"Черная роза" - читать интересную книгу автора (Костейн Томас)

Глава 5. АНТИОХИЯ

Два высоких англичанина решили не ехать в Иерусалим на мулах и ослах, как это делали многие пилигримы, памятуя о том, как прибыл туда Иисус. Прежде чем вступить в Святой Город, они зашли в конюшню. Там можно было за высокую цену взять напрокат лошадей. Уолтер узнал, что хозяин конюшен был греком, и юноше захотелось проверить свое университетское знание классического языка на простом человеке. Кроме того, может, грек поможет друзьям и подскажет им дорогу в Китай. Уолтер страшно обрадовался, когда стало ясно, что он может объясниться на греческом.

Узнав, что они собираются отправиться на Дальний Восток по морю, грек покачал головой.

— Гораздо быстрее и безопаснее добираться по суше, — сказал он. — Послушайтесь моего совета, молодые люди, и отправляйтесь к Антемусу из Антиохии. Он вам может помочь. — Глазки у него предательски замаслились. —и Не забудьте ему сказать, что вас послал Александр с Дороги Йоппа.

— Он, наверное, сдерет с нас очень много?

Хозяин лошадей так громко захохотал, что группа пилигримов, медленно продвигавшаяся по пыльной дороге, повернула к ним головы.

— Антемус живьем снимет с вас кожу, — радостно захихикал он.

— Тогда зачем вы нас к нему посылаете? Мы бедные люди, и у нас нет денег, чтобы набивать ими кошелек этого Антему-са из Антиохии.

Грек показал на стену, где большими красными буквами было написано двойное «А».

— Это место принадлежит Антемусу, — объяснил он. — Мне ничего не достается из прибылей. Когда вы прибудете в Иерусалим, то на многих стенах увидите знак «АА». Такие знаки можно встретить и в окрестностях города. Я уверен, что если бы он посмел, то приказал бы написать свои буквы и на Гробе Господнем. Вы увидите эти метки на переметных сумках на верблюдах каждого каравана, пересекающего пустыню. Антемус, — он плотно сцепил руки, — контролирует торговлю с Востоком также крепко, как я сжимаю руки. Он самый богатый человек в мире! Уолтер засмеялся:

— Тогда нам следует держаться подальше от хватки вашего жадного Антемуса.

Грек беспрестанно покачивал головой, выражая этим восхищение, зависть и страх.

— Вам придется идти к нему, хотите вы этого или нет. Иначе вам никогда не удастся добраться до далекой земли. Вместе с его караваном можно безопасно достичь любой точки, потому что он пользуется влиянием во всех странах. К тому же он платит откуп бандам грабителей в пустыне.

— Мы с другом готовы подвергнуться опасностям, — заявил Уолтер. — Мы понимаем, что добраться до Китая будет не так легко, как доехать до Оксфорда. Мы обязательно найдем купцов, которые доставят нас туда за разумную плату.

Грек отрицательно качнул темноволосой головой:

— Мой совет вам, юные пилигримы: даже не пытайтесь найти никого другого. Если вы не желаете принимать условия Антемуса, отправляйтесь домой, предварительно поклонившись святыням города. — Он ухватил Уолтера за рукав, как бы стараясь убедить его. — Если вы присоединитесь к кому-то, вам не удастся далеко уйти. Он об этом позаботится. Ночью вы услышите дикие крики, и банда страшных дьяволов пустыни обрушится на ваш лагерь. После этого вы уже никогда и ничего не услышите!

— Кажется, вы твердо решили заработать на нас свою долю прибыли!

Но хозяин конюшни не обратил внимания на упрек:

— Если вы к нему пойдете, он мне даже не скажет доброго слова. Послушайте меня. Как вы думаете, что случится с тем неразумным, который решит давать напрокат коней, как это делаем мы? Когда-нибудь утром его найдут с перерезанным от уха до уха горлом. Если вы покупаете священные реликвии в Иерусалиме, то можете быть уверены, что доходы от этого осядут в карманах моего хозяина. — У грека резко искривилось лицо. — Это такой отвратительный гад! Но всем приходится обращаться к нему.

— Хорошо, — сказал Уолтер, помолчав. — Я могу вам обещать только одно — что мы отправимся в Антиохию и повидаем его до нашего отъезда.

— Не забудьте ему напомнить обо мне, — еще раз сказал грек. — Похоже, в последнее время он мной недоволен.

Вход во владения Антемуса был весьма внушительным. Уолтер остановился на зеленых мраморных ступенях и сказал Тристраму:

— Возможно, через этот портал мы входим с страну великих приключений.

Тристрам с трудом выдерживал жуткую жару Востока. Его лицо стало напоминать сморщенную обгоревшую кожаную маску. Красивая куртка лучника была настолько грязной и пыльной, что нельзя было определить ее первоначальный цвет. Петушиное перышко на шапочке поникло, и девиз на перчатках стал почти неразличим.

Тристрам не был настроен так уверенно, как Уолтер.

— Я вынужден повторить, что сомневаюсь, стоило ли нам появляться здесь. Человек, который добывает деньги, спекулируя на святынях, кажется мне очень дурным.

— Если мы с ним не свяжемся, то у нас не будет шансов достигнуть Китая. Он, наверное, снимет с нас подвязки, но все равно надо попробовать. Что касается самого Антемуса, он, наверно, редкий негодяй, но в нем должны быть черты гения.

Тристрам недовольно покачал головой:

— Уолт, он явно слуга дьявола, и тем, кто с ним имеет какие-либо дела, становится очень худо!

Друзья постучали, и перед ними открылась дверь. Их встретил небольшого роста человек с жидкими усами. В носу у него было украшенное драгоценными камнями кольцо. На голове надет красный тюрбан и не очень чистая туника, завязанная на шее огромным бантом.

Он обратился к ним на непонятном языке. Потом попробовал второй язык — с тем же результатом. Мужчина покачал головой и сделал третью попытку на латыни:

— Юные господа, что вы желаете?

Тристрам плохо знал латынь, и объясняться пришлось Уолтеру:

— Мы желаем поговорить с Антемусом из Антиохии. Мы прибыли с Запада и хотим попасть в Китай. Может, он поможет нам отправиться туда с одним из его караванов.

— В Китай! — Глаза у человечка стали совсем круглыми, и в его лице появилось нечто кошачье. — Это просто поразительно. Я сам собираюсь в Китай. Вы — христиане, и мы должны путешествовать вместе. — Выражение его лица изменилось, и он добавил серьезным тоном: — Но я — священник-несторианин, отец Теодор из Исфахана. Я понимаю, что вы можете меня воспринимать с неприязнью и неодобрением.

Юноши с недоумением взглянули друг на друга. Им было известно, что несторианство — это азиатская ветвь Святой Церкви, а больше они ничего не знали. Они не успели задать ни одного вопроса — отец Теодор пригласил их войти внутрь и приказал потному черному великану закрыть двери.

— Вы нас презираете, — продолжил он, униженно покачивая головой. — Это правда, что мы имеем семь тайн и не поддерживаем целибат. У некоторых из нас есть даже несколько жен. Вы должны понять, — быстро добавил священник, — у меня самого нет жены. Не то чтобы я верю в целибат священников. Нет, нет, я просто следую собственным принципам. Можно сказать, что до сих пор ни одна молодая девица не привлекла моего внимания.

Они стояли в саду, изуродованном и затоптанном копытами верблюдов. Сейчас он был пуст, но ноздри неприятно щекотал сильный животный запах. Уолтер разглядывая высокую арку входа во дворец, красивые плитки пола и хрустальный шар, раскачивающийся на золотой цепи, и размышлял о контрасте между внешней красотой и коммерческой приниженностью двора.

Отец Теодор задал им вопрос:

— Правда, что истинным желанием последних крестоносцев было не стремление освободить Гроб Господень, а набраться силы и разрушить Несторианскую церковь?

— Единственная цель крестовых походов, — заявил, смеясь, Уолтер, — выбить мусульман из Иерусалима. Почти никто из тех, кто был крестоносцем, ничего не слышали о несторианстве.

Они вошли в огромный зал. Он был таким пустым и высоким, что каждый звук отдавался эхом. Отец Теодор невольно понизил голос.

— Но многие говорят абсолютно другое. Мы наслышаны об амбициозных планах ваших пап. Но им не удастся их осуществить. Мы ближе к святой правде, чем вы, и нас никогда не смогут разгромить. — Отец Теодор помолчал, а потом добавил: — Я попрошу, чтобы вас принял Кирьос Антемус. Я служу у него толмачом и знаю многие языки. Поймите меня правильно, таким образом я пытаюсь побыстрее добраться до Китая. Моя миссия состоит в том, чтобы проповедовать там истинную веру.

Нижний этаж дворца был полностью отдан под торговлю. Они миновали покои, заполненные различными грузами и товарами. Там были всевозможные панцири и кольчуги, а также оружие, начиная от крепких кожаных щитов монгольских всадников до огромных сверкающих мечей и сабель. Они были настолько острыми, что могли перебить любую кость, их изготавливали в Дамаске. В комнатах хранились хрупкий восточный фарфор, обливные из красной глины изделия пустынь, выделанная кожа из Марокко, позолоченные служебники, драгоценные четки и католические требники, реликвии из святых мест. Юноши видели бесконечные кипы тончайших дорогих тканей, тяжелого бархата, струящихся шелков, в нити которых, казалось, было вплетено расплавленное золото теплых небес, велюр и парчу, настолько тяжелую, что казалось, одежды из нее могут сами стоять на полу без поддержки. Везде царил аромат приправ и пряностей, которые тешили вкус европейцев, — гвоздики, имбиря, мускатного ореха, корицы и жгучего красного перца.

Уолтер подтолкнул Тристрама и возбужденно прошептал ему:

— Это наш первый взгляд на богатства Востока! Наверное, это действительно страна молока и меда! В моей крови бушует любовь к Востоку!

Ему очень хотелось бы поподробней рассмотреть удивительные товары, но отец Теодор торопил их, продолжая болтать высоким и внятным голосом, привыкшим читать молитвы. Они подошли к большой комнате, где ожидало много народу. Это были красивые апартаменты с богатой мебелью. Эти покои походили на приемную императора. Кресла и кушетки были сделаны из бронзы и покрыты огромным количеством ярких мягких подушек. Кругом стояли столики на трех ножках, тоже из бронзы, а на них — подносы с аппетитными свежими фруктами. К потолку были прикреплены вентиляторы. Они беззвучно вращались и посылали потоки прохладного воздуха по всему помещению.

Уолтер посмотрел на крупного человека с восточной внешностью. Он сидел в кресле, которое под ним казалось хрупким и очень неустойчивым. Его борода была разделена на три части, а волосы заплетены в косички и закручены за ушами. Он уставился на вновь пришедших, и чудилось, что у него сейчас глаза выскочат из орбит от злости. На нем был великолепный костюм — пурпурная туника, вышитая золотыми нитями, пояс в форме змеи и высокие алые сапоги с золотыми стрелами по бокам.

— Это великий человек из страны маньчжу, где правят императоры Сун, — прошептал отец Теодор, заметив, с каким интересом смотрел на этого человека Уолтер. — Его пригрел Хубилай-хан, потому что он мог давать информацию во время войны против маньчжу. Его зовут Лю Чунг, а прозвище — Птица, Устилающая Перьями Гнездо.

— В Китае идет война?

Священник утвердительно кивнул головой:

— Хубилай-хан поклялся покорить всю страну. Пока ему удалось добиться весьма малого успеха. Правильно говорят, что сражаться с китайцами — все равно, что бить кулаком пуховую подушку. Вы не встречаете сопротивления, но подушка сразу принимает прежнюю форму. Поэтому великий хан послал за Баяном.

— Кто такой Баян?

— Вы не слышали о Баяне Стоглазом? — По голосу священника можно было понять, что этому никто не может поверить. — Он один из самых великих полководцев в мире. Баян — монгол. Моя страна находилась под монгольским игом много лет; он командует армиями Ильхана. Его солдаты говорят, что от него ничего невозможно скрыть — изгиб дороги через милю, пылинку на наконечнике стрелы и так далее. Поэтому его называют Баяном Стоглазым. Хубилай-хан на время позаимствовал его у Персии. Он покидает Марагу, нашу новую столицу, примерно через два месяца.

Услышав эти новости, Уолтер насторожился.

— Этот Баян поедет с большим сопровождением, не так ли? — поинтересовался он. — Он, видимо, будет двигаться очень быстро.

Отец Теодор широко развел руки:

— Да, это будет огромный караван, путешествующий по пустыне. Вскоре в Марагу отправится Антемус, забрав с собой подарки для полководца и Хубилай-хана. Они просто великолепны. — Священник помолчал, а потом тихо добавил: — Молодой человек, вы даже не можете представить, как трудно подбирать дары для Великого хана. Он требует, чтобы ему всегда дарили девять раз по девять вещей, людей и т. д. Когда дело касается красивых женщин…

— Женщин? Антемус посылает ему женщин? Стеклянные глазки священника разгорелись.

— Конечно. Такие дары Хубилай-хан ценит превыше всего. Для него собирали со всего света восемьдесят одну самую прелестную девушку. Мне повезло — удалось увидеть некоторых из них. Молодые люди, из Египта едут сказочные красавицы с загадочными и нежными, как у олених, глазами. Из Греции — нераскрытые бутоны фуксии, кусочки жидкого золота в образе гордых черкешенок, веселые быстрые стрекозки из Грузии с волшебными улыбками и красивыми пухлыми бедрами! После этого подарка Антемус получит все, о чем мечтает!

— Что может купец из Антиохии получить ценного во время войны в Китае? — спросил Уолтер. — Разве война не мешает торговле?

— Нет, нет! Антемус всегда смотрит в будущее и понимает, что будут богатые трофеи. Когда армия Баяна захватит вражеские города, ему в руки попадут накопленные веками сокровища. Антемус желает, чтобы ему позволили везде продавать эти трофеи, вплоть до крупных городов Европы. Тогда Хубилай-хан сможет оплатить ведение войны. О прибылях для Антемуса я не говорю! Молодые люди, их будет невозможно подсчитать!

Уолтер слушал его и размышлял. Затем взволнованно шепнул Тристраму:

— Мы оказались здесь в подходящее время и сможем заработать много денег. Как хорошо, что мы прежде всего решили повидать Антемуса.

Издалека прозвучали громкие удары гонга. Отец Теодор посчитал, сколько их было, и кивнул молодым англичанам:

— Я должен идти — меня вызывают. Оставайтесь здесь, я постараюсь, чтобы он вас принял, когда будет свободное время.

Юноши уселись и стали ждать. Уолтер перевел Трису, что сказал ему священник. Великан Лю Чунг не сводил с них глаз. Потом протянул руку, взял с ближайшего блюда какой-то плод и начал его поедать. Крупные красные ягоды винограда он глотал прямо с косточками. Он захватывал финики уголком губ и сразу же выплевывал косточки. Громко чавкая, жевал гранаты, персики, сливы. Через несколько минут блюдо опустело. Великан не менял выражения лица и не сводил взгляда с молодых европейцев.

Уолтер начал разглядывать других людей, находившихся в этой комнате. Он обратил внимание на женщину, сидевшую рядом с Лю Чунгом. Она было такой жирной, что казалось, стоит ей двинуться, и ее алые одежды тут же лопнут. У нее были рыжие волосы, и Уолтер подумал, что для женщины-азиатки это странный цвет волос. Широкое, как у мастиффа, лицо было густо нарумянено на скулах и свисало вниз толстыми складками.

— Трис, — шепнул Уолтер приятелю, — эта странная парочка может вполне сойти за бога войны и его спутницу — чуму.

Тристрам все время волновался:

— Мне все это не очень нравится. Армии монголов — послушные слуги дьявола. Ты хочешь отправиться с ними? Было бы лучше сражаться на противоположной стороне.

Уолтер помолчал.

— Отправимся мы с этим Баяном Стоглазым или нет, он все равно разметает армии китайцев, как ветер развевает по воздуху пустую шелуху. Почему бы нам не постараться что-то получить для себя? Мы можем это сделать, не терзая себя излишними сомнениями.

— Уолт, ты считаешь, что нам не о чем беспокоиться?

— Неужели ты думаешь, что вместо этого нам следует искать чашу Грааля? — Уолтер решительно покачал головой. — Все замки, где живут благородные рыцари христианского мира, заполнены военными трофеями. Англичане забирали их у французов. Французы — у испанцев и итальянцев. В каждом замке Европы имеются трофеи после крестовых походов, и далеко не все они взяты в городах сарацинов. — Юноша пристально взглянул на друга, как бы пытаясь его в чем-то убедить. — Мы не нарушим благородных законов, если добудем себе некоторую долю богатств из восточной страны. Мы не можем оставаться чистыми и неподкупными рыцарями… Если только на свете действительно существует подобный тип людей.

— Трис, мы должны немного подправить наше положение, и мне нужно найти средства, чтобы купить землю. — Уолтер еще помолчал, а потом добавил: — Я не собираюсь возвращаться в Англию до тех пор, пока у меня не будет достаточно денег, чтобы купить хороший дом. Я не желаю оставаться Уолтером, Ублюдком из Герни. Лучше я стану скитаться по всему миру и буду вынужден добывать деньги различными более сомнительными средствами, чем следовать за монгольскими армиями.

— Ты действительно так считаешь?

— Я постоянно думаю об этом. И дай Бог, чтобы у меня была возможность все совершить вовремя!

— Ты сильно влюблен в наследницу Тресслинга? Уолтер мрачно кивнул головой:

— Да, и помоги мне Бог. Я все время мечтаю о ней.

В дверях показался отец Теодор и поманил их рукой:

— Антемус сейчас вас примет. У него хорошее настроение. Он даже ругал меня всего лишь отвратительным блошиным мешком. Обычно он меня обзывает мерзкими именами и даже обвиняет в ужасных деяниях. Вам повезло, молодые люди, что он сегодня в хорошем расположении духа.

— Кто эта женщина? — спросил Уолтер, когда они покинули комнату. — Она мне кажется такой отталкивающей.

Красный тюрбан священника кивнул, подтверждая полное с ним согласие.

— О ней можно говорить только самое плохое. Она торгует женским телом, и Антемус нанял ее, чтобы она сопровождала девушек, которых он отправляет в подарок Хубилай-хану. Весьма сложно следить за восьмьюдесятью одной женщиной, но Хучин Бабаху может с этим справиться. Вам, наверно, будет интересно узнать, что вся партия девушек полностью сформирована. Антемус только что выбрал последнюю. Он посылает в подарок хану самую прекрасную из своих сестер.

— Сестру! — воскликнул Уолтер.

Отец Теодор с удивлением уставился на него:

— Почему бы и нет? Посылая императору свою родственницу, он оказывает ему самое большое уважение!

— Но он же отправляет ее в рабство, — продолжал протестовать юноша. — Я никак не могу поверить в то, что кто-то может совершить такую чудовищную вещь.

— Если ей удастся понравиться хану, она проживет всю жизнь как в сказке. Ее зовут Мариам, и мне известно, что она действительно красавица. Она должна понравиться хану.

— Но ее спросили, желает ли она туда ехать? Маленький священник гадко захихикал.

— Женщины всегда должны выполнять желания главы семейства. Странные у вас идеи! Для Антемуса одна сестра ничего не значит, потому что у него останется еще десять сестер! У его отца было много жен, и, кроме того, она ему всего лишь сводная сестра. — Он хитро понизил голос: — Говорят, что многие сомневаются в том, кто был ее настоящим отцом. Кажется, женщинам прислуживал раб. — Он вновь замолчал. Так обычно на Востоке начинали передавать грязные сплетни. — Это был солдат из Европы, которого захватили во время сражения у Иерусалима. Он был высоким и очень красивым, и многие женщины не сводили с него глаз. Это всем известно. Нельзя точно сказать, была ли одной из них мать девушки, но старик Александр, отец Антемуса, предпринял обычные шаги и приказал убить раба!

Юношам постоянно по самым различным поводам приходилось сталкиваться с разнящимся друг от друга западным и восточным подходом к вещам и образам мышления, и когда они вошли в покои, где их должен был принять Антемус, смешение чувств и ощущений достигло своего апогея.

Покои находились в центре дворца, и кресло хозяина стояло прямо под отверстием в крыше, откуда задувал прохладный ветерок. В остальной части комнаты стояла удушающая жара. Кресло хозяина, наверное, когда-то было троном для одного из местных правителей. На его спинке драгоценными каменьями была выложена корона. Одна ножка кресла отломалась, и его подпирала металлическая палка. Стены и полы комнаты покрывали великолепные ковры. Перед креслом располагалась стойка, на которой были вывешены образцы тканей, предназначенных для продажи.

Антемус не обратил на друзей никакого внимания. Это был весьма толстый молодой человек с круглой лысой головой и круглым же белым лицом, на котором под тяжелыми веками тускло светились темные глаза. На нем были богатые одежды. Белая туника с облегающими рукавами, расшитыми сложным жемчужным орнаментом, покрывала его от шеи до ног. Поверх туники был надет алого цвета паллий из роскошного материала. Он застегивался на шее и достигал пола. Его задняя часть была подобрана и перекинута через руку. Даже пурпурные башмаки расшиты драгоценными камнями.

В углу красивая девушка с черными как ночь волосами в жаровне жарила каштаны. Она очистила один каштан, окунула его в смесь меда и молодой корицы, потом на крохотных ножках подошла к Антемусу и осторожно положила лакомство ему в рот. Антемус, сопя от удовольствия, начал его перемалывать крупными белыми зубами.

Закончив жевать каштан, он взглянул на посетителей и что-то тихо сказал священнику, который с довольной ухмылкой перевел друзьям:

— Он спрашивает: «Что хотят от меня собаки европейцы?»

— Я немного говорю по-гречески, — вступил в беседу Уолтер. — Мы можем сэкономить время, если я стану разговаривать с ним сам.

Купец перевел на него взгляд сонных глаз.

— Удивительно, что варвар может разговаривать на единственно цивилизованном языке, — пробурчал он. — Ты кто? Наполовину священник, как этот маленький раб, низкое животное?

— Я изучал греческий в университете Оксфорда, — ответил ему Уолтер. Он произносил слова очень медленно, чтобы его было легче понять. — Мы с моим другом собираемся ехать в Китай, и нам сказали, что Кирьос Антемус посылает туда специальный караван. Мы подумали, что можем его сопровождать.

— Вы готовы много заплатить?

— Мы бедные студенты и ничего не сможем заплатить. Но мы сумеем быть вам полезны. Мой друг — великий лучник и будет помогать охранять караван.

Антемус враждебно взглянул на Тристрама.

— На сумму, на которую будет съедена пища этим огромным быком, я смог бы нанять дюжину охранников. — Он посмотрел на Уолтера: — А что ты можешь делать? Прежде чем ты дашь мне ответ, я хочу, чтобы ты понял, что каждая минута моего времени должна приносить доходы, и я их получу, даже если мне придется раздеть вас догола и в таком виде выбросить на улицу. Торопитесь, не то придется платить очень много.

— Ни один европеец не был в Китае или не смог возвратиться оттуда живым, — сказал Уолтер. — Если мы это совершим, то нас примут при любом дворе — и мы будем там рассказывать разные истории о наших приключениях. Кроме этого, мы могли бы упомянуть о разных сокровищах, которые вы желаете продавать. Я предлагаю вам, чтобы мы стали торговыми агентами перед королями и богачами в Европе.

Девушка вернулась с другим каштаном, и Антемус принялся задумчиво его жевать.

— У меня есть агенты повсюду, — ответил он. — Евреи, ломбардцы… Они все в этом хорошенько поднаторели. Что неискушенные люди, вроде вас, смогут сделать такого, что не делают опытные агенты?

Уолтер улыбнулся, поняв, что плац, о котором он подумал, когда при нем впервые упомянули во йну, уже начал будоражить ум купца.

— Неужели необходимо все выражать словами? Ваши агенты требуют от вас часть доходов. Вы станете платить нам самую малость по сравнению с тем, что вам приходится платить ломбардцам.

Антемус вытер губы пухлой белой рукой.

— У тебя на плечах рассудительная голова, молодой ястреб, но мне нужно еще подумать. — Он внезапно поинтересовался: — Какими языками вы владеете?

— Вы слышите, что я говорю по-гречески.

— Очень плохо.

— Я хорошо говорю по-латыни и по-французски и даже знаю немного арабский язык. — Уолтер подумал: «Какое счастье, что я учил языки в университете».

Антемус пустился в рассуждения;

— Вы себе представляете, сколько мне будет стоить соответствующим образом экипировать вас для визитов в королевские дворы в Европе? Прежде всего, придется дать вам множество восточных слуг, чтобы подтвердить правдивость вашего рассказа. Вам следует иметь красивую одежду и раздавать всем подарки. Все это будет стоить целое состояние. — Он стал жадно грызть третий каштан. — И все ваши обещания я должен принимать на веру!

Уолтер был занят разговором, но от него не укрылось, что девушка вилась слишком близко от него и хитро поглядывала блестящими черными глазками. Купец тоже обратил на это внимание. Он резко выбросил руку и сильно хлопнул девушку по пухлой заднице:

— Ты смеешь заигрывать с кем-то, кроме меня, наглая бездельница? Подойди и посмотри мне в глаза! Как ты считаешь, что мне представляется? Я вижу твое жирное маленькое тельце, распятое в жарких песках, и по нему ползают муравьи. Тысячи муравьев, и каждый из них желает тебя! Так я наказываю девушек, которые интересуются другими мужчинами. Так будет с тобой в следующий раз. А теперь убирайся!

Девушка, рыдая, выбежала из комнаты. Антемус продолжил расспросы:

— Откуда вы явились?

— Из Англии.

— Англия! Страна великого рыцаря Ричарда Львиное Сердце! У нас еще был два года назад ваш Эдуард Длинноногий, он расправлялся с сарацинами, как настоящий солдат. У вас, англичане, крепкие руки, но слабые головы. Интересно знать, сможет ли англичанин служить Антемусу так, как тому потребуется?

— Мы должны будем это доказать.

Купец внимательно взглянул на друзей.

— Реклама моих товаров принесет мне слишком небольшой доход, даже если принять во внимание эту игрушку, которую твой друг-переросток носит на плече. Я получу деньги другим способом. — Он покачал головой, как будто» все еще сомневаясь в правильности принятого решения. — Через несколько дней я посылаю вперед караван в Марагу. Вы отправитесь с этим караваном. Должен вас предупредить: в караване женщины, не вздумайте ими интересоваться. Весьма неприятно окончить жизнь в качестве корма для муравьев.

Им приказали оставаться в помещении. Антемус сейчас занимался другими делами, и друзья отошли к окну и сели. Их закрывала от остальных людей очень высокая абака — мозаичная панель.

— Ну что? — взволнованным шепотом спросил Трис.

— Мне кажется, что мы с ним договорились.

— Мы едем с первым караваном. — У Уолтера было хорошее настроение. — Трис, нам так повезло. Мы отправимся в Китай и не будем ничем рисковать. Из огнедышащих драконов нам встретился только сам Антемус.

— Я не понял ни слова из того, что он говорил, но он мне сильно не нравится. Мы можем ему доверять?

Уолтер покачал головой:

— Это жестокое, расчетливое животное. Но мне удалось его убедить, что мы ему пригодимся. А это все, что нужно для подобных ему людей.

Тристрам заерзал на скамье. Ему было неудобно высказать другу то, что он собирался.

— Уолт, я надеюсь, что ты не ошибаешься. Ты все время был не в себе с тех пор, как мы прибыли на Восток. Ты так занят собственными планами, что больше ничего не замечаешь. Даже когда мы рассматривали святыни, ты размышлял о чем-то другом. Так же было, когда мы взошли на Масличную гору и видели места, где ступали ноги нашего Спасителя. Из Иерусалима ты стремился вперед, в Антиохию, и я заметил, что ты злился, если нам приходилось задерживаться даже в святых местах. Уолт, так нельзя. Я должен сказать тебе это, хотя понимаю, что тебе это может не понравиться.

Уолтер помолчал, а потом согласно кивнул головой:

— Действительно, мне было жаль тратить время на посещение святынь. Трис, мне неловко об этом говорить, но ты абсолютно прав — я не в себе! Я не в силах сопротивляться влечению, кто-то постоянно шепчет мне на ухо: «Вперед! Поспеши! Времени мало, а вам нужно сделать так много! Ты можешь опоздать. Торопись! » И потому я думаю только об этом.

— Уолт, тебе следует немного расслабиться. Я понимаю, как велики твои цели. Но все в руках Божьих! Если тебе удастся выполнить все, что задумал, то это только потому, что Он так пожелал.

— Я все понимаю! Я повторял себе эти слова много раз, но мой внутренний голос продолжает меня подталкивать вперед.

— Ты, пожалуйста, не думай, что я тебя осуждаю. Если я и стал допытываться о монголах, так это не потому, что не желал отправляться с ними. Как ты решил, так мы и сделаем. Я тебе во всем доверяю и не стану спрашивать или сомневаться в правильности принятого тобой решения. Пойми, что я всегда с тобой согласен.

Уолтер взял друга за руку.

— Мы с тобой равные партнеры в любом начинании. Трис, ты всегда должен прямо высказывать свои сомнения. Дружище, я знаю, какая у тебя трезвая голова. Ты правда сомневаешься в правильности выбранного пути? Давай высказывайся, старина, ничего не скрывай!

Тристрам ответил:

— Меня волнует только то, что у тебя в голове и на сердце. Ты считаешь, что все планы исполнятся, если ты будешь изо всех сил стараться их осуществить. Уолт, тебе нужно немного успокоиться, и тогда я всем сердцем стану тебе помогать и отправлюсь с радостью с тобой в дальнюю дорогу. И, если понадобится, буду сражаться под командованием Баяна Стоглазого.

Тристрам внимательно наблюдал за тем, что происходило в комнате во время их беседы. Вдруг он широко раскрыл глаза от удивления. Уолтер повернулся и увидел, как через внутреннюю дверь в покои вошла девушка. Она остановилась, не сводя взгляда с толстого Антемуса, сидящего в кресле. Тристрам шепнул:

— Взгляни, Уолт. Это, наверное, сестра, о которой нам рассказывал священник. Она потрясающая красавица!

Уолтер мельком взглянул на девушку. Он продолжал обдумывать их разговор. Ему показалось, что девушка очень маленького роста. На ней был надет прямой длинный наряд. Уолтер обратил внимание на ее поразительные черты: волосы черные, кожа имела оливковый оттенок, но глаза были ярко-синими.

Антемус недовольно промолвил:

— Мариам, я не звал тебя.

— Я знаю, но тем не менее я пришла, потому что узнала, что ты собираешься со мной сделать.

Антемус громко позвал отца Теодора:

— Ты, чахлая крыса, быстро приведи сюда эту китаянку. Скорее!

Купец сердито заговорил с девушкой. Она медленно двигалась по комнате и наконец подошла к нему. Если бы Уолтер не следил так внимательно за Антемусом, чтобы лучше понять своего будущего хозяина, он бы понял, что девушка проявила удивительную храбрость перед лицом злобного братца. Она отвечала брату тихо и настойчиво, но потом протестующе повысила голос. Казалось, что девушка сейчас расплачется, но она гордо держала головку и пыталась не показывать страха.

— Пытается ему сопротивляться, — шепнул Тристрам. — Надеюсь, что она сможет его переубедить.

Насмешливое лицо Антемуса не давало повода для подобных надежд. Он нетерпеливо перебирал украшения и враждебно смотрел на сестру.

Когда отец Теодор возвратился с китаянкой, спор уже вели три человека. Было видно, что девушка испугалась ужасной внешности Хучин Бабаху и сначала даже не находила нужных слов. Уолтер заметил, как она отшатнулась, когда украшенные множеством колец пальцы рыжей женщины ухватили ее за плечо. В этом не было ничего удивительного: маленькие блестящие глазки на широком раскрашенном лице спокойно оценивали девушку, словно рабыню во время рыночных торгов.

Разговор шел на незнакомом Уолтеру языке. В нем было много горловых звуков, и позже он узнал, что это смесь языков, используемая людьми из караванов во время путешествий по Азии.

Девушка опять повысила голос. В ответ на слова китаянки она воскликнула что-то — тут и без перевода было ясно, что она выражает несогласие. Хучин Бабаху сказала ей что-то, что означало «Да! Да!». Девушка отрицательно замотала головой, а китаянка разразилась страстной и длинной тирадой.

Антемусу все надоело.

— Хватит болтать, — сказал он по-гречески. — Я уже все решил. Отправляйся к себе и будь готова к отъезду.

Мариам гордо тряхнула головкой и отчетливо произнесла:

— Я тоже все решила. Я никуда не поеду — лучше убью себя!

— Ты будешь мне повиноваться, несносная упрямица! — раздраженно воскликнул Антемус. Он привстал с кресла, схватил ее за плечи и начал сильно трясти. — Тебе пора понять, что я все равно все сделаю по-своему! Интересно, ты когда-нибудь поумнеешь? Ты меня понимаешь или нет?

Он разозлился еще больше и стал еще энергичнее трясти бедную девушку. Она пыталась вырваться. Но он крепко ухватил сестру за плечи.

— Пусти меня, слышишь?

У Антемуса от злости побагровело лицо, но он не разжал рук.

— Я тебя отпущу, только когда ты мне дашь обещание больше не сопротивляться, — задыхаясь прокричал он. — Не раньше.

— Неужели мы станем на это смотреть и ничего не сделаем? — прошептал Тристрам. Его рука скользнула к кинжалу, подвешенному на поясе.

Друзья не успели ничего предпринять — девушка подняла юбку, и показалась обнаженная нога в красной сандалии. Она изо всей силы ударила коленом в пухлый живот Антемуса. Он задохнулся и не мог проронить ни звука. Лицо у него побелело, и он беззвучно опустился на пол. Ноги и руки Антемуса бессильно повисли, и он стал напоминать рыбу, выброшенную прибоем на песок. К тому же Антемус ударился головой о ножку кресла и оставался без движения несколько мгновений. К тому времени, когда он пришел в себя, девушка ускользнула через внутреннюю дверь.

Отец Теодор подбежал к англичанам.

— Мне кажется, вам лучше уйти отсюда, прежде чем он придет в себя, — пробормотал он. — Подождите меня снаружи.

Приемная опустела. Молодые люди посмотрели друг на друга и засмеялись.

— Наш новый хозяин на редкость гнусный человек, — тихо сказал Тристрам. Он перестал улыбаться и взволнованно поинтересовался: — Как ты думаешь, что он с ней сделает?

— Ничего особенного, — ответил Уолтер. — Он ею слишком дорожит как ценным товаром. Если я правильно понимаю характер нашего дражайшего Антемуса, он никогда не будет портить ценных вещей.

— Она проявила силу воли, — заметил Тристрам. — Мне… Мне она очень понравилась.

— Да, она смелая девушка. Ты считаешь, что она красивая? Мне не удалось ее рассмотреть.

— Она самая красивая девушка из тех, кого я видел.

Уолтеру женская красота виделась по-другому. Он подходил к эталону с точки зрения своих представлений о прекрасной белокурой Ингейн.

— Мне она показалась слишком темноволосой, — заметил Уолтер. — И у нее весьма странная прическа… По-моему, это неженственно так коротко стричь волосы.

— А мне нравится. Может, именно так носят волосы на Востоке.

— Я заметил одну вещь, — ухмыльнулся Уолтер, — у нее очень маленькая ножка, и она знает, как ею пользоваться.

Минут через пятнадцать к ним присоединился отец Теодор.

— Антемус просто рвет и мечет, — сказал священник, вытирая пот с лица концами банта на шее. — С ним невозможно сладить, он решил сразу же отправить Мариам. Первый караван трогается утром, и вы должны быть к этому времени готовы. — Он с уважением посмотрел на Уолтера: — Молодой человек, вы, кажется, понравились Антемусу. Он уверен, что вы ему можете пригодиться, и отдал приказание, чтобы вас снарядили для путешествия. Я пока остаюсь здесь и поеду вместе с ним во втором караване. Без меня, — гордо заявил маленький человечек, — ему будет плохо. А пока я должен научить вас, как изъясняются на языке караванов. У нас есть только одна ночь, чтобы что-то вложить вам в голову.

Когда они вышли во двор, солнце уже спешно покидало небо. Англичане были поражены, как скоро тут день сменялся ночью. На увитых виноградом стенах удлинялись тени, и так было во всех знаменитых садах Антиохии. На землю опускался тихий вечер, воздух стал прохладнее. Было слышно, как в отдалении звонили колокола.

— Вам не будет трудно запомнить необходимые фразы, — сказал священник. — На этом наречии объясняются многие из тех, кто путешествует по «шелковому пути» и ведет переговоры на базарах. Правда, это наречие в последние годы сильно изменилось. Монголы правят континентом, и теперь люди стали использовать множество монгольских слов. У этого языка нет названия, но я его называю «би-чи», что означает «я-ты». — Он помолчал, а затем добавил: — В нем присутствуют и китайские слова. Вам следует знать, что северная часть Китая находится под монгольским владычеством. Уолтер сказал:

— Вам придется давать урок мне, потому что мой друг позабыл всю латынь. Я потом сам стану его учить языку караванщиков. — Он взволнованно спросил: — Что сделал с сестрой Антемус?

Священник сделал небрежный жест руками:

— Ее накажут. Антемус обязательно сделает это.

— Наказание будет суровым? Моего друга и меня очень беспокоит ее судьба.

— Вам не о чем волноваться. Антемус позаботится, чтобы ей не нанесли большого ущерба, хотя ему, конечно, хочется наказать ее побольнее. Ни одна из остальных сестер не может отправиться вместо нее. Все они толстые и очень смуглые. Антемус прекрасно понимает, что хану не нужны жирные и некрасивые женщины. Нет, нет, маленькой Мариам повезло. Ей просто сильно надерут задницу! — Он хитро ухмыльнулся: — У нее такая хорошенькая маленькая попка, круглая и мягкая, как у курочки!

Тристрам не понимал, о чем они беседуют. Он коснулся руки Уолтера.

— Я верю, что ее отец был рабом-христианином, — проговорил он. — Уолт, ты глядел ей в лицо? У нее синие глаза. Знаешь, о чем я думаю? Это, должно быть, английские глаза.

— Да подарит вам Бог небеса обетованные! Этот мальчишка будет вашим слугой, — сказал отец Теодор, подталкивая вперед небольшого роста парнишку с блестящим, улыбающимся черным лицом под громадным грязным тюрбаном.

Мальчишка ударил себя рукой в грудь и произнес:

— Би — Махмуд ибн-Ассулт.

— Его так зовут, — объяснил священник. — Махмуд — славный парень. Я сам выбрал его для вас. Он хороший работник и может украсть все, что вам понадобится. Он родом с берегов Красного моря, и мне кажется, что в нем есть абиссинская кровь.

— Но зачем нам нужен слуга? — спросил Уолтер.

— Вы когда-нибудь навьючивали верблюда? — начал волноваться священник. — Вам когда-нибудь приходилось привязывать его на ночь? Вы умеете воровать? Нельзя путешествовать вместе с караваном и не воровать то, в чем вы нуждаетесь. Будьте уверены, если Антемус дает вам слугу, то вам без него не обойтись. Берите мальчишку и скажите спасибо.

В мальчишке явно текла африканская кровь: нос у него был приплюснутый, губы — толстые. Его кожа была темной не только под влиянием солнца пустыни. Глаза сверкали, и он нахально стоял, уперев руки в бока, что так не вязалось с суровым достоинством кочевых племен. Казалось, что он пытался объяснить своим новым хозяевам: «Вы мне нравитесь, и я буду хорошо вам служить».

Священник похлопал по плечам Уолтера и Тристрама и громко воскликнул:

— Мастер Уолт! Мастер Тристрам! Махмуд с трудом повторил:

— Массер Уотер. Массер Твисс. — Потом он снова ткнул себя в грудь и широко улыбнулся: — Би — Махмуд ибн-Ассулт.

Отец Теодор что-то сказал ему на гортанном наречье. Мальчишка развернулся и исчез на переполненной народом площади. Они стояли возле разрушенных стен Антиохии, которые еще не восстановили после последнего нападения египетских войск. Все кругом кипело и шумело — люди готовились к выходу каравана.

Уолтер показал верблюдов, на которых были белые украшения из кожи и синие, как небо, страусиные перья.

— Значит, женщины отправятся вместе с нами? — спросил он.

— Да, все до одной. Второй караван будет двигаться очень быстро.

— А как насчет его сестры?

— Она поедет сегодня, как и было решено раньше.

— Значит, она согласилась? Священник скривил тубы:

— Ей пришлось согласиться. А вы чего ожидали? Антемус велел обнажить ее и сам отпустил ей дюжину ударов. Он приказал, чтобы на расправу смотрели все ее сестры, потому что понимал, что это унизит ее больше порки. Она не проронила ни звука.

— Что он говорит? — спросил Тристрам.

Уолтер боялся, что друг сейчас взорвется, и мрачно ответил, что расскажет все попозже.

— Ты такой угрюмый.

— Мы еще посчитаемся с Антемусом из Антиохии. Но займемся этим позже.

В этот момент вернулся Махмуд, было видно, что он был чем-то расстроен. Мальчишка напоминал побитую собаку с поджатым хвостом. Лоб у него был нахмурен, а в глазах стояла вселенская скорбь. Даже его нелепый огромный тюрбан, казалось, съежился от обиды. Он начал что-то темпераментно рассказывать священнику.

— Все обстоит так, как я и ожидал, — сказал отец Теодор. — Антемус пожадничал. Махмуд говорит, что он выделил вам старую, всю в дырах, палатку, все ваши вещи хуже, чем у последних нищих. Вам дали трех верблюдов, ужаснее которых просто не сыскать на белом свете.

— Мы не можем ни на что жаловаться, — с трудом выговорил Уолтер. — Все-таки он нам кое-что дал.

Священник насмешливо улыбнулся:

— Да, господа, он не пожелал раскошелиться. Вот ваши верблюды.

Ухмыляющийся араб вел через переполненную народом площадь трех верблюдов, держа их за поводок, протянутый через ноздри животных. Уолтер в верблюдах не разбирался, но даже он мог сказать, что это были самые больные, старые, бесполезные и злобные создания, которые когда-либо шествовали по пескам пустыни. Проводники остальных животных отходили в сторону, чтобы пропустить жалкие создания. Они радостно хлопали друг друга по спине и дико хохотали, представляя себе, как эти христианские псы будут путешествовать на них. Даже отец Теодор был доволен выходкой.

— Я их узнал, — начал насмешничать священник. — Молодые сэры, их знают все погонщики. Первого кличут Заратуштра. С виду это просто мешок гремящих костей, но он из них самый сильный. Потом следует Елена. Хотя, — мерзко захихикал коротышка, — нельзя сказать, чтобы мужчины стали за нее сражаться. У Елены есть мерзкая привычка кусать колени того, кто на ней едет. Она терпеливо ждет, когда всадник зазевается, ее зубы словно иголки, дорогие сэры. Последнего зовут Дулаху, что значит Певец. Вы будете слушать всю ночь. — Он громко заорал, подражая верблюду: — У-у-унк! У-у-унк! Вы не сможете заснуть, пока к этому не привыкнете.

Тристрам не понял ни слова, но ему все стало ясно, когда он увидел тощих и грязных животных. Он схватил лук и с треском опустил его на смеявшихся зевак. Какому-то человеку здорово досталось по ноге, он завопил от боли и, хромая, поспешил прочь. Остальные последовали его примеру, испугавшись гнева высокого белого мужчины.

— Если бы Антемус был здесь, я таким же образом наказал бы и его, — заявил Трис. Его лицо покраснело от ярости. — Уолт, неужели мы должны мириться с этим? Я предпочту идти пешком, чем ехать на этих блохастых созданиях.

— Вы вскоре перемените свое мнение, — предупредил его священник.

На площади стали появляться девушки. Они были одеты в белые наряды, их лица и фигуры скрывали густые сетки. Уолтер смотрел на них и думал, что это словно собрались афинские девушки, которых посылают на съедение ненасытному критскому Минотавру. Но молодой человек видел, что эти вскормленные в гареме девушки не были опечалены своим будущим. Они без умолку болтали и время от времени громко хохотали.

Вела девиц Хучин Бабаху. Она шагала, твердо и тяжело ставя ноги, и вертела головой во все стороны. Уолтер понял, что она ищет повод для жалоб. Рыжая остановилась и показала на верблюдов в белых уздечках, что-то сказав пронзительным голосом Лю Чунгу. Уолтер смог в ее тираде различить только два слова: «Би абаху…»

— Я хочу! Я хочу! — передразнил ее отец Теодор. — Она всегда что-то хочет. Из-за этого она заработала свое прозвище — Старуха Я Хочу! Она нас всех замучила своими постоянными капризами.

— Сестра Антемуса здесь? — спросил Уолтер. Священник кивнул головой:

— Она поедет сразу за старухой. Это самая красивая из всех девушек, и, кроме того, она — его сестра, поэтому и поедет во главе процессии. Вот она. Та самая, которая сейчас садится на верблюда.

Погонщики ругались и заставляли животных опускаться на колени, а девушки садились в седла. Было невозможно отличить одну от другой, потому что все они скрывались под густой сеткой. Уолтер с облегчением перевел дух. Видимо, девушка не очень пострадала.

Люди на площади засуетились еще сильнее. Всадник-монгол поднял руку вверх и направил коня к проему в стене, где когда-то находились ворота. Хучин Бабаху опустилась в паланкин, и процессия женщин в белом потянулась за ее лошадью. Караван тронулся в путь.

— Быстро! Быстро! — Казалось, отец Теодор заразился всеобщей горячкой. — Вы поедете в хвосте процессии, но нужно быть готовыми.

Тристрам улыбнулся другу:

— Ну, чем быстрее мы начнем путешествие, тем быстрее оно закончится! Поехали! — Он перекинул ногу через горб Заратуштры. — Мне только не нравится, что над нами потешаются эти свиньи язычники.

— Не волнуйся, Трис, — сказал Уолтер, карабкаясь на Елену и подозрительно глядя, не делает ли она попытки укусить его. — Мы уезжаем из этого города. Когда мы вернемся обратно, то будем скакать на чистокровных арабских скакунах. Думай о будущем, так будет легче все вынести!

Но это было трудное и тяжелое испытание. Зеваки подождали, пока они присоединятся к процессии, и разразились хохотом и насмешками. Они складывались пополам от приступов смеха и орали:

— Собаки! Псы!

Мальчишки собирали с земли гнилые овощи и забрасывали ими ненавистных христиан. Потом в ход пошел верблюжий помет и камни.

Уолтер нагнул голову и показал жестом Махмуду, ехавшему за ним, чтобы тот проехал вперед. В них со всех сторон летели камни, и всем троим пришлось низко склониться к горбам животных.

— Крестоносцы! Крестоносцы! — вопила толпа, приводя себя в религиозный экстаз.

Они услышали, как им кричал отец Теодор:

— Прощайте, молодые сэры. Не грустите, мы свидимся снова!

— Антемус из Антиохии, — бормотал Уолтер, — ты когда-нибудь за это поплатишься.