"Наследник" - читать интересную книгу автора (Коултер Кэтрин)

Глава 21

Элсбет нравился сладкий запах свежего сена, наполнявший амбар. Она глубоко вдохнула тонкий аромат, улыбнулась и быстро проскользнула в дальний, самый темный угол амбара. Прошла уже целая неделя с того дня, когда она в последний раз ходила сюда к нему на свидание. Как давно это было! После смерти Жозетты он больше не требовал от нее ласк и тайных встреч. Она была благодарна ему за эту деликатность. Ей казалось, что в нем говорит сочувствие к ее горю, и за это он стал ей еще дороже, особенно теперь, когда так трагически погибла ее старая любимая служанка.

Элсбет разложила свой плащ на сеновале, расправила его края и внезапно нахмурилась. За последние несколько дней она стала замечать, что ее любимого что-то тревожит. Ей даже показалось, что сегодня, когда она робко попросила его о свидании, он повел себя как-то странно: прежде чем согласиться, он немного помедлил в нерешительности, и смеющееся личико Сюзанны Тальгарт всплыло перед ее глазами. Как же она ненавидела Сюзанну! Она догадывалась, что та мечтает завладеть им. Да и какая женщина не влюбилась бы в него с первого взгляда? Он само совершенство, он обладает всеми качествами, которые нравятся женщинам. О да, она, Элсбет, безошибочно угадывает мысли и чувства окружающих, если они касаются ее возлюбленного. Сюзанна хочет его, паршивая шлюха. Но ведь она не нравится ему, правда? Конечно, нет, хотя она очаровательна со своими золотистыми кудряшками и звонким смехом. Нет, не может он ей изменить. Он не предаст ее любовь.

За эту неделю, в течение которой она ни разу не была с ним, ее романтическая вера в то, что их физическая близость есть неоспоримое доказательство его любви к ней, еще больше окрепла. Она страстно желала почувствовать наслаждение от прикосновений его рук, его губ.

Минуты шли, и Элсбет со все возрастающей тревогой ждала, сидя на сеновале в полутемном углу амбара. Наверное, его задержало какое-то неотложное дело. Но только она поднялась, чтобы пойти к дверям амбара и выглянуть на улицу, не идет ли он, как Жервез бесшумно проскользнул в ее уголок.

— Ах, любовь моя, я уже стала волноваться. — Элсбет порывисто обняла его и стала покрывать быстрыми поцелуями его лицо, шею, плечи, грудь. — Что-то случилось? Кто задержал тебя? Сюзанна Тальгарт? Она добивалась от тебя свидания? Скажи мне, что это не так, успокой мою тревогу.

Он поцеловал ее в лоб и, мягко отстранив от себя, уложил на плащ.

— При чем тут Сюзанна? Если бы она назначила мне свидание, ma petite, я бы рассмеялся ей в лицо. Я бы сказал ей, что терпеть не могу бледных англичанок с их постными физиономиями.

Он улегся рядом с ней на сеновал, не сводя глаз с ее хорошенького личика. В ее миндалевидных глазах, так похожих на глаза ее матери, сияли безграничная любовь и преданность.

— Нет, дорогая моя Элсбет, — продолжал он, ласково коснувшись рукой ее щеки, — я разговаривал с леди Энн. Было бы невежливо уйти от нее слишком поспешно.

Она потянулась к нему и обвила руками его шею. Элсбет чувствовала себя виноватой. Как она могла сомневаться в нем? Наверное, ее вопросы, ее недоверие оскорбляют его. Нет, она его недостойна. И вот же он все равно с ней, он выбрал ее.

Жервез слегка прижался губами к ее волосам. Элсбет с замиранием сердца ждала, что сейчас он заключит ее в объятия. Но ничего не произошло. Она удивленно отстранилась от него и посмотрела ему в лицо потемневшими от тревоги глазами. Они не были вместе целую неделю — он должен желать ее до безумия. А вдруг Сюзанна сейчас в Эвишем-Эбби? Вдруг он солгал ей? Нет, она не допустит даже мысли об этом. Она не будет думать и о том, что почувствовала неимоверное облегчение от того, что он не стал ее раздевать.

— Что с тобой, любовь моя? — прошептала Элсбет, прижимаясь к нему. — Что тебя печалит?

Жервез вздохнул и снова повернулся на бок лицом к ней, опершись на локоть.

— Ты все замечаешь, все чувствуешь, Элсбет. Тебя невозможно обмануть. — Он видел, что она прямо засветилась от радости, услышав эту незатейливую похвалу. Она будет всем, чем он только пожелает ее видеть, сделает все, что он ни попросит. По крайней мере он надеялся, что это будет так. Он тщательно обдумал каждое свое слово, прежде чем сказать: — Ты ведь знаешь, мы с графом не очень хорошо ладим. Его недовольство мною растет с каждым днем. Я почти уверен, что он убил бы меня, если бы мог. Нет, нет, Элсбет, не беспокойся, со мной ничего не случится. Я сумею справиться с графом. Правда, меня удивляет, почему он до сих пор не указал мне на дверь — ведь это вполне в его власти. Но ои этого не сделал, и я не понимаю почему, как не понимаю и того, за что он так ненавидит меня. Я не причинил ему никакого зла.

Элсбет не выдержала и воскликнула:

— Как, он хочет убить тебя? О нет, только не это! Да как он смеет? Но ты же не позволишь ему расправиться с тобой, правда? Ты храбрый и сильный. Он — ничто по сравнению с тобой, с твоим умом и доблестью. Ты не дашь себя в обиду. О, как я ненавижу его! Что же нам теперь делать?

В ее голосе звучала такая горячая убежденность, что он оторопел. Он и не подозревал, что под ее внешним спокойствием бушует жаркое пламя страстей. Он смотрел на нее так, словно видел ее впервые. Должно быть, она действительно верит в то, что говорит. И эта пламенная страсть была не только в ее словах, но и в ее жарких объятиях. Он улыбнулся — теперь он может на нее положиться, она его не выдаст.

Элсбет вцепилась ему в рукав.

— Он ненавидит тебя, Жервез, потому что завидует тебе, я знаю. Он чувствует твое превосходство и злится на тебя за то, что ты лучше его. Боже мой, что же нам делать?

Ее слова окончательно успокоили его, и он улыбнулся ей нежной, чуть печальной улыбкой.

— Ты читаешь в людских сердцах, как в раскрытой книге, Элсбет. Возможно, ты права насчет графа. Наверное, он и правда ощущает собственную ущербность, когда я рядом. Но не в этом дело. Эвишем-Эбби принадлежит ему, и я здесь всего лишь гость. Он может выгнать меня из своего дома в любой момент. — Он горестно тряхнул головой и взял ее маленькие ручки в свои. — И вот сегодня он говорил со мной и приказал покинуть Эвишем-Эбби к концу недели. Нам осталось не так уж много времени, любовь моя.

На самом деле граф вовсе не приказывал ему этого, но Жервезу и так все стало ясно из его слов. Граф сегодня вызвал его к себе в библиотеку, плотно прикрыл дверь и произнес, не сводя с него пристального взгляда: «К концу недели вы можете покинуть Эвишем-Эбби, я вас не буду удерживать». И ничего больше не прибавил, только смотрел на него, Жервеза, с холодной ненавистью в глазах. И Жервезу вдруг стало так страшно, что он не смог вымолвить ни слова. «Ну так что же? — продолжал граф. — Вам нечего мне сказать?» Но Жервез по-прежнему молчал, только слегка пожал плечами. «Я во многом мог бы упрекнуть вас, граф де Трекасси. Ваше присутствие в моем доме для меня тягчайшее оскорбление. Но я позволил вам остаться, потому что у меня были на то свои причины. Однако все скоро разрешится само собой. Итак, я даю вам срок до конца недели. А теперь идите». И это было все, что Жервез услышал от него. Он вышел из библиотеки и прислонился к стене — колени его дрожали. Он ненавидел себя за то, что не сказал графу, что тот трус, хвастун и недостоин смахнуть даже пыль с его, Жервеза, сапог. Нет, он промолчал, и ему было нестерпимо стыдно за свое малодушие.

— Да, — промолвил он, отогнав неприятные воспоминания, — у нас остается мало времени. К концу недели меня уже здесь не будет.

Элсбет бросилась ему на грудь.

— О нет, это невозможно! Жервез, я не хочу, чтобы ты уезжал! Ты теперь мой, и я никуда тебя не отпущу. Прошу тебя, пожалуйста, не уезжай. — Глаза ее наполнились слезами. Она сглотнула, пытаясь удержать рыдания, но слезы уже потекли у нее по щекам. — Как это несправедливо! У Арабеллы есть все, хотя она, кажется, и не довольна тем, что имеет. Даже леди Энн теперь сама себе хозяйка и может делать все, что пожелает. И только я всю жизнь была отверженной, никому не нужной — меня никто, никто никогда не любил! Я умру, если ты уедешь. Я не перенесу одиночества.

Ему стало жаль ее — такое безграничное отчаяние было в ее дрожащем голосе. Но он не мог поступить иначе. Он нежно отер слезы с ее щек и сказал:

— Мужайся, Элсбет. Для нас с тобой настали тяжелые времена. Как я уже говорил тебе, это дом графа, и здесь его воля — закон, какие бы мотивы ни повлияли на его решение. Словом, у меня нет выбора.

— А ты сказал ему, что не хочешь уезжать? Сказал, что мы с тобой любим друг друга и не хотим разлучаться?

— Сказал, — без колебаний солгал Жервез, — но он и слышать ничего не хочет. Он ненавидит меня, вот и все.

Элсбет без сил опустилась на колени. Она потеряла Жозетгу и вот теперь теряет Жервеза.

— Я знаю, что делать, — внезапно промолвила она, и в ней снова затеплилась надежда. — Я поговорю с графом. Он меня выслушает. Он был так добр ко мне все это время. Он относится, ко мне лучше, чем к самой Арабелле, а ведь она его жена. Нет, сначала я поговорю с леди Энн — я знаю, она любит меня. Я расскажу ей про нас с тобой, что мы любим друг друга и хотим пожениться как можно скорее, что я умру от горя, если тебя заставят расстаться со мной.

При мысли о том, что она действительно может разболтать все графу или леди Энн, Жервез испытал ужас. Она все испортит, наивная глупышка! Надо ее переубедить, надо заставить подчиниться себе.

— Слушай меня, Элсбет. Как я уже говорил, граф все знает про нас с тобой. Вне всякого сомнения, он все расскажет леди Энн. Но это ни к чему не приведет, разве ты не понимаешь? Он не хочет, чтобы мы были вместе, и настроит леди Энн против нас. Я запрещаю тебе унижаться перед ним, моя малышка. — Он слегка встряхнул ее за плечи. — Ты должна слушаться меня, Элсбет. Мы поступим по-другому. Ты ведь поедешь вместе с леди Энн в Лондон, когда кончится срок ее траура. Я встречусь там с тобой, и мы убежим вместе. Я отвезу тебя в Брюссель.

Личико ее расцвело при этих словах, глаза засверкали.

— Ах, любимый мой, как ты все замечательно придумал! Я знала, что ты найдешь выход. Как это будет романтично! С моими десятью тысячами фунтов нам не придется заботиться о будущем. Ты такой умный, Жервез, ты вложишь эти деньги в какое-нибудь прибыльное дело, и мы с тобой разбогатеем.

Ну вот и все, дело сделано. Теперь ему не придется волноваться насчет Элсбет, Внезапно глаза ее подернулись печальной дымкой.

— Но, Жервез, леди Энн отправится в Лондон не раньше чем через полгода. Неужели мы так долго будем вдали друг от друга? Нет, я не вынесу разлуки! Разве нет другого выхода?

Жервез нетерпеливо щелкнул пальцами.

— Жили же мы друг без друга все эти годы. Что для нас значат теперь несколько месяцев? Вот увидишь, моя маленькая кузина, время пролетит быстро.

Она поняла, что его раздражают ее настойчивые мольбы, и поспешно добавила:

— Я знаю, что ты прав, но позволь мне сказать, что я буду ужасно скучать по тебе.

— И я тоже, — кивнул он, чрезвычайно довольный собой.

Он поднялся, чтобы уйти, но она удержала его за рукав и воскликнула:

— Прошу тебя, останься со мной сегодня. Ведь мы так давно не были вместе — ни разу после смерти Жозетты. Останься со мной. Я хочу тебя, Жервез.

Он был совершенно не готов к такому повороту событий и стоял словно оглушенный. Мысль о близости с ней наполнила его холодным ужасом. Но он не может дать ей это понять. Он попытался взять себя в руки и промолвил мягко, но твердо, стараясь скрыть отвращение, которое внушала ему ее просьба:

— Элсбет, послушай меня. Мы не должны больше встречаться тайком. Граф все знает — я же сам ему сказал про наши чувства друг к другу. Но он еще больше разозлится, если ему станет известно, что я продолжаю видеться с тобой наедине. Он выставит меня из дому, не дожидаясь конца недели. А я не хочу уезжать от тебя, пока меня к этому не принудят. Так что теперь нам надо быть осторожнее. Больше не будет никаких свиданий на сеновале, Элсбет. Не плачь, прошу тебя. Ты же знаешь, что обладать тобою для меня величайшее наслаждение, но отныне это может помешать нашим планам — вдруг кто-нибудь застанет нас здесь? Даже простое подозрение может все испортить. Ты должна это понять. Нам надо думать о будущем.

Элсбет почувствовала себя глубоко несчастной: сознание того, что они с Жервезом будут оторваны друг от друга на шесть долгих месяцев, наполнило ужасом ее сердце. Теперь ее жертва представлялась ей залогом ее верности и любви к нему. Страстное волнение охватило ее.

— В последний раз, Жервез. Обними меня в последний раз.

Ее настойчивость, желание, засветившееся в ее темных глазах, внушили ему еще большее отвращение — не к ней, но к самому себе. Но она не должна сомневаться в его любви. Он сделал над собой усилие, чтобы не отстраниться от нее, обнял ее за плечи и прижал свои губы к ее губам.

В ее отчаянном стремлении сохранить эти последние минуты, которые им суждено было провести вместе, Элсбет почти забыла о своем страхе, и тело ее сладостно затрепетало от его прикосновений.

Но он не чувствовал к ней ничего, кроме холодного презрения, и когда ее губы приоткрылись навстречу его губам, он понял, что не сможет более ни секунды терпеть ее ласки. Он резко отпрянул от нее и поднялся, дрожа как осиновый лист.

— Элсбет, прости, но я не могу. Нет, не обижайся, это не потому, что я тебя разлюбил. — Он постарался унять дрожь в голосе и продолжил более твердо: — Я не могу, моя маленькая кузина. Я обещал Арабелле поехать с ней кататься на лошадях. Ты же понимаешь, если я опоздаю, она что-нибудь заподозрит. Будь терпеливой, Элсбет. Скоро все наши мучения кончатся, обещаю тебе. Ты мне веришь?

— Но, Жервез… Да, я верю тебе.

Он не передумает. Она слишком хорошо его изучила. Она медленно кивнула ему. Те чудесные ощущения, которые она только что испытала, растаяли, словно по волшебству. Элсбет уже готова была признать, что это ее горе и страх перед предстоящей разлукой на мгновение вызвали их к жизни.

Прежде чем уйти, Жервез поцеловал ее в щеку, без страсти, без томления, легко и нежно. В его прощальном жесте ей почудилась печаль. Она с трудом сдержалась, чтобы не заплакать, и только когда он ушел, дала волю слезам.

Леди Энн легко запрыгнула в седло с помощью конюшего.

— Благодарю, Тим, — сказала она, оправляя юбку своей амазонки так, чтобы она прикрывала ее ноги, обутые в высокие сапоги. — Тебе не нужно сопровождать меня. Я еду к доктору Брэниону. Тьюлип хорошо знает дорогу.

Тим почтительно потрепал кобылку по холке и отступил в сторону, когда леди Энн дернула поводья. Тьюлип галопом понеслась вниз по главной аллее.

Выражение хмурой озабоченности, которое леди Энн скрывала в присутствии посторонних, теперь снова появилось на ее лице. Она глубоко вдохнула чистый деревенский воздух и пустила Тьюлип шагом. Кобылка благодарно заржала.

— Ты так похожа на меня, толстая старая лентяйка, — вполголоса проговорила леди Энн. — Стоишь себе в стойле и неприязненно косишься на всякого, кто нарушает твой покой.

Леди Энн не ездила верхом уже несколько месяцев. Она знала, что завтра утром ноги ее будут страшно болеть с непривычки. Но сейчас ее это не волновало. Она чувствовала себя беспомощной и разбитой, ее вчерашняя вспышка ярости и злость на Джастина сегодня сменились отчаянием. Эвишем-Эбби стал для нее холодным мрачным склепом, она не могла там больше оставаться. Джастин куда-то отлучился, Арабелла, вероятнее всего, тоже поехала кататься, чтобы быть подальше от своего супруга. А что касается Элсбет и Жервеза, она не видела их с самого ленча.

Повернув Тьюлип к опрятному домику в георгианском стиле, который стоял на окраине деревушки Страффорд-он-Бейрд, она подумала, что Пола может не оказаться дома. Он всегда бывал занят со своими пациентами — он лечил всю округу и помогал каждому, кто обращался к нему за помощью.

У них почти не было времени побыть друг с другом наедине со дня смерти Жозетты. И сегодня она решила, что ей во что бы то ни стало надо увидеть его, заглянуть в его карие глаза и хотя бы на время забыть все свои горести и беды. О да, в его присутствии она могла бы забыть все на свете — даже собственное имя. Она вспомнила про их свидание у пруда, вспомнила его ласки, наслаждение, которое он ей подарил. Он был с ней бережным и внимательным, понимая ее страх перед мужской силой, который внушил ей бывший муж. Она вспомнила о волнующих прикосновениях любимого и подумала, что отдала бы все на свете, чтобы испытывать это наслаждение снова и снова.

— А теперь, Тьюлип, твои старые кости наконец-то отдохнут, — промолвила леди Энн, направляя лошадь в маленькую тисовую аллею. — Хотя вряд ли ты устала, моя ленивая толстушка.

— День добрый, миледи, — окликнул ее крепкий светловолосый паренек приблизительно одних лет с Арабеллой.

— Рада видеть тебя, Уилл, — отвечала она, когда паренек, хромая, подошел к ней, чтобы взять лошадь под уздцы: он сломал ногу, будучи еще совсем ребенком. — Ты неплохо выглядишь. А доктор Брэнион дома? — Леди Энн затаила дыхание, ожидая его ответа. «Только бы он был дома», — в волнении твердила она себе.

— Да, миледи. Он только что вернулся от Далворфи. Старый развратник сломал себе руку.

— Прекрасно, — сказала она. Ей было наплевать на Далворфи, даже если бы он сломал себе шею. — Дай моей Тьюлип немного сена, Уилл, да смотри не перекорми ее. Она за последнее время очень растолстела.

Она легко спрыгнула на землю и почти бегом поспешила к крыльцу. К ее удивлению, на ее стук никто не откликнулся — обычно дверь отпирала суровая ирландка миссис Малдон, экономка доктора.

— Энн? Вот так встреча! Боже правый, девочка моя, что ты тут делаешь? — Дверь отворилась, и на порог вышел доктор Брэнион. Рукава его белой рубашки с оборочками засучены выше локтей, воротник расстегнут, на лице — удивление и радость.

Леди Энн смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова. Она облизала пересохшие губы и заметила, что он не отрывает глаз от ее рта.

— Я хотела сделать тебе сюрприз, Пол, — наконец произнесла она.

Господи, она словно упрекает его в чем-то!

Доктор улыбнулся, взгляд его все еще был прикован к ее губам.

— Ах, Энн, прости мне мою невежливость. Заходи, прошу тебя. — Ему хотелось внести ее в дом на руках и опустить только на свою постель. А потом он бы покрыл поцелуями ее милое лицо. Трепет пробежал по его телу. — Мне очень жаль, но миссис Малдон отлучилась ненадолго. Если хочешь, я сам приготовлю нам чай. Сестра миссис Малдон занемогла. Все это очень печально.

— Да, — согласилась леди Энн. По правде говоря, она чувствовала себя расстроенной не больше, чем ее кобылка Тьюлип, которая сейчас, наверное, довольно фыркает над яслями с овсом. Она проследовала за Полом в маленькую гостиную — уютную, светлую комнату, которая ей очень понравилась. Она так не походила на величественные мрачные покои Эвишем-Эбби.

— У тебя прелестная шляпка, — сказал он. — Можно я помогу тебе снять ее? — Ему хотелось поцеловать ее, а черные бархатные поля шляпки мешали.

Леди Энн молча кивнула и приподняла голову. Доктор Брэнион не поцеловал ее, хотя желание прикоснуться губами к ее губам сводило его с ума. Развязав ленточки шляпки, он снял ее и нетерпеливо швырнул на стол.

— А теперь присаживайся и рассказывай, что привело тебя сюда. — Что-то случилось — он видел это по ее лицу. Поцелуи могут и подождать. Он вздохнул. — Я готов выслушать тебя. Ведь ты приехала сюда не за тем, чтобы меня удивить?