"Кто ты?" - читать интересную книгу автора (Колберт Лилиан)

3

Обычно по воскресеньям Камилла позволяла себе поспать дольше обычного, но сегодня проснулась чуть свет от мучительного кошмара. Она попыталась вспомнить, что же ей снилось, но перед глазами проплывали лишь смутные образы, а сердце сжималось от тягостного предчувствия чего-то страшного и необратимого.

Сердито отбросив волосы с глаз, она с трудом поднялась, выпила на кухне стакан холодной воды и направилась в ванную.

Что это – угрызения совести? – раздраженно думала Камилла, разглядывая себя в зеркале.

Давненько она не чувствовала себя такой разбитой и подавленной. Впрочем, от всех стрессов у нее существовало безотказное лекарство – работа, которой, как всегда, хватало.

Быстро приняв душ, Камилла надела джинсы и свитер и спустилась на кухню. Она решила, не дожидаясь Терри, перемыть всю посуду, чтобы хоть как-то отвлечься.

Это помогло лишь отчасти. Руки делали привычную работу, но в голову по-прежнему лезли тяжелые мысли. То, как она жила за последние четыре года, всплывало перед нею, как наяву. Мерил была совершенно права. В каждом ее шаге, каждом жесте, каждом слове, адресованном окружающим, и в первую очередь мужчинам, было столько высокомерия и презрения, что приходилось удивляться, как ее до сих пор еще никто не убил.

Камилла вздохнула и включила радио, надеясь, что музыка поможет ей прогнать дурные мысли. До какой-то степени это ей удалось. По крайней мере, она не сразу заметила, что в дверях, скрестив руки на груди, стоит экономка. Лишь после того, как та выключила радио, Камилла очнулась.

– Это ты? Боже, как я перепугалась! – схватившись за сердце, воскликнула она.

– Да уж, вижу! – хмыкнула Терри, критически разглядывая хозяйку. – Видать, что-то стряслось, мисс Уоррен, коли вы взялись за мытье посуды. Особенно если учесть, что в углу стоит новенькая посудомоечная машина.

Камилла отвернулась к раковине и принялась намыливать очередную тарелку.

– Мне хотелось развеяться, – меланхолически проговорила она.

– Ну, и как – помогло?

– И да, и нет, – со вздохом призналась Камилла. – Ты ведь наверняка уже в курсе, что вчера я совершила ужасную ошибку. Терри насторожилась.

– Так вы страдаете из-за того, что разрушили брак этой пары, мисс Уоррен?

– И из-за этого, а также из-за всего того, что я натворила в прошлом, – сокрушенно призналась девушка.

Экономка добродушно всплеснула руками.

– Слава тебе, Господи! А я уж, мисс Уоррен, начала беспокоиться, что не дождусь этого дня никогда. Дайте-ка мне взглянуть вам в глаза.

Камилла вспыхнула, чувствуя, как слезы подступают к горлу.

– Это Мерил тебе все рассказала? – спросила она.

– У меня и свои глаза есть. А мисс Бронсон всего лишь попросила: присмотри, дескать, за своей хозяйкой в эти дни, потому как она себя неважно чувствует и настроение у нее... не самое лучшее... И не надо ни в чем подозревать ее, мисс Уоррен. Она любит вас и искренне беспокоится. Ваша подруга говорила, что это началось у вас после смерти брата. А я вот что думаю: прошлое – оно ведь оттого и прошлое, что прошло, и сожалеть о нем нечего.

С этими словами Терри взяла швабру и отправилась в гостиную, а Камилла принялась домывать тарелки.

– Народ вчера, видать, повеселился от души, – заметила экономка, снова появляясь на кухне. – В малой гостиной какой-то шутник оторвал телефонный провод.

Камилла покраснела, вспомнив свой вчерашний разговор с этим «шутником».

– Что? – словно не понимая, о чем идет речь, переспросила она. – Да, кажется, было что-то такое...

– Хотите, я позвоню Джону, и он все враз починит, глазом моргнуть не успеете!

Муж Терри состоял шофером при Камилле, и жили они в коттедже напротив.

– Нет, зачем же его отвлекать, – торопливо сказала та. – Завтра вызову электрика, и он все сделает.

Экономка поставила два чайных прибора на стол, села и на секунду задумалась.

– И все же я скажу Джону... Зато теперь, мисс Уоррен, вы семь раз подумаете, прежде чем будете собирать у себя дома такую сомнительную публику.

– Убедила, Терри! – рассмеялась та и шутливо вскинула руки вверх. – Клянусь тебе – больше никаких гостей!

До обеда Камилле предстояло решить кучу неотложных проблем, и она с увлечением ушла в работу, на время забыв обо всех своих страхах и неприятностях.

А после ланча вдруг решила прогуляться – впервые за последние четыре года.

Стоял ясный зимний день. Солнце искрилось на снегу, слепя глаза. Камилла ощутила неожиданный прилив сил, оттого что вновь позволила себе радоваться жизни. Румяная и повеселевшая, она возвращалась с прогулки, строя планы на отпуск – первый за время работы в модельном бизнесе.

Неподалеку от дома она увидела школьный автобус. Полдюжины любопытных мордашек прижались к стеклу.

Еще вчера, целиком поглощенная своими делами и планами, она прошла бы мимо, ничего не заметив. Но сейчас Камилла вспомнила, что всегда любила детей и с ранних лет мечтала иметь большую семью. Однако семья – это не только дети, но и муж, – а она исключила для себя такую возможность. Более того, ей начало казаться, что любовь и страсть, о которых рассказывали приятельницы и было написано в книгах, либо придуманы, либо... Либо она сама слишком сильно отличалась от других женщин.

Стремясь удостовериться в своей душевной неполноценности или, наоборот, доказать себе, что это вовсе не так, Камилла легко закручивала романы с мужчинами. Но как только вставал вопрос об интимной близости, очередной обескураженный кавалер получал оглушительную отставку. Как это ни ужасно, но приходилось признать, что как женщина она несостоятельна. И тем не менее даже после этого любовь к детям продолжала подспудно жить в ее сердце.

И сейчас, вновь открыв в себе это чувство, она ощутила, что долгих четыре года изо дня в день совершала насилие над собой.

Капот у автобуса был поднят, и какая-то женщина копалась в моторе.

– Вам помочь? – спросила Камилла.

Та выпрямилась, отбросила со лба непокорную прядь волос и живо ответила:

– Слава Богу! Неужели вы разбираетесь в моторах?

– Боюсь, что нет, – призналась Камилла, – но я живу в доме напротив. Вы можете позвонить оттуда и вызвать службу аварийной помощи.

– Вы очень добры! – со вздохом облегчения сказала незнакомка. – Я бы давно воспользовалась ближайшим телефоном-автоматом, но боюсь оставить этих маленьких непосед.

Камилла снова подняла взгляд на окно автобуса. Шесть пар глаз смотрели на нее с любопытством и надеждой. Крохотная белокурая девчушка весело улыбалась.

– Они могут посидеть у меня дома, поиграть, перекусить, а тем временем приедет помощь, – предложила Камилла.

– Мне неловко причинять вам беспокойство, – пробормотала женщина. Она явно колебалась.

– Никаких проблем! – заверила ее Камилла. – Я помогу вам приглядеть за ребятишками.

Та кивнула и начала выводить детей на тротуар, строя их парами. Кто-то дернул Камиллу за рукав.

– Я устала! – пожаловалась белокурая малышка.

Девушка присела перед ней на корточки и широко улыбнулась.

– Как тебя зовут?

– Бетти.

– Иди ко мне на ручки, Бетти.

Она подняла девочку, и малышка доверчиво обвила своими ручками ее шею. Камилла выпрямилась, чувствуя, как колотится у нее сердце, и вдруг ощутила, что больше всего на свете хочет иметь собственного ребенка. Она шла к дому, держа на руках драгоценную ношу, а в голове звучала полузабытая молитва: «Господи, дай мне сил изменить то, что я могу, и смирение, чтобы принять то, чего я не могу изменить!» Никогда прежде эти слова не проникали в ее сердце так, как сейчас, когда она стояла на жизненном распутье.

Если Терри и удивилась набегу этого маленького табора, то ничего не сказала. Пока она разливала детям молоко и раздавала печенье, Камилла провела Эдну – так звали воспитательницу – к телефону.

Прошла еще пара часов, самых счастливых и светлых в жизни Камиллы, пока прибыл механик. К тому времени дети, воспитанники детского дома, уже совсем освоились и принялись гонять на лужайке перед домом мяч, невесть откуда раздобытый Терри.

Камилла с сожалением услышала новость о том, что автобус готов к отправке. Казалось, сама жизнь ворвалась на несколько часов в ее дом, и вот уже ей снова предстоит остаться одной, в пустоте, ставшей после этого кратковременного визита еще более непереносимой.

Она помогла малышам одеться. Сейчас в ее доме снова воцарится тишина. Больше всего ей будет не хватать голубых глаз и застенчивой, светлой улыбки Бетти. Девочка все эти часы не отходила от Камиллы, пока не уснула на диванчике в гостиной.

Эдна повела сорванцов в автобус, а Камилла поспешила в гостиную. Поразительно, как быстро это маленькое создание сумело завоевать ее сердце. Осторожно взяв спящую девочку на руки, она в порыве нежности прижалась губами к теплой щечке.

И вдруг почувствовала, что на нее кто-то смотрит!

Осторожно, чтобы не потревожить сон крошки, Камилла обернулась – и застыла, как громом пораженная.

В дверях стоял Джеррод Грейсон. В джинсах, свитере и черном кожаном пиджаке он казался не официально-угрожающим, как вчера, а, как ни странно было это признать, весьма привлекательным.

Камилла вспыхнула, не успев надеть привычную маску надменности и ледяного высокомерия. На лице Грейсона отразилась целая гамма чувств: тихое недоумение сменилось недоверием и раздражением, а затем снова вернулось обычное бесстрастное выражение.

– Ваша гостья сказала мне, что вы здесь, – негромко пояснил он.

Камилла провела языком по пересохшим от волнения губам. Если бы Эдна знала, какого хищника впустила в дом! Впрочем, Джеррод нашел бы способ проникнуть сюда, – этот человек явно не привык отступать. Но главная неприятность заключалась даже не в этом. Больше всего Камилла злилась на то, что позволила себе расслабиться и была застигнута врасплох.

– Что вам угодно? – холодно спросила она. Грейсон прищурился.

– Поговорить с вами, мисс Уоррен. Вчера я предупреждал, что вернусь, и вот я здесь!

А ведь я действительно его недооценила! – с досадой подумала Камилла. Вот он стоит перед ней, и она знать не знает, чего от него ждать. Едва она нашла хрупкое согласие с самой собой, и на тебе – очередное испытание на прочность.

Ее так и подмывало послать его ко всем чертям, но в этот момент малышка Бетти зашевелилась у нее на руках.

– Мне больно, мисс Уоррен, – захныкала она, проснувшись, и Камилла поняла, что при появлении Джеррода непроизвольно стиснула девочку в объятиях. Она нежно поцеловала малышку в пухлую щечку.

– Извини, сокровище мое! Нам пора идти. Эдна и ребята ждут тебя в автобусе.

Джеррод Грейсон внимательно наблюдал за ней.

– Вам лучше подождать меня здесь, – сухо сказала она, и он кивнул, пропуская ее к выходу.

Затаив дыхание, Камилла прошла в нескольких дюймах от него. На какое-то мгновение ей вдруг показалось, что она всего лишь видит сон и в следующую минуту непрошеный гость испарится, исчезнет. Ее раздражало, что этот человек так легко выводит ее из равновесия.

Она помогла Бетти забраться в автобус и простилась с рассыпавшейся в благодарностях Эдной. Дети радостно махали из окон руками. Когда автобус скрылся за поворотом, улыбка на губах Камиллы погасла, плечи бессильно опустились. После веселого гомона детских голосов на мир, казалось, опустилась мертвая тишина.

Но тут она вспомнила про Джеррода Грейсона. Надо возвращаться в дом. Потирая озябшие руки, девушка прошла в гостиную.

Грейсон стоял спиной к окну, но Камилла ни на секунду не усомнилась, что он наблюдал сцену прощания от начала и до конца. Ее захлестнул гнев. Почему призрак прошлого снова вторгается в ее жизнь, да еще в тот момент, когда она ощутила в себе готовность начать все заново?

Увы, новая, умиротворенная и всепрощающая Камилла была еще слишком слаба, чтобы отстаивать себя в борьбе с жестоким прошлым, поэтому ей не оставалось ничего иного, кроме как прибегнуть к испытанному, порочному, но эффективному оружию, – ледяной надменности и презрению ко всему мужскому роду.

Первым, однако, заговорил Грейсон.

– Дети вас, оказывается, любят, – заметил он, явно озадаченный.

– Ну, и что тут особенного? Я их тоже люблю, – с вызовом ответила Камилла.

Он скептически покачал головой.

– В таком случае вы мастерски прятали свою способность проявлять хоть какие-то человеческие чувства, – насмешливо сказал он. Камилла стиснула зубы.

– Я просто не считаю нужным выставлять их напоказ.

– И только детям позволяете вторгаться в вашу драгоценную личную жизнь! – продолжил за нее Джеррод.

Я всегда хотела иметь ребенка, и даже не одного, хотелось сказать Камилле, но дух противоречия, как всегда в разговоре с мужчиной, снова взял верх, и она, вздернув подбородок, заявила:

– Кто знает, может быть, мне нравится разыгрывать из себя филантропку?

Он нахмурился.

– Если бы я не видел, как нежно вы обращались со спящей девочкой, то, возможно, и поверил бы вам. Но сыграть такое невозможно, да и ребенок мгновенно уловил бы фальшь... Удивительно только, почему у вас до сих пор нет своих детей?

Мимоходом брошенный вопрос поразил Камиллу в самое сердце. Проницательность Грейсона ужаснула ее.

Она отвернулась к маленькому бару в надежде, что он не заметит смятения на ее лице.

– Знаете, я слишком занята, – неопределенно пожала она плечами. – Может быть, в будущем... Не желаете ли чего-нибудь выпить?

– Нет, спасибо, – отказался Грейсон, не сводя с нее взгляда.

– Что вы все время пытаетесь разглядеть во мне? – не выдержала Камилла.

– Пытаюсь понять одну вещь. Видите ли, сегодня я разговаривал с Кэрол...

Девушка прикусила губу. Все это время она старалась не вспоминать о несчастной невесте Грейсона, но понимала, что когда-нибудь все равно придется расплачиваться за свой поступок.

– Рада слышать, – холодно сказала она. – А зачем вы говорите это мне?

– Она вне себя после вчерашнего.

– Объяснили бы ей, что я всего-навсего пошутила, – откликнулась Камилла.

– Именно так я и поступил. Как вы думаете, она мне поверила?

У Камиллы мелькнула в голове мысль, что на месте невесты Грейсона она не поверила бы ни одному его слову. Пытаясь заглушить невольные угрызения совести, она игриво заметила:

– А я-то считала, что если женщина любит, она всегда поймет и простит...

– Мы с Кэрол никогда не любили друг друга, – сухо прервал ее Джеррод.

Воцарилось долгое молчание. Камилла потрясенно смотрела на гостя. Она хотела отомстить – и отомстила, но не тому, кому хотела. Более того, в сердце ее закрадывалась невольная симпатия к этому человеку, жизнь которого, судя по всему, не удалась.

– Прошу прощения, я, наверное, ослышалась...

– Отнюдь! Мы знали, на что идем, и не претендовали на взаимную любовь.

Холодная расчетливость, с которой были произнесены эти слова, вмиг развеяли затеплившуюся было в душе Камиллы симпатию к собеседнику. При всем своем напускном цинизме она считала брак священным союзом, на который можно решиться только тогда, когда действительно любишь.

– Что ж, если так, – с усмешкой сказала она, – то вы с Кэрол можете повторить процедуру. Обещаю, что на этот раз вам никто не помешает.

Джеррод Грейсон невесело рассмеялся.

– Вы не знаете Кэрол, – сказал он. – Она неплохая женщина, но не выносит скандалов и вряд ли решится снова оказаться в роли всеобщего посмешища. Теперь она никогда и ни при каких обстоятельствах не пойдет со мной под венец – из гордости и упрямства.

О Господи, и из-за этих людей она так переживала!

– Думаю, вам не составит труда найти замену вашей невесте, – ядовито заметила Камилла.

Грейсон сунул руки в карманы и отвернулся к окну.

– Пожалуй, – согласился он, помедлив. – Но все дело в том, что я не располагаю временем.

– Сочувствую, но это ваши проблемы, – пожала плечами Камилла. – Не понимаю только, что вы хотите от меня.

Грейсон обернулся, и глаза его блеснули.

– Что я хочу от вас, мисс Уоррен? Сущей безделицы, которая не составит для вас ни малейшего труда.

Он говорил ровным, почти равнодушным тоном, но у Камиллы вдруг мурашки побежали по телу. Как загипнотизированная, смотрела она на него.

– Мне во что бы то ни стало нужна жена, – продолжал Джеррод, – а вы имели неосторожность объявить, что состоите со мной в браке... Искать кого-то еще у меня нет ни времени, ни желания. Слово – не воробей, вылетит – не поймаешь. Короче говоря, я намерен довести дело, до логического конца. Вы заявили о своих правах на меня, мисс Уоррен, и я их удовлетворяю!

– Вы шутите! – словно со стороны, услышала Камилла собственный голос.

– Никогда не был так серьезен, как в эту минуту, – сухо ответил он.

– В таком случае вы просто сумасшедший, – попробовала пошутить она и первой же рассмеялась, но Грейсон смотрел на нее таким тяжелым взглядом, что ей стало ясно: он намерен добиться своего.

– Вы ошибаетесь, – сказал он. – Я всего лишь принял ваши правила игры.

Камиллу затрясло, как в лихорадке.

– Но зачем вам это? – не выдержав, спросила она.

Губы Джеррода сжались в тонкую линию.

– Ответ вы получите только после того, как я заручусь вашим согласием на брак, – угрюмо сообщил он.

Девушка преувеличенно громко рассмеялась.

– Да вы действительно сошли с ума, – объявила она, – если рассчитываете на то, что женщина пойдет за вас замуж на таких условиях. И почему вообще я должна вступать в брак с человеком, который... – Она запнулась, не находя нужного слова.

– Который не сделал вам ровным счетом ничего дурного, – закончил за нее Грейсон. – Который, безусловно, пришел бы на помощь вашему брату, если бы вы обратились к нему. В судьбу которого вы, по вашему собственному признанию, так вероломно вмешались. Если вам нужны мотивы – пожалуйста, вот самый главный из них: вы у меня в долгу.

Камилла побледнела. На это было нечего возразить. Тем не менее Грейсон требовал от нее того, на что она ни при каких обстоятельствах не могла согласиться. И снова, как за спасительную соломинку, она ухватилась за привычный высокомерный тон:

– Я готова признать, что была несправедлива по отношению к вам, мистер Грейсон, но замужество не входит в мои планы. Может быть, вам все-таки стоит подыскать другую кандидатуру на роль жены?

Он качнулся вперед и замер, словно налетев на невидимую преграду.

– Я уже сказал вам, что не могу и не желаю ждать, – сказал он глухо. – Я не требую от вас раскаяния. На какое-то время мне нужна жена – и ничего больше.

Камилла растерялась. Она, безусловно, отвергла бы столь бесцеремонное, больше похожее на ультиматум предложение, если бы не чувствовала себя бесконечно виноватой перед этим человеком. Но сможет ли она жить с ним в фиктивном браке, освятив ложной клятвой эту непонятную сделку? Камилла бросила взгляд на Грейсона и поняла, что это выше ее сил. И дело было даже не в шраме, скорее придававшем лицу Джеррода дополнительную мужественность, а в том, что, глядя на него, она всегда вспоминала бы про Джеффри Грейсона. Жить, постоянно помня о нанесенной ей обиде и о своей вине перед Полом, – нет, это невозможно!

– Извините, – сказала она, – но я вынуждена вам отказать. Если я и выберу себе мужа, то им никогда не будете вы.

Глаза его лихорадочно блеснули.

– Черт побери! – взорвался он. – Вы думаете, что, если бы у меня был выбор, я бы остановился на вас? На высокомерной и мстительной стерве, обожающей мучить своих поклонников? Я бы выбрал женщину, способную любить, а не кусок льда, как бы красиво тот ни сверкал на солнце.

Камилла почувствовала, как к глазам у нее подступают слезы.

– Вы не поняли меня...

– Понял, и очень хорошо. У вас, мисс Уоррен, нет сердца, и по большому счету мне даже жаль вас!

Камилла рассвирепела. Он смеет жалеть ее!

– В таком случае, – саркастически заметила она, – я оказываю вам большую услугу, отказываясь принять ваше предложение.

В гостиной повисла зловещая тишина. И вдруг прозвучал тихий, скорее умоляющий, чем повелевающий голос Джеррода:

– Камилла, я прошу вас...

Она отвернулась, гордо вскинув голову.

– По-моему, мы уже определились в отношении друг к другу. Если вам больше нечего мне сказать, я бы попросила вас уйти.

На какое-то мгновение ей показалось, что он собирается спорить, но почти тут же лицо его снова стало непроницаемым, и, круто развернувшись, он двинулся к выходу. У самой двери он обернулся и тихо сказал:

– Черт с вами, мисс Уоррен, живите, как знаете. Желаю вам примириться с самой собой.

Хлопнула дверь, и Камилла, задрожав всем телом, закрыла глаза и зябко обхватила себя руками.

Джеррод Грейсон ушел, и на этот раз, кажется, навсегда. Да и то сказать, подумала она, зачем ему нужна женщина, которая и не ощущает себя таковой?

Ее пронзила острая жалость к себе, смешанная с не менее сильным чувством отвращения. Ушел – и скатертью дорога, подумала она. Плохо только, что при его появлении все ее оборонительные редуты рассыпаются, как карточный домик.

Четыре года она вела себя, как подобает Снежной Королеве, пресекая любую попытку проникнуть себе в душу, затронуть потаенные струны сердца. Теперь пришло время пожинать плоды, и вкус их оказался непереносимо горьким!

Она отчаянно боролась с чувством собственной вины, не желая признавать в себе комплекса неполноценности. На мгновение ей захотелось снова стать прежней Камиллой Уоррен, высокомерной, презирающей весь мир. Но это было уже невозможно. А главное, если она хочет сохранить свою душу, то должна навсегда распрощаться с напускным презрением к людям. Свобода от обязательств, к которой она стремилась все эти годы, оказалась свободой от счастья, которого, как выяснилось, нельзя добиться в одиночку. За один вечер и одну ночь Камилла изменилась настолько, что ей оставалось лишь идти новым, неведомым путем, потому что все мосты в прошлое были сожжены.

Страшно было предстать перед миром без защитной оболочки, без черепашьего панциря, чуть было не раздавившего в ней душу и сердце, но сделать это было необходимо.

Одно она знала наверняка: с Джерродом Грейсоном она никогда больше не увидится. Сделка, которую он имел наглость предложить ей, по цинизму мало чем уступала поступку его брата, и Камилле оставалось лишь от всей души поблагодарить небо за то, что ей хватило сил отказать.

На первый взгляд казалось, что этот человек взывал к ее совести, но на самом деле он предлагал ей пойти на клятвопреступление. Значит, она может успокоиться и вычеркнуть его из своей памяти.

В конце концов, разве не сам он только что послал ее к черту?

Вот и хорошо.