"Хирург и Она. Матрица?" - читать интересную книгу автора (Белов Руслан)

36. Добрый день, Дарья Павловна!

Утром, вернее, к полудню, Даша проснулась, полежала рядом с Хирургом, представляя себя его супругой. Стало хорошо, покойно, так покойно, что ни железки, торчавшие из ноги, ни лицо, о котором она вспомнила, не смогли изменить ее настроения, настроения женщины, добрым солнечным утром лежащей в постели со своим мужчиной.

Насладившись волнами счастья, исходившими отовсюду, она посмотрела на него еще раз, сочувственно вздохнула, увидев, что синяк вокруг глаза стал чернильным, и направилась на кухню сварить кофе и придумать необычный завтрак. Предстоял пятый день ее творения, и она хотела, чтобы у него было хорошее настроение.

Когда Даша, распахнув дверцу холодильника, соображала, что приготовить, в комнате зазвонил мобильный телефон. Не закрыв дверцы, она, смешно ковыляя, бросилась к нему – "Не дай Бог, проснется!" Вбежала в комнату, беспокойно посмотрела на Хирурга, – он безмятежно спал, – схватила трубку, лежавшую на столе, нажала кнопку. "Уф! Слава Богу! Смогу подать завтрак в постель. Ему будет приятно. И мне тоже".

"Алло", – она сказала на кухне.

– Добрый день! Дарья Павловна? – пронзил ее знакомый голос.

– Да...

– Это вас Савик беспокоит. Помните такого?

Даша вспомнила Чихая.

– Да, помню.

– У меня к вам дело. Видите ли, хозяин сказал, что если вы сейчас же не поедете к нему, то вашему мужчине из гаражного подвала станет... гм... необычно плохо. Так плохо, что он, возможно, почиет в бозе не своей смертью. Представляете, что тогда с вами будет?

– Я не могу приехать, – зашептала Даша, плотнее прикрыв дверь в комнату. – У меня... у меня перелом ноги. Большой и малой берцовых костей... И кости скреплены железными штырями, выходящими наружу. Видели, наверное, такие в больнице.

– Я знаю, какого рода у вас перелом. Он не помешает. А железные штыри хозяин воспримет как изюминку.

Даша постаралась держать себя в руках.

– Еще мне сделали пластическую операцию левой части лица. Я сейчас как Медуза-Горгона. Даже хуже – Медуза могла на себя смотреть, а я вчера посмотрелась в зеркало и чувств лишилась.

– Вот как? – голос Савика стал деланно недовольным. – Так это уже не изюминка...

– Да...

– Это не изюминка, это целый килограмм изюма, – взорвался хохотом помощник гангстера. – Знаете, у Хозяина столько красавиц, и все они глаз с него не сводят, так не сводят, что иногда у него от них изжога мозгов и несварение мышления. Так что выезжайте. Немедленно!

– Я не смогу... – Даша постаралась придать голосу категорические нотки.

– Слушай, девочка, если я тебе скажу, что моя машина стоит на твоей автобусной остановке в ста метрах от тебя, это тебе что-нибудь прояснит? Даю тебе ровно пять минут. Если через триста секунд ты не будешь сидеть на заднем сидении моей машины с изумрудными сережками в ушах, то через шестьсот в голове твоего домашнего хирурга будет сидеть две маленькие пули калибра девять миллиметров. А третья будет греть ему желудок. Ферштейн?

Даша опустила трубку.

Постояла, глядя в окно.

Увидела конец июня.

Неухоженные клумбы.

Цветы, выросшие то там, то здесь.

Вспомнила, как в апреле, сидя на крыльце, рвала в сердцах пакетики с семенами.

Усмехнулась.

Прошла в комнату.

В глаза бросилась коробка с бижутерией, стоявшая на трюмо.

Подошла.

Открыла.

Изумрудные сережки лежали сверху. Взяла одну. Рука сама потянулась к уху. Одела. Затем другую.

"Ну и лицо! А ведь сережки делают его привлекательным. Таким же привлекательным, как картины Пикассо. Надо было их выбросить. Если бы выбросила, то не стало бы связующей нити. Между мной и Чихаем. И вот, он за нее потянул".

Хирург перевернулся на бок. Притянул к себе Дашину подушку, обнял ее и вновь засопел.

Даша прошла на кухню.

"Что делать? Они не остановятся ни перед чем. Они убьют его. И в любом случае возьмут меня. Они все могут.

Что делать? Звонить в милицию? Бесполезно. Трудно представить, что они не учли этого варианта. Тем более, что по этим вариантам, то есть по связям с милицейской общественностью, они большие специалисты.

А если она пойдет? Чихай ее продержит максимум дня два. Она уж постарается.

А Хирург?

Хирург поймет и простит. Она ему все объяснит.

Что объяснит? Нет, надо написать записку.

Написать записку? Значит, я уже согласилась?

Да, написать. Что написать? Что меня насильно увез Чихай? А если Хирург бросится спасать? Бросится, он знает, куда. Явиться, интеллигент с нежными руками пианиста, и получит пулю в живот.

Нет!!! Он мне нужен.

Нужен живым. Но что-то написать надо.

Где карандаш, где блокнот?"

Даша вырвала листок из кухонного блокнота, в котором записывала рецепты и свои кулинарные фантазии, вынула ручку, жившую в пружинке корешка, задумалась.

Когда она написала: "Милый, я ничего не могу сделать" и зачеркивала все, кроме "милый", в окно кухни тихонько постучали.

Стучал Савик, стучал стволом пистолета. Вид у него был простецкий. Он укоризненно покачивал головой.