"Ночная тень" - читать интересную книгу автора (Коултер Кэтрин)

Глава 13

В комнате было прохладно, и Найт быстро разжег огонь в камине. Он желал, чтобы в комнате стало тепло, когда обнаженная Лили будет лежать в его объятиях.

Он не сдвинулся с места, пока оранжевое пламя не рванулось вверх. Удовлетворенно кивнув, Найт поднялся, вытирая руки о халат. Полы слегка распахнулись, и он с отвращением заметил, что не так уж равнодушен к ней, как старался показать. Проклятие, у него все болит, а ведь он даже еще не видел, не коснулся ее!

Найт потуже затянул пояс, словно это могло чему-нибудь помочь. Бесшумно приблизившись, он встал над девушкой, просто вглядываясь в нее. В комнате с каждой минутой становилось все теплее, огонь отбрасывал на стену пляшущие тени. Из-под одеяла внезапно показалась тонкая рука, и девушка, заворочавшись во сне, сбросила одеяло, которое сползло почти до талии. Но Найт по-прежнему не попытался коснуться ее. В эту минуту он желал лишь одного — смотреть и смотреть, пока не наглядится. Косы расплелись, и волосы разметались по подушке, невероятно густые, такие прекрасные, что Найт судорожно сглотнул, едва удерживаясь, чтобы не запустить пальцы в эти светлые пряди. Ресницы, чуть темнее волос, лежали на щеках полумесяцами. Во сне она выглядела очень молодой и такой невинной! Будь проклята такая невинность!

Найт едва удержался, чтобы не фыркнуть, громко, презрительно от брезгливости и отвращения к себе. Взгляд стал еще более пренебрежительным, когда он разглядел ее ночную сорочку. Девственно-белая, с высоким воротом и рядом крохотных пуговок от горла до талии. Найт попытался представить, как она выглядела бы в неглиже, купленном им для Дэниеллы два месяца назад, вещичке из тонкого шелка персикового цвета, облегающей, подчеркивающей и открытой…

Но как Найт ни старался, не мог представить Лили в этом вызывающем наряде.

Он поставил свечу на маленький столик у постели. Довольно этой чуши. Найт сел на кровать, по-прежнему опасаясь дотронуться до девушки.

— Шлюха, — шепнул он пустой комнате и спящей женщине. — Самая притягательная женщина, которую я знавал в жизни, и оказывается чертовой шлюхой!

Он сухо расхохотался.

Лили услыхала этот смех. Это не сон. Он был здесь, рядом с ней.

Глаза девушки широко распахнулись. Она слегка повернула голову на подушке и увидела виконта.

— Найт? — Как странно, что он в этой комнате, сидит на постели, улыбается ей. Нет, не улыбается. Смеется. Совсем непонятно. Может, она, сама того не зная, сказала что-то забавное? Или это сон такой, и она вовсе не проснулась? — Вы вправду тут? — Она подняла руку к лицу Найта, но тут же поспешно опустила:

— О Господи, что-то случилось? Дети?

— Приветствую, дорогая Лили. Да, я здесь, но ничего не случилось.

— Найт! — Он здесь в ее комнате, и в халате! — Нет! Что вы здесь делаете? Неужели…

Задохнувшись, Лили замолчала и попыталась сесть, но Найт схватил ее за плечи и прижал обратно к подушке.

— О Лили, я хочу видеть тебя такой… на спине…

Девушка недоуменно, сконфуженно смотрела на него молящими глазами:

— Не понимаю… Что вы здесь делаете? С детьми правда ничего не случилось?

На этот раз Найт не рассмеялся, но губы дернулись в пародии на усмешку. Однако он продолжал сжимать ее плечи:

— Ничего, совсем ничего, дорогая. Я здесь, чтобы проверить одно предположение, не более того.

— Какое предположение? — безучастно переспросила Лили.

Ах этот невероятно смущенный, недоуменный, невинный взгляд!

— Вы так хорошо это проделываете. Лили. Возможно, вам следует давать уроки начинающим актрисам.

Лили по-прежнему отказывалась понимать его; слова не имели смысла:

— Вы пьяны, Найт?

— Ни капельки. Может, мне стоило напиться до бесчувствия, но я не пил. Нет, я хотел видеть, сознавать, чувствовать результаты своего… эксперимента. Ну а пока, дорогая, хочу взглянуть на вас.

Что-то неладно. Совсем неладно. Это совсем не тот Найт Уинтроп, которого она знала. Но и не тот разочарованный, язвительный человек, бесконечно и изощренно оскорблявший ее вечером в библиотеке. Лили требовательно ждала от него какого-нибудь разумного объяснения. Глаза Найта почему-то сужены, и золотые искорки в них в свете свечей стали еще заметнее. Лисьи глаза, как назвала их миссис Крамп. Он смотрел на нее, смотрел так, словно взгляд проникал под батистовую сорочку, и только сейчас намерения Найта стали ясны. Лили шумно втянула в себя воздух:

— Нет, — отчетливо сказала она. — Уходите, Найт.

— Не на этот раз. Лили. Сейчас…

И Найт внезапно, с молниеносной быстротой рванул тонкую ткань. Послышался треск, и сорочка разошлась до самой талии. Он вцепился в края прорехи, грубо их распахнув.

Лили начала бешено сопротивляться. Бесполезно. Он просто прижимал ее к постели до тех пор, пока она не устала продолжать борьбу.

Теперь в глазах Лили застыл страх, но Найт отказывался жалеть девушку. Все это тоже только игра. В Лили нет ничего настоящего, неподдельного, кроме… кроме страсти. По крайней мере, этому он верил, и именно это пытался доказать.

Он схватил Лили за запястья и, рывком заведя ей руки за голову, уставился на упругие нежные груди:

— Эти сорочки, которые ты привыкла носить, не воздают тебе должного, дорогая. Твои грудки такие белые и полные, а соски… бархатистые, темно-розовые.

Он хотел коснуться ее, накрыть губами упругие холмики. Но нет, нужно сохранять выдержку.

— Прекратите, Найт. Почему вы делаете это? Я не шлюха… пожалуйста, позвольте мне объяснить!

— Ах как мило, Лили, — издевательски бросил он. — У вас, значит, есть, что объяснить мне? Сегодня днем, в библиотеке, у вас была полнейшая возможность сделать это. Но вы не сказали ни единого слова, не отрицали ни одного факта, не так ли? Ну на чем же мы остановились? Ах да, ваши прелестные груди. Не так уж велики, но форма… гладкость и нежность кожи… ах эта шелковистая кожа…

Продолжая одной рукой удерживать ее запястья, Найт, не отрывая глаз от лица Лили, коснулся пальцами другой руки ее груди. Тихий, отчаянный крик вырвался из горла девушки:

— Нет! Вы не можете сделать этого, Найт! Не можете заставить меня!

— Заставить? Вы хотите сказать, изнасиловать? Ну конечно, нет! Это не в моем стиле. Ни за что и никогда. По-моему, я уже как-то говорил вам. О нет, Лили, тебе ведь нравится это, правда? Скоро ты начнешь метаться, несвязно лепетать, требуя, чтобы я вновь и вновь касался тебя.

Его пальцы терзали крохотный сосок, и по его глазам Лили поняла, что он не остановится. Найт решил идти до конца. Лили обезумела. Она дралась, брыкалась, пытаясь вырваться, ударить его ногой.

— Пусти меня, Найт! Черт возьми, да убирайся же! Я закричу, честное слово, закричу! — Он отнял руку от ее груди и крепко запечатал рот Лили. Найт наклонился ближе, так, что их лица почти соприкасались.

— Не закричишь. Лили. Сейчас я поцелую тебя, и ты снова, ты снова захочешь меня, как в ту ночь, когда я спас тебя. Тише, Лили, молчи и поймешь, какие чувства я заставлю тебя испытать.

Лили ощутила на щеке его теплое дыхание, заметила в глазах чисто мужскую жестокость, и впервые за весь вечер волна нерассуждающего ужаса залила ее.

«О Боже, — подумала она, резко отвернув голову, — нет, ни за что».

Но его пальцы, вцепившись в челюсть, сильно, безжалостно повернули ее лицо, удерживая девушку на месте.

— Я не шлюха, Найт, — выдавила она, но ничто уже не имело значения, словно он был где-то не здесь, не в этом месте, а по ту сторону понимания и сочувствия. Его губы, твердые, теплые, накрыли ее рот, и она ощутила нежную, осторожную ласку языка. Лили протестующе застонала, и Найт вздрогнул, услышав этот сдавленный звук.

Что ей делать? Как заставить его увидеть правду, понять, раскаяться в содеянном?

Пальцы, сжимавшие ее, чуть разжались, и Лили воспользовавшись этим, мгновенно отпрянула.

— Нет! — умоляюще вскрикнула она.

— Будь ты проклята, — взорвался он с холодным бешенством. Перекатившись на нее, он придавил ее всем телом к кровати, вновь стиснул запястья и впился в губы жгучим поцелуем. Куда девалась былая нежность! Найт с каждой минутой словно все больше хмелел. Поцелуй становился все более страстным: твердая напряженная плоть вжималась в живот Лили. Найт приподнялся, опустился, подался вперед, имитируя торжество слияния. В этот же момент язык проник в рот Лили, толчком продвинулся вглубь и тут же выскользнул, потом снова и снова, еще и еще… Лили, еще сохраняя остатки здравого ума, лихорадочно думала:

«Это Найт. Найт делает это, Найт заставляет меня ощущать этот жар, странную пустоту внутри и желание. Я просто не могу вынести это невероятное томление».

Найт безошибочно уловил то мгновение, когда она начала отвечать на ласки, понял, что сводит ее с ума, заставляет терять голову, и немедленно этим воспользовался.

— Лили, — пробормотал он, почти не отнимая губ, и, сжав руку девушки, потянул ее вниз, одновременно сползая с нее. Лили облегченно вздохнула, но Найт положил ее ладонь себе на живот.

— Дотронься до меня. Лили. Посмотри, что ты со мной делаешь.

Рука девушки задела раскаленную мужскую плоть, и бедра Найта дернулись, несмотря на всю решимость оставаться спокойным. Ее пальцы неожиданно попытались сомкнуться вокруг пульсирующего мужского естества прямо через толстый бархат халата. Найт громко застонал от невыносимой, но сладостной муки и, откинув полу халата, снова притянул поближе ее ладонь.

Лили не могла поверить тому, что делает… что хочет делать, что жаждет делать. Ее ладонь коснулась незнакомой мужской плоти. Лили задрожала, трясущимися пальцами .гладя ее. Она боялась Найта, боялась его мужественности, величины этого странного отростка и в то же время ощущала, как ее тело в страшном возбуждении невольно стремится податься вперед навстречу ему, потереться о него, втянуть в себя, внутрь, как можно глубже, дальше, сильнее.

Найт внезапно отшвырнул ее руку:

— Перестань, — шепнул он, задыхаясь. — Ты слишком хорошо знаешь свое дело, черт бы тебя взял.

Он снова навалился на Лили, закрыв ей рот поцелуем; язык настойчиво требовал впустить его, и она приоткрыла губы.

«Хорошо знаю свое дело? Как это?» — смутно подумала она, но тут же слова потеряли смысл. Ей было все равно, совсем все равно, только одно имело значение — то, что он делал с ней, то, что. заставлял чувствовать.

Он касался ее щеки, носа, горла… Лили хотела большего, но не сознавала, чего хочет, только ощущала пульсирующую боль между бедрами и дрожала все сильнее. Найт упивался сознанием, что именно он причина этой трепетной дрожи.

Приподнявшись, он навис над ней.

— Шире, Лили. Раздвинь ноги шире. Лили повиновалась без колебаний, без сомнений. Снова он дернулся вперед, и теперь между ними осталась лишь скомканная, разорванная ночная сорочка.

Теперь Лили была вне себя, и Найт понимал это. Бессвязные беспомощные крики, заглушаемые ртом Найта, рвались из горла девушки, наполняя его невыразимым торжеством и жгучей радостью, в которых он не желал признаться даже самому себе. Он откинулся назад, с силой упираясь мужским естеством в это нежное тело, и вновь подался вперед, чтобы снова подняться и опуститься. Неожиданно ее руки взметнулись к его плечам, лихорадочно срывая халат.

— Нет, Лили!

Он не мог разрешить ей раздеть себя, зная, что проиграет в этой схватке. Он не мог позволить атому случиться. Не мог допустить, чтобы она победила.

Найт быстро перекатился на бок. Лили простонала его имя, пытаясь повернуться к нему, найти, вернуть обратно. Ее руки коснулись его лица, плеч, сомкнулись на запястьях.

Найт снова поцеловал ее, томительно-жгуче. Его ладонь легла на упругую грудь, и Найт ощутил бешеный стук собственного сердца, мягкую, легкую дрожь ее плоти, желание, пожирающее ее. Расставив пальцы, он распластал ладонь на ее животе, ощутив, как напряжены мышцы, осознав, что Лили поймана в ловушку непреодолимого желания. Она в его власти. Целиком принадлежит ему. Он победил.

— Лили, взгляни на меня. Открой глаза! Я хочу видеть твое лицо, когда касаюсь тебя, хочу, чтобы ты знала, что я смотрю на тебя, когда ласкаю.

Наслаждение волнами прокатывалось по телу, окутывая, охватывая, завладевая, и Лили, открыв глаза, заметила в его напряженном взгляде чисто мужское торжество, не относящееся к ней, — отчужденное, холодное, почти злорадное.

— Нет… о пожалуйста, нет… нет, Найт… — Она не могла позволить атому случиться, не могла. Почему он делает это с ней? — Пожалуйста, Найт…

— Пожалуйста, что, Лили? — сказал он, почти не отрываясь от ее губ. Со спокойной расчетливостью немного отвел руку, осторожно, еле дотрагиваясь, положил ладонь на ее грудь и, увидев разочарование в ее глазах, ощутив, как ищуще приподнялись ее бедра, улыбнулся:

— Ты такая страстная. Лили, и теперь принадлежишь мне. Тебе не нравится это?

Его язык легкими касаниями начал гладить ее язык, а пальцы одновременно слегка коснулись соска. Лили что-то несвязно выкрикнула прямо в его рот и снова ощутила его триумф, беспредельное мужское удовольствие и удовлетворение и в эту минуту возненавидела себя и свое предательское тело… Но она и во сне представить не могла, что так может быть: когда Трис целовал Лили, она не чувствовала ничего — ни малейшего трепета. А сейчас… Она вздрагивала, как в лихорадке, отдаваясь на волю безумных ласк. Губы Лили раскрылись шире, предлагая ему завладеть ими. Рука Найта крепче легла на ее грудь, лаская ее, нежно, искусно, ненасытно, трепетно, сжимая, гладя, дразня. Неожиданно его рот сомкнулся на крохотном соске.

Это переполнило чашу. Лили выгнула спину, тихо, жалобно застонав.

— Да, Лили, да. Вот так… дорогая, да…

Держи он себя в руках по-настоящему, в этот момент ему следовало бы немедленно остановиться.

Не переставая жадно сосать, Найт с силой сжал свободной рукой другую грудь, ощущая, как бешено бьется ее сердце, и на кратчайшее мгновение поднял голову, чтобы взглянуть на нее. Глаза Лили были закрыты, голова запрокинута, на лице выражение почти болезненного наслаждения. Боже, она так прекрасна, так трогательна…

Найт снова впился губами в ее сосок. Нет, нет, он не станет смотреть на нее, пока не убедится, что может держать себя в руках. Он ошибался. Она всего-навсего еще одна женщина, еще одно тело, бесконечно желанное, но ничего больше.

Он опустил руку, чтобы коснуться ее талии, погладить живот. Лили, почти теряя сознание, извивалась под ним. Найт улыбнулся, презрительно, жестоко:

— Ты хочешь меня. Лили? — Лили задушила невольный вскрик, и Найт заметил, как ее руки сжались в кулаки, комкая простыню. — Коснись меня. Лили. — Он снова и снова требовал, чтобы Лили открыла глаза, и, когда она повиновалась, снова приказал:

— Коснись меня. Лили.

Лили медленно подняла руки, осторожно положила ему на плечи, и это простое движение, ощущение маленьких ладоней, даже не на обнаженной коже, а через проклятый халат, едва не прикончило его. Найт быстро сжал тонкие запястья и отвел ее руки.

— Что ты чувствуешь. Лили?

— Не знаю, — вырвалось у нее почти воплем, пронзительным, раздраженным. Лили тяжело дышала, широко открыв безумные, невидящие глаза с суженными зрачками.

Не отводя взгляда от ее лица, он провел рукой по ее животу, скользнул ниже, осторожно сжал холмик, покрытый светлыми завитками.

Веки девушки бессильно опустились, тело дернулось:

— Найт…

— Не смей закрывать глаза! Лили послушалась.

— Теперь скажи, чего ты хочешь. Скажи, что испытываешь сейчас. — Он на секунду отнял руку, разорвал еще больше ее сорочку, и, увидев темно-золотое руно, улыбнулся:

— Скажи мне, Лили.

Пальцы нашли средоточие ее женственности, чуть нажали. Боже, какое торжество! Каким могущественным он себя ощущает!

— Я.. я… Найт, о…

Найт был потрясен быстротой и неподдельностью ее отклика. Лили едва не забилась в конвульсиях, а ведь он лишь дотронулся до нее…

Он быстро отнял пальцы, наблюдая, как она медленно распахивает глаза и смотрит на него смущенно с примесью какого-то отчаяния. Он немного помедлил, и его пальцы вновь нашли ее:

— Найт…

— Да, Лили? Тебе ведь это нравится, правда? Ты такая мягкая, Лили, и набухла, словно зрелый плод, и уже влажная, там… и все это для меня. Вот видишь? Это ты, Лили.

Он легко коснулся пальцами ее щеки, и она в самом деле почувствовала собственную влагу. Лили дернулась, как от удара, и его тело едва не взорвалось в ответ.

На этот раз Найту приходилось быть очень осторожным, чтобы не довести ее до пика наслаждения. Он дразнил ее, терзал томительными ласками, зная, что она почти на грани, но уверенный также, что именно он будет решать, что испытает Лили и когда.

И тут внезапно ее ноги раздвинулись, а бедра приподнялись, словно подталкивая, давя, напирая на его руку, требуя, умоляя. Лили забыв о гордости, искала лишь завершения.

Найт отодвинулся, и его палец мгновенно проник во влажную расщелину. О Господи. Такая горячая и тугая, и тесная, такая маленькая… Найт почти зарычал от невыносимой боли наслаждения.

Нет, он не мог. Он снова должен взять себя в руки. Нельзя допустить, чтобы она так влияла на него.

Найт снова начал ласкать нежную раковину, улыбаясь почти болезненно.

«Знакомая территория», — подумал он, не прекращал движений, ритмических, сначала легких, затем более глубоких, настойчивых, дразнящих и снова грубых, резких, беспощадных, чувствуя, как нарастает ее наслаждение, упиваясь беспорядочными подергиваниями бедер, напряженных ног, слушая срывающиеся с губ безудержные крики. И в то мгновение, когда она готова была забиться в судорогах оргазма, он отнял руку и, поднявшись, встал около постели, тяжело дыша глядя на измученную девушку. Разорванная сорочка открывала бедра. Найт смотрел на гладкую белую плоть, плоский живот, треугольник густых темно-золотистых волос. Иисусе, такая изысканная, такая горячая, страстная, готовая немедленно откликнуться…

На прикосновение любого похотливого дурака. Но Лили выгибалась, поднимая бедра, по-прежнему охваченная страстью. Неожиданно она заплакала — тихо, беспомощно, жалобно. Найт попытался отодвинуться от нее, но почему-то не смог. И не было сил выносить эти слезы. — Ладно, дьявол тебя возьми. Он больше не лег рядом с ней, не сумел заставить себя и лишь только сел, прижав одну руку к ее животу, чтобы удержать на месте, как пальцы второй опять нашли влажное сокровенное местечко. Только тогда Найт взглянул в лицо девушки. Та уставилась на него невидящими, немигающими глазами и не пришла в себя даже тогда, когда опытные руки Найта быстро подарили ей жгучее наслаждение. Лили вскрикнула, и он поспешно закрыл ей рот ладонью. Боже, это уж слишком! Тяжело дыша, сильно вздрагивая, она всем весом налегала на его пальцы, по-прежнему не сводя с него глаз, и на кратчайшее мгновение Найт почувствовал, что стал частью Лили, слился с ней в единое целое.

Ему казалось, что прошла вечность. Медленно, очень медленно. Лили начала успокаиваться. Найт ощущал, как по ее телу все еще пробегают уже ослабевающие волны и трепет угасающего экстаза.

Глаза девушки постепенно прояснились. Лили подняла веки и словно впервые увидела Найта. Она снова стала собой, мгновенно отдалившись, выйдя из под его власти.

Найт улыбнулся девушке жестокой, очень жестокой, очень удовлетворенной улыбкой.

— В следующий раз. Лили, если сумеешь дождаться, я покажу тебе, что губами и ртом можно доставить такое же наслаждение. Представь только, вместо пальцев тебя будет гладить мой язык. Ты обезумеешь от наслаждения. Лили, и будешь молить и молить меня…

Лили встрепенулась, задрожала, и Найт понял, что она почти чувствует, как его рот впивается в нее, ласкает, целует… В следующую минуту девушка пришла в себя, осознав что с ней сделали. Но ничего не сказала, просто смотрела на него, немая, неподвижная.

— Нет, дорогая Лили, из тебя не выйдет преуспевающей шлюхи. — Она, по-прежнему не произнося ни слова, не сводила с него глаз. Он ничего не смог прочитать на этом прекрасном лице. — Нет, — продолжал он, — как я сказал тебе раньше, шлюха холодна, очень холодна. Ей это необходимо, чтобы держать в руках мужчин, добиваться своих целей и выманивать денежки у глупцов. Но ты. Лили, ты полна страсти, и любой мужчина готов убить и умереть, лишь бы стать обладателем этой страсти. Только он не сделает тебя богатой, о нет. Видишь ли, ему это не понадобится. Все, что ему нужно, — лишь коснуться тебя, и ты тут же потеряешь голову и пойдешь на все, лишь бы подарить ему блаженство. И платить ни к чему. Возможно, Лили, если ты будешь очень мила со мной, я сделаю тебя своей любовницей, и поскольку я точно знаю, кто ты, и между нами нет больше лжи, никаких затруднений не возникнет. Хочешь пойти ко мне на содержание. Лили? — Губы девушки дернулись, но с них не сорвалось ни звука. — Неужели тебе не хочется почувствовать, как я вхожу в тебя, — медленно-медленно, наполняя тебя до отказа, — ведь ты знаешь, чего ожидать, ты касалась меня и держала в руках, правда? Я доведу тебя до экстаза, дам наслаждение гораздо большее, чем только что испытанное. И мой рот. Лили. Ты испытаешь такое блаженство, какого никогда не переживала с Трисом. К тому же прошло несколько месяцев с тех пор, как у тебя был мужчина, так ведь? Уродина Арнольд не считается. Ты достаточно разборчива, по-моему. Кстати, почему ты все время молчишь? Неужели страсть твоя осталась неутоленной? Хочешь больше? Ну что ж, я еще не растратил себя, и моя мужская плоть по-прежнему тверда в ожидании женщины. Любая шлюха сойдет, конечно. Но я дам тебе больше, если пожелаешь, Лили. В скупости меня не упрекнешь. Я человек щедрый.

Лили, с трудом приподнявшись, осторожно, словно раненая, села, судорожно стянула порванную сорочку на груди и закрыла глаза — от боли, ужаса, мертвящего стыда. В ушах снова зазвенел ненавистный язвительный голос:

— Ты начинаешь утомлять меня. Лили. Я не очень люблю болтливых женщин, но немного живости и веселого смеха тоже не помешает. Утром дашь мне знать о своем решении. Возможно, я еще не потеряю к тебе интереса. Может, в следующий раз я даже захочу взять тебя, войти в твое тело, хотя, конечно, прежде неплохо бы знать, сколько мужчин были твоими счастливыми обладателями до меня.

Он повернулся, чтобы выйти, но в следующее мгновение на его спину обрушился тяжелый, наполовину наполненный водой графин. Найт, пошатнувшись, все-таки устоял на ногах, обернулся, но не успел ничего сказать, времени не осталось даже подумать.

— Ты, ублюдок!

Она ринулась на него. Лохмотья разорванной сорочки разлетались, придавая ей вид разъяренного привидения, волосы разметались по плечам, как у безумной. Найт успел только увидеть, как она размахнулась, но все тут же поплыло перед глазами, превратившись в невероятный, кошмарный сон.

Лили изо всех сил, удесятеренных бешенством, развернулась и впечатала кулак в челюсть Найта. В его голове взорвалась дикая боль. Найт потерял равновесие, отлетел назад, но Лили уже всадила кулак ему в живот, выкрикивая одно и то же:

— Ублюдок! Бесчувственный проклятый ублюдок!

Найт поскользнулся на коврике перед камином, тяжело упал, ударившись головой об угол каминной доски, и тут же потерял сознание. Лили, тяжело дыша, встала над ним, потрясая кулаком и морщась от боли в руке.

— Ненавижу тебя, будь ты проклят, ненавижу! Опустившись на колени, она приложила ладонь к тому месту, где должно было биться его сердце, и ощутила сильный мерный стук.

— Тебя ничем не убьешь, жалкий, мерзкий, отвратительный, ненормальный….

Лили остановилась и, глубоко вздохнув, поднялась, пристально всматриваясь в лежащего. Потом улыбнувшись, принялась за работу: тянула, тащила, толкала, пока Найт не оказался в центре небольшого ковра, лежавшего перед огромным креслом. Схватившись за края, она потащила его из спальни, останавливаясь через каждые несколько шагов, чтобы перевести дыхание. К тому времени, когда Найт оказался за дверью, руки девушки ныли от напряжения. Она уронила ковер и выпрямилась.

«Хозяйская спальня», — подумала она, глядя на закрытую дверь.

— Тот еще хозяин!

Она оставила Найта лежащим в коридоре, распростертым на спине, в распахнутом халате, обнажавшем волосатые бедра, и бесчувственным ко всему окружающему. Потом, вернувшись к себе, сдернула с кровати два одеяла и вернулась к Найту.

— Тебе следовало бы погибнуть от собственной злобы, а не от дурацкой простуды.

Накинув на него одеяла, она величественно, словно актриса на сцене, вытерла руки и, гордо завернувшись в лохмотья сорочки, прошествовала по коридору в свою спальню.

Через десять минут девушка крепко спала.