Корепанов АлексейЧто-то происходит

Корепанов Алексей

Что-то происходит?

...И было немного страшно, и долго потом не могло успокоиться сердце, и приходилось сидеть, закрыв глаза, и с трепетом ждать, когда же замрет внутри неведомый маятник. Маятник останавливался и куда-то исчезал, и безвозвратно тускнели странные образы, плавно поднимаясь безмолвной стаей и растворяясь в тягучем течение минут.

И проступало окно, и ночь за окном с привычной луной и знакомыми звездами, и нехотя цокал будильник, дремали на столе бумаги и книги, висели над безлюдными тротуарами бледные цепи фонарей, и здания, погруженные в ночь, сонно цедили темноту порами окон.

Возвращалось знакомое, привычное, обступали неизменные вещи, и дружелюбно молчал диван, и соглашался с ним письменный стол, и книжные полки мягко поблескивали стеклами, успокаивая, и кресло прочно стояло в углу, всем своим видом стараясь убедить: все в порядке, ложись-ка спать. И я покорно ложился и лежал, вслушиваясь, ожидая, что отобьется от причудливой стаи какой-нибудь слабый мерцающий образ, утомленно падет с высоты и заполнит собой бесконечную ночь. Но пастух-будильник все щелкал и щелкал бичом, подгоняя свое печальное стадо, а растворившаяся стая больше не давала знать о себе. Ничего не возвращалось, и я, наконец, засыпал.

Но проходило время, и однажды вечером, весенним или зимним, осенью или летом, когда я сидел за столом в своей комнате с окном, повернутым к серым домам и Вселенной, вновь что-то едва уловимо менялось, и начинал свое дело неведомый маятник - и виделось, виделось, виделось... Сдвигались, поворачивались, притирались, с шорохом терлись друг о друга разноцветные льдинки-стеклышки калейдоскопа, маятник раскачивался рывками, нащупывая единственно правильный ритм, все дышало, менялось, искало - и вдруг растворялось, сливалось в единственно правильном движении - и Вселенная пульсировала сопричастно моему сознанию, и сознание мое становилось сопричастно Вселенной. Мы входили друг в друга - я и Вселенная, - сливаясь, няконец, в тот забытый (или еще непознанный?) совместный поток, в котором переплелись и звучат все миры и пустоты, в тот поток, где един я, человек, - и галактика, камешек на краю марсианской пустыни, муравей и квазар, оранжевые льды не открытой еще нами планеты Анизателла, хвост кометы, звездный протуберанец, одинокая радиоволна и тончайшее волокно галактических Странников, сотканных из гравитационных полей.

И в едином потоке не пропадало ничего, и на все находился ответ. Я срывал травинку - и гасла звезда; вспыхивала Сверхновая - и лопались почки каштана под моим окном; метеорит врезался в Меркурий

- и меняли цвет ледяные поля не открытой еще нами планеты Анизателла. Все в мире было единым, потому что единым был Мир.

Странные образы кружили в ночи, и было немного страшно, и долго потом не могло успокоиться сердце, потому что я не знал - снится мне это или нет...

Такое случалось редко, но - случалось. И нехотя цокал будильник, и дремали на столе бумаги и книги, и не знал я... И что они отражали во мне? Меня?..

В тот вечер... Апрель не спешил раствориться в мае, утром было солнечно и холодно, весь день порывы ветра гоняли по тротуару под окном обрывки газет. Вечер наступил неуютный, дуло в окно, и шуршали бумаги на столе, и мотались по комнате клочья сигаретного дыма. Бормотал телевизор у соседей, за домами и темным небом угадывались холодные нездешние дали. Я сидел и писал, и посматривал в окно, и протянул руку, чтобы придвинуть настольную лампу - и не придвинул.

Знакомо качнулся неведомый маятник - раз, два, три... - и пропало окно и здания напротив, а огни светофоров словно отразились в десяти тысячах зеркал.

Я стоял у уходящей вверх стены, и под ногами был рыжий песок, высоко над головой растекался в пространстве тусклый свет, похожий на осеннее утро, и всю поверхность стены занимали зеленые огни. Огни горели ровно, спокойно и холодно, словно светофоры всего мира указывали путь... куда? Стена была грандиозной, одним своим краем она выплывала из сумерек, нависала надо мной, а другой край растворялся в пасмурной неизвестности.

Я обернулся. Песчаная равнина упиралась в серый горизонт. Я вновь повернулся к стене, попятился, стараясь окинуть взглядом всю ее громаду. Ноги вязли в песке. И здесь, в отдалении от стены, я обнаружил, что огни не стоят на месте. Слева от меня они неторопливо гасли один за другим снизу доверху, а справа так же неторопливо зажигались новые, сбегая по стене сверху вниз, так что светящийся зеленый квадрат очень медленно полз мимо меня и я провожал его взглядом.

Так я и стоял на песчаной равнине под серым чужим небом, стоял возле гигантской стены, на которой вели непонятную игру зеленые холодные огни, и серые облака тащились неизвестно куда, скрывая верхний край вздымающегося над песком диковинного дива, подобного чьему-то странному сну.

- Могу пояснить, - негромко сказали за спиной.

Я шагнул в сторону и повернулся. Человек эадумчиво разглядывал стену. У человека было мое лицо.

- Во-первых, - он загнул палец, - это образование не искусственное, а природное. Сродни дереву. Разветвленная корневая система в грунте, человек для убедительности притопнул, - рост в ширину в направлении передвижения огней. Думаю, в перспективе стена или образует кольцо, или будет опоясывать планету виток за витком.

Двойник замолчал, засунул руки в карманы знакомых мне брюк

моих брюк - и принялся что-то насвистывать. Лицо его было, пожалуй, более жестким, чем мое, и глаза...

- А во-вторых?

Двойник пожал плечами.

- А это еще надо проверить. Ты ведь думал о связи всего

сущего. - Это прозвучало как утверждение, а не вопрос. - Возможно, перед нами пример такой связи. Стена-дерево растет на равнине, и по стене бегут зеленые огни. Есть ли в этом какая-то закономерность?

Он прохаживался по песку и говорил немного назидательно, так что я с легкой досадой подумал: неужели у меня именно такая манера?

- Есть ли в этом закономерность? - повторил двойник, посмотрел на меня колючим взглядом и торжествующе усмехнулся. - Вряд ли кто-нибудь додумался бы, как я, связать абсолютно, казалось бы, различные явления. Ну, действительно, какая связь может быть между этим растением на краю Вселенной и нашей Землей? В огороде бузина... И только я догадался кое о чем, потому что мы с тобой любим отыскивать такие вот невидимые нити, соединяющие, на первый взгляд, несоединимое. Угасание и появление зеленых огней на стене в каком-то дремучем космическом углу - и рождение и смерть людей на Земле. Оцени, я подожду.

Помолчав, я произнес:

- Луна и прилив.

- Вот именно, - кивнул двойник. - Огни и люди.

Луна в небе и прилив на берегу океана. Необъяснимо, ничем не связано для непосвященного - и очень просто для знающего. Луна и прилив. Пробой пространства-времени в окрестностях Миры Кита - и таяние льдов на далекой Анизателле. Взмах крыла галактического Странника - и извержение вулкана Пеле на Ио. Связь, немыслимая, но всепроникающая и всепронизывающая связь всего сущего. Угасание и появление зеленых огней диковинного растения на затерянной в неизвестности планете - и рождение и смерть людей на Земле. Или наоборот.

- Или наоборот, - сказал я. - Люди и огни.

Двойник одобрительно кивнул. Мы с ним хорошо понимали друг друга. Может быть, являлись чем-то единым?..

- Не вдаваясь в подробности. - Он опять начал прохаживаться передо мной, глядя под ноги. - Только суть. Некая регистрирующая аппаратура в течение определенного времени фиксирует исчезновение и появление огней здесь, на этой стене. В этот же отрезок времени - берем условное единое время - проводится регистрация всех рождений и смертей на Земле. Затем результаты сравниваются. Каков итог?

Он остановился напротив меня и я еще раз убедился, что нашему сходству, нашему тождеству мешают его глаза. Колючие холодные глаза.

- Погасло восемьсот две тысячи шестьсот сорок два, - бесстрастно отчеканил двойник. - Зажглось девятьсот семь тысяч сто семнадцать. За это же время на Земле умерло и родилось аналогичное количество людей. Луна и прилив. Огни и люди.

- Или наоборот, - повторил я.

- Согласен. - Он вытащил из кармана блестящую трубку. - Этим зарядом можно уничтожить сразу этак миллионов пятьсот огней, я подсчитал.

- Откуда у тебя это?

Он дернул плечом.

- Неважно. Не это главное. Главное то, что можно проверить справедливость гипотезы, а ведь всякая гипотеэа нуждается в проверке, не так ли? Полмиллиарда потухших огней. Если они отзовутся полумиллиардом смертей - гипотеза станет теорией. Подтвердится связь луны и прилива.

- И что тогда?

Он нахмурился.

- А разве этого мало? Разве мало получить подтверждение? Уверен, Дарвин, не задумываясь, продал бы душу дьяволу, чтобы увидеть своими глазами, как обезьяна превращается в человека. Бор отдал бы все за возможность уменьшиться до размеров электрона и самому посмотреть, как же там все устроено, внутри атома, а Эйнштейн...

- Выходит, подтверждение гипотезы превыше всего? - перебил я его. Все средства хороши ради удовлетворения любопытства?

- Жажды познания! Присущего человеку стремления к познанию неведомого, установлению неизвестных закономерностей.

- Но кроме этого есть и другая цель?

Он расправил плечи, вызывающе поднял голову и глаза его холодно заблестели.

- Да. Ты знаешь. Тебе ли не знать! - Он усмехнулся и знакомым движением потер висок. - Да. Власть над миром. Если гипотеза окажется правильной, я буду диктовать миру свои условия. И у мира останется очень ограниченный выбор: или - или. - Он опять усмехнулся и подбросил оружие на ладони. - А разве это не великая цель?

Серые облака волочились над удивительной стеной, и ползло по

стене изумрудное пятно, и невидимые нити, возможно, тянулись сквозь бездны к каждому живущему на Земле.

Неужели что-то во мне отражали эти странные образы, прилетающие из тех краев, где бродят отзвуки-тени, где рождается основа наших дальнейших поступков, где трепещет, меняя, принимая, меняя зыбкую форму, принимая, меняя форму наш завтрашний день?..

Я протянул руку.

- Дай сделать это мне.

Он понимающе усмехнулся и отдал мне оружие. Я сжал пальцы на твердой поверхности трубки.

- Указательным пальцем к себе, - сказал двойник.

Я поднял руку и убил его. Он исчез, и на равнине остался я, осталась темная борозда на песке, серое небо и растение с бегущими зелеными огнями.

Я выронил трубку и сел на песок. Я не думал, что способен на такое. На убийство. Пусть не человека, пусть, возможно, всего лишь части себя, но способен. Какие еще ужасные способности таятся во мне? И кому и зачем нужно подсовывать мне идеально ровное зеркало, кому и зачем нужно показывать мне меня?..

Я сидел под серыми облаками и думал о том, что необходимо создать какой-то прочнейший щит, уберечь эту удивительную стену от неожиданностей, которых полным-полно во Вселенной. Близкая вспышка Сверхновой, падение кометы или метеорита-гиганта, чей-нибудь ядерный взрыв... да мало ли что еще может случиться - и опустеет Земля? Сохранить...

Власть над миром. А зачем она мне? Требовать исполнения всех своих прихотей и желаний, держать всех в постоянном страхе и наслаждаться всеобщей покорностью? Власть над миром...

А разве не заманчиво просто проверить гипотезу двойника? Разве не заманчиво убедиться в том, что она правильна, и что существует-таки Вселенной внутренняя связь? Проверить гипотезу...

Блестящая трубка лежала на песке и я долго, долго, долго смотрел на нее. Потом протянул руку. Сзади раздался смех. Это смеялся двойник.

Ну кто, кто и зачем подсовывает мне зеркало?..

И растворилась стена, и пропали серые облака, и исчез рыжий песок, и, качнувшись в последний раз, остановился маятник. Горела настольная лампа. Щелкал своим бичом будильник, развлекал кого-то телевизор за стеной.

Я ходил по комнате, курил и думал...

Ну хорошо, возможно, возможно существует-таки незримая связь

всех вещей и явлений Вселенной, и наши недобрые дела насмерть ранят странных неуклюжих зверей в лесах далекой планеты с тремя зелеными солнцами в небе. Так может быть где-то, на другом краю Вселенной, действительно существует мой двойник, не тот двойник, явившийся мне у стены с зелеными огнями, не мое отражение, а другой, совсем другой двойник, ждущий чего-то от меня, надеющийся на меня, верящий в то, что...

Вымысел, мистика, игра воображения. Слишком долгие размышления за столом с бумагами и книгами. Связь вещей. Стена и огни. Отражение. Не туда, совсем не туда заносит фантазия. И стаи странных образов... Зачем? Протри глаза, не в себя смотри, а в телевизор. Стаи странных образов... Странных... Зачем?..

...И все-таки жду, постоянно чего-то жду, и однажды вечером

вновь начинает раскачиваться неведомый маятник - и вновь смотрю в себя... во Вселенную... Что-то происходит... И жду, все жду...

Кировоград, 1988.