"Дьявольская альтернатива" - читать интересную книгу автора (Форсайт Фредерик)

Глава 12

С 9.00 до 13.00

– Лоцманская станция Мааса, лоцманская станция Мааса. Говорит «Фрея».

Баритон капитана Тора Ларсена эхом отдался в главной диспетчерской приземистого здания, примостившегося в самом дальнем углу Хук-ван-Холланда, в кабинете на втором этаже, из окон которого открывалась необъятная перспектива Северного моря. Сейчас они были прикрыты от яркого утреннего солнца, чтобы лучше видеть экраны радаров. Пять человек, собравшихся там, терпеливо ждали.

Дийкстра и Схиппер по-прежнему не сменялись с дежурства, оставив всякие мысли о завтраке. За спиной Дийкстры стоял Дирк ван Гелдер, готовый перехватить у него инициативу, когда поступит запрос. Возле другой панели управления сидел дежурный из дневной смены, занимавшийся всеми другими передвижениями судов в дельте реки, давая разрешение на выход и заход, но удерживая их все время вдали от «Фреи», чей мигающий сигнал находился в самом краю экрана, но все равно превышал по размеру все остальные. В диспетчерской присутствовал также старший офицер по безопасности морского судоходства.

Как только последовал вызов, Дийкстра соскользнул со своего стула возле микрофона, уступив место ван Гелдеру. Тот взялся за микрофон, прочистил горло и переключил тумблер «передача».

– «Фрея», с вами говорит лоцманская станция Мааса. Продолжайте, пожалуйста.

Далеко от этого здания, которое со стороны казалось укороченной башней контроля за взлетом и посадкой самолетов, почему-то построенной на песке, разговор внимательно слушали другие уши. Во время первой передачи часть разговора перехватили радисты пары других судов, и за прошедшие девяносто минут они подробно обсудили его со своими коллегами на других кораблях. Теперь на волну, горя любопытством, настроился еще десяток человек.

На «Фрее» капитан Ларсен знал, что он мог переключиться на шестнадцатый канал, переговорить с радиоцентром в Схевенингене и попросить, чтобы его переключили на станцию наблюдения за судоходством в дельте Мааса, чтобы уменьшить количество любопытных ушей, но те вскоре догадаются и перейдут также на этот канал. Поэтому он остался на двадцатом.

– «Фрея» – лоцманской станции Мааса. Я должен переговорить лично с начальником порта.

– Лоцманская станция Мааса. Говорит Дирк ван Гелдер. Я – начальник порта.

– Говорит капитан Тор Ларсен, шкипер «Фреи».

– Слушаю, капитан Ларсен, здесь узнали ваш голос. Что у вас случилось?

На мостике «Фреи» Дрейк указал дулом пистолета на исписанные листки в руке Ларсена. Ларсен молча кивнул, щелкнул переключателем и начал зачитывать по радиотелефону сообщение:

– Я зачитываю подготовленное заявление. Пожалуйста, не перебивайте меня и не задавайте вопросов. Вот текст сообщения:

В башне контроля за движением судов из-за плеча ван Гелдера послышался присвист. Он устало прикрыл веки: много лет он настоятельно требовал, чтобы были предприняты хоть какие-то меры безопасности с целью предотвращения захвата этих плавучих бомб. Его увещевания остались гласом вопиющего в пустыне, и вот теперь это наконец случилось. Из микрофона равномерно продолжал звучать голос, который тут же записывался на магнитофон.

– О, Боже, – произнес из-за спины ван Гелдера голос.

Он раздраженно махнул рукой, чтобы говоривший немедленно заткнулся.

Ван Гелдер крепко ухватился за микрофон.

– «Фрея», говорит лоцманская станция Мааса. Это – Дрик ван Гелдер. Да, все понятно. Я прикажу прекратить всякое движение судов в зоне, находящейся внутри девяностоградусной дуги между «Фреей» и голландским побережьем, а также из зоны, ограниченной расстоянием в пять морских миль со всех остальных сторон от «Фреи». Я проинструктирую диспетчерскую службу аэропорта Схипхол запретить все полеты в зоне с радиусом пять миль ниже десяти тысяч футов. Прием.

Возникла пауза, после которой вновь послышался голос Ларсена.

– Мне велено передать, что в случае любой попытки нарушить эти указания последует немедленное возмездие без проведения каких-либо дополнительных консультаций. Или с «Фреи» немедленно будет сброшено за борт двадцать тысяч тонн нефти, или будет… казнен один из моряков. Вы понимаете? Отвечайте.

Дирк ван Гелдер повернулся к подчиненным ему диспетчерам.

– Боже, быстро прекратите всякое движение судов в этой зоне. Свяжитесь с Схипхолом и известите их, что там не должно быть никаких частных самолетов, вертолетов, делающих фотографии, чтобы не было никаких чартерных рейсов, вообще ничего. Давайте, действуйте.

В микрофон он ответил:

– Все понятно, капитан Ларсен. Что-нибудь еще?

– Да, – ответил бесстрастный голос. – Следующая радиосвязь с «Фреей» будет ровно в двенадцать, до этого – никаких контактов. В это время «Фрея» снова вас вызовет. Я хочу, чтобы вы лично переговорили с премьер-министром Нидерландов и западногерманским послом. Оба должны присутствовать на следующем сеансе связи. На этом все.

Послышался щелчок и микрофон отключился. На мостике «Фреи» Дрейк взял из рук Ларсена микрофон и положил его на место. Затем он пригласил жестом норвежца вернуться в его каюту. Когда они уселись напротив за разделявший их стол шириной в семь футов, Дрейк положил свой пистолет и откинулся на спинку стула. Свитер задрался кверху и Ларсен увидел смертоносный генератор, прикрепленный к поясному ремню.

– Что мы будем делать теперь? – спросил Ларсен.

– Будем ждать, – ответил Дрейк. – Пока Европа будет потихоньку сходить с ума.

– Они убьют вас, вы должны это понимать, – сказал Ларсен. – Вам удалось попасть на борт, но уйти с него целыми и невредимыми вы не сможете. Может быть, они и сделают то, что вы им приказываете, но после выполнения ваших требований они будут ожидать вас.

– Я понимаю, – заметил Дрейк. – Но видите ли в чем дело: мне наплевать, убьют меня или нет. Само собой разумеется, я буду драться за то, чтобы остаться в живых, но если мне придется погибнуть, я уничтожу все, что смогу, прежде чем они уничтожат мой план.

– Вы настолько хотите освободить тех двух в Германии? – спросил Ларсен.

– Да, настолько. Я не могу объяснить почему, а если бы и попытался, вы бы все равно не поняли: в течение многих лет моя родина и мой народ оккупированы, людей убивают, сажают в тюрьмы, и никому до этого нет дела. А теперь увидите: я пригрожу убить одного-единственного человека или ударить Западную Европу по карману, – и вы увидите, что последует. Внезапно они окажутся перед лицом катастрофы. Но для меня катастрофа – это порабощение моей родины.

– Эта ваша мечта, в чем она конкретно заключается? – спросил Ларсен.

– Свободная Украина, – просто ответил Дрейк. – Чего нельзя добиться без народного выступления миллионов людей.

– В Советском Союзе? – сказал Ларсен. – Это невозможно, и не будет никогда.

– Нет, возможно. – отрезал Дрейк. – Возможно. Это происходило в Восточной Германии, Венгрии, Чехословакии. Но прежде всего необходимо снять шоры с глаз этих миллионов – они должны перестать считать, что они не смогут победить, что их поработители неуязвимы. Только бы добиться этого, а дальше поток сметет все на своем пути.

– В это невозможно поверить, – заявил Ларсен.

– Да, здесь на Западе, – согласен. Но знаете, в этом есть что-то странное: здесь на Западе люди скажут, что я ошибся в своих расчетах, но те, в Кремле, знают, что я прав.

– И вы готовы – для победы этого народного выступления, – вы готовы умереть? – поинтересовался Ларсен.

– Если потребуется. Вот – моя мечта. Эта земля, эти люди, которых я люблю больше самой жизни. И в этом мое преимущество: в радиусе ста миль от нас нет никого, кто любит что-то больше, чем свою жизнь.

Днем раньше Тор Ларсен, возможно, и согласился бы с этим фанатиком. Но внутри огромного, медлительного норвежца происходило нечто, что удивляло его самого. Впервые в жизни он настолько ненавидел другого человека, что был готов убить его. Внутренний голос сказал: «Мне плевать на твою украинскую мечту, мистер Свобода. Тебе не удастся уничтожить мою команду и мой корабль».

В местечке Феликсстоув на побережье Суффолка офицер английской береговой охраны быстро отошел от радиоприемника и подскочил к телефону.

– Соедините меня с министерством окружающей среды в Лондоне, – велел он телефонистке.

– Черт побери, у голлашек теперь на загривке висит настоящая проблема, – заявил его помощник, который также слышал переговоры между «Фреей» и службой контроля за судоходством в дельте Мааса.

– И не только у них, – ответил начальник. – Посмотри-ка на карту.

На стене висела карта всей южной части Северного моря и северной части Ла-Манша. Побережье Суффолка было как раз напротив дельты Мааса. Офицер отметил чернилами местоположение «Фреи» – как раз посередине между побережьями двух стран.

– Если эта штуковина взлетит на воздух, наш берег от Гулля до Саутгемптона также на фут будет покрыт нефтью. Вот так-то, парень.

Через несколько минут он разговаривал с чиновником в Лондоне – одним из людей в том отделе, который занимался борьбой с утечками нефти. Его сообщение отнюдь не прибавило ему оптимизма – первая утренняя чашка чая пошла не в то горло.

Дирку ван Гелдеру удалось перехватить премьер-министра в его резиденции в тот момент, когда тот вот-вот собирался отправиться на службу. Настойчивость начальника порта в конце концов убедила молодого помощника из канцелярии кабинета министров соединить ван Гелдера с премьером.

– Ян Трейдинг, – произнес тот в телефонную трубку. По мере того, как он выслушивал сообщение ван Гелдера, лицо у него вытягивалось.

– Кто они? – спросил он.

– Нам неизвестно, – ответил ван Гелдер. – Капитан Ларсен зачитывал подготовленное заявление. Ему не разрешили отклоняться от него, так же как отвечать на вопросы.

– Если на него оказали нажим, возможно, у него не было иного выбора, кроме того, чтобы подтвердить установку зарядов взрывчатки. Возможно, это – всего лишь блеф, – сказал Трейдинг.

– Я так не думаю, сэр, – высказал свое мнение ван Гелдер. – Может быть, мне стоит привезти вам магнитофонную запись?

– Да, и побыстрее, поезжайте на своей машине, – велел премьер. – Поезжайте прямо к зданию кабинета министров.

Он положил телефонную трубку и направился к своему лимузину, пытаясь собраться с мыслями. Если услышанное было не пустыми угрозами, то яркое весеннее утро принесло с собой самый тяжелый кризис из всех, с какими ему приходилось сталкиваться за время пребывания в должности главы правительства. Когда его машина отъехала от обочины в сопровождении неизбежного полицейского автомобиля, он откинулся на спинку сиденья и стал продумывать некоторые первоочередные мероприятия: само собой разумеется, немедленное чрезвычайное заседание кабинета, далее – пресса, эти не задержатся с появлением. Должно быть, переговоры танкера с берегом подслушивало множество ушей, до полудня кто-нибудь наверняка предупредит прессу.

Надо будет, кроме того, проинформировать через посольства правительства нескольких сопредельных стран. Да, и дать указание создать немедленно комитет экспертов по действиям в этой чрезвычайной ситуации. К счастью, у него были на примете несколько таких экспертов, которых он запомнил после серии нападений, совершенных несколько лет назад выходцами с Южных Моллукских островов. Когда он подъехал к зданию кабинета министров, то посмотрел на часы: была половина десятого.

Словосочетание «комитет по чрезвычайной ситуации» хотя еще и не произносилось вслух, однако уже стало прокручиваться в мозгу у многих в Лондоне. Сэр Руперт Моссбэнк, несменяемый помощник министра окружающей среды, говорил по телефону с начальником канцелярии премьер-министра сэром Джулианом Флэннери.

– Конечно, еще слишком рано о чем-либо говорить, – сказал сэр Руперт. – Нам неизвестно ни кто они такие, ни сколько их, насколько они серьезны, или сколько в действительности у них на борту находится бомб. Но если действительно произойдет утечка такого количества нефти, это грозит страшными неприятностями.

Сэр Джулиан поразмыслил секунду, смотря через окна второго этажа на Уайтхолл.

– Вы правильно сделали, что сразу же позвонили, Руперт, – сказал он. – Думаю, будет лучше, если я проинформирую премьер-министра немедленно. Между тем – в качестве меры предосторожности – не могли бы вы попросить пару ваших лучших умов подготовить меморандум о возможных последствиях взрыва этого танкера? Указав там, сколько выльется нефти, какая площадь океана будет ею покрыта, волнение моря, скорость волн, какой участок нашего побережья будет поражен, ну и так далее. Уверен, она немедленно запросит эти данные.

– Они уже у меня в руках, старина.

– Отлично, – сказал сэр Джулиан, – даже прекрасно. Лучше делать такие веши как можно скорее. У меня есть подозрение, что она захочет знать. Она всегда так поступает.

Ему довелось работать уже с тремя премьер-министрами, и последняя была самой требовательной и решительной из всех них. Уже много лет среди членов правящей партии ходила избитая шутка о том, что в их партии полно старых баб обоего пола, но, к счастью, у руля стоит настоящий мужик. Мужика звали миссис Джоан Карпентер. Начальник канцелярии получил разрешение на аудиенцию через несколько минут, после чего направился через освещенный ярким утренним солнцем газон в «номер 10» – целеустремленно, но не спеша, по своему обыкновению.

Когда он вошел в личный кабинет премьер-министра, где она находилась с восьми часов утра, она сидела за письменным столом. Рядом на столике стоял кофейный сервиз, на полу валялись три открытые красные коробки с корреспонденцией. Сэр Джулиан не уставал удивляться: эта женщина просматривала документацию, как автомат, успевая закончить с бумагами к десяти утра: утвердив, отвергнув, либо приписав краткий запрос на дополнительную информацию.

– Доброе утро, премьер-министр.

– Доброе утро, сэр Джулиан, какой прекрасный день.

– Совершенно справедливо, мэм. К сожалению, он несет с собой и кое-что неприятное.

Присев по ее знаку, он подробно изложил информацию о происшествии в Северном море, которой они располагали к данному моменту. Она внимательно его слушала, тщательно впитывая в себя малейшие нюансы.

– Если это – правда, тогда этот корабль, эта «Фрея», может вызвать экологическую катастрофу, – прямо заявила она.

– Конечно, хотя мы пока не знаем в точности, возможно ли затопить такое гигантское судно при помощи, как мы думаем, промышленной взрывчатки. Хотя, разумеется, есть люди, которые могут оценить все последствия.

– В том случае, если это правда, – сказала премьер-министр, – по-моему, нам надо сформировать комитет по чрезвычайной ситуации, который бы рассмотрел возможные последствия. Если же это блеф, мы приобретаем прекрасную возможность для тренировки в условиях, приближенных к реальности.

Сэр Джулиан приподнял бровь: идея засунуть взрывпакет в штаны чиновников в дюжине министерств в качестве тренировки, не приходила ему в голову. Хотя он и находил в этом определенное очарование.

В течение тридцати минут премьер-министр и начальник ее канцелярии обсуждали список областей, в которых им потребуются профессиональные консультации, если они хотят получать точную информацию о тех вариантах, которые можно предпринять при этом небывалом захвате танкера в Северном море.

Что касается самого супертанкера, то он был застрахован Ллойдом, следовательно, там можно будет найти подробные чертежи его конструкции. Далее, в управлении морских перевозок Бритиш Петролеум наверняка есть эксперт по конструкциям танкеров, который сможет изучить эти чертежи и дать заключение о технической осуществимости его разрушения.

В отношении борьбы с выбросом нефти они договорились о том, чтобы пригласить старшего научного сотрудника из лаборатории Уоррен Спрингс, которой руководили совместно министерство торговли и промышленности и министерство сельского хозяйства, рыбных ресурсов и продовольствия. Эта лаборатория располагалась рядом с Лондоном в Стивендже.

Министерство обороны должно будет прислать опытного офицера из Королевской саперной службы – эксперта по взрывчатым веществам, который должен будет рассмотреть эту сторону проблемы, а в министерстве окружающей среды есть достаточно людей, которые смогут подсчитать размер экологической катастрофы в Северном море. Кроме того, они пришли к выводу, что надо было сделать запрос в Тринити Хаус – главную лоцманскую службу, осуществлявшую предоставление своих услуг на всем британском побережье, чтобы эта служба предоставила информацию о скорости и направлении движения волн. Отношения и связь с правительствами зарубежных стран – сфера компетенции Форин офиса, которому надо будет направить своего наблюдателя в создаваемый комитет. К десяти тридцати список, казалось, был подготовлен, и сэр Джулиан уже было собрался раскланяться.

– Как вы думаете, голландское правительство сможет справиться с этой проблемой? – задала вопрос премьер-министр.

– Слишком рано выносить суждение об этом, мэм. В данный момент мы знаем, что террористы хотят лично высказать свои требования господину Трейдингу ровно в полдень, то есть через девяносто минут. У меня нет сомнений, что они в Гааге считают себя готовыми справиться с этой ситуацией. Но если они не смогут удовлетворить их требования, или если корабль все равно так или иначе взорвется, тогда как прибрежное государство мы в любом случае вовлечены в это дело. Кроме того, мы располагаем самыми передовыми технологиями и возможностями для того, чтобы справиться с утечкой нефти, – в этом нам нет равных в Европе, – поэтому нас могут попросить об этом наши союзники с того берега Северного моря.

– Значит, чем скорее мы будем готовы, тем лучше, – сделала заключение премьер-министр. – Еще вот что, сэр Джулиан. Возможно, до этого просто не дойдет, но если их требования невозможно будет удовлетворить, надо рассмотреть вариант чрезвычайных действий – штурма судна для освобождения команды и обезвреживания зарядов.

В первый раз за все время разговора сэр Джулиан почувствовал себя неуютно. Он был профессиональным государственным служащим с тех самых пор, как с отличием закончил Оксфорд. Он свято верил в то, что слово – писаное или высказанное устно – может разрешить большинство проблем, надо только дать достаточное время. Он ненавидел насилие.

– Ах, да, премьер-министр. На это мы пойдем в крайнем случае. Кажется, это называется «жестким выбором».

– Израильтяне штурмом взяли самолет в Энтеббе, – размышляла вслух премьер-министр. – Немцы – самолет в Могадишо, голландцы – поезд в Ассене, – во всех этих случаях у них не осталось другого выбора. Предположим, такое случится и в данном случае.

– Что ж, мэм, может быть и так.

– Смогут голландские морские пехотинцы выполнить это задание?

Сэр Джулиан старался тщательно подбирать слова: мысленно он представил себе квадратных морских пехотинцев, топающих тяжелыми ножищами по всему Уайтхоллу. Он предпочитал, чтобы эти парни играли в свои смертоносные игры где-нибудь подальше, хотя бы и в своем Эксмуре.

– Если дойдет до штурма корабля с моря, – сказал он, – то, по-моему, высадка с вертолета отменяется. Его заметит дежурящий на палубе часовой, а кроме того, на танкере есть радар. Соответственно, движение надводного корабля также будет обнаружено. Это – не пассажирский самолет на бетонной взлетно-посадочной полосе, и не загнанный в тупик поезд, мэм. Это – корабль, который стоит на якоре в двадцати пяти милях от берега.

Он надеялся, что это немного охладит ее.

– Что вы думаете о подходе к кораблю при помощи вооруженных аквалангистов? – спросила она.

Сэр Джулиан устало прикрыл глаза: черт побери, вооруженные аквалангисты, – он был убежден, что чтение политиками слишком большого количества романов не доведет до добра.

– Вооруженные аквалангисты, премьер-министр?

Сидя напротив, она не сводила с него своих голубых глаз.

– По-моему, – твердо заявила она, – наши возможности в этом отношении довольно велики: одни из самых лучших в Европе.

– Да, думаю, что так вполне можно сказать, мэм.

– И кто же эти эксперты по операциям под водой?

– Это Специальная корабельная служба, премьер-министр.

– Кто здесь у нас в Уайтхолле отвечает за связь с нашими специальными службами? – спросила она.

– Есть один полковник в министерстве обороны из Королевского корпуса морской пехоты, – признал он, – его зовут Холмс.

Это не должно было закончиться добром, он это нюхом чувствовал. Они уже пользовались наземными коллегами Специальной корабельной службы – из более известной широкой публике Специальной военно-воздушной службы, САС, – для того, чтобы помочь немцам в Могадишо, а также для разблокирования здания на Валкомб-стрит. Гарольду Вильсону всегда не терпелось услышать все подробности тех смертельных игр, в которые его головорезы играли со своими противниками. Теперь они вновь собирались ввязаться в очередную авантюру в стиле Джеймса Бонда.

– Пусть полковник Холмс также присутствует на заседаниях чрезвычайного комитета, – разумеется, только с совещательными функциями.

– Разумеется, мэм.

– И подготовьте заседание ЮНИКОРНа. Надо, чтобы все было готово к полудню, когда станут известны требования террористов.

В трехстах милях от них через Северное море в Голландии уже с самого утра была развита бурная деятельность.

Из своего офиса в расположенной на берегу моря столице страны – Гааге премьер Ян Трейдинг и его подчиненные занимались созданием такого же комитета по чрезвычайной ситуации, о котором в Лондоне подумывала миссис Карпентер. Первое, что необходимо было выяснить, – все возможные последствия: человеческие жертвы и экологическая катастрофа, которые могут произойти в результате загрязнения моря нефтью с такого судна как «Фрея», а также варианты действий, которые могло предпринять голландское правительство.

Для получения этой информации были призваны соответствующие специалисты: по кораблестроению, нефтяным утечкам, направлению, скорости волн, прогнозу погоды, и даже по возможному военному решению проблемы.

Дирк ван Гелдер, который доставил магнитофонную запись послания, полученного с «Фреи» в девять часов, выехал обратно в диспетчерскую «Маас Контрол», получив от Яна Трейдинга указания сидеть, никуда не отходя, возле радиотелефона, работающего на сверхвысоких частотах, чтобы оказаться на месте, если «Фрея» вдруг выйдет на связь раньше полудня.

В 10.30 ему позвонил Гарри Веннерстрем. Позавтракав в своих шикарных апартаментах на верхнем этаже роттердамского «Хилтона», стареющий корабельный магнат все еще ничего не подозревал о той катастрофе, которая произошла с его судном. Все объяснялось очень просто: никто даже не подумал ему позвонить.

Веннерстрем звонил, чтобы узнать о том, как идет «Фрея», которая к этому времени, по его подсчетам, должна была уже далеко зайти во Внешний канал, осторожно продвигаясь к Внутреннему каналу. Она должна была уже на несколько миль отойти от Евробуя номер один, строго придерживаясь курса восемьдесят два с половиной градуса. Он собирался выехать из Роттердама вместе с колонной важных персон примерно в обеденное время, чтобы лично увидеть продвижение «Фреи».

Ван Гелдер извинился за то, что не позвонил ему в «Хилтон», и осторожно проинформировал о событиях между 07.30 и 9.00. С другой стороны линии связи, в отеле «Хилтон», последовало тяжелое молчание. Возможно, первой реакцией Веннерстрема было вскричать о том, что там, за западным горизонтом, захватили корабль стоимостью 170 000 000 долларов, а также о том, что на нем – нефти на 140 000 000 американских долларов. То, что в конце концов он сказал следующие слова, также весьма и весьма характеризовало этого человека:

– Там находятся тридцать моих моряков, господин ван Гелдер. И хочу, чтобы вам было понятно с самого начала, что если хоть с одним из них что-нибудь случится из-за того, что требования террористов не будут выполнены, я буду считать ответственным за это лично голландское правительство.

– Господин Веннерстрем, – сказал ван Гелдер, которому на протяжении своей карьеры также довелось командовать судном, – мы делаем все, что в наших силах. Все требования террористов в отношении свободного пространства вокруг «Фреи» выполнены – все до одного. О своих основных требованиях они пока не сообщали. Премьер-министр сейчас находится у себя в Гааге, делая все возможное, и он приедет сюда к полудню, когда должно поступить следующее сообщение с «Фреи».

Гарри Веннерстрем положил телефонную трубку на место, и, не видя ничего, уставился сквозь панорамные окна на небо, где далеко на западе в открытом море стоял на якоре его корабль-мечта с вооруженными террористами на борту.

– Отмените поездку в диспетчерскую контроля за движением судов на Маасе, – внезапно велел он одному из своих секретарей. – Отменить обед с шампанским. Отменить прием, назначенный сегодня вечером. Отменить пресс-конференцию. Я уезжаю.

– Куда, господин Веннерстрем? – спросила пораженная молодая женщина.

– В диспетчерскую «Маас Контрол». Один. Я спускаюсь в гараж, пусть меня там ждет автомобиль.

С этими словами старик тяжелой поступью вышел из номера и направился к лифту.

Море вокруг «Фреи» постепенно пустело. Работая в тесном контакте со своими британскими коллегами в Фламборо-Хед и Феликсстоув, офицеры голландской диспетчерской службы направляли суда по маршрутам, проходившим к западу от «Фреи», самый ближний из них был в пяти милях от нее.

К востоку от замершего корабля всем судам было приказано остановиться или повернуть обратно, а всякое движение как в Европорт и Роттердам, так и оттуда, было прекращено. Разгневанным капитанам, которые поминутно названивали в диспетчерскую «Маас Контрол», не мудрствуя лукаво, отвечали, что создалась чрезвычайная ситуация, поэтому они ни в коем случае не должны заходить в зону с координатами, которые им тут же сообщались.

Оказалось, что прессу держать в неведении невозможно. В Роттердаме уже скопилось множество журналистов из технических и морских журналов, а также специальные корреспонденты по морским вопросам из крупных ежедневных газет из всех соседних стран, – все они прибыли на прием, который был назначен в честь триумфального входа «Фреи». К одиннадцати часам утра их любопытство было частично разожжено известием об отмене поездки в Хук, чтобы понаблюдать за тем, как на горизонте во Внутренний канал заходит «Фрея», а частично – слухами, которые стали доходить до их головных контор от многочисленных радиолюбителей, которым нравится подслушивать переговоры на море.

Вскоре после одиннадцати в апартаменты их хозяина, Гарри Веннерстрема, стали поступать многочисленные звонки, но он отсутствовал, а секретарь ничего не знала. Пытались делать звонки в здание диспетчерской службы Мааса, но там им велели обращаться за разъяснениями в Гаагу. В голландской столице телефонистки на коммутаторе переводили звонки прямо на личного пресс-секретаря премьер-министра, но затюканный молодой человек по мере сил отбивался от них.

Однако отсутствие информации еще больше заинтриговало журналистов, поэтому они без промедления проинформировали своих редакторов, что с «Фреей» происходит что-то серьезное. Редакторы немедленно отправили других репортеров, которые постепенно собирались целое утро снаружи здания диспетчерской службы Мааса в Хук-ван-Холланде; их не пускали дальше проволочного забора, который окружает здание со всех сторон. Другие скопились в Гааге, где наводнили разнообразные министерства, но больше всего офис премьер-министра.

Редактор газеты «Де Телеграф» получил информацию от одного из радиолюбителей, что на борту «Фреи» находятся террористы, и что они выдвинут свои требования в поддень. Он немедленно приказал настроить радиоприемник на двадцатую волну, и подсоединить к нему магнитофон, чтобы ничего не упустить из сообщения.

Ян Трейдинг лично позвонил западногерманскому послу Конраду Фоссу, и сообщил ему о том, что произошло. Фосс немедленно связался с Бонном, а через полчаса ответил голландскому премьеру, что, само собой разумеется, он будет сопровождать его в Хук для того, чтобы присутствовать на сеансе связи, как того требуют террористы. Он заверил голландца, что федеральное правительство Германии сделает все возможное для того, чтобы помочь в данной ситуации.

Голландское министерство иностранных дел в качестве жеста доброй воли проинформировало послов всех государств, которые хотя бы отдаленно имели отношение к этому делу: Швецию, чей флаг несла «Фрея» и чьи моряки находились на борту; Норвегию, Финляндию и Данию, так как их граждане также находились на судне; США, поскольку четыре члена экипажа были американцами скандинавского происхождения, они имели американские паспорта, но пользовались двойным гражданством; Великобританию как прибрежное государство, а также потому, что подпадающая под ее юрисдикцию фирма Ллойд застраховала и судно, и груз; наконец, Бельгию, Францию и Западную Германию – всех как прибрежные государства.

В девяти европейских столицах не смолкая трезвонили телефоны – в министерствах и департаментах, в кабинетах главных редакторов и страховых компаниях, в конторах судовых агентов и частных квартирах. Для всех них – правительственных чиновников, служащих банков, страховых и судоходных компаний, военных и прессы – перспектива спокойного уик-энда, которую можно было предвкушать этим утром в пятницу, провалилась в тартарары посреди гладкой голубой поверхности океана, где на теплом весеннем солнышке замерла бомба мощностью в 1 000 000 тонн, называемая «Фреей».

Гарри Веннерстрем был уже на полпути от Роттердама в Хук, когда в голову ему неожиданно пришла идея. Его лимузин выезжал из Схидама на шоссе, которое вело в сторону Влардингена, когда он вдруг вспомнил, что в муниципальном аэропорту Схидам стоял наготове его личный реактивный самолет. Он протянул руку к телефону и вызвал своего личного секретаря, которая по-прежнему безуспешно пыталась отбить наскоки репортеров в его хилтонских апартаментах. Наконец на третий раз ему удалось до нее дозвониться: он отдал ей целую серию распоряжений, которые она должна была передать его пилоту.

– И последнее, – сказал он в телефонную трубку, – мне нужны фамилия и номер служебного телефона начальника полиции в Алезунде. Да, в Алезунде – это в Норвегии. Как только вы выясните это, немедленно позвоните ему и скажите, чтобы он оставался на месте и ожидал, пока я свяжусь с ним.

Информационная служба Ллойда получила сведения о происшедшем вскоре после десяти часов утра. Направлявшийся в Роттердам английский сухогруз собирался входить в дельту Мааса, когда было сделано девятичасовое сообщение с «Фреи» диспетчерской службе Мааса. Судовой радист перехватил весь разговор, быстро записал его от руки и показал капитану. Несколько минут спустя он диктовал его содержание судовому агенту в Роттердаме, который передал его дальше в головную контору в Лондоне. Из конторы связались с Колчестером в графстве Эссекс и повторили известие для Ллойда. Немедленно позвонили и проинформировали президента одной из двадцати пяти страховых фирм. Консорциум фирм, способный собрать 170 000 000 долларов страховки за судно, по необходимости должен был быть большим, впрочем, как и группа компаний, застраховавших груз – 1 000 000 тонн для Клинта Блейка в его офисе в Техасе. Однако несмотря на размеры «Фреи» и ее объемный груз самым крупным страховым полисом была страховка жизни членов команды и компенсация за загрязнение окружающей среды. Если бы «Фрея» взлетела на воздух, именно по этому полису надо было выплачивать самые крупные деньги.

Незадолго до полудня президент Ллойда, сидя в своем кабинете, из которого можно было сверху обозревать Сити, закончил делать подсчеты в блокноте.

– Речь пойдет о целом миллиарде долларов, если произойдет самое худшее, – констатировал он своему помощнику. – Кто же, черт бы их побрал, эти люди?

Командир этих людей сидел в эпицентре разрастающегося шторма напротив бородатого норвежского капитана в каюте на правом борту «Фреи», прямо над капитанским мостиком. Шторы раздвинули в стороны, и солнце наполняло помещение теплом. Из иллюминаторов открывалась панорама фордека, который простирался на четверть мили вплоть до крошечного полуюта.

Высоко на фальстеме над форштевнем виднелась малюсенькая фигурка человека, который обозревал раскинувшееся перед ним голубое море. С обеих сторон корабля лежали такие же спокойные голубые воды с легкой рябью на поверхности. Утренний бриз уже успел далеко унести невидимые облака ядовитых инертных газов, которые поднялись из открытых инспекционных люков, – теперь на палубе можно было спокойно ходить, ничего не опасаясь, иначе бы человека, который сейчас сидел на полуюте, давно бы не было в живых.

Температура в каюте поддерживалась на прежнем уровне: инициативу от центрального отопления после того, как сквозь двойное остекление стало прогревать солнце, перехватил кондиционер.

Тор Ларсен все утро неподвижно сидел на одном месте – на одном конце стола, а Эндрю Дрейк – напротив.

После спора, который возник у них между девятичасовой радиосвязью и десятью часами утра, они в основном молчали. Постепенно начинало чувствоваться напряжение, которое всегда сопровождает ожидание. Каждый из них прекрасно понимал, что вокруг них разворачивается сейчас лихорадочная деятельность: во-первых, постараться точно оценить, что в точности произошло на борту «Фреи» этой ночью, и во-вторых, подумать о том, что можно предпринять.

Ларсен знал, что никто не станет ничего предпринимать, не возьмет на себя инициативу, пока не прозвучат в полдень основные требования. В этом отношении сидевший напротив него напряженный молодой человек был далеко не глуп. Он предпочел, чтобы власти терялись в догадках. Заставив говорить вместо себя Ларсена, он не оставил им никакого ключа для того, чтобы они могли узнать: кто он такой и откуда родом. Даже его мотивы пока не были никому известны за пределами каюты, в которой они сидели. Власти, конечно же, хотели узнать побольше, проанализировав магнитофонные записи радиопереговоров, выяснив особенности речи и на основе этого – этническое происхождение террористов, прежде чем принять окончательное решение о дальнейших действиях. Но человек, который называл себя Свободой, отказал им в этой информации, лишив уверенности людей, которым он противостоял.

Он, кроме того, давал прессе достаточно времени, чтобы она успела узнать о катастрофе, но не о своих условиях, давая таким образом возможность оценить последствия взрыва «Фреи», соответственно повышая их давление на власти еще до того, как будут оглашены сами требования. Когда они наконец будут представлены, то покажутся весьма скромными по сравнению с возможной альтернативой, подвергая таким образом власти двойному нажиму со стороны прессы.

Ларсен, который теперь знал, в чем состояли требования, не видел способа, при помощи которого властям удалось бы отвертеться от их выполнения. Альтернатива была слишком ужасной для всех. Если бы Свобода просто похитил какого-нибудь политика, как люди Баадера-Майнхоф похитили Ганса-Мартина Шлейера, или «красные бригады» – Альдо Моро, ему бы еще могли отказать в освобождении его друзей. Но он предпочел угрожать уничтожением поверхности целого моря, побережья пяти стран, тридцати человек и целого миллиарда долларов.

– Почему эти два человека так важны для вас? – внезапно спросил Ларсен.

Молодой человек внимательно посмотрел на него.

– Они – мои друзья, – сказал он.

– Нет, – возразил Ларсен. – Я вспоминаю, что читал о них в январских газетах: они два еврея из Львова, которым отказали в выдаче разрешения на эмиграцию, тогда они угнали русский авиалайнер и заставили его приземлиться в Западном Берлине. Как же это поможет возникновению вашего народного выступления?

– Неважно, – заявил пленитель. – Сейчас – без пяти двенадцать. Нам надо идти на мостик.

На мостике все осталось без изменения – разве что появился еще один террорист, который свернулся калачиком в углу и спал, сжимая в руке оружие. На нем по-прежнему была маска, как и на другом, который осуществлял наблюдение за экранами радара и сонара. Свобода спросил его о чем-то на языке, о котором Ларсену теперь было известно, что это – украинский. Человек отрицательно покачал головой и ответил на том же языке. По знаку Свободы одетый в маску бандит навел свой автомат на Ларсена.

Свобода подошел к сканерам и стал изучать их показания. Вокруг «Фреи» было кольцо чистой воды – по крайней мере на пять миль к западу, югу и северу. С восточной стороны море было чисто вплоть до голландского побережья. Он вышел из рубки через дверь, которая вела на мостик, и прокричал что-то наверх. Ларсен услышал, как сидевший высоко вверху на трубе террорист прокричал ему в ответ.

Возвратившись в рубку, Свобода обратился к капитану:

– Давайте, публика заждалась. Помните: попытаетесь выкинуть какой-нибудь фокус, и я расстреляю, как и обещал, одного из вашей команды.

Ларсен взял в руку трубку радиотелефона и нажал клавишу передачи.

– Диспетчерская служба Мааса, диспетчерская служба Мааса, вас вызывает «Фрея».

Хотя он и не знал этого, но его вызов внимательно слушали в этот момент по крайней мере в пятидесяти разных кабинетах. Его слушали пять крупнейших разведывательных служб, выхватив двадцатый канал из эфира при помощи своих совершенных приборов. Его слова услышали и почти одновременно передали в Агентство национальной безопасности в Вашингтоне, в СИС, во французскую СДЕСЕ, западногерманскую БНД, в Советский Союз и разнообразные службы Голландии. Бельгии и Швеции. Его слушали в радиорубках на кораблях, радиолюбители и журналисты.

Из Хук-ван-Холланда до него донесся ответ:

– «Фрея», говорит диспетчерская служба Мааса. Пожалуйста, продолжайте.

Тор Ларсен прочитал с листка бумаги:

– Это – капитан Тор Ларсен. Я хочу говорить лично с премьер-министром Нидерландов.

Из Хука по радио донесся новый голос, говоривший по-английски:

– Капитан Ларсен, это – Ян Трейдинг. Я – премьер-министр Королевства Нидерланды. С вами все в порядке?

На «Фрее» Свобода проворно прикрыл рукой микрофон.

– Никаких вопросов, – прошипел он Ларсену. – Сейчас же спросите, на месте ли западногерманский посол, и узнайте его имя.

– Будьте добры, не задавайте вопросов, премьер-министр. Мне нельзя на них отвечать. На месте ли западногерманский посол?

В диспетчерской службе Мааса микрофон передали Конраду Фоссу.

– Говорит посол Федеративной Республики Германии, – сказал он. – Меня зовут Конрад Фосс.

На мостике «Фреи» Свобода кивнул Ларсену.

– Все правильно, – сказал он, – продолжайте, зачитайте им текст.

Семь человек, сгрудившихся возле приборной панели в диспетчерской службе Мааса, молча слушали – один премьер, один посол, один психиатр, радиоинженер, приглашенный на случай разрыва связи, ван Гелдер, представлявший портовые власти, и дежурный офицер. Все переговоры о движении судов были передвинуты на запасной канал, молча вращались катушки двух магнитофонов. Уровень звука был включен на максимум, голос Тора Ларсена эхом отдавался в комнате.

– Повторяю то, что я говорил сегодня утром в девять часов. «Фрея» находится в руках партизан. Установлены взрывные заряды, которые при детонации разломят ее на части. Эти заряды могут быть приведены в действие простым нажатием на кнопку. Повторяю, простым нажатием на кнопку. Не должно предприниматься никаких попыток приблизиться к кораблю, взобраться к нему на борт или предпринять на него нападение каким-либо другим способом. В случае подобных попыток сразу же нажмут на кнопку. Захватившие корабль люди убедили меня, что готовы скорее пойти на смерть, чем сдаться.

Продолжаю, если кто-нибудь приблизится к кораблю с другими целями – как на корабле, так и на легком самолете, – будет либо казнен один из членов моей команды, либо за борт будет сброшено двадцать тысяч тонн нефти, либо будут предприняты оба этих шага. Вот каковы требования партизан:

Два узника совести – Давид Лазарев и Лев Мишкин, которые содержатся в данный момент в Западном Берлине в тюрьме Тегель, должны быть освобождены. Они должны быть отправлены западногерманским гражданским самолетом из Западного Берлина в Израиль. До этого премьер Государства Израиль должен дать в присутствии общественности гарантию того, что они не будут репатриированы в Советский Союз, а также не будут высланы обратно в Западную Германию, так же как не будут заключены вновь в тюрьму в Израиле.

Их освобождение должно состояться завтра на рассвете. Израиль должен дать гарантию их свободы и безопасности сегодня в полночь. В случае отказа вся полнота ответственности ложится на плечи правительств Западной Германии и Израиля. На этом все. До тех пор, пока не будут удовлетворены эти требования, никаких контактов больше не будет.

Радиотелефон щелкнул и замолчал. В здании диспетчерской службы воцарилось тяжелое молчание. Ян Трейдинг посмотрел на Конрада Фосса. Западногерманский посол пожал плечами.

– Я должен немедленно связаться с Бонном, – сказал он.

– Могу доложить вам, что капитан Ларсен держится несколько напряженно, – сказал психиатр.

– Большое спасибо, – поблагодарил Трейдинг. – Я также чувствую себя «несколько напряженно». Господа, то, что мы с вами только что прослушали, несомненно, в течение часа станет известно широкой общественности. Мое предложение: надо возвратиться на наши рабочие места. Я подготовлю заявление к часовому выпуску новостей. Господин посол, боюсь, что теперь давление переместится на Бонн.

– Без всякого сомнения, – сказал Фосс. – Мне необходимо как можно скорее оказаться в посольстве.

– Тогда присоединяйтесь ко мне до Гааги, – предложил Трейдинг. – У меня есть полицейское сопровождение, а кроме того, мы сможем переговорить в машине.

Референты забрали обе магнитофонные пленки, и вся группа отправилась в Гаагу, которая находилась всего в пятнадцати минутах езды вверх по побережью. Когда они отбыли, Дирк ван Гелдер поднялся на плоскую крышу, где Гарри Веннерстрем с согласия Гелдера собирался провести обед: в перерыве между шампанским и бутербродами с лососем гости смогли бы бросать нетерпеливые взоры в сторону моря, горя желанием поймать первые, неясные очертания левиафана.

Теперь же корабль, возможно, вообще никогда не придет сюда, подумал ван Гелдер, смотря на голубую воду. До того, как ему предложили спокойную работу на берегу, где он мог чаще общаться с женой и детьми, он также был капитаном дальнего плавания голландского торгового флота. Как бывший моряк, он вполне мог понять чувства членов команды «Фреи», запертых глубоко в трюме, ниже ватерлинии, беспомощно ожидающих, что им выпадет – спасение или смерть.

Но по этой же причине переговорами будет руководить не он. Теперь дело перешло в другие руки: им займутся более изощренные в увертках люди – люди, привыкшие думать прежде всего о политических последствиях, и уж потом о людях.

Он подумал о громадном норвежском шкипере, с которым ему не довелось встретиться, но чьи фотографии он видел. Теперь он находится лицом к лицу с сумасшедшими, вооруженными пистолетами и динамитом, – интересно, а как бы он сам повел себя на его месте. Он ведь предупреждал, что в один прекрасный момент такое может случиться: танкеры не имеют никакой защиты и слишком опасны. Но деньги говорили значительно громче, чем он: самым «убийственным» аргументом были дополнительные издержки на установку специальных устройств, которые превратили бы танкеры в что-то наподобие банка или склада с взрывчаткой, чем кстати они в какой-то мере и являлись. Но никто не желал его слушать. Людей же заботили авиалайнеры, потому что они могли упасть на их дома, но не танкеры, которых они никогда не видели. Итак, политики не желали слушать, а торговцы не спешили проявлять инициативу. А теперь, поскольку супертанкеры захватить не сложнее, чем разбить детскую копилку, капитан и двадцать девять его моряков могут как крысы погибнуть в водовороте нефти и воды.

Он притоптал сигарету о покрытую гудроном крышу и вновь посмотрел на горизонт.

– Проклятые ублюдки, – прошептал он, – эх, проклятые ублюдки, если бы вы только послушали.