"Невеста-чужестранка" - читать интересную книгу автора (Коултер Кэтрин)

Глава 28

Тайсон открыл узкую садовую калитку, постоял немного, положив ладони на светло-оранжевую стену. Листья плюща щекотали пальцы. С тяжелым вздохом он прислонился лбом к прохладному кирпичу, чувствуя, как подгибаются ноги. Тяжелые зимние облака скрыли солнце. Несмотря на то что морозов еще не было, Тайсон словцо окоченел. Ему казалось, что в жилах застыла кровь. Что теперь делать и куда идти? Он больше не может придумать, какими еще молитвами просить Бога указать ему путь, наставить, помочь понять его намерения относительно себя, простого смертного. Может, он, служитель Божий, уже сделал все во исполнение этих намерений? Но до чего же безрадостно на душе! Он будто омертвел, омертвел до кончиков пальцев, а это уже богохульство. Как можно сомневаться в мудрости Господа?! Тайсон молился, молился до изнеможения. Как же тяжело одиночество! Он только сейчас понял, что до появления Мэри Роуз был невероятно одинок. Господи, он ненавидит сам себя! Ненавидит боль, притаившуюся внутри, впившуюся в сердце так хищно, что вряд ли он когда-нибудь избавится от нее.

— Какого черта ты вытворяешь, Тайсон? — прогремел за спиной голос Дугласа.

Тайсон устало обернулся. Ему редко приходилось видеть братьев в таком состоянии: кулаки сжаты, лица злые, отвердевшие, искаженные яростью.

— Ну и спектакль! — воскликнул Райдер, которому показалось, что молчание длится чересчур долго. Несмотря на воинственную позу, его растерянность и смятение были очевидны. — Ты произнес блестящую проповедь о грехах и каре за недостойное поведение, о низости людских устремлений, о долге и обязанностях смертных перед Богом. Похоже, эти самые обязанности бесконечны и трудноисполнимы. В заключение оглушительным, наводящим страх голосом ты стал читать молитву, призывая присутствующих отречься от всего земного. Все повседневные дела, желания, мечты, по твоему мнению, кощунственны. А потом ты, чертов осел, проходишь мимо собственной жены, как мимо столба, намеренно игнорируешь не только ее, по и детей и бежишь приветствовать прихожан. Что это с тобой, дьявол тебя побери? О чем ты только думаешь, ханжа проклятый?

Тайсон не удостоил Райдера ответом.

— Алекс сказала, — заговорил Дуглас, шагнув к брату, — что Мэри Роуз была ранена в самое сердце твоим поведением. Да что там Алекс — я видел собственными глазами ее потрясенное лицо, полные слез глаза! И твоих прихожан, как нельзя более довольных подобным оборотом дела. Еще бы! Как они кивали своими дурацкими головами, поняв, что их викарий вернулся! Тот человек, в котором нет ни капли юмора, теплоты, душевной щедрости, снова с ними. Таким они его знали и не желали, чтобы он изменился. А твои дети.., нет, о них потом, Тайсон. У меня руки чешутся врезать тебе по физиономии и вывалять в грязи!

— Ты женился на Мэри Роуз и теперь обращаешься с ней как с последним ничтожеством! — возмутился Райдер. — Словно с бродягой, который случайно забрел в дом! Нежеланным бродягой из чужой страны. Ты совершенно не обращаешь на нее внимания. Унижаешь перед посторонними, безмозглый ты болван!

— Знаю, — глухо выговорил Тайсон и снова замолчал, потому что сказать ему было нечего.

— Что ты имеешь в виду? — выпалил Дуглас, готовый броситься на брата.

— Только то, что знаю, как веду себя. Именно так, как подобает священнику. Последние три месяца были заблуждением, ошибкой. Теперь я вновь стал самим собой.

— Заблуждением? Ошибкой? — передразнил Дуглас, вскинув брови. — Сатана меня возьми, что за лицемерный бред! Тайсон, Мэри Роуз — твоя жена. Все мы видели, как она обожает тебя, как загораются ее глаза, стоит тебе появиться в комнате. А ты.., ты обожествлял ее, смеялся, уделял внимание детям, обрел наконец радость.

— Ты улыбался, обнимал мальчишек, просто так, без всякой причины, играл с ними! Играл… Ни я, ни Дуглас не видели тебя за игрой с тех пор, как тебе исполнилось восемнадцать и ты решил стать законченным ханжой, — вставил Райдер.

— Верно, — кивнул Дуглас. — Вчера, когда мы вернулись из церкви, Макс подобрался ко мне и, шмыгая носом, признался, что стряслось неладное — его отец снова стал прежним. Я думал, парнишка разревется! Пропади все пропадом, Тайсон, во что ты превратился? Даже твое первое короткое письмо было таким веселым, каждая строчка дышала счастьем и любовью к женщине. Когда ты привез Мэри Роуз к нам, мы поняли, что ты наконец увидел красоту не только в жизни, но и в глубоком чувстве к жене и детям, осознал, как важны они для тебя, и упивался этим. Все мы поражались такому преображению. Ты словно помолодел, встретив женщину, способную подарить тебе радость, истинную любовь, научить тебя улыбаться, а может, иногда и приходить в телячий восторг!

— А теперь, — поддакнул Райдер, — все куда-то подевалось. Мне следовало бы понять это еще вчера, когда мы приехали. Но ни я, ни Дуглас ничего не сообразили. Посчитали, что тебя занимают дела церкви или ты боишься, не обидим ли мы Мэри Роуз. Но ведь причина в другом, верно? Случилось нечто, превратившее тебя в благочестивого сухаря. Только вот что именно? Тайсон молча уставился на братьев.

— Не желаю, чтобы ты оставался таким, как сейчас, — смягчил тон Райдер, видя неприкрытую боль в глазах брата, — Хочу видеть нового, дерзкого, молодого Тайсона, своего брата, которого я, как оказалось, любил всем сердцем, отца, не стесняющегося приласкать детей и позаботиться о них, разделить с ними счастье и радость. Того, кто закатывается смехом, когда Лео, показывая очередной акробатический трюк, валится носом вниз или когда Макс произносит новое латинское выражение, особенно ругательство.

Ну настоящий греческий хор, не жалеющий усилий, чтобы наставить его на путь истинный!

Тайсон вздохнул. Настала очередь Дугласа, и он не стал щадить брата:

— А Мегги? Она поклоняется тебе! Готова жизнь отдать за папочку. Посмотри, что с ней стало? Словно горевший ровным светом огонек вдруг погас. Где тот Тайсон? Почему ты так поспешно похоронил его? Заморозил свою душу?

— Тому Тайсону здесь не место, — тихо произнес викарий. — Богу он не угоден. Он не слуга Господа, а мирской человек, поддавшийся искушениям света, готовый во всем потакать своим прихотям, потребностям и желаниям, но никак не священник.

Обойдя братьев, он открыл калитку и вышел, Они долго смотрели ему вслед.

— Что-то здесь не так, — задумчиво сказал Дуглас. —Никогда не видел человека несчастнее. Столь внезапные перемены… В чем же все-таки дело?

— Раньше, когда Тайсон произносил холодные, я бы сказал — бесчеловечные, проповеди, мы оба знали, что этот строгий, мрачный человек — наш брат, считающий, что священник должен быть именно таким. Он был доволен собой и своей жизнью. Нам это не нравилось, но мы в конце концов смирились и приняли его таким, каков; он есть. Да, в своей закостеневшей гордыне наш ханжа-брат и не подозревал, как к нему относятся родные.

Дуглас выругался и направился к дому, а Райдер остался в саду, гадая, что предпринять. Ему было невыразимо жаль Мэри Роуз и детей. И очень больно за брата. Бедняга! Жалкий, запутавшийся бедняга… Мэри Роуз сидела перед туалетным столиком, рассеянно теребя брошь, подаренную ей матерью на прощание. Ее столик, щетки, платья и туфли оказались здесь.

Пока она сидела в церкви, слушая речь мрачного незнакомца, все ее вещи перетащили в комнату Мелинды Беатрис. Господи, она задыхалась в этой мерзкой комнате, а Тайсон отослал ее сюда!

Мэри Роуз настолько ненавидела бывшее обиталище своей предшественницы, что не посмела поместить сюда гостей, как взрослых, так и детей.

Немного подумав, она отправилась на поиски мужа и обнаружила его на скамье у древней могилы. Он сидел, молча рассматривая надгробие. Она подошла к нему и встала рядом.

— Тебя что-то тревожит? — бросил он, не глядя на нее. — Кажется, да. Ты раньше никогда не говорил со мной так холодно, Тайсон. Будь добр, объясни, что случилось. Почему ты стал таким?

— Каким? Все идет как нельзя лучше. Пожалуйста, поухаживай за гостями, мне нужно уйти по делу.

Он поднялся, мельком посмотрел на жену и, повернувшись, прошествовал к воротам, находившимся в дальнем конце кладбища. Она провожала его встревоженным взором, пока высокая фигура не исчезла из виду, а потом вернулась в дом и велела миссис Придди немедленно перенести ее вещи обратно, в спальню Тайсона. — Не знаю, стоит ли, мэм, — нерешительно заметила экономка. — Викарий ничего подобного мне не приказывал.

— Я здесь хозяйка, миссис Придди, и могу делать все, что мне угодно. Вы еще что-то хотели сказать?

— Может, переселить сюда кого-нибудь из гостей? Мальчикам тесно в детской.

— О нет, у них начнутся кошмары. Представляете, каких ужасов насочиняет Грейсон в таком интерьере? Нет, мы снова закроем комнату. А теперь простите, миссис Придди, я должна найти мужа.

Но Тайсон вернулся домой только к ночи и вошел в спальню, загораживая ладонью единственную свечу: он боялся потревожить Мегги. Однако девочки здесь не оказалось. Вместо нее обнаружилась Мэри Роуз, спящая посреди кровати.

Он ступал совершенно бесшумно, и все же она, словно подкинутая неведомой силой, села на постели и уставилась на мужа.

— Здравствуй, Тайсон.

— Что ты здесь делаешь?

— Мы муж и жена. Это и моя спальня. Я не позволю сослать себя в комнату Мелинды Беатрис, словно преступницу!

— Тем не менее я предпочел бы, чтобы ты спала в другой комнате.

— Нет, я не стану жить в этой мрачной конуре! Если не желаешь видеть меня рядом, придется тебе самому переселиться туда.

Тайсон поставил свечу на тумбочку и принялся раздеваться, но, осознав, что делает, опустил руки и застыл. Жена упрямо нахмурилась.

— Довольно! — воскликнула она, подтягивая колени к груди. — Я рада, что ты вернулся. Нет, я не стану спрашивать, где ты прятался все это время. Я молилась о твоем возвращении, и Бог меня услышал. Твои братья изо всех сил пытались делать вид, что все идет как надо, но у них ничего не получилось. Даже дети притихли и хотя не понимают, что происходит, однако чувствуют неладное.

— Выдумки, — возразил Тайсон. — Все в порядке, как и должно быть.

Мэри Роуз печально вздохнула:

— Сегодня днем, отчаявшись найти тебя, я разговаривала с Сэмюелом Притчертом. Он придерживается того же мнения. Утверждает, что ты ведешь себя как пристало служителю церкви. Твой помощник признался, что прихожане были бы на седьмом небе, уберись я отсюда. Они соскучились по прежнему Тайсону, каким ты был до поездки в Шотландию. До того, как встретил меня и женился.

Тайсон ничего не ответил, просто стоял, безвольно опустив руки. Он казался невероятно усталым.., нет, не просто усталым — каким-то помертвевшим. Мэри Роуз не знала, чья боль сильнее: его или ее.

— Хочешь, чтобы я уехала?

— Ты не можешь так поступить. Ты моя жена.

— Неужели ты действительно хочешь быть тем человеком, которого я видела в церкви? Холодным и бесчувственным, рассуждающим о грехах, всеобщей развращенности и падении нравов? Тем, кто стоял над всеми, оставаясь безучастным к чужим горестям, равнодушный, как каменная статуя?

— Но я всегда был именно таким человеком и должен снова им стать. Такова воля Божья.

— Не знаю, какого именно Бога, — с расстановкой произнесла она. — Мой Бог добр и милосерден. Он хочет, чтобы его создания смеялись, видели красоту мира, который он создал. — Мэри Роуз помолчала, а потом с жаром продолжила:

— Мне надо было сказать тебе это раньше, Тайсон. Возможно, сейчас неподходящее время, но думаю, что обязана сказать все, иначе мне не будет покоя, Он упорно молчал.

— Я люблю тебя.

Тайсон съежился, как от пощечины.

Н-нет, Мэри Роуз. Пожалуйста, не надо!

Тебе неприятно слышать мои слова?

— Да.

— Понимаю, — грустно улыбнулась она, — Что ж, тогда другое дело.

Больше говорить было не о чем. Мэри Роуз встала, схватила два верхних одеяла и без единого слова и взгляда покинула спальню. Мегги спала в маленькой комнате в самом конце коридора. Мэри Роуз устроилась рядом, но заснула только к утру.

— Все кончено, — объявил Макс на следующее утро. Он сидел, прислонясь к стене и подтянув колени к подбородку. На полу валялись книги. Вид у мальчика был самый плачевный.

— Папа совсем такой, как раньше, — подтвердил Лео. Сегодня он не крутил колесо и даже не стоял на голове. Вместо этого он растянулся на ковре, подперев подбородок руками. Казалось, малыш вот-вот разразится слезами.

— Нет! — возразила Мегги со своего возвышения, точнее, с кровати Макса. — Папа стал куда хуже. Раньше он не был таким сдержанным и отчужденным. Он любил нас, и мы это знали. Теперь он так далеко, что совсем нас не видит.

— Верно, — поддакнул Лео. — Прежде папа хоть иногда смеялся, а то и обнимал нас. Даже хмурился, когда мы его раздражали. А сейчас совсем ничего… Он словно боится сказать или сделать что-то такое, что может показаться несерьезным.

Мэри Роуз, вошедшая несколькими минутами раньше и ставшая невольной свидетельницей разговора, поняла, что больше не в силах этого слышать, — Где ваши кузены? — с вымученной веселостью спросила она.

— Отправились на кладбище, — пояснил Макс. — Грей-сон обожает кладбища. Придумывает истории о тех, кто там похоронен. Хотя сегодня и неподходящий день для гулянья — слишком холодно, никто не хочет пропустить его рассказ.

— Никто, кроме вас.

— Все и без того достаточно страшно, — буркнул Макс. — Не хватает только сказок Грейсона.

— Ладно. Тогда мы вчетвером поедем кататься. Вначале дети не выказали энтузиазма, но потом Мегги, заметив смертельную бледность мачехи и ее решительно вздернутый подбородок, поспешно кивнула:

— Вы правы. Это позволит нам немного забыться. Ну, же, Макс, Лео, хватит ныть! Двигайтесь быстрее!

Обнаружилось, что лошадей хватит на всех, если Мэри Роуз отважится оседлать Гарта, могучего жеребца Дугласа.

— На этот раз я спою другую песню, поскольку ему, очевидно, не понравилась прежняя, — сказала она.

Гарт, гигантский вороной конь, только злобно поблескивал глазами. Седлая его, Мэри Роуз пела одну песенку за другой, и, как ни странно, он позволил взнуздать себя.

— До чего же он велик, — прошептала она, чувствуя, как сердце забилось сильнее. Дети уже сидели в седлах.

— Мэри Роуз, он ничего вам не сделает? — встревожился Лео.

— Я хорошая наездница. Только никаких скачек. Договорились?

Они растянулись недлинной процессией, пока не выехали в поля. День выдался пасмурный и холодный, и Мэри Роуз скоро продрогла.

— Надеюсь, всем тепло?

— Бедный старина Рикеттс замерз, — пожаловался Лео, гладя мерина. — Надеюсь, он протянет зиму. Знаете, ему уже почти двадцать.

Мэри Роуз тоже на это надеялась. Как и на то, что сама доживет до весны.

Они проехали через Греппл-Торп, маленькую деревушку совсем рядом с Ла-Маншем. Мэри Роуз спросила:

— Хотите спуститься к воде?

— По-моему, лучше вернуться в гостиницу в Греппл-Торп и заказать горячего шоколада, — предложила Мегги. — Меня что-то знобит.

Они так и сделали бы, если бы не почтовый дилижанс, с головокружительной скоростью вылетевший из-за поворота проселочной дороги. Мэри Роуз успела увидеть несущийся навстречу экипаж и хотела крикнуть, но несчастный Рикеттс, испугавшись, в панике встал на дыбы и споткнулся. Лео перелетел через его голову и приземлился в придорожной канаве. — Мегги, Макс, быстро с дороги! Я помогу Лео.

Но сдвинуться с места было невозможно. Пришлось подождать, пока дилижанс промчится мимо, вздымая густые облака пыли. Хорошо еще, что он никого не задел!

Наконец Мэри Роуз удалось слезть с коня и подбежать к мальчику. Он уже сел и ошеломленно тряс головой. Не дотрагиваясь до него, она встала на колени. Тут подоспели Мегги и Макс.

— Как ты, Лео?

— Похоже, все мозги в яичницу превратились, — пропыхтел малыш. — Ребра потрескались, желудок застрял в горле… — Он поднял глаза и одарил мачеху сияющей улыбкой. — Не волнуйтесь, Мэри Роуз, все хорошо.

— О, Лео, — выдохнула она, осторожно прижимая его к себе. — Посиди смирно, пока не опомнишься.

Мальчик жалобно всхлипнул и приник к мачехе.

— Давайте передохнем немного, пока яичница снова не превратится в мозги, — предложила Мэри Роуз. Лео засмеялся. Она слегка отстранилась, изучая его побледневшую мордашку. — Как ты себя чувствуешь? Только правду, Лео.

— Немного голова кружится.

— Неудивительно. Пожалуй, нужно прилечь. Спешить некуда, мы пробудем здесь, сколько потребуется. Макс, привяжи лошадей, чтобы они не сбежали в пасторат, прихватив с собой старого Рикеттса.

Лео и в самом деле было нехорошо, поэтому он не возражал. Мэри Роуз тщательно ощупала его ребра. Кажется, ничего не сломано. Слава Богу! Услышав, как Макс пытается успокоить Гарта, она подняла голову.

— С твоим братом ничего серьезного, — сообщила она, молясь, чтобы так оно и оказалось. А если что-то повреждено внутри? — Лео, у тебя ничего не болит?

Она продолжала осматривать его и наконец легонько нажала на живот. Неужели обошлось?

— Тебя не тошнит?

— Нет, даже голова уже не так сильно кружится.

— Прекрасно! Хочешь, я посажу тебя в седло перед собой и мы вместе поедем на Гарте в Греппл-Торп? Всем полагается шоколад. О Господи, у кого-нибудь есть деньги?

— Мегги самая запасливая. У нее они всегда водятся, — выпалил Лео.

— Причем она выигрывает их у нас, — пожаловался Макс. — Жаль только, что не жульничает — тогда мы могли бы хоть папе пожаловаться.

— Еще вчера папа рассмеялся бы, услышав это, — тоненько пропищал Лео. — Но не сегодня. Он больше никогда не будет смеяться…

Мэри Роуз не знала, что на это ответить, и, чтобы скрыть смущение, стала помогать Лео подняться. Его немного шатало, но он все же удержался на ногах и зашагал к Гарту.

— Ничего, Мэри Роуз, я жив. Это глупый Рикеттс виноват, Когда почтальон подул в свой идиотский, рожок, Рикеттс, должно быть, вообразил, что это сам святой Петр призывает его к жемчужным небесным вратам, отведенным специально для лошадей.

— О, Лео, если с тобой снова случится что-нибудь подобное, убью собственными руками, — шутливо пригрозила Мегги.

Четверть часа спустя семейка дружно расселась за длинным дубовым столом в пивной гостиницы «Золотой гусь», расположенной в самом центре Греппл-Торп, напротив прелестной зеленой лужицы, гордо именуемой прудом, в которой плавало целых шесть уток. Именно в этот момент в пивную вторгся мистер Димплгейт и уставился на красивую молодую женщину с разметавшимися по плечам волосами и в помятой амазонке, хлопочущую над тремя ребятишками. Мистер Димплгейт, местный пьяница и хулиган, мнил себя неотразимым мужчиной. Он с утра успел накачаться элем и, заметив Мэри Роуз, понял, что сегодня у него счастливый день. Широко улыбаясь и не потрудившись вытереть пену с губ, он вразвалочку приблизился к столу, подбоченился и промямлил, еле ворочая языком:

— Э.., да ты, кажись, гуверан.., гуверантка? А, малышка? Ну прям-таки картиночка, до чего хороша Мэри Роуз взглянула на незнакомца. Он был молод, силен и настолько пьян, что приходилось ожидать неприятностей. Кроме того, он стоял слишком близко.

— Нет, сэр, я их мать, — объяснила она, отворачиваясь, но он и не подумал убраться. — Прощайте, сэр, — холодно процедила Мэри Роуз. — Всего вам хорошего.

В ответ раздался громовой рев мистера Димплгейта:

— Какая ты им мать, глупая девчонка! Так я тебе и поверил! Признавайся, ты горничная? Небось хозяева велели отвести сопляков домой?

— Убирайтесь! — негодующе воскликнула Мэри Роуз.

— Ни одна женщина еще не поворачивалась спиной к Димплгейту! — завопил он, хватая ее за руку. — Эй, девка, гляди, я мужчина твоей мечты! Лучшего любовника все равно не найти! Ну-ка, идем со мной!

— Скорее, кошмар любой женщины, — возразила Мэри Роуз, выплескивая шоколад ему в физиономию. Жаль, что он немного остыл!

— Руки прочь от нашей матери, сэр! — взвизгнул Макс.

— Заткни свою пасть, грязное отродье!

Лео вскочил, сделал заднее сальто, опустился на ноги прямо под носом у мистера Димплгейта и толкнул его в грудь, однако тот успел вцепиться в другую руку Мэри Роуз и, падая, увлек ее за собой.

Дети дружно наступали на врага и с криком колотили его кулаками. Владелец гостиницы ломал руки, не имея некоторый опыт столкновений с мистером Димплгейтом, держался поодаль, лишь время от времени взывая::

— Иди домой, Денни. Оставь даму в покое! Она ничего тебе не сделала! Отпусти ее!

Но его голос тонул в оглушительном шуме. Мэри Роуз наконец сумела вырваться и отскочить. Однако негодяй оказался проворнее. Он снова схватил ее за руку и ухитрился привести себя в вертикальное положение.

— Сейчас я выдеру этого маленького прохвоста! — пообещал он. — Береги задницу, парень!

Не растерялась одна Мегги. Выхватив из охапки сложенных у камина дров толстое полено, она встала на стул и огрела мистера Димплгейта по его дубовой башке. Тот развернулся, тупо уставился на девочку, которая теперь сравнялась с ним в росте, и дико взвыл:

— Ты почему ее защищаешь? Да кто она такая? Подумаешь, леди выискалась! Всего-то горничная или нянька, а значит, ей нужен настоящий мужчина! — глумился Димплгейт, тыча себя пальцем в грудь. — Понятно? Вроде меня! Уведу-ка я ее в укромный уголок и покажу, что такое настоящее счастье!

— Она моя мать, идиот! — взвизгнула Мегги, награждая хулигана очередным ударом, и на этот раз достигшим цели.

Мистер Димплгейт уронил руку Мэри Роуз, пошатнулся и рухнул рядом со стулом Мегги. Стул закачался и упал. Мэри Роуз успела вовремя подхватить Мегги, иначе девочка ударилась бы головой о камин. Мэри Роуз защитила ее своим телом, но, к несчастью, сама неловко приземлилась на каменную плиту перед камином. Сверху на нее упала Мегги.

Лео в мгновение ока подлетел к мачехе.

— Мэри Роуз, вы живы. О Боже, Макс, сделай что-нибудь!

Лео осторожно похлопывал ее по щекам, Мегги лихорадочно растирала ей руки.

— Господи, Господи, Господи, — как заведенный повторял мистер Рендалл, хозяин гостиницы, не решаясь подойти к пострадавшей.

— Сэр, — деловито объявил Макс, — нам нужна повозка. Необходимо доставить маму домой. Мы живем в Гленклоуз-он-Роуэн. Наш отец — преподобный Шербрук, тамошний викарий. Пожалуйста, сэр, скорее.

— Да-да, — всхлипнула Мегги. — Папа знает, что делать!