"Телохранитель. Сборник НФ" - читать интересную книгу автора (ГРИММ Кристофер, РАССЕЛ Эрик Фрэнк, ДЭНИЕЛС...)

Джо ПОЙЕР ПРИЗВАНИЕ (Перевод. А.В.Стратиенко)

       Joe Poyer SPECIALTY   1968 by the Conde Nast Publications, Inc.

Тупак Арапта, достигнув подъема, остановил трактор и выскочил из разгерметизированной кабины. Узкий проход, который он только что преодолел, словно ущелье, выделялся среди невысоких холмов и подступал к самой поверхности лавы, которая еще на протяжении пятнадцати миль текла на север, в сторону освещенных солнцем остроконечных вершин Гор Независимости. У подножия горной гряды Тупак с трудом различал теснящиеся купола зданий Лунной Республики. Он взглянул на хронометр на манжете гермокостюма. Оставалось еще несколько минут, если, конечно, все шло по плану. С седой равнины уже виднелась давно проторенная дорога, ведущая от базы на юг, к перевалу. Четкие колеи, оставленные протекторами трактора, в лучах солнца смотрелись, словно две черные нити. Неожиданно Тупак увидел, как там, где горы были заслонены от света, возникли клубы дыма, и спустя несколько минут космический корабль начал выходить на свободу.

Тупак выехал с базы на два часа раньше. Его разгерметизированный трактор был недавно приобретен у американцев по договору-аренде с лунной базой Соединенных Штатов. После его отъезда команда приступила к погрузке на советский космический корабль ежемесячной партии "выдержанного" коньяка, предназначенного для одной швейцарской фирмы-распределителя, а также для представителей "высшего общества" Земли, готовых выложить по две тысячи долларов за литр настоящего "пойла". Поставки были сравнительно небольшими, но имели важное значение, так как приносили Лунной Республике девяносто пять процентов всей долларовой прибыли (около восьми тысяч в месяц), с учетом огромных издержек на аренду транспорта.

Убедившись, что все идет по плану, Тупак забрался обратно в трактор, включил питание и начал долгий, длиной в тридцать миль, спуск на юг к рудным пластам.

Еще не добравшись до пирамиды из камней, служившей разграничительным знаком, он поймал себя на мысли, что его интерес к судьбе Лунной Республики с каждым днем растет. Все больше его беспокоил тот нелепый замысел, согласно которому горстка людей должна своими силами создать на лишенной кислорода маленькой планете условия для нормальной жизни. Еще не прошло двух лет со времени принятия Декларации Независимости и гражданами Республики были всего пятнадцать человек, не считая его. Они бросили вызов Мировому Правительству и здравому смыслу, пренебрегли всеобщими законами, и теперь на Луне были практически независимыми от остального мира. При этой мысли он покачал головой: в конце концов, ведь можно же просто серьезно задуматься над предложением Диллона.

Спустя час после прямого участка перевала начался последний спуск. Отсюда было удобно наблюдать просторную равнину Мэер Фригорис, которая тянулась дальше на юг, к гористым склонам кратера Аристотеля. Был уже почти полдень, но в этих северных районах солнце на усыпанном звездами небосклоне поднималось лишь ненамного выше, чем в другое время дня. Столбик термоэлемента неизменно показывал сто тринадцать градусов по Цельсию и отклонялся лишь, когда Тупак проезжал тенистый поворот у горного выступа или под отвесными скалами, обступившими перевал с обеих сторон и укрывавшими от лучей раскаленного солнца. Тогда температура резко падала до минус ста семнадцати градусов. На юго-востоке едва виднелись северные силуэты Долины Альпин, тянувшиеся наклонно вдоль всего южного горизонта. Там же находился до сих пор не исследованный канал, который пересекал Мэер Имбриум. С этой высоты, около тысячи футов над уровнем моря, Луна предстала перед ним во всем своем великолепии и свете, где под влиянием прямых солнечных лучей встречались преимущественно ослепительно белый и черный цвета.

Тупак в последний раз остановился, чтобы хорошо всмотреться. Следующие две недели, пока будут продолжаться разработки рудных пластов и работать заводы по их переработке, ему предстояло надолго задержаться на побережье Мэер Фригорис среди необъятных безжизненных просторов Моря Холода и обступивших его со всех сторон гор Шипшанкс.

В конце концов, Галилей был недалек от истины, назвав эти пустыни "морями". Здесь имелось достаточно воды, но вся она была наглухо заперта в кристаллических структурах вулкана. Если бы ее можно было как-то получить, то этого хватило бы, чтобы оросить всю поверхность Луны на пять метров в глубину. Эта мысль долго не давала ему покоя, ведь они могли и как раз собирались добыть хотя бы несколько миллиардов тонн воды.

Улыбаясь, Тупак завел трактор и снова двинулся в путь. Он приблизился к крутому повороту дороги направо. Целую вечность назад в этом месте рухнул осколок валуна.

— Когда-нибудь я притащу сюда динамит и сброшу эту штуку в каньон, — сказал он вслух, хотя рядом никого не было, и прибавил ходу.

Машина накренилась на правый борт и, несколько секунд балансируя в воздухе, искусно вписалась в поворот, оставляя за собой две нити колеи. Теперь дорога стала выравниваться, и вскоре он уже спускался на равнину, откуда до гермокупола шахтной базы оставалось меньше мили.

Объезжая здание, чтобы попасть в тракторный парк, он увидел огромный четырехместный гермотрактор, отчаянно сражавшийся в условиях низкой гравитации. Трактор сгребал своим глубоким ножом землю. Ханк Картер, специалист по взрывам, и Джим Робертсон, единственный геолог в Республике и самый молодой среди всех, неторопливыми протяжными взмахами бросали грунт на вершину купола. Тупак понял, что за рулем сидел Келли Ранд. Он любовался, с каким профессионализмом тот управляет огромным трактором. Сначала он откатил его назад с поднятым ножом, тщательно выбрал следующую порцию и с размаху опустил лезвие на землю, чтобы разбить слипшиеся частицы почвы. Буксуя, трактор слегка накренился, а затем с грохотом двинулся вперед, толкая перед собой землю. А там двое других сгребали ее лопатами. "Хорошая команда, — подумал Тупак. — Каждый — мастер своего дела. Но три недели пребывания в этом небольшом здании, где нет возможности даже уединиться, не могут не сказаться на их взаимоотношениях".

Мат Диллон, отправляясь на Коперник с последними запасами ликера, лез из кожи вон, лишь бы ему доверили легкие баллистические ракеты-перевозчики, которые обычно использовали для перевозки грузов. У Тупака Арапты этот человек вызывал любопытство. Он, как и каждый землянин, знал его историю: этот сотоварищ из Лунной Республики бросил вызов ООН и предъявил свои права на Луну. Тупак с большим интересом следил за юридической баталией, развернувшейся в Мировом Суде, когда представители ООН не жалели сил, лишь бы аннулировать представленное заявление. Во время первой судебной схватки стало очевидно, что дело это не имеет прецедента и будет, пожалуй, одним из самых уникальных. И пока самонадеянные поселенцы сами не сбегут, не выдержав суровых условий жизни на Луне, этим судебным процессам не будет конца и края.

Когда-то Тупак, еще студентом, изучал историю и свято верил в теорию, согласно которой время от времени в мире появляется человек, могущий отличить наиболее благоприятные сочетания событий, политической и социально-экономической обстановки и затем извлечь из создавшегося положения. Например, изменить ход истории. Это захватывало юношу. Встретившись с самим Диллоном, он не разочаровался в нем. Первое впечатление о нем, как о человеке беззаботном, оправдалось. Но оказалось, что он был еще и чрезвычайно выносливым. Позже Тупак встретил Роберта Томпсона, одного из первых компаньонов. Он по достоинству оценил то, что уже видели и рассказывали другие. Томпсон собирался доказать свою правоту и, добившись своего, мог противостоять системе, бороться за жизнь на бесплодной поверхности Луны. Это он голосовал за то, чтобы Диллона приняли в организацию и посвятили в проблемы "внешней политики", когда тот тщетно пытался претворить в жизнь свои идеи о превращении Республики в полностью независимую экологическую систему. Первые их совещания проходили в великолепном зале, построенном Советами, через огромное окно которого открывалась панорама кратера Коперника. Тогда Диллон сказал, что именно Томпсону принадлежит идея, которая принесет Республике первые финансовые прибыли.

— До сих пор нам удавалось сбалансировать прибыль и затраты, арендуя поисковую базу у Соединенных Штатов и Советского Союза. Благодаря торговле ликером, здесь, на Луне, у нас возникла возможность покупать все необходимое. Например, продукты питания, которые чрезвычайно сложно получить от фирмы "Модель Ти", выращивающей все в воде, а также мясопродукты. Другие товары мы получаем за счет экспорта ликера на Землю. Но последнее предложение, пожалуй, самое интересное.

— И что? — вежливо поинтересовался Тупак.

— И то, что для нас это очень важно и здесь вы можете оказаться полезным.

— Я?

— Да, вы! Понимаете, для работы на шахте нам нужен инженер-геолог, или, точнее сказать, специалист, имеющий опыт в изучении поверхности Луны. Короче говоря, кто-нибудь, кто разбирается в земляных работах и разведке почвы, — он сделал паузу, бросив взгляд на Тупака. Тот казался невозмутимым и был весь внимание. — Недалеко от нашего гермокупола, — продолжал Диллон, — находятся небольшие залежи карбонатов. Возможно, они богаты кислородом и водородом, другими словами — водой, по крайней мере, мы так считаем. Вы лучше меня разбираетесь в этом. Одним словом, именно по этой причине Боб выбрал место, где сейчас расположена база. Надо лишь выйти за порог, и у тебя есть все химические элементы морских водорослей, из которых можно получить продукты питания и кислород.

Тупак рассудительно кивнул головой.

— И ликер, — коротко ухмыльнулся Диллон. — Да, конечно, — продолжал он. — Так вот, последняя идея Боба состоит в том, чтобы добыть воду путем электролиза, разложить ее на водород и кислород, перевести в жидкое состояние — и продавать янки и русским на горючее, воздух, воду, все, что можно получить, используя воду и кислород. Теперь вы понимаете, как это выгодно для обеих баз. Они смогут получать горючее здесь и больше не переправлять его с Земли.

Тупак быстро произвел в уме кое-какие расчеты.

— Не знаю, во что нам обойдется производство, — сказал он, взвешивая каждое слово, — но по сравнению с существующей сейчас ценой — тысяча долларов за перевозку с Земли на Луну одного фунта — обойти остальных вам особого труда не составит.

Диллон взглянул на Тупака. Его глаза блестели от возбуждения.

— Можете не сомневаться. И это еще не все. Пораскиньте мозгами. Вы понимаете, что это в конце концов означает? Мы сможем обеспечить горючим не только лунные космические корабли, но и космические корабли класса "Орбита-орбита", и даже космические станции на Земле. Учитывая, что гравитация у нас значительно слабее, мы можем определить цену на сто пятьдесят долларов ниже существующей. Это вдохновит людей с других баз на дальнейшие исследования. Стоимость запуска ракеты с поверхности Луны на земную орбиту составляет сейчас приблизительно сто долларов за фунт, а мы теперь сможем продавать все…

— Вы хотите сказать, что производство и сжижение водорода и кислорода обойдется вам всего в пятьдесят долларов за фунт?

Он посмотрел на Диллона, как на какого-то безумца.

— Конечно! Боже, я не имею ни малейшего представления о технической стороне дела. Я всего лишь юрист. Вам надо 0удет переговорить об этом с Келли Рандом, нашим главным инженером. Он считает, что это вполне реально. Они с Бобом уже придумали какой-то агрегат для этого.

— Пятьдесят долларов за фунт! — Тупак откинулся на спинку кресла. — Просто не верится! В условиях космического пространства вы так доведете до банкротства карбидную компанию "Линд" и газовую "Яхотчев" за один год.

— Конечно, — ликовал Диллон. — И это лишь проект наших рыночных операций. Мне сказали, что стоимость партии товаров должна упасть до двадцати восьми "зеленых" за фунт.

Несколько минут Тупак сидел, только покачивая головой и размышляя над словами Диллона. "Судя по всему, эти безумцы способны на все, — думал он. — Понятно, что если все записи в их документации — это отметки о выполнении, казалось бы, невыполнимых задач, то они добьются своего".

Наконец он тихо спросил:

— Вы сказали, что первый пласт, обнаруженный мистером Томпсоном, был небольших размеров. А другие вы находили?

— Есть еще один, — ответил Диллон, несколько успокоившись.

— Он лежит в тридцати милях на юг от базы у подножия горы Шипшанкс. Похоже, он довольно большой. — Диллон наклонился вперед и, постукивая пальцем по самовару, неторопливо продолжал. — Мы хотим, чтобы вы определили точные размеры… И нашли остальные пласты.

Тупак молча уставился через плечо Диллона в глубокую бездну Коперника.

— Не знаю, — сказал он наконец. — А почему, собственно, я? Здесь и на американской базе есть еще человек пятнадцать, квалификация которых значительно выше моей…

— За исключением одного момента, — прервал его Диллон. — Боб, я и другие сотрудники базы уже испытали себя в этом исследовании. Мы, а точнее они, здесь, на Луне, дольше всех… Просто я провел длительное время на Земле, занимаясь разной чепухой с Соединенными Штатами.

— Похоже, у вас это тоже неплохо получается, — вставил Тупак, стараясь потянуть время, чтобы все обдумать.

— Пока все действительно идет неплохо. Я их держу в постоянном страхе, якобы у нас есть секретное оружие и, если они будут играть нечестно, я всю штаб-квартиру ООН оставлю без наследства. Они у меня до смерти перепугаются, — усмехнулся он. — Ну, в общем, как я уже сказал, все мы тут понюхали пороха и столкнулись с одной и той же проблемой. Просто по своей природе человек не способен выдержать такую физическую нагрузку. Мы не можем, выполняя задание, длительное время находиться в гермокостюмах. Скажете, необходимо лишь акклиматизироваться, но наше поколение, прожившее большую часть жизни на Земле, никогда не привыкнет к жизни в условиях низкого атмосферного давления. Это требует слишком большого психологического напряжения. Может быть, это будет под силу нашим детям, при условии, что они родятся и вырастут здесь. Но нам — никогда.

Тупак внимательно слушал, хотя прекрасно знал, что будет дальше. Когда почти год назад к нему обратились русские, — все выглядело точно так же. Тупак Арапта имел огромное преимущество перед остальными жителями Луны. Он был Альто Плано Америнд — индеец, родившийся в небольшой деревушке Тизон, что на высоте 5 километров, на одном из гористых склонов Анд. Большую часть своей жизни он не спускался ниже этой отметки. По окончании школы его взяли в перуанские ВВС для подготовки на пилота. Прослужив четыре года, он затем провел еще четыре в Соединенных Штатах, изучая горное дело и геологию. Это был, пожалуй, один из тех немногих случаев, когда он длительное время находился на низкой высоте. Он понял, что ему это не по душе. А потому благополучно вернулся в родные Анды и стал работать полевым геологом во французско-перуанском совместном предприятии по разработке полезных ископаемых. Спустя полтора года на шахте появились русские вместе с командиром подразделения, в котором он служил. Когда они увидели, что он пробежал восемьсот метров за 1 минуту 55 секунд, то сразу предложили ему место в команде новой базы Коперник. Контракт был составлен на один год. В него была вложена кругленькая сумма и он предполагал экспериментальное исследование. Хотя контракт не внушал Тупаку особого доверия, он все же подписал его. Он ненавидел его настолько, насколько любил родные склоны Анд, насколько чувствовал привязанность к американским крестьянам, которые меньше чем за два десятилетия сделали невероятный скачок от чуть ли не первобытного общества каменного века до цивилизованной жизни двадцатого столетия…

Тупак слушал, отлично представляя сложность работы в гидрокостюмах в течение длительного промежутка времени, когда человек дышит кислородом под давлением 3,5 Па. Людям, привыкшим к земному атмосферному давлению, порой трудно дышать смесью различных газов, используемых в лунных поселениях. Космическое пространство или гидрокостюмы — совсем другое дело. Они рассчитаны только на давление кислорода в 3,5 Па, что не соответствовало норме. Даже при имеющихся соединениях в коленях, локтях и поясе, сделанных по последнему слову науки и техники, каждое движение отнимало много усилий. Намного сложнее и утомительнее была работа на высоте уровня моря. Такой труд ценился высоко. Мышцы быстро уставали, учащалось сердцебиение. Поэтому особенно большое значение здесь имела скорость обмена кислорода.

За долгие годы у привыкшего к большим высотам Альто Плано выработались в организме ферменты, влияющие на систему кровообращения. Благодаря им, молекулы гемоглобина поглощали из любой окружающей среды значительно больше кислорода, а Тупак, родившийся и выросший в перуанских Андах, спокойно дышал при пониженном атмосферном давлении. Даже давление его костюма можно было понизить.

Советы, зная об этом, взяли его на свою лунную базу на Копернике для медицинских исследований. Теперь, когда срок его контракта истекал, Диллон предложил ему проверить эти экспериментальные исследования в реальной, так необходимой в то время работе. Имея все же некоторые опасения, Тупак принял предложение и назначил пробный срок. Но чем дольше он находился в этой колонии первооткрывателей, тем больше она ему нравилась…

Тупак ехал по недавно перекопанной дороге, трактор бросало из стороны в сторону. Приблизившись к гермопалатке, он поставил машину на стоянку, толкнул люк ногой и ловко выбрался из машины. Подойдя к работающим, он сразу заметил, что уже довольно большой участок пласта был освобожден от грунта. Песок аккуратно ссыпан вокруг всего сооружения из толстого пластика, кроме тыльной стороны, находившейся в тени. Картер и Робертсон, стоя на куче песка, сбрасывали его на купол гермопалатки.

Как только Тупак подошел, они воткнули лопаты и начали спускаться вниз. Трактор же продолжал сражаться с очередной грудой песка, и чувствовалось, как под ногами дрожит земля.

Картер, а за ним и Робертсон, трусцой сбежали вниз.

— Эй, расскажи-ка что-нибудь новенькое, только о старом не говори ничего, — спокойно сказал Робертсон. — Как там в нашем городе первооткрывателей?

Тупак кивнул на сетчатую сумку, которую он держал в руке.

— Вот прислали пару фляг для вас. Когда я уезжал, все было в полном порядке. Наконец-то по-настоящему взялись за работу над новой паровой установкой. И еще Диллон подписал договор с русскими на поставку горючего. Я уже уезжал, когда прибыли американцы, расстроенные тем, что русские вынудили их тоже покупать наше горючее.

— Вот и отлично. Небольшая конкуренция всегда идет только на пользу, — вступил в разговор Келли. — Рад, что ты снова здесь, Тупак.

Все переговорные устройства работали на одной частоте и он, очевидно, включил в тракторе радиопередатчик.

— А ну-ка, ребята, за работу. Надо все закончить, — поторопил Келли. — Я поехал к норе. Вернусь к шести вечера. Если понадоблюсь, вызовите на 120-й частоте.

Машина тяжело качнулась и покатилась на запад к горному склону, где в двух милях лежали пласты карбоната.

— Что слышно из ООН? — спросил Робертсон, когда трактор уже спустился по давно проторенной дороге.

— Они каким-то образом прослышали о нашем горном проекте. И, выражаясь словами Мата Диллона, сделали предупреждение, что любой, кто хоть один раз посмеет купить горючее где-нибудь, только не на Земле, в следующем году утонет в новых налогах.

Картер оглянулся вокруг и тяжело опустился на песок.

— Замечательно! Что же теперь делать?

Тупак, улыбнувшись, сел перед ним на корточки.

— Похоже, угрозы не беспокоят ни Диллона, ни американцев, ни русских. В ответ на это Диллон процитировал в кабинете Генерального секретаря Устав ООН, и обе стороны поддержали его. Диллон считает, что, объединившись с крупными державами против ООН и продолжая заниматься горным делом, они предотвратят возможное повышение налогов.

— Диллон сказал мне, что обе страны купят у нас столько, сколько мы произведем по цене сто долларов за фунт жидкого кислорода и по сто пятьдесят за их счет.

— Многочисленные возгласы восторга и одобрения! — вышел из себя Картер. — Только и слышишь: работа, работа и еще раз работа. А теперь нам еще надо что-то производить. Надеюсь, он подписал контракт с достаточно нелепыми пошлинами и на нереальные сроки?

— Все — одна тонна, сроки — один лунный цикл, участвуют обе базы, поставляем оба газа. Это было необходимо, чтобы заставить ООН больше не вмешиваться в наши дела, — добавил он.

— А по-моему, принимая во внимание мое теперешнее состояние, уж лучше, если бы они вмешивались. Посмотри, до чего я докатился, приятель, — произнес Робертсон.

— Сколько времени ты уже тут работаешь? — небрежно спросил Тупак.

Робертсон повернулся к нему, но из-за защитного шлема нельзя было разглядеть его лицо.

— Около двух часов. А что?

— Ваша работа отнимает много сил.

— Ну и что, — резко ответил Робертсон. — Мы в отличном состоянии, чтобы завершить ее.

— Подождите, — возразил Тупак. — Я ведь не предлагал…

— Слушай, — перебил его Робертсон, — мы прекрасно знаем, что ты лучше всех нас справляешься с особо тяжелыми работами. Пока тебя не было, у нас все шло отлично. Так что не надо…

— Успокойся, Джим, — строго сказал Картер, который до этого момента спокойно сидел и не принимал участия в развернувшемся споре. — Тупак совсем не это имел в виду. И, кроме того, беспокоиться о нас — его обязанность. Сам посуди, он разбирается в этих вопросах гораздо лучше, чем…

Робертсон вскочил на ноги.

— А я так не считаю. Если он думает, что такой всемогущий, пусть сам заканчивает работу.

Он развернулся и зашагал прочь, сильно стуча ботинками.

— Черт побери, — выругался Картер. — По-моему, я что-то не тай сказал.

— Мы оба неправы, — спокойно вставил Тупак.

Он встал и подобрал брошенную Робертсоном лопату.

— Думаю, нам лучше довести работу до конца.

Через час Тупак с Картером полностью засыпали купол. Они побрели в гермопалатку, сняли костюмы, и Картер занялся ужином.

Подозрительная тишина, которую Тупак тщетно пытался не замечать, исходила от купола, который по размерам был несколько больше обычной общественной столовой. Повсюду был слышен шум работающих машин компрессора. Он обратил внимание на отклонение гермострелки на панели индикатора. Она снова зашкаливала до желтой зоны. Тупак встал, подошел к компрессору и пальцами набрал комбинацию из цифр. Стрелка слегка качнулась, но вернулась, в свое прежнее положение. Гермоиндикатор представлял собой солидный пневматический преобразователь. Обычно воздуходувные мехи использовали внешний вакуум для контроля за внутренним атмосферным давлением. Тупак уже неделю подозревал, что определенное количество пыли, которую они набрасывали на палатку, начало портить внешнюю изоляцию агрегата. Не обращая внимания на толстый слой пыли в здании, он резко потянул за выхлопной клапан, и небольшая струя воздуха вырвалась наружу. Через тридцать секунд стрелка вдруг поползла в обратном направлении. Удовлетворенный проделанной работой, Тупак опять сел в кресло, зафиксировал для себя не забыть хорошенько разобраться с агрегатом, пока попадающий внутрь воздух не порвал материю и не начал просачиваться наружу. Поскольку Робертсон отсутствовал и некому было предоставить отчеты, Тупаку самому пришлось заниматься этой скучной работой — следить за показаниями измерительного прибора.

Когда Келли вошел в комнату, Робертсон лежал на спине на своей койке и читал. Келли снял костюм, повесил его и подошел к столу.

— Черт побери, запашок у этого тушеного мяса просто…, — он остановился на полуслове, внезапно ощутив царящую в комнате атмосферу.

Большую часть своей сознательной жизни Келли провел в заключении, где обстановка не дает ни на секунду расслабиться. На своем веку он повидал головорезов из подразделений подводных лодок в южной Атлантике, и, немного позже, на корейском побережье. Затем, до самого взрыва, работал на промежуточной космической станции "Мидвей". Имея тридцать лет подобного опыта, он мог сразу отличить, когда нервы у человека на пределе и он взрывается из-за пустячного постороннего запаха и когда чувствуешь, что тебя разделяют с людьми лишь тонкие стены, а никакие конфликты не возникают. Ему достаточно было только взглянуть на Робертсона, чтобы понять, что тот сейчас — эпицентр бури.

— …просто замечательный, — закончил он после короткой паузы, осматривая комнату.

Тупак сидел за столом, изучая корректор микрофильма. Картер внимательно следил за скороваркой. Робертсон развалился на койке. Его спина и сутулые плечи красноречиво свидетельствовали о борьбе между задетым чувством гордости и злобой.

— Джеронимо, ты снова это сделал? Какое прекрасное выражение! — Он уронил свое большое тело по другую сторону стола, сбросил ботинки и глубоко вздохнул. Пока Тупак рассказывал ему о том, о чем уже поведал Робертсону и Картеру, он пытался прочесть на лице Америнда причину конфликта, хотя у него самого были уже кое-какие подозрения на этот счет.

— Одна тонна, — повторил он, когда Тупак закончил свой рассказ, — серьезный и довольно сложный заказ, учитывая темпы работы на горном оборудовании.

— На, жуй, — крикнул Картер и легко швырнул три столовых прибора через всю комнату.

Наклонившись, Келли поймал два.

— Не спать, — завопил он.

Тупак, застигнутый врасплох, сделал неуклюжее движение, пытаясь поймать третий прибор. И пропустил его. Тот угодил прямо в матрац, на котором лежал Робертсон, и отлетел в сторону.

Робертсон вскочил с койки, словно раненый буйвол.

— Вы что, прикончить меня хотите? — закричал он.

Коснувшись ногами пола, он потерял равновесие и в условиях низкой гравитации быстро переместился. Раздался громкий треск от удара о стену. Придя в себя, Робертсон развернулся лицом к остальным. Нетрудно было догадаться, что он вне себя от ярости.

— С меня хватит! Мне надоело…

Он внезапно умолк и, громко топая, ушел в кладовую, хлопнув за собой дверью.

Картер подошел к столу и сел напротив Келли.

— Что хватит, так это уж точно, Келли. Это уже его вторая вспышка гнева, пока мы тут находимся. Слишком много поставлено на карту, чтобы терпеть подобное…

Келли сунул руки в карманы джинсов и откинулся назад вместе со спинкой стула.

— Ты сам успокойся и будь с ним полегче…

— Черта с два, — взорвался Картер. — Мы все вчетвером заперты тут в четырех стенах. Нам и без того нелегко, чтобы еще терпеть этого мальчишку, который обижается на все и вся.

Картер положил руку на стол, схватившись пальцами за его края, чтобы хоть как-то успокоиться. Понизив тон, он продолжал:

— Когда мы были снаружи, приехал Тупак, и этот парень вышел из себя и бросил работу только потому, что Тупак спросил, сколько времени мы работаем. А ведь это входит в обязанности Тупака — следить за нами. Мы не можем долго работать в условиях низкого давления, а он может. Если этот мальчишка и впредь не будет следить за своим поведением, то я сам займусь его воспитанием.

Келли внимательно выслушал его и сказал:

— Я согласен, что ему надо следить за своим поведением. Но в то же время он прекрасный специалист по силоналогии. И мы так просто не можем позвонить в отдел кадров и попросить, чтобы прислали кого-нибудь другого.

— Ладно, — немного смягчился Картер. — Хороший из тебя босс для подобной компании. Ты умеешь заставить успокоиться.

Келли улыбнулся:

— Знаешь, Ханк, каждый несет свой крест. У тебя это Робертсон. У меня, наверное, ты. А у Тупака — это вся наша сумасбродная компания.

— Это уж точно, — посетовал Тупак. — Если у меня на родине кто-либо совершал ошибку, я спокойно беседовал с ним. Если он допускал промах во второй раз, я сразу отправлял его в больницу.

— Тупак, — Келли вернул стул в прежнее положение и встал. — По-моему, ты слишком много времени провел с русскими, — по-прежнему улыбаясь, он направился в кладовую и аккуратно прикрыл за собой дверь.

Следующий этап работы прошел без инцидентов. Пока Робертсон и Картер колдовали над печью на солнечных батареях, Тупак и Келли на тракторе отправились к яме, чтобы завершить поиски. В течение всего пути Келли не промолвил ни единого слова, и Тупак, понимая его состояние, спокойно рассматривал безлюдные просторы.

Если не считать темного неба и постоянно сверкающих звезд, это место можно было принять за Анды за чертой растительного покрова. А вспомнив склоны горы Ораконы, где он провел целую ночь, Тупак вообще с трудом находил различия. Однако это не совсем так, пришел он к выводу. Здесь были цвета: голубые, зеленые, рыжевато-коричневые, черные, как край лезвия бритвы, редких оттенков желтые пятна, а на солнце вся палитра цветов играла яркими красками.

Келли развернул трактор, они сошли и побрели к поисковому центру. Инструменты лежали в том же порядке, в каком их оставили и, вполне возможно, могли пролежать так нетронутыми тысячи лет.

Келли занялся теодолитом, что являлось менее ответственной работой, а Тупак сел за разметку. Пласт, который они исследовали, имел размеры двести восемьдесят метров в длину и лишь пятьдесят пять метров в самом широком месте. В течение следующих двух часов они отмечали места на северной стороне пласта, где планировалось произвести взрывы. Через каждые три метра, согласно сетке на картах, они ставили точку.

Залежи местной руды состояли преимущественно из оливина мелитита льюцетита. Тупак работал с Робертсоном уже около двух недель. За это время они перебрали кучу фотокарт со снимками низковысотного спутника, пока не обнаружили отчетливый зеленовато-оливковый цвет у подножия давно потухшего вулкана. Останки его имели теперь форму горного хребта, который отделял базу от основания вулкана. Недалеко находилось крупное месторождение упавших пластов, и Тупак несколько дней собирал и тестировал образцы в печи, пока не нашел их бесполезными. На Земле эта порода содержала большое количество воды, около пяти процентов. Это означало, что из одного кубического фута горы можно получить целый литр драгоценной воды. Около четырех процентов воды упавших пластов заключены в горной породе в виде мельчайших капелек, а оставшийся один процент, или около этого, — в виде кислородных гидратов. На Луне эти породы за миллионы лет своего существования утеряли большую часть скрытой в них воды. В то же время, оливин мелитит лыоцетит, как на Земле, так и на Луне, содержал приблизительно три процента воды от общего веса. Кроме того, связи в этом химическом соединении были очень прочные. Под давлением и при высокой температуре воду можно было получить в виде пара, а затем дистиллировать ее охлаждением. На Луне существовали идеальные условия для подобного рода операций, особенно в полярных регионах, где солнце светило все двадцать часов лунных суток. Отсутствие ощутимого атмосферного давления упрощало процесс дистилляции, а в глубоких, никогда не видевших света ущельях местного ландшафта, постоянная температура — 110 градусов по Цельсию — обеспечивала непрерывность охлаждения. Если собранную таким образом воду подвергать электролизу, можно было получать и кислород и водород.

Тупак ходил взад-вперед, пока грузок на приборе для измерения рельефа не принял вертикальное положение, совпав с перекрестиями на теодолите. Келли дал ему знак обеими руками. Он опустил прибор на лунную почву и десятикилограммовой кувалдой вбил пластиковый колышек в землю.

После двух часов молчаливой работы Келли крикнул:

— Прервемся на обед?

— Да будет так! Я уже тоже устал тут работать.

Последние несколько минут контрольная лампочка расхода воздуха зажигалась через каждые тридцать секунд, а измерительный прибор индецировал, что воздуха оставалось всего на десять минут.

Они бросили свои костюмы в гермокабине трактора. Келли припарковал его так, чтобы отсек с аккумуляторными батареями остался в тени. Естественные процессы, происходящие между нагретой и охлажденной частями трактора, позволяли сохранять в салоне нормальную температуру.

Этот трактор был сконструирован для продолжительных антарктических экспедиций и имел все самое необходимое на пять дней жизни экипажа из четырех человек. Тут были сухие пайки, четыреста литров воды и более двух тысяч килограммов сжатого воздуха. В тракторе имелся также мощный радиопередатчик, посредством которого они связывались с любой точкой Луны через два трансляционных спутника, откидывающихся на две стороны. Они питали только радио и жизненно необходимые приборы. Четыре двигателя трактора приводились в движение при помощи подзаряжающихся серно-натриевых аккумуляторных батарей. Солнечный генератор главной базы и еще один поменьше, питавший шахтерский лагерь, подзаряжали батареи в течение шести часов.

Трактор этот давно устарел. Его арендовали у Соединенных Штатов. Приблизительно в то же время у русских был приобретен и разведывательный трактор Тупака. Когда оба они находились в работе, например, в шахтерском лагере, база оставалась без тракторов. И если что-то случалось на одной из двух национальных баз, приходилось вызванивать другую, чтобы заказать самосвал для спасательных работ. Все прекрасно знали, что это может плохо кончиться, но поделать ничего не могли.

Пока Тупак снимал свой тяжелый костюм, затем проверял расположение вбитых им кольев, двигая по сетке карты пластиковой приправкой, Келли подогрел сухой паек. Вскоре обед был готов, и он поставил его на стол.

— Ну, как?

— Неплохо. В целом отклонения не больше четырех процентов. Если исправим отметки 51 и 93, можно быть уверенным — мы близки к цели.

Пока Тупак кушал, Келли сел за стол и придвинул к себе карту с приправкой. Он решил заново проверить каждую отметку.

— Что скажешь о сорок третьей? Она должна быть расположена на северо-восток на семь сантиметров дальше.

— Да, согласен. Но, если ты заметил, тут небольшая трещина глубиной в три метра. От нее до контрольной точки меньше девяноста сантиметров. Не исключено, что после взрыва все обломки пойдут через нее.

— Гм. Может, ты и прав, — Келли тоже принялся за еду. — Как бы там ни было, — сказал он с полным ртом, — ты у нас специалист.

Они надолго замолчали.

— Тупак, — Келли прервал неловкую тишину. — Робертсон тебя еще не достал?

— Не понял.

— Я имею ввиду, — сделал вторую попытку Келли, — разве тебя не вывела эта вчерашняя выходка Джима и, вообще, его вспыльчивый характер?

Тупак встал из-за стола и пошел за костюмом.

— Нет. А с какой стати? Слушай, — качаясь из стороны в сторону, сказал он. Голос его понизился, загорелое лицо казалось невозмутимым. — Он еще молод и боится за свою работу. Он считает, что я представляю для него угрозу. Как только мне предоставится возможность убедить его в обратном, все станет на свои места.

Келли взглянул на него исподлобья.

— Я разговаривал с Джимом вчера ночью. Судя по его рассказу, ты все правильно понимаешь, но… есть одно "но". Ты действительно представляешь для него угрозу. Он может работать за троих. Но он — вчерашний студент геологического колледжа, а ты — горный инженер с солидным опытом геологоисследовательской работы, да еще в определенных условиях. Ты во всем угроза для него. — Келли умолк, чтобы убедиться, произвели ли его слова впечатление на Тупака. Затем продолжил: — Если ты остаешься в Республике, то, став главным инженером, без особых усилий сможешь сбросить его. Хочешь, я дам тебе совет?

— Ладно, я тебя слушаю, — Тупак вернулся к столу и сел напротив Келли.

— Брось ему вызов! — решительно сказал Келли. — Сразись с ним, если надо! Он еще молод, и поэтому не особенно силен. Он из тех парней, что примет вызов.

— Не могу, — тихо произнес Тупак. Лицо его выражало страдание. — По одной причине. Я могу, нанести ему травму. Здесь, на Луне, минимум в два раза я сильнее его. Это уже будет не состязание. — Тупак на мгновение замолчал. — Нет, так я не отвечу.

— Ну, как хочешь, — Келли пожал плечами. — Просто не давай спуска. Смотри, как бы это не зашло далеко. — Он взглянул на свои часы и потянулся за гермокостюмом. — Давай до отбоя переделаем эти три точки взрыва.

В этот вечер в гермокомнате явно чувствовалось напряжение. Внешне спокойный Тупак работал с Робертсоном над данными о новой яме, которую он недавно обнаружил в южном направлении, недалеко от перевала Альпин.

Как же сильно отличались друг от друга эти двое мужчин, сидевшие рядом. Тупак — невысокого роста, плотного телосложения, широкий в плечах и с грубыми руками. Лицо обветренное и имело характерный рыжеватый оттенок. Белокурый Робертсон был его прямой противоположностью. Высокого роста, худощавый, светлая кожа делала его похожим на хилого интеллигентишку. Но под одеждой угадывалось крепкое тело пловца и внушительные мускулы. В принципе, Робертсон превосходил Америнда в физической выносливости, но только на высоте выше уровня моря. На Луне же Робертсону не под силу тягаться с живучестью и закалкой Тупака Арапты.

Обсуждая записи и наброски Робертсона, оба были лаконичны.

Картер, все еще расстроенный вчерашней шумной ссорой, погрузился в изучение системы взрывчатых капсулей и подводящих проводов. Каждый капсуль соединялся со взрывчатым веществом. Для большей эффективности их надо было синхронизировать. Если бы это удалось, то взрывом гору разнесло бы на мелкие кусочки. А дальше уже дело за дробилкой.

Келли сидел на койке и составлял отчет. Вообще-то он закончил его час назад. Сейчас же он скрупулезно записывал свои впечатления о прошедших полутора сутках, надеясь, что так будет легче распутать клубок конфликта. Через двадцать минут он положил карандаш, закрыл руками лицо, помассировал пальцами глаза и, окинув комнату взглядом, обнаружил, что повсюду царят тишина и порядок. Каждый занимался своим делом. Обстановка заметно разряжалась, слышалось лишь прерывистое бормотание Тупака и Робертсона.

Неожиданно раздался подозрительный скрежет и звон отвертки Картера, возившегося с распределительной коробкой проводов. В одно мгновение Робертсон вскочил из-за стола.

— Что… Газ выходит! Надеть костюмы! — крикнул он.

Находящийся в вакууме человек двигается быстро. Через несколько секунд костюмы были застегнуты и шлемы надеты.

Уже почти завершенный процесс синхронизации был внезапно прерван глухим взрывом, который разнес южную стену.

"Картер погиб". Это первое, что дошло до сознания Келли сквозь удушающие клубы дыма. Он с трудом заставил себя открыть глаза и едва различил перед собой чей-то качающийся из стороны в сторону грязный гермошлем. Через мгновение шлем замер. На уровне бровей трафаретом было нанесено чье-то имя. Это был шлем Робертсона. Келли попытался встать.

— Расслабься, — услышал он голос Робертсона.

— Все цело?

Келли снова опустился на скалу, с трудом дыша. Он попробовал пошевелить руками и ногами и застонал от боли в левой лодыжке. На мгновение усыпанный звездами небосклон поплыл у него перед глазами, все потемнело и прояснилось лишь, когда боль несколько утихла.

— Что с тобой? — спросил Робертсон, ощупывая ногу Келли.

Тот снова пошевелил ногой. Думал, будет больно, но на этот раз боль оказалась слабее. Он проделал то же самое еще раз. С костями все в порядке.

— Наверное, лодыжку вывихнул. — Минуту помолчал, пытаясь собраться с силами, и почувствовал, что ужасно слаб. Обливаясь потом, он ощутил, как судорожная боль охватывает все его тело. Ноги и руки гудели от усталости.

— Наверное, старею, — пробормотал он.

— Что? — взволнованно переспросил Робертсон.

— Ничего… Помоги мне встать.

Подошел Тупак, и они вместе подняли Келли на ноги. Тот оттолкнул их, пошатнулся и, прихрамывая, перебрался через выступ скалы, пытаясь не потерять сознание.

После взрыва гермопалатка рухнула и теперь была наполовину засыпана песком. Повсюду были струи загнанного в ловушку воздуха, но когда Келли поднял глаза, весь воздух к тому времени вышел и груды обломков уже улеглись. Один из тракторов, тот, что поменьше, накренился на бок, но, похоже, был цел. Большой трактор стоял нетронутый. Тело Картера лежало недалеко от разрушенного здания.

— Единственное, что можно предположить, это то, что лопнул измерительный гермоприбор, — сказал Тупак.

Келли кивнул. По мере того как шок проходил, мозг его снова начинал работать.

— В компрессоре образовалась пробоина еще до того, как мы успели надеть костюмы. Это могло послужить причиной резкого повышения давления, из-за чего один из предохранительных клапанов был выведен из строя и… — Он внезапно умолк.

Предвосхищая его слова, Робертсон спокойно сказал:

— Гермопалатка и большая часть аппаратуры полностью разрушены. У нас остались два целых заряженных баллона. Воздушный компрессор нам теперь никогда не понадобится. Хорошо, что оба трактора остались невредимыми.

Келли молча кивнул, с трудом поднялся на ноги и захромал к телу Картера. Тупак и Робертсон последовали за ним.

Солнце низко стояло над южным горизонтом и так слепило глаза, что даже не было видно Земли. Склоны кратера Каине накалились добела. Гермокостюм Картера блестел в солнечных лучах. Недалеко в тени валялся шлем. Его козырек изнутри был залит кровью, и Келли не решился подойти ближе.

— Мы нашли Ханка у одного из опорных столбов. Взрыв, наверное, швырнул его прямо на него. — Робертсон отвернулся, не будучи в состоянии продолжать.

Келли кивнул. Его взгляд упал на помятый взрывом костюм. Надо было собраться и заставить себя подумать, как выбраться из этого затруднительного положения, в которое они попали.

— Ладно, давайте перетащим все в трактор и вернемся на базу. Пока не построят новую гермопалатку, тут нечего больше делать. — В его голосе звучали нотки былого авторитета.

Тупак положил руку ему на плечо.

— Нет, Келли, мы не можем вернуться. Дорога назад и устройство новой базы займут не менее пяти дней.

— У нас нет выбора. Картер мертв. Он был единственным, кто мог устанавливать детонаторы. Здание в обломках. Ты сам видишь, что вся южная стена разрушена и надежды починить ее нет никакой.

— Я сказал: мы не можем вернуться, — твердо повторил Тупак. — Я сам сделаю проводку. Мы сможем…

— Заткнись, сумасшедший индеец, — вдруг завопил Робертсон. — Картер мертв. Ты хочешь всех нас тут погубить?

В бессильной ярости он швырнул перчатку прямо в Тупака. Удар пришелся на ремень со связкой инструментов и отрикошетил их Америнду прямо в солнечное сплетение. Тупак согнулся от боли и упал на колени, хватая ртом воздух.

Робертсон испугался. Осознав свой поступок, он попятился назад. Тупак все еще стоял на коленях, опираясь на руки. В динамиках слышалось его тяжелое дыхание.

Келли вновь почувствовал боль и слабость во всем теле. Хромая, он подошел к Тупаку и попытался помочь ему встать, но перуанец оттолкнул его. Робертсон стоял, окаменев от страха. Келли, не в состоянии что-либо сделать, прислонился к скале и стал наблюдать за обоими.

Наконец Тупак перевел дыхание.

— Вы не понимаете, — с трудом проговорил он. — Чтобы получить контракт на руду… Диллон в качестве страховки… заложил право на аренду.

Робертсон взглянул на Келли, но тот точно так же недоуменно смотрел на него.

Тупак поднялся на ноги, зашатался и, наконец, не спеша побрел к трактору.

— Если мы вернемся, потеряем пять дней, и тогда навсегда попрощаемся… и с контрактом, и с правом на аренду…

— Почему же ты раньше не сказал? — крикнул ему вслед Робертсон. Но Тупак, ничего не ответив, уже скрылся в вентиляционном люке.

Робертсон, сложив руки, словно моля о прощении, посмотрел на Келли.

— Келли, я же не знал… Я совсем не хотел причинить ему боль.

Уставшим голосом Келли ответил:

— Приятель, когда-нибудь ты пострадаешь из-за собственного характера.

Повернувшись, он не спеша зашагал к трактору. Робертсон, постояв немного в растерянности, двинулся вслед за ним.

Пробравшись через вентиляционный люк, внутрь, Робертсон увидел Тупака, склонившегося над картами, лежавшими на специально предназначенном для этого столе. Келли, сняв костюм, сидел на койке и массировал лодыжку. Робертсон молча пошел за аптечкой и вернулся с перевязочным пакетом. Не обращая внимания на сопротивление Келли, он стал перевязывать ему ногу. Закончив, он намеревался уйти, но Келли положил руку ему на плечо и крепко сжал. Улыбнувшись, он кивнул на стол с картами. На некоторое мгновение в комнате воцарилась тишина. Наконец Робертсон, кивнув ему в ответ, поднялся с койки, и они вместе подошли к столу, где сидел Тупак. Тот продолжал работать, не обращая на них внимания. Одна из карт представляла собой фотографическое изображение маршрута от базы Республики до залежей руды, а вторая — карта-схема — указывала места взрывов на рудном поле, которое они сегодня изучали. Несколько бумажек уже были исписаны какими-то цифрами.

Наконец Тупак заметил их и поднял голову. Робертсон был печально-угрюмым, а лицо Келли, пожелтевшее и перекошенное от боли, напоминало о том нервном потрясении, которое он перенес во время взрыва. Сильно растянутая лодыжка давала о себе знать. Ему не мешало бы поспать пару часов. Вообще, они трое еще неплохо отделались. Тупак старался не думать о теле Картера, которое лежало рядом с обломками гермопалатки.

Без лишних эмоций он сказал:

— Все мы вернуться не можем. Это совершенно очевидно. Я предлагаю следующее. Келли, ты сядешь на маленький трактор, возьмешь оставшиеся запасные баллоны с кислородом и вернешься на базу за помощью. Мы с Джимом останемся здесь. Будем жить в большом тракторе и попытаемся взорвать рудные пласты. Я проверил печи. Они в порядке, за исключением одной линзы, которая немного треснула. Но у нас есть запасные. В общем, мы сможем приступить к работе как только взорвем руду.

Робертсон не протестовал и лишь кивал головой в знак одобрения. Но Келли был не согласен.

— Если ты думаешь, что я уеду и оставлю вас, двух идиотов, тут, то глубоко ошибаешься. Здесь командир все еще я. Да, в такую минуту мы не можем вернуться на базу. Но у нас есть радио. Почему бы нам не воспользоваться им? Пока я буду возиться с ним, вы вдвоем вытащите из-под обломков заряды и подрывные капсулы, с которыми работал Ханк, и соедините их.

Потянувшись за шлемом, Тупак неожиданно улыбнулся:

— Ты — босс!

Глаза Келли сверкнули:

— И зарубите себе на носу: если опять начнете задираться, головы поотрываю. Тебе, Тупак, за то, что не пытаешься остановиться, а тебе, Джим, за ребячество. А теперь шевелитесь!

Когда они оба исчезли в вентиляционном люке, Келли почувствовал себя лучше. Он был уверен, что, хорошенько все обдумав, они еще извиняться будут. По крайней мере, хоть эта проблема решена.

Половина работы была сделана. Тупак и Робертсон закончили соединять провода и устанавливать заряды. С помощью релейного спутника Келли связался с находившимся на главной базе Диллоном и сообщил о происшедшем. Диллон был поражен смертью Картера и случившимся. Затем шок сменился таким гневом, которого Келли раньше за ним не помнил. Келли понял, что в таком состоянии Диллон может свести на нет все усилия горняков. К счастью, тот разрешил продолжать работы и договорился с базой Соединенных Штатов об эвакуации оставшейся команды. После длительного разговора Диллон поинтересовался конфликтом Тупака и Робертсона.

— Думаю, все уже позади. Джима сильно беспокоило, что Тупака прислали сюда на его место. Наверное, Тупак тоже догадывался об этом и это волновало его. Может быть, смерть Ханка заставит их одуматься.

Диллон фыркнул:

— Келли, невзирая на твой небольшой жизненный опыт, ты мне порой кажешься настоящим психологом. Не переживай. После отъезда Тупака мои планы изменились. Как только вы закончите с подрывом пластов, я пошлю замену, Сразу после этого отправьте Тупака на космическом корабле сюда.

— Вы идете по пути наименьшего сопротивления…

— Нет! — прервал его Диллон. — Я посылаю Тупака обратно на Землю… Набрать кое-кого для персонала.

— Мат, он никогда не пойдет на это.

— Ну, что же. Это правда. Я хочу, чтобы он вернулся в Анды и отыскал еще трех-четырех новобранцев, себе подобных. Эти Альто Плано Америнды просто созданы для такой работы. А когда он вернется, мы подключим его к руководству.

— А что будет с Джимом? — спросил Келли.

— Официально я ничего не знаю о происшедшем. Твой отчет закончился пять минут назад, затем все магнитофоны были выключены. Сразу после отъезда Тупака можешь объявить, что Робертсон теперь Главный Химик. Он совсем недавно закончил колледж и, в отличие от Тупака, у него еще кое-что осталось в голове. Возможно, у Робертсона неплохо получится. Он сразу вырастет в глазах Тупака, когда тот вернется. — После короткой паузы он спросил: — Твое мнение, Келли?

Тот почесал затылок.

— Я даже не знаю, Мат. Похоже, должно все получиться. Ты серьезно считаешь, что нам еще нужны индейцы?

— Да, — с уверенностью ответил Диллон. — Горное дело будет развиваться быстрыми темпами и персонал будет для нас главной проблемой. Соединенные Штаты пообещали прислать еще пятерых горняков, при условии, что мы их полностью обеспечим пищей и кислородом.

— Если мы сможем обеспечить Робертсона любимой работой, все получится. Тогда уже все будет зависеть от того, сумеет ли он сам реально оценить свои силы. Что является причиной недовольства в любом обществе? Неизвестность, неуверенность в будущем.

Этот разговор не оставил Диллона безразличным.

— Надеюсь, мы оба не ошибаемся. Теперь — слово за тобой. Думаю, что ты справишься. Удачи! — и он дал сигнал об окончании связи.

Келли еще долго сидел, размышляя о прошедших событиях. Он полагал, что сделал правильный выбор, решив довести начатое до конца, а не бросить все, чтобы начинать заново. Случись это — Республике, наверное, пришлось бы пережить потерю прибыли, прав на аренду. Тогда бы они сильно отстали, может, навсегда. "Ну и шумиха поднимется вокруг смерти Картера, когда просочатся новости".

Келли вздохнул, встал и снова надел свой гермокостюм. Он отнес небольшую алюминиевую табличку с выцарапанными на ней инициалами Картера к одинокой могиле из пемзы. Несколько минут он постоял, глядя вниз на холмик из обломков скалы и пыли, затем увидел фигуры Тупака и Робертсона, одетых в гермокостюмы, которые не спеша, чуть ли не взявшись за руки, шли ему навстречу. Он остановился и передал им разговор с Диллоном, результаты которого они рассудительно одобрили.

Келли ничего не сказал им о планах, касающихся их лично. Позже, когда работа будет завершена, это выяснится само собой.

— Заряды установлены, проводка налажена, — доложил Тупак. — Можем приступать к подрыву в любое время.

Келли поднял голову и медленно осмотрел сверкающие на небосклоне звезды.

— У нас будет еще уйма времени для этого, — он глянул на коллег. — А ну-ка, оба давайте в трактор и, прежде чем начнем что-то делать, немного поспите.

Они пытались возразить, но он прикрикнул: "Это приказ!". Услышав в наушниках своих шлемов его сердитый голос, они чуть ли не подпрыгнули и, робко ухмыляясь, поспешили к трактору.

Келли улыбнулся и проводил их взглядом. С такими они не пропадут. Они лишь простые люди, но каждый — Человек с большой буквы.

Продолжая улыбаться и все еще прихрамывая, Келли шел дальше к рудному полю.