"Хозяин Соколиного гребня" - читать интересную книгу автора (Коултер Кэтрин)

Глава 6

Небо стало черным, как дно ведьминого котла. Буря была уже совсем близко. Ветер полностью стих, и все вокруг словно застыло. Огромный прямоугольный парус из грубого сукна обвис, как дряблая кожа на шее старика. Было трудно дышать – таким неподвижным и душным вдруг сделался воздух.

Когда же начнется эта буря? Наверняка она разразится с минуты на минуту – ведь не сможет же корабль вечно стоять на море, как мрачный, безмолвный признак, окруженный ничем не нарушаемой мертвой тишиной. Не слышно ни криков чаек, ни ударов волн о дубовые борта. Даже деревянная фигура на носу, голова морского змея, и та кажется сейчас жуткой и зловещей, такой, какой ее, должно быть, видят мирные прибрежные жители, когда из тумана перед ними вдруг возникает боевой корабль викингов, словно демон, явившийся, чтобы забрать их в ад.

Никто из находящихся на корабле не двигался. Все замерли, такие же застывшие и безмолвные, как окружавшее их море, которое вскоре станет их могилой.

Чесса стояла в проеме кормового шатра для груза и смотрела на воинов, которые неподвижно сидели на своих скамьях-сундуках, даже не пытаясь грести. Они бросили весла и молча молили Тора или Одина ниспослать им спасение.

Непогода настигла корабль Рагнора недалеко от берегов Восточной Англии. Керек сказал Чессе, что принц Рагнор в стельку пьян и валяется возле руля, слишком напуганный, чтобы отдавать приказы. Сейчас он занят тем, что допивает остатки горячего меда, чтобы дойти до полного бесчувствия. А капитан Торрик говорит, что едва ли они доживут до утра. Торрик только один раз в жизни видел, чтобы буря начиналась подобным образом. Это было у западного побережья Норвегии, но тогда воздух был не теплым и душным, как теперь, а холодным – таким холодным, что, если человека смывало за борт, он тут же замерзал до смерти.

В то время Торрику было всего десять лет. Ему и еще одному воину чудом удалось выжить: волны выбросили их на скалистый берег неподалеку от Бергена.

Капитан Торрик подошел к Кереку и Чессе.

– Она вот-вот обрушится на нас, – прошептал он. Чесса молчала. Что тут можно было сказать? Внезапно Керек поднял руку, указывая куда-то в темноту, и прерывающимся от волнения голосом проговорил:

– Смотрите, там остров! Видите, там не так черно, как вокруг! Уверяю вас, это остров! Слушай, Торрик, если ребята сейчас изо всех сил налягут на весла, мы сможем добраться до него. Там наверняка есть безопасная гавань.

– Да, – сказал Торрик с проснувшейся надеждой. – Я тоже его заметил. Поистине, это боги указали его тебе. Готов поклясться, что раньше он не был виден.

Чесса молча ждала, слушая, как Торрик кричит на гребцов, убеждая их работать веслами изо всей мочи, клянясь, что они спасутся, если сумеют достичь острова.

– Если б не гроза, мы бы его не увидели, – заметил Керек. – Думаю, сейчас над этим островом льет как из ведра. Там вовсю сверкают молнии, потому нам и удалось его разглядеть. А теперь иди лучше назад в шатер, принцесса.

– О нет, Керек, я хочу остаться здесь, чтобы все видеть. Могу ли я чем-нибудь помочь?

– Останься в живых – это все, что от тебя требуется, – ответил он и исчез в темноте.

Через несколько мгновений начался ливень. Чесса увидела, как огромная, словно гора, волна подхватила одного из воинов и смыла его за борт. Спасти его было невозможно. Торрик еще громче завопил, чтобы все гребли, гребли изо всех сил, иначе им не уцелеть.

– Господин, все лодки уже вытащены на берег, привязаны и укрыты. Мы готовы к буре.

Рорик Харальдссон, хозяин Ястребиного острова, кивнул и откинул Назад голову, подставляя лицо хлынувшему дождю. От мощи дождевых струй у него перехватило дыхание. Уже много лет он не видел такого неистового ливня. Хорошо, что его люди приняли все меры предосторожности, какие только можно было принять. Теперь остается только переждать ненастье.

Он вошел обратно в дом – большое, вытянутое в длину здание. Так как все двери были плотно закрыты, оно уже было полно легкого голубоватого дыма, поднимающегося из очага. Рорик подошел к своей жене Ми-ране, которая спокойно сидела и шила. Скорее всего она шила ему еще одну голубую рубашку, ведь, по ее словам, в голубом он выглядел еще великолепнее и намного лучше, чем в одежде других цветов.

Ему нравились ее комплименты и ее подковырки тоже. Она никогда не отличалась кротостью и покладистостью, и именно такой он ее любил. Он знал, что она, не колеблясь, убьет любого, кто попытается причинить ему зло, любого, кто будет угрожать их детям, их острову, их людям. Он доверял ей, как самому себе, и понимал, как ему повезло: лишь очень немногие мужчины могли сказать такое о своих женах или друзьях.

Когда он приблизился, она подняла на него взгляд, но не улыбнулась. Ее лицо было бледно, и он с тревогой заметил, что ее пальцы слегка дрожат.

Он вопросительно поднял одну бровь;

– Опять голубая?

– Ты о рубашке? Конечно, она будет голубая, такая же, как твои глаза. Мне надо будет нашить тебе побольше голубых рубашек впрок, чтобы хватило до той поры, когда твои глаза выцветут и я забуду, какими они были раньше. Клянусь всеми богами, Рорик, эта буря так неистовствует, как будто Тор обрушил на наш остров весь свой гнев.

– А как ему не гневаться? Во всем виновата ты, женщина. Говорил же я тебе, не обращайся так властно с моим бедным телом. Боги не любят, когда женщины подминают под себя мужчин, которые по слабости своей плоти всегда готовы подчиниться, если в награду им сулят наслаждение. – И он многозначительно ухмыльнулся.

Мирана вскочила с кресла, бросила недошитую голубую рубашку на подлокотник и накинулась на мужа.

Она колотила по его груди кулачками, смеялась и кусала его плечи.

– Мама, не бей отца! Он хороший, он не мог сделать ничего дурного!

Мирана обернулась и посмотрела на свою маленькую дочку Аглиду, такую золотоволосую и прекрасную, что от взгляда на нее занимался дух.

– Твой отец, – сказала она, подхватывая девочку на руки, – большой шутник. Он считает себя очень остроумным, но это не так, потому что все его шутки весьма сомнительного свойства.

– Лучше отца никого нет, – убежденно сказала Аглида, протягивая ручки к Рорику.

– Скоро она поймет, что и у тебя есть недостатки, – заметила Мирана, передавая дочь Рорику.

– Нет, она вырастет такой же, как ее мать, и будет боготворить меня до конца жизни.

Мирана пихнула его локтем, а потом поцеловала.

– Я еще расквитаюсь с тобой за твои шутки, господин мой Рорик.

– Знаю, что расквитаешься. Ты никогда не даешь мне спуску, и я этому очень рад. Но что я вижу? Ты отшвырнула мою рубашку, словно ненужную обглоданную кость. У меня еще слишком мало голубых рубашек – ими набит всего один сундук. Я не могу допустить, чтобы ты ими швырялась.

– Да, да, мама бросила ее, как обглоданную кость! – с готовностью поддакнула Аглида. – Я сошью тебе другую рубашку, отец. Она будет такой же красивой, как и мамина, а может быть, даже лучше.

– Мамина рубашка? Звучит заманчиво.

– Рорик, замолчи. Пойдем, Аглида, тебе уже пора спать.

Все вокруг могли наблюдать веселую возню хозяина и хозяйки, все видели их улыбки, слышали их смех. Все понимали, что они делают это намеренно, чтобы успокоить своих людей, – и это им удалось. Одна из женщин захихикала, когда муж погладил ее по ягодицам. Маленькая девочка крикнула своей подружке, чтобы та бросила ей кожаный мячик. Разговоры стали громче. Дети опять затеяли игру. А их родители заговорили о том, что пора бы уже отойти ко сну.

Дождь яростно барабанил по крыше из дерна и дранки, заставляя деревянные балки жалобно скрипеть. Старый Фиррен сказал, что грохот дождевых струй похож на шум битвы между богами и что эта битва сулит смертным новые беды.

Дождь все лил и лил, порой ненадолго ослабевая, чтобы затем хлынуть с новой силой. Время приближалось к полуночи, но на Ястребином острове спали только дети, а все взрослые бодрствовали, прислушиваясь к непогоде.

Внезапно дверь с шумом распахнулась, и в комнату вбежал Хафтер.

– Корабль! – крикнул он. – В гавань зашел корабль и он вот-вот разобьется о скалы.

Не прошло и нескольких мгновений, как все мужчины высыпали из дома, гурьбой кинулись в широкие ворота палисада и помчались по узкой тропе, ведущей к берегу.

Рорик выбежал на пристань. Дождь хлестал его по лицу с такой силой, что ему казалось, если он откроет рот, то захлебнется. Ослепительные вспышки молний раскалывали небо. Зашедший в гавань боевой корабль швыряло то вверх, то вниз, голова морского змея на его носу то и дело скрывалась под исполинскими волнами.

Люди на корабле кричали и отчаянно налегали на весла, пытаясь подгрести к берегу, но все их усилия были тщетны: корабль не приближался к острову, а вертелся на одном месте, словно попав в водоворот. Затем яростный порыв ветра вдруг швырнул судно на берег с такой силой, что несколько человек упали за борт.

Рорик крикнул своим людям, и мгновение спустя они уже были рядом с кораблем и помогали тем, кто свалился в воду. Другие обитатели терпящего бедствие судна какое-то время еще стояли на раскачивающейся палубе, ошарашенно глядя на Рорика и его воинов и не смея до конца поверить в то, что уцелели. Пожалуй, скоро они придут в себя и испугаются, подумав, что спаслись от бури на море лишь затем, чтобы быть убитыми на берегу. Чтобы развеять их сомнения, Рорик вышел вперед и заговорил, стараясь перекричать громовые раскаты, рев моря и шум дождя:

– Я Рорик Харальдссон, а это моя земля – Ястребиный остров. Мы не причиним вам зла. Спускайтесь с палубы, здесь вы в безопасности.

Однако люди на корабле не торопились сходить на берег. Они понимали, что их, вооруженных одними ножами, очень легко перебить. А между тем в их сундуках имелось все необходимое для обороны: мечи, щиты, стальные шлемы.

– Спускайтесь! – повторил Рорик, читая их мысли; оказавшись во время бури на незнакомом острове, он думал бы точно так же и не смог бы сразу довериться его жителям.

Люди на корабле молча переглядывались между собой, и было видно, что они понимают, насколько сейчас беспомощны. Внезапно с корабля спрыгнула женщина. Женщина?! Рорик протер глаза и услышал, как она зовет его по имени:

– О благородный Рорик, неужто это ты? Спасибо тебе за гостеприимство. Мы уже думали, что погибли, но боги сжалились и послали нас к тебе.

За женщиной на берег спрыгнул мужчина и завопил:

– Не слушайте ее, она лжет! Она моя пленница, Я женюсь на ней, не слушайте ее!

quot;Все это чрезвычайно странно”, – подумал Рорик. Что же за корабль выбросили боги на его остров? Он подошел к женщине, увидел, что она очень молода, и сказал:

– Я понятия не имею, что здесь у вас происходит, но прошу тебя: не бойся.

– Не прикасайся к ней!

Рорик повернулся и посмотрел на спрыгнувшего вслед за женщиной мужчину. Вид у того был взбешенный и вместе с тем жалкий и испуганный.

– Кто ты? – спросил Рорик.

Незнакомец горделиво выпрямился, словно вдруг вспомнил, что он все-таки воин, а не полузахлебнувшаяся крыса.

– Я Рагнор Йоркский, сын короля Олрика, – важно изрек он. – Теперь я буду отдавать приказы.

Рорик подумал о том, что мог бы в два счета взять этого субчика за горло и придушить его.

– Ты не в том положении, чтобы выдвигать требования или отдавать приказы, – заметил он. – Собери своих людей и следуй за мною в дом.

– Да, мой господин, – обратился к Рагнору другой воин с корабля. – Мы спаслись и должны быть благодарны этому человеку за его гостеприимство.

– Я велю вырезать твой проклятый язык, Керек, – прорычал Рагнор. – А ты, – крикнул он Чессе, вставшей рядом с Рориком, – ты не смей гневить меня, поняла? Не смей морочить этого человека своей ложью. Молчи и будь покорной.

Чесса не ответила. Она отбросила с лица мокрые волосы и посмотрела на возвышающегося над нею воина:

– Господин мой Рорик, капитан Торрик ранен. Кажется, рухнувшая мачта сломала ему ногу. Он хороший человек. Пожалуйста, помоги ему.

Рорик повернулся и приказал:

– Хафтер, возьми двух человек. Перенесите капитана Торрика в дом. Мирана позаботится о нем. Я вижу, ты, девушка, знаешь меня. Кто ты, как тебя зовут?

– Я Чесса, а ты, насколько я поняла, Рорик, владетель Ястребиного острова?

– Да.

Ее мокрое лицо расплылось в улыбке:

– Помнишь ли ты маленькую Эзе, дочь Хормуза, величайшего волшебника всех времен?

Рорик вгляделся в лицо незнакомки. Когда он в последний раз видел Эзе, той было десять лет. Она была серьезной, умной девчушкой и не выказывала никакого страха ни перед ним, ни перед его воинами. Тогда он воспользовался ею, чтобы спасти свою жену Мирану от Хормуза. Теперь маленькая Эзе стала взрослой девушкой и по странному стечению обстоятельств ее корабль потерпел крушение возле Ястребиного острова.

– Клянусь богами, – медленно произнес Рорик, – эта буря запомнится мне надолго.

– Ты красивый мужчина, господин мой Рорик, но все же не такой красивый, как мой отец.

Рорик откинул голову назад, громко захохотал и тут же подавился дождевой водой, которая хлынула ему в горло.

– Кстати, как поживает твой красавец-отец? – спросил он.

Хормуз был большой хитрец. Он изменил свою внешность, притворившись седобородым стариком, таким же древним, как Ситрик, король Ирландии. Потом он убил Ситрика и занял его место. Он хотел получить Мирану, потому что она была очень похожа на Нафту, его давно умершую жену, но в конце концов ему пришлось удовольствоваться кузиной Рорика, Сайрой. Хитрый Хормуз сделал так, что все поверили, будто его пророчество исполнилось и старый король Ситрик благодаря его чарам помолодел. Эту басню с удовольствием рассказывали и слушали во многих странах. И все верили в нее – ведь доказательством ее правдивости был омолодившийся Ситрик.

– Теперь у моего отца есть четыре сына, и он все еще влюблен в Сайру – о чем я весьма сожалею.

– Четыре сына? Клянусь пальцами ног великого Тора, он неутомимый мужчина.

– Да, и Сайра опять беременна.

– Интересно, изменился ли ее нрав? Она все такая же ведьма, как и раньше?

– Еще хуже, она…

Однако Рагнор не дал Чессе договорить:

– Эй, ты, не слушай ее! Она лжет. Она всего-навсего моя жена, всего-навсего шлюха, всего-навсего…

– О чем это он? – поинтересовался Рорик, глядя на стоящую перед ним красивую молодую женщину.

– Сейчас я тебе скажу! – рявкнул Рагнор, оттолкнув от него Чессу. – Ты должен подчиняться моим приказам! – Я – Рагнор Йоркский, а ты – всего лишь жалкий крестьянин, живущий на этой куче грязи и камней.

Рорик повернулся к Кереку:

– Кто этот дурак, посмевший назвать мой остров кучей камней?

– Он не в своем уме, – ответил Керек. – Пойдем, – обратился он к Рагнору. – Я помогу тебе дойти до дома господина Рорика. Твой разум явно помутился из-за бури и выпитого тобою меда.

– Я не оставлю ее с ним! Он может похитить ее, он может ее изнасиловать. Ведь он викинг, а не христианский монах. Я знаю, что у него на уме, он…

Рорик поднял кулак и ударил Рагнора в челюсть. Тот рухнул как подкошенный.

– Странно, что его до сих пор никто не убил, – заметил Рорик, обращаясь к Кереку. – Отнеси его в дом. Иди за моими людьми по тропинке, она приведет тебя к моему жилищу. Надеюсь, когда этот молодец очухается, он поймет, что к чему.

Чесса с сомнением покачала головой:

– Вряд ли у него хватит для этого мозгов.

Мирана встала и вытерла руки льняной тряпицей. – Торрик поправится, – сказала она. Мы с Уттой вправили его сломанную ногу и наложили на нее лубки. Энтти напоил его очень крепким медом, чтобы унять боль. Старая Альна все квохтала и охала над ним, повторяя, какой он красавчик, и он даже улыбался, хотя на него и брызгала ее слюна. Теперь он заснул и проспит много часов.

– Спасибо, – сказала Чесса. – А кто такая старая Альна? Покажи мне ее.

– Вон она, сидит у очага и ковыряет в своих двух оставшихся зубах, – ответила Мирана. – Смотрю я на тебя, Эзе, и думаю: какая же ты выросла красивая! По правде говоря, я не предполагала, что когда-нибудь встречу тебя опять. Да, из тебя получилась , настоящая красотка.

– Красотка – это еще слишком слабо сказано, – заметил подошедший Рорик. Чесса рассмеялась:

– Ты говоришь так лишь потому, что я очень похожа на твою жену. Отец был прав: между ней и моей покойной матерью есть большое сходство. Мне жаль, Мирана, что он хотел заполучить тебя из-за этого сходства, но, честное слово, я предпочла бы, чтобы моей мачехой была ты, а не эта мерзавка Сайра. А теперь, господин мой Рорик, скажи нам правду: ведь ты считаешь меня миловидной только потому, что я напоминаю тебе Мирану?

– Ты думаешь, у меня плохое зрение? Ты мало похожа на Мирану. У Мираны волосы тоже черные, но у них нет твоего блеска, и глаза у нее другого оттенка: они напоминают цветом сочную траву, которая растет на соленых болотах. А твои глаза, Эзе…

– Почему ты называешь ее этим именем? – вмешался Рагнор. Он уже успел протрезветь и подошел к Рорику, потирая рукой ушибленную челюсть. Вид у Рагнора был надутый и надменный, как будто он здесь единственный господин и повелитель. Он походил на разобиженного глупого мальчишку, который возомнил себя взрослым мужчиной.

– Какое некрасивое имя – Эзе! И чужеземное. Почему ты назвал ее этим именем? Чесса быстро ответила:

– Это мое детское прозвище. Дело в том, Рагнор, что господин Рорик знал меня, когда я была ребенком. Скоро он станет звать меня Чессой – так же, как и все остальные.

– Чесса, – повторил за нею Рорик. – Красивое имя. Куда красивее, чем ужасное имя моей жены – Мирана. По-моему, Мирана звучит как название какой-то морской рыбы. Я вот о чем подумал: может, моя женушка еще не слишком стара, чтобы взять себе новое имя?

Мирана ткнула его локтем в ребра.

– Что-то господин мой Рорик больно осмелел – сказала она. – Но поскольку он не толстеет и исправно носит те голубые рубашки, которые я ему шью и которые так дивно сочетаются с голубизной его глаз, я, так и быть, не стану сталкивать его со скалы в море, по крайней мере до тех пор, пока длится эта буря. Он плохо плавает, и, боюсь, мне пришлось бы прыгнуть в воду вслед за ним, чтобы не дать ему утонуть.

– Не понимаю, что вы за люди! – злобно проговорил Рагнор. – Эта женщина оскорбляет своего мужа, он отвечает ей тем же, а все вокруг слушают и смеются как дураки. А ты Чесса, имей в виду: мне нет дела до того, что эти люди знали тебя, когда тебя называли этим глупым именем Эзе. Мне это безразлично. Ты все равно выйдешь за меня замуж.

– Эге! Помнится, ты говорил мне, что она уже твоя жена и еще говорил, что она шлюха и…

– Попридержи язык, – грубо перебил его Рагнор, однако тут же замолчал, почувствовав на своем плече чью-то тяжелую мозолистую руку.

– Что ты сказал, червяк? – пробасил Хафтер, нагнувшись к самому уху Рагнора, и так стиснул его плечо, что хрустнули кости.

Рагнор взвыл от боли.

– С таким учителем он быстро выучится хорошим манерам, – заметил Рорик. – Отпусти его, Хафтер. Не думал я, что этот глупец так быстро забудет, как мой кулак встретился с его челюстью. Право же, для молодого человека у него слишком слабая память. Если он не поостережется, его забывчивость когда-нибудь будет стоить ему жизни.

– Как видно, его мозги утонули во время бури, – сказал Хафтер. – Если власть в Данло принадлежит такой бестолочи, то немудрено, что королевство слабеет день ото дня и вот-вот попадет в руки саксов. Ты и правда сын старого Олрика, или мать родила тебя от другого отца?

– Да, я его сын. Олрик стар, скоро он умрет. Тогда я вернусь сюда и поубиваю вас всех.

– Господин мой, не надо горячиться, – примирительно сказал Керек. – Эти добрые люди спасли нас. Наш корабль разбился, и они приютили нас из милости. Прошу тебя, господин мой, смягчи свою речь и прими их великодушное гостеприимство с улыбкой и благодарностью.

Рагнор выругался и отошел. До Чессы донесся кудахчущий смех старой Альны.

– Гунлейк, сколько человек мы спасли? – спросил Рорик.

– Семнадцать. Керек сказал мне, что остальные девять утонули. Не так уж много, ведь в такой буре могли сгинуть все.

– А я помню тебя, Гунлейк, – сказала Чесса, глядя снизу вверх на седеющего воина. Он был еще не стар, но суровая жизнь, полная битв, избороздила его лицо глубокими морщинами. – Я видела тебя в Клонтарфе, когда Рорик привез меня туда, чтобы обменять на Мирану. Ты помогал Рорику.

– Верно, помогал. Но я тебя не узнаю. Кто ты?

– Я Эзе. Помнишь маленькую Эзе? Ты, Рорик и другие спасли моего отца.

Гунлейк уставился на своего друга.

– Вот чудные дела, Рорик, – сказал он.

– Да, чудные, но ты привыкнешь. Кстати, теперь эту красавицу зовут Чесса. Послушай, Керек, иди поговори с Энтти. Может, она поднесет этому недоумку из Данло какое-нибудь горячее, вкусное питье, от которого у него взбунтуются кишки. Тогда он сполна насладится бурей, бегая из дома в уборную.

Чесса звонко рассмеялась:

– О боги, Хафтер, это было бы просто замечательно. Но кто такая Энтти?

– Энтти – моя жена, – объяснил Хафтер, и в его голосе было столько гордости, что Чессе захотелось познакомиться с женщиной, сумевшей внушить мужчине такое чувство. – А вот и она. Дорогая, нет ли у тебя какого-нибудь снадобья для улучшения манер? Одному из наших гостей оно бы явно не повредило.

У Энтти были роскошные волосы, очень густые, блестящие, как шелк, переплетенные яркими лентами. Они словно плащом окутывали ее спину и колыхались в такт шагам. Она несла на руках младенца; он спал, положив голову ей на плечо и засунув в ротик свой большой палец.

– Наверное, ты имеешь в виду нашего великолепного гостя из Йорка? Вот жалкая личность! – Энтти повернулась к Чессе. – Каждому, кто готов его слушать, он орет, что ты его жена. Это правда?

– Нет. Этот негодяй попросту похитил меня. Если бы не Керек, который разглядел в темноте ваш остров, и если бы не вы, мы все бы погибли. А если б каким-то чудом и выжили, то мне пришлось бы искать способ сбежать от него после прибытия в Йорк. Я никогда не выйду замуж за Рагнора. Я обещана в жены Вильгельму. Если честно, я и за него не хочу выходить, но мой отец заключил брачный договор.

– Ты обещана Вильгельму? – переспросил Рорик. – Сыну герцога Ролло? Чесса кивнула.

– Вильгельм хороший человек, – сказала Мирана – Правда, он до сих пор помнит и любит свою покойную жену, но он будет тебе верным мужем.

– Ха! – фыркнула Энтти, передавая спящего младенца Хафтеру. – Нашла, за что хвалить его, Мирана. Еще бы ему не быть верным! Ведь он такой мрачный, что и не думает о женщинах. Нет, девушке не стоит выходить замуж за человека, который влюблен в другую, пусть даже она и умерла.

Хафтер схватил жену за руку и потащил ее прочь. Энтти быстро нагнулась, укусила его за руку, а потом, к вящему удивлению Чессы, поцеловала то самое место, в которое только что вцепилась зубами. Мирана рассмеялась. Рорик задумчиво покачал головой:

– Итак, ты должна выйти замуж за Вильгельма, а Рагнор похитил тебя. Да, Гунлейк прав. Чудные творятся дела. Что мне делать с Рагнором, Чесса?

Чесса взглянула на Рагнора – тот сидел между двумя своими воинами и все трое тихо переговаривались.

– Он настоящий змееныш, – сказала она. – Коварный и вероломный. Еще он грубиян и трус. Как ты думаешь, может, мне убить его?

– Что ж, мысль неплохая. Надо будет об этом подумать. Послушай, жена, по-моему все наши гости уже обсохли и подыскали себе местечки для сна. Кажется, старой Альне явно понравился Керек – я вижу, как она облизывается, разговаривая с ним. Он что, телохранитель Рагнора?

– Думаю, да. Жаль, что он служит Рагнору, ведь он, похоже, неплохой человек.

– Да, чувствуется, что он человек степенный и надежный. Мне сразу показалось, что ты не питаешь к нему неприязни.

– Не питаю, хотя именно он и похитил меня. Он ударил меня, но у него не было другого выхода – иначе я бы от него удрала и его выгнали бы со службы. Я не виню его, он просто выполнял свой долг.

– А, тогда понятно, почему ты преисполнена к нему таких теплых чувств, – заметил Рорик, приподнимая одну золотистую бровь. – Ты ляжешь спать в спальне с моей женой, Чесса, а я останусь здесь, с мужчинами, не то этот Рагнор чего доброго перережет нам всем глотки, пока мы будем спать.

– Он редкостная дрянь, – сказала Чесса. – Ума не приложу, как я могла ему верить.

– Ах вот оно что, значит, было время, когда ты ему верила, – сказала Мирана, беря Чессу под руку. – Я сгораю от желания услышать эту историю со всеми сочными подробностями.

– Да, – произнес Рорик, погладив Чессу по плечу, – а мне хотелось бы узнать все про короля Ситрика, этого глубокого старика, которого Хормуз с помощью своих чар опять сделал молодым. Мирана, отведи Аглиду и мальчиков в спальню и уложи их спать.

– Да, мой возлюбленный господин, – ответила Мирана и улыбнулась ему улыбкой, невероятно похожей на улыбку Чессы. Рорик смотрел на двух женщин, стоящих рядом, на их зеленые глаза и чуть вьющиеся волосы, такие же черные, как полночное небо, на котором из-за бури не было сегодня ни луны, ни звезд. На него нахлынули воспоминания. “Да, жизнь все-таки очень интересная штука”, – подумал он и, взяв шерстяное одеяло, лег рядом с Хафтером, у очага.