"Объятия дьявола" - читать интересную книгу автора (Коултер Кэтрин)

Глава 23

Английский флаг бессильно обвис на флагштоке, несмотря на прохладный ветерок, дувший с залива. В Нью-Йорке этот мартовский день выдался теплым и солнечным. Матросы Его Величества весело перекликались, занятые чисткой пушек и амуниции, пока десятки чернокожих разгружали торговые суда на пристани. Они играли мускулами под блестящей от пота кожей, неустанно продолжая сгружать рулоны шерсти и сукна, ящики со свечами, спиртным, навигационными инструментами и множеством других товаров в телеги ломовиков.

Торговля шла бойко. Британской армии и лоялистам [18] Нью-Йорк казался оазисом, где дешевые съестные припасы были в изобилии, а рынки ломились от предметов роскоши, удовлетворявших самому изысканному вкусу.

Даже зимой, когда снег покрывал землю и холодные ветры завывали на узких улицах, нью-йоркское общество развлекалось балами, ужинами, театральными зрелищами. С наступлением весны веселье становилось почти лихорадочным: вероятно, лоялисты во что бы то ни стало пытались доказать, что, несмотря на мятеж, Нью-Йорк остается оплотом британской власти.

Эдвард наклонился в седле и потрепал по холке свою серую кобылу. Лошадь пугалась шума и суеты гавани и явно предпочитала покой сельской местности. По-видимому, окружающая обстановка напоминала ей о сражениях и битвах, и кобыла испуганно прядала ушами.

Эдвард задумчиво потер шрам на левом бедре. Сабельная рана, полученная в одной из многочисленных стычек с мятежниками на Стейтн-Айленд, все еще ныла. Он снова благодарно погладил Дилайлу. Не взвейся она на дыбы, чтобы защитить хозяина, сабля пронзила бы живот Эдварда.

Он повернул лошадь и направился на Бродвей. Там, в доме номер один, была резиденция генерала Хау. Послание от генерала застало Эдварда в тот момент, когда он заканчивал смотр войск в городской ратуше.

Эдвард раздраженно покачал головой при мысли о встрече с генералом. Его, как, впрочем, и многих сослуживцев, потряс хладнокровный план Хау, решившего не идти на соединение с армией генерала Бергойна, выступившего маршем из Канады, и вместо этого переместить войска в Чезапик. Два командующих не выносили друг друга, однако Эдварду казалось невероятным, что столь мелочное соперничество заглушило голос рассудка. Оставить Бергойна в тяжелом положении означает несомненную и немалую помощь мятежникам. Эдвард всячески намеревался помешать этому смехотворному плану. Время, кажется, было на его стороне — вряд ли Хау выступит в поход раньше лета.

Кеннеди-Хаус на Бродвее был величественным двухэтажным особняком в георгианском стиле, стоящим в стороне от шумной улицы в окружении огромных вязов. То обстоятельство, что Эдварду велели прибыть в резиденцию генерала, а не в штаб-квартиру, находившуюся к северу от города в Бикмен-Хаус, означало, что генерал учитывал обстановку и хотел завоевать расположение подчиненных.

Эдвард, с сожалением покачав головой, вручил поводья Дилайлы молодому рядовому и поднялся по ступенькам. Ему не столько хотелось участвовать в экспедиции Хау, сколько избавиться от общества Генри Клинтона, который в отсутствие генерала должен принять на себя обязанности главнокомандующего. Генерал Клинтон, по мнению Эдварда, еще менее подходил для этой должности, чем Хау. Он никогда еще не встречал более глупого, грубого и высокомерного человека. Генерал Хау по крайней мере был любимцем тори, уважавших его за справедливость и честность, особенно после пожара в прошлом сентябре. Даже адъютант генерала Клинтона, майор Андре, блестящее украшение нью-йоркского общества, соглашался в этом с Эдвардом. Но оба были бессильны изменить не слишком мудрое решение генерала Хау.

— Генерал ждет вас, сэр.

— Спасибо, Доббс.

Румяный молодой лейтенант, только что прибывший из Дорсета и, как Эдвард, назначенный в Нью-Йорк, был вынужден оставаться во власти генерала Клинтона. Проходя мимо Доббса, Эдвард невольно задумался над тем, что означают странные интонации в его голосе. Возможно, Хау передумал.

Эдвард зашагал быстрее, не обращая внимания на тянущую боль в бедре.

Стоявший на часах рядовой поспешил открыть дверь в гостиную генерала. Эдвард, улыбаясь, кивнул. Несмотря на то что солдат был почти мальчиком, однако уже успел выказать храбрость и ум. Жаль, но, когда Клинтон примет командование, он быстро поставит беднягу на место.

Эдвард прищурился, пытаясь разглядеть, кто находится в залитой светом комнате. Длинные гардины были раздвинуты, и лучи солнца струились в открытые окна.

— Доброе утро, сэр, — приветствовал Эдвард, отдавая честь. — Я получил ваше письмо.

Генерал Хау поднялся, и Эдвард понял, что сегодня этот человек, при упоминании имени которого дрожали многие офицеры, был в хорошем настроении. На лице , его играла широкая улыбка.

— У меня для вас сюрприз, мальчик мой, — объявил он.

— Вы изменили планы кампании, сэр? Улыбка генерала померкла.

— Этот вопрос уже решен, майор Линдхерст. Смиритесь с тем, что останетесь в Нью-Йорке. Вам с майором Андре придется взять на себя нелегкую миссию держать генерала Клинтона в узде, когда меня здесь не будет. Нет, — продолжал он, снова придя в хорошее настроение, — я просил вас прибыть по совершенно иной причине. Капитан Кроули, позвольте представить вам майора Линдхерста, одного из моих лучших офицеров.

Из глубины комнаты вышел высокий мужчина, по виду ровесник генерала, такой же широкоплечий, но одетый в белый с голубым морской мундир.

Эдвард с недоумением протянул руку.

— Рад знакомству, капитан Кроули. И, вопросительно подняв брови, обернулся к генералу Хау.

— Капитан Кроули только что прибыл из Бостона на фрегате его величества “Йорк”.

К своему удивлению, Эдвард понял, что его внимательно изучают, и чуть поежился под неотступным взглядом ледяных серых глаз.

— Вы виконт Делфорд? — странно-оценивающим тоном осведомился капитан.

— Имею честь им быть, сэр. “Какого дьявола ему понадобилось?” — гадал Эдвард, незаметно перенося вес тела на здоровую ногу.

— Осмелюсь предположить, милорд, вы действительно будете довольны сюрпризом, о котором упомянул генерал Хау.

— Сюрприз, сэр?

— Да, милорд. И я лично сопровождал ее из самой Генуи.

Эдварду показалось, что кто-то в этой комнате явно сошел с ума. Но тут в дальнем конце комнаты открылась дверь.

— Ваша жена, милорд, вернулась к вам в добром здравии.

— Кто?!

Но вопрос Эдварда остался без ответа.

— Нет, — прошептал он, стремительно бледнея. Это призрак, видение, жестокая шутка его помутившегося разума. Но она стояла неподвижно, наблюдая за ним. Эдвард не мог оторвать глаз от длинных золотистых волос, точеной фигурки и темно-синих глаз, светившихся нежностью.

quot; — Касси? — насилу выговорил он, качая головой.

— Да, Эдвард, это и впрямь я.

— Но ты мертва.., этого не может быть! — Он судорожно схватился за спинку стула. — Боже мой… Касси?

И Хау, и Кроули в это мгновение перестали для него существовать. Эдвард нерешительно шагнул к девушке, словно боясь, что она исчезнет, и медленно протянул руку.

Касси безмолвно смотрела на Эдварда, неотразимо-элегантного в кремово-алом мундире. Напудренные волосы казались такими же белоснежными, как галстук. Лицо сильно загорело, и Эдвард выглядел старше своих лет. Зеленовато-карие глаза неверяще распахнуты. Когда он протянул руку, горло девушки сдавили рыдания. Не раздумывая, она бросилась в его объятия.

— Эдвард, дорогой мой Эдвард!

— Касси, о мой Бог.., я думал, что потерял тебя. Он снова и снова шептал ее имя, прижимая к груди вновь обретенную невесту. Наконец, Эдвард отстранился и, все еще повторяя ее имя, стал гладить по лицу и волосам.

Словно откуда-то издалека до Касси донесся низкий негромкий голос капитана:

— Ну что же, генерал, кажется, я исполнил самую приятную миссию за время этого проклятого восстания. Теперь я могу быть спокоен — виконт надлежащим образом позаботится о моем грузе.

Касси осторожно освободилась из рук Эдварда.

— Я должен покинуть вас, виконтесса. Хотя наше путешествие и обошлось без происшествий, я доволен, что благополучно доставил вас к мужу.

Эдвард даже не удивился тому, что его считают мужем Касси. Говоря по правде, он с трудом осознавал происходящее. Сил хватило лишь на то, чтобы энергично потрясти руку мистеру Кроули.

— Моя глубочайшая благодарность, капитан. Не знаю, чем отплатить вам, но позвольте заверить, что мы оба вечно будем вам обязаны.

— И я тоже, капитан, — вмешался генерал Хау. — Кроме того, мальчик мой, я уверен, что мы сможем обойтись без вашего присутствия.., скажем.., в ближайшую неделю.

Эдвард кивнул, очевидно, так и не придя в себя, и Хау, поняв, что не добьется связного ответа, весело фыркнул.

Взгляд холодных глаз капитана, остановившихся на Касси, на мгновение смягчился.

— Прощайте, капитан, и спасибо.

— Берегите себя, виконтесса, и постарайтесь больше не разлучаться с мужем. Я не всегда могу вовремя подвернуться.

— Постараюсь, капитан.

Касси привстала на носочки и поцеловала моряка в щеку.

— И поблагодарите за меня мистера Томсона. Вы оба были так добры ко мне.

Капитан, смущенный таким открытым проявлением симпатии, кивнул, отдал честь генералу и вышел. Наступила тишина, прерываемая лишь звуком удалявшихся шагов, на диво легких и четких для столь грузного мужчины. Эдвард так сильно стиснул руку Касси, что та поморщилась.

— Надеюсь, в ваше жилище можно привести даму, мальчик мой?

— Конечно, сэр.

— В таком случае желаю вам счастья. У вас найдется чем заняться и без меня.

Помедлив немного, он снова заговорил, и в голосе звучала странная печаль провидца, знающего, что Эдварду недолго оставаться в Нью-Йорке:

— По крайней мере вы, Эдвард, хоть что-то выиграли от этого проклятого мятежа. Уже близок час, когда бунтовщики возьмут верх. Надеюсь вскоре увидеть вас и вашу прелестную жену в Лондоне.

— Да, сэр, — только и смог выговорить Эдвард. В отличие от генерала Хау он еще не понял, что вскоре Англия потеряет американские колонии.

— Идите, мальчик мой, у меня еще много дел. До свиданья, миледи. И удерживайте мужа подальше от Стейтн-Айленда. Не хочу, чтобы шпага мятежника пронзила его.

Касси слегка присела и позволила Эдварду увести ее из комнаты. Рука Эдварда чуть подрагивала под ее ладонью, пока он вел ее через анфиладу комнат к вестибюлю.

— Так, значит, это ваша жена, Эдвард?

— Кажется, я последний узнаю об этом, черт бы вас побрал, Джон. Касси, это майор Андре, адъютант генерала Клинтона.

— Большая честь для меня, миледи.

Майор поднял руку Касси и почтительно поцеловал запястье. Ей хватило одного взгляда на стройного офицера, чтобы увидеть в нем дамского угодника. В светло-голубых глазах сверкали неподдельная теплота и интерес, а искренняя улыбка неотразимо действовала на сердце любой женщины.

— Благодарю, майор Андре.

— Ну же, Эдвард, не стоит злиться по пустякам. Старик Хау лично приказал, чтобы вам не проговорились. Надеюсь, — встревоженно добавил он, — это не значит, что больше я не увижу вас, старина.

— Нет, конечно, нет.

Легкая улыбка приподняла уголки губ Эдварда.

— Впрочем, в ближайшие несколько дней я буду занят.

— Естественно. Видимо, придется попросить капитана и мне привезти жену из очередного путешествия. Уж для вас он постарался, ничего не скажешь.

Он с нескрываемым восторгом оглядел Касси. Какая красавица.., и светло-желтое муслиновое платье только подчеркивает ее прелести. А эти великолепные волосы! Удивительно, что Эдвард, оказывается, женат, но, с другой стороны, виконт никогда не был большим любителем развлечений. Возможно, известия о мнимой смерти подобной женщины вполне достаточно, чтобы любого отвратить от светских удовольствий. Интересно, сможет ли прекрасная виконтесса изменить привычки своего мужа-отшельника?

Эдвард, прекрасно понимая, о чем думает майор, поскольку тот обычно высказывал свое мнение о женщинах вслух, прижал к себе Касси.

— У вас, конечно, много дел, Джон, — многозначительно заметил он.

— Совершенно верно. Добро пожаловать в Нью-Йорк, миледи. Вряд ли общество позволит вам долго удерживать виконтессу в заточении. Adieu [19], Эдвард. — И, отсалютовав приятелю, майор удалился.

— Мой саквояж, Эдвард.

Эдвард непонимающе уставился на нее.

— Там все, что у меня есть, и я не могу его оставить.

— О, конечно, — кивнул он и поднял саквояж. Они вышли на улицу, и Касси прикрыла рукой глаза от ослепительного солнца.

— Как здесь быстро меняется погода, Эдвард.

— Не то, что в Генуе?

Касси недоуменно уставилась на него. Горло внезапно перехватило от страха.

— Капитан Кроули сказал, что привез тебя из Генуи, — мягко пояснил он, прикасаясь кончиками пальцев к ее щеке. — Я не хочу смущать тебя. Касс. Мы сможем поговорить, когда придем ко мне.

Касси кивнула. Эдвард неожиданно остановился и нахмурился.

— У меня только моя кобыла Дилайла. Если ты устала, Касс, мы поедем верхом.

— Нет, Эдвард я нисколько не устала. Твоя квартира далеко?

— Примерно в полумиле отсюда. Я живу в гостинице “Король Георг”, на Уильям-стрит.

Касси молча наблюдала, как он привязывает саквояж к луке седла. Эдвард повел лошадь в поводу, и скоро они направились вниз по Бродвею, кишевшему солдатами в алых мундирах и по большей части с полной выкладкой. И дамы… Так много дам, элегантно, даже роскошно одетых. Однако Касси показалось, что они слишком фамильярно обращались с солдатами.

— Почти все они проститутки. Касс, — пояснил Эдвард, разгадав ее мысли. — В тех местах, где полно солдат и матросов, всегда найдутся женщины, которые с радостью помогут им расстаться с гинеями.

Эдвард помолчал, задумчиво потирая подбородок.

Что он несет?!

Она восстала из мертвых, а я мелю вздор о солдатах и проститутках.

— Касс.

. Он выговорил ее имя так тихо, что девушка едва расслышала. Повернувшись, она нерешительно взглянула на него.

— Даже не верится, что ты здесь.

И Эдвард, внезапно бросив поводья, с радостным воплем сжал ее талию, оторвал от земли и прильнул к губам страстным поцелуем. Касси еще долго не могла отдышаться, после того как он поставил ее на ноги. Раскрасневшиеся щеки девушки пылали огнем. Она пыталась скрыть свое смущение и замешательство несвязной болтовней. Эдвард улыбался ей — мучительные воспоминания о ее манере выпаливать сотню вопросов одновременно и рассуждать обо всем, что приходит в голову, ожили и обратились снисходительным терпением.

Он отвечал на ее расспросы обычным тоном, словно они никогда не разлучались.

— Это шотландцы, из сорок второго полка горцев. Известны как Черная Стража и наводят непреодолимый ужас на мятежников.

Касси еще раз оглядела их шапочки в шахматную клетку и голые костлявые колени.

— Как волнующе, Эдвард! Я никогда еще не видела их в боевой амуниции.

— Вон та группа справа — гессианские гренадеры. Ты всегда узнаешь их по синим мундирам и высоким киверам с медными бляхами. Говорят, что усы у них такие черные, потому что солдаты смазывают их той же ваксой, что и сапоги. Как и шотландские горцы, они храбрые, мужественные вояки, но при всем этом настоящие дикари.

— Дикари, Эдвард?

— Да, слушая истории об их недавних зверствах в Нью-Джерси, ощущаешь, как кровь стынет в жилах. К несчастью, даже здесь, в Нью-Йорке, они иногда ведут себя словно бешеные псы. Один из этих ублюдков даже пытался изнасиловать Джен…

Он немедленно осекся, проклиная свой болтливый язык.

Касси вопросительно подняла брови:

— Кто такая Джен?

— Дженнифер Лейси, — пробормотал он, пожав плечами. — Она и ее отец — лоялисты и мои друзья.

— Ты должен как-нибудь обязательно рассказать мне о ней, — велела Касси. Эдвард жадно вглядывался в ее гордый классический профиль. Он не мог, не мог беседовать с ней на отвлеченные, пустячные темы, как будто ничего не произошло! Мучительные загадки терзали его, не давая покоя. Боже, он даже не знает, что стряслось с ней.

Касси, казалось, передалось его настроение, и она неловко сжалась.

— Мне так много нужно тебе рассказать!

— Да, знаю.

Он глубоко вздохнул и решительно зашагал вперед. Но Касси не собиралась объяснять ему, что эти огромные, не тронутые цивилизацией просторы вызывают в ней такое чувство, словно она очутилась на краю земли. Взглянув на Эдварда, девушка улыбнулась. Она знала его всю жизнь, безгранично ему доверяла и любила. Однако испытывала безумный страх и неуверенность именно сейчас, в ту минуту, когда ее счастье должно быть полным! Оно и было бы полным, если бы не он!

— Мы уже скоро приедем.

Касси удивилась его бесстрастному тону: казалось, он обращался к рядовому, которому предстояло дать отчет командиру. Но нет, просто у него такая привычка. Хотя.., хотя она ожидала, что Эдвард сумеет защитить ее, не даст понять, как сконфужен и потрясен.

— Все здесь выглядит таким.., незаконченным, — нервно пробормотала девушка первое, что пришло в голову.

— Да. Вскоре после того как мы захватили Нью-Йорк у мятежников и их генерала Вашингтона, здесь случился страшный пожар. Вероятно, сами бунтовщики подожгли город. К несчастью, грабители разворовали даже церковные колокола, и не было возможности поднять тревогу. Пожар начался в матросском борделе, около Беттери, в Уайтхолл-Слип. Пламя быстро распространялось, потому что здесь мало воды и нет пожарных команд.

— Ты был там.., в огне?

— Да, но сделать почти ничего не удалось. Добрая треть города выгорела. Надеюсь, тебе не захочется осматривать кварталы, где целые семьи все еще вынуждены ютиться в обугленных развалинах, а вместо крыши у них над головой заплесневелая парусина. Даже прекрасная Тринити-черч, церковь Троицы, погибла. Здесь, слава Богу, успели все выстроить заново. Нью-Йоркцы — народ выносливый, и стройка продолжается. Надеюсь, что Большой Лондонский пожар, случившийся в прошлом веке, был не более опустошающим, чем этот.

— Я не слишком тревожилась за твою безопасность, Эдвард, однако ты был здесь во время пожара и участвовал во всех сражениях!

К ее удивлению, Эдвард мрачно рассмеялся:

— Вот именно. И обе стороны проявили блестящие образцы военной стратегии. Если бы генерал Хау отдал приказ, мы смогли бы уничтожить основной корпус армии Вашингтона. Но он бездействовал, тянул время, размышлял над каждой альтернативой, над каждым следующим ходом, задумчиво гладил подбородок и ничего не предпринимал. Этот мятеж возглавляют глупцы, Касс, но я начинаю думать, что среди английского командования их куда больше.

Эдвард остановился, тихо радуясь, что может вести связную беседу.

— Вот здесь я живу. Это, конечно, не Делфорд-Мэнор и не Хемпхилл-Холл.

Гостиницу “Король Георг” не окружали могучие вязы, которые смягчили бы ее суровые очертания. Как и многие здания в городе, она была выстроена совсем недавно и выглядела такой же незавершенной и унылой, как и пустошь, на которой стояла. Зима уничтожила даже остатки травы. Ни вьющихся растений, ни цветов.

Цветы… Ради Бога, Касси, это иной мир, и нужно поскорее отрешиться от тяжких воспоминаний. Я никогда не хотела этого, не хотела его!

— Тебе плохо, Касси?

Девушка подняла на него затуманенный взор.

— Нет, Эдвард, все в порядке. Я немного устала, только и всего.

Я должна забыть его, иначе никогда не найду покоя. Но она знала, хорошо знала, что никогда не сможет изгнать его из своих мыслей.

Касси неуклюже приподняла юбки, взбираясь по некрашеным ступеням крыльца. Эдвард бросил поводья конюху и догнал ее.

— А, майор Линдхерст! Я не ожидал увидеть вас раньше вечера.

Касси оказалась лицом к лицу с низеньким, чудовищно толстым мужчиной, с луноподобным лицом и маленькими светло-карими глазами. Вокруг его пояса был повязан широкий белый фартук, далеко не первой свежести. Его странное отрывистое произношение вызвало у Касси улыбку. Неужели все колонисты говорят так?

— Познакомьтесь с моей.., женой, мистер Битти.

Она приехала сегодня утром.

Хозяин на мгновение нахмурился, но тут же улыбнулся, показав ямочки на щеках. Он не знал, что майор женат, но истинный английский джентльмен никогда не распространяется о своей личной жизни.

— Сожалею, майор Линдхерст, что у меня нет других, более просторных апартаментов.

— Я знаю, в городе очень тяжело с жильем. Пожалуйста, принесите саквояж леди наверх. И чай, мистер Битти.

Я не люблю чай. Неужели Эдвард не помнит?

— Да, майор, немедленно.

Касси бывала в гостиницах всего раз или два в жизни. Она медленно поднялась по крепко сколоченной дубовой лестнице с грубыми перилами и не украшенной ковром. Тяжелые запахи непросохшего дерева, эля и пота ударили в нос. Здесь, как и во всем городе, царила интригующая, хотя не слишком приятная атмосфера.

— У меня только маленькая гостиная и спальня. Правда, из угловой комнаты открывается прекрасный вид на реку.

— А где твой лакей? Грумен?

— Денщик, — рассеянно поправил ее Эдвард. “Господи, — думал он, открывая дверь, — я веду ее к себе, как свою жену”.

Ноющая боль сковала чресла, и Эдвард замер на миг, потрясенный силой своего желания.

— Да, твой денщик.

— Грумен занимает крошечную каморку на третьем этаже. Тебе понадобится горничная, Касси?

Касси вспомнила те два с лишним месяца, проведенные на борту фрегата, где ей приходилось самой заботиться о себе.

— Нет, необязательно. Если кто-нибудь приведет в порядок мои платья, этого вполне достаточно.

Она ступила в гостиную и снова улыбнулась. Здесь все так непохоже на Делфорд-Мэнор, или Хемпхилл-Холл, или.., виллу Парезе. Чистые канифасовые занавески висели на окнах, и несколько маленьких ковриков лежали на деревянном полу. Немногочисленная мебель выглядела добротной, но крайне простой, почти бедной. Однако комната была просторной, хорошо прибранной, словом, вполне подходящей для солдата. После тесной, маленькой каюты на “Йорке” она казалась настоящим дворцом.

— Здесь вполне пристойно, Эдвард. Молодой парнишка лет четырнадцати появился в дверях с саквояжем Касси.

— Вещи леди, майор.

Эдвард словно не замечал, что карие глаза, того же цвета, что у мистера Битти, взирают на него с неприкрытым обожанием.

— Спасибо, Уилл. Поставь его в.., спальню.

— Ма сейчас принесет чай, майор, на лучшем серебряном подносе.

Миссис Битти оказалась столь же тощей, сколь упитанным был ее муж. Она с откровенным любопытством уставилась на Касси, но стоило молодой леди величественно кивнуть, как серебряный поднос немедленно очутился на маленьком круглом столике, а сама хозяйка весьма неуклюже присела в реверансе. То, что Касси не обращала на нее особенного внимания, еще больше убедило миссис Битти в благородном происхождении гостьи.

Как только они остались одни, Эдвард отстегнул саблю и бросил ее на столик рядом с подносом. Касси лишь сейчас заметила, что он прихрамывает, и вспомнила слова генерала Хау о сабельном ударе.

— Тебя тяжело ранили, Эдвард?

Она села на неудобный стул и поднесла к губам чашку с ненавистным чаем.

— Нет. Я с отрядом был на Стейтн-Айленд — это к югу от Манхэттен-Айленд, и наткнулся на шайку мятежников. Одному удалось ударить меня в бедро. Оно уже почти зажило.

— Будь осторожнее, Эдвард.

— Я солдат, Касс, — сухо улыбнулся он и нерешительно замялся, явно не зная, что сказать. — Мы с Эллиотом.., искали тебя целую неделю.

Ом сказал, что так и будет.

— Спасибо, Эдвард.

Эдвард принялся взволнованно мерить шагами комнату.

— Ради Бога, объясни, что с тобой случилось. Касси поставила чашку и судорожно сжала руки на коленях.

— Прости, что я представилась твоей женой, но иначе капитан Кроули вряд ли взял меня на борт.

— Это не важно, — нетерпеливо бросил Эдвард, и Касси отвела глаза. Конечно, все, что бы она ни придумала, не имеет значения, поступками джентльмена всегда руководит честь, и скоро она так или иначе выйдет за него замуж. Если, конечно…

— Я больше не девственница, Эдвард.

Он плотно сжал губы, но тут же взял себя в руки.

— Прошло много времени, Касси. Самое главное, что ты жива.

Девушка на мгновение закрыла глаза, зная, что он никогда не признается, как оскорблен и потрясен. Честь не позволит ему, честь и уважение к ее чувствам.

— Пожалуйста, садись, — наконец вымолвила она. — Это длинная история. Эдвард молча сел.

— За день до нашей свадьбы я отправилась ловить рыбу с благословения и одобрения Бекки.

— Какое отношение имеет к этому Бекки, черт возьми?

— Скоро узнаешь. Помнишь ту прекрасную яхту, которую мы видели накануне? Молодой человек кивнул.

— Она снова появилась. Подошла совсем близко, и я увидела ее название — “Кассандра”. Короче говоря, Эдвард, матросы взяли меня на абордаж. Владельцем и капитаном яхты оказался граф Клер. Он похитил меня.

— Энтони Уэллз?

Эдвард представил неотразимого и мужественного аристократа, и его охватило отчаяние.

— Но почему?

— Он объявил, что намеревается сделать Членя своей женой. Сначала граф рассчитывал на то, что я проведу сезон в Лондоне, и хотел ухаживать за мной, как подобает джентльмену. Твое возвращение расстроило его планы. Вместо того чтобы отойти в сторону, он похитил меня и велел разбить мою лодку о камни, зная, что все посчитают меня погибшей.

Несколько мгновений ошеломленный Эдвард потрясенно молчал.

— Но я не понимаю. Касс. Энтони Уэллз знал тебя едва ли не с самого детства. Я не думал, что ты вообще как-то поощряла его.

— Нет, конечно, нет. Он любил мою мать, Эдвард, еще до моего рождения. Возможно, он все еще не в силах ее забыть, особенно когда видит меня, — убеждала она, не веря собственным словам.

— Грязный ублюдок! — Эдвард ударил кулаком по бедру и поморщился. — Он.., он принудил тебя?

— Да. Я твердила ему, что это безумие и я никогда не стану его женой. Но он не слушал. — И, заметив, как бешено бьется жилка на виске Эдварда, вздохнула:

— Прости, что огорчаю тебя, Эдвард, но ты должен знать правду.

— Конечно, Касс. Он увез тебя в Геную?

— Я пыталась сбежать от него в Гибралтарском проливе, но не смогла.

Не было смысла рассказывать Эдварду о пирате Хар эль-Дине и о том, как она стреляла в графа.

— Как тебе известно, мать лорда Уэллза была итальянкой. Он отвез меня на свою виллу в предместьях Генуи. Там я и жила, если не считать последних двух месяцев.

И о выкидыше не стоит говорить. Что за жалкое, скомканное повествование, пусть все сказанное и было правдой!

— Как тебе удалось скрыться? Просто Энтони никогда бы не поверил, что я способна покинуть его.

— Он уехал из города, и я смогла ускользнуть. Не будь в гавани “Йорка” и капитана Кроули, скорее всего меня бы снова поймали.

Странное совпадение внезапно поразило Эдварда.

— Но ведь ты говоришь по-итальянски. Касс.

— Вот именно. Притом благодаря Бекки Питершем. Я всегда удивлялась, почему она тебя недолюбливает. Она его родственница, Эдвард. В ее глазах я предназначена графу, и никому иному.

Эдвард вспомнил тот полдень на берегу за два дня до свадьбы. Касси отдала бы ему свою девственность, если бы не вмешательство гувернантки.

— Она казалась безутешной при известии о твоей предполагаемой.., смерти. И все это было притворством, искусной игрой.

— Бекки переписывается с графом. Я обнаружила ее письма случайно. Из них и узнала, где ты.

— Эллиот все еще считает тебя мертвой?

— Да. Я написала ему, но он получит письмо не раньше нем через два месяца.

— И рассказала обо всем, что произошло?

Касси вспомнила тщательно составленные фразы, ободряющие и неискренние, не выражавшие ни ее чувств, ни неуверенности в себе. Брату она поведала гораздо меньше чем Эдварду.

— Немного. Сообщила, что еду в Америку и пока здорова. Но не упомянула о роли Бекки в заговоре. Это может подождать моего возвращения.

Эдвард кивнул, но Касси поняла, что он почти ее не слушает.

— Как мог этот ублюдок вынудить тебя жить с ним так долго?! — неожиданно взорвался он.

— Он твердо верил, что я переменюсь и передумаю. Хорошо еще, что он не спросил, не пришлось ли графу насиловать ее все это время. Достало бы у нее сил солгать?

Эдвард схватился за перевязь, но тут же сообразил, что сабля на столе, а граф достаточно далеко. Снова взглянув на Касси, он заметил одинокую слезу, медленно ползущую по щеке, и тотчас раскаялся в собственной безотчетной ярости. Стиснув ее пальцы, Эдвард поднял девушку.

— О Боже, Касс, пожалуйста, не плачь. — Он прижался щекой к ее щеке и осторожно погладил по спине. — Все будет хорошо, любимая. Я помогу тебе забыть, обещаю. Все пройдет, как дурной сон, вот увидишь.

Она тихо всхлипывала, немного утешенная его нежностью, хотя знала: ничто не проходит бесследно. — Ощущая, как ей больно, Эдвард тихо заговорил:

— Я сделаю для тебя все. Касс. Мы поженимся и вместе вернемся в Англию. Поверь, у меня нет желания больше оставаться здесь.

Вспомнив о Дженни, Эдвард потрясение охнул. Угрызения совести вернулись с новой силой.

— Господи, — прошептал он, глядя на ослепительно красивую девушку, которую страстно любил столько лет. Она чудом вернулась к нему. — Все еще может быть, как было раньше. Касс, — уверил он.

— Да, — медленно кивнула она, смахивая слезы, и отвернулась, пытаясь овладеть собой. — А сейчас, Эдвард, — нерешительно улыбнулась девушка, — ты должен рассказать о себе. Я много думала о тебе, о том, что ты делаешь.., и чувствуешь.

Глаза Эдварда потемнели от давно пережитой скорби.

— Я не мог оставаться после того, как уверился, что ты.., погибла. И тут получил письмо из лондонского министерства, в котором меня просили принять командование полком. Мне было настолько все равно, что я согласился ехать в колонии.

Он замолчал, вспоминая кровавые стычки с плохо обученными и вооруженными, но отчаянно дравшимися мятежниками. Однако Эдвард был для них грозным врагом, не боявшимся смерти и не кланявшимся пулям. Его люди бесстрашно шли за командиром, не подозревая, что он ни в грош не ставит собственную жизнь. До сих пор Эдварду везло — он остался в живых. Но об этом Касси не узнает, как, впрочем, и о Дженнифер Лейси.

— Я получал письма от Эллиота нерегулярно, конечно, но знаю, что он здоров.

— Я прочла в одном из писем Бекки графу, что Эллиот собирается жениться на Элизе Пеннуорти. Эдвард еле заметно улыбнулся:

— Об этом Эллиот ничего не писал.

Несколько мгновений он молчал, но мучительные воспоминания сорвали с губ бессвязные слова.

— Боже, Касси, если бы ты знала, каково это.., искать целыми днями, а по ночам проклинать безжалостное море, отнявшее тебя у меня. И ничего.., совсем ничего нельзя поделать. — Он отвернулся от нее и гневно заметался по комнате. — Клянусь, я убью его, Касс. Он не достоин жить после всего, что сотворил!

— Вероятнее всего, Эдвард, мы никогда больше не увидим графа Клер. Если он когда-нибудь и вернется в Англию, ты должен пообещать, что не сделаешь ничего сгоряча.

Касси поспешно отвела глаза, не желая, чтобы он увидел в них отчаяние. Мысль, что она никогда больше не увидит графа, была невыносима. Девушка вспомнила графиню Джиусти и сжала кулаки.

— Я сам прекрасно могу позаботиться о себе, Касс, — сдержанно бросил Эдвард. — И о тебе тоже.

Эдвард.., ее защитник.., рыцарь, все эти годы. Касси улыбнулась, вспомнив, сколько всего их связывает!

— Чем ты был занят, когда не дрался с неприятелем и не получал рану за раной?

Эдвард пожал плечами, и Касси заметила, как цинично блеснули его глаза.

— Ничем особенным… Бывал на балах и ужинах, которые давали нью-йоркские тори.

Перед его мысленным взором снова встала Дженни, и Эдвард тряхнул головой, прогоняя ее образ.

— Время летело незаметно, Касс. Рассказ Эдварда о долгих месяцах разлуки был таким же немногословным и коротким, как ее собственный. Глядя на его стройную, подтянутую фигуру, девушка невольно гадала, уж не умолчал ли он о главном.., как и она сама.