"Прелестная лгунья" - читать интересную книгу автора (Коултер Кэтрин)

Глава 16

– Папа! Папочка! – закричал Эдмунд. – Смотри, там Ева! – Мальчик замахал ей руками. – Она пришла, чтобы посмотреть, как мы купаемся! Как я рад! Мне казалось, Ева не поверила, что я так хорошо плаваю!

Все кончено. Ее застали на месте преступления. Она видела, что Ричард смотрит на нее, но он и не подумал замедлить шаг, а уверенно продолжал идти вперед наперекор волнам, которые едва не сбивали его с ног.

Надежды не было. Девушка бросилась к утесу, в котором находилась пещера, совершенно забыв о том, что на юг ей убежать не удастся, потому что путь преграждает вода. Добежав до берега, она резко остановилась, повернулась и медленно побрела назад.

– Я видел ее, Эдмунд, – громко сказал герцог сыну. – Да, Ева там, впереди, всего в двадцати ярдах от нас. Смотри-ка, она бредет назад, видно, поняла, что за утес ей не спрятаться. Давай подождем ее, Эдмунд. Уверен, Ева скажет, что с удовольствием наблюдала за тем, как мы купаемся. Знаешь, думаю, мы показали ей настоящее представление, правда, очень короткое, но уж больно ледяная вода.

У Эванжелины похолодело внутри. Давно ли Ричард заметил, что она подсматривает за ними? Сейчас он стоял по колено в воде, волны ласково плескались у его ног, и он на ее глазах менялся! Это было не страшно, но.., так быстро! Замерев на месте, герцог не сводил с нее глаз, а обычно скрытая под одеждой часть его тела становилась все больше и больше! Будь она на его месте, Эванжелина непременно бы убежала и спряталась или хотя бы отвернулась. Но Ричарда, видимо, ничто не могло смутить. Он, улыбаясь, смотрел на нее, по-прежнему держа сына на плечах. Боже правый!

Наконец, засмеявшись, Ричард снял Эдмунда с плеч и опустил на песок.

– Принеси-ка мне полотенце, сынок, да хорошенько прикройся сам. Не хочу, чтобы ты простыл. К тому же, возможно, тетушка Ева захочет присоединиться к нам.

Эванжелина не двигалась до тех пор, пока Ричард не взял из рук сына большое полотенце и не принялся вытираться.

– Ева! – закричал мальчик, подбегая к ней. – Ты видела нас? Папа бросил меня в воду, и я плавал, как окунь! Папа велел мне быть поосторожнее, потому что рыбаки могут принять меня за рыбу, поймать на удочку, а потом зажарить на сковородке себе на ужин. Ева, подойди же, поздоровайся с папой.

Что еще могла сделать оторопевшая женщина? Эванжелина медленно направилась к герцогу. Тот наконец обмотал полотенце вокруг бедер, а свободный конец перебросил через плечо.

– А папа сказал, что леди не умеют плавать, – уверенно проговорил Эдмунд.

Опустившись на колени, мальчик принялся копать ручками песок и строить из него башенки. Башни из песка?.. Потом он стал проворно рыть канавки.

– Твой папа не прав, – возразила девушка. – Вот что, Эдмунд, тебе надо одеться, чтобы я не беспокоилась. Что ты строишь?

– Папа никогда не ошибается, – заявил ребенок. – Я хочу построить Чеслей-Касл.

– Возможно, я бы смог научить тебя плавать еще лучше, – улыбнулся Ричард.

– Мне не нужны уроки плавания, – покачала головой Эванжелина. – Я, так же как и Эдмунд, плаваю как рыба. Правда, скорее как угорь, а не как окунь.

– Оденься, Эдмунд, – бросил герцог через плечо. – А ты, Эванжелина, зачем сюда пожаловала?

– Сейчас февраль, а так тепло, – неуверенно начала девушка. – Я просто решила прогуляться, случайно забрела сюда и вдруг увидела, как вы купаетесь. Голые, – добавила она. – Сейчас, правда, ты завернулся в полотенце и даже прикрыл им одно плечо, но это все равно не похоже на бриджи и рубашку – обычную мужскую одежду.

– Ясно… – протянул Ричард. – Но тебе ведь понравилось смотреть на.., нас, не так ли?

– Разумеется. Видишь ли, я выросла в провинции, а там такое купание – обычное дело.

Ричарду было известно, что он отлично сложен – как и его отец. И он, следуя отцовской традиции, занимался боксом, а потому был подтянутым и сильным.

– Мне бы тоже понравилось, – заговорил герцог, подмигивая Эванжелине, – если бы я проходил случайно мимо пляжа, а ты бы вдруг обнаженной вышла из моря.

Эванжелина онемела. Ей и в голову такое не приходило! Она – воспитанная молодая леди, которая никогда не делала ничего предосудительного! Впрочем… С того мгновения как они встретились, ей то и дело хотелось прижаться к нему и впиться в его губы долгим поцелуем.

Девушка подумала, что герцог, как обычно, поддразнивает ее, но, подняв на него глаза, она увидела, что его лицо стало задумчивым.

– Знаешь, Эванжелина, – мягко проговорил он, – тебе надо вернуться в замок, Я постараюсь убедить Эдмунда, что не стоит с восторгом рассказывать каждому встречному о том, что его тетушка видела, как он с папой купался в море.

Эванжелина покосилась на воду, а затем перевела взгляд на герцога.

– Даже не верится, что я это сделала, – прошептала она пересохшими губами.

– Что сделала?

– Ты прекрасно знаешь, что именно! Я стояла здесь и смотрела на тебя! Тебе это известно! И еще прошлая ночь… Но поверь, я не такая… Не знаю, что на меня нашло. Прости, пожалуйста. Я сама не своя, не понимаю, в чем дело… Я не должна так вести себя, ох, это все так сложно!..

Повернувшись, она быстро пошла вверх по тропинке, ни разу не обернувшись назад.

Эванжелина спускалась к обеду. Повернув за угол парадной лестницы, она услышала, как миссис Роули говорит управляющему:

– Я буду скучать по его светлости, мистер Бэссик. На этот раз он приезжал совсем ненадолго. Интересно, почему это ему вдруг срочно понадобилось в Лондон? Да еще в пятницу? Всего три дня осталось!

Бэссик что-то ответил экономке, но девушка не смогла разобрать его слов, зато когда миссис Роули заговорила вновь, ее голос звучал ясно, как колокольный звон в погожее воскресное утро:

– Я уж понадеялась было, что после приезда мадам его светлость решит задержаться здесь подольше.

– Что ж, его светлость никогда не делает того, что от него ждут, – заявил Бэссик.

На этот раз Эванжелина четко услышала его. Когда она спустилась вниз, миссис Роули и Бэссик с улыбкой смотрели на нес. В глазах экономки застыл немой вопрос. Эванжелина знала, что герцог должен был уехать, но в пятницу!.. Это так скоро! Впрочем, без него ей станет легче. Однако почему он решил покинуть Чеслей?

– Добрый день, мадам, – поклонился Бэссик.

– Сегодня нет нежданных гостей? – спросила девушка.

– Я бы не удивилась этому, – заявила миссис Роули. – Конечно, леди Пемберли чудесная женщина, только уж слишком навязывает всем свой образ жизни. Не то что леди Шарлотта, мамочка Роана Каррингтона. Она так мила, что все стараются угодить ей или хотя бы просто посмотреть на нее, потому что уж больно она хороша собой.

– Насколько я понял, – степенно вымолвил Бэссик, – леди Шарлотта еще очень увлекается кошачьими бегами.

– Но это же замечательный вид спорта, мистер Бэссик! Однако, боюсь, даже среди его любителей вспыхивают скандалы, – покачала головой миссис Роули. – И мошенничество им не чуждо.

– Мошенничество? Среди любителей кошачьих бегов? – недоуменно переспросила Эванжелина.

– Да, – важно кивнул Бэссик. – Везде, где дело касается денег, вертятся люди, старающиеся обмануть других. Правда, проводились расследования и многие случаи мошенничества изобличены.

– Даже стыдно, что кошки не могут бегать просто ради развлечения, – проговорила миссис Роули, стряхнув что-то со своего бледно-розового платья.

Интересно, подумала Эванжелина, утром экономка была в этом же платье? Как ни странно, она точно не помнила.

– Я слышала, вы говорили об отъезде герцога? – спросила девушка.

– Да, мы так огорчены, – заявила миссис Роули. – Мы-то надеялись, что на сей раз он подольше побудет в Чеслей-Касле. – Помолчав, она улыбнулась. – Впрочем, когда все сказано и сделано, никто не знает, что будет дальше. Ах, как вам идет этот зеленый цвет, мадам! Вижу, Дорри убрала с подола все оборки. А вот покойная герцогиня очень любила всякие там оборочки и воланы. И не желала даже слышать о том, что они портят платье.

Эванжелина кивнула, вспомнив, что Хоучарду все было известно о Мариссе и ее пристрастиях в одежде. Он сказал ей:

«Вам не придется долго носить эти оборки, мадемуазель. Вот увидите. Да, его светлость велит отдать вам тряпки его умершей женушки. – Он зловеще ухмыльнулся. – А потом, разумеется, захочет, чтобы вы заплатили ему за это, – мужчины его происхождения всегда так себя ведут. Ты будешь делать все, что он захочет, чтобы он и не заподозрил, зачем ты на самом деле явилась в его дом! – Он помолчал, потерев подбородок длинным белым пальцем. – Вот только я боюсь, как бы вы не потеряли от него голову, мадемуазель. Конечно, с моей стороны глупо беспокоиться об этом, ведь ваш отец здесь, у нас, к тому же он и так одной ногой в могиле, но я отдаю себе отчет в том, что от такого мужчины, как наш герцог, женщины сходят с ума. Право же, не понимаю, в чем дело, ведь он – англичанин, а все англичане – невежественные болваны. Однако, как бы там ни было, вам придется следить за собой, мадемуазель. – Он опять нехорошо ухмыльнулся. – Понадобится – раздвинешь перед ним ноги, крошка, при необходимости станешь нашептывать ему на ухо всякие нежности, но все время, слышишь, все время будешь помнить обо мне, о том, что дуло моего пистолета упирается в висок твоего папаши!»

Эванжелине пришло в голову, что было бы лучше, если бы Ричард уже уехал. Да, Хоучард, как всегда, прав: она еще никогда не встречала такого мужчины, как герцог. Больше того, она и не предполагала, что подобные мужчины вообще существуют. И он ненавидел Наполеона. А она… Она скоро станет еще хуже, чем Эджертон.

Встретившись с герцогом в столовой, девушка все еще думала о западне, в которую ее загнали. Но, сколько она ни силилась, она так и не могла найти ответа на вопрос, что можно сделать для того, чтобы не предавать Кларендона, не предавать свою страну.

Ричард стоял у своего стула во главе стола, на его губах играла легкая усмешка. Девушка хотела улыбнуться ему в ответ, но чувство вины так терзало ее, что на лице оставалось лишь выражение отчаяния и боли.

Озорной огонек в глазах герцога немедленно потух.

– Что случилось? – встревоженно спросил он. Эванжелина нерешительно подняла голову.

– Почему ты спрашиваешь? – удивилась она. Господи, неужто ее лицо выдало правду? Если это так, то она не сможет выполнить задания, а значит, подставит отца под пулю Хоучарда.

– Да нет, ничего не случилось. – Она пожала плечами.

– У тебя такой вид, словно ты потеряла любимую собаку. На ее лице промелькнула слабая улыбка.

– Нет, хотя, помню, я очень любила моего мопса Бонни. Прошло немало времени, прежде чем мне захотелось завести другую собаку.

– Да уж, мадам, вы разоружили меня, загнали, прямо скажем, в тупик. А я-то собирался подшутить над вами, вогнать в краску, припомнив, как вы подглядывали за нами на берегу. Ты всегда удивляешь меня, Эванжелина. Присядь. После обеда сможешь увидеться с Эдмундом.

Как только лакей вышел из столовой, герцог спросил:

– Так о чем все-таки ты думала?

– Да ни о чем особенном, – ответила девушка. И замолчала. Итак, она стала лгуньей. Подняв голову, Эванжелина увидела, как Ричард нанизывает на вилку тончайшие ломтики ветчины. Надо что-то сказать, что-то настолько банальное, чтобы он перестал донимать ее своими вопросами. Она не нашла ничего лучшего, как промолвить; – Я боялась, что вы с Эдмундом замерзнете в этой воде.

– Я тоже боялся, но Эдмунда не удалось отговорить. Однако в воде мы были не больше десяти минут. Когда я приезжаю в Чеслей, мы всегда ходим с ним купаться – во всяком случае, если погода позволяет. Такие купание закаливает, хотя, надо признаться, вода была ледяной. Но нам это нравится. Ты понимаешь меня?

– Да.

– Мы с Эдмундом обычно отправляемся на берег по утрам. Кстати, я видел, как ты выходила из пещеры. Если вздумаешь еще раз забраться в нее, будь осторожна – не забывай про прилив. Мальчиком я имел глупость спрятаться в этой пещере от воспитателя и промок там до нитки. Отец тоже вымок, потому что ему пришлось спасать меня. Помню, отец задал мне тогда хорошую порку, что бывало нечасто.

Девушка улыбнулась, пытаясь представить герцога мальчиком. Нет, это невозможно.

– Я буду осторожна, – пообещала она. – Я успела заметить, что стены пещеры влажные и покрыты мхом и слизью. А во время прилива вода затапливает всю пещеру?

– Почти.

– Жаль, что из пещеры нельзя выбраться в другую сторону, на юг, ведь утес почти уходит в воду.

– Да, но тот вид, что открылся вашему взору, должен был обрадовать вас.

Ну почему он не прекратит обсуждать это? Эванжелина теряла остатки мужества.

– Да уж, – кивнула она. – Я всегда стараюсь внимательно все изучить.

Одна из черных бровей вопросительно поползла верх.

– Но я не думаю, что тебе открылось что-то новое. Я всего лишь мужчина, такой же как праведный Андре.

Эванжелина едва не подавилась. Она совершила грубую ошибку. “Лги, – приказала она себе, – лги, или все пропало”.

– Не будь глупцом, – проговорила она, вздернув подбородок. – Естественно, я не увидела ничего нового. – Она картинно пожала плечами. – Впрочем, кое-что новое все же было – полотенце.

– Я так и думал. – Он усмехнулся. И Эванжелина поняла, что Ричард опять подшучивает над ней, да еще получает от этого удовольствие. – Я уже понял, какая ты женщина, после того как прошлой ночью… Нет-нет, не буду больше об этом, лучше помолчать. Доедай свой ленч, Эванжелина.

Девушка покачала головой:

– Знаешь, по-моему, ты просто оттачиваешь на мне свой острый язык.

– Справедливое замечание, – кивнул Ричард. – Обычно моя мать так же подсмеивается надо мной, но постарайся правильно меня понять. Ты так быстро на все реагируешь, у тебя тоже острый язычок… Нет, пожалуй, я не буду об этом, а то, того и гляди, от язычка невольно перейду к тому, что пониже.

– Думаю, мне пора идти, – проговорила девушка, приготовившись встать из-за стола.

– Нет, не уходи, а то я сочту, что ты сбежала от меня. Давай же, Эванжелина, признавайся, что пытаешься обойти меня в острословии.

Эванжелина снова села и, сложив руки на груди, подняла голову.

– Я никогда ни от чего не бегу, – заявила она, – даже если дело касается моих собственных интересов. Что до острословия… Вынуждена признать, что ты и впрямь не такой олух, как прочие англичане.

Ричард согласно кивнул.

– Раз уж ты выросла в провинции, в Сомерсете, то я не удивляюсь твоим предрассудкам. Представляю – вокруг тебя были только красномордые помещики да деревенские прощелыги. Мало кто из этих людей носит голову поднятой вверх и имеет мозги больше куриных. Так что, пожалуй, никто из этих господ не мог преподать юной девушке уроков хорошего тона, грации и элегантности.

– То есть качеств, которыми обладаешь ты?

– Вот именно, – подтвердил Ричард. – Надеюсь, ты говоришь это без иронии. А скажи-ка мне вот что: твой муж был таким же, как эти господа из Сомерсета? Вечно мямлил что-то невнятное в твоем присутствии? И думал только о лошадях? Бывал чрезвычайно скучен за обедом? А после обеда дремал в гостиной, перепив портвейна?

– Да нет, конечно, – возразила девушка. – Он был французом.

– А-а-а, – протянул Ричард. – Описать его? Погоди-ка. Он был коротеньким, смуглым, узкогрудым, быстро бегал на кривых ножках, отпускал сальности и, конечно же, не мылся каждый день.

Эванжелина опустила глаза. Говоря о своем мифическом муже Андре, она имела в виду Анри, который домогался ее во Франции. Описание герцога идеально походило на Анри.

– Нет, он часто мылся, – поспешно проговорила она. И тут же вспомнила, что Анри вечно таскал с собой флакон с одеколоном. Она терпеть не могла этот мускусный, кисловатый запах. Девушка нахмурилась. – Во всяком случае, мне казалось, что он часто моется.

– Тебе казалось? – изумился Ричард. – Послушай-ка, Эванжелина, если бы ты испытывала к мужу хоть половину того любопытства, какое проявила ко мне за последние два дня, то сомневаюсь, что у тебя остались бы хоть какие-нибудь сомнения насчет этого человека.

Девушка молча смотрела на герцога, сознавая, что силки, в которые она сама себя загнала, затягиваются все туже.

– Ммм, вообще-то Андре… Видишь ли, я не уверена… Ну-у.., надо сказать, он был очень скромным человеком, – нерешительно пробормотала она.

– По твоим рассказам, он производит впечатление полного идиота… – Ричард осекся, заметив, что Эванжелина до корней волос залилась краской. – Прости, пожалуйста, – проговорил он, вставая из-за стола. – Он же был твоим мужем. Пожалуй, я пойду, хочу купить охотничью собаку. Надеюсь, Эдмунд будет хорошо себя вести. – У стула он задержался, опустив на нее глаза. – Я могу что-нибудь привезти тебе в подарок?

quot;Да, – подумалось ей, – он мог бы подарить мне совсем иную жизнь, даровав ее отцу свободу, а потом не стал бы смотреть на меня с ненавистью и презрением”. Девушка молча покачала головой.

– Ну ладно. Когда я вернусь, прокатишься со мной верхом? Мне надо навестить некоторых арендаторов. Я мог бы показать тебе свои любимые места.

quot;Еще раз, – мелькнуло у нее в голове. – Если я еще раз побуду с ним наедине, то от этого никому не будет хуже”.

– С удовольствием, – кивнула Эванжелина.

– Отлично, тогда увидимся позднее.