь получил возможность оценить, насколько этот человек-гора больше меня самого: костюм примерно шестидесятого размера сидел «в обтяжку», и это при росте за метр девяносто! Я же больше сорок восьмого не покупал, и то в поясе оставался изрядный запас. Слишком разные у нас весовые категории, чтобы так громко орать… Вероятно, Андрей просто отсидел ногу, поскольку, вставая, резко шатнулся в мою сторону, но для меня этого хватило. Потеряв остатки самообладания, заученным до автоматизма жестом я швырнул в него ком энергии, замешанной на злости и страхе. Я не ведал, что творю, и даже не думал о невозможности происходящего, иначе постарался бы действовать по-другому, сбежать, в конце концов! Но случилось то, что случилось: Андрей сложился пополам, ноги его оторвались от земли, и он исчез под откосом. Секундой позже я услышал глухой удар о землю и треск проламываемых кустов. Затем донесся плеск упавшего в воду тела. – Убил! – всхлипнул я перепуганно и рванулся к реке, чтобы успеть схватить за руку безвольно погружающегося в омут Андрея. Злость мгновенно испарилась, сменившись раскаянием и страхом ответственности за содеянное. Дальнейшее я помнил урывками: как тащил на берег бездыханного гиганта, как тщетно пытался навалить его на колено, чтобы выдавить воду из легких, как затем уложил его головой вниз по склону и начал прыгать коленами по широченной спине… Вода не потекла – видимо, сократившаяся при ударе диафрагма так и не расслабилась… Нам обоим повезло – здоровья у парня было немеряно: он очнулся меньше чем за минуту. Увидев, что он начинает шевелиться, я отодвинулся в сторону и настороженно замер. Андрей со стоном приподнялся, и его вырвало. Он вытер губы рукавом и сел, уставясь на меня страдальческим взором. – Нечего смотреть, – пробурчал я, отодвигаясь подальше, – сам нарвался! Заметив, что я двинулся, он приподнял дрожащую руку и сделал успокаивающий жест. – Только больше не волнуйся, пожалуйста! – проговорил он, пробуя улыбнуться. – Я буду сидеть тихо и уйду, как только наберусь сил. Мне стало его жаль, но я сдержался, боясь выказать свою слабость. Все-таки он был хорошим собеседником и, может быть, неплохим парнем. Мы даже могли подружиться, если бы не то, что пролегло между нами. Так мы и сидели, отводя глаза в сторону, но все равно контролируя каждое движение соседа. Минут через пять он решился заговорить: – Дима, я совсем не хотел тебя пугать, но мы должны с тобой многое обсудить… Я мгновенно внутренне ощетинился. – Оклемался? Забирай свое барахло, – я пнул его баул, – и уматывай, пока еще чего не произошло! Андрей стал медленно подниматься, кривясь от боли. Я отошел, увеличив расстояние между нами до десяти метров. Он даже не посмотрел в мою сторону, внимательно разглядывая содержимое распахнувшегося баула, потом сунул руку внутрь и достал полную пригоршню мелкого, как пудра, черного порошка. Налетевший порыв ветра сдул порошок с его ладони, и Андрей задумчиво проводил взглядом разлетевшееся облачко. – Что это? – растерянно спросили мы в один голос и так же одновременно ответили, глядя друг на друга: – Я думал, ты ответишь! При всем комизме ситуации ни он, ни я не рассмеялись. – Вообще-то здесь лежали мои приборы, – задумчиво сообщил он и легонько встряхнул баульчик. Оттуда неспешно вылетело еще одно черное облачко, но внутри ничего не звякнуло. – Я тебя за язык не тянул, – заявил я, – и о бауле тоже не вспоминал, пока не пнул, но раз все протухло, так вытряхивай остальное – мне лишние свидетельства совсем ни к чему. Андрей послушно взял баул за нижние углы и энергично потряс. На траву высыпалась горка все того же порошка, и больше ничего не было. – По дну постучи, – сердито скомандовал я, и он безропотно подчинился. – Только одна просьба, Дима, – мягко сказал он, повернувшись ко мне перед уходом. – Запиши мой телефон, вдруг пригодится! – Диктуй, – отозвался я ворчливо, – у меня на цифры память хорошая, запомню. Через минуту мы расстались. Я взял удочку и подошел к реке. Начинался вечерний клев, но рыбалка была безнадежно испорчена. Я чертыхнулся, собрал рюкзак, выплеснул так и не съеденную уху и пошел домой. Всю обратную дорогу я не мог изгнать из головы ржавым гвоздем засевшую мысль: «Неужели ничего не кончилось?» Около полумесяца сверхъестественное никак не проявлялось, и я понемногу начал успокаиваться, посчитав давешний выплеск энергии «остаточным зарядом иномирья». Удобная псевдонаучная формулировка внушала уверенность в безоблачное будущее, а нынче у меня и вовсе случился маленький ежемесячный праздник, в просторечии именуемый «получкой». Решив себя побаловать, я купил аж пять штук нежно любимых мною эклеров и теперь предвкушал надвигающееся чаепитие. Я вошел в квартиру в прекрасном настроении, автоматически выполняя наработанный годами практики ритуал: куртку – на вешалку, чайник – на плиту, сам – на тахту. Лучшее положение в пространстве – горизонтальное. «В целях неувеличения энтропии вселенной», – как говаривал небезызвестный А. Горбовский. Все бы хорошо, но что-то неправильно. Да. Тишина. Глухая, неестественная для города: ни машин за окном, ни соседского ора за стеной, аж мурашки по коже! Я встал и включил телевизор. Шел вечерний блок новостей, но звук доносился как из могилы – глухо и невнятно. Неприятное ощущение ирреальности вздуло остатки приподнятости. Я не мог сосредоточиться на изображении: экран плыл перед глазами, гротескно искажая лицо ведущего. Контуры экрана пульсировали, становясь все больше и больше. Я встряхнул головой в надежде избавиться от наваждения. Изображение на экране стабилизировалось. Все ясно: зной, переутомление, солнечный удар. Я намочил полотенце, положил на лоб и вновь устроился на диване, уставившись в телевизор. Блок местных новостей. Шла прямая трансляция с места пожара. Горел жилой дом, выбрасывая в небо снопы искр и горящие обломки. Вечерело, и на фоне темнеющего неба все это смотрелось необычайно эффектно. Один из обломков – здоровенный пылающий брус – падал прямо на оператора. Смелый, однако, парень – не убегает, уж больно ракурс хорош. А брус медленно наплывал на объектив. Изображение заняло весь экран. Что он, сдурел, этот лешев оператор?! Я инстинктивно отшатнулся, и это спасло мне жизнь. На поверхности кинескопа вздулся волдырь, словно бревно было внутри телевизора. Горящий торец уперся в стекло и ворочался как живой, силясь прорваться сквозь хрупкую преграду. Кинескоп жалобно скрипел, непостижимым образом растягиваясь под сверхъестественным напором, и вдруг со звоном лопнул, осыпав меня мелкими осколками стекла. Скрежеща и роняя раскаленные угли, брус прорвался в комнату, едва не достигнув ее середины. Предохранители старенького телевизора не выдержали потустороннего издевательства, и изображение погасло, отрезав оставшимся по ту сторону рамки кусок бруса. Обрубок на мгновение завис в воздухе и рухнул на разом вспыхнувший ковер. Комната моментально заполнилась дымом. Я инстинктивно метнулся прочь, но дверь квартиры неожиданно заклинило, и убраться подальше стало невозможным. Позади щелкнуло, и, взахлеб перебивая друг друга, зазвучали голоса, будто кто-то крутнул верньер настройки радиоприемника. Я обернулся. Какофония стихла, сменившись напряженным гулом несущей частоты. Заработал казавшийся сгоревшим телевизор, проецируя изображение знакомо уродливой фигуры Посланника на облако клубящегося в комнате дыма. – Ты не сможешь скрыться, Дмитрий, – шипяще зазвучали из динамика слова зловещего монстра. – Мы придем за тобой. Жди нас-с-с! Заключительное «с» змеиным свистом тянулось целую вечность. Я заткнул уши, и тут телевизор окончательно взорвался. Как приличная бомба – взрывом вынесло оконные рамы и сбило пламя, оставив рассыпанные угли и горячий пепел. Хлопья сажи кружили в воздухе, поднятые ворвавшимся в разбитое окно сквозняком. Я беспрепятственно вышел в прихожую, взял веник и принялся за уборку, стараясь не думать о причинах, ее вызвавших. Пожарные приехали вслед за милицией и страховым агентом, потоптались на пороге и, не найдя для себя работы, отбыли к очередному погорельцу. Стражи порядка задержались, чтобы взять с меня подписку о невыезде. По недоверчивым физиономиям доблестных блюстителей закона было понятно, что я неплохо смотрелся бы в образе неумелого террориста, и только полное отсутствие следов взрывчатки мешает упрятать меня в кутузку. Когда страховой агент, сунув мне на подпись акт осмотра, скрылся за дверью, я остался наедине с разгромленной квартирой и наконец-то решился обдумать суть происшедшего. Мир, завлекший меня в кошмар, вновь напомнил о себе, не давая вычеркнуть из памяти то, что помнить не хотелось. Действительность, обязанная быть незыблемо устойчивой, вновь пошатнулась. Я искал успокоительные объяснения: от теории временного помешательства пришлось с сожалением отказаться как от несостоятельной; на отголоски оставшейся за горизонтом бури происшедшее тоже походило мало, и тем более глупо было надеяться, что со временем все придет в норму… Развитие событий показало, что в последнем я оказался прав. Следующие полтора месяца – до конца августа – я прожил, покидая кое-как отремонтированную квартиру лишь для того, чтобы отметиться на работе. Главбух бросал в меня огненные взгляды, но затем вдруг проникся сочувствием и осторожно предложил мне отдохнуть в счет будущего отпуска. Я, поразмыслив, согласился, и мои выходы из квартиры превратились в короткие набеги на ближайший продуктовый магазин. Купленный взамен взорванного телевизор с удручающей регулярностью пичкал зрителей ликами насилия. Казалось, что кроме американских боевиков, репортажей о катастрофах и криминальных новостей в мире не осталось ничего достойного внимания. Особенно выделялись сообщения об участившихся убийствах с последующим расчленением трупов. Съемки не демонстрировались, но далее в голосах видавших виды профессионалов то и дело проскальзывал страх перед нечеловеческой жестокостью неуловимого маньяка. Говорили о вспоротых телах и разбросанных внутренностях, о вырванных сердцах и следах каннибализма. Не знаю, насколько следователи были знакомы с оккультизмом, но от происходящего за версту смердило некромантией и упырями. Вскоре я был достаточно напуган, чтобы всерьез подумать о защите. Однако сначала требовалось восстановить хотя бы мизерную часть былых умений. Что я мог противопоставить ритуальной магии, основам искусства, ключам к тайной власти над миром? Все, чему меня учили, сводилось к использованию энергии – от внутренней до космического излучения. Трансформация и переносы себя и окружающих предметов – всего лишь изменение положения групп атомов в пространстве и между собой, а молнии или плазменные шары обеспечиваются перекачкой энергий в полном соответствии с законами термодинамики. Ничего сверхъестественного. Заклинания, что я знал, лишь служили катализатором процессов, вполне объяснимых даже в рамках современной науки. Тот же, кто имеет дело с Тьмой, ограничен в своих воздействиях на мир исключительно уровнем приближенности к ее Повелителю. Оставалось надеяться, что до нашего мира особо приближенные добраться не успели: для них некромантия – пройденный этап. С колдунами помельче шансы справиться оставались. Ох, не стоило им загонять меня в угол: свою берлогу я буду отстаивать до последнего! Тренироваться я предпочел подальше от города и сменил несколько мест, пока не обнаружил заброшенные песчаные карьеры неподалеку от железной дороги. Электричка останавливалась парой километров южнее, и это меня вполне устраивало: станционную платформу отделяла от карьеров березовая рощица. Деревья надежно скрывали происходящее от случайных взглядов обитателей дачного поселка, чьи похожие на скворечники домики лепились по берегам лесного озера, лежащего за железной дорогой. Я мог не особо волноваться за последствия. Впрочем, эксперименты нельзя было назвать особо удачными: многое из прошлого умения возвращаться не спешило – ни левитация, ни трансформация пока не давались, зато манипуляции с энергией выходили на удивление эффектными – вероятно, сказывалась легкодоступность источников: до ближайшей ЛЭП было рукой подать. В этот вечер я походил на взбесившийся сварочный агрегат: сгустки ярко-фиолетового пламени летели во все стороны, разнося в щебень окружающие валуны. Переливы остаточного излучения бушевали огненной метелью. – На сегодня хватит, – сообщил я сам себе, когда сияние уже грозило выплеснуться за пределы чаши карьера, и попытался перенестись наверх. Безрезультатно. Пришлось привычно карабкаться по осыпающимся грудам песка: три шага вперед – метр назад. Неудивительно, что, добравшись до гребня, я был готов испепелить кого и что угодно, однако вид серебрящихся в лунном свете – долго же я воевал с валунами! – березовых стволов подействовал необычайно умиротворяюще. Я улыбнулся и зашагал по тропе. – Торопишься, милый? Или поговорим чуть-чуть? Вкрадчивый женский голос заставил меня вздрогнуть и заозираться в поисках его обладательницы. Слева, в тени берез, смутно маячило белесое пятно. Оно неторопливо приближалось, и я решил подождать развития событий. Через пару минут на тропу передо мной вышла девушка. Полупрозрачные одежды невесомо обвивали пышную фигуру, и лишь когда она приблизилась, я понял, что единственным ее убранством служит шлейф длинных волос, струящихся вдоль обнаженного тела. Я растерянно… нет, я обалдело уставился на приближающееся видение: тяжелые полушария грудей подрагивали при каждом шаге, пухлые губы приоткрылись в ожидании поцелуя, крутые бедра плавно и призывно покачивались. Я совсем потерял голову. – Иди ко мне, ненаглядный! – Страстный шепот сорвался с ее губ, и я непроизвольно шагнул навстречу. Девушка призывно подняла руки и чуть запрокинула голову. Лунный свет плеснул ей в лицо, отразился в глазах, и я отшатнулся, мгновенно придя в себя – на меня смотрели гадкие, лишенные даже признаков зрачка молочно-белые полусферы, за пухлыми губками прятались небольшие, но остренькие клыки. Нечисть поняла, что разоблачена, и личина невинности исчезла, сменившись злобной маской. – Заметил, гаденыш! – Хриплый урчащий голос дополнил картину преображения. – Не поздновато ли? Я попробовал отступить, но не смог оторвать ног от земли. Пришлось на миг отвлечься от приближающейся фигуры и скосить взгляд вниз. От увиденного к горлу подступила тошнота: ноги по лодыжки увязли в плоти бесформенного бледного существа. Множество тонких узловатых ручек вырастало из этих комьев протоплазмы, цепляясь скрюченными пальцами за брючины и оплетая ноги до коленей. На длинном стебле шеи раскачивалась облепленная студенисто подрагивающей слизью голова, почти надвое разделенная зубастой пастью. Выпученные жабьи глаза жадно следили за каждым моим движением. – Как тебе нравится мой маленьким дружок? – Нежить глуповато хихикнула и укоризненно погрозила пальцем. – Не надо его нервировать глупым дерганьем! Она еще немного приблизилась, и я понял, что следующий шаг позволит ее вытянутым вперед рукам дотянуться до моего горла. Страх, только что грозивший затопить рассудок, отступил, оставив в животе ноющее чувство. Я вдохнул поглубже и выплеснул всю доступную мне энергию в единой вспышке. Мир затопило невыносимым светом; переходящий в ультразвук визг хлестнул по ушам; в голове, с басовитым гулом, что-то лопнуло, и я потерял сознание. Мне повезло упасть на спину, и первым, что я увидел, очнувшись, были поваленные стволы берез и корчащаяся в огне нежить. Иллюзорная привлекательность сгинула без следа, передо мной обугливалась увеличенная копия державшей меня твари. Я перевел взгляд на ноги – они лежали в кучке седого пепла. «Немного пересолил», – подумал я, поднимаясь на ноги и давая себе слово больше так не делать: роща практически перестала существовать. Китайские наручные часики по-прежнему невозмутимо отсчитывали время до прибытия электрички, и его оставалось немного. Я пробежался до станции и, переводя дух, медленно пошел вдоль платформы. На одной из обычно пустовавших в это время скамеек горбился чей-то силуэт. Я настороженно приблизился, готовый от всей души влупить по очередному мороку. Принесенная сгоряча клятва немедленно скрылась на втором плане – если понадобится, я тут такого наворочу – погубленная роща чепухой покажется! Ничего такого творить не понадобилось – когда я подошел ближе, фигура сидящего обрела еще не забытые очертания – на скамье, опираясь подбородком на знакомый баульчик, сидел человек-гора по имени Андрей. – Видимо, сегодня вечер случайных встреч? – недобро осведомился я, в упор глядя на него. Андрей медленно поднял голову. Было заметно, что ему не по себе. – Не искал я встречи, – сообщил он, настороженно посматривая исподлобья, – просто этот район перенасыщен энерговыбросами. Аж приборы зашкаливает. – Шунт поставь, – посоветовал я равнодушно: о причине такого поведения приборов нетрудно было догадаться. – Давно наблюдаешь? – Не-е. – Андрей сообразил, что я не рассержен и оживился: – Успел только на взрыв в рощице полюбоваться… кстати, что там случилось? – Я там случился. И еще нежить какая-то. Страшненькая, но оч-чень влюбчивая. И братец ее меньший… Как, говоришь, со стороны все выглядело? Андрей помялся, подбирая сравнение. – Атомный взрыв в кино видел? – спросил он и, дождавшись утвердительного кивка, продолжил: – Один в один, только без облака и радиации… и волна быстро затухла – я думал, все, вместе с платформой снесет – деревья, как солому, раскидало – уже и Богу молиться начал, ан нет, не дошло до платформы… Я молчал, ожидая продолжения. – Возвращаются способности? – спросил он как бы невзначай, сделав приличествующую случаю паузу, однако в голосе звенела исследовательская жадность. – Сложный вопрос, – я устал и врать не хотелось, – с выбросами еще худо-бедно – сам же видел, а все остальное – совсем никак. Мне сейчас другое интересней кажется – что за нечисть тут ошивалась? Ты же у нас специалист по потустороннему… или нет? – Опиши, – попросил Андрей, – может, и узнаю, хотя я все же физик, а не демонолог… Судя по интонации, с подходящими для этого случая демонологами Андрей был знаком давно и хорошо и очень жалел, что хотя бы один из них здесь не присутствует. Какая же контора держит в штате профессионалов столь редкого профиля? Надо бы выяснить при случае… А описывать происшедшее в рощице было даже интересно: к финалу глаза нашего физика округлились до размеров неправдоподобных, брови уползли под прическу, а челюсть отвисла чуть не до груди. Любо-дорого посмотреть со стороны! Тоже мне, исследователь паранормального! Физик, ядрена копоть! Я не выдержал и расхохотался. – Ты чего? – недоуменно спросил он. – Теперь я знаю, за что тебя девки любят, – сообщил я ему в перерывах между приступами смеха, – за наивность. – А они любят? – хладнокровно поинтересовался он, закрыв рот и вернув глазам нормальный разрез. – Эт-т хорошо. Плохо, что приятельница твоя мне абсолютно неизвестна. Не числится таких в оккультной литературе! Непроизвольно отметив безапелляционность высказывания, выдавшую куда более близкое знакомство со спецификой обсуждаемой темы, чем Андрей пытался декларировать, я тем не менее вслух высказал совсем другое: – Значит, пришлая? Что ж тогда такая слабенькая? Подрастеряла квалификацию с местными необразованными? Я сказал и замер: конечно же, упыриха пришлая! И понятно откуда – совсем недавно мне и в голову не пришло бы удивиться при встрече с этакой девахой: подумаешь, упырь – он и в Африке упырь! Но как она попала сюда? Меня вернули, чтобы захлопнуть дверь между мирами. Выходит, кто-то успел подставить в щель ботинок, и кажется, я догадывался, кто именно. Весьма неприятная догадка. – Слушай, Андрей! Ты со мной пообщаться хотел? Хотел. Считай, тебе повезло: мне нужна информация – об убийствах, исчезновениях, контактах со сверхъестественным и прочее, что по твоей части. Но свежее – после моего возвращения. И без фуфла. Усек? Жду звонка завтра вечером. – Настроение вдруг резко испортилось, и закончил я жестче, чем предполагал: – Все. Электричка подходит. И учти – сегодня нам в разные вагоны, а на вокзале – в разные стороны. Номер телефона найдешь в справочнике. – Да есть он у меня, – как-то вяло отреагировал на мою тираду Андрей, – просто не звоню без разрешения. Я слегка почувствовал себя виноватым: и что я, действительно, напустился на парня? Работа у него такая. Не он мои неприятности сочинил, не ему бы и расхлебывать, а вроде помочь старается… или без мыла в… душу залезть хочет? Вот и номером моего телефона разжился не спросившись. Нет, все-таки стоит держаться от него подальше. «Предают только друзья». Толковая поговорка, надо сказать… Или я просто комплексую, сознавая свою малозначительность, несоответствие масштабов собственной личности и возникших обстоятельств? Спал я плохо – снились на удивление однообразные кошмары: нежить всех типоразмеров пыталась меня сожрать, я отбивался и уносил ноги, попадая из огня да в полымя. Все это действо сопровождал маячивший на границе видимости черный силуэт, время от времени повторявший замогильным голосом: «Жди нас-с-с! Жди-и!» Утро началось жуткой головной болью и ощущением враждебного взгляда, от которого по спине то и дело «бегали мурашки». Не выдержав, я слопал пару таблеток анальгина и отправился на работу, как вскоре выяснилось, только для того, чтобы мешать остальным «плодотворно трудиться». Главбух так и сказал, заодно присовокупив свое мнение о моих профессиональных качествах, точнее, о полном отсутствии таковых. Было нудно и противно. Хотелось влупить по нему молнией и уйти домой, но я дотерпел до конца рабочего дня, ничего не учудив. Главбух проводил меня язвительной тирадой, так и не узнав о возможных последствиях. Телефонный звонок встретил меня на лестничной площадке. Я суетливо принялся шарить по карманам в поисках ключей, выронил их на пол, а потом долго не мог попасть в замочную скважину. Телефон смолк. Но через несколько секунд начал трезвонить по новой. – Тут у меня пачка компьютерных распечаток… – Виноватые нотки зазвучали в голосе Андрея сразу после приветствия. – Ну и?.. – раздраженно спросил я: нарочитая униженность, более подходящая буддийскому монаху, чем этому громиле, выводила из себя. Что он, и впрямь меня боится? Не верю. – Я их принес. Собственно, я стою у тебя под окном… – Та-ак, он уже и адрес мой раздобыл! – Сейчас выйду, – буркнул я и повесил трубку. Мало мне своих неприятностей, так еще этот тип бродит по пятам, как упырь, у которого сапоги сперли! Однако материалы он принес, смотришь, еще в чем-нибудь пригодится… Будем взаимно вежливы. – Ладно., парень, – сказал я с максимальной для своего настроения дружелюбностью, – услуга за услугу: все, что выжму из твоих бумаг, – сообщу. Не обижайся, если я временами неприветлив. Будь здоров! Я поднялся к себе, заварил свежего чая и принялся изучать распечатки. Лучше бы мне не видеть этих бумаг! Не знаю, заметил ли Андрей, но девять из десяти инцидентов происходили поблизости от мест моих тренировок. Выходит, не только Андреева контора знала, как меня обнаружить. Я отложил бумаги, закинул руки за голову, сплетя пальцы на затылке, и закрыл глаза. Кого же я все-таки привлекал? Энерговампиров? Допустим, они кормились остаточным излучением, но тогда к чему жертвы? Свихнувшегося на эзотерике маньяка, непонятным образом чувствующего места выбросов? Еще более бредовая версия: для ритуальной магии мои эксперименты скорее помеха, чем помощь – слишком это тонкое дело, чтобы впутывать еще и неуправляемые потоки. Я придумал и тут же отверг еще десяток несостоятельных версий. Но совпадениями здесь л не пахло. Вот, и еще один камень на мою душу… – Эх, жизнь беспросветная, – вздохнул я, залез в холодильник и вытащил на свет мерзнувшую с давно забытых времен початую бутылку водки. Не особо и хотелось, но стакан зелья показался мне вполне соответствующим моменту. Похоже, худшее еще было впереди. Я не ведал, насколько пророческими оказались эти мысли. А дни шли, пропитанные липким страхом надвигающегося кошмара. Мир, мой уютный обыденный мир потихоньку сходил с ума. Это было видно невооруженным глазом. Люди неохотно выходили из дома после захода солнца; передачи местного телевидения постоянно прерывались просьбами УВД помочь в розыске исчезнувших или опознать труп. Последнее даже чаще. Вместо фотографий убитых обычно давали в эфир рисованный портрет – лица жертв были страшно изуродованы. Одно утешало – со мной это больше не могло быть связано. Нынче я крушил специально оборудованный бункер – плод компромисса между мной и фирмой Андрея. Я получил закрытый от посторонних полигон, они – возможность наблюдать происходящее с применением всевозможных датчиков, и никакой нечисти, никаких посторонних влияний, никаких воздействий на экологию. Кстати, о коллегах Андрея: это оказалась весьма любопытная компания – нечто вроде «Тайной Ложи» колдунов и экстрасенсов. «Ложа» обладала многочисленными филиалами, разбросанными по всему миру. Обладающие кое-какой властью и приличными деньгами, Господа Члены Ложи пытались бороться со Вселенским Злом с помощью нелепого альянса заплесневелых гримуаров и современной технологии. Все больше теоретически: с действующей магией они по-настоящему познакомились, встретив меня, и тут же радостно принялись за изучение моих способностей… Флаг им в руки, лишь бы под ногами не путались! Я спустился по бетонным ступеням, думая, что за последние два месяца они стали знакомы мне, как вид собственной помятой физиономии в зеркале. Мощные гидроцилиндры аккуратно и бесшумно закрыли тяжелую стальную дверь, когда я пересек ряд фотоэлементов. Негромко клацнул задвинутый электромагнитом засов – когда-то здесь было секретное бомбоубежище. Я разделся до плавок, оставив вещи в тамбуре, и прошел в главный зал. Позади закрылась вторая дверь. Не знаю, что здесь размещалось раньше – сейчас пространство зала наполняли разбросанные бетонные и стальные конструкции, смонтированные по моей просьбе. Также осталось тайной, чем руководствовались создатели этого паноптикума: мне требовались элементарные объекты для воздействия, они же соорудили ряд модернистских скульптур, достойных выставки современного искусства. Как бы то ни было, но украшенный пентаграммой круг в центре зала оставался свободным. Пентаграмма была тоже их новацией, от которой мне было ни холодно ни жарко. Стало быть, и возражать смысла не было. Я прошел в центр пентаграммы и опустился на лежавший там коврик. Теперь – расслабиться, отрешиться от суеты, очистить мозг от толчеи мыслей. Лишь тогда в образовавшийся вакуум хлынет энергия. Я видел ее: сначала яркие радужные нити, одиноко извивающиеся в темноте, подобно лентам в руках юных гимнасток; они множились, свиваясь в пряди, затем в единый алмазно-сверкающий ковер. Он тек и переливался огнями, как северное сияние, выбрасывая бахромчатые отростки, заполняя собой весь бункер, пока не касался меня. Нежно-шелковистое прикосновение и звездный взрыв окончательного воссоединения. Феерия красок и ощущение всесилия! Так было всегда, так должно было случиться и в этот день, но перед внутренним взором вместо сияющего ковра клубилась первозданная тьма. Я терпеливо ждал первых радужных просверков, но ожидание затягивалось. Мгла явственно сжимала тонкое облачко моей ауры. Я хотел подняться, но мгла не отпускала, все теснее сжимая свои объятья. Власть тьмы нарастала, становясь невыносимой…. И грянул Черный взрыв! В мгновение ока мои собственные ресурсы оказались смыты и уничтожены, их жалкие обрывки улетели прочь, затерявшись в окружающем мраке. – Ты дождалс-ся! – обдало меня леденящее шипение. Беспомощный, спеленутый тьмой, я следил за происходящим. Раздалось тихое потрескивание, но я не смог локализовать его источник. Треск усилился, окружив меня со всех сторон. Пол задрожал. По стенам бункера запрыгали синевато-белые сгустки света. Их столкновения сопровождались хитиновым хрустом сдавливаемых насекомых. Очередной толчок бросил меня на шершавый пол. По бетону, переплетаясь и скрещиваясь, змеились трещины. Их узор усложнялся, пока разломанный на мелкие фрагменты бетон не взбурлил. Отдельные уцелевшие обломки громоздились торосящимся льдом, уступая напору снизу. Я видел в стробоскопическом мелькании световых пятен, как сквозь пол начало продавливаться нечто огромное. Тщетно я напрягал зрение, пытаясь разобрать, что же все-таки прорвалось из небытия в наш мир – свет тонул на поверхности объекта, и только мелькавшие на дальней стене огоньки время от времени выхватывали из мрака угольно-черные плоскости. Наконец извержение закончилось, и вновь воцарились темнота и тишина. Совершенно беззвучно возник неверный колеблющийся огонек. Он висел высоко над полом, не освещая даже собственного источника. Невдалеке загорелся еще один. И еще. Две цепочки огней пробежали по кругу, замкнув меня в мерцающее кольцо, которое неожиданно вспыхнуло ярким светом. Впервые артефакт стал зримым: передо мной высился алтарь из полированного черного камня. Боковые грани монолита украшала резьба, в которой без труда узнавались символы дьявольских имен, недавно виденные мной в трактате по магии под названием «Легеметон». Инкунабулу принес Андрей в числе прочей оккультной литературы, но я никак не мог предположить, что мельком виденные знаки сойдут с пожелтевшего пергамента в реальный мир. Верхняя грань алтаря заиграла бликами, но сияние быстро угасло, и на поверхности тусклым ржаво-кровавым светом засветилась пентаграмма. Окружавшие мрачный монолит огоньки венчали собой свечи черного воска. Путы тьмы стянули меня еще туже, мешая вздохнуть. Я почувствовал, как мое тело поднимается в воздух. Отчаянные попытки освободиться не приносили результатов. Тело мое плавно воспарило над алтарем и медленно опустилось в центр пентаграммы. Тихий печальный звук родился где-то вдалеке и стал понемногу усиливаться. К нему добавлялись новые и новые голоса. Во мраке что-то шевельнулось, и к алтарю неспешно приблизилась цепочка людей, одетых в черные рясы с капюшонами, скрывавшими лица в глубокой тени. Полы ряс не шевелились, отчего казалось, что процессия плывет над полом. Надрывно стенающий на одной ноте многоголосый плач терзал душу, вобрав в себя все мыслимые человеческие страдания. Плач погибающего мира. Процессия разделилась, обтекая алтарь с двух сторон, и замерла, окружив его. Свободным осталось только место в изножии. Плач оборвался, слуги дьявола начали читать заклинание на незнакомом мне языке. Фразы изобиловали гортанными звуками, но в их ритме чувствовалась завораживающая мелодичность. Пересыщенная энергией атмосфера бункера стала еще напряженней. Я скосил глаза на оставшееся незанятым пространство, и волосы на моей голове зашевелились от ужаса. В изножии вращался клубок мрака, пульсируя в едином ритме с голосами жрецов дьявольского культа. Мрак уплотнялся, приобретая контуры высокого человека, пока в бункере не появился Тот, кого избегают называть по имени. Его фигура на две головы возвышалась над прочими; под капюшоном алым пламенем светились глаза. Заклинания смолкли. В моих скрещенных на груди руках возникла большая черная свеча. С легким хлопком она вспыхнула и разгорелась. В этот момент гигант откинул клобук, и на меня сверкающими рубинами глазниц уставился выбеленный веками голый череп. Безмолвно смотрел он, вдавливая меня в камень алтаря своим тяжелым взглядом. Наконец челюсти черепа сухо щелкнули, и в воздухе разлился лишенный живого тепла мертвецкий голос. – Вот мы и встретились, Дмитрий! Твои жалкие попытки скрыться не могли изменить предопределенного, но лучше бы ты пришел добровольно. Лучше для тебя – мои слуги не могут пожаловаться на отсутствие власти и богатства. Теперь ты будешь скован. До смерти. Очень и очень не скорой: ты долго будешь нужен мне живым. Но ты бы предпочел умереть! И раздался торжествующий хохот. Глаза его исторгли потоки пламени, охватившие мое тело. Потрескивая, истлели волосы на голове. Исчезли ресницы. Я тщился застонать, но не мог издать ни звука. Дьявол воздел руки, и, упираясь острием в солнечное сплетение, надо мной завис кинжал. На клинке багровым светом сияли руны; рукоять оканчивалась тяжелым медным шаром, из которого торчала длинная трехгранная спица. Громовой голос произнес Слово, и руки дьявола чуть заметно опустились. Вместе с ними, прорезав обожженную кожу, опустился кинжал. Прикосновение раскаленного железа было бы милосердней. Для этой боли не придумали сравнения, ибо пережить ее было невозможно. Но умереть мне не давало дьявольское заклинание. Как не давало ни шевельнуться, ни застонать. Только слезы непрерывным потоком текли из глаз, застилая зыбкой пеленой окружаюший ужас. И все же я увидел, как засветилось навершие кинжала. Руки моего мучителя продолжали неторопливо опускаться, и, следуя за ними, в мою плоть погружался адский клинок. Я молил о смерти как о благословении, но по-прежнему оставался в сознании. Опаленными глазами я следил за усиливающимся свечением кинжала. С иглы навершия начали срываться огоньки. Вспышки учащались и вскоре слились в пульсирующий факел. И каждая пульсация рождала уродливых тварей, с хохотом круживших над алтарем. Свита дьявола опустилась на колени. Властелин Тьмы повел рукой, и по залу пролетел порыв ледяного ветра. Он играючи смял черные рясы прислужников и унес их в небытие вместе с более ненужными хозяевами. Погаснув, исчезли свечи. Что-то изменилось. Сквозь боль, заполонившую тело и разум, пробилась мысль о том, что мы покинули бункер. Продолжая безумно хохотать, разлетелся в стороны тошнотворный хоровод, но пульсирующим факел продолжал рождать новых и новых химер. – Отныне твое место – здесь! – Глас Черного Повелителя перекрыл все остальные звуки, сверлом врезаясь в сознание. – Ты будешь моими воротами в этот мир! Он падет, как прочие, имя которым – легион! Его гигантская фигура взмыла в воздух, окуталась сияющими вихрями и исчезла. Боль осталась. И осталось понимание: я не притягивал нежить своими тренировками, я рождал ее, пробивая своей энергией дорогу злу. Именно я – ответственный за ее появление в моем родном мире. Отец Лжи и Интриг даже мое бегство сумел использовать к своей выгоде. Значит, я сделал неправильный выбор. Мне нельзя было возвращаться… Время остановилось, сжигая разум в терзаниях. Мгновение и Вечность – все смешалось. Я видел, как стареет Вселенная, стягивая потухшие угли галактик в Первичное Яйцо. Вокруг царил первозданный мрак, освещаемый вспышками орудия моих пыток. Я ждал конца, и Бесконечность стала моим партнером. Я перестал ждать. И он наступил. Не в брызгах Большого Взрыва, не в молчании вечной ночи. Ничего грандиозного. Просто все кончилось. Я открыл глаза. Блеклый рассвет чуть высветлил такую родную своей обыденностью обстановку моей комнаты. У изголовья кровати на табурете сидел осунувшийся Андрей. Казалось, он даже стал меньше ростом. – Все позади? – спросил я, нарушив тишину. – Ты знаешь лучше, – ответил он после паузы. – Как ты меня вытащил? – спросил я, чтобы не думать над его ответом. – Не я. Вернее, я тоже участвовал, но только как донор… Все мало-мальски стоящие колдуны и экстрасенсы нашей Ложи ощутили выброс Силы. Силы Зла. Для отражения подобной агрессии наша Ложа и создавалась, мы готовились к подобным битвам, прогоняли на компьютерах различные варианты, но никто не предполагал, что действительность будет так невыносимо тяжела… Алтарь Дьявола был разрушен, но ценой множества сгоревших жизней… Как они вообще сумели победить? Худосочные теоретики, никогда не зрившие разъяренного, полыхающего молниями Посланца, не говоря уж о его инфернальном хозяине… Сколько их погибло, и кто, как не я, послужил причиной их смерти?! Еще один груз на мои плечи. – Как? – спросил я, будучи не в силах задать главный вопрос. – Это было впечатляюще. – Андрей оживился – в нем вновь проснулся физик. – Алтарь менял цвет, пробежав весь спектр, вновь стал непроницаемо-черным, затем покрылся ярко-алыми трещинами, словно раскаленная лава пыталась пробиться наружу. Трещины расширялись, посыпались куски камня, и вдруг все пропало: и алтарь, и кинжал, торчавший из твоего тела, и сонм его порождений. Ты лежал без сознания на мокрой траве пустынной поляны, неподалеку от знакомого тебе карьера… – Остальное было просто: адрес я помнил, а многие из присутствующих, – он обвел рукой комнату, – зарабатывают на жизнь лечением. Я проследил за его жестом, и увидел, что мы не одни: вдоль стен, прямо на полусидели предельно усталые люди. Многие спали. Царящая в комнате атмосфера странным образом проникла в мое сознание, заставляя уснуть. Я даже не пробовал сопротивляться, присоединившись к большинству. Когда я вновь проснулся, в комнате кроме нас с Андреем никого не было. Я чувствовал себя не только ожившим, но и отдохнувшим. Давно забытые ощущения. – Проснись, спаситель, жизнь прекрасна! – воззвал я к нему, но Андрей не принял легкомысленного тона, предпочитая отмолчаться. Его хмурый вид вернул мрачные воспоминания о моей роли в недавних событиях. Тревога привычно заняла место в моем сердце и устроилась там поудобнее, предварительно царапнув острыми коготками. – Ну что еще? Выкладывай, не трави душу! – Надоело мне быть вестником несчастий, – буркнул он в ответ, – пойду лучше кофе заварю. Андрей скрылся на кухне, и оттуда послышался звон посуды. Я неохотно покопался в памяти. Открытие, сделанное с кинжалом в животе, жгло душу. Вернулся Андрей с дымящимися чашечками на подносе. По комнате поплыл горьковатый аромат хорошего молотого кофе. На блюдце лежали свежие рогалики. Когда он ухитрился их купить? – Ворота Злу остались открытыми. Дьявол не изгнан, – сообщил он, отставив чашку. – Что предлагаешь? – спросил я, заранее зная ответ. – Ты должен вернуться в тот мир. – Андрей вколотил последний гвоздь в крышку моего гроба. Я знал, что он прав. Знал, что другого выхода нет, но не хотел принимать очевидного. – А ты там жил, чтобы предлагать такое? Думаешь, это вроде турпоездки? Пикничок на природе? Вернуться! Я, как ты мог заметить, уже вернулся – именно здесь моя родина! Андрей безропотно выслушал мою гневную тираду. – Я не хочу тебя заставлять, – сказал он немного погодя, когда я выдохся и умолк, – да и нет у меня на это ни сил, ни права. Решай сам, как быть. Понадоблюсь – телефон у тебя есть, отправить мы тебя сумеем. Он подождал ответа и, не дождавшись, хлопнул ладонями по подлокотникам кресла и поднялся: – Мне пора. Отдыхай… если сможешь. – Еще как смогу, – буркнул я ему вслед, но он уже скрылся в прихожей. Хлопнула входная дверь, и я остался наедине с невеселыми мыслями. Морозные узоры на оконном стекле. Голодный вой рыщущего в поисках добычи зимнего ветра. Декабрьский холод за стенами. Декабрьский холод в душе. Недопитая бутылка водки в холодильнике. Я посмотрел на нее и горько рассмеялся – еще одна безуспешная попытка ухода от реальности. Месяц безвылазно из квартиры. Сбережения подошли к концу – спасибо моим возросшим питейным запросам и расторопной службе доставки. Один телевизор сгорел, второй зарос пылью, телефон отключен. Я ничего не хочу знать, ни о чем не хочу слышать. Меня нет. Ни для кого, ни для чего. Не желаю иметь ничего общего с происходящим снаружи! Почему нельзя просто жить и радоваться бытию? Неяркому зимнему солнцу, дымке над заливом, смазливым девичьим мордашкам… Да хотя бы тому, что краны не текут, черт побери?! Проклятая память все время подсовывает события последних месяцев, верстовые столбы моей проклятой богами жизни. Ах, мой милый благородный спаситель Андрей и его предложение! Закрыть дверь с той стороны! Эвфемизм выражения «пошел вон». Полгода тренировок – полгода работы на Черного. Мне нечего ему противопоставить. Уйти, послушать Андрея? Переход равносилен самоубийству. Я был там и точно знаю, о чем говорю. Достал водку, налил полстакана и залпом выпил, занюхав рукавом. Желудок протестующе подпрыгнул, но я загнал его на место. Даже водка уже не берет. Одна и та же цепочка рассуждений крутится в цикле. Доводы «за», доводы «против»… ничто не перевешивает. Начнем новый круг. Доводы «против». Почему я начинаю именно с них? Ближе «к телу»? Наверное. Я не герой, мне не стыдно в этом признаваться. Могу сказать иначе, если кого-то это больше устроит – я трус. Дерусь, когда припрут, предпочитая убежать. Сверкающие латы – не мой стиль одежды. Я слаб – Черный даже не заметил моих потуг освободиться. Я дома, в конце концов, и не желаю скитаться, как выброшенный жестоким хозяином пес. От жалости к самому себе навернулась слеза. Я опрокинул в глотку еще сто пятьдесят грамм. А вы чего хотели? Благородного самопожертвования? Не по адресу – это для Андреевых коллег… если среди них остались живые. Доводы «за». Их мало, но они увесистые. Не герой? Да, не герой, но и не подлец же! А бросить девушку – это не подлость? Да, слаб, но в том мире я был гораздо сильнее. Да, тот мир опасен, но почему выключен мой телевизор? Что творится за замерзшими окнами квартиры? Есть еще один довод, но я хочу о нем забыть – слишком страшно. Факел Зла не исчез. Я знаю – в любой миг он может взорваться пульсирующим фонтаном. Служить вратами Зла – бизнес, не приносящий дивидендов. Круг замкнулся, но мозг не начал очередного цикла. Настало время выбора. Я сидел, уставясь невидящим взором в заиндевевшее окно, и что-то вымерзало в моей душе, гася эмоции и прорастая сквозь сознание ледяными кристаллами. Остатки многодневного похмелья исчезли, уступив место холодной пустоте. Белый снег и черная ночь за окном, ледяная белизна и беспросветный мрак в душе. Сухой треск под рукой – смятый и раздавленный подлокотник кресла в кулаке. Это уже нечеловеческое… Так где же все-таки мой истинный дом? На миг я позволил мечтам подкрасить будущее яркими красками: безмятежный песчаный берег, Айлин держит меня за руку, лодыжки щекочет прибой, аквамарин моря до горизонта и вполнеба рубиновый закат… Краткий миг. Ничто не дрогнуло в вымерзшей душе. Мечты призрачны, Черный реален. Маятник замер на полувзмахе. Выбор сделан… Я включил телефон, снял трубку и набрал номер Андрея. |
||
|