Кремнев ИгорьКто ты

Игорь Кремнев

Кто ты?

Он подобен жизни и дыханию нашего бытия,

он - как наше вечное дитя... сын небес с

телом Земли... сияющий Царь, который сокрыт

от нас...

Ригведа

- А, мадемуазель Диана. Добрый вечер. Все порхаете... Что-то давно не видно мсье Шанже. Понимаю: дела... - такими словами встретил меня обычно дремлющий старичок-портье, когда я, сбежав по лестнице, кинула ключ на стойку. Я ничего ему не ответила - помахала рукой и выскочила из отеля.

Париж встретил меня прозрачной синевой подкрадывающихся сумерек. Последние солнечные лучи золотили окна мансард на бульваре Сен-Мишель.

Мимо проехало свободное такси. Пусть. Вон, навстречу едет еще одно.

Откинувшись на сиденье, я скользила безразличным взглядом по обгонявшим нас автомобилям, по безликому потоку пешеходов и ярко освещенным витринам.

"Три с половиной месяца слишком большой срок, - думала я. - Внимание портье - серьезное предупреждение. Да, натворил ты дел, Виктор... Пора сменить обстановку. Махну куда-нибудь в Манилу или Гонконг..."

Виктор Шанже - мой брат. Рослый, плечистый красавец с огненно-рыжими, как и у меня, волосами. Никто никогда не видел нас вместе, но это вовсе не значит, что мы редко видимся или плохо ладим друг с другом. Я многое могла бы порассказать о братце, как, впрочем, и он обо мне. Поэтому мы предпочитаем помалкивать и не суем нос в дела друг друга.

Такси затормозило у неброской, исполненной готическим шрифтом вывески, "Le lis d'ore" - "Золотая Лилия". Три стертые каменные ступеньки вели вниз...

Проникнув за бамбуковую занавесь, я остановилась, привыкая к полумраку. В зале было почти пусто, играла тихая музыка, над стойкой в углу светился экран телевизора - чисто французский уют с легким привкусом "галуаз" и "реми мартена".

За крайним от стойки столиком в белом костюме, с сигарой в зубах сидел Франсуа. Смотрелся он просто шикарно.

Заметив меня, он привстал и махнул гвоздикой, которую не замедлил вручить мне с обворожительной улыбкой стареющего ловеласа.

Я улыбнулась в ответ, уселась на предупредительно отодвинутый им стул и окунула носик в цветок. Пай-девочка с гвоздичкой. Ты ведь любишь пай-девочек, Франсуа?

А у него хорошая память. При первой встрече я лишь вскользь упомянула, какие цветы мне нравятся. Гвоздика, бледно-розовая, пушистая замечательно шла к моим волосам и пронзительно-зеленым глазам.

Нам подали закуски и белое вино.

Неужели у него действительно есть вкус? Впрочем, у французов это в крови. Что ж, тем сладостнее будет наблюдать превращение...

Мужчины делятся на две категории. Первые только недавно сменили шкуру неандертальца на мешковатый костюм и шляпу так называемого цивилизованного человека. Когда такой мужчина, жадно и горячо дыша, сжимает тебя в объятиях до хруста в костях, в ноздри ударяет резкий запах зверя... Ласки их грубы и быстро приедаются, но звериная сила приятна.

Вторые носят костюмы "от Кардена" и пахнут дорогим одеколоном. Вкус, изящные манеры, правильная речь должны подчеркнуть их отличие от первых, а, значит, от звериной первоосновы. И истинное, ни с чем не сравнимое наслаждение - срывать с них один за другим покровы цивилизованности, ловить раздувающимися ноздрями в последних судорогах экстаза сквозь запах "конкорди" знакомый запах хищника...

Других категорий мужчин не существует. Робкие переходят в первую, как только поймут, что позволено все!

Были еще индийские ришу, отшельники-даосы, святые Тибета, в чьих глазах таилась бездна, поглощавшая любую страсть, но вряд ли кого-то из них можно оскорбить прозвищем "мужчина".

Был еще мой брат, но о нем разговор особый.

Мой новый партнер Франсуа - воплощение второй категории. Надо было видеть его осанку, плавные жесты... В молодости он, конечно, не был таким, но под старость сумел сколотить на биржевых спекуляциях кое-какое состояние, и в дополнение к толстому бумажнику и животику приобрел светские манеры и умение пускать дым кольцами. "Раздеть" такого не составляло ни труда, ни особого интереса, но для жизни в Гонконге требовались деньги.

Мы потягивали вино и перебрасывались ничего не значащими фразами в ожидании смены блюд, когда в зал вошли трое. Они уселись за соседний столик, и внутри у меня все напряглось. Я продолжала кокетничать с Франсуа, краем глаза наблюдая за троицей. Они взяли пиво и тихо переговаривались, изредка бросая в нашу сторону равнодушные взгляды. Видимо, их смущал мои партнер, который для своих пятидесяти с хвостиком выглядел весьма внушительно. Но я-то знала, что против трех профессионалов шансы его равны нулю, а немногочисленные посетители не станут вмешиваться.

Высокий брюнет, сидевший лицом ко мне, ткнул сигарету в пепельницу, встал и подошел к нашему столику. Он наклонился над Франсуа и что-то тихо сказал ему. Франсуа побагровел, резко отодвинул стул и встал, всем своим видом изображая негодование. Это было ошибкой. Следовало сразу бить снизу под дых, и уж потом вставать. Тогда у него появились бы какие-то шансы.

Но годы пребывания во второй категории притупляют инстинкты. Хук справа вывел его из игры, и, судя по звуку, с которым рухнуло его тело, надолго. Жаль. В молодости он, наверно, был неплохим бойцом.

В ужасе и растерянности я вскочила, но не забыла подальше отодвинуть стул.

Верзила повернулся ко мне и, сверкнув золотым зубом, примирительно ухмыльнулся.

- Добрый вечер, мадемуазель. Ну-ну, не стоит так пугаться. Мы не сделаем вам ничего плохого, если вы будете с нами откровенны. Машина ждет снаружи; Ну...

Он протянул руку, намереваясь взять меня за плечо. Я отклонилась вправо и, перехватив двумя руками волосатую клешню, дернула ее на себя, продолжая движение верзилы.

Он пролетел мимо меня и, сметая стаканы, грохнулся животом на стойку.

Взвизгнула женщина.

Парочка за столиком вскочила и кинулась ко мне.

"Айкидо - стиль женщин и стариков. Он не потребует от вас умения наносить и парировать удары. Овладев им, вы легко возьмете верх над физически более сильным противником..." - так говорится в рекламных проспектах, приглашающих в секции айкидо. Впрочем, то же самое говорили и четыреста лет назад, когда Хосико Хаяси, маленькая японка с зелеными глазами, кружилась в завораживающем смертельном танце на утоптанном многими поколениями дворе буддийского монастыря...

Первым шел крепыш с квадратной физиономией. Судя по россыпи перхоти на пиджаке, и сломанному носу, он вряд ли относился к тем, кто нравится женщинам.

Два удара наманикюренным пальчиком в нервные центры, и он, так и не успев ничего понять, осел на пол.

Третий, похоже, понял, с кем имеет дело. Когда я повернулась к нему, его кулак летел мне в лицо...

Стоп-кадр. Перехватить медленно плывущую навстречу руку. Присесть с одновременным поворотом туловища, рвануть за кисть... Огромное тело пронеслось надо мной, мелькнули раскрытый рот, выпученные глаза, развевающийся галстук...

На этот раз я прицелилась точнее. Он перелетел через стоику и картинно врезался головой в стеллажи с бутылками...

Звон и грохот вернули мне обычное восприятие жизни.

Пошатываясь, словно пьяная, под аплодисменты посетителей, я вышла из ресторанчика.

Машина меня действительно ждала. Темно-зеленый "пежо". Я решительно направилась к ней, распахнула дверцу, плюхнулась на заднее сиденье.

- Отель "Рю Блазон". Быстро!

Водитель удивленно повернул голову:

- А что?..

- Не рассуждать!

Я коснулась его затылка, водитель дернулся, как от удара током, правая рука повернула ключ зажигания. Машина тронулась и, набрав скорость, вклинилась в автомобильный поток.

У дверей отеля "пежо" остановился. Водитель застыл, словно отключившийся автомат. Впрочем, так оно и было - я полностью парализовала его волю.

- Значит так, едешь по дороге на Фонтенбло до Корбея, там остановишься и ждешь два часа. После этого - свободен!

Я вошла в отель, слыша за спиной шум отъезжающего "пежо". Взяла ключ у портье - на этот раз он посмотрел на меня и ничего не сказал - и поднялась к себе на второй этаж, изо всех сил стараясь, чтобы меня не шатало.

Нет, такие приключения не для хрупкой женщины; Зато теперь у меня верных часов шесть на то, чтобы исчезнуть.

Я осмотрела номер на случай нежелательных посетителей, разделась и вошла в ванну. Пока упругие струи душа массировали тело, возвращая ему бодрость и силу, у меня созрел план.

На ходу вытираясь полотенцем, я вернулась в комнату и остановилась перед большим, в человеческий рост зеркалом. В нем отразилось гибкое девичье тело: стройные ноги, маленькие крепкие груди с алыми бусинами сосков, яркие зеленые звезды глаз, рыжие волосы, с которых на паркет падали капли...

Я потянулась, откинула с лица мокрые пряди волос. Жаль расставаться с тобой, мадемуазель Диана, ты была одной из лучших моих фантазий.

Я сцепила руки над головой и застыла, сосредоточившись на своем отражении.

...Секунда, другая. Ничего не происходило. Вдруг словно волна пробежала по зеркалу. Отражение дрогнуло и стало меняться. Сужались бедра, как бы перетекая в плечи. На руках, на ногах, на торсе вздувались бугры мышц. Черты лица теряли женственность. Миг, и все было кончено: в зеркале отражался коренастый темноволосый мужчина средних лет. С прежней хрупкой девушкой его роднили, пожалуй, только холодно-насмешливые зеленые глаза.

Да, я таков - неизменный и всегда иной, вечно юный тысячелетний старец, черпающий силы в игре, имя которой - жизнь.

Кто я? Вишну, Протей, Мидер, Ху... - разве упомнишь все имена, да и так ли важны имена, когда впереди - новая аватара [аватара (санскр.) нисхождение, земное воплощение бога Вишну], новое обличье, новая жизнь!

...Как много я испытал.

...Как мало я испытал.

Я рассмеялся и сделал церемонно-приглашающий жест своему отражению.

Добро пожаловать, дитя рода человеческого, Добро пожаловать, отец...