Барбара Делински Загадка неоконченной рукописи

Пролог

Литтл-Фоллз

Телефонный звонок раздался в три часа ночи. Дэн О'Кифи натянул форму и поехал в дом Клайдов. Не потому, что Дарден Клайд этого требовал, и не потому, что это была его работа, хотя правдой было и то, и другое, а потому, что он беспокоился о Дженни.

Он уже привык беспокоиться о Дженни. Он беспокоился о ней с тех самых пор, как принял на себя обязанности отца восемь лет назад, когда она была шестнадцатилетним подростком с вечными синяками. Он беспокоился, когда ей было восемнадцать, когда ее мать погибла, а отца отправили в тюрьму, и продолжал беспокоиться все последующие шесть лет, наблюдая за тем, как она все более и более становится отверженной в городе. Он не так уж много сделал, чтобы помочь ей, поэтому чувствовал вину.

Сейчас его вина еще больше усугубилась. Он не больше Дженни хотел, чтобы Дарден Клайд вышел из тюрьмы, но не сделал ничего, чтобы помешать этому. Поэтому он чувствовал вину и беспокойство.

А еще плечо!.. Оно всегда начинало болеть, когда подступали неприятности. Отец считал, что это все из-за того, что он никогда не уделял должного внимания футбольным тренировкам, но такие старые раны действительно долго заживают. От напряжения шрамы начинают ныть, вот и все. Плечо просто горело, когда Дарден Клайд вчера вечером ступил из автобуса на грязную землю Литтл-Фоллз. Сейчас боль стала еще пронзительнее.

Дэн повернул от центра города, капли мелкого дождика забрызгали ветровое стекло. В темноте скрывались дома, о присутствии которых он бы и не догадался, если бы не знал здесь каждый дюйм. Через милю расстояния между домами стали больше. Свернув к единственному из них, в котором горел свет, джип запрыгал по разбитой подъездной дорожке Клайдов. Дэн припарковался поближе к приоткрытой кухонной двери, одним прыжком перемахнул ступени, и его взору открылась следующая картина.

Кухня была заставлена старой сосновой мебелью – шкафчиками, столом и стульями с розовыми пластмассовыми поверхностями на тщательно вылизанном линолеуме того же цвета. Дарден сидел на полу в конце цепочки грязных следов. Он прислонился к стене под телефоном, волосы и одежда были мокрыми и грязными, и вообще он был похож на побитую собаку. Он взглянул на него так, словно ни на что уже не было сил, однако глаза злобно сверкали.

– Она меня сбила, – хрипло проговорил он. – Просто ударила и уехала. Я несколько часов пролежал под дождем. А потом еще дольше полз сюда. Я сейчас умру от боли.

Состояние Дардена волновало Дэна меньше всего. Он прошел к двери, ведущей в холл, и прислушался. В доме стояла мертвая тишина.

– Где она?

– Откуда я, черт побери, знаю? Я поэтому и позвонил тебе. Она сбила меня моей собственной машиной и скрылась. Бегство с места происшествия, кража и вождение без прав.

Дэн уже знал, что «бьюик» исчез. Подъезжая, он увидел в свете своих фар пустой гараж. Но он посчитал, что Дженни оставила машину в какой-нибудь канаве и вернулась. Да, она говорила ему, что уедет из города, и упоминала какого-то друга, но никто никогда не видел этого парня. В одиночку Дженни Клайд была беззащитной трусихой. Дэн не мог себе представить, как после всех этих лет она может взять и сбежать. Легче представить ее взбирающейся в темноте на крышу, вверяя свою жизнь скользкому от дождя скату. Он направился к лестнице.

– Эй! – крикнул ему вслед Дарден. – И куда же ты направляешься?

Не обращая на него внимания, Дэн быстро осмотрел весь дом. Он уже был готов к какой-нибудь жуткой сцене, подобной той, что он обнаружил здесь шесть лет назад, но не нашел ни Дженни, ни каких-либо следов насилия. Не считая мокрого платья, брошенного на пол в спальне, и сваленных в кучу на чердаке подушек, одеял и газет, все в доме было аккуратно прибрано. На крыше, так же, как и (благодарение Богу), на земле, никого не было. Он вернулся на кухню.

– Я бы и сам мог тебе сказать, что ее там нет, – проворчал Дарден. – Она забрала мою машину. Ты хочешь, чтобы я повторил это еще раз? Она забрала мою машину. Тебе стоит поискать там.

Дэн и сам собирался сделать это. Ему было известно, что шофер из Дженни никакой. Он уже не однажды ловил ее на шоссе и каждый раз проводил разъяснительную беседу. Но что еще он мог сделать? Оштрафовать ее за кренделя, которые она выписывала на дороге? Отобрать ключи? Обвинить ее в вождении без прав и отправить в окружную тюрьму к шахтерам и рыбакам?

Его волновало только то, что она могла попасть в аварию. В окрестностях Литтл-Фоллз было множество мест, где слетевшую с дороги машину могли не заметить в течение долгих дней. Он планировал прочесать все эти места. Но сначала нужно поговорить с Дарденом. Он подвинул к себе кресло и сел.

– Что здесь произошло?

Дарден выпрямился и посмотрел на него.

– Я же уже сказал тебе! Она сбила меня и удрала.

– Почему?

– Откуда мне, черт возьми, знать? Я ужинал. Она сказала, что уезжает. Когда я попытался остановить ее, она меня сшибла. – Его глаза были холодны и жестоки. – Найди ее, О'Кифи. Просто верни ее.

– Зачем? Ей двадцать четыре года, и за всю свою жизнь она не выбиралась дальше тюрьмы, где навещала тебя. Вероятно, пришло время.

– Проклятье! Сейчас ей самое время быть здесь! – возразил Дарден, стуча негнущимся пальцем по полу. – У нее было шесть проклятых лет…

– На что? – резко оборвал его шериф. – Чтобы сбежать? Как она могла это сделать, если ты заставлял ее следить за домом, и каждый раз, когда она приезжала к тебе, не уставал повторять, сколь многим она тебе обязана. И это не считая разговоров по телефону. Даже представить себе не могу, что еще ты мог наговорить ей.

– Она моя дочь. Она делала то, что делала, потому, что любит меня.

Дэн поднялся. Он понимал, что если сейчас же не покинет этот дом, то, весьма вероятно, не удержится и ударит Дардена Клайда. Он был крайне рассержен.

– Слушай, ты, мешок с дерьмом, – проговорил он. – Дженни делала то, что делала, потому что ты отравил ей всю жизнь и заставил бояться дневного света. Она хотела сбежать, но ты запретил ей. Она должна была продать или спалить к черту этот дом после того, что произошло в нем. Я уговаривал ее сделать это, но ты не позволял. Бедняжка страдала здесь гораздо дольше, чем ты сидел в тюрьме, и виноват в этом ты один. Поэтому советую тебе послушать меня, и послушать хорошенько. Если я узнаю, что ты хоть пальцем тронул девочку, то ты пожалеешь, что не сгнил за решеткой. Ясно? Дарден поглубже втянул в себя воздух.

– У тебя кишка тонка сделать мне что-нибудь. Твой отец, может быть, и сделал бы. Но не ты.

Дэн выпрямился.

– У меня было больше тридцати двух лет на то, чтобы поучиться у него, – предупредил он, – поэтому не стоит меня недооценивать. Если с ней что-то случилось, я тебе не позавидую.

На лице Дардена отразились противоречивые чувства. Шериф потер плечо.

– Она не сказала, куда направляется?

– Нет.

– И у тебя нет никаких предположений?

– Она упомянула какого-то Пита.

– Ты его знаешь?

– Откуда?! Я не пробыл здесь и двенадцати часов!

– Может быть, она встретила его в тюрьме?

Дарден молча уставился на него, и уже не в первый раз Дэн пожалел о том, что не вытянул из Дженни все про этого Пита. Он позволил всему идти так, как шло, потому что Дженни казалась вполне счастливой, а это было для нее необычным состоянием.

– Она не говорила тебе о нем раньше? Дарден пробормотал что-то отрицательное.

– А что бы ты сказал ей, если бы она рассказала тебе? – наступал Дэн.

– Я говорил ей, – огрызнулся Дарден, – что она никуда не уйдет.

Шериф мог бы поклясться, что на самом деле сказано было куда больше.

– Что ты с ней сделал?

– Ничего. Я люблю ее. Она моя дочь. Я вернулся, чтобы заботиться о ней.

– Ты прикасался к ней?

– Я близко к ней не подходил! С каждой минутой, пока ты сидишь здесь и задаешь мне дурацкие вопросы, она удаляется все дальше!

Дэну хотелось бы верить, что Дженни жива и здорова и просто наконец сбежала от Дардена, как следовало бы поступить уже давно. Если это так, то он очень хотел, чтобы у него была возможность помочь ей. Однако, если она попала в аварию, он должен найти ее.

Он подошел к телефону и набрал номер окружной больницы, находившейся через два города дальше по шоссе, чтобы за Дарденом прислали скорую. Он оставил его сидеть на полу, уверенный, что тот далеко не уйдет, взял из джипа фонарик и направился на поиски Дженни по близлежащим пустырям и зарослям. Неподалеку он обнаружил следы мотоцикла. Дженни говорила, что ее Пит ездит на мотоцикле. Но следы в обоих направлениях никуда не привели. Поэтому Дэн решил продолжать поиски на джипе.

К рассвету он прочесал все дороги Литтл-Фоллз, но не нашел «бьюика» ни припаркованным, ни угнанным, ни разбившимся. Он заехал домой, чтобы поставить в известность отца, но тот был слишком занят диалогом с радио и нисколько не возражал против того, чтобы сын взял поиски Дженни на себя – что порадовало Дэна.

В отличие от отца, который был шефом полиции Литтл-Фоллз почти сорок лет, Дэн еще не нажил его усталости, пресыщенности и ожесточенности от работы. С возрастающим нетерпением он вернулся в полицейский участок и сделал несколько звонков. После того как он оповестил о случившемся полицейское начальство соседних городков, он вновь отправился на поиски.

Помимо него, всего два человека в городе могли знать о намерении Дженни покинуть Литтл-Фоллз. Одним из них была Мириам Гудмэн, хозяйка маленькой компании по приготовлению и доставке еды, а другим – глава местной церкви преподобный Патти. Дэн поговорил с обоими, но ни один, ни другой не смогли пролить на дело ни капли света.

После того как он еще раз, теперь уже при свете дня, безрезультатно обшарил все дороги, он вернулся в город и отправился в закусочную, решив, что если где и можно подцепить какую-то полезную информацию, то только там. Однако «подцепить» ему удалось только все возрастающую враждебность жителей городка по отношению к Дардену Клайду. Никто не порадовался тому, что Дарден все-таки не сломал ногу, а отделался всего лишь царапинами и синяками, или тому, что все время, проведенное им в больнице, он проклинал Дэна О'Кифи.

– Он сказал, что ты стал соучастником преступления.

– Сказал, что ты совсем не разбираешься в работе полицейского.

– Сказал, что, если у тебя вместо мозгов сам знаешь что, тебе нужно передать дело в ФБР.

Так говорили знакомые Дэна, но он слушал их вполуха. Плечо разнылось. Его пробирала внутренняя дрожь от растущего беспокойства за Дженни.

Он вновь прочесал дорогу, останавливаясь у каждого оврага и поворота, надеясь, что чем выше поднимается солнце, тем больше шансов, что оно прольет свет на что-то, чего он не заметил раньше. Но пока он так ничего и не нашел.

Тогда он направился к карьеру. Он уже был там сегодня дважды, но на этот раз поехал только для себя. Поставив джип у края карьера, он вышел. Хотя в городе было ясно, здесь лежал густой туман, и это было одной из причин, по которой он приехал сюда. Это место позволяло расслабиться, подумать и даже помечтать. Чем гуще туман, тем ярче мечты.

О чем он мечтает? «Сделать что-нибудь хорошее».

Может, это и звучало наивно, но это было одной из причин, по которым он согласился на свою работу. Другой была его неудавшаяся карьера художника и необходимость зарабатывать деньги каким-то другим способом. Третья? Мать умоляла его согласиться, потому что отец не мог найти никого другого. В Литтл-Фоллз для полицейского было мало интересной работы, кроме постоянного патрулирования улиц и обеспечения людям уверенности, что они находятся под надежной защитой.

Было ли это так на самом деле? Здесь и сейчас в это верилось легко. Сложно было представить, что зло может существовать в таком месте, где журчала по граниту вода, сыпались дождем сосновые иголки и невидимые мелкие создания шуршали в кустах. Туман не оставлял места тени, откуда могли явиться демоны. В такие дни, как этот, карьер казался священным местом, остановкой на пути к небесам.

Дэн потер плечо. Странно, но даже оно здесь чувствовало себя лучше. Определенно лучше. Он полной грудью вдохнул туман и осмотрелся. Определенно обнадеживающе.

Чем это можно объяснить?

Карьер представлял собой гигантскую гранитную чашу, самую глубокую часть которой наполняла вода, струящаяся с горы. Верхний край, служащий жителям Литтл-Фоллз смотровой площадкой, обрамляли перила. Дэн обошел дно чаши, осторожно ступая по еще мокрому после ночного дождя граниту. Он перешел дощатый мостик над вытекающим из чаши бурлящим потоком и остановился на другой стороне, глядя на деревья, которые появлялись и исчезали в рассеивающемся, поднимающемся и вновь завивающемся клубами тумане.

Он сам понятия не имел, что хочет здесь найти.

Однако нашел. Повинуясь неясному предчувствию, он свернул с гранита на узкую тропку, петлявшую меж деревьев. Чем дальше Дэн шел по ковру из сосновых иголок, переступая через узловатые корни и пригибаясь под нависающими над тропинкой ветвями, тем явственнее становилось ощущение, что он найдет то, что искал.

Под деревьями, в скрытом от глаз месте, о существовании которого мало кто в городе знал, был спрятан старый «бьюик» Дардена Клайда. Дэн и не думал, что Дженни известно это потайное место.

Машина была пуста. Он знал это точно так же, как знал уже о том, что она сделала.

Он наклонил голову. Откуда-то изнутри поднялась волна сожаления и вырвалась стоном. Вернувшись к гранитному бассейну, он внимательно осмотрел его края. Почему-то здесь сожаление отпустило его. В воздухе не было ни намека на что-то трагическое, темное и тяжелое. Плечо не болело.

Туман плясал над водой под порывами игривого ветерка. Его взгляд привлекло странное, более плотное пятно в причудливых завитках. Он стал следить за ним взглядом, выше и выше по склону, пока не уперся в темную кромку карьера. Именно тогда он увидел одежду.

Вина новой судорогой скрутила внутренности, но не смогла остановить его. Меньше чем через секунду он уже сам карабкался наверх.

Платье он узнал сразу – то самое платье, которое Дженни купила у мисс Джейн, чтобы надеть на танцы в прошлую пятницу. Рядом с аккуратно сложенным платьем лежало белье и разношенные кроссовки, которые верой и правдой служили Дженни в ее долгих ежедневных походах до города и обратно. Отпечатки ее ног были маленькими и изящными, хотя лишь немногие думали о Дженни так, ибо изящество предполагает хрупкость, уязвимость и невинность, которая, наконец, должна вызывать желание защитить. Но никто в Литтл-Фоллз не старался защитить Дженни больше, чем это делал Дэн. И осознание этого теперь будет сопровождать его всю оставшуюся жизнь.

Одинокие следы маленьких ступней были единственными на прибрежной грязи, разглаженной прошедшим дождем. Они вели в одну сторону – к самому краю карьера.

Теперь все кусочки мозаики, не дававшие ему покоя, сложились воедино. Все, что беспокоило его в поведении Дженни в прошедшие месяцы, а особенно в эти последние несколько дней, наконец стало понятным. Как он не догадался раньше? Он должен был догадаться. Однако это означало действовать, а он в этом городе был так же одинок, как и сама Дженни.

Он всмотрелся в воду. Она была спокойна, тиха и непроницаема в своей тишине. Теперь карьер обыщут, но ее тело могло снести ниже по течению бурным потоком после грозы. Такое самоубийство было не первым в Литтл-Фоллз, но ни в одном из случаев найти тело не удалось.

Дэн медленно поднял глаза и обвел взглядом край карьера и кромку леса. Никакого признака человеческого присутствия. Только камни, деревья, мох…

Самоубийство – грех. Он верил в это и не мог полностью оправдать поступок Дженни. Но и обвинять ее он тоже не мог. Она выбрала меньшее из двух зол.

Другое дело – Дарден Клайд. Дэна поразило осознание того, насколько безошибочно Дженни выбрала для отца наказание. Убив себя, она лишила его того, чего он отчаяннее всего хотел. Она оставила его наедине с его личным адом.

Это, по правде сказать, даже радовало Дэна. Он желал мучений Дардену и свободы Дженни. И хотя горевал о ней, но все равно чувствовал какое-то удовлетворение. Наверное, поэтому утихла и боль в плече.

Он глубоко вздохнул, неожиданно ощутив усталость. Его ждала работа. Нужно сообщить о происшествии и вернуться сюда с подмогой для более тщательных поисков. Но только не прямо сейчас. Пока в этом месте царил мир, не слишком согласующийся с тем, что сегодня ночью здесь оборвалась жизнь. Но Дэну очень хотелось думать, что Дженни Клайд наконец нашла здесь по крайней мере свободу, а может, и счастье.

А потом туман приподнялся. Ему померещился далекий проблеск чего-то рыжего. Этого оказалось достаточно, чтобы Дэн сорвался с места. Пока он спускался, он неожиданно ощутил разочарование. Ведь он хотел, чтобы Дженни спаслась, но пока Дарден был здесь, для нее здесь жизни не было.

Дэн преодолел каменистый спуск, где бегом, где почти кувырком, не обращая внимания на ободранные локти. Потом бросился в заросли, туда, где померещился проблеск рыжего. Приблизившись, он замедлил шаги, боясь, что она испугается и бросится бежать. Но Дженни Клайд не пошевелилась. Она скорчилась на траве, спрятав лицо в коленях, а ее рыжие волосы казались неуместно живыми и яркими в контрасте с белой кожей.

На ходу он снял пиджак и, опустившись рядом на колени, укрыл ее и поднял. Не произнося ни слова, он направился к джипу и опустил ее на пассажирское сиденье, устроив так, чтобы ее не было видно снаружи. И завел мотор.

Он поехал прочь от города. Включил печку, когда заметил, что Дженни продолжает дрожать. Она не поднимала головы и не издавала ни звука.

Достигнув места, где вряд ли мог встретиться кто-нибудь из городских и где была хорошая телефонная связь, спустя три минуты он говорил со своим старинным товарищем по колледжу, который с радостью согласился на пару часов оторваться от работы и встретить Дэна на полпути.

Его отец был бы вне себя от злости. «Оказание сопротивления правосудию! – взревел бы он, всегда неукоснительно следовавший букве закона. – Ты вляпался в дерьмо, Дэн, и твой друг тоже. Разве за этим я посылал тебя в колледж?!»

Но отец никогда об этом не узнает. И никто в городе. Карьер прочешут, и русло реки тоже. И придут к заключению, что тело унесло и затащило куда-нибудь под камни течение или какие угодно таинственные силы, правящие карьером.

Причина не имела значения. Только следствие. С практической точки зрения, Дженни Клайд должна быть мертва.