"Неограненный алмаз" - читать интересную книгу автора (Крисуэлл Милли)

Глава 14

– Ты совсем рехнулся, парень!

Молоток Брока замер. Он перестал заколачивать гвозди и взглянул вниз с крыши строящегося дома. У стены стоял Шорти с раскрасневшимся от холода лицом и смотрел на Брока, как на сумасшедшего.

Возможно, Шорти прав, подумал Брок. Но Пруденс Даниелс способна лишить остатков разума любого. Будь он проклят, если проведет с ней под одной крышей хотя бы на одну ночь больше, чем будет необходимо. Он пришел к этой мысли, как только они вернулись из домика на дороге, и он сразу поделился своими соображениями с Пруденс.

Верный своему слову, он поднялся на следующий день с первым лучом солнца, чтобы приступить к работе. Так он и провел здесь несколько дней напролет, почти не прерываясь на отдых.

– Снег поутих, Шорти, а я нуждаюсь в упражнениях на свежем воздухе. От всех этих женщин в доме я скоро сойду с ума.

Шорти добродушно рассмеялся.

– Спускайся вниз и выпей кофе. Я принес тебе горячий. – Он поднял чашку над головой.

Брок спрыгнул в мягкий снег.

– Спасибо, – поблагодарил он, принимая дымящийся напиток. – Мне давно уже пора перекусить.

– Ты совсем помешался на работе с того дня, как вы с мисс Пру застряли на дороге. Здесь только об этом и толкуют.

– И напрасно. Там ничего не было. Шорти понимающе опустил глаза:

– Ну тогда это все объясняет.

– Не совал бы ты свой нос в чужие дела, старик. Между мной и Рыжей нет вообще ничего.

Шорти неторопливо отпил из своей чашки.

– Может, это и так. А может, и нет, как говорит Элиза. Она считает, что Пруденс последнее время сама не своя.

Брок пожал плечами:

– Может быть, она заболела?

– Да. Похоже на это. Только от этой болезни нет лекарства.

– Нет, от этой болезни есть отличное средство. Только она не хочет его принимать.

– Мисс Пру долго вела уединенный образ жизни. По крайней мере до того, как скончался ее отец. Для Коуди Дэниелса весь мир был сосредоточен на его дочерях. Он очень заботился о них. Думаю, даже слишком. Они не получили правильного представления об обществе, которое их окружает. Пожалуй, это главная причина трагедии, которая произошла с Клэр. Она откликнулась на внимание первого же человека, который проявил к ней интерес. А Билли был мастер очаровывать.

– Пруденс говорила мне. – Брок задумчиво отхлебнул кофе, грея руки о чашку.

– Такой женщине, как Пруденс, нужны твердые, но деликатные руки. Она – как молоденькая кобылка, которая очень не любит, когда ее ведут под уздцы. – Ковбой тяжело вздохнул. – Не могу сказать, что я ее осуждаю. Особенно после того случая с ее сестрой. Женщины имеют право быть осторожными.

– Если наш разговор будет долгим, я думаю, нам лучше зайти под крышу. – Ступив в дом, они устроились на бочонках с гвоздями.

– Ты знаешь, я никогда не сую нос в чужие дела, – продолжил Шорти, как будто разговор не прерывался. – Но я не могу не видеть, как глупо себя ведут два хороших человека.

– Можно подумать, ты выглядишь умным, распуская перья при виде Элизы Доббинз.

Шорти неторопливо достал из-за пазухи мешочек с табаком «Булл Дархэм» и молитвенник и принялся набивать самокрутку.

– Я признаю, что эта почтенная женщина привлекает мое внимание. Это неудивительно, – улыбнулся он, – ее голос напоминает мне сладкий кленовый сок. Я могу слушать ее часами.

«Наверняка так он и делает», – подумал Брок, зная любовь Элизы поговорить.

– Тогда тебе лучше всего оформить с ней свои отношения, – решил пошутить Брок. Однако, к его удивлению, лицо Шорти осталось серьезным.

– Я никому этого не говорил, но раз уж речь зашла об этом... – Шорти помолчал. – В детстве я тяжело болел свинкой. Доктор тогда сказал, что у меня, возможно, не будет детей. Позднее я был знаком со многими женщинами, но ни с одной не создал семьи – надеюсь, вы поняли, что я имею в виду. Видимо, доктор говорил правду. А я всегда хотел ребенка. Если я женюсь на Элизе, то убью сразу двух зайцев.

Это неожиданное признание крайне удивило Брока. Ему и в голову не могло прийти, что этот немолодой уже ковбой с обветренным загорелым лицом захочет совершенно изменить свою жизнь, осесть и жениться на женщине со столь рафинированными южными манерами, как у Элизы Доббинз. И это при том, что внешне отношения этих двоих нельзя было назвать даже дружескими.

Но противоположности и в самом деле притягиваются, решил Брок, вдыхая табачный дым. Он подумал о Пруденс и, нахмурившись, сделал долгий глоток крепкого горячего кофе.

– Для брака нужна еще и любовь, – заметил Брок. – Одного желания заиметь ребенка недостаточно.

Шорти задумчиво потер подбородок.

– Ну, насчет любви я не уверен. Я не задумывался над этим. Вообще, до тридцати лет жена особенно и ни к чему. Любовь – это чувство, а человек моего возраста больше ищет компаньона, кого-то, кто согреет в холодную ночь. Вы, молодые, во все бросаетесь сломя голову. А прежде чем думать о женитьбе, надо хотя бы добиться понимания. Семейная жизнь – не только свадьба и кровать. Человеку нужно еще и поговорить с кем-то.

Размышления Шорти о женитьбе заставили Брока вспомнить о Кэтрин, и он тяжело вздохнул. Время сделало его воспоминания менее болезненными, но все же боль не исчезла и, видимо, не исчезнет никогда. Но все же сердце не так ныло, как прежде, и Брок с удивлением стал размышлять, не Рыжая ли этому причиной.

Рыжая. Как же ему с ней быть? Она как ухо, которое чешется, когда у тебя связаны руки. И ничего тут не поделаешь.

Отбросив тяжелое одеяло, Пруденс села на кровати. Уже четвертый день подряд она просыпалась поздно, поскольку каждый вечер долго не могла уснуть. И Пруденс мысленно обругала Брока – главную причину своей бессонницы.

Она поднялась с кровати, накинула халат и, на мгновение задержавшись у зеркала, направилась к двери. Ей не понравилось, как она выглядит. Под глазами синяки, волосы какие-то безжизненные.

Пройдя по коридору, она распахнула дверь ванной – и в изумлении отшатнулась. В ванной комнате обливался водой Брок; одежды на нем было не больше, чем при рождении.

– Почему ты не постучала? – потянулся за полотенцем Брок, чтобы обмотать его вокруг талии.

– Я... прошу прощения. Я думала, ты уже ушел.

– Я долго спал, – коротко ответил он. Видя его хмурое лицо, она не смогла сдержать злорадства. По всей видимости, не она одна томится вечерами.

– Я тоже проснулась поздно. Я вчера долго читала.

– Угу. Понятно.

Она поняла, что Брок не поверил в ее чтение, и это разом вывело ее из себя.

– Если ты закончил, то я воспользуюсь ванной. Сегодня ко мне должен заехать Джекоб, и мне надо привести себя в порядок.

Брок подошел так близко, что едва не коснулся ее, пристально посмотрел ей в глаза и произнес:

– Не забывай, с кем ты встречаешься. Не думаю, что у него честные намерения. – Да и у кого при ее виде могли быть честные намерения? Последнее время она просто чертовски соблазнительна.

Он и не подозревал, что от тонкого запаха его мыла для бритья у нее ослабели коленки. Проглотив ком в горле, Пруденс произнесла:

– Не сравнивай Джекоба с собой, Брок. Не все мужчины – похотливые развратники. Ты должен знать, что Джекоб всегда был джентльменом.

Брок громко рассмеялся.

– Я не доверил бы ему и своего плевка.

– Ты ошибаешься! – Она вытолкнула его за дверь, чувствуя, как прикосновение к его теплой коже мигом воспламенило желания.

– Помни, что я сказал! – крикнул он из-за двери. – Держись от Моргана на расстоянии.

Закрыв лицо руками, Пруденс несколько раз глубоко вздохнула. Она должна справиться с собой Черт бы побрал Брока за то, что он с ней делает.

Она поспешно наполнила ванну холодной водой и погрузилась в нее с головой.

– Черт... черт... тебя подери... Брок Пи-пи-терс! – бормотала она, стуча зубами. От ледяной воды ее кожа посинела. – Черт бы... побрал... тебя совсем!

Джекоб внимательно посмотрел на женщину, сидящую напротив, и его лоб прорезала глубокая морщина. Одетая в знакомую белую блузку и синюю шерстяную юбку, хозяйка соседнего ранчо выглядела тем не менее очень необычно. Что-то в ней было нервное, спрятанное глубоко внутри, и он никак не мог понять, в чем тут дело.

До него дошла новость о ночевке в домике старого Маккенлесса. Похоже, все в городе позаботились о том, чтобы навестить его и сообщить, что Пруденс провела ночь в заброшенной хижине в компании своего управляющего.

В таком городке, как Абсолюшен, подобные вещи скрыть совершенно невозможно. Пруденс и Питерс привлекли к себе внимание, когда покидали город; доктор Смитсон видел, как они сворачивали с дороги по направлению к домику Маккенлесса. У самого доктора тоже мелькнула мысль укрыться в этом домике от непогоды, но, по его словам, он вспомнил, что Тради Мохауз должна вот-вот разрешиться от бремени, и вернулся в город. «Скорее всего этот пьяница израсходовал все виски, – подумал Джекоб. – И из-за этого Пруденс и Питерс провели ночь наедине».

Питерс! Этот ублюдок! Возможно, он преодолел стыдливость Пруденс и лишил ее столь оберегаемой девственности. О подобном Джекоб не хотел и думать. Если Пруденс Даниелс станет его женой, он должен получить свежий товар, а не подержанный. Он хочет быть только первым, черт всех побери!

Но может быть, что слухи и неверны. Тогда именно он первым запустит ложку в горшок с медом. При этой мысли Джекоб улыбнулся. Переведя взгляд на грудь Пруденс, он подумал, что она не столь объемна, как у Арабеллы, но все же достаточно привлекательна. Есть только один верный способ определить, осталась ли Пруденс Даниелс девственницей, и надо наконец воспользоваться им, чтобы положить конец сомнениям.

– Не хотите ли кофе? – любезно предложила Пруденс. – Или еще булочку? – Никогда еще она не видела Джекоба столь погруженным в свои мысли. Возможно, решила она, на его ранчо произошло какое-то неприятное событие. Она уже собиралась спросить об этом, как вдруг Джекоб отставил чашку и наклонился к ней.

– Да, я хочу кое-что, дорогая, но это не кофе с булочкой.

Глаза Пруденс удивленно округлились. Она решила, что он жаждет ее поцелуя, и перевела взгляд на его губы. Они были такими полными, что казались надутыми. Выше их располагались аккуратные усики, и Пруденс подумала, как это будет – поцеловать усатого мужчину. Может, этот поцелуй будет еще более восхитительным, чем поцелуй Брока? Если так, то ее тяга к Броку имеет лишь телесную природу, и никакие чувства не привязывают ее к этому вольному, как ветер, ковбою.

Пруденс наклонилась вперед и положила руку на колено своего собеседника. Получив это приглашение, Джекоб не заставил себя ждать и тут же прижался губами к ее губам.

Ничего. К своему удивлению, она не почувствовала ничего. Ток по ней не пробежал, не забилось сердце, не стало жарко, как при поцелуе Брока. Чувствуя глубокое разочарование, она попробовала высвободиться из объятий Джекоба, но он только стиснул ее еще крепче.

– Дорогая, дорогая, – шептал он, осыпая ее шею торопливыми поцелуями.

Она почувствовала отвращение.

– Остановись, Джекоб. Отпусти меня немедленно.

Но ее требование осталось без внимания.

– Ты же сама хочешь этого, дорогая. Как только мы обвенчаемся, я подарю тебе такое блаженство, какое ты не испытаешь и на седьмом небе.

Она энергично замотала головой, но он снова привлек ее к себе и закрыл ее рот поцелуем. Она продолжала сопротивляться, но, казалось, это только возбуждало Джекоба.

«О Боже, что же это я наделала?! «

Была середина дня. Дома, кроме Лорел, не осталось никого, и Пруденс вдруг поняла, что может быть изнасилована в своей собственной гостиной.

Кричать! Надо кричать, думала она, когда Джекоб, стараясь повалить ее на диван, накрыл руками ее грудь. Надо закричать!

И вдруг она услышала вопль, пронзительный, похожий на визг. Но этот крик принадлежал не ей.

Джекоб немедленно выпустил ее из рук, и Пруденс, тяжело дыша, первым делом поблагодарила Бога. Придя в себя, она хлестко ударила Джекоба Моргана по щеке.

– Как вы посмели! – вскочила она на ноги.

– Ну, Пруденс, дорогая, – ошарашено потер щеку Джекоб. Для столь элегантной дамы у нее был удивительно сильный удар.

Послышался новый крик. Пруденс поняла, что крики доносятся из большой комнаты, и бросилась туда; к ее неудовольствию, Джекоб последовал за ней, словно тень.

При виде Лорел, стоящей на столе, Пруденс в изумлении замерла. Лорел вопила так громко, как позволяли ее легкие. Еще большее удивление вызвало у нее то, что Слим Роббинс вовсе не скакал по дороге в город вместе с другими ковбоями, а пытался стащить перепуганную девушку со стола.

– Извините, мисс Пру, – произнес ковбой в большом смущении. – Я и в мыслях не имел ничего недоброго в отношении мисс Лорел. Я только хотел ее поцеловать. Что в этом плохого?

По его лицу было видно, что он перепуган не меньше Лорел, и Пруденс пришлось собрать все свои силы, чтобы изобразить праведный гнев.

– Вот что ты получила, нанимая идиотов, которым место в дурдоме, – раздался сзади голос Джекоба.

Позабывшая о его присутствии Пруденс быстро обернулась и сумрачно взглянула в его лицо:

– Убирайся, Джекоб. И больше здесь не появляйся.

– Но, Пруденс, ты хотела сказать совсем не это.

– Я совершенно уверен, что именно это, – раздался негромкий голос от двери.

«Вот еще не хватало», – подумала Пруденс, увидев, что в комнату входит Брок. Его неожиданное прибытие – достойное завершение этого безумного дня.

– Я разберусь сама, Брок.

Он пожал плечами и оперся спиной о дверной косяк, не выказывая ни малейшего желания покинуть комнату.

Пруденс повернулась к Джекобу и удивилась, каким гадким показалось ей его лицо.

– Прошу тебя, Джекоб, уйди, пока я не распорядилась выкинуть тебя с моего ранчо.

Светло-карие глаза Джекоба стали жесткими, сузившись в щелки.

– Я уйду, но ты напрасно думаешь, что на этом все кончено. Ты еще пожалеешь, что так отнеслась к старому другу.

– Это что, угроза, Морган? – спросил Брок, и его рука потянулась к кобуре.

– У меня есть связи в городе. И вы это скоро поймете. – Джекоб пулей выскочил из комнаты; через секунду громко хлопнула входная дверь.

К этому времени крики Лорел сменились хныканьем, и она позволила Пруденс помочь ей слезть со стола.

– Возвращайся в свою комнату, Лорел. Я приду к тебе через несколько минут, – распорядилась Пруденс, очень довольная, что девушка не стала спорить. Лорел поднялась по лестнице и на секунду задержалась, чтобы послать Слиму на прощание застенчивую улыбку.

– Я не хотел сделать ничего плохого, мисс Пру, – пробормотал Слим. На его лице читалось смущение. – Я просто хотел поцеловать мисс Лорел в щеку. Моя мама всегда делала это, когда мне было грустно, а мисс Лорел показалась мне сегодня очень расстроенной.

Пруденс с сожалением вздохнула и кинула на Брока осуждающий взгляд.

– Я говорила тебе, что это произойдет.

– Я поговорю со Слимом. Объясню ему все о Лорел. – Когда Пруденс кивнула и направилась к двери, Брок добавил: – Но я не думаю, что случившееся было ошибкой. Крики Лорел – это просто выражение ею своих эмоций.

Пруденс не хотела этого признавать, но Брок, по всей видимости, был прав. Так же, как он был прав и относительно намерений Джекоба.

– Тебе пора сдавать экзамены на психолога, Брок. Ты, похоже, знаешь все о человеческой натуре, – язвительно бросила она, направляясь к лестнице.

– Если бы все мои будущие пациенты выглядели так, как ты, Рыжая, я бы не колебался. Я бы с удовольствием занялся расширением твоих познаний о человеческом теле.

Пруденс только раскрыла рот, не зная, что ответить. Повернувшись на ступеньке, она увидела на лице Брока ехидную улыбку. Пруденс вспыхнула и поспешила как можно быстрее преодолеть остаток лестницы.

– Знаешь, Слим, – начал свою воспитательную речь Брок, хлопнув ладонью по широкой спине ковбоя, – только дурак будет спорить со скунсом, ослом и женщиной. Похоже, что я стал дураком.