"Викинг" - читать интересную книгу автора (Фабио)

ШЕСТЬ

– Доброе утро, господин!

Первым человеком, с которым Виктор встретился назавтра, выбравшись из-под шкур, была его ключница и домохозяйка, стоявшая возле открытого очага, расположенного в центре комнаты. Женщина помешивала какое-то варево, кипевшее и булькавшее в огромном металлическом котле, висевшем над сложенным из камней кострище. Виктор потер глаза, заслезившиеся от едкого дыма.

Он проснулся почти час назад и сразу испытал потрясение от той реальности, которая его окружала. Сначала ему даже показалось, что это продолжается все тот же кошмарный сон, который мучил его всю ночь. Затем, осознав, что все случившееся ему не снится, Виктор сразу, вообще, пожалел, что открыл глаза.

Волки разбудили его задолго До рассвета, и ему пришлось встать и выпустить их в холодную предутреннюю тьму, после чего он вернулся в свою опочивальню и стал одеваться. В сундуке оказались некоторые вещи из гардероба того, погибшего Виктора – грубая белая рубаха до колен, кожаная куртка, коричневые холщевые штаны и сапоги из мягкой кожи. Вся одежда прекрасно ему подошла, и он оделся перед большим серебряным блюдом, которое использовал вместо зеркала. Затем, при помощи какого-то омерзительного дурно пахнущего мыла и тупого лезвия он побрился и привел в порядок волосы, воспользовавшись примитивным гребнем, вырезанным из моржового клыка.

Закончив утренний туалет, Виктор отправился обследовать дом. Он осмотрел несколько комнат и был поражен тем, что его «дворец», оказывается, полон людей. Рабыни разных возрастов приветствовали своего вернувшегося ярла с почтительным благоговением и стыдливыми улыбками. Все были заняты какими-либо делами. Здесь просыпались должно быть, очень рано. В одной крохотной комнате Виктор с удивлением увидел как женщины пряли шерсть и ткали грубое полотно. В другой комнате он, с огромным интересом посмотрел на приготовление пахты и сыра. В третьей проследил за тем, как месили тесто и резали овощи. Все было удивительно необычно и… и так знакомо!

Наконец, Виктор встретился со своей ключницей.

Это была высокая, худая женщина средних лет: из-под домашней шапочки у нее выбивались пряди серебристых седых волос, а тонкие, резкие черты совсем не придавали обаяния ее сухому лицу. Виктор с интересом взглянул на две фибулы, застегнутые у женщины на плечах, при помощи которых поддерживалось ее одеяние. Одна застежка представляла из себя простое украшение, сочетание металлических узоров с маленькими кусочками янтаря. Другая фибула давала представление о том, кем была ее владелица; от нее вниз свисала цепочка с кольцом, на котором висели разные предметы хозяйственного обихода: ключи, ножницы, иголки, маленький нож и пара маленьких кожаных мешочков.

– Ты должно быть Хельга, – пробормотал он.

– Да, хозяин, – ответила женщина, опустив глаза. – Хитрец Канут сказал мне, что ты возвратился из Валгалла.

– Полагаю, что сегодня все селение только об этом и говорит, – предположил Виктор.

Женщина посмотрела на него отсутствующим взглядом и спросила:

– Ты голоден, хозяин?

Теперь он и сам почувствовал, что просто умирает от голода, хлопнул в ладоши и улыбнулся.

– Да! Воскресение из мертвых, знаешь ли, пробуждает у мужчин просто волчий аппетит!

Смущенно нахмурившись, Хельга взяла миску и плюхнула туда жидкой овсяной каши, затем схватила ложку и поставила еду на стол. Виктор сел на стул с изящными резными ножками и высокой спинкой, взял грубой металлической ложкой немного горячей каши и снял пробу. Еда была скорее похожа на слегка разваренные зерна, чем на кашу, и хотя вкусной ее назвать было нельзя, все же есть это было можно.

Хельга поставила перед воскресшим конунгом металлический сосуд, в котором было какое-то комковатое белесое варево с резким запахом. Виктор поморщился.

– А это что такое?

– Сыворотка, господин. Ты пьешь это по утрам.

– Да? – он с сомнением посмотрел на напиток. – А больше ничего нет?

– Есть эль или пахта.

– А-а! Пахта – это хорошо!

Ключница пожала плечами и, взяв кружку, ушла с ней, но тут же вернулась с другой, наполненной густой пахтой, приятной на вкус, особенно если ее немного охладить.

Во время еды Виктор лучше рассмотрел помещение, в котором находился. Как и во всех остальных комнатах дома, центральный зал имел высокий потолок, покрытый толстым слоем дерна и поддерживаемый прочными деревянными столбами. Однако, на этом сходство с остальными комнатами заканчивалось. Во всех покоях, которые он уже осмотрел утром, полы были из утрамбованной земли, а в этой центральной трапезной, были устроены полы из светлого, гладко оструганного дерева. Сам Виктор сидел за длинным столом с ровным, выскобленным ножом, верхом. Вокруг него стояли такие же, как у него, стулья с высокими спинками, украшенными резными изображениями воинов, лошадей и какими-то странными письменами. Виктор предположил, что это и есть руны. У стен были расставлены длинные скамьи, покрытые потемневшей узорами и изображениями норманнских воинов, сражавшихся с драконами, эльфами, людоедами и троллями.

Виктор сделал вывод, что эта трапезная, очевидно, служила одновременно и пиршественным залом и залом для заседаний совета. Несомненно, именно здесь Виктор Храбрый пировал со своими людьми или обсуждал военные планы. Хотя все здесь было довольно привлекательно по сравнению с другими помещениями, но его глаза и тут слезились и в горле першило от запаха дыма, жира и подгоревшей еды, исходивших от большого каминного очага в центре комнаты. Встреча с обухом боевого топора женщины-воина, состоявшаяся прошлой ночью, тоже не прибавляла ему здоровья. Виктор подумал, что раз уже ему придется остаться в мрачном средневековье, он должен будет потребовать, чтобы слуги систематически проветривали дом. Да! И надо научить этих людей делать нормальные камины.

После завтрака Виктор вышел на улицу. День был прохладный, но приятный и ему стало значительно лучше, легче на свежем воздухе после спертой атмосферы дома. Он сделал несколько глубоких вдохов, с наслаждением чувствуя, как морозный воздух холодит кожу.

Впервые за все время Виктор смог осмотреть окрестности при дневном свете и окончательно убедиться в том, что оказался очень-очень далеко от Калифорнии двадцатого века. Прямо перед ним раскинулась величественная и удивительная панорама.

На некотором расстоянии от поселка высились массивные, мрачные горы с меховыми снежными шапками на вершинах, а ближе, у их подножья, раскинулась широкая равнина с редкими поблескивающими, словно зеркала, лужицами. Там и тут, на покрытых мхом участках оттаявшей земли храбро тянулись вверх березы и ивы, серебристые от утреннего тумана. На запад остров перерезал глубокий, огромный фьорд, и его высокие скалистые утесы тянулись на юг, насколько хватало взгляда. За их вершинами не было видно, где остров заканчивался, но Виктор предположил, что его княжество Ванахейм, должно быть, ничуть не меньше по размерам, чем Исландия.

Поблизости находились плохо обработанные участки земли, очевидно, принадлежавшие жителям деревни, самой типичной средневековой деревни, словно сошедшей сюда с древних миниатюр.

Большинство из хозяйственных построек и убогих лачуг, в которых жили эти люди, были точными копиями Дома вождя и отличались от него только меньшими размерами. Они представляли из себя примитивные строения с деревянными дверями, со стенами, обложенными дерном. Виктор заметил жалкие огороды и высокие стога сена рядом с низенькими сараями, в которых, очевидно, держали домашних животных. Возле некоторых хижин, прямо на грязных дворах, хлопотали женщины, занимаясь приготовлением пищи, а детишки забавлялись примитивными игрушками из палочек и камней. Прямо за поселком несколько человек вспахивали поле деревянными плугами, покрикивая на волов.

Виктор покачал головой и критически усмехнулся. М-да, действительно, он оказался в совершенно другом времени. Ну и дела! По логике вещей, ему бы следовало сейчас чувствовать ужас при одной мысли о своем внезапном перемещении из безопасного, устроенного существования в двадцатом веке. И он, действительно, ощущал растерянность и неуверенность. Но, с другой стороны, его возбуждало фантастически необычное положение, в котором он оказался, и возможность испытать свои физические возможности. Время, в котором жизнь и смерть зависели только от его умений, стойкости и силы духа, – это время давало отличный шанс проверить и свои умственные способности. Была и еще одна удивительная особенность его теперешнего существования – то состояние раздвоенности, известное ему, как ощущение «другой жизни», – здесь, сейчас отсутствовало.

А есть ли в этой его жизни место для Рейны Похитительницы? Виктор вновь, уже в который раз, вспомнил свою драматическую и пугающую встречу с этой земной валькирией. Как все же странно, что она, так напоминает ему женщину, которую он любил совсем недавно, или еще будет Любить. Она похоже и не представляла себе, что он ей известен, и что она его любит.

Интересно, что сейчас чувствует настоящая Моника в далеком двадцатом столетии. Скучает ли она о нем? Может быть, кого-то там обвиняют в том, что он погиб во время съемок последней сцены? Да умер ли он?

К своему удивлению Виктор, несмотря на свою печаль по оставленной где-то там, в бездне времен, Монике, не ощущал особой тоски или боли по всем остальным своим знакомым и близким людям. Ему было понятно, что жизнь там стала бессмысленной после того, как Моника ушла от него и была потеряна всякая возможность создать с ней семью. Напротив. В этих мрачных и неуютных временах вызов, брошенный ему Рейной, женщиной-воительницей, давал новый шанс.

«Если только он сможет хорошенько с ней познакомиться, до того как она прикончит его», – меланхолично подумал Виктор и уже собрался предпринять новое обследование подвластных ему земель, как вдруг заметил появившегося между домами мужчину, в котором он узнал Свена. Воин подошел к своему конунгу:

– Приветствую тебя, ярл! Как ты себя сегодня чувствуешь?

– Кажется начинаю понемногу приходить в себя. Скоро совсем привыкну.

Свен нахмурился и поскреб светлую бороду.

– Как ты странно разговариваешь, ярл. Может быть это связано с тем испытанием, которому подвергли тебя боги?

– Слушай, можем мы с тобой поговорить, как равные? – вместо ответа произнес Виктор.

– Зачем ты хочешь стать ровней мне, ярл? – недоумевая, спросил Свен. Виктор засмеялся.

– Ты знаешь, мне сейчас очень нужен друг!

– Но мы и так больше, чем друзья, – сказал воин. – Разве ты не помнишь как пять зим назад мы с тобой стали кровными братьями?

Виктор покачал головой.

– Не может быть! Мы, действительно, кровные братья?

– Ну конечно! Как заведено, по обычаю предков, мы смешали нашу кровь во время священной церемонии и стали побратимами. А потом мы пировали до рассвета, делили женщин на одном ложе и принесли в жертву Одину самого сильного раба. – Услышав такое, Виктор побледнел, и Свен схватил его за руку. – Ярл! – воскликнул воин, – тебя бьет дрожь, словно весеннего новорожденного ягненка. Может тобой овладела черная немочь?

Оглянувшись вокруг, чтобы убедиться, что никто их не слышит, Виктор, вполголоса, доверительно сказал:

– Знаешь, Свен, с той самой минуты, как я вернулся из Валгаллы, я совершенно ничего не помню о своей жизни здесь.

Свен удивленно приподнял бровь:

– Неужели ничего?

Виктор попытался объяснить свое состояние.

– Понимаешь, это такое чувство, как если бы моя память о Ванахейме была записана на пергаментном свитке, который теперь стал абсолютно чистым.

Свен задумчиво кивнул.

– Я и другие воины, уже подумали о чем-то подобном. Мы говорили об этом после того, как покинули тебя вчера ночью. Да, ярл, ты выглядишь поистине таким же растерянным, как Тор, утерявший свой молот[10].

Виктор хмыкнул:

– Хорошо сказано!

Свен задумчиво поскреб бороду.

– Все твои вассалы, и я в том числе, мы думаем, что твоему странному состоянию должно быть какое-то объяснение. Есть какая-то причина, почему все это случилось с твоей памятью. Может быть, Один хочет, чтобы ты начал все сначала? Возможно, тебе следовало забыть прошлое и приобрести новый опыт, чтобы лучше управлять нашим народом. Помнишь, как Один решил пожертвовать одним своим глазом, чтобы стать мудрее?

– Знаешь, а ведь ты наверное прав, – ответил Виктор, стараясь скрыть виноватый взгляд. – В любом случае, сейчас больше чем когда-либо мне требуется твоя дружеская помощь.

Свен низко, почтительно поклонился.

– Я всегда готов служить тебе, ярл. Обрадовавшись тому, что у него, кажется, появился первый друг, Виктор горячо воскликнул:

– Ты должен мне все как следует объяснить – как работают эти люди, чем мы тут занимаемся и особенно я бы хотел во всех подробностях знать, как мы поселились здесь на Ванахейме.

– Как пожелаешь, ярл. Пойдем, я начну свой рассказ.

И оба мужчины отправились по грязной улице вдоль длинного ряда домов. По пути им попались несколько мальчишек, гнавших куда-то примерно полдюжины отчаянно визжавших поросят. Виктор улыбнулся, провожая их глазами, а Свен начал объяснять:

– Как тебе известно, ты вождь и глава нашего рода. Тебе надо разрешать все спорные вопросы и принимать ответственность за все, что происходит среди наших людей. Жизнь всего племени зависит от тебя.

– Это я понимаю. Все наши люди живут здесь в поселке?

– Да, большинство – здесь. Только пастухи на равнине – охраняют стада овец.

Свен сделал Виктору знак следовать за ним, и они оба вошли в маленькую закопченную хибару. Внутри этой черной от копоти, дымной лачуги, стояла ужасная жара, и Виктор с первого взгляда догадался, что они находятся в кузнице. По стенам было развешено всевозможное оружие – мечи, наконечники копий, боевые топоры, шлемы и щиты. А в центре кузницы, у наковальни, стоял высокий, мускулистый, мокрый от пота мужчина в одной кожаной жилетке и узких штанах. Он резкими энергичными движениями раздувал мехами огонь в горне и при этом на его руках огромными буграми вздувались стальные мускулы. Не замечая гостей, кузнец отпустил меха, резко схватил клещи и, подцепив из горна раскаленную полосу металла, быстро перенес ярко-алую, брызгающую искрами заготовку на наковальню, а затем, подхватив тяжелый молот, стал громко и часто бить по металлу.

– Эйрик! – позвал кузнеца Свен. – К тебе пришел наш ярл.

Эйрик оторвался от наковальни и заулыбался пришедшим. Опустив молот, он сделал к ним пару шагов и поклонился.

– Ярл, мы были так благодарны богам за то, что они возвратили тебя нам.

– Спасибо, Эйрик, – Виктор посмотрел по сторонам. – У тебя тут, как я посмотрю, солидная фирма. Эйрик нахмурился и озадаченно сказал:

– Канут говорит мне, что ты прошлой ночью потерял в битве свой меч. Он у тебя сломался, да?

– Ах, да! Было дело, – улыбнулся Виктор при воспоминании о том, как пытался вчера сразиться своим бутафорским оружием.

Эйрик пошел в дальний угол кузницы и, сняв с полки большой меч, вернулся к конунгу. Он протянул Виктору оружие и, глядя ему в глаза, сказал:

– Это для тебя, ярл. Я делал его с самой осени, чтобы подарить тебе!

Виктор даже затаил дыхание от восхищения. Длинное и широкое стальное лезвие грозной тяжестью легло ему в ладонь. Это оружие было настоящим шедевром кузнечного ремесла. Изготовленное из сваренных между собой металлических полос; прекрасно закаленное, оно поражало тщательностью и качеством обработки. Рукоятка меча была украшена золотом и драгоценными камнями, а вдоль отсвечивавшего голубоватым блеском лезвия, шел затейливый узор из переплетенных злобных змей. Виктор и представить себе не мог, что такие замечательные творения рук человеческих могли изготавливаться во времена викингов в их примитивных мастерских.

Он благодарно кивнул кузнецу.

– Спасибо, Эйрик. Я глубоко тронут, – большая честь для меня принять твой дар.

Мужчина радостно улыбнулся, его лицо при этом осветилось и стало каким-то по-детски мягким.

– Ну что ты, ярл, это для меня огромная радость видеть, что тебе мой дар пришелся по душе.

– А где вы берете железо для своих заготовок?

– Там, среди холмов, мы добываем болотную руду, – Эйрик подмигнул Свену. – И гномы нам в этом помогают. А золото, серебро и другие драгоценности мне дают наши воины, когда возвращаются из своих походов.

– Прекрасно! – Виктор осмотрел горн и очаг и спросил: – А, кстати, вам вообще, что-нибудь известно о существовании дымоходов? – Эйрик покачал головой, а выражение его лица ясно показывало, что ему непонятно, о чем это говорит ярл. Виктор это тоже понял и произнес: – Ну, ладно. Нам нужно все это как следует обсудить на днях.

– Да, ярл!

Свен и Виктор покинули кузницу и направились к узкому длинному строению, двойные широкие двери которого были отворены. Когда мужчины вошли внутрь, Виктор изумленно посмотрел на стойла, доверху наполненные охапками сена. В нос им ударил сильный запах навоза, и он сразу догадался, что они оказались в древней примитивной конюшне.

Конунг посмотрел на Свена.

– А сюда мы зачем пришли?

– Я подумал, может быть тебе захочется вновь увидеть своего боевого коня.

– Ах, ну да-да, конечно.

Свен подвел Виктора ко второму стойлу, возле которого худощавый, черноволосый, мрачного вида, мужчина чистил низкорослую сильную лошадь золотистой масти. Мужчина скосил глаза на вошедших и продолжил свою работу.

Когда они привыкли к сумраку, Свен сказал:

– Ярл, а это твой конюх Невин. Виктор кивнул и произнес:

– Рад видеть тебя, Невин. Оказывается, ты отлично ухаживаешь за животными.

Лицо мужчины не изменилось, оно осталось таким же бесстрастным и суровым, когда он поклонился и несколько принужденно сказал:

– Мы все рады, что ты возвратился из мертвых, ярл.

– У Невина есть брат-близнец. Он наш деревенский скальд, – заметил Свен. – Квигли сочиняет саги о наших деяниях и поет их на наших пирах. А Невину иногда приказывают прислуживать за столом во время военных советов, куда не положено допускать женщин.

– Я с огромным нетерпением жду встречи с твоим братом, Невин, и надеюсь вскоре еще увидеть тебя.

Натянуто кивнув, конюх торопливо вышел из конюшни.

– Довольно мрачный парень, а? – сказал Виктор, задумчиво посмотрев ему вслед.

– Не все наши рабы смирились со своим пленением, – пожав плечами, хладнокровно обронил Свен.

– Да уж, могу представить, как они к нам относятся! Особенно, если учесть, что это именно мы захватили их в плен и лишили свободы. Я не прав?

– Прав, ярл.

Маленькая лошадь тихонько заржала, и Виктор, положив меч у стены, подошел к животному. Лошадь нетерпеливо ткнулась ему в ладонь своими нежными мягкими губами и фыркнула. Она была меньше тех животных, с которыми он имел дело до настоящего времени, но на вид этот скакун был сильным и коренастым, с густой лохматой гривой и красивыми светло-золотистыми глазами.

– Замечательный образец! – восхищенно прищелкнул языком Виктор. – Как эту лошадь зовут? Свен улыбнулся.

– Этого жеребца зовут Слейпнир, в честь восьминогого жеребца, на котором ездит Один.

– Откуда же он у меня?

– Во время Тинга… – начал Свен, но Виктор перебил его.

– Что такое «Тинг»?

– … Каждое лето все жители Ванахейма собираются на общее празднество в месяц сенокоса. Минуло три лета с той поры, когда Слейпнир победил всех жеребцов в их сражениях за кобылицу, и на прошлом Тинге его владелец подарил коня тебе в знак верности.

– Говоришь, сражения жеребцов? – переспросил Виктор.

– Да, ярл. – Виктор не захотел уточнять детали этого сражения, и Свен, помолчав немного, спросил: – Не захочешь ли ты в скором времени прокатиться на своем Слейпнире?

Конунг потрепал коня по холке и кивнул:

– Да, конечно. Как только закончим нашу прогулку. Мне хочется самому осмотреть окрестные равнины.

– Отлично, ярл, так и поступим. – Они покинули конюшню, и Свен указал рукой на группу приземистых лачуг, за которыми виднелись два поля. – А вон там – дома карлов.

– Карлов? – снова переспросил Виктор.

– Ну, земледельцев, крестьян. Каждый из них владеет маленьким участком земли, и у большинства есть рабы, которые на них работают.

– А что дальше на острове?

– Остальная территория практически не заселена. Как ты знаешь, Вольфгард живет на другом берегу фьорда, и мы на его территорию не вторгаемся, ну, если только не воюем. Дальше, за пустошами, в горных долинах, лежит земля гейзеров и кипящей грязи, где живут тролли и великаны. Они подстерегают отважных воинов и утаскивают их вниз, в Хель. А еще дальше, на вершине горы, копит свою злобу мстительный Серт.

– Кто такой Серт? – спросил Виктор, глядя в том направлении, куда указал Свен.

– Серт – демон огня, в его честь мы и назвали огнедышащую гору, где он обитает.

– Ах, так! А эта гора когда-нибудь извергалась? Свен покачал головой.

– Нет, по крайней мере, пока мы тут живем. Серт громыхает и трясет землю почти каждое лето, но хранит покой, пока мы держимся вдалеке от его владений и, начиная посев, приносим ему в жертву самую красивую девушку-рабыню.

Сердце Виктора отчаянно заколотилось при этих словах. Нет, ему, действительно, придется тут как следует поработать, чтобы положить конец языческим обычаям этого варварского народа.

– А где мы, кстати, берем этих рабов? – спросил он.

На лице Свена появилась гордая улыбка.

– Ну как же, ярл! Мы же совершаем походы на материк. Мы захватываем мужчин и женщин в Ирландии, Шотландии и во Франкском королевстве.

– И, по-видимому, относитесь к ним не лучше, чем к животным, которых разводите для еды?! – взволнованно произнес Виктор.

Свен помрачнел.

– Рабы – наша собственность ярл. У них нет прав. К тому же они часто ленятся, и их приходится наказывать, чтобы держать в повиновении. – Неожиданно викинг хмыкнул и еще раз улыбнулся. – Впрочем, женщин мы приводим к покорности более приятными способами.

Виктор весь внутренне напрягся и, уже догадываясь, какой будет ответ, спросил:

– Ты имеешь в виду, что женщин вы берете против их воли, насилуете?

Свен пожал плечами и, словно маленькому ребенку, принялся объяснять:

– Рабыни не могут отказаться выполнить желание свободного викинга. Воля свободного человека – закон. А когда раб становится старым и бесполезным, хозяин его просто убивает или отвозит на другой конец острова, где тот умирает от истощения.

Потрясенный хладнокровием, с которым его кровный брат рассказывал о таких изуверских законах, Виктор чуть не взорвался от негодования, но в последний момент сдержался. Внезапно ему пришло в голову, что для настоящего викинга такой взгляд на жизнь, собственно, абсолютно нормален, и эти люди не видят ничего жестокого в своих обычаях. Наоборот, с их точки зрения, должно быть, очень мудро не кормить рабов, не приносящих пользы и владеть телами людей, не думая об их душах. Конечно Виктору очень бы хотелось, чтобы народ, которым ему довелось править, относился бы к человеческим жизням не столь жестоко и расточительно, но он уже хорошо понял, что сможет завоевать доверие этих людей и хоть немного изменить их, только если будет действовать очень разумно, терпеливо и осторожно. И еще, он вдруг с особой остротой осознал, насколько нуждаются именно в нем, эти несчастные люди, живущие в такое суровое, жестокое, кровавое время. Нет, в том, что ему пришлось совершить свое путешествие во времени, наверняка, есть определенная цель, божественный промысел!

– Расскажи мне еще о том, как мы все поселились на этих берегах, – попросил Виктор своего спутника. – Ты говорил, что мы приплыли сюда из Исландии. Да! Я припоминаю, что кто-то упоминал о том, как меня оттуда изгнали.

Свен кивнул.

– Это так. Ты был воином из племени Эйрика Рыжего. Одним из его ближайших друзей. Однажды Эйрик убил без законного основания одного своего соседа. Тогда брат жертвы поразил твоего брата. В отместку ты убил пятерых воинов своего врага и отказался уплатить штраф за это.

– О, Боже! Я был таким драчуном? – воскликнул Виктор, с удивлением узнавая про себя такие подробности.

На лице Свена появилось растерянное выражение, потом он уклончиво ответил:

– Может быть… А потом, Альтинг Исландии постановил, что вы оба, Эйрик и ты, должны быть объявлены вне закона.

– Что это значит?

– Никто не смеет давать вам кров, зато любой мужчина может безнаказанно убить вас в любую минуту. И твои родичи не имеют права мстить за это.

Виктор присвистнул.

– М-да, милый закон. Ну и что произошло затем?

– А затем внутри клана Эйрика начались стычки и междоусобицы, и тогда вы с ним решили разделить своих воинов. Часть людей вместе с ним поплыли в Гренландию, а другие последовали за тобой на юг, в Ванахейм.

– А Вольфгард? Как он тут оказался?

– Его тоже изгнали из Исландии за то, что он угнал чужое стадо и, к тому же, обесчестил жену соседнего конунга.

– Неприятный парень, да? – хмыкнул Виктор.

– Это так, – согласно кивнул Свен. – И с тех пор как Вольфгард со своими воинами поселился на берегу фьорда, наши кланы непрерывно воюют.

– Он часто совершает свои набеги на наши земли? – Виктор теперь смотрел в том направлении, где остров прорезался фьордом.

– Как когда… Иногда мир длится несколько месяцев, а иной раз Вольфгард совершает нападения по два раза в день, как это случилось вчера.

– Значит мы должны быть всегда наготове, – озабоченно произнес Виктор Храбрый.

– Да, ярл. Но не тревожься. Наши сторожевые посты стоят вдоль всего фьорда и предупредят нас, если только враги вздумают напасть снова.

– Да, это мудрое решение…

Свен немного помолчал, словно не отваживаясь сказать о чем-то, что его очень мучило, а затем сурово сказал:

– Однако, ярл, ты тоже должен быть готов вести нас в бой, даже пусть ты и утратил не только память, но и свои воинские навыки, если судить по тому, что мы видели прошлой ночью. Неважно! – викинг ободряюще улыбнулся своему вождю. – Мы после полудня каждый день практикуемся, сражаясь на мечах, так что, я думаю, ты быстро восстановишь свои навыки. А я и другие воины с радостью тебе поможем. Возможно, новое нападение Вольфгарда не заставит себя долго ждать, и ты должен быть готов повести воинов за собой и принять вызов любого врага с храбростью и силой, достойными великого Виктора Храброго.

До Виктора только сейчас дошло, какая ему уготована участь, и он даже вздрогнул при мысли о том, что это именно он должен будет возглавлять своих воинов в битвах, подобных тому кровавому месиву, свидетелем которого он вчера оказался. Да уж, конечно, если придется остаться здесь, в этом времени, ему следует научиться себя защищать. Только тогда, может быть, у него появится шанс каким-то образом научить этих воинственных людей жить в мире, не только с членами своего клана, но и с людьми из племени Вольфгарда. Виктор снова дал себе слово, что сначала улучшит свое положение среди этих людей, побольше узнает о норманнском обществе и завоюет доверие своего собственного народа.

Наконец, оба мужчины вновь направились к дому конунга, и, когда они уже подходили к двери, внезапно в голову Виктору пришла любопытная мысль, и он спросил:

– Скажи мне, Свен, – я очень отличаюсь от себя прежнего?

Побратим задумчиво посмотрел на своего вождя.

– Раньше, ярл, у тебя была длинная борода. Наверное, ты ее потерял в Валгалле вместе с памятью. А во всем другом ты совсем такой же, как и раньше.

– Как именно я умер? – затаив дыхание, задал новый вопрос Виктор. Свен засмеялся.

– Надо же, ты даже это забыл! Виктор нетерпеливо кивнул, и тогда викинг рассказал:

– Ты умер вчера, по вечерней поре, после того как мы отразили первое нападение людей Вольфгарда.

– Ах, вот как! Я так и думал…

– Мы победили, ты убил того, кто напал на тебя, но сам был очень изранен и весь истекал кровью. Спустя несколько мгновений, после того как берсеркеры уплыли на своем дракаре назад, ты испустил дух. А когда настала ночь, мы возложили тебя на погребальную ладью и проводили в Валгаллу.

Совсем, как в фильме! С точностью до деталей! Виктор не удержался и, чувствуя, что сейчас узнает что-то удивительное, находящееся за гранью реальности, спросил:

– А ты… а вы не заметили в этот момент ничего… необычного?

Свен пожал плечами.

– Да нет… Ветер был сильный, но ладья долго не загоралась. Она отплывала все дальше в море. А потом внезапно стало очень светло, как днем, и мы увидели, что она охвачена ослепительным пламенем. Да вот еще… В этот момент раздался какой-то громкий удар. Мы еще подумали, что это Тор подает сигнал. А потом мы увидели тебя.

Мужчины помолчали несколько секунд и Виктор спросил:

– Выходит, когда воины Вольфгарда вернулись, они не знали, что я только что возвратился из мертвых?

– Пожалуй так. Когда они отступили в первый раз, ты еще был жив.

– Но мне показалось, что Рейна об этом знала, – тихо, как будто самому себе, сказал Виктор, и его спутник удивленно посмотрел на своего ярла.

– Ты хочешь сказать, что Похитительница знала о твоем возвращении из Валгаллы?

– Похоже так… – растерянно предположил конунг.

– Знает она об этом или нет, не так уж важно. Я уверен, что эта новость и так, скоро разнесется по всему острову. – Свен задумчиво потер подбородок. – А вообще-то мы уже давно подозревали, что среди нас завелся предатель, и этот негодяй тайно сообщает Вольф гарду обо всем, что происходит в нашем поселении.

– Неужели это правда?

Голубые глаза Свена засветились гордостью и восторгом, и, победно улыбнувшись, воин воскликнул:

– Но на этот раз предатель окажет нам большую услугу.

– Каким образом?

– Он расскажет о твоем возвращении из Валгаллы, и сердца врагов наполнятся страхом. Никогда прежде ни одному витязю не удавалось одолеть ангела Смерти и по Радужному мосту вернуться обратно в Мидгард. Я уверен, что ты достигнешь великой славы, вселишь ужас в людей Вольфгарда. Виктор кивнул:

– Будем надеяться. В любом случае, нам сейчас больше не на кого полагаться, правда?

Свен хлопнул своего ярла по плечу так, что тот едва удержался на ногах:

– Не беспокойся. Ты скоро опять все вспомнишь. Через пару дней мы устроим великий пир в честь твоего возвращения из царства мертвых, будем пить мед, принесем в жертву Одину ягнят и на мягких животах рабынь встретим рассвет.

– Пить мед, жертвовать животных и насиловать рабынь? – переспросил Виктор с грустной улыбкой. – О, Тор! Я жду не дождусь!

Викинг подтолкнул его локтем и ухмыльнулся.

– Если только мед будет крепким, то нам придется крепко попросить Локи, чтобы он помог нам не растеряться в это время. Иначе мы можем перепутать и принесем в жертву рабыню, а ягненка разложим на лавке!

Представив себе на мгновение, что должно происходить на таких пирушках, Виктор потерял дар речи, а Свен, довольный своей шуткой, откинул голову и громко захохотал.

– Я шучу, ярл! Ты сам увидишь, как будет весело!

Виктор кивнул и в первый раз за все время своего пребывания на этой земле взмолился, как настоящий язычник:

– О, Один! Помоги мне вытерпеть все это!

Далеко в тундре, там где поселка Виктора не было видно за холмами, наслаждаясь стремительной скачкой среди первых весенних цветов, мчалась на своем черном скакуне Рейна Похитительница. Она направлялась в сторону владений своего врага не только потому, что хотела проследить за тем, что происходит во вражеском поселке, но еще и потому, что очень любила то ощущение силы и свободы, которое давала ей быстрая езда верхом. Но если уж говорить откровенно, то сегодня она отправилась в свое путешествие большей частью из-за того, что не смогла преодолеть своего любопытства, вызванного появлением Виктора Храброго на поле битвы вчерашней ночью. Ей очень хотелось разгадать загадку его чудесного спасения из мертвых; это желание у нее было почти таким же сильным, как и желание наконец убить своего врага.

К тому же Рейне хотелось хоть немного побыть вдалеке от поселка своего ненавистного отчима, где ее почти все время преследовали грубые варвары и где у нее были только три друга – ее брат по матери Рагар, его оруженосец Гаральд и ее служанка Сибил. На этой стороне фьорда Рейна, как ни странно, чувствовала себя в большей безопасности; тут ее отпускала тревога, и она могла хоть немного побыть женщиной, а не воином. Здесь Рейна становилась сама собой. Она могла поиграть с ручной полярной лисой Фрейей или навестить еще одного своего хорошего друга Пелагиуса, монаха-отшельника, жившего высоко в горах. Только здесь, на заросших цветами пустошах, втайне от всех проявлялась другая половина ее натуры, и Рейна вспоминала время, когда была невинной девочкой, и тогда она тосковала о своем украденном детстве и земле своих предков, где ей довелось когда-то родиться.

Уже скоро, очень скоро ледники начнут таять и весенние ливни сделают передвижение по тундре практически невозможным. Тогда существование Рейны станет просто невыносимым. А пока она радовалась возможности переправляться через фьорд в самом узком месте, выше поселка Вольфгарда, а затем играть в свою опасную игру с врагами. Может быть ей удастся проникнуть в загадку Виктора Храброго, человека, восставшего из пламени Валгаллы прошлой ночью, и это знание даст ей силу уничтожить его!

Неожиданно до слуха Рейны донесся стук копыт, и девушка поспешила направить свою лошадь к ближайшим зарослям березняка. Через несколько мгновений, словно подействовали ее немые просьбы и мольбы, на горизонте показался Виктор Храбрый верхом на своем светлом жеребце, мчавшийся галопом по равнине прямо к ложбине у подножия того холма, возле которого она скрывалась. При виде врага сердце Рейны отчаянно забилось, но это волнение никак нельзя было назвать ненавистью. Девушка, затаив дыхание, особенно отчетливо увидела, как прекрасен конунг Виктор, с легкостью сидящий в седле, небрежно сжимающий своими мускулистыми руками поводья. Его золотые волосы развевались по ветру, и он казался беззаботным и счастливым, совсем как она несколькими минутами ранее. Рейна неожиданно почувствовала что-то похожее на симпатию к человеку, чья смерть была бы для нее такой желанной.

От этого чувства девушка мгновенно разозлилась на саму себя, ее захлестнул жгучий стыд. Что с ней случилось? По всем правилам она должна была бы пустить стрелу из своего укрытия и убить врага, но… Совсем как прошлой ночью Рейна ощутила странную неуверенность и даже робость и не нашла в себе силы поднять руку на прекрасного, как бог, всадника. А вдруг Виктор теперь и вправду, бог? Не придется ли ей отправиться прямо в Хель за свою вражду к нему?

Возможно, сейчас Виктор владеет сверхъестественной силой. Как она еще может объяснить чувства, которые у нее вызывает его вид? Это ее волнение и робость, хотя она находится в тайном, безопасном укрытии, какое-то волнующее мучительно-сладкое чувство в таких запретных уголках тела, в которых девственница не должна ничего такого испытывать! Тем более к врагу!

Теперь Рейна еще сильнее захотела убить его… Но решила подождать пока лучше его узнает и изучит.