"Весенняя коллекция" - читать интересную книгу автора (Крэнц Джудит)

6

Мы только вошли в вестибюль, который был словно пропитан ароматом сигар и дорогого одеколона, и я сразу же поняла, чем здесь пахнет. «Плаза-Атене» — один из самых роскошных пятизвездочных отелей мира, но притягивает он отнюдь не только состоятельных калек, которые раскатывали в своих инвалидных колясках по всему холлу.

Я совершенно уверена, что год назад, когда я была в Париже и жила за углом, в далеко не столь роскошном «Ла Тремуаль», типы здесь собирались те же. Этакие плейбои-космополиты, явно неженатые, которые сидят в холле, что-то пьют, посылают какие-то факсы, куда-то звонят, а на самом деле поджидают компашки вроде нашей. «Плаза» расположена на авеню Монтень, как раз напротив «Диора», рядом полно других домов моды, так что это отменный наблюдательный пункт — все новенькие манекенщицы непременно оказываются здесь.

— Детки, за мной! — сурово сказала я своим подопечным, и мы отправились на регистрацию. В Париже я бывала — ездила ознакомиться с французскими агентствами, но в роли опекунши выступаю впервые. Тут-то мне и удалось проявить свои недюжинные способности. Даже не поворачивая головы, я поняла, что мы стали событием дня. Оно и понятно: разве можно отвести взгляд от трех высоченных девок в обтягивающих брюках и тяжеленных армейских ботинках — их все манекенщицы носят зимой.

Наконец мы добрались в сопровождении изголодавшихся по чаевым посыльных, тащивших багаж, до третьего этажа, где и располагались наши номера. Я сначала проводила в их апартаменты девушек, а уж потом отправилась к себе. Только Джордан сохраняла невозмутимость, обе другие же резвились, как щенята, — распахивали дверцы шкафов, восхищались букетами цветов, вазами с фруктами, запотевшими бутылками шампанского в ведерках со льдом, щупали расшитые атласные покрывала, а чертов Майк Аарон запечатлевал все это для «Цинга».

Следует признать, ведет он себя безупречно. Работает спокойно и ненавязчиво, и девушки уже не замечают его присутствия. Они забыли, что про них снимают эпический репортаж, и ведут себя так, будто и не существует его постоянно нацеленного на них объектива. А мне хватает волнений и без этого стеклянного глаза, который ловит тебя в самые неподходящие моменты.

— Репортаж совсем не про меня, — заявила я ему еще в аэропорту Кеннеди, — а про девочек. Так что держитесь от меня подальше, Аарон. Терпеть не могу, когда меня фотографируют.

Он взглянул на меня с тем выражением лица, которое, по-видимому, должно указывать на глубокую обиду. «Черт возьми», — думала я, вспоминая, каким он был в школе. Честно говоря, он превратился из стройного, высокого и чертовски хорошенького юноши в еще более красивого мужчину. Темные волосы, темные глаза… лицо из моих девичьих снов… Счастье, что у меня уже выработался иммунитет. Так что я не позволю собой командовать! А то эти «великие» фотографы ведут себя так, словно они здесь цари и боги.

— Макси мне сказала, — возразил Майк, — что Джастин — тоже мой персонаж. Джастин осталась в Нью-Йорке, так что выбора у меня нет, ты за нее, детка. Слушай, а почему ты стесняешься объектива? Стоп! Понял! Это ты из-за носа, да?

Он схватил меня за руки и развернул лицом к свету, после чего стал меня внимательнейшим образом изучать. Я чувствовала себя выставленной на продажу подделкой, только вот подделкой чего? Казалось, он говорил мне всем своим видом: «Не путайся под ногами, здесь я решаю, а не ты».

— Со шнобелем все в порядке, — наконец соизволил успокоить меня он. Я так оскорбилась за свой нос, что даже не успела ничего возразить, а он продолжал как ни в чем не бывало:

— У половины итальянских аристократок точно такие же, — заявил он. А то я не знаю! — Американские женщины ничего не понимают в носах. Я тебе все это объясню, когда у меня выдастся свободная минутка. Может, тебе и стоит сбросить килограмм-другой, детка, но меня лично привлекают женщины с пышными формами. И, кроме того, ты совсем не похожа на этих девочек-моделей. Ты будешь являть собой контраст между моделями и обычными людьми, так что читательницы будут соотносить себя с тобой.

После чего этот наглец одарил меня своей беспроигрышной улыбкой, словно намереваясь поразить меня, простую смертную, чтобы я не успела возмутиться и покорно приняла свою участь — быть Такой же, Как Все. Улыбнись он мне так лет сто назад, когда я была юной идиоткой, я бы рухнула без сознания… Прямо ему в объятия. Я была тогда не из тех, кто упускает представившуюся возможность.

Но теперь я другая — годы пролетели, страсти улеглись.

— Джастин много лет была моделью, Суперигра, — ответила я как можно сдержаннее. — Я — простая служащая, так что правила меняются.

— «Суперигра»? Меня так никто не называл со школы.

— Аарон-Суперигра, гордость школы имени Авраама Линкольна, — хмыкнула я и послала ему одну из своих убийственных улыбочек. — Всегда готовый к победе! Я помню, как вы проиграли «Эразмусу». И все из-за тебя. Ты лично продул. Помнишь последний решающий бросок? Какой был мяч! И не долетел-то всего немного. Не повезло, а, Суперигра? Или нервы сдали?

— Ну ты и стерва!

— Одно очко и проиграли тогда. Поздравляю! Так что оставь-ка мое лицо в покое.

И он таки оставил его в покое. Во всяком случае, улыбку свою на мне больше не испытывал, а если я и попадала в кадр, то не крупным планом. Думаю, ему больше не хотелось слушать мои воспоминания о его спортивной карьере. Даже у отличных игроков бывают черные дни, а в том сезоне он играл, не считая матча с «Эразмусом», фантастически.

Я оставила Майка и Мод с девочками, которые высыпали на балкон и упивались первыми глотками парижского воздуха. Служащий отеля, не отходивший от меня ни на шаг, сопроводил меня в мой номер.

— Господи, что это?

— Мадам д’Анжель распорядилась приготовить это для вас.

Номер был огромный. Необъятных размеров полукруглая гостиная с тремя высоченными парами дверей на балкон, две спальни с громадными гардеробными и роскошными ванными комнатами, да еще сортир для гостей в коридоре у входа.

— Мадам д’Анжель не знала, какая из спален понравится вам больше — с окнами на авеню Монтень или во двор, поэтому она выбрала номер с двумя, — объяснил он. — В той, которая выходит во двор, тише.

— Но откуда цветы? — И я указала на расставленные повсюду вазы.

— Не знаю, мадам, я не читал карточек. — И он пожал плечами, как это умеют делать только французы. — Позвольте прислать вам горничную, мадам?

— Да, конечно, естественно. И еще — валиум и воды со льдом. Большую синюю таблетку, а не маленькую желтую.

— Мадам?

— Нет-нет, это я так. — До меня наконец дошло, что все это предназначалось Джастин. Когда же она послала факс, что не прилетает? И когда об этом узнал Некер? Наверняка не раньше сегодняшнего утра, иначе вокруг меня не было бы сейчас такого количества цветов, что я даже забеспокоилась, не подхвачу ли сенную лихорадку посреди зимы. Ладно, Фрэнки, лови миг удачи, переселят тебя завтра в чулан, и привет.

— Мадам д’Анжель оставила письмо для передачи вам лично в руки, — сказал он, уходя.

quot;Дорогая Джастин!

Добро пожаловать в Париж! Надеюсь, вы с девочками долетели успешно и уже устраиваетесь. По поручению мсье Некера приглашаю вас и трех дебютанток на неофициальный ужин, который состоится у него дома в восемь вечера. К семи сорока пяти за вами пришлют автомобиль. Если вам что-то понадобится, обратитесь к управляющему. Ему поручено выполнять все ваши поручения.

С нетерпением жду сегодняшнего вечера.

Искренне ваша Габриэль д’Анжельquot;.

Я дважды перечитала записку. Совершенно ясно — это приказ, и ослушаться его нельзя. Какой этот Некер хладнокровный — через Габриэль пригласил Джастин на общий ужин вместо того, чтобы самому попытаться с ней встретиться.

Что же делать? Девочки придут в восторг — приглашение на ужин в первый же вечер в Париже! Право, глупо было бы ожидать, что Некер просто позвонит Джастин по телефону. Пожалуй, вечеринка действительно самый удачный вариант первой встречи.

Итак, поразмышляв, я пришла к выводу, что это самый лучший план. Есть только одно «но» — Джастин нет в Париже. Или, вернее, два — ее нет, а я есть.

Оставив горничную распаковывать чемоданы с новой одеждой, которой я так еще и не видела, я вышла в коридор. Номеров комнат девушек я не запомнила, но надо же найти их и предупредить про ужин. У лифта я заметила Майка, склонившегося над рукой стоявшей ко мне спиной блондинки. «Наш пострел везде поспел», — мрачно подумала я и поспешила пройти мимо.

— Фрэнки, подожди! Позволь тебе представить бедняжку Пичес Уилкокс, — остановил меня Майк.

Я обернулась поприветствовать самую веселую вдову в мире, которая выглядит так, словно ей по-прежнему и надолго лет тридцать шесть, не больше.

— Привет, соседка! — проворковала она. — Как замечательно — мы все живем на одном этаже. Я читала про этот конкурс Золушек в журнале «Женская одежда» и с нетерпением жду бала. Мне бы хотелось устроить для вас всех вечеринку — познакомить девушек с милейшими молодыми людьми.

— Великолепная идея! — ответил за меня Майк Аарон. — Пичес каталась на лыжах и повредила себе пальцы, — сообщил он, внимательно разглядывая ее руку, — поэтому ей пришлось уехать из Сан-Морица — лыжную палку ей сейчас просто не удержать.

— Знаете, какое это разочарование — торчать в отеле, когда все катаются с гор? — И она расплылась в улыбке, и как я ни критически настроена, но вынуждена признать, что не знаю, как насчет дружелюбия, но зубы у нее точно настоящие.

— Бог ты мой! — ответила я, блеснув собственными зубками. — Терпеть не могу таких ситуаций.

— Майк фотографировал меня для статьи о самых знаменитых женщинах Техаса, — объяснила она. — Так мы и познакомились. Как замечательно, что мы столкнулись здесь.

— Обожаю подобные совпадения.

— Я тоже, — согласился Майк, бросив на меня сальный взгляд. — Ищешь девочек?

— Похоже, таков мой удел.

— Они в комнате Мод, предаются воспоминаниям о том, как теряли девственность. Мне пришлось уйти — не выношу жутких подробностей.

— Благодарю, Аарон, — сказала я и двинула по коридору.

— Комната триста одиннадцать, — крикнул он мне вдогонку.

Я постучалась в дверь триста одиннадцатого номера, дымясь от гнева. У моих девочек еще никто никогда не брал интервью. Они и понятия не имеют о том, как журналист, а особенно Мод Каллендер, может исказить или процитировать в другом контексте совершенно невинную фразу. Она открыла дверь и, увидев меня, нахмурилась. Она была без сюртука, а ее ботинки на пуговицах валялись на полу. Мои подопечные сидели там же и пожирали огромные сандвичи, запивая их кокой.

— Девочки, вас ознакомили с правами допрашиваемых?

— Просто удивительно, — ледяным тоном сообщила мне Мод. — Все трое оказались девственницами. Кто бы только поставил на такое?

— А разве не поэтому статья в «Цинге» называется «Простодушные за границей»? — поинтересовалась Джордан, взглянув на меня искоса и незаметно подмигнув мне.

— Мы думали, что именно поэтому нас и выбрали, — добавила Эйприл, приподняв свою чудесную головку, которой не хватало только тиары. — Во всяком случае, я так думала.

— Меня целовали, — сообщила Тинкер. — «Поцелуй душ», так, кажется, он его назвал. Это считается? Случилось такое только однажды, и мне не очень понравилось.

— Не позволяй такого больше никогда! — отрезала Джордан. — Всем известно, это первый шаг в пропасть.

— Но это было в Новый год, — объяснила Тинкер.

— Нашла оправдание! — сурово заметила Джордан. — Предлог всегда найдется. Новый год, день святого Патрика, выборы президента — говори им «нет», и точка.

— А все-таки наша беседа была совсем не бесполезной, — заявила Мод. — Теперь по крайней мере я знаю, что вы трое — изощренные лгуньи, правда, проку мне от этого никакого — доказательств все равно нет.

— Сегодня мы четверо приглашены на ужин к мсье Некеру, — сказала я девочкам. — Так что думайте, что наденете. И встаньте, пожалуйста, с пола. Да, я надеюсь, что больше вы не будете наедаться сандвичами, по крайней мере до показа.

Взгляд Мод мне совсем не понравился. Я просто могла прочесть ее мысли о том, что не в моих силах заставить девочек соблюдать диету. Откуда-то она знала про мои лишние полтора килограмма. Черт, она права. Меня тут же посетило кошмарное видение — девочки, заказывающие еду в номер.

— После ужина, — услышала я собственный голос, — я сажусь на диету. Я полагаюсь на то, что вы трое будете за мной следить и поддержите меня собственным примером.

— Ты сядешь на диету в Париже? — не поверила своим ушам Мод и потянулась за блокнотом. — Можно, я это запишу?

— Мод, статья не обо мне, а о них.

— Она, как всегда, о том, что будет интересно Макси Амбервилль, — сказала Мод. — А она нас не ограничивала. Мы с Майком приглашены?

— Нет. Приглашение поступило от Некера, а ему ничего не известно про «Цинг». Извини.

— Оно и к лучшему. Мне хочется как следует выспаться. А с Некером я успею связаться. — Мод расстегнула жилет и, потягиваясь, стала его снимать.

Впервые с начала нашего путешествия я увидела ее расслабившейся. Просто в брюках и блузе с жабо она выглядела одетой не страннее, чем мы все, и в тысячу раз симпатичнее. Без своего костюма, спокойная, с растрепанными волосами, она казалась просто хорошенькой. Я присмотрелась к ней повнимательнее и поняла, что ей лет тридцать девять, не больше. Сюртук и жилет скрывали ее фигуру, а она оказалась на удивление женственной — тонкая талия, большой бюст, крутые бедра. Без униформы она уже не выглядела полумальчиком.

— Вымоталась, — сказала она. — Разницу во времени и так трудно выдержать, а тут еще беседы с детишками веди. Хочешь сандвич?

— Нет, спасибо, — с сожалением отказалась я. На самом деле моя диета уже началась. Терпеть не могу выражения «женщина с пышными формами», а когда этот следопыт Аарон сказал так про меня, меня так и передернуло.

— Диетическую коку? — предложила она, жестом приглашая меня присесть.

— С удовольствием, — ответила я и села. Я решила, что лучше поддерживать с Мод приятельские отношения. — Мод, я понимаю, тебе нужно многое узнать для статьи, но, может, ты не будешь торопиться, со временем ты узнаешь девочек лучше. Они вообще-то неплохие девчонки, просто пуганые. Все относятся к ним так, будто модели и не люди. Скажи, почему, например, тебе так интересно, девственницы они или нет? Сейчас ведь девяностые на дворе, кому до этого есть дело?

— Года два назад мне бы и в голову не пришло об этом спрашивать, а теперь ведь только и разговоров что о чистоте и воздержании. А модели — они же пример для других девушек. Так что если среди них найдется одна-две девственницы — это уже значимо, а три — просто новость на первую полосу.

— Теперь понятно. Только, знаешь, рано тебе еще рассчитывать на их откровенность. Для всех окружающих они — диковинные зверьки, для всех, кроме них самих и их агентств.

— Они и есть такие, — возразила она. — Из десяти миллионов женщин ни одна на них не похожа, они — просто ошибки природы.

— Наверное, да, Мод, но они-то в этом не виноваты. Ты постарайся разглядеть в них не диковинных зверьков, а удивительных, неповторимых существ. И, кстати, думаю, то, что ни одна из них не курит, — факт не менее удивительный, так что лучше напиши об этом, а не об их сексуальной жизни.

Будем надеяться, я ее направила на верный путь. По крайней мере, хоть поболтали по-приятельски. Правда, ни один агент не поверит в то, что журналист может оказаться другом. Слишком часто мы обжигались.

Когда я наконец вернулась в свои хоромы, обе постели были разобраны, лампы зажжены, а в гостиной в камине горел огонь. Я зашла в одну из гардеробных и остолбенела, увидев то, что распаковала горничная.

Да, Джастин, видно, действительно мучилась чувством вины. Чего здесь только не было — платья, брюки, пиджаки, два длинных пальто — одно верблюжьей шерсти на алой подкладке, другое вечернее, черное кашемировое, на черной атласной подкладке. Пар шесть туфель, шарфы, сумки, перчатки, а в комоде — белье и колготки. И все это изысканных расцветок — от черного до цвета слоновой кости с небольшими вкраплениями красного, темно-зеленого и тускло-коричневого, надевай что хочешь, все равно попадешь в тон. Остается надеяться, что Джастин купила все оптом. Правда, мы, налогоплательщики, отлично знаем, что обедов задаром не бывает, и «Донны Каран» задаром — тоже. Чем же мне придется за это расплачиваться?

Это я выяснила довольно скоро.

— А что вы здесь делаете? — прошипела Габриэль д’Анжель. Она стояла за спиной слуги, открывшего нам дверь особняка Некера на авеню де Суфрен неподалеку от Марсова поля.

— А разве Джастин не послала вам факс? — Я была удивлена не меньше.

— Какой факс? Мы никакого факса не получали.

— Не может быть, — только и смогла выговорить я. — Она послала его, как только убедилась… — Только бы выиграть время! Я в панике забыла, что надо говорить.

— В чем убедилась? Мсье Некер ожидает мисс Лоринг.

— Это, конечно, неприятно, но, когда доктора говорят, что лететь нельзя, лететь нельзя. Надеюсь, вы, Габриэль, это понимаете. И — благодарю за прекрасные цветы, хоть они и предназначались не мне. Я обязательно расскажу Джастин, сколь они великолепны. — Так! Слава богу, вспомнила! Гнойное воспаление уха. Вспомнить-то вспомнила, но почему она не послала факс? — Одна надежда на то, что антибиотики помогут, — добавила я, — и она успеет прилететь перед показом. С воспалением среднего уха шутки плохи, вы согласны, Габриэль? Ну же, девушки, входите, — поторопила их я. — Габриэль вовсе не хочет, чтобы вы мерзли на пороге, правда, Габриэль? — И, не дожидаясь ее ответа, я втолкнула их внутрь. — Главное, что девочки здесь, целые и невредимые, да, Габриэль?

— Разумеется, — ответила она, снова обретя свое олимпийское спокойствие. — Добро пожаловать в Париж! Я счастлива видеть вас здесь.

Она пожала им руки, а я, присмотревшись к ней повнимательнее, поняла, что ей ничего не известно о намерениях Некера. Она еще была немного озадачена тем, что девушек опекает не сама хозяйка, а ее заместительница, но разочарование Некера должно быть в тысячу раз сильнее. Как же Джастин могла так меня подвести? Она поклялась, что пошлет факс, как только самолет поднимется в воздух. Что, черт возьми, ей могло помешать?

— Мсье Некер ждет вас наверху, — сообщила Габриэль. — Мы поднимемся на лифте. — Тут я наконец огляделась по сторонам и поняла, что мы находимся в огромной, как зала для танцев, комнате с черно-белыми мраморными полами. Если это прихожая, то каков же весь особняк? Здесь же была и лестница, широченная и роскошная, похожая на парадную лестницу в Белом доме, и мне было совершенно непонятно, почему мы не можем подняться по ней. Это наверняка дольше, а мне хотелось, чтобы время все тянулось и тянулось, и лучше бы моя встреча с Некером не состоялась никогда, но — слуга уже принимал наши пальто.

И все же в поездке на лифте был свой смысл. Видимо, «наверху» значило «на самом верху», а в особняке, кажется, не меньше пяти этажей. Лифт наконец остановился, и я попыталась спрятаться за девушек. Все мы пятеро соревновались в вежливости и стали пропускать друг друга вперед, а эта суматоха была мне только кстати.

Наконец мы разобрались, и я взяла себя в руки и приготовилась к встрече с отцом Джастин. Смело взглянув вперед, я не увидела никого. Передо мной была лишь огромная зала со стеклянной стеной, за которой мерцали огни Эйфелевой башни.

Мы с девочками стояли пораженные, никак не ожидая увидеть перед собой этого стального гиганта, словно сошедшего со страниц Жюля Верна. Девчонки просто кинулись к огромному стеклу и стали, восторженно чирикая и выгибая шеи, любоваться видом. Я осталась рядом с Габриэль.

— Жюль, — обратилась она к дворецкому, — где мсье?

— Не знаю, мадам.

— Пойдите скажите ему, что гости прибыли. — Она была явно удивлена, не застав его здесь. Мне-то все сразу стало понятно — Некер нервничает не меньше моего. И пытается спрятаться, как я только что пряталась в лифте. Нет, даже не так! Он нервничает, как нервничала бы Джастин, будь она здесь, так что мне-то чего беспокоиться? Я всего лишь посредник.

Эти логические рассуждения меня немного успокоили. Но тут вошел Некер, и мне сразу стало хуже. У него был такой взгляд — в нем были и радость ожидания, и испуг, и стеснение, и надежда — у меня просто сердце разрывалось. Он замер в дверях, перевел взгляд с меня на девочек, потом снова на меня и быстро подошел к Габриэль.

— Где мисс Лоринг? — спросил он.

— Вам все расскажет мисс Северино, — ответила она.

— Мисс Северино? — Он механически пожал мне руку. — Мисс Лоринг задерживается?

— Именно так, мсье Некер, задерживается. Но задерживается в Нью-Йорке, а не в Париже. Не понимаю, почему она не сообщила вам, видимо, факс не дошел. Джастин больна, и больна серьезно, у нее воспаление среднего уха. Врачи не разрешили ей лететь — она принимает антибиотики. Она просила меня передать вам, как ей жаль, что все случилось в последний момент. Как только ей разрешат лететь, она немедленно примчится. А пока что она послала меня вместо себя…

— Ее нет в Париже? — Это был даже не вопрос.

— Нет, к сожалению.

Он не поверил. Я сразу это поняла, хотя старалась как могла, а лгунья я прирожденная. Мне поверил бы кто угодно, но только не Некер. И глаза у него сразу потухли, хотя по виду его и заподозрить нельзя было, что он только что получил удар ниже пояса.

— Она послала вместо себя вас? — Он просто повторил мои слова, словно речь шла просто о передаче полномочий.

— Ну да, разумеется. Я заместительница Джастин, так что это вполне естественно. Все в спешке, полчаса на сборы, я ведь не собиралась лететь, так что можете себе представить… — Я выдохлась. Что я могла ему сказать, как обнадежить?

— Вот как. Понятно. Очень жаль. Надеюсь, она скоро поправится. Во всяком случае, замечательно, что вы здесь, искренне рад приветствовать вас у себя. Надеюсь, вы хорошо устроились? — Он глубоко вздохнул и улыбнулся мне — приветливо, но формально. — Позвольте мне предложить вам что-нибудь выпить, мисс Северино, а потом вы представите меня юным леди.

«Ага, — думала я, идя за ним, — теперь мне понятно, откуда у Джастин это нечеловеческое спокойствие, это самообладание — все от Некера». Короче, если бы этот парень оказался моим далеким и незнакомым папочкой, я бы прыгнула ему в объятия, не задавала бы никаких вопросов, все забыла бы и все простила, и не потому, что он такой богатый, а потому что он — просто первый сорт. Стильный и, кроме того, один из самых привлекательных мужчин, каких мне доводилось видеть.

Теперь уже и девочки увидели Некера и направились в нашу сторону. И тут вдруг я вспомнила, что для них это знакомство тоже очень важно. Никому из нас не известно, какую роль Некер будет играть при выборе модели для «Дома Ломбарди», но ясно, что не последнюю.

Первой шла Эйприл, шла легко и естественно. Она отлично выбрала платье — простое облегающее черное шелковое платье, а к нему — нитка жемчуга, лучшее обрамление ее изысканного лица. Волосы были зачесаны назад и спадали с плеч свободной волной, прямо как у Алисы в Стране чудес. Эйприл безупречная и безукоризненная!

Некер пожал руку Эйприл, а следующей на очереди была Тинкер. Я все гадала, какое из своих воплощений выберет она для сегодняшнего вечера, будет ли она звездой моды или маленькой сироткой, мечтающей, сидя верхом на радуге. Она явилась сказочной принцессой, облаченной (про Тинкер нельзя сказать «одетой») в белое атласное платье, такое же простое, как у Эйприл, но короткое и с длинным рукавом. Волосы нежными завитками обрамляли ее лицо, и в них было воткнуто несколько розовых бутонов. Тинкер многому научилась от гримеров, которые с ней работали. Сегодня вечером у нее были только подведены глаза и губы накрашены бледно-розовой помадой, больше никакого макияжа. Выглядела она двенадцатилетней, но опасно-серьезной и сосредоточенной, одной из тех девочек, которых родители во избежание проблем стараются поскорее выдать замуж. И тут вдруг я поняла, что движется она по-прежнему плохо. Ее походка не говорила «Взгляните-ка сюда!», нет, она шла так, будто больше всего хотела, чтобы на нее не обращали никакого внимания. Но не из-за застенчивости, а оттого, что она всегда витала где-то в неведомых другим местах. Но, когда она подошла поближе, я заметила, что губки у нее дрожат, а в глазах притаился страх.

Следующей была Джордан. Она затмила всех. На ней была длинная мягкая туника с высоким воротником и широкие брюки из алого бархата, на ногах серебряные плоские босоножки, в ушах — огромные серьги с горным хрусталем. Две другие девушки были в туфлях на каблуках и поэтому выглядели гораздо выше Некера. Только Джордан была с ним вровень. Но она обошла других не из-за своего сногсшибательного костюма. Все дело было в ее поведении. Она вполне могла быть хозяйкой, а Жак Некер гостем. И вела она себя так естественно, что трудно было поверить, что она оказалась в этой комнате всего несколько минут назад. Другим девушкам Некер пожал руки, а Джордан — поцеловал, чему она вовсе не удивилась.

Я спокойно уткнулась в свой бокал, а Некер пытался разговорить Эйприл и Тинкер, расспрашивал их об их жизни. Джордан же спокойно отошла в сторону и подошла к резному столу, уставленному безделушками, осмотрела их и пошла дальше бродить по комнате, не обращая на остальных никакого внимания. Интересно, Джордан стесняется или просто решила не занимать внимание Некера в самом начале вечера?

Я понимала, что интересует ее наверняка не мебель. Что до меня, то мне все показалось одинаковым. У меня такие музейные вещицы вызывают только скуку, все время кажется, что где-то уже такие видела. Самым прекрасным в комнате был, безусловно, вид из окна, но я слишком нервничала и не могла им любоваться.

Подали ужин. Некер посадил меня справа от себя, на место, предназначавшееся Джастин. Джордан он пригласил сесть слева, а остальным предложил располагаться, где им будет удобно.

Я услышала, как Джордан спросила:

— Эта картина на слоновой кости, неужели это Жан-Марк Винклер, мсье Некер?

— Да, — удивленно ответил он. — Эта лошадь принадлежала одному из князей Лихтенштейнских. Как вы узнали?

— В колледже я писала работу о мадам де Помпадур и, в частности, о том, как она повлияла на декоративное искусство.

— Но декоративное искусство процветало и при следующем Людовике, — заметил он и улыбнулся точь-в-точь как Джастин.

— Один Людовик всегда ведет к другому, — засмеялась Джордан. — Я продолжала заниматься самостоятельно и вдруг поняла, что Людовик XVI интересует меня не меньше, чем его предшественник… Я даже и представить себе не могла, что в частном собрании могут находиться такие прекрасные образчики обоих периодов.

— Я начинал собирать свою коллекцию, когда это было еще не модно, — пояснил Некер.

— Никогда не думала, что Жозеф или Лелю могут быть не модными. Они вне моды, — сказала Джордан с чувством.

Я молча выпила за успех безнадежного дела. Ясно, куда она клонит, но у нее ничего не получится, бедняга сейчас расстроен до глубины души. Главное, что Джордан поддерживает беседу, — это снимало ответственность с меня. А я, к ужасу своему, поняла, что просто ничегошеньки не знаю ни про мебель, ни про старину.

Ужин затянулся, и я была страшно благодарна Габриэль, которая вскоре после того, как он закончился, высказала предположение, что мы устали и, наверное, хотим спать. Было уже начало двенадцатого, и я даже не могла сосчитать, сколько часов назад мы покинули Нью-Йорк.

В машине девчонки непрерывно хихикали, и только поэтому я не заснула. Джордан трещала, на мой взгляд, совершенно непонятно по-французски и пыталась подружиться с Альбером, нашим чинным шофером. «Сначала Некер, теперь шофер», — лениво думала я. И тут машина остановилась. Девушки выскочили наружу. Я открыла глаза и огляделась. Никакого отеля и близко не было видно.

— Где это мы, черт возьми? — спросила я.

— «Ле Бэнь Душ» по требованию юных леди, — ответил Альбер, распахивая передо мною дверь.

Даже я, отшельница, слышала про этот известный и, как сказали бы мои девочки, «прикольный» ночной клуб. Тут бывают все — наркодельцы, золотая молодежь, рок-звезды. Расположен он в здании, где в начале века были бани, но вряд ли с тех пор там переменилась атмосфера. Во всяком случае, сюда ходят не помыться.

— Велите им сию же минуту возвращаться! — завопила я.

— Но, мадам, они уже внутри.

Вот стервы! Задушила бы их собственными руками. И я ринулась за ними.

— Снимите фуражку и идите за мной, — велела я Альберу. — Я не могу идти туда одна.

— Мадам! — попытался возразить он.

Я сорвала с его головы фуражку и бросила ее в машину. Отличный сопровождающий, может, только зубы чуть длинноваты. Я прошла за ним мимо трех охранников, или вышибал, или кто там охраняет вход от нежелательных посетителей, или, наоборот, пускает только нежелательных посетителей — все зависит от точки зрения.

— Можно еще двоим за ваш столик, дамы? — спросила я, испепеляя взглядом Джордан. Девушки сидели почти у самой танцплощадки (видно, это место для почетных гостей) и пока что в одиночестве.

— О, Фрэнки! А мы думали, тебя уже и пушками не разбудить, — ответила Джордан, не моргнув глазом. — Иначе мы тебя бы ни за что не бросили.

— Благодарю за заботу. Буду помнить об этом, когда в следующий раз прикую вас к батарее.

— Ну пожалуйста, Фрэнки, не злись! — вступила Эйприл. — Ты же тоже когда-то была молода.

— И ты у меня дождешься! Ладно, девочки, пошли!

— Ну хотя бы один танец, — услышала я мужской голос. Какой-то парень тут же подхватил Эйприл и потащил за собой. Другой пригласил Тинкер, а еще двое никак не могли поделить Джордан. Больше я ничего не успела разглядеть, потому что кто-то вытащил танцевать и меня.

В отель мы благополучно добрались на рассвете. Нужно ли говорить, что рядом со мной девочки выглядели просто ползунками, которые только пробуют ходить?