"Женитьба повесы" - читать интересную книгу автора (Кук Кристина)

Спустя несколько часов Бренна с тяжелым вздохом выбралась из своего сапфирового платья.

– Осторожно, мисс. Вы порвете подол, если наступите. – Хмурясь, горничная подняла с пола ворох мягкой синей ткани и осторожно расправила смятое платье.

Бренна подошла к туалетному столику и принялась с ожесточением вытаскивать из волос многочисленные шпильки, украшенные крупными жемчужинами. Одна за другой они падали на мраморную столешницу. Пряди волос мягко ложились на обнаженные плечи.

– Дайте я помогу, мисс.

Селеста потянулась к лежащей на столике щетке в серебряной оправе.

– Я сама справлюсь.

Глядя, как вытянулось лицо горничной, Бренна тут же пожалела о своей резкости.

– Вы должны простить меня, Селеста. Я не хотела кричать на вас. Ложитесь спать, – добавила она мягко. – Я сама надену ночную рубашку.

Селеста присела в неуклюжем реверансе:

– Как скажете, мисс.

– Спокойной ночи, Селеста, – сказала Бренна. Она встала и взяла девушку за руку. Селеста была служанкой невысокого ранга, кажется, ее взяли из прачечной и лишь недавно возвысили до горничной. Бледно-голубые глаза под пшеничными бровями рассматривали Бренну с любопытством. Она выдернула руку.

– Спокойной ночи, мисс.

Покачав головой, Селеста вышла, тихо прикрыв за собой дверь.

Бренна опустилась на мягкое сиденье стульчика перед зеркалом. Обессиленно вздохнула – вот бы забыть этот неприятный вечер! Она взяла щетку и принялась водить ею по волосам, глядя на собственное отражение в зеркале. Серебряная ручка приятно холодила ладонь. Лицо в зеркале выглядело усталым и напряженным, губы плотно сжаты. Да, вечер никак нельзя было назвать приятным.

О, лорд Томас Синклер был достаточно любезен! Безупречные манеры, весь внимание. К тому же он был красив. Возможно, слишком уж красив! Но что-то волчье проскальзывало в его улыбке, глаза сверкали так плотоядно, что ей становилось не по себе. Во время обеда Бренна несколько раз замечала, что он не отрываясь смотрит на нее – жадным, жарким взглядом. Как будто... как будто она уже принадлежала ему. Ясно, что это была идея брата – отдать ее лорду Томасу Синклеру.

Когда наконец лорд Томас решил уйти, он взял руку Бренны и поднес ее к губам. Его пальцы поглаживали ей ладонь, и в этом движении Бренне почудился намек. Она удивленно посмотрела на него, и он подмигнул ей в ответ. Или что-то еще почудилось ей в его взгляде, чего, к счастью, она не поняла.

Несомненно, они с Хью сговорились. Бренна смотрела, как брат вышел за гостем в переднюю, и там они тихо переговаривались, а потом вдруг громко расхохотались, как будто один рассказал другому очень забавную шутку. Стоя на лестнице, Бренна отчетливо услышала, как брат сказал:

– Ну, не говорил ли я тебе, что она именно в твоем вкусе?

Она бросилась наверх. Ей совершенно не хотелось слышать, что ответит его противный дружок.

Бренна швырнула щетку на стол, и та громко ударилась о мрамор столешницы. Девушка поморщилась. В его вкусе? Чепуха. Что ему о ней известно? Даже собственный брат почти ничего не знает о ее истинном характере, интересах, увлечениях. Рассказы о том, как она жила в Гленброхе, совершенно не интересовали Хью. По его мнению, жизнь Бренны началась в тот самый день, когда она прибыла в Данвилл-Хаус.

Она встала, задумчиво обошла комнату и присела на краешек кровати. Кошка Гера вылезла из-под кровати и принялась тереться о голые лодыжки хозяйки. Бренна взяла кошку и усадила к себе на колени. Кошка громко замурлыкала.

– Ох, Гера! Я уверена, что Колин Розмур понимает меня лучше, чем собственный брат.

Произнесенная вслух мысль испугала Бренну, ее щеки зарделись. Но ведь это. правда! Просто, как божий день. Если бы мистер Розмур подмигнул ей, желая спокойной ночи, она сочла бы это забавным, но никак не оскорбительным. Это была бы шутка, никакого распутства или непристойности.

Потом Бренна вспомнила предостережение родителей, и это отрезвило ее разгоряченное воображение. Отец назвал мистера Розмура лжецом. Он чуть не соблазнил жену кабатчика! Да еще в Ковент-Гарден, между прочим. Бренна уже достаточно хорошо знала Лондон и его окрестности . Порядочный джентльмен еще сын виконта обойдет это место стороной. Не дай Бог, обнаружится, что он там бывает! В богатых районах Лондона достаточно пивных для респектабельных мужчин, посещение которых не бросит тень на репутацию. Джентльмен может предпринять вылазку в такие сомнительные места, как Ковент-Гарден, только в одном случае – если он жаждет незаконных или порочных удовольствий. Бренна могла только догадываться, что именно влекло мистера Розмура в ту ночь. Судя по тому, что было наутро – его чуть не пристрелили на дуэли, – мистера Розмура манил порок.

Бренна гладила кошку и размышляла. Теперь ей, видимо, не суждено узнать правду, раз ей запретили видеться с этим человеком. Неужели мистер Розмур прав и общество предпочитает сплетни в ущерб истине? Может, оно и к лучшему, сказала себе Бренна. Она почесала Геру под подбородком, глядя в зеленые немигающие кошачьи глаза. «Вероятно, я позволила себе слишком увлечься мистером Розмуром». Какой в этом смысл, раз она все равно планирует вернуться в Гленброх осенью? Решительно вздохнув, Бренна пересадила кошку на кровать. Надо выбросить из головы всякие мысли о мистере Розмуре. Бренна встала и направилась к высокому бюро в дальнем углу комнаты. Там висела ее ночная рубашка.

Она стащила через голову сорочку и натянула мягкое батистовое одеяние. Застегивая крохотные жемчужные пуговички на горле, Бренна вновь вспомнила лорда Томаса Синклера. Так, значит, она в его вкусе? Очень хорошо. Следует в мельчайших подробностях узнать, что ему нравится, чтобы затем выглядеть и вести себя как раз наоборот.

Она задула свечу в изголовье кровати и закуталась в одеяло. Мягкое, как шелк, белье приятно ласкало щеку. По сравнению с этим постельным бельем ее собственное в Гленброхе казалось грубым, как дерюга. Впрочем, не так давно это ее вполне устраивало.

Огорченно вздохнув, Бренна села на постели и задумчиво посмотрела в окно. За плотно задернутыми занавесями ночного неба не было видно. Сбросив одеяло, Бренна спрыгнула с постели и бросилась к окну. Сдвинула плотную ткань на обитую шелком стену – и спальню залил мягкий серебристый свет луны. Бренна сразу же почувствовала, как улеглась тревога, ушло напряжение, успокоилась душа. Глаза с восторгом смотрели на яркий лунный свет, мерцающие звезды.

Мистер Розмур умеет ценить красоту ночного неба. Он с интересом слушал ее болтовню о звездах и луне.

Может быть, в этот самый миг он тоже смотрит в небо? Смотрит и вспоминает их разговор. Вспоминает ли то осторожное прикосновение к ее щеке, вот как она сейчас? А может, забыл и думать? Дело в том, поняла вдруг Бренна, что с той самой ночи в саду у леди Брэндон она ни на минуту не забывает о нем. Что же делать? Она просто обязана забыть его, у нее нет выбора. Если бы даже ей не запрещали... Все равно в жизни Бренны ему нет места. Она приехала в Лондон, чтобы получше узнать свою семью и рассказать правду об огораживании. Только для этого, и ни для чего больше.

Бренна вернулась в постель. Она лежала, не сводя глаз с ночного неба за окном. Тонкое белье холодило голые икры. Мяукнув, Гера устроилась рядом, в тишине спальни раздалось знакомое низкое урчание. Бренна вздохнула и бросила последний взгляд в окно. Нет, ночное небо не изменилось. Оно оставалось таким же, что и всегда, – вечное вращение, умиротворяющее душу. Вот если бы ее жизнь текла так же спокойно!

Колин поднял стакан и осушил его одним залпом. Его передернуло – джин опалил горло. Будь проклято это дешевое пойло! Лицо онемело. Хмурясь и гримасничая, Колин принялся рассматривать стакан в собственной руке. На ободке скол, на донышке грязное пятно. Он обвел безумным взглядом переполненный зал. Как его угораздило напиться в стельку в презренном притоне Ист-Энда? Не может этого быть. А что тут написано? «Белый кабан». Разве есть такой зверь? Ах, да не все ли равно!

В этом заведении он просто богач и джентльмен. Ему не приходится прислушиваться к шепоту за спиной, выдерживать любопытные взгляды. Безусловно, находиться здесь намного приятнее, чем в Мейфэре. Куда, однако, подевался Йен Стонтон? Он отчетливо помнил, что пришел сюда с этим типом. Они сыграли пару партий в фараон в задней комнате, а потом Стонтон увязался за хорошенькой служанкой, и больше Колин его не видел. Он с размаху поставил стакан на стол и невидящими глазами уставился в дальний угол зала. Сколько народу! Слишком много для такого маленького помещения. В спертом воздухе носились запахи немытого человеческого тела, табака и приторных дешевых духов. Хриплый голос произнес прямо ему в ухо:

– Пр-р-рошу пр-рощения, господин хороший...

Колин почувствовал, как какая-то женщина навалилась на него всей грудью. Он схватил ее за руку и поставил перед собой. Она захихикала, тряхнув копной черных блестящих волос. Алый цветок, уже увядший и побуревший по краям, свисал с ее уха. Полинявшее платье из красного атласа плотно облегало аппетитную фигуру, обрисовывая все прелести и чуть не лопаясь по швам. Обозрев ее нарумяненное лицо, Колин решил, что ей не больше двадцати двух. Однако сильно подведенные глаза смотрели тупо и безжизненно. Старые, много повидавшие глаза.

– Ну что, нравится, господин хороший? – спросила женщина, игриво вскидывая бровь. Она потянулась за стоящим на столе стаканом, передернув плечами, и в низком вырезе платья он смог увидеть ее полные упругие груди с розовыми бутонами сосков. Розмур почувствовал невольное возбуждение.

– Нравится, – пробормотал Колин, швыряя на стол монету, чтобы заплатить за выпивку.

Она облизнула губы и промурлыкала:

– Так я и думала, любезный господин.

Она прошептала свою цену, наклоняясь к его уху и опять выставив напоказ свои достоинства. Впечатляюще, признал Колин. Почему бы и нет? Он теперь мужчина свободный – ни привязанностей, ни любви. Какое кому дело, если он возьмет, что предлагают? Жаркие объятия, нежные прикосновения – как давно он не испытывал ничего подобного!

Он кивнул в знак согласия, встал и отряхнул пальто. Женщина повела его сквозь толпу, а затем вверх по узкой темной лестнице.

Минутой позже за ним закрылась дверь. Расстегивая пуговицы пальто, Колин осмотрел крошечную убогую комнатенку. Огонь в камине едва тлел, выплевывая в комнату клубы дыма. Дым плавал над бугристым парчовым креслом перед камином и над стоящей в углу кроватью, наспех заправленной, как будто кто-то набросил на нее одеяло, торопясь поскорее уйти. Серые бесформенные занавески висели поперек окна, небрежно задернутые на ночь. В дальнем углу комнаты, как молчаливый страж, возвышался гардероб, рядом с ним пристроился комод.

Женщина скользнула в комнату, призывно покачивая бедрами. Чувственное, отработанное движение. Она взяла свечу от изголовья постели и опустилась на колени перед камином, пытаясь раздуть огонь. Загородив пламя ладонью, она вернула свечу обратно в железный подсвечник, а затем повернула к Колину свое похотливое лицо.

– И как же зовут любезного господина?

– Колин, – ответил он просто, все еще не решаясь отойти от двери.

– Ну, Колин, а меня звать Рози. Думаю, мы поладим.

Женщина сбросила туфли, затем подняла юбки и поставила ногу на парчовое кресло. Колин не отводил глаз, пока она скатывала с ноги чулок – медленно, дюйм за дюймом, намеренно разжигая его нетерпение. Наконец чулок упал на пол, рядом с туфлями. Она занялась другим чулком, пристально глядя ему в глаза, словно бросая вызов – попробуй, отведи взгляд!

Он и не отводил. Второй чулок лег на пыльный пол рядом со своим товарищем. Она выпрямилась, завела руки за спину и начала развязывать кружевную ленту, удерживающую корсаж.

– Ну, Колин! Что ж ты не расскажешь, что привело сюда такого, как ты. Не вышло с леди, а?

Колин проглотил стоящий в горле комок, воскрешая туманные воспоминания. Сложенное письмо в нагрудном кармане...

– Да, вроде того, – пробормотал он наконец, расстегивая жилет.

Рози спустила корсаж, обнажая грудь, которой он жадно любовался несколько минут назад.

– Она тебя не понимает, ведь так, любовь моя? Нет, она все понимает, мысленно возразил Колин.

Понимает, как никто другой. Куда там Онории Литтл-Браун или Хью Балларду, не говоря уж о лорде и леди Данвилл. Только его семья, да и то, если подумать... На родных он тоже не может всецело положиться. Колин тряхнул головой, пытаясь сосредоточить внимание на женщине с обнаженной грудью. Круглые, молочно-белые груди вызывающе торчали даже без поддержки корсета.

Рози сделала несколько бесшумных шагов и очутилась в каком-нибудь дюйме от него. Призывно улыбаясь, она сбросила платье на пол. Взгляд Колина скользнул ниже, по животу к темному треугольнику между ляжками. Потом он снова уставился на ее грудь и протянул руку, чтобы потрогать сосок. Интересно, вдруг пришло ему в голову, какая грудь у Бренны? Каково это – коснуться жадной рукой ее груди? Черт возьми, разыгралось же воображение!

Судорожно вздохнув, Колин заставил себя вернуться к действительности и продолжить ласкать грудь Рози, растирая сосок большим и указательным пальцами. Сейчас с ним Рози, а не Бренна, которая никогда не будет его.

Тело проститутки мгновенно отозвалось на ласку. Она откинула голову назад и закрыла глаза.

– Да, господин хороший... – промурлыкала она. – Именно так. Продолжай, возьми его в рот.

Колин опустил руку и встал как истукан. Его вдруг охватило презрение к самому себе. Рози открыла глаза и с удивлением уставилась ему в лицо:

– Ну? Я-то думала, ты уже на взводе. Ну же! Ты ведь знаешь, Рози не подведет.

– Уверен, что так.

Может быть, хорошая случка – это то, что ему нужно? Поможет выбросить из головы Бренну, как того требуют ее родители. Как того хочет сама Бренна, насколько ему известно.

Он привлек Рози к себе, отыскав губами ее жадный рот. Колин едва чувствовал, как ее руки стаскивают пальто с его плеч, выдергивают рубашку из-за пояса брюк. Все больше возбуждаясь, он приник ртом к ее мягким губам, таким влажным и зовущим. Вдруг на лестнице послышались хриплые крики, и его пыл на минуту угас. Почувствовав это, Рози скользнула ладонями вверх по его груди, царапая кожу ногтями.

Колин снова прижался губами к ее рту. Ее длинный язык змеей скользнул между его зубов. В ответ он крепче прижал ее к себе, ее груди расплющились о его грудь. Он вдохнул ее запах – смесь дешевых духов, дыма и застарелого ликера. Ничего общего с Бренной. Та опьяняла его почти до потери чувств чистым лавандовым ароматом. Бренна была невинна и чиста. Не то что Рози – та знала, как доставить удовольствие мужчине. Если, конечно, назвать удовольствием движение руки, сжимающей его благодарно восставшую плоть под тканью брюк. Боже, вот если бы он мог поцеловать Бренну вот так же! Ласкать губами ее нежный рот.

К горлу подкатила тошнота. Оттолкнув женщину, Колин застонал и отодвинулся. Дьявол, что он делает?! Все это не то. Бессмысленно! Ему не утолить жажды, даже если он переспит с Рози.

– О-о, вернись, дружок! Ты мне нравишься... – Она потянулась к его брюкам, но он перехватил ее руку.

– Боюсь, я передумал, – сказал Колин, поспешно застегивая жилет и поднимая с пола пальто.

– О нет, нет! Погоди, добрый господин. Ты ведь согласился на мою цену? – Она сузила глаза. – Обратного хода нет!

Колин сунул руку в карман и вытащил несколько банкнот, которые только что выиграл в карты:

– Держи.

Он вложил деньги ей в руку, сжав ее ладонь в кулак, хотя сам отчаянно нуждался в деньгах. Она хмурилась все больше. Уж не обидел ли он ее? Может, она подумала, что он не оценил ее умение?

– Твоя цена и кое-что сверху. Прошу, извини меня. Ты очаровательна, спору нет. Но я... – бормотал Колин, пытаясь выговаривать слова отчетливо. – Мне жаль, но я вынужден отказаться от твоих прелестей.

Накрашенные губы Рози искривились в улыбке, но она даже не попыталась прикрыть наготу.

– Надеюсь, она того стоит, любезный господин. Ну и зацепила она тебя!

Колин набросил на плечи пальто, пытаясь застегнуть пуговицы непослушными пальцами. Прочь из этого места, немедленно.

– С твоего позволения, я удаляюсь!

Он поклонился, открыл дверь и, ругаясь вполголоса, вывалился в коридор. Какого дурака он свалял! Позволил Стонтону затащить себя в притон. Пытался переспать с одной женщиной только потому, что не может заполучить другую. Черт побери этого Данвилла зато, что привез в Лондон свою дочь, соблазнив Колина сокровищем, которым ему не суждено владеть.

И будь он проклят за то, что написал письмо, которое лежит сейчас в нагрудном кармане жилета Колина. Это письмо развеяло по ветру надежду, распустившуюся в душе Розмура против его воли, без всяких на то оснований.

Застонав от отчаяния, Колин встал под прикрученным к стене зала фонарем. Его света едва хватало, чтобы разогнать царивший в зале полумрак. Сердце молодого человека тяжело билось в груди. Он извлек письмо, развернул сложенный листок и прочитал, вероятно, раз в шестой за последние несколько часов, уже знакомый текст:

«Я раскрыл дочери глаза на ваш истинный характер и полностью посвятил ее в детали вашего бесчестного поведения, в том числе последнего скандала в Ковент-Гарден и того, каким именно образом вам удалось избежать дуэли. Я велел дочери отныне избегать встреч с вами и заставил дать слово, что она полностью подчинится моему решению, каковое обещание она дала с легкостью и без сожаления. Если в вас осталась хоть капля совести, вы немедленно оставите всякие попытки преследовать ее. Я не позволю погубить репутацию моей единственной дочери. Она слишком наивна и доверчива, чтобы распознать негодяя в обличье джентльмена».

Там было еще несколько строк, но у Колина не было сил читать дальше. Он поднес листок бумаги к пламени фонаря и с мрачным удовлетворением стал наблюдать, как занимается уголок письма, загибаясь внутрь. Наполовину обгоревший листок он бросил на пол и растер его каблуком сапога. На полу осталась кучка тлеющего пепла – и больше ничего.

Прямо как в его сердце.