"Смягчающие обстоятельства" - читать интересную книгу автора (Корецкий Данил)Глава третья РАССЛЕДОВАНИЕ— Если ты не ошибаешься, надо искать здесь… Зайцев вычертил схему, как всегда, аккуратно, и тонкая линия, проведенная от кабины крана через квартиру Нежинской, уперлась в фасад девятиэтажного дома. — …но обнаружим мы в лучшем случае след рикошета. А пуля могла уйти куда угодно… Несколько секунд он посидел молча. — К тому же, если стреляли не из мощного оружия — боевой винтовки, карабина, автомата, пуля, потеряв энергию, вообще не долетела до стены, а упала где-то тут… Он указал карандашом на площадку между домами. — В любом случае шансов найти ее практически нет. Но мы все же попытаемся… — А что дал визит в больницу? — Посмотри сам. — Зайцев протянул тонкую папку. — А потерпевшую можешь даже послушать, кассета внутри. Я пробежал глазами протокол допроса дежурного хирурга, отыскивая интересующие меня вопросы. Ага, вот… «Что можно сказать относительно размера пули, причинившей ранение?» «Ничего определенного. Как вы понимаете, цель передо мной стояла совсем другая. А сейчас, после операции и ушивания раны, установить это и вовсе невозможно». Надо же, и здесь ничего! Так, теперь еще одно… «Почему вы сразу не сообщили в милицию о поступлении пациентки с огнестрельным ранением?» quot;Раненая заявила, что она сама позвонила нольдва, поэтому дублировать звонок необходимости не было, тем более началась подготовка к операции. Утром заведующий отделением, обнаружив в регистрационном журнале отсутствие отметки о передаче телефонограммы в милицию, дал указание оформить все как полагается. Тогда я на всякий случай позвонил еще разquot;. С этим все ясно. Послушаем запись… Я вставил кассету в видавший виды магнитофон и нажал клавишу. «Следователь прокуратуры Центрального района, юрист первого класса Зайцев сего числа в помещении хирургического отделения горбольницы N 2 допросил в качестве свидетеля Нежинскую Марию Викторовну, русскую, беспартийную, незамужнюю, имеющую на иждивении сына семи лет, с высшим техническим образованием, работающую инженером в научно-исследовательском институте проблем передачи информации…» Зайцев говорил без выражения, монотонно, привычно перечисляя все то, что требуется отражать в вводной части протокола. Качество записи неважное: плывет звук, слегка фонит, время от времени раздается шорох или громкий треск. «… Нежинской объявлено, что допрос производится с применением звукозаписи. Используется магнитофон „Весна“, пленка шестого типа, скорость — четыре и семь десятых сантиметра в секунду». Зайцев перевел дух и продолжал обычным тоном: «Мария Викторовна, расскажите о вчерашнем происшествии». «Даже не знаю, что рассказывать…» Пауза. Чувствовалось, как она сосредоточивается. «Я приняла душ и собиралась ложиться спать… Только подошла к кровати, застелила, вдруг удар, как будто кнутом или, точнее, раскаленным прутом… Не поняла, в чем дело, схватилась за бок — кровь…» Долгая пауза. «Продолжайте, пожалуйста». Пауза. «Ну, вот и все… Что еще рассказывать?» «Во сколько это было?» «Где-то в начале одиннадцатого». «Слышали выстрел?» «Нет. Я даже не могла понять, что случилось, откуда кровь…» «Стреляли с северной стороны или с южной?» «Ей-Богу, не знаю…» «В каком положении вы находились?» «В каком? Попробую вспомнить…» Пауза. «Наклонилась, выпрямилась, повернулась… Нет, не помню…» «Кто, кроме вас, находился в квартире?» «Никого…» — В голосе явно слышалось недоумение. «В двадцать два двадцать в диспетчерскую „Скорой помощи“ позвонил неизвестный мужчина, который рассказал о случившемся. Кто это был?» «Ах, вот вы о чем! — Недоумение в голосе исчезло. — Я выбежала на лестничную площадку, сверху шел человек, я попросила его вызвать „Скорую“…» Странно. В интересующее нас время никто из квартир, расположенных на восьмом и девятом этажах, не выходил. Да если бы и выходил, то ехал бы в лифте. А чердак заперт на замок, я проверял. Кто же это мог быть? Ладно, потом, слушаем дальше… «Почему вы не зашли к соседке? Ведь по лестнице мог никто и не идти?» «Все правильно. Но в такой момент разве об этом думаешь…» quot;Скажите, как получилось, что кровь осталась только на месте ранения? Если вы выходили, то пятна должны быть и в прихожей, и на лестничной площадке…quot; Пауза. «Так я же зажала рану полотенцем…» «И полностью остановили кровотечение?» «Ну, не совсем…» «Да, в комнате много пятен — между кроватью, сервантом и столом. Но ни одного — за пределами этого участка. Ни одного в коридоре. Ни одного на лестничной площадке». Долгая пауза. «Что же вы можете сказать по этому поводу?» «По какому? Вы же ничего не спрашиваете!» Хитрая штучка! Отчего же она так крутит? «Относительно локализации пятен крови на определенном участке вашей квартиры и отсутствии их за его пределами». С Зайцевым подобные номера не проходят. Чем больше юлит допрашиваемый, чем старательнее прикидывается дурачком, тем терпеливее и внимательнее становится следователь. «Просто у тахты я находилась больше времени — перевязывалась, ждала „Скорую“… А на площадку выскочила на секунду…» «Понятно… — Зайцев секунду помолчал. — А как разбились стекла в окне и балконной двери?» «Сквозняк. Когда открывается входная дверь, я всегда их закрываю. А тут было не до того…» «И с этим ясно, — мягко произнес Зайцев. — Но на осколках брызги крови. Как они могли появиться, если вас в этот момент не было в комнате?» Пауза. «Ну, потом же я пришла! А кровь продолжала идти!» Судя по голосу, она вполне искренне хотела помочь следователю разобраться в неясных для него вопросах. «Недавно вы сказали, что зажали рану полотенцем и почти остановили кровь…» «Да, но она просачивалась, продолжала капать…» «Все ясно, все ясно…» Я достаточно хорошо знал Зайцева, чтобы понять, что он намеревается задать неожиданный вопрос. «А чьи тапочки стояли возле тахты?» «Ничьи. Их надевают мои гости». «В этот день у вас были гости?» «Нет, я же сказала: никого не было». «Почему же домашние туфли стояли возле тахты, а не в прихожей?» «Не знаю. Это такая мелочь, на которую не обращаешь внимания. Наверное, переставили во время уборки…» «И наконец, основной вопрос: кто мог в вас стрелять?» «Понятия не имею! Скорее всего кто-то ошибся… Или случайность…» «Враги у вас есть?» «Нет, что вы! Наоборот — друзей много!» Короткая пауза. «И последнее. Почему вы сказали врачу, что звонили в милицию?» «Я сказала?» Удивление было ненаигранным. «Да, вы». «Ах да, действительно…» Вспомнила? Что ж, звучит вполне естественно. quot;Я же попросила того мужчину вызвать «Скорую» и позвонить в милицию. Разве он этого не сделал?quot; «Вы хотите еще что-нибудь сообщить по существу дела?» «Нет, больше добавить нечего». «В таком случае вам предлагается прослушать звукозапись допроса…» Я выключил магнитофон. — Ну, что скажешь? Судя по едва заметной улыбке Зайцева, он был не очень склонен верить показаниям потерпевшей, во всяком случае в отдельных деталях. О том же говорила и схема, по которой он построил допрос. Но, заново прокручивая в уме фонограмму, я не находил ничего такого, что могло бы насторожить. Отвечала Нежинская совершенно спокойно, ровно, уверенно. Тон, отдельные нотки, интонации — все было искренним, без малейшей напряженности или натянутости, которые всегда сопутствуют лжи. Разве что паузы в нескольких местах… Но это объяснимо — вспоминала. Кстати, на наиболее острые вопросы она отвечала без всяких раздумий. Нет, придраться не к чему. Разве что логические зацепки? — По-моему, она говорит правду. — И тебе ничего не показалось странным? — Показалось. Что она не послала тебя к черту, когда ты выяснял всякую ерунду насчет расположения пятен крови и домашних туфель вместо того, чтобы устанавливать преступника. Зайцев засмеялся и многозначительно поднял палец: — Вот то-то и оно. Значит, это не показалось ей ерундой. К тому же она, похоже, совершенно не интересуется перспективами следствия. — Оба этих обстоятельства могут объясняться очень просто. Воспитанность не позволяет грубить следователю, деликатность — задавать лишние вопросы. Зайцев как-то странно смотрел на меня. — Может быть, может быть… Ну, а как тебе человек на лестнице? Это самое слабое место в ее версии. Притянуто за уши. Слишком часто нам подсовывают таких случайных прохожих, которых невозможно установить и допросить. Но с другой стороны… — Разве можно полностью исключить случайности? Зайцев посмотрел на меня с тем же выражением. — Признайся, тебе хочется ей верить? — Я стараюсь верить каждому. До тех пор, пока он меня не убедит, что этого делать не следует. — Брось, Саша! Ты же не интервью даешь для газеты! Мы с тобой профессионалы, постоянно имеем дело с ухищрениями разного рода, обманом, ложью. Это неизбежно сказывается на отношении к тому, что нам рассказывают, появляется критичность восприятия, в общем, ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Без этого мы не смогли бы успешно работать — любой обвел бы вокруг пальца… Но интересный психологический феномен: я поймал себя на том, что мне хочется верить Нежинской! И принимать за правду ее толкование самых сомнительных фактов! Вчера весь вечер ломал голову, пытаясь это объяснить, — не мог… А сегодня вижу, что ты тоже утратил специфику восприятия! Так? А ведь действительно, Зайцев прав! Что же получается? — Да, точно… Я тоже склонен ей верить. Даже с этим сомнительным человеком на лестнице… — Вот видишь! — Но, может, она действительно говорит правду! Мы это чувствуем и верим ей, несмотря на мелкие неувязки. И тут же удивляемся своей доверчивости. Значит, мы не чрезвычайно доверчивы, а слишком подозрительны. Все становится на свои места, и оснований для беспокойства нет! — Подожди, Саша, давай без шуток. Зайцев выглядел озабоченным, и мне стало неловко за свое зубоскальство. — Противоречий и неточностей в рассказе Нежинской — вагон и маленькая тележка. Я буду раскручивать каждое, невзирая на субъективные ощущения, но сейчас речь даже не об этом. Тебе не кажется, что мы столкнулись с очень странным преступлением? Следователь выжидающе поднял брови. — А что в нем, собственно говоря, странного? — Давай посмотрим. — Зайцев взял ручку и положил перед собой листок бумаги для заметок. — Необычный способ: выстрел с дальней дистанции в окно седьмого этажа из нарезного оружия. Раз! Он поставил жирную единицу. — Звука выстрела никто не слышал. Значит, глушитель? Два! Выстрел прицельный, точный, несмотря на расстояние. Скорее всего использовалось специальное прицельное устройство. Три! — Стоп, стоп, стоп! — перебил я его. — Ты уж совсем расфантазировался! Глушитель, прицел! Это же Гусар придумал! Ну, ему-то простительно… Мало ли почему не слышали выстрела! Уличный шум, машина проехала, ветер отнес звук — тысяча причин! Да и далеко! А малокалиберка, например, хлопает слабо — Что касается точности, то хороший стрелок и без прицела обойдется! Зайцев слушал с легкой усмешкой. — Я говорил с экспертами-баллистами. До крана — девяносто два метра. Это много. Значит, стреляли из боевого оружия, а не из мелкашки. А в темноте по цели в освещенном окне даже хороший стрелок без специального устройства вряд ли попадет. — Этак ты договоришься до инфракрасного стереоприцела! — Не исключено. Зайцев произнес это настолько серьезно, что мне стало не по себе. — Далее. Пули у нас нет. Четыре! Стекла по случайному стечению обстоятельств разбиты вдребезги. Пять! Потерпевшая ничего не знает. Шесть! Мет ни одного очевидца — семь! Неизвестно, кто звонил в «Скорую», — восемь! Противоречия между обстановкой места происшествия и показаниями Нежинской — девять! А мы с тобой склонны ей верить! Десять! Зайцев намалевал на исчерченном листке огромную десятку и отбросил ручку. — Не слишком ли много неясностей, стечении обстоятельств и мешающих следствию совпадений? У тебя в практике было хоть одно подобное дело? Дело, в котором полностью отсутствуют улики, соображения о причинах и мотивах преступления и даже основания для выдвижения обоснованных версий? Лично у меня не было! Он встал, обошел стол, выглянул в коридор и, плотно захлопнув дверь, подошел к сейфу. Позвенел ключами, с лязгом повернул стальную ручку, вытащил из внутреннего отделения лист бумаги и, вернувшись на место, положил перед собой текстом вниз. — А Нежинская, между прочим, работает в НИИ проблем передачи информации и, насколько мне известно, в группе, разрабатывающей совершенно новый перспективный метод! Все вместе взятое заставляет проверить вот эту версию. Он протянул лист: — Прочти внимательно. Я читал очень внимательно, потом еще раз и, не удержавшись, покрутил головой: — Ну, ты придумал! — Конечно, она совершенно непривычна и кажется невероятной, но полностью охватывает всю совокупность «случайностей». Поэтому игнорировать ее нельзя. — Однако это находится вне нашей компетенции… — Что — это? Голая гипотеза? Я звонил туда. — Он неопределенно указал через плечо. — Говорят: проверяйте, будут подтверждающие факты — подключимся… — И потом, я бывал в НИИ ППИ… Зайцев встрепенулся: — Когда? — Месяца два назад, сразу после разбоя… Их инженер видел, как уходили «Призраки», чуть не раздавили его в лепешку… Так вот, в подробности я не вдавался, но, кажется, никакой оборонной тематики у них нет. — Сейчас все надо проверять тщательно. С учетом многочисленных странностей происшествия. — Ну хорошо, будем проверять. Я задумался: спросить или обидится? Следователь почувствовал и вопросительно посмотрел на меня. — Слушай, Виталий, а зачем ты выглядывал в коридор? Что надеялся увидеть? Или кого? Зайцев засмеялся: — Глупости, конечно. Но, знаешь, когда подумаешь, что это может быть действительно так, — он показал на лист, который я держал в руках, — ей-Богу, не по себе становится! — По-моему, ты преувеличиваешь. Зайцев пожал плечами. — А как себя чувствует потерпевшая? — Нормально… Ранение касательное, повезло: пуля скользнула по ребрам. Кстати, — он улыбнулся, — она совсем не похожа на свою фотографию. — Когда выписывают? — Обещают через неделю. За это время отработай институт, если не будет никаких зацепок, займись версией ревности. Пройдись по ее связям, установи круг общения… — Характер взаимоотношений с окружающими, особое внимание — бывшему мужу, — продолжил я. — Так? — Иными словами, не учи ученого. Что ж, вас понял. Ну ладно, посиди минуту. Зайцев отстучал на машинке несколько строк, подписал и дал бумагу мне. Письмо на имя начальника райотдела. «В связи с расследованием уголовного дела по факту покушения на убийство гр-ки Нежинской М. В, прошу активизировать розыск преступника, а также принять меры по установлению личности очевидцев и иных лиц, осведомленных по интересующим следствие вопросам. В порядке статьи 127 У ПК РСФСР поручаю в случае необходимости производить допросы свидетелей и протоколы направлять в мой адрес». — Все ясно? — Яснее некуда. — Я изобразил почтительный поклон. — Разрешите выполнять? — Выполняйте. Подыгрывая мне, Зайцев важно махнул рукой: — И не забывайте докладывать о ходе работы! — Может, прикажешь докладывать и о ходе личной жизни? Следователь улыбнулся. — Не стоит. Это оставь для дневников. Или мемуаров. — При том объеме заданий, которые ты мне даешь, мемуары останутся ненаписанными — на личную жизнь просто не остается времени… |
||
|