"Секрет для ракетчика" - читать интересную книгу автора (Козлов Константин)

ГЛАВА 6. ДЫМ НАД ЛЕСОМ

Столб дыма, поднимающийся над местом аварии, они заметили издалека. Ревда, перекрикивая рев двигателей, скомандовал пилоту:

— Сначала пройди по кругу, посмотрим, чего и как.

Потом жестом потребовал от правака, чтобы тот отдал ему гарнитуру радиостанции. Щелкнув переключателем, запросил экипаж вертушки, севшей у места падения раньше:

— Семьсот сорок шестой, что у вас?

— Не подойти, все в пламени.

— Экипаж?

— Похоже, шансов никаких.

Вертушка, накренившись на левый борт, прошла над кронами сосен, росших на вершине горы, и в иллюминаторы стал виден склон и черный остов вертолета посреди пылающего пятна горящего топлива. Поврежденный корпус Ка-27 лежал недалеко от дороги, огибающей южный склон горы Столовая. Длинные языки оранжевого пламени лизали остов вертолета. Пламя полыхало по всей площади пятна разлившегося топлива, к небу поднимались жирные клубы черного дыма.

— Ни хрена себе, — только и смог выговорить Давыдов, разглядывая место катастрофы через иллюминатор.

— Почти полные баки! Столько керосина! — наклонившись к нему, проорал командир группы ПСС.

Давыдов кивнул и покосился на груду оборудования, брошенного внавал посреди салона.

— Столько всего, и…

Командир группы перехватил его взгляд и развел руками.

— Тут это не поможет, — он похлопал ладонью по металлическому боку баллона огромного огнетушителя на колесиках с надувными шинами, — пожарная машина нужна! Пойду к пилотам, пусть на СКП передадут, чтобы из Софьино «пожарку» вызывали, а то из «эскадры» пока доедет, тушить будет нечего.

Вертушка резко накренилась вправо, очерчивая круг над местом крушения.

— Тут садиться негде, место занято, — громко сказал пилот, обернувшись к комэску, — нужно сорок второго поднимать.

Игорь Владимирович с пониманием кивнул и скомандовал, прижав к губам кругляшок микрофона, прикрепленного к гарнитуре связи на длинной дужке:

— Семь сорок шесть! Колеса в воздух! Возвращайся на точку. Заправиться, быть готовым к вылету, если понадобится…

— Вас понял, освобождаю площадку. Отойдите в сторону, взлетаю. Ветер у земли метров пять, девяносто — девяносто пять градусов.

— Вас поняли, отходим, спасибо, — отозвался командир вертушки, перекладывая ручку управления машиной вправо и чуть притапливая правую педаль. Машина скользнула в сторону, освобождая пространство взлетающему борту.

К месту аварии было не подойти. Пламя от земли поднималось почти в рост человека, в воздухе стоял едкий запах горящего керосина. Сажа и копоть осели на иголках растущих у опушки елочек и сосенок, окрасив деревья в черный цвет. Сквозь пламя можно было разглядеть черный корпус вертолета с обломанными винтами и погнутыми рулями. Спасатели стали развертывать свое оборудование. Чтобы быть чем-то полезным, Анатолий, прихватив себе в помощники Дениса, занялся налаживанием связи с «базой».

Пожарная машина приехала только через полтора часа. Пожарные размотали брезентовые рукава и, вылив целый бак, уехали заправляться. Пламя чуть осело, а затем разгорелось с прежней силой. Огонь пылал, пока не выгорел весь керосин, только после этого вернувшиеся пожарные залили корпус упавшего Ка-27 белой пеной. И все равно раскалившаяся земля не позволяла приблизиться к почерневшему остову разбившейся вертушки. Спасатели смогли подойти к ней только к вечеру. За это время у места аварии собралась уйма народа в форме и в штатском, скопилось десятка два машин, развернули передвижную радиостанцию, аппаратную засекреченной связи, полевую кухню и штабной салон для начальства. Сухов где-то раздобыл для приятелей пару комбинезонов наподобие МЧС-овских. Приехали судебные медики, подполковник из службы безопасности полетов ВВС, курирующие агентство по летной части и эксперт из «Авиапромсервиса»[12]. Все были заняты, каждый работал по своему профилю. У корпуса вертушки сверкали сполохи фотовспышки, бродил оператор с камерой, подполковник и гражданский указывали ему и фотографу, что и с какого ракурса снимать. Подполковник попутно надиктовывал что-то на карманный диктофон, а гражданский делал пометки в потрепанном блокноте. Своей неторопливой основательностью и худобой он напомнил Анатолию лейтенанта Коломбо из детективного сериала. Анатолий его так про себя и окрестил. Медики погрузили в машину четыре продолговатых полиэтиленовых мешка и уехали, осталась только фельдшерица, поминутно нюхающая нашатырь. Группа ПСС, построившись цепью, прочесывала склон в поисках обломков машины. Прошло часов восемь с момента аварии. К этому моменту Давыдов и Сухов, вставшие ни свет ни заря, уже буквально валились с ног. Оба держались на чудовищном количестве выпитого кофе и неизбежном в подобных случаях «шиле», но старались ни на шаг не отстать от работающих у вертушки экспертов. Те осмотрели вертолет снаружи и, нацепив респираторы, полезли внутрь. Приятели их примеру не последовали, дышать и около вертолета было нечем, не говоря уже о том, чтобы лезть в салон. Анатолий заглянул внутрь через проем оторвавшегося при падении люка, там было черным-черно, покореженные стойки, жгуты проводки, какие-то металлические трубки. Разобраться в этом металлоломе, как ему показалось, было невозможно. Закончив осмотр, гражданский распорядился, чтобы фотограф и оператор с камерой зашли внутрь и сняли приборную доску. Пока те работали, эксперты выбрались наружу, чтобы не мешать, отошли в сторонку и закурили.

— Вы закончили? — поинтересовался у них Сухов.

Затянувшись дымом, подполковник кивнул:

— Пока здесь все. Еще полно работы с самой машиной, но это уже не сегодня.

— Там же взрыв был, на борту, — оттирая лицо от сажи носовым платком, проговорил Сухов. — Вы не установили — что случилось?

— Экспертиза покажет, — пожал плечами под полковник.

— Я бы хотел еще посмотреть материалы объективного контроля, — вмешался в разговор гражданский. — Это можно организовать?

Вид у него был измотанный, но голос звучал уверенно и бодро.

— Думаю, лучше это сделать на базе, — ответил ему Анатолий.

— Сейчас на точку вертушка пойдет, — подошел к курящим Рев да. — Если вы здесь закончили, то собирайтесь. К вашему приезду что-нибудь приготовить?

— Перекусить было бы неплохо. И умыться, — невесело усмехнулся подполковник.

— Мне понадобятся: телевизор с видиком, снимки с экранов РСП и магнитофон, чтобы послушать все переговоры экипажа с землей, — непререкаемым тоном заявил гражданский, — а еще штурманскую карту с нанесенными на ней маршрутами полетов, плановую таблицу, все радио данные, списки дежурной смены и аппаратные журналы со всех объектов связи и РТО. А пока давайте сюда техников, «черный ящик» снимать будем.

Всю обратную дорогу пассажиры салона летели молча. По прибытии наскоро привели себя в порядок и после ужина встретились в кабинете у командира отдельной эскадрильи. Народу прибавилось, приехали какие-то чины в ставших недавно модными НАТО-вских полевых свитерах, какой-то невзрачный юноша в строгом костюме, двое пожилых дядечек в потертых летных куртках. Пока ждали материалы объективного контроля, «Коломбо» и подполковник включили телевизор и видеомагнитофон и занялись просмотром отснятого материала, что-то негромко комментируя друг другу. Наконец появился ротный с катушками магнитной ленты и фотографиями экранов диспетчерского локатора РСП. Судя по цвету щек и распространяемому аромату, он уже принял, и принял немало, но на ногах держался крепко. Майор доложил о прибытии и поинтересовался:

— Кому сдавать материал?

— Давайте я все возьму, — встрепенулся «Коломбо».

— Что значит «возьму»? Принимайте под расписку, как положено, — майор достал из подмышки клеенчатую папку и выложил на стол несколько листков, на которых эксперт поставил размашистую подпись.

— Разрешите выйти? — майор вполоборота повернулся к Ревде.

— У вас к командиру роты связи и РТО что-нибудь есть? — обратился комэск к присутствующим.

— Пока ничего, но пусть здесь побудет, — не дожидаясь ответов остальных, распорядился «Коломбо». Ротный уселся на свободный стул и, казалось, погрузился в дремоту. Подполковник и «Коломбо» в хронологическом порядке разложили на столешнице фотографии, потом извлекли из жестяной коробки магнитную ленту и принялись устанавливать ее на магнитофон. Ревда негромко говорил о чем-то с мужиком в строгом костюме, изредка бросавшим взгляды на Давыдова и Сухова. По внешнему виду и повадкам мужик напоминал «старшего товарища» из дуэта «Люди в черном», но только в молодые годы. «Черт знает что, какие-то дурацкие сравнения в голову лезут, — устало покачал головой Давыдов. — Вымотался как сволочь, вот что. Того и гляди — Фокс Малдер привидится». Мужик в костюме, косясь на приятелей, склонился к командиру части и согласно, как китайский болванчик, кивал головой.

— Уже перемотано на начало. Бумажка заложена на начале комплексной проверки, — не меняя положения и не открывая глаз, подал голос со своего стула ротный.

— Спасибо, — невозмутимо отозвался Коломбо. — В каком режиме писали? Надеюсь, не «запись-автомат».

— На этом «мафоне» такого режима нет, — отозвался ротный. — Запись ведется в масштабе реального времени.

— Хорошо, — кивнул «Коломбо», — я пока послушаю предварительную и предполетную, а тем временем пусть сюда принесут часы, — обернулся он к Ревде.

— Какие часы? — не понял тот.

— Вот эти, — эксперт протянул командиру фотографию экрана диспетчерского локатора, — рядом с индикатором на стойке аппаратуры были укреплены часы и пластина с датой дня полетов, воинским званием и Ф.И.О. дежурного оператора.

— Хорошо, — Ревда, недоумевая, пожал плечами. — А зачем вам часы-то? Вроде бы и так все ясно…

— Мне не ясно, — перебил его «Коломбо» и включил воспроизведение.

Ревда отошел к телефону и распорядился, чтобы доставили требуемые часы. Все притихли. «Коломбо» внимательно слушал запись, изредка обмениваясь с подполковником замечаниями и делая в своем блокноте какие-то заметки. Предварительную и предполетную они слушали, проматывая пустые участки ленты, а когда пошла запись постановки задач на разведку погоды и радиообмена в ходе полета разведчика, они включили запись и вообще не трогали кнопку ускоренной перемотки. Прослушав эту часть ленты, «Коломбо» удовлетворенно кивнул и выключил магнитофон.

— Так как насчет часов-то? — поинтересовался он, не поворачивая головы.

— Сейчас будут здесь, — буркнул Игорь Владимирович, нервно набивая трубку табаком.

— Подождем, — спокойно ответил «Коломбо». Ревда молча закурил. Следуя его примеру, курящие потянулись за сигаретами, кто-то вышел. Один только «Коломбо» не шелохнулся, да ротный мирно посапывал на своем стуле. Подполковник — компаньон «Коломбо» отошел к окну, распахнул форточку и тоже закурил.

Воспользовавшись перерывом, Давыдов подошел к нему и поинтересовался шепотом:

Извините, почему всем распоряжается этот дяденька, а не вы? Он же гражданский?

— Петрович-то?

— Кто? — переспросил Анатолий. — Как его зовут?

— Алексей Петрович Павлов, — шепотом же отозвался подполковник. — Во-первых, он полков ник запаса, во-вторых, в этих случаях «Авиапромсервис» вправе принимать участие в расследовании, во всяком случае, до тех пор, пока не будет установлено, что не было отказа авиационной техники. Он в какой-то степени и меня проверяет. В смысле, как я эту часть курировал, соблюдались ли все правила эксплуатации и все такое. И, в-третьих, он до увольнения был в нашем отделе шефом, и по части подобных расследований ему равных нет, а у «граждан» он недавно работает, они его еле у болтали, чтобы он к ним устроился, только зарплатой и соблазнили. Пенсион-то у нас не особо, даже если ты и полкан. Так что я у него учусь, пользуясь случаем. И еще, он своим авторитетом кого хошь задавит, я рядом с ним жалкий подмастерье. Есть чему поучиться.

— Ясно, — кивнул Давыдов. — А, почему вы «черный ящик» не используете? Если был отказ авиационной техники, там же должны быть все данные?

— После взрыва и пожара в здешних условиях показания бортовых самописцев не снять, от ленты одни обрывки, все в Москву везти нужно, в спецлабораторию.

Вошел дежурный и принес часы. Павлов внимательно осмотрел их и обернулся отчего-то не к командиру, а к ротному:

— Те самые?

— А какие же еще! — раздраженно ответил Ревда.

— Я не вас спрашиваю, а вот его. Проверьте номер.

— Те, с РСП, — внимательно осмотрев часы, подтвердил майор.

— Отлично, — эхом отозвался «Коломбо», снова включил запись, послушал время начала полетов, остановил воспроизведение и перевел стрелки часов на это время. Потом отмотал запись чуть-чуть назад и снова включил воспроизведение. Как только голос руководителя полетов произнес:

«Четвертое августа тысяча девятьсот девяносто седьмого года, десять часов одна минута. Начало полетов на аэродроме Березовка», Павлов запустил часы. Прослушивая запись, они с подполковником перебирали фотоснимки, сверяя время на них и на часах. Попутно Алексей Петрович что-то писал в своем блокноте. Два снимка он задумчиво отложил в сторону, сделав на оборотной стороне какие-то пометки карандашом. Затем прозвучали слова, отмерившие для экипажа вертолета время до и после: «я семьсот сорок третий, взрыв в салоне». Павлов дослушал запись, выключил магнитофон и откинулся на спинку стула.

— Ну, что скажете? — Ревда выпустил клуб дыма и поднялся со своего места.

— Качество записи хорошее, — невозмутимо ответил «Коломбо».

— Усматриваете какие-либо нарушения по производству полетов?

— Пока не усматриваю. Кстати, какие задачи отрабатывались в ходе этих полетов?

— Испытания бортового радиоэлектронного оборудования.

— Навигационного?

— Нет, ничего общего с навигацией, чистая спецуха, — подал голос зампотех эскадрильи.

— А оно не могло как-нибудь повлиять на работу навигационного оборудования?

— Нет, не могло, — зампотех отрицательно покачал головой. — Разные диапазоны частот, виды сигналов, ничего общего.

— А это не было связано с применением каких-нибудь средств поражения, которые могли повести себя не так, как им положено?

— Ничего такого, — зампотех развел руками.

— У вас к личному составу еще вопросы будут? — нетерпеливо произнес комэск.

— Пока нет. А что такое?

— В таком случае пора бразды правления передать следователю, — четко выговаривая каждое слово, произнес комэск.

— В смысле? — все так же невозмутимо спросил Павлов.

— В смысле, что налицо диверсия.

— Это как же?

— А так. Взрыв в салоне был?

— Допустим, — кивнул «Коломбо».

— И вы, и наши специалисты видели, что взрыв произошел где-то в районе стоек с аппаратурой.

— И что из этого следует?

— Вряд ли кто-то из членов экипажа потащит на борт что-то, что может взорваться. Ведь так?

— Согласен.

— Значит, это сделал кто-то другой.

— Резонно. И что, у вас кто-то такой есть на примете? — иронично, склонив голову к правому плечу, поинтересовался Павлов.

— Перед вылетом машину осматривали специалисты ТЭЧ, члены экипажа и, в том числе — борттехник. Никто ничего подозрительного не обнаружил. И ничего нового на машине не было. За исключением одной вещи, — Ревда повернулся в сторону Сухова и Давыдова. — Наше московское начальство привезло дополнительный блок, который и был установлен в стойку с остальной аппаратурой,

— А с чего вы взяли, что это именно он бабахнул? — удивленно привстал со своего места Сухов.

— Больше нечему, всю остальную аппаратуру обкатывали не один раз!

— Ну, давайте вызывать экспертов из ФСБ, пусть берут пробы на взрывчатку, — спокойно сказал Павлов.

— ФСБ вызывать не будем, — поднялся со своего места мужик в костюме. — В агентстве есть своя служба безопасности и внутренних расследований. Я как раз оттуда, и пробы мы уже взяли. Наличие взрывчатого вещества, а именно тринитротолуола в соскобах, взятых внутри салона, подтверждается, так что…

— Так что вам для начала лучше связаться с полковником Салий и подполковником Рязановым, — подал голос разозленный Давыдов. Чего-чего, а диверсионной деятельности за годы военной карьеры ему еще никто не шил.

— Вот об этом-то и о многом другом мы с вами и поговорим. Есть много подозрительных неясностей (Давыдов пренебрежительно фыркнул), так что дальнейшую беседу мы с вами продолжим в отдельном кабинете и без свидетелей.