"Зернистые мысли наших политиков" - читать интересную книгу автора (Душенко Константин Васильевич)

Нам нужен рынок, а не базар!

На ноги встанем – на другое ляжем.

Мы хотели как лучше, а получилось как всегда.

Джентльмены дважды не договариваются.

Не все коммунисты пропащие люди. Я сам был коммунистом и членом ЦК.

Этот призрак… бродит где-то там в Европе, а у нас почему-то останавливается. Хватит нам бродячих.

Совсем хорошим министром будет Басин, если еще деньги перестанет просить.

Курс, он у нас один – правильный, в рыночную экономику. Но нахомутали, может быть? Да, нахомутали…

Я не сторонник сегодня влезать с распростертыми объятиями.

Все те вопросы, которые были поставлены, мы их все соберем в одно место.

Я чувствую, сегодня какое-то такое витает в воздухе: там кто кому, кто чего…

Да и я вон в своем седле премьерском – только ветер в ушах.

Мы еще так будем жить, что нам внуки и правнуки завидовать будут.

Была медведица, да. И два, но они были взрослые, и что-то эта та, но это же не крохотные. Медведи – это медведи!

Эти выборы обернулись для нас тяжелым испытанием. Это никогда больше не должно повториться…

Вас хоть на попа ставь или в другую позицию – все равно толку нет!

Куда уж еще дальше? И так уж видно, что министр внутренних дел подключается сегодня и к сектору экономическому. Ну, а чего здесь больно умного, или там заумного, или захитрого, чтобы не додуматься? Да потому что это идет на грани преступности.

Нам никто не мешает перевыполнить наши законы.

Ну кто меня может заменить? Убью сразу… Извините.

Резкая критика правительства президентом и поставленные им новые задачи – это проявление высочайшего доверия.

Сейчас идут мощные такие объяснения: что, почему, как. Черномырдин и Чубайс, вот… Кого-то Чубайс, кого-то Черномырдин. Все это далеко не так, далеко не так. Даже очень далеко не так.

Всем давать – давалка сломается.

Правительство – это не тот орган, где, как говорят, можно только языком.

Мы будем честно говорить о том, что у нас не получается, а что получается, мы будем теперь говорить правду.

Надо контролировать, кому давать, а кому не давать. Почему мы вдруг решили, что каждый может иметь?

Зюганов, выступая где-то в воскресенье на каком-то собрании или совещании, он же допустил недопустимое.

Мы пойти на какие-то там хотелки, как говорят, я извиняюсь, кто-то хочет больше, ну, здесь так не бывает.

Ввяжемся в драку – провалим следующие, да и будущие годы. Кому это нужно? У кого руки чешутся? У кого чешутся – чешите в другом месте!

«Даешь эмиссию 330 триллионов рублей. Экономике нужен кислород». Как раз наоборот. Это не кислород. Это не кислород. Один раз дохнёшь, а потом только остается дрыгнуть. Ногами. Да не надо.

Я могу работать с Селезневым, но с членами отдельными… я их в упор не вижу за их действия.

Нельзя думать и не надо даже думать о том, что настанет время, когда будет легче.

Если бы я все назвал, чем я располагаю, да вы бы рыдали здесь!

Сказано – сделано. Не понял – переспроси. Не понял с первого раза – переспроси еще раз. Но выполняй. Не можешь – доложи, почему не выполняешь, по какой причине. Другого от вас ничего не требуется.

Мы продолжаем то, что мы уже много наделали.

Я бы не стал увязывать эти вопросы так перпендикулярно.

Я еще от прошлых выборов не отошел – меня еще подташнивает.

Посты вице-премьерские в такое время, как наше, – это все равно что столб, на котором написано: «Влезешь – убьет!»

Действуйте, ошибайтесь, а мы поправим, заменим, как сказал президент.

Пусть это будет естественный отбор, но уверенно направляемый.

В нашей жизни не очень просто определить, где найдешь, а где потеряешь. На каком-то этапе потеряешь, а зато завтра приобретешь, и как следует.

Вы думаете, что мне далеко просто. Мне далеко не просто!

И кто бы нас сегодня ни провоцировал, кто бы нам ни подкидывал какие-то там Ираны, Ираки и еще многое что – не будет никаких. Никаких не будет даже поползновений. Наоборот, вся работа будет строиться для того, чтобы уничтожить то, что накопили за многие годы.

Вот мы там все это буровим, я извиняюсь за это слово, Марксом придуманное, этим фантазером.

Что говорить о Черномырдине и обо мне?

Много денег у народа в чулках или носках. Я не знаю где – зависит от количества.

Я проще хочу сказать, чтобы всем было проще и понять, что мы ведь ничего нового не изобретаем. Мы свою страну формулируем.

А страна у нас, хватит ей вприпрыжку заниматься прыганьем.

Знаю, что можно, и знаю опять, как можно. А зачастую, и как нужно.

Мы помним, когда масло было вредно… Только сказали – масла не стало. Потом яйца – нажали так, что их тоже не стало.

Что я буду втемную лезть. Я еще от светлого не отошел.

Надо всем лечь на это и получить то, что мы должны иметь.

Тут у многих, между прочим, лежит. Ну и пусть лежит. Вот у тебя лежит? Ну, значит, он тебе не нужен, ну, если нет нужды его использовать.

Как кто-то сказал, аппетит приходит во время беды.

Сможет ли власть в России сохранить и себя, и страну?

Президентом я все равно буду. Если попросят. Все, что надо делать, я знаю.

То, что я делаю, я делаю это сознательно, открыто, и при этом делаю не потому, что моя правая или левая рука, я делаю, я возглавляю правительство и делаю это на правительстве.

А мне и думать не надо! Я убежден, это специально чем хуже, тем лучше.

Есть еще время сохранить лицо. Потом придется сохранять другие части тела.

Ну, не дай бог нам еще кого-то. Хватит. От этих тошнит от всех. Наших людей, я так понимаю. И вас тоже, наверное. Я же вижу по глазам, вас же тошнит.

Президент показал и еще покажет.

Вопрос не в том, чтобы объединиться. Вопрос в том, кто главный.

Я готов и буду объединяться. И со всеми. Нельзя, извините за выражение, все время врастопырку.

И те, кто выживет, сами потом будут смеяться.

Все можно было бы сделать, да кое-что мешает.

Мы мyжики и знаем, на чем сидим.

В совете директоров многие участвуют – представители государства, акционеры, так что это орган такой – советывает.

Нам нет необходимости наступать на те же грабли, что уже были.

Многое может сбыться. Сбудется, если не будем ничего предпринимать.

Вы что же, опять должны свой народ еще два раза согнуть и опустить? За что? Почему?

Не надо умалять свою роль и свою значимость. Это не значит, что нужно раздуваться здесь и, как говорят, тут махать, размахивать кое-чем.

Это глупость вообще, но это мне знакомая песня.

Правительство поддерживать надо, а мы ему по рукам, по рукам, все по рукам. Еще норовим не только по рукам, но еще куда-то. Как говорил Чехов.

То, что там заявляют вот те, кого вы называете, я их даже не хочу называть этим словом, – их не должно быть там.

Не все то, что я сказал, всем это, все могут об этом говорить. Даже об этом люди и то не все говорят. Не дошел я еще до главного.

Меня всю жизнь пытаются задвинуть. Задвигал только нет.

Не только противодействовать, а будем отстаивать это, чтобы этого не допустить.

Правильно или неправильно – это вопрос философский.

Мы были, есть и будем. Только этим и занимаемся сейчас.

Вряд ли должность определяет или дает мне какой-то вес. Ну куда же еще больше нужно человеку, который все уже прошел. Всё многое знает в этой жизни. Многое знаю. Может, даже лишнее.

Все это так прямолинейно и перпендикулярно, что мне неприятно.

Мы не однодневки, не одноpазовые.

Принципы у всех есть. Принципы, которые были принципиальны, были непринципиальны.

Что, похоже на меня, что можно взять Черномырдина куда-то, загнать или нагнуть? Это что, было когда-нибудь? Примеры были какие-нибудь?

По-моему, у нас сейчас все с протянутыми руками. Главное, чтобы что-то другое не протянули.

Если поймем, что нужно работать, тогда, я думаю, вреда особого не будет и не так уж много потеряем.

Вот с ними – с ними – у нас точно ничего не будет. Поэтому я об этом и не говорю. Но уж коли вы меня вынудили – я скажу. И им тоже. И я им об этом сказал.

Проснемся – и все не в ту сторону пойдет. Будет или не будет? Я говорю: не будет. У нас бывает «вдруг», но здесь мы не свернем. Спите спокойно.

У нас какой-то, где-то мы чего-то там, сзади все чего-то побаиваемся.

Все нам нужно что-то туда достать, там где-то когда-то устроить кому-то. Почему не себе? Почему не своему поколению?

Надо делать то, что нужно нашим людям, а не то, чем мы здесь занимаемся.

Я готов пригласить в состав кабинета всех-всех – и белых, и красных, и пестрых. Лишь бы у них были идеи. Но они на это только показывают язык и еще кое-что.

Вообще-то успехов немного. Но главное: есть правительство!

В хаpизме надо pодиться.

Мы выполнили все пункты от А до Б.

У нас еще есть люди, которые очень плохо живут. Мы это видим, ездим, слышим, читаем.

Мы до сих пор пытаемся доить тех, кто и так лежит.

Народ пожил – и будет.

Этот вопрос не один Черномырдин сам с собой обсуждал, у меня и прав таких не было.

Никак еще не могу это для себя понять. Где я? Куда я попал?

Некоторые думают, что правительство – это тот орган, к которому каждый может прикоснуться определенным местом. Ошибаются!

Что-то много стало таких желающих что-то возбуждать! Пусть возбуждаются!

То у них я миллиардер, теперь меня снизили до миллионера. За что? Понять не могу.

А кто пытается мешать – о них мы знаем в лицо. Правда, там не назовешь это лицом.

Ни то не смогли, ни это не удовлетворили – ничего.

Меня воспринимают там [в Киеве] больше не как российского посла, а как Черномырдина.

Чем они там будут отдавать, неважно: они что, пахнут?

Мы никуда не вступаем (…). Да нам и нельзя вступать. (…) Как начнем вступать, так обязательно на что-нибудь наступим.

Его реакция – она всегда. Увидим, будет этот или не будет. Если не будет – значит, такая реакция. Если будет – то никакая реакция.

Нас никто не может упрекнуть в том, что у нас хорошие помыслы.

И сегодня такое затишье, вот как скакуна взять и на полном ходу остановить.

Ярких цветов я не очень люблю. Но это не значит, что я к голубому и голубым имею пристрастие.

Многие спорят, где оно лучше, снизу или сверху, по мне – снизу, так оно даже спокойнее.