"Пересекающий время. Книга вторая: Адоня, посвященный герметик." - читать интересную книгу автора (Крапп Раиса)* * *Линда, действительно, водила Адоню в новый мир, в новые знания очень осторожно и медленно, но каждый сеанс становился для Адони событием. Она ждала их, жаждала, хотела большего. Возвращалась после обучающих сеансов то в состоянии эйфории, то задумчивая, то до изнеможения усталая. Время шло и, с пристрастием наблюдая за ней, Андрей замечал, что работа Адони и Линды дает результаты. – Тебе интересно, Адонюшка? – Интересно… Да, конечно… Но мне трудно понять, что я чувствую… Я узнаю такое… оно ошеломляет и… меняет меня… Я становлюсь другой… – Какой? Ты довольна тем, что происходит? – Я не знаю, какой я становлюсь… вернее, какой стану. – Может быть, тебе это не нужно, Адоня? Твой мир был чистым и светлым. Понятным. – О, нет, Андрей! Неужели слепой скажет, что ему не нужно зрение?! Я многое теперь вижу по-другому и удивляюсь – отчего раньше не видела? Андрей, почему эти знания не дают всем, как грамоту? Ах, нет, зачем я спрашиваю, сама ведь понимаю – человек должен прийти к ним, иначе он их просто не примет, да? Я теперь к людям иначе отношусь… Раньше я могла сердиться на человека, а теперь мне часто делается жаль их всех… Кто-то делает плохо, а мне больно – как же он не видит и не понимает очевидного, почему не понимает, что все – причина чему-то, что неизбежно случится потом. Люди так бездумно строят свое будущее… И мне плохо оттого, что я ведь не могу подойти и сказать – он и меня не услышит. – На вершинах познания холодно и одиноко. – Дар, ты тоже это чувствуешь?! Ты живешь с этим?! Но это так больно, ведь люди-то не чужие – свои, близкие тебе, дорогие… Да, холодно и одиноко, ты очень правильно сказал… – Не я, другой человек, художник. Он давно очень жил. Да, все это с тобой теперь останется, но острота пройдет, ты научишься с этим жить. Кроме того, научишься все же помогать людям, не такие уж мы беспомощные. – Помогать, как вы? Как Разведчики?! Ох, Дар, неужели я когда-нибудь смогу стать… – Нет. Никогда. Разведчиком ты не станешь. Уж слишком хорошо я знаю свою профессию, чтобы позволить тебе этим заниматься. Поэтому я прошу тебя, никогда, даже в мыслях не допускай такой возможности, договорились? – Да. Андрей виновато улыбнулся, мягко сказал: – Адонюшка, есть ведь масса других способов помогать людям, например, учить их, вести к пониманию. Или что-то еще. Ты выберешь. – Хорошо, я надеюсь, что так и будет. Но сейчас мне больно за несовершенство свое и других. – Свое, если захочешь, исправлять будешь. Только трудно это, самая трудная работа – над собой. А другим будешь помогать увидеть это несовершенство. Но не будь слишком требовательной к людям. Это несправедливо, судить нельзя. – Я еще так мало знаю. Я хочу поскорее всему научиться. – Ты только в начале пути, а длина его – вся жизнь. Бегом его не проскочишь. Не спеши. А еще через месяц или что-то около того Линда пригласила Андрея к себе, чтобы поговорить наедине. – Ты чем-то обеспокоена? – спросил Андрей. – Или я ошибаюсь? – Да нет, не ошибаешься. Но вот что меня беспокоит, этого я, пожалуй, не скажу – так, смутное ощущение. – Это касается Адони? – Она слишком торопится. – Разве это не естественно для обучающегося? А у эритян, сама знаешь, какая тяга к знаниям. Но ведешь-то ее ты, ты задаешь темп. – А если я скажу, что в последнее время мне все чаще кажется, что ведет она? – Как это выражается? Адоня требует? Диктует условия? – Ну что ты! Ты сам подумай – ты об Адоне это говоришь? Она прежняя – мягкая, уступчивая. Причем теперь – больше, чем когда-либо. Ты сам этого не ощущаешь? Только качество этой мягкости изменилось… так взрослый уступает ребенку. Но иногда я думаю, что мне мерещится то, чего нет. – Постой. Примем миражи за реальность. Ты чувствуешь в Адоне превосходство? – Да разумеется, нет! – Линда, прости, но я действительно, не понимаю. Она опустила лицо в ладони, потерла лоб, будто собираясь с мыслями. – Ее результаты по контрольным тестам поразительны. Нет, я опять сказала осторожно и неправду. Дело обстоит так – она показывает результаты, которых не должно быть, рано. Для них еще предпосылки не было. Понимаешь? Следствие без причины. Адоня заставляет меня догонять ее. Представь, я даю ей программу и она добросовестно, тщательно с ней работает. В это время я смотрю на нее и где-то внутри чувствую – она это для меня делает, потому что я считаю, что так надо. А на самом деле она уже дальше, на ступеньку выше, а может и не на одну. – Как это может быть? – Не понимаю. – Сама занимается, одна? – Исключено. – И в чем опасность? – У нее практически, нет времени адаптироваться в новом состоянии, а новое знание из сознания должно перейти в подсознание, из ума – в разум, можно так сказать. Но глубинные слои, они ведь не так подвижны, ты знаешь. Это сознание – легкое, подвижное колесико, им можно с легкостью манипулировать, а подсознание – огромный маховик, изменить его движение не так-то просто, надо действовать маленькими и постоянными усилиями, помнишь, как нас преподаватели сдерживали, просили быть осторожными, потому что излишнее усердие навредит, а то и совсем разрушит человека. Ты и сам знаешь случаи, когда человек со слабой нервной организацией вынужден был отказаться приобрести профессию о какой мечтал и прекратить обучение – из-за перегрузок начинались изменения в психике, а точнее сказать, начинались разрушения на уровне подсознания Теперь представь, какое воздействие на него идет у Адони. – Ты с ней об этом говорила? – Да, но, видишь ли… По-моему, это и от нее не зависит… Вообще-то я знаю, что меня тревожит, но делаю вид, что не знаю… – Тогда, давай говорить открытым текстом. – Мы настолько приняли Адоню, что забыли о ее инопланетной сущности. Ее способности – нечеловеческие. Мы самовольно вторглись в неизвестное, разбудили там нечто, оно пошло в рост. Плоды непредсказуемы. Я теряю контроль над ситуацией. – Мы можем хотя бы притормозить это? – Голос Андрея испугал Линду. – Я надеюсь. Но это – единственное. По крайней мере, я больше ничего не вижу. В первоначальное состояние уже ничего не вернешь. – Ты говоришь об инверсии памяти? – Это уже не поможет. Теперь процесс идет не извне, а изнутри, из подсознания. Инверсия – это еще на уровне сознания. – Чего конкретно надо опасаться? – Психического расстройства. По человеческим параметрам объем информации, который она воспринимает и так уже слишком велик и еще продолжает нарастать, причем, стремительно. Откуда? Не спрашивай. Мы, два идиота, хотели вскрыть скрытое – боюсь, нам это удалось. Сейчас надо снять хотя бы ту часть информационного потока, который от нас идет. Занятия необходимо прервать, и не просто прервать, а сделать так, чтобы она отошла от них – загрузить чисто внешней информацией, не для ума, а для души, что ли? Работать на эмоции. Я не знаю, может с искусством что-то… – Я увезу Адоню на Землю. – О, это как раз то, что нужно! Только… может быть ей и от людей надо отдохнуть. Она так явно видит несовершенства и реагирует очень болезненно. Причем, внутри, не внешне, а это еще хуже. – А если Адоня однажды и во мне разочаруется? Линда усмехнулась. – Сомнение в своем совершенстве – часть твоего совершенства. Андрей вздохнул: – Прекрасное успокоительное. Теперь скажи на чистоту: ты запаниковала? – Было немного. Андрей поморщился. – Почему было?.. Мы же еще ничего… Впрочем, зачем это я?.. – Адонюшка, солнышко мое, где ты? – Ау! – выглянула она из кухни, держа перед собой выбеленные мукой руки. – Ты опять собираешься чем-то побаловать меня? О-о, какие запахи! Почему твои блюда так потрясающе пахнут? – А я в них приворотное зелье добавляю! – рассмеялась Адоня. – Ах, вот чем ты здесь развлекаешься без меня! Он поцеловал ее в сгиб локтя, потом подхватил на руки, спросил: – Отгадай, что я хочу тебе сказать? – Приятное? – Да. – Тогда не буду отгадывать, – замотала Адоня головой. – Когда ты сам говоришь, получается гораздо радостнее. – Румовский отпустил меня на целый месяц, и мы проведем его на Земле. Между бровями Адони легла тоненькая морщинка: – Почему он так неожиданно разрешил тебе на целый месяц уехать? – Я хотел сделать тебе сюрприз. Веришь? – Нет. Андрей прижал ее к себе, долго поцеловал в губы. Потом, глядя в близкие глаза, прошептал: – Адонюшка, любовь моя, жена моя, ты будешь со мной всегда? – Как же иначе? – Брови ее надломились. – Зачем ты спрашиваешь? – Потому что безумно люблю тебя. – Почему тебе дали отпуск? – Я попросил. Линда считает, что вам надо приостановиться, перерыв сделать. И путешествие на мою планету будет очень кстати, правда? Ты должна помочь Линде, мне и себе – постарайся ни о чем таком не думать. Пусть работа идет там, внутри, – Андрей взял в ладони голову Адони, прикоснулся губами ко лбу. – Но сознание в этом не должно участвовать, понимаешь? – Да, я должна прогонять все мысли, если вспомню о том, что узнавала с Линдой, потому что для этого ты увозишь меня на Землю. – Ты умница. – Кажется, там что-то пошло не так. Ты не говори, если не хочешь. Я и сама видела, что в последнее время Линда была не как всегда, она иначе на меня смотрела, хотя я старалась все делать так, как надо. Теперь ты тоже встревожен. Не тревожься, любый мой, не о чем – поверь мне. И мне жаль терять время. Но я обещаю, что буду добросовестно отдыхать. – Она внимательно посмотрела ему в глаза. – Я очень постараюсь, не тревожься ни о чем. У Андрея осталось ощущение, что оба они сказали меньше, чем знали и чувствовали. |
|
|