"Непонятый сигнал" - читать интересную книгу автора (Станюкович Константин Михайлович)IIАдмирал продолжал ходить и, вдруг остановившись перед офицерами, начал: – Не раз уже я замечал… э… э… э… замечал, что вы, господа… э… э… э… относитесь к службе не с должною серьезностью. Адмирал, вообще не отличавшийся ораторскими способностями, сделал длинную паузу и продолжал: – Прошу помнить, что служба не шутка… э… э… э… Наши незабвенные учителя, Павел Степаныч Нахимов [2] и Владимир Алексеич Корнилов [3]… э… э… э… оставили нам завет, как нужно служить… служить… э… э… э… чтобы быть примерными офицерами… Многие из вас не являются к подъему флага… Срам-с!.. Многие не бывают у своих мачт, когда идет работа… Стыд! А я приказывал… Берегитесь!.. Шутить не буду! – вдруг крикнул адмирал. – Служба не шутка-с… Не шутка-с, господа! Все «господа» внимательно слушали, приложив пальцы к козырькам фуражек. Пальцы артиллериста заметно дрожали. Адмирал, видимо, затруднялся продолжать далее речь и сердито поводил на всех глазами. Как вдруг он весь побагровел и быстро наскочил на юного гардемарина, который почтительно слушал адмирала, но в его быстрых и лукавых глазах играла невольная улыбка. Эта улыбка, говорившая, казалось, что юнец понимает затруднительное положение оратора, и привела адмирала в бешенство. – Вы что? – крикнул он, как оглашенный, наступая на гардемарина. – Ничего-с, ваше превосходительство! – отвечал тот самым почтительным тоном. – Под арест его!.. Я по-ка-жу… э… э… э… как служить… Я по-ка-жу! – гремел адмирал. Адмирал смолк и, отойдя от гардемарина, снова заходил. Минуты через две он сказал, обращаясь к офицерам: – Можете идти, господа, но прошу помнить, что я вам сказал. Служба не шутка-с! Никто, разумеется, не сомневался в этом, и потому все довольно стремительно спустились в кают-компанию, продолжая недоумевать, что именно вызвало гнев адмирала. «Гардемарина с улыбкой» посадили под арест, то есть в каюту. – За что это вас? – спрашивали офицеры. – Спросите у адмирала. – Не улыбайтесь вперед! – пошутил кто-то. Когда офицеры разошлись, адмирал крикнул: – Флаг-офицера послать! Перед адмиралом тотчас же предстал флаг-офицер. Адмирал любил этого бойкого и расторопного молодого человека и называл его исполнительным. И правда: лицо и немного подавшаяся вперед фигура флаг-офицера в эту минуту выражали готовность не только исполнить приказание, но даже и броситься немедленно в синеву моря, омывающего красивые берега Нагасаки. – Сейчас поезжайте к командиру, у которого не поняли сигнала «менять марселя» и потому запоздали… Попросить его ко мне! – Есть, ваше превосходительство! И флаг-офицер было пошел. – Да бегом, бегом-с! – крикнул вдогонку адмирал, и так крикнул, что молодой флаг-офицер, словно лошадь, получившая шенкеля [4], сделав весьма грациозный скачок, пробежал средним галопом к трапу, вскочил в шлюпку и отвалил от корвета. Отъехав этак сажен тридцать от корвета, флаг-офицер несколько пришел в себя и вслед за тем подумал: «Куда же ехать? За каким капитаном? Где не поняли сигнала?» Кроме адмирала, никто этого не видал – не заметил и флаг-офицер, наблюдавший за сигналами. Казалось, на всех судах эскадры вовремя подымались сигнальные ответы… В порыве служебного усердия флаг-офицер не спросил адмирала, какого он требует капитана. Да и как было спросить? Он должен был знать и без спроса! «Господи! Куда ж я поеду? – терзался бедный исполнительный молодой человек. – Корветов на рейде целых четыре. Ну, была не была, еду к Анисову… Верно, его требует! У него, кажется, позже всех переменили марселя – и вообще адмирал его чаще всех разносит!» – решил вдруг флаг-офицер и направил вельбот на корвет «Проворный». Петр Дмитриевич Анисов в это время благодушествовал в своей каюте. Толстый, с большим брюшком, он лежал без сюртука на диване и пил чай. Самые радужные мысли бродили в голове толстяка капитана. Через два дня его корвет отделится от эскадры и будет плавать отдельно. Можно будет отдохнуть без адмирала… А то эти постоянные разносы!.. Столь приятные думы были прерваны неожиданным появлением флаг-офицера. Он поздоровался и испуганно проговорил: – Адмирал очень сердится, Петр Дмитриевич. – Что вы? За что? – Да у вас поздно переменили марселя! – продолжал флаг-офицер. – Ну, положим, чуть-чуть опоздали… Флаг-офицер ожил. – Вас требует адмирал! – проговорил он, довольный, что не ошибся и нашел именно того, кого требовал адмирал. – Так и знал! – воскликнул Петр Дмитриевич с тоскою в голосе. – Так и знал… Минутой позже и сейчас – выговор… Это черт знает что такое! Что, как он? Очень того? Штормует? – допрашивал капитан. – В самом разгаре… – А фуражку топчет? Адмирал, случалось, в минуту сильного возбуждения бросал фуражку на палубу и топтал ее ногами. – Нет еще… – Эй, Липкин! – крикнул Петр Дмитриевич. Явился вестовой. – Бегом наверх… Приготовить вельбот!.. Флаг-офицер вышел из каюты и, вернувшись на «Орел», доложил адмиралу, что приказание исполнено. Несколько минут спустя громко стукнувшая дверь адмиральской каюты привела в радостное настроение вахтенного мичмана. Адмирал ушел к себе. В это же время толстый капитан, мысленно призывая господа бога на помощь и тихонько крестясь, приставал на щегольском вельботе к адмиральскому корвету. Как-то осторожно ступая, шел он к адмиральской каюте. – Что, как он? – спросил он мимоходом у вахтенного офицера. Мичман безнадежно махнул головой и промолвил: – Шторм двенадцать баллов, Петр Дмитрич! Перед тем как войти к адмиралу, Петр Дмитриевич заглянул в его буфетную и спросил у адмиральского камердинера Тимошки: – Где, братец, адмирал?.. – У себя-с. – Очень он… того… сердит? – Есть-таки! Да мне-то что! – с нахальной развязностью отвечал Тимошка. Этот Тимошка, вольноотпущенный, из дворовых, наглый и дерзкий, с плутовским круглым лицом, покрытым веснушками, был продувная бестия. Знавший все привычки барина, ловкий и расторопный, он умел угождать ему и сделаться необходимым, не боялся грубить и немилосердно обирал своего барина, старого холостяка. Адмирал был большой хлебосол и не жалел денег. Он любил, чтобы у него все было отлично, и приглашал каждый день к обеду, кроме штабных и капитана, еще несколько человек офицеров и гардемаринов. Тимошка распоряжался всем хозяйством и, разумеется, охулки на руки не клал. – Что, можно к нему войти? Как он? – Известно, зверствует… Разве его не знаете? Вот сейчас графин кокнул с сердцов! – проговорил Тимошка. Петр Дмитриевич струсил. В голове его моментально пролетела мысль: «Ну, будет, значит, форменный разнос!» – Доложи! – как-то оборвал толстяк. И, внезапно почувствовав прилив отваги, словно бы он шел на абордаж с сильнейшим неприятелем, Петр Дмитриевич приосанился и, по возвращении Тимошки, решительно и храбро вошел в адмиральскую каюту. Адмирал ходил. Петр Дмитриевич поклонился. Адмирал остановился, пожал руку капитану и смотрел недоумевающе своими круглыми глазами на капитана. Оба несколько мгновений молчали. Адмирал продолжал безмолвно смотреть на Петра Дмитриевича. Тот чувствовал легкое обмирание и усиленно сопел. – Честь имею явиться, ваше превосходительство! – Зачем? – Изволили требовать, ваше превосходительство. – Нет-с, не требовал! Петр Дмитриевич отвесил поклон, пожал протянутую адмиралом руку и исчез из каюты со скоростью десяти узлов. – Эй, Тимошка! – крикнул адмирал. Никто не отзывался. – Тимошка!.. Заснул, каналья?.. – Ну, чего вам? – проговорил, входя, Тимошка. – Ивана Петровича послать! Явился трепещущий флаг-офицер. – За кем я вас посылал? Молчание. – Глухи вы? За кем я вас посылал? Флаг-офицер безмолвствовал. – Я вас посылал за Наумовым. Какого же черта вы мне Анисова подали, а?.. – Я, ваше превосходительство, думал… Едва только молодой человек произнес последнее слово, как адмирал, начинавший было успокоиваться, внезапно побагровел. – Думали? А кто просил вас думать? Флаг-офицер молчал. Вся его поза выражала покорное сознание вины. – Он думал?! Надо исполнять приказания, а не думать-с! А то: думал! Я вообще заметил… э… э… э… что вы последнее время стали думать… – Я, ваше пре-вос-хо-ди-тельство, ста-ра-юсь не думать! – коснеющим языком лепетал флаг-офицер. – Стараетесь, а все-таки думаете, – смягчился адмирал. – Оттого и делаете глупости… Размышления там разные годятся на берегу, а не в море… Прошу помнить-с… Ступайте и не думайте!.. – Прикажете съездить за Наумовым? – Не надо! – резко оборвал адмирал. Флаг-офицер улепетнул из каюты и, придя в кают-компанию, объявил, что шторм проходит. Адмирал его разнес совсем легко. – Советовал не думать? – иронически заметил кто-то из молодежи. |
|
|