"Глаз дракона" - читать интересную книгу автора (Костин Сергей)

ГЛАВА 7 ДРАКОН И ОН

Легкое и белоснежное облако нежно заслонило солнце над моей головой. Светило, не желая мириться с вторжением, выскользнуло своими лучами из ловушки и, призвав на помощь брата-ветра, снова осталось в небе в гордом одиночестве. Лидер должен быть один. И варркан по имени Файон тоже должен быть один. Раз и навсегда.

Потянувшись всеми суставами так, что они даже захрустели, я нехотя поднялся с бешено пахнущей травы. Она пахла розами. Мне кажется, что все в этом мире, рано или поздно, приобретает этот божественный аромат. Если к тому же о нем все время думать.

Розы, розы! Их запах мне мерещится всюду. В лесу, в море, и даже в деревнях, где, как известно, пахнет сеном и другой сельскохозяйственной продукцией. Розы, розы! Вот уже несколько суток безделья и скуки. Я жду армию. Самую многочисленную и самую мощную армию из всех когда-либо существовавших. Армию, которой не страшно простое оружие и не страшна смерть, ибо эта армия сама является смертью.

Сорвав тоненький зеленый стебелек, я с наслаждением разжевал его сочную мякоть. Жизнь! Замечательная штука — жизнь! И почему мне всегда говорили, что она одна. Или это говорили люди, которые сами не понимают смысл этого слова. Нет, врете! В этом слове заключено больше знания, чем написано в ваших толстенных томах по философии. Кто может знать, что такое жизнь? И сколько жизней дается человеку, чтобы полностью понять, кто он такой на самом деле.

Я выплюнул изжеванную травинку и встал. Мне надоело заниматься ничегонеделанием. Философия вообще была не моей специальностью, и я занимался этим видом деятельности просто потому, что ничего другого мне пока не оставалось. Бездействие угнетало и раздражало. Вот уже три дня — три дня! — я сижу на этом холме и безуспешно всматриваюсь в горизонт, надеясь увидеть облако. Белые и легкие облака не привлекали моего внимания, да и плыли они в небе, соревнуясь по красоте разве что только с солнцем. Впрочем, они всегда проигрывали. Я ждал другие облака. Черные и тяжелые. Облака пыли, поднимающиеся из-под ног многочисленных воинов Мрака.

Никогда с той поры, как я стал варрканом, я не желал встречи с врагом так, как ждал ее сейчас. Я не знал, что будет потом. Скорее всего, я надеялся на свою способность к импровизации. Да и чего греха таить, у меня имелись Глаз Дракона и разум Повелителя Мира. Я заставлю их помогать мне. А если нет — тогда чего ради меня затащили сюда, в этот не всегда приятный мир, без горячего водопровода и парикмахерских, с русалками, живущими в болотах, а не в чистых тихих омутах?

Ну и черт с ними со всеми. Кто меня сюда забросил, тот пусть и помогает. Нечего все время на моем горбу выезжать. О том, что можно было давно лишиться этого горба и самой жизни, я старался не думать.

Взглянув на горизонт и не увидев там ничего интересного, я решил спуститься в одну из деревень, которая располагалась по соседству с холмом. Отчасти для того, чтобы перекусить, отчасти, чтобы узнать последние новости.

Неделю назад я сошел на берег и поспешил вслед за армией Черного Варркана. Называть его своим именем я не стал из соображений гуманности. Зачем портить имя славного и доброго парня. Я пытался найти Черного Варркана, но все мои попытки оказались тщетными — слишком широко раскинула свои крылья армия нелюдей. И тогда я решил, раз гора не идет к варркану, то нужно сделать так, чтобы варркан пришел к горе.

Я прошелся быстрым боевым маршем по его войскам, начиная от тылов и кончая передовыми отрядами, оставляя за собой серебряные костры смерти. Теперь ОН должен был прийти сюда. Сам. Ибо все нити сходились в одном месте, на моем холме.

Но Ч. В. (даже Черным Варрканом его называть противно) явно оказался не джентльменом и на встречу не торопился.

Деревня напоминала перевалочный пункт. Сотни беженцев, спасаясь от черной чумы, собрались здесь в поисках временного пристанища, хлеба и воды. Сначала на дорогах показывались немногочисленные группы людей, затем образовывался тоненький ручеек, а затем волна беглецов затапливала все дороги. Хозяева деревень ненавидели этих, по их словам, оборванцев и презирали их. Презирали только для того, чтобы через несколько дней побросать нажитое имущество и стать такими же нищими и оборванными беглецами. Вот такая карусель. «Ту би ор нот ту би», — как говаривал знаменитый классик.

Я зашел в небольшой трактир, протолкался к стойке и еле завладел вниманием хозяина. И то лишь после того, как он увидел золото. Отнекиваясь от других, менее богатых, а то и совсем бедных людей, он растолкал руками посетителей и, угодливо улыбнувшись, поинтересовался, что же все-таки требуется богатому господину, то есть мне, и чего бы я желал откушать.

Я сомневался, что за те деньги, которые он с меня взял, я получу деликатесы, но ничего другого не оставалось. Я заказал что-нибудь на его вкус и бутылку вина. Но вкус у парня оказался отвратительным, поэтому я без всякого аппетита съел фасоль с луком и запил все это дрянным вином. А деньги этот шельмец содрал такие, будто я поужинал с любимой девушкой в фешенебельном ресторане.

Я не стал с ним связываться. Он свое и так получит. Обычно такие люди погибали одними из первых. Просидев до последнего в ожидании крупного барыша, они уходили самыми последними и, как следствие, не успевали уйти достаточно далеко.

Покончив с нехитрой едой, я поспешил обратно на свой наблюдательный пункт. Мне не хотелось, чтобы прибытие такого крупного гостя, как Ч. В., было мною пропущено.

— Эй, парень, ты куда так спешишь? — услышал я сзади.

Уж такая у меня судьба, если я подумал о драке, то она обязательно произойдет. Желая обмануть судьбу на этот раз, я не стал обращать внимания на слова и зашагал по направлению к холму. Но судьбу не обманешь: чья-то тяжелая рука легла на мое плечо:

— Ты что-то сказал?

Видит Бог, я не хотел ни с кем ссориться. Я вздохнул и повернулся к говорившему. Передо мной стоял парень с голубыми как небо глазами, за ним, отдельной кучкой, ожидали развития событий еще несколько парней. Не нужно быть оракулом или прорицателем, чтобы рассказать о прошлом этих парней. Запах перегара буквально валил меня с ног.

Но я все еще надеялся, что инцидент удастся свести на минимум.

— Это вы ко мне? — я был сама любезность.

— Нет, твоей спине! — глупый смех из-за дурацкой шутки.

— Тогда позвольте, я пойду своей дорогой. Я очень спешу.

— Ты думаешь, что так просто сможешь уйти от нас?

Интересно, каким образом они попытаются меня задержать? «Держалка» еще не выросла.

Я стоял, спокойно выслушивал оскорбления в свой адрес и думал о том, что, наверное, у варрканов есть скрытое свойство вызывать у людей неприязнь. Я часто сталкивался с подобными проблемами. Казалось бы, вполне спокойные и нормальные на вид люди буквально сходили с ума от одного моего присутствия. Наверное, все-таки профессия накладывает свой отпечаток на человека. Все время общаясь тем или иным образом с нежитью, я и сам нес в себе какие-то черты, которые народ так не любил у этих тварей.

Парни не унимались. Ну что ж, я был с ними учтив и вежлив, и не моя вина, если я спешу на работу, а мне мешают. Я довольно бесцеремонно оттолкнул от себя синеглазого, освободив необходимое в таких случаях место для драки. И, словно по команде, у членов этой неорганизованной шайки появились ножи. Я усмехнулся недоброй улыбкой, и вынул из-за спины свое оружие.

— Ребятки, — я постарался, чтобы уже от одного моего голоса у парней начались приступы страха. — Мне начхать, что вы тут затеяли, но, в любом случае, мне кажется, что вы ошибаетесь.

— Ах ты, паскуда! — первым не выдержал синеглазый и ткнул меня ножом.

С таким же успехом он мог махать своим ножичком перед своей тенью. Расстояние между концом его ножа и мною осталось прежним.

— Я предупреждаю последний раз, иначе вам придется уползать отсюда на четырех костях.

В подтверждение своих слов я красноречиво помахал перед носом синеглазого своим мечом. Но, видимо, я сказал недостаточно убедительно, потому что они не поверили.

Они, наоборот, окружили меня, как загнанного оленя, с той лишь разницей, что олень оказался с норовом. Я мог бы покончить с ними одним ударом. Но убивать человека, ну что вы, как можно! Пришлось поосторожничать. В результате было довольно приятно наблюдать, как их лица вытягиваются от удивления. А удивляться было чему. Все их ножи оказались аккуратно обрезаны по самую рукоятку.

— Эй, ты чего? — синеглазый аж покраснел от натуги. — Брось махаться своим мечом.

Вот теперь я понял, к чему весь этот сыр-бор. Этот парень решил заполучить мое оружие, вот как глазенки-то заблестели.

— А! Ты захотел мой меч? Так чего же сразу не попросил!

Я подкинул меч, и он воткнулся в землю прямо перед сапогами голубоглазого.

Окружающие нас парни уставились на меня, не веря своим глазам. В их глазах я был сумасшедшим, отдавая такой меч. Что и подтвердили дальнейшие их высказывания в мой адрес.

За свою долгую жизнь я слыхал слова и похуже, поэтому совершенно не обратил на них никакого внимания. В данную минуту мне было гораздо интереснее наблюдать за синеглазым. Ну и, конечно, за своим «Лучшим». Мне давно хотелось посмотреть, как он будет вести себя в чужих руках.

Глаза голубоглазого вспыхнули, и он, словно не веря мне, ухватился обеими руками за меч. Меня даже передернуло, как он это сделал.

— Парень, это ведь не дубина! Пожалуйста, будь с ним понежнее.

Если он думал, что я издеваюсь над ним, то он был абсолютно прав. Да, я издевался. Потому что уже заметил, что происходит с моим «Лучшим». Парень вытащил его с превеликим трудом. А уж чтобы помахать им, даже ради приличия, не было даже и разговора.

В чужих руках меч стал обычным куском железа, причем, довольно тяжелым на вес.

Голубоглазый, немного повертевшись на одном месте, бросил меч под ноги.

— А вот бросать чужие вещи не стоит. Тебя что, мамаша не учила бережно относиться к чужим вещам?

И, немного подумав, добавил с ехидцей:

— А, засранец?

Дико взревев от нанесенного оскорбления, парень, а следом и его дружки бросились на меня, беззащитного и слабого.

По своей врожденной доброте, я не стал ломать им руки и ноги. И то, и другое понадобится им в самое ближайшее время. Ну, там, несколько расквашенных носов и подбитых глаз роли не играют. В общем, я выполнил свое обещание, и они уползали от меня на четырех костях.

Синеглазого, напоследок, я угостил хорошим пинком под зад. Впредь наука, как приставать к бедным странникам, у которых ничего нет, кроме верного оружия и крепких рук.

Разобравшись таким образом в конфликтной ситуации и немного осуждая себя за излишнюю несдержанность, я поднял с земли свой меч и обтер его руками.

— Прости, «Лучший», это была минутная слабость, такого больше не повторится. Тебя не возьмет больше ничья рука, кроме моей.

Покончив с формальностями и заглушив укоры совести, я побрел на холм, чувствуя, что от послеобеденной драки, чего доброго, начнется изжога.

— Так и язву подхватить недолго, — пожаловался я сам себе.

Такие жалобы иногда даже полезны для варркана. Они убеждают, что мы такие же люди, как и все. Что с того, что варрканы никогда не болеют или почти не болеют (я вспомнил, как однажды, объевшись мяса, целый день промучился с желудком). Организм наш настолько приспособлен ко всему, что даже упоминание о болезни вызывает смех. Всем занимается само тело. Само болеет и само лечится. Так что на этот счет у варрканов мало забот.

Расстелив на траве плащ и убедившись, что горизонт по-прежнему чист, я улегся на траву, подперев подбородок руками. Для полной идиллии не хватало только поболтать ногами. Впрочем, делать было нечего, и я-таки ими поболтал. Стало совсем хорошо. Если бы не ожидание, то все оказалось бы просто великолепно. Но именно ожидание постоянно портило настроение и сбивало с лирического настроения.

Я увлеченно наблюдал за пасущимися в траве таракашечками и букашечками, когда чувство опасности заставило меня замереть и прислушаться. Земля содрогалась от непонятных толчков, дрожала и рвалась, словно желая выпрыгнуть из своей собственной шкуры, вернее, почвы.

Земля не может обманывать, земля всегда права. Я вскинул голову и посмотрел на дорогу. За минуту до этого по дороге тек слабый ручеек беженцев, которые утомленно везли свой скарб, не слишком торопились и не очень верили в свою смерть.

Теперь дорога превратилась в большой муравейник. Люди суетились, что-то хватали и что-то бросали. И каждый почувствовал, что жизнь его — всего лишь мелкая песчинка, которую можно втоптать в землю и не заметить.

Проследив за происходящим на дороге, я увидел: конец людского ручейка слабеет, а у самого горизонта вообще иссякает. Это были последние и, возможно, единственные, оставшиеся в живых жители сел и деревень.

С высокого холма я видел, как люди, бегущие к деревне, сметают все на своем пути, переворачивая не нужные уже повозки, бросая скотину и нехитрый скарб.

На короткий миг в воздухе повисла тишина. Казалось, что даже солнце чуть ослабило свой свет, в предчувствии чего-то ужасного. И вот это ужасное наступило. Я даже не понял сначала, что же произошло.

Маленькая темная тучка, там, где заканчивалась на горизонте дорога, стала увеличиваться в размерах, пока не превратилась в огромную черную тучу. Эта туча накрыла собой обезумевших людей, застывших в ожидании смерти, затем распалась на мелкие лоскутки и, словно осенними листьями, засыпала толпу беглецов и всю деревню. Но странные это были листья, серые и какие-то трепыхающиеся. Падая на людей, они заставляли их кричать и корчиться от боли.

Отсюда, с холма я не видел, что именно творится в деревне и на дороге, и мог лишь догадываться и предполагать. Существа, напавшие на людей, были ничем иным, как маленькими летающими кровопийцами-вампирами. Летучие мыши.

Честно говоря, меня несколько удивило такое соседство. Летучие мыши на службе у черного варркана? Хотя, чего тут странного: и те и другие любят кровь, а в этой войне крови достаточно. Одно радовало — мыши совершенно не выносят присутствия нелюдей, и стараются держаться от них подальше.

— Но не настолько далеко, чтобы расслабляться.

После трагедии на дороге у меня пропало всякое желание валяться на траве. Мир рушится прямо у меня под ногами, а я вынужден стоять здесь и надеяться, что дьявол примет мой вызов и придет ко мне.

Уже к вечеру, вытоптав приличную площадку, я почувствовал, что воздух вокруг меня меняется. Я посмотрел на горизонт — ничего. Тогда откуда этот запах и присутствие вокруг меня чего-то неудобного? Такого, что смущает, и даже подавляет разум. В растерянности я обвел глазами близлежащие окрестности, пытаясь выяснить причину моего беспокойства.

Веселый смех. за спиной заставил меня буквально подпрыгнуть на месте. Я готов поклясться, что секунду назад возле меня не было ни души на расстоянии ста шагов, если не больше. Тем не менее рефлексы сработали мгновенно,

Уйдя в сторону от возможного удара, в то время как левая рука сотворяла Круг Чистоты, я правой рукой вытащил из ножен меч. Все произошло четко и быстро. Кончик моего меча был направлен прямо в грудь стоящего передо мной существа. Человек, если это слово подходило к нему, был закован в железо с ног до головы. Чем-то он напомнил тевтонского рыцаря, разве только вес его доспехов оказался гораздо меньше, что, впрочем, явно не влияло на их прочность. Лицо незнакомца скрывало решетчатое забрало. Если бы я заметил в руках незнакомца хоть какое-нибудь оружие, то, не задумываясь, снес бы ему голову вместе с металлическим котелком, одетым на его плечи. Но убивать безоружного, даже если он подкрадывается тихо и незаметно… это последнее дело. Хотя, я помню время, когда приходилось убивать и тех, кто шел с поднятыми руками, но это было так давно…

Железный незнакомец опять захохотал, высоко задрав голову и обнажая узенькую полосочку на шее. Снова появилось желание воспользоваться предоставленной возможностью. Любой другой варркан на моем месте, недолго думая, полоснул бы по шее — и все. Железная логика Кодекса Чести: лучше иметь мертвого врага, чем живого. Но я не стал использовать этот второй шанс: человек, который смеется на кончике меча, либо безумец, либо отъявленный смельчак. — Ну, и долго ты будешь гоготать? Признаться, мне стало надоедать это необъяснимое веселье во время чумы. Незнакомец прекратил смеяться, небрежным жестом, словно перед ним была обыкновенная палка, отвел острие меча в сторону. Именно этот жест меня успокоил. Если тебе хотят сделать пакость, вести себя таким образом довольно глупо.

Хотя этот парень был явно с характером, я тоже не лыком шит. Ни слова не говоря, я отвернулся, прошел к расстеленному на траве плащу, уселся и, не обращая внимания на незнакомца, стал пристально всматриваться вдаль. Наверное, излишне говорить, что пользуясь всеми возможными средствами слежения, я не пропускал ни одного движения незнакомца. Доверяй, но наблюдай. Это не из Кодекса. Это я сам сочинил.

Мне очень хотелось, чтобы из моего рта торчала соломинка, но для этого пришлось бы нагибаться, а такой вольности я позволить себе не мог. Ничего, сойдет и так.

То, что мой таинственный гость озадачен моим неординарным, прямо скажем, поведением, было видно невооруженным глазом, вернее, слышно невооруженным ухом. Из-за спины доносились скрипы, которые, как я думал, производил озадаченный незнакомец, скребя пальцами свой металлический затылок. Не знаю, долго бы он еще чесал в котелке, если бы я, повернув чуть голову, без всяких эмоций, не протянул:

— Ну, что стоишь, как столб? Садись рядом, коль пришел.

Странное дело, груда железа подошла, немного потопталась на месте, видимо, не решаясь наступать на чужой плащ, и, натужно крякнув, опустилась рядом. Для такого количества металла двигался он довольно свободно, если не сказать — грациозно.

Несколько минут мы сидели молча, но меня почему-то ничуть не смущало и не тяготило это молчание. Было такое ощущение, что этого парня я знаю давным-давно. Мы продолжали молча сидеть: я ждал, когда гость начнет разговор, а гость, казалось, был совершенно доволен создавшимся положением и весьма удобно расположился на моем плаще. Ну и что с того, что я сам пригласил его присесть? Должно же быть хоть какое-то чувство приличия.

Я чувствовал, что постепенно мое умиротворение пропадает и ему на смену приходит недовольство.

— Незваный гость хуже татарина, — пробурчал я, обращаясь к вполне определенному лицу.

Однако, то ли «определенное лицо» не понимало выражения о татарине, то ли оно просто игнорировало мои слова, но молчание с его стороны начинало затягиваться. Это, в конце концов, было в высшей степени неприлично.

— Слушай, ты! — возмутился я. — Банка из-под майонеза! Или ты сейчас же скажешь, какого хрена тебе надо, или…

О том, что будет с ним дальше, красноречиво говорил мой меч, появившийся в руках столь же внезапно, как и внезапное появление таинственного рыцаря.

Рыцарь издал нечто вроде металлического «кхм» и проскрежетал:

— Я пришел спасти тебя.

Вот так просто. Пришел меня спасти. Кто его просил? И нужна ли мне его помощь? А вообще-то приятно, когда тебя пытаются спасти — значит, твоя жизнь еще кому-то дорога. В этом стоило разобраться.

— От кого же ты собираешься меня спасать?

— От тебя самого, — последовал ответ. Это было уже понятней. И хотя слова незнакомца звучали парадоксально, я его прекрасно понял. На данном этапе моей жизни существовал лишь один человек, подходящий под это определение. Второй "я".

— Ну хорошо, а кто ты сам, позволь поинтересоваться? — не унимался я, кто его знает, может, он бандит какой-нибудь.

Металлическая голова удивленно вскинулась, и мне показалось, что даже сквозь прорези забрала я увидел удивленные глаза собеседника. С чего, интересно, можно так удивиться? Детей я с ним вроде не крестил, а последний раз такие молодцы встречались мне на страницах Вальтера Скотта.

— Кто я такой? — к металлическим ноткам примешалось человеческое чувство обиды или мне так показалось. — Ты должен знать меня! Я слишком часто помогал тебе.

— Что-то я не помню таких помощников. Говоря это, я осторожно отодвигался от своего соседа. Мне кажется, у него мания величия. Надо же, шизофреника встретил и, главное, в каком месте!

Незнакомец, поворочавшись в своей скорлупе, отрывисто звякнул:

— Не помнишь? Я — Глаз Дракона. Саркастическая улыбка медленно сползла с моего лица. Рука рванулась к вороту. Камня и в помине не было. Если на свете и случаются удивительные вещи, то вот, пожалуйста, — одна из них. Впрочем, в этом мире могло случиться всякое, приходилось верить и в такие вещи.

— Постой, приятель. Я что-то не совсем понимаю, ты — живое существо? Да что там, ты -человек? Как можешь ты быть Глазом Дракона?

— Ты ошибаешься, Файон. Я — не человек. Рука в металлической перчатке поднялась к шлему и, чуть помедлив, откинула его.

Хорошо, что я парень с крепкими нервами. Этот парень оказался прав. Он не был человеком. Вытянутая мордочка, нос пятачком, с двумя симпатичными дырочками, чешуйчатая кожа и довольно премиленькие глазки. Чему тут удивляться? Вполне нормальный небольшой дракончик. Я бы даже сказал по-другому, но боюсь, что мои слова обидели бы Дракона. Поэтому я лишь отметил про себя, что он больше всего похож на самого обыкновенного черта, каким его описывает Гоголь. Правда, я ни разу не встречал никаких упоминаний о чертях в здешних местах, но наши миры такие разные, и одинаковые вещи вполне могут иметь совершенно разные названия.

С трудом закрыв рот, я постарался привести свои мысли в порядок. Совершенно не лишнее занятие после встречи с чертом. Насколько я помню — это отнюдь не такие уж дружелюбные создания.

— Тебе что-то непонятно, Файон? Дракон закрыл забрало, и я облегченно вздохнул. Лучше все-таки смотреть на железо, чем на не внушающую доверия морду этого крокодила. Хорошенький персонаж. Черт в доспехах. Я немного подумал и почти смирился с мыслью, что Глаз Дракона послал на помощь мне своего посланца, или…

— Как мне называть тебя? — спросил я у металлического воина.

— Называй меня так, как называл раньше в своих мыслях.

Если этот парень может читать мои мысли, а что это так, и дураку понятно, то мне лучше не думать больше о чертях и крокодилах.

— Хорошо, Дракон. Как получилось, что ни с того, ни с сего ты вдруг заявился ко мне?

— До этого все твои мысли были слишком разбросаны и не выражали ничего конкретного. И лишь недавно ты ясно сформулировал свое желание получить помощь.

Что верно, то верно. Именно в тот момент, когда за спиной раздался этот дьявольский хохот, я как раз думал о том, что одному мне будет, пожалуй, тяжеловато. А вдвоем… будет ли нам намного легче?

— А вдвоем мы и не будем, — опережая меня, произнес Дракон, тем самым подтверждая мою догадку о том, что прекрасно слышит мои не слишком любезные мысли.

У этого парня железные нервы: если бы я узнал, что меня называют крокодилом, я бы…

— Ничего страшного, — равнодушно бросил Дракон.

Я хмыкнул.

— С тобой трудно общаться.

— Ничего, ты привыкнешь, — ответил Дракон, — это трудно только первые сто лет.

— Ага, — с готовностью ответил я, — я больше и не думаю прожить.

Мы посмотрели друг на друга. Какая-то искра понимания проскочила между нами, и мы дружно рассмеялись. Его ржавый смех сливался с моим, и, видит Бог, я почувствовал, что могу доверять этому парню во всем.

— Извини, Файон, — немного посмеявшись, обратился ко мне Дракон. — Давно мой разум не был так свободен. Но ты можешь закрыться от меня.

— Нет уж, дудки, — я растянулся на траве, -чего ради мне прятаться от друга.

Дракон, то ли убежденный моими доводами, то ли умиленный моим доверием, покачал головой:

— Хорошо. Я постараюсь не лезть в твое сознание. Тем более, что там уже находится разум Повелителя Мира.

— Ты об этом знаешь?

— Слишком давно мы путешествуем вместе, чтобы я не знал всех твоих мыслей.

— Вот как? И что ты обо всем этом думаешь?

Дракон на короткое время замолчал, чтобы оглядеть окрестности, по нашему молчаливому соглашению эту миссию он взял на себя.

— Видишь ли, Файон. У меня, конечно, есть свое мнение относительно всех твоих планов. Я даже могу сказать тебе, что последует за всем этим. Но я не сделаю этого.

Вы, люди, слишком чувствительны к событиям будущего. Вы горько переживаете прошлое, ставите памятники давно минувшим событиям, оплакиваете умерших и грустите о прошедших днях. Разве можно открывать вам окно в мир будущего? Это лишь приведет вас к беспорядочному хаосу. А хаоса и так слишком много в этом мире.

— Скажи мне, Дракон, а ты видишь будущее в моем мире, в том, из которого я пришел? Дракон покачал головой:

— Вот видишь, Файон, ты уже беспокоишься о своем мире. Но не волнуйся. Единственное, что я могу сказать тебе: вспомни предсказание Книги Судьбы. Ты стал почти всем. Но ты еще не знаешь, как управлять своим будущим. А до этих знаний, поверь мне, очень долгая дорога. На этом давай закончим этот пустой разговор.

Я и сам понял, что знание будущего принесет немного пользы. Что толку с того, что я буду знать, где, когда и во сколько лет мне предстоит погибнуть. Главное, знать, ради чего погибать, а это я знаю и без предсказаний.

И посему, отбросив дурные мысли в сторону, я достал из мешка краюху хлеба и, разломив, протянул половину из них Дракону. Он отрицательно покачал головой:

— Духу не нужна пища.

— Так ты дух? — неудивительно, что я поперхнулся.

Железный дух подскочил и вмазал мне железной перчаткой промеж лопаток. Кусок проскочил, но теперь заболела спина. Я поблагодарил:

— Нет, ты не дух! Для духа у тебя слишком тяжелая рука.

Дракон рассмеялся раскатистым смехом.

— То, что я не нуждаюсь в еде, совершенно не значит, что я не нуждаюсь в твердом теле. То, что ты видишь — лишь оболочка, которая понравилась мне больше всего. Я мог появиться перед тобой в образе чудовища или в теле прелестной девицы. Ты понимаешь, о чем я говорю? Главное, не наружность, а то, что внутри.

Все верно. Встречают по одежке, а провожают по количеству съеденного и выпитого. Слова Дракона справедливы. Чудовище может быть другом, а прекрасная девушка жестким врагом.

— А каков ты?

— Я?

Мне показалось, что мой вопрос немного озадачил Дракона. Но после секундного замешательства, или мне так показалось. Дракон ответил:

— Я таков, каков мой хозяин. Мой хозяин -Повелитель Мира. Ему я служу. А так как его разум сейчас в тебе и ты являешься владельцем камня, то я похож только на тебя. Я понятно выражаюсь?

— Как профессор на лекции, — что я тупой, что ли? — Значит у тебя нет своего "я"?

— Мое "я", умерло много веков назад, и с тех пор я подчиняюсь только хозяину камня.

Мы замолчали. Дракон, наверное, думал о своем, а я о своем. Странно быть духом, но еще удивительнее повелевать им. Долго ли это продлится, никто не знает, а сам Дракон не желает говорить об этом.

Вообще вопрос был очень интересный и стоило поразмыслить на досуге.

— А ты сможешь когда-нибудь вернуться в тот мир живым?

Дракон посмотрел на меня ТАКИМ взглядом, от которого мне стало немного не по себе:

— Когда-нибудь я вернусь, и на это только моя воля.

Грустная история. Сказочная история. А что в этом плохого? Сказка так сказка.

Я всегда замечал за собой одну привычку -засыпать в каком угодно положении, в каком угодно месте. Вот и сейчас, как только голова прикоснулась к траве, пахнущей розами, я провалился в бездну, в которой происходят вещи более удивительные, чем иной раз в жизни.

Мне снова снился снег. Я шел по тонкому хрустящему насту, куда-то к далекому горизонту, сам не понимая зачем, и не зная своей цели. Снег медленно кружился вокруг меня легкими мотыльками.

Хруст снега стал громче, в одно мгновение белизна, словно ее облили черной краской, исчезла. И вокруг снова не стало снега, остался только черный пепел. Он затыкал мне рот, не давая дышать…

Задыхаясь, я вскочил на ноги и затряс головой, пытаясь прогнать последние остатки страшного сна.

Дракон стоял спиной ко мне. Переведя взгляд с его спины на холмы, я почувствовал, что сон возвращается. Соседние холмы были черны.

Их затопила именно та армия, которую я ждал. И которую не ждал. Ибо это была не та армия, которую я видел на побережье. Не шла она ни в какое сравнение и с армией, которая сражалась со мной на острове Дракона. Черная масса, переливаясь с холма на холм, шевелясь, как огромный неторопливый зверь, скрывалась за черным горизонтом, а слева и справа ее края исчезали в туманной дымке наступающей ночи. Прямо перед нами в небольшом отдалении от переднего края войска, переваливаясь с боку на бок, двигался какой-то предмет. Присмотревшись повнимательней, я понял, что это походная кибитка. Прямо над ней развивался флаг. На белом полотнище, пересекая красное солнце, чернел меч. Единственный, кто мог придумать подобную безвкусицу, был Черный Варркан.

— Ну как — нравится? — повернулся ко мне Дракон.

— Издеваешься?! Почему не разбудил?

— Зачем?

— У меня были немного другие планы относительно этой армии. Она мне не нужна! Мне нужен Черный Варркан.

— То есть ты хотел сбежать? — от Дракона так и исходило геройство.

— Не сбежать, а ретироваться. Надеюсь, ты понимаешь значение этого военного термина?

— За время нашего… знакомства, я узнал столько новых военных и невоенных терминов, что я теперь воспринимаю любую твою речь.

А чтобы у меня не оставалось никаких сомнений, Дракон выдал замысловатую фразу, состоящую из далеко не лучших слов моего мира. Неужели этому он тоже набрался от меня?

— Я все правильно сказал? — поинтересовался Дракон.

Наверное, в этот момент он не читал мои мысли, иначе обиделся бы.

— Довольно болтовни, пора заняться приготовлениями к драке, раз уж мы не успели смыться. Опять придется отбиваться до последних сил, надеясь лишь на Повелителя Мира.

Чертов Дракон, мог бы и разбудить! Ему то что? Он дух!

— Послушай, Дракон! — сказал я, не оборачиваясь к нему. — Конечно, очень мило с твоей стороны, что ты будешь помогать мне. Но как ты мне будешь помогать?

Я повернул голову, желая в последние минуты перед дракой, а возможно и перед смертью, поиздеваться над Драконом.

Но получилось совсем наоборот. Надо мной посмеялся Дракон. Прямо за мной, выстроившись в три шеренги, стояли воины Дракона, те самые ребята, которые помогли мне на Острове. Края шеренг исчезали за холмом и вновь появлялись на следующем. И пока хватало моего зрения, я видел выстроившихся в три шеренги серебряных воинов Дракона.

— Ты что-то спросил? — поинтересовался Дракон.

— Да нет. Просто я хотел, чтобы мы закончили до ужина.

— А-а. Тогда принимай командование. Тебе нравятся мои солдаты?

— Угу, слишком они шустрые.

Я еще раз обвел взглядом свое неожиданное войско. Заходящее солнце сверкало на серебряных доспехах, превращая их в алые всполохи света, на которые было больно смотреть.

— Посмотри! — дотронулся до плеча Дракон. Я посмотрел на чужое войско и увидел, что наше появление замечено. Черная волна, до этого уверенно захлестывавшая землю, замерла, а еще через мгновение даже отхлынула назад.

— Теперь до глухой ночи они и с места не сдвинутся.

— Я тоже так думаю, но все равно, в следующий раз предупреждай меня о своих подарках.

— Ты забываешь о нашем разговоре, — чуть нахмурился Дракон, — для тебя мои воины были таким же будущим, как и я сам. Я просто помогаю, а все остальное должен сделать ты сам.

— Понимаю, — сдался я.

Я плюнул на то, что Дракон может прочитать в моей голове все мысли. Он и так слишком много знает и о себе, и обо мне, чтобы предугадывать все мои самые заветные желания.

— Дракон, — забрало повернулось ко мне, и я разглядел внимательные глаза, — я видел твоих ребят в работе, но здесь против нас слишком чудовищная сила. Столько нелюдей я не видел еще никогда.

— Не волнуйся, хозяин, — черт, а приятно звучит: ХОЗЯИН, — мои солдаты знают свое дело.

— Дракон, раз у нас есть немного свободного времени, не ответишь ли ты на несколько моих вопросов?

— Ты всегда отличался любознательностью. Я молча проглотил эту, с позволения сказать, шутку:

— Меня всегда интересовало, каким образом я переношусь в этот мир? И еще, что это за мир, как далеко он от моей Земли?

— Разве ты не слышал о параллельных мирах?

— Причем здесь параллельные миры? Дракон вздохнул так, как вздыхают только учителя, доведенные до отчаяния тупостью учеников.

— Ладно, у нас есть немного времени, и я расскажу тебе кое-что о параллельных мирах.

Дракон взмахнул рукой, несколько его воинов сорвались с места и, подбежав к нам, вытащили свои мечи, соорудив из них два вполне сносных кресла.

— Садись, Файон.

Я уселся.

— Ну что ж, довольно удобно, еще бы попить чего-нибудь, и тогда я — счастлив.

Дракон усмехнулся, или мне показалось, что он усмехнулся. Тем не менее он взмахнул рукой, и прямо перед моим изумленным лицом повис бокал.

Вот ото дело! Я отхлебнул, закрыв глаза, готовясь, встретить тепло, разливаемое по желудку. Ожидаемого результата не получилось:

— Что ты мне дал? — я посмотрел внутрь бокала.

Там оказалось обыкновенное молоко.

— А что? — совершенно искренне удивился Дракон. — Ты просил попить, а не выпить.

— Да, но молоко…

— … очень полезно.

Я почувствовал себя малолетним карапузом, которому вытерли сопли.

— Ладно, рассказывай свои сказки, — я допил молоко, и бокал тут же исчез, заставив меня еще раз вздрогнуть. — Только давай больше без фокусов, а то моя голова и так раскалывается.

— Я хотел, как лучше. Угу, оправдывайся теперь.

— Надеюсь, молоко было натуральным?

— Только что из-под коровы, — парировал Дракон. Я так и не понял, говорит он это серьезно или продолжает насмехаться надо мной.

— Эй, ты, рептилия, — я поднял брови, в знак того, что уже сыт по горло пустыми разговорами, — давай ближе к делу. Солнце скоро сядет совсем и врядли нам дадут поболтать без помех.

— Ты хочешь узнать, почему ты здесь, — просто уточнил мой собеседник. — Хорошо. Твоя история интересна. Слушай.

Дракон старательно прокашлялся, словно в его металлическом теле было чему кашлять, и, непринужденно прохаживаясь передо мной с видом школьного учителя, начал свой рассказ.

— Как тебе должно быть известно, многоуважаемый варркан Файон, вся наша Вселенная состоит из бесконечного числа взаимосвязанных и взаимозаменяемых вселенных. Каждая из которых может при необходимости и при стечении некоторых обстоятельств накладываться друг на друга в определенных резонансных точках, создаваемых динамизированными воздействиями некоторых аспектов Вселенной…

Дракон подозрительно посмотрел на меня и, понизив голос, спросил:

— Ты все понимаешь?

— Что я — тупица?

Честно говоря, из всего сказанного я не понял совершенно ничего. Но я боялся, что мое незнание этих, с позволения сказать, истин лишь заставит Дракона рассказывать о них подробнее. Чего мне совершенно не хотелось.

Я старательно делал вид, что все, сказанное мне, понятно, как букварь, и от разоблачения меня спасало только то, что Дракон не наблюдал за моим лицом, на котором, словно в тетрадке, было написано, какая для меня все это чушь.

— Так вот, — продолжал Дракон уверенным тоном, очевидно, ему самому нравился свой голос, — в каждом мире существует существо, в нашем случае это человек, который имеет своего двойника, что наряду с сознанием и волей предполагает еще какое-то активное начало…

Дракона понесло. Он начал сыпать такими словами и терминами, понять которые можно было только окончив что-нибудь вроде Кембриджа или, на худой конец, университет имени Патриса Лумумбы. А так как я никаких университетов, к сожалению, не кончал, то просто-напросто перестал слушать этого металлического зануду, думающего, что у всех такая же вместительная башка, как у него.

Но после того как в речи Дракона стали то и дело проскальзывать восьмизначные цифры, мне стало совсем нехорошо. Поэтому я его и прервал:

— Дракон!

— … панткаль Цадгриеля после запятой в пятом… что?

Я терпеливо дождался, пока поток слов иссяк и наступила тишина, при которой можно будет говорить.

Глаза, а точнее, шлем Дракона повернулся ко мне.

— Что ты сказал?

— Дракон! — начал я как можно осторожнее, чтобы не обидеть это, в общем, милое создание.

— Я, конечно, понимаю, что все это жутко интересно и очень любопытно, но…

Ну что я мог ему сказать? Конечно, я сказал то, что думал:

— Мне твои пенктали после запятой в пятом вообще до фени. Я хочу просто знать, кто такой этот дьявол, и почему он скрывается под моим именем. И все.

Дракон тяжело вздохнул. Видимо, за время пребывания в образе камня ему не часто попадались слушатели. Но я был не тот, с кем он мог наговориться досыта.

— Ну так что, Дракон? Только попроще, без всяких там пятых знаков после запятой, ладно? Кто этот дьявол?

Ответ оказался слишком неожиданным, и поэтому даже мое натренированное тело варркана вздрогнуло.

— Это — ты сам!