"Снова и снова" - читать интересную книгу автора (Джонсон Сьюзен)Глава 9В этот вечер обед с хозяевами превратился для Саймона в настоящую пытку. Одно блюдо сменяло другое, и этой череде не было видно конца. Он ел, не замечая вкуса, пил, не помня что, отвечал на вопросы, не понимая их смысла. Наконец, когда за столом осушили последний бокал портвейна и мужчины вышли с Джейн в гостиную, где был накрыт поздний чай, часы на каминной полке пробили одиннадцать. Слава Богу, сами хозяева спохватились, что час уже поздний, и предложили улечься пораньше, чтобы успеть набраться сил перед завтрашней охотой. Саймон без промедления вернулся к себе в спальню, где стал метаться из угла в угол, дожидаясь, пока все в доме угомонятся. Он не мог допустить, чтобы его заметили, особенно после разговора с Джейн и данного ей обещания. Терзаясь от нетерпения, разъярённый этими бесконечными отсрочками, он кружил по комнате, как раненый зверь, не выпуская из рук карманных часов. Стрелки двигались так медленно, что хотелось кого-то убить. Но вот наконец в доме всё затихло. Он отважился выглянуть в коридор и убедился, что там нет ни души. Благословенная, долгожданная тишина! Саймон выскользнул из своей комнаты, аккуратно притворил дверь и направился к лестнице на третий этаж. На площадке он замер и прислушался. Ни звука. Он улыбнулся. Даже Джейн, его строгая дуэнья, успела заснуть. Саймон единым духом взлетел по лестнице и снова остановился: куда идти? В коридор выходило слишком много дверей. Две по правую руку и три по левую: детские спальни, игровая комната, комната няньки и гувернантки. В какой из них поселили Кэролайн? Она подняла глаза, как только он вошёл в комнату. Отложила в сторону книгу, с которой коротала ночные часы, и окинула незваного гостя холодным взглядом. – Что так долго? Это было не приветствие, это была откровенная издёвка. – Ты оказалась в самой дальней комнате по коридору. Нянька храпит, дети спят как убитые, и даже кошка дрыхнет. А кроме того, я обещал Джейн, что не стану к тебе приставать, – пояснил он, закрывая за собой дверь. – Вот и пришлось ждать, пока она тоже заснёт. – Это делает тебе честь! – Я ещё ни разу в жизни не нарушил данное слово. – Он остановился возле дверей. Даже в неверном свете свечи она успела заметить, как в его глазах промелькнула лукавая искра, и не могла решить, нравится ей это или нет. Ну что ж, старина Саймон верен себе. Или она ждала чего-то иного? Кэролайн взяла с ночного столика исписанный листок бумаги и протянула Саймону: – Вот. – Это ещё что? – Он удивился, но не двинулся с места. – Правила игры. – В смысле? – Прости, разве я неверно истолковала твои намерения? И ты явился сюда, чтобы предложить мне руку и сердце? – А почему бы и нет? – Смотри, ты ведь сам сказал, что ни разу в жизни не нарушил данное слово! – Я уже совсем забыл, какая ты мелкая злючка! – Нет, не забыл. Мы оба слишком хорошо знаем друг друга. Вот, читай. – И она снова протянула ему бумагу. На сей раз он подошёл поближе, забрал у неё листок, присел на край кровати, наклонился так, чтобы свет свечи падал на бумагу, и стал читать. Его губы то и дело кривились в брезгливой ухмылке, а на скуле ожила и стала биться знакомая жилка, однако он не произнёс ни слова, пока не прочитал бумагу до конца. Только на последней строчке Саймон с шумом выдохнул. – И с чего ты взяла, будто я соглашусь играть по твоим правилам? – Если ты не согласишься, я могу внезапно скрыться из замка: скажем, пока ты будешь на охоте. – Ты блефуешь! – Ты не можешь знать, так это или нет. Он на миг задумался. – Ты слишком много на себя берёшь. Не боишься ходить по лезвию ножа? – Саймон кивнул на бумагу и окинул Кэролайн оценивающим взглядом. – Могла бы по этому случаю принарядиться во что-то более весёленькое. Дамы, которые не стесняются выставлять такие требования, обычно не прячут свои прелести под тёплыми ночными рубашками. Они надевают… – Замолчи, не то пожалеешь, – прошептала Кэролайн с вкрадчивой угрозой. Он мигом заткнулся. – А ты не так глуп! – снисходительно улыбнулась она. Он чуть не лопнул от ярости, но в следующий миг овладел собой. Мрачной гримасы как не бывало. Его никогда не пугала необходимость перешагнуть порог внешних приличий. Тем более когда его снедало такое нетерпение. А как же иначе после трёх дней бесплодных метаний? Чёрт побери, он гонялся за ней по всей стране, как какой-то ошалелый от любви раненый лебедь! Все нежные чувства к этой особе были давно уничтожены этой дурацкой погоней. Так что в каком-то смысле они с ней оказались на одной доске – и буквально, и иносказательно. И хотя у профессиональных куртизанок принято выдвигать свои требования в более обтекаемом виде, наглость и откровенность этих строчек можно было приписать несносному нраву этой маленькой злючки. Леди Кэролайн в полной красе. – Очень хорошо. – Он поднял голову и выдержал её взгляд, не моргнув глазом. – Я принимаю твои правила. В зелёных глазах вспыхнуло торжество, и, как ни краток был этот миг, Саймон его заметил. – Не думай, что тебе и дальше будет так везти, крошка. Запомни: тот, кто выигрывает, в следующий раз может проиграть. – Тут не может быть ни выигравших, ни проигравших, Саймон. Это лишь поможет мне сохранить своё положение, а тебя заставит с ним считаться. – Ну, с такими расценками тебе недолго придётся служить гувернанткой. – Он отложил бумагу в сторону и вынул из внутреннего кармана своего смокинга несколько крупных банкнот. – Кажется, ты требуешь пятьсот фунтов? – Это просто сделка. Не думаю, что тебе приходится заключать такую сделку впервые в жизни. – Но не по такой цене. – Я надеялась, что цена поможет тебе отказаться. – Неужели это правда? – Что? – Ты допустила мысль, что я могу отказаться? – Честно говоря, я была бы только рада. – Она еле слышно вздохнула. – Это изрядно облегчило бы жизнь нам обоим. Ты ведь тоже это понимаешь? – Я понимаю, что меня заставляют прыгать через верёвочку. – Он надменно приподнял брови. – Полагаю, ты потратила немало времени, пока сочинила все эти условия? – Они необходимы. Я не хочу быть скомпрометированной! – Ты имеешь в виду на людях? – с издёвкой уточнил он. – Конечно, на людях. Если бы секс с тобой не ставил под угрозу моё положение в этом доме, зачем было вообще сочинять эти правила? Право же, милый, ты поражаешь меня своей тупостью. Или ты уже давно не забавлялся с девственницами? – Девственницы не в моём вкусе. – Рада это слышать. – За одним исключением, разумеется, – вкрадчиво напомнил он. – Это было давным-давно. И этот выдающийся случай до сих пор остаётся одним из самых чудесных моих воспоминаний. Её румянец был заметён даже в сумраке спальни. – Будь добр, избавь меня от путешествий в прошлое. Мы с тобой зашли слишком далеко. – Она устало развела руками. – Тем лучше, значит, пора приниматься за дело! – воскликнул он и встал с кровати. – Поскольку ты не забыла о временных рамках, у меня остаётся всего лишь полтора часа. – Мне необходимо выспаться. У меня на руках двое детей. – И один клиент, которого нужно удовлетворить, – уточнил Саймон, стаскивая сапоги. Она не подала виду, что эти слова её оскорбляют. Её безмятежной улыбке могла бы позавидовать любая профессиональная актриса. – Возможно, если мне не удастся тебя удовлетворить, ты больше не вернёшься, и я избавлюсь наконец от твоей настырности! – Не сомневайся, дорогая, ты всегда меня удовлетворяла, – процедил он, скрестив с ней взгляды и ловко избавляясь от сюртука и жилетки. – А теперь будь добра снять эту рубашку. Мы не можем терять времени. Она не спешила подчиниться, и Саймон зловеще улыбнулся: – Ты сама установила эти правила, так что изволь их выполнять! – Я не обязана делать ничего против своей воли, кроме одного, когда завтра ты уедешь на охоту! Это ты, а не я, явился сюда среди ночи, чтобы удовлетворить своё желание. Ты не даёшь мне покоя ни днём, ни ночью. Я была вполне довольна тем, что мы изобразили дальних знакомых. Если уж на то пошло, я предпочла бы на самом деле все так и оставить. Так что не смей мне приказывать. – Ах-ах! А что, если я сию же минуту похищу тебя и спрячу там, где никто не найдёт? Может, ты всё-таки прислушаешься к моим приказам? – Я закричу. – Она злорадно улыбнулась. – Шах и мат! – А я не стану пугаться твоих криков! Откуда ты знаешь, может, мне наплевать на то, что скажут Джейн и Йен? Пока они сообразят, в чём дело, и выползут из кровати, я успею вынести тебя во двор и погрузить в карету! – Она не готова, и лошади не запряжены! – Откуда ты знаешь? – Он улыбнулся. – Шах и мат! Повисла короткая пауза. – А теперь снимай рубашку. – Он снял подвязки с рукавов. – А что, если я не захочу? – Я заплатил пять сотен фунтов. Тебе некуда деваться. – С тобой не соскучишься! – усмехнулась она. – Охо-хо! – Он воздел руки в притворном отчаянии. – А с кем из нас соскучишься, хотел бы я знать. – Ты ничего не понял. – Вот в этом ты, пожалуй, права, – мрачно кивнул он. – Жизнь не всегда вертится ради тебя, исключительно с той целью, чтобы выполнять твои прихоти! – В данный момент я выполняю твои прихоти, а не ты – мои! Она разъярённо фыркнула. – Если бы это было так, то ты давно был бы внизу, у себя в спальне, и дрых бы, как сурок! – Значит, тебе совсем не хочется заниматься любовью? Его низкий бархатистый голос заставил её обмереть от истомы, а откровенный взгляд окончательно смешал все мысли. Так случалось всегда, стоило Саймону оказаться поблизости. – Я не могу позволить себе потерять это место, – пролепетала она дрогнувшим голосом. – К чёрту это место! Я сам о тебе позабочусь! – И как долго это продлится? Вот видишь, я стала весьма практичной! – Если всё дело в деньгах, ты получишь столько, сколько захочешь! – Конечно, всё дело в деньгах! – Она обожгла его презрительным взглядом. – Только дурак может в этом сомневаться! По-твоему, я бы пошла в гувернантки, если бы у меня были деньги? Он с шумом выдохнул. – Чёрт побери, Каро, хватит ходить вокруг да около! Чего ты от меня хочешь? – Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое! Он промолчал. – Ты что, оглох? – язвительно поинтересовалась она. – Не могу. – Он медленно покачал головой. – Конечно, можешь, если захочешь! – Нет, не могу. – Он снова покачал головой. Хотя сам не смог бы назвать причину, почему он не в состоянии от неё отказаться. Или эта причина была столь очевидна, что Саймон не желал её признавать. Или его слишком пугала разница между желанием и обладанием этой женщиной, хотя в желании на данный момент можно было не сомневаться. Он взялся за пуговицы на воротнике вечерней сорочки. – Саймон, не надо! – Я согласен выполнять твои дурацкие правила – но не более того. Я не уйду отсюда. Так что кричи сколько влезет. – А если я на самом деле закричу? – Я увезу тебя отсюда сию же минуту. – Я тебя ненавижу! – прошипела она. – Нет, неправда. – Ну, значит, возненавижу очень скоро! – Ну и напрасно. Лучше вместо этого радуйся тому, что я готов выполнять твои правила. – Будь ты проклят, Саймон! – Прикажете понимать это как «да»? – игриво улыбнулся он. – Только для самых тупых! – Это ты зря. Пораскинь умишком. – Он покосился на часы. – Если мы всё-таки останемся здесь, у нас совсем мало времени. Всем своим видом он ясно дал понять, что терпение его на исходе и что он готов выполнить свою угрозу и похитить Кэролайн. – Но ты обещаешь, что на людях будешь вести себя прилично? – Я буду холоден как камень! – Ты ведь недолго прогостишь у Карлайлов, не так ли? – Пожалуй, недолго, – соврал он. Отпущенное ему время неумолимо истекало, и он не желал тратить его на бесполезные споры. – Очень хорошо. – Ах, какой вдохновляющий энтузиазм! – рассмеялся он. – Не похоже, чтобы тебя это трогало. – Она выразительно посмотрела на его встопорщенную ширинку. – Я слишком соскучился. – Полагаю, эту фразу приходилось слышать всем твоим женщинам. – Стало быть, ты теперь тоже моя? Она демонстративно сверилась с часами и проговорила: – Твоя – на протяжении полутора часов. – Весьма польщён, – галантно откликнулся он. – Прикажешь мне самому тебя раздеть? – Разве женщинам, совершающим такого рода сделки, не полагается раздеваться самим? – Ты спрашиваешь меня или отвергаешь мою помощь? – Он замер, не спуская с неё сурового взора. Его пальцы сжимали золотую запонку. – Ради всего святого, Саймон! Можно подумать, я переспала с половиной Европы! Тебе ещё не надоело корчить из себя ревнивого мужа? – Значит, у твоего мужа был повод ревновать? – Его прищуренные глаза метали молнии. Он машинально вынул запонку и положил её на столик. – У нас здесь что, соревнование в целомудрии? Кто бы спрашивал меня об этом – только не ты! Помня о твоих подвигах, я сильно сомневаюсь, что ты устраивал подобные допросы тем дамам, с которыми кувыркался в кровати! – Мне никогда не доводилось думать с этой точки зрения о тебе. – Он вынул вторую запонку, положил рядом с первой и вытащил из-под пояса полы сорочки. – Вот и не заводись. Но если ты будешь продолжать в том же духе, лучше нам сразу распрощаться и пожелать друг другу удачи. Честное слово, я не шучу. – Нет. – Его голос прозвучал твёрдо, хотя и невнятно из-за сорочки, которую он стаскивал в этот момент через голову. Наконец Саймон откинул сорочку в сторону. – Так точно, капитан! Он замер, не спуская с неё напряжённого взгляда. – Давненько я этого не слышал! – Твои шрамы особенно выделяются при свече. – Теперь, когда его торс играл перед ней своей мощной мускулатурой, Кэролайн стало ещё труднее держать себя в руках. – Они почти исчезли, – с досадой возразил он. Но это было неправдой. Такие шрамы вообще не исчезают до конца. Кэролайн вспомнила, как помогала выхаживать Саймона, когда его полуживого привезли домой из-под Ватерлоо. Он лежал в бреду и не мог помнить боль и отчаяние этих дней. В его памяти сохранились лишь те очаровательные игры, в которые они играли после его выздоровления. Саймон вздохнул: отчасти из-за воспоминаний, отчасти из сожаления. – Чёрт побери, и что с нами не так? – вырвалось у него. Ей не требовалось пояснений. Она пожала плечами. – Слишком много всего. – Её взгляд устремился в пространство, как будто там можно было разглядеть причину их разрыва. Но через секунду Кэролайн посмотрела ему в глаза и улыбнулась. – Может, нам и правда лучше вспомнить наши игры – вместо того чтобы считать взаимные обиды? Он еле слышно перевёл дыхание, весьма довольный такой переменой в её настроении, и кивнул: – Выбирай, во что играем! – Когда ты постучался в дверь… – Твоя любимая! – заметил он с лёгкой улыбкой. – Ты сам предложил мне выбирать. – Она всё ещё не была уверена, не послышалась ли ей насмешка в его голосе. – Или передумал? – Мне она тоже нравится. – Саймон согласно кивнул. – Похоже на то! – Кэролайн снова опустила взгляд на его ширинку. – Они мне нравятся все до единой! – ухмыльнулся он. – И что за чертовщина с нами приключилась? Она могла бы в ту же минуту выложить ему правду: что, кроме множества противоречий во взглядах, их поссорило его откровенное нежелание даже подумать о свадьбе, о настоящей свадьбе, а не понарошку. Потому что они ещё в детстве много раз играли в жениха и невесту. Но разве это что-то изменит? Она встала с кровати и двинулась к нему навстречу со словами: – Вообще-то мне нравятся путешественники, но увы, капитан, я не могу впустить вас к себе в такой час. Слишком поздно, и я в доме совсем одна. Эти знакомые слова прозвучали как строчка из давно забытой песни, хранившейся где-то в глубине души. Он ответил так, будто много раз повторял свою роль: – Простите, миледи. Но у меня есть приказ расположиться на ночёвку именно здесь. Она стянула на шее воротник рубашки, изображая стеснение: – Право же, не знаю… это наверняка ошибка… Робкий голосок дрожал и прерывался точно так, как прежде, и точно так же Саймон мгновенно распалился, как только его услышал. – Увы, это не ошибка. Армия движется в этом направлении, ведь мы преследуем… – Он умолк с многозначительным видом. Теперь, когда его взгляд был полон откровенной страсти, ей вовсе не требовалось притворяться, чтобы изобразить возбуждение. – Ну… я даже не знаю… что и сказать! – Прошу меня простить. Но приказы не обсуждают. – Если вы так уж настаиваете, вам придётся оставаться… в передней. – Конечно. Вам нечего бояться. Вы в полной безопасности, миледи. – Спасибо. – На влажных губах расцвела робкая улыбка, и она пригласила его нерешительным кивком. – Сюда, вперёд. – Она повела рукой, как будто показывала ему дорогу. – Не угодно просушить у огня ваш мундир? – Её голос снова стал звонким, как у актрисы. – Если позволите… Она повернулась и сделала вид, будто вешает его мундир перед очагом. От волнения сердце колотилось где-то в горле. Он встал у неё за спиной, как делал это много раз, и она сразу почувствовала жар его тела, а в следующий миг затвердевшее копьё прижалось к её ягодицам. Её бросало то в жар, то в холод, пока он медленно двигал бёдрами. – Я уже много недель не вылезал из седла, – прошептал Саймон, приподнимая на шее тяжёлые густые локоны, и коснувшийся её плеч прохладный сквознячок тоже стал немым приветом из прошлого. – Я так давно не видел женщин… Она застыла в ожидании. И тогда он наклонился и еле слышно прикоснулся губами к её шее. Этот лёгкий, почти невинный поцелуй не может стать причиной охватившей её нетерпеливой страсти. Как это было и прежде. Она пылала, она дрожала от голода. Пожалуйста, пожалуйста… скорее. Ей пришлось закусить губу, чтобы не сказать это вслух. Минуты тянулись, как часы. Но он прошептал: – Простите, миледи. Мне не следовало этого делать. И на какой-то безумный миг Кэролайн растерялась: происходит ли это с ними в прошлом или в настоящем? Но он сделал шаг назад, как полагалось по его роли, и она повернулась к нему лицом. – Уж и не знаю, могу ли я себе позволить… – пролепетала Кэролайн, едва дыша. Он взял её руку и прижал к ширинке, чтобы она могла почувствовать напряжённое копьё. – Но вам придётся. – Теперь ему тоже стало всё равно, происходит это на самом деле или во сне: он знал, зачем пришёл в эту комнату, и должен был получить своё. Она отдёрнула руку. – Вы никуда отсюда не денетесь, – прошептал он, стоя на месте и торопливо обшаривая комнату взглядом. – Я вас не отпущу. Её возбуждение было столь велико, что в груди зародился глухой прерывистый стон. – Потому что вы… капитан! – Она запнулась, с её губ едва не слетело «мой капитан», но Кэролайн успела спохватиться. Он уловил эту паузу и догадался, что за ней стоит, но не сделал попытки исправить строчку в её роли. Не желая лишний раз пугать Кэролайн, он просто произнёс свою реплику: – Вам нечего бояться, миледи. Никто не узнает. – Но будут знать ваши солдаты! – Нет – если я не приглашу их сюда. Или вы бы хотели увидеть их здесь? – Нет! Нет… нет… Он уловил нерешительность в её полуприкрытых глазах, в низком, с придыханием голосе. – Вы уверены? Они вас не тронут! – Вы тоже сказали, что не тронете меня! – Но я ещё не трогал вас, – прошептал он шёлковым голосом. – По-настоящему. Она стыдливо потупила глаза, но наткнулась взглядом на топорщившуюся ширинку и вымолвила одними губами: – Разве это не все? – Попросите меня, и я все вам покажу. – Пожалуйста. – Сию минуту. – Его рука скользнула у неё между бёдер, прижимая ткань рубашки к влажному лону. – Подними рубашку, – приказал он, – я не могу тебя почувствовать. – Его тёмные глаза приковали к себе её взгляд. – А я хочу этого. – Нет… нет, я не могу… не могу… мои родные выгонят меня из дому! Я обручена с нашим викарием! – Я ничего не расскажу викарию. – Его глаза были полузакрыты, а пальцы ласкали лоно, становившееся все более влажным с каждой секундой. – Он ничего не узнает. – Нет, он узнает! – Кэролайн помотала головой. – Непременно узнает! – Я буду нежным, – прошептал он. Ткань рубашки уже промокла насквозь и скользила под его пальцами. – Ты могла бы расстаться с девственностью, сидя на мне верхом. – Он легонько поцеловал её в губы. – Ты ведь умеешь ездить верхом, не так ли? Она порывисто кивнула, сильно стиснув бёдрами его руку и часто, неровно дыша. – Поднимите вашу рубашку, миледи… для меня! Искушение всегда одинаково, будь то походный бивуак где-то в глуши, или убогая сельская хижина, или спальня гувернантки под самой крышей древнего замка. Не в силах противостоять ему, Кэролайн подхватила край своей ночной рубашки и медленно подняла его до пояса. – Ах, какая умница! – нашёптывал Саймон, благоговейно прикасаясь пальцами к шелковистой коже живота. Он провёл ладонью вниз, ласковым нажатием раздвинул ей бедра и погладил пальцем влажную ложбинку. – М-м… Ты очень хорошая девочка! Ты уже разрешила своему викарию сделать тебя такой же горячей и влажной, как сейчас? Разрешила? Она лишь покачала головой, не смея встретиться с ним взглядом. – Значит, до меня к тебе не прикасался ни один мужчина? – Он умело ласкал её чуткую плоть. – По-моему, туда мог бы поместиться ещё один палец, правда? – спросил он вкрадчивым шёпотом, ощупывая скользкий проход. Она должна была воспротивиться этому хладнокровному соблазнителю, она не имела права столь откровенно демонстрировать ему свой голод, жгучий и ненасытный. И она непременно так бы и поступила, если бы не отчаянное желание ощутить его глубоко внутри себя. – Отвечай мне! – Он провёл рукой по её щеке. Его бездонные колдовские глаза ещё сильнее распалили жаркое пламя, зародившееся где-то внизу живота. Он был убийственно прекрасен. И в этом-то вся беда. Она сходила с ума по его красоте, но и только. – Да, да… да! – Собственный голос, низкий и сиплый, показался ей чужим. Это говорила женщина, обезумевшая от страсти, женщина, готовая отдаться ему где угодно. И стоило второму пальцу проникнуть внутрь, она жалобно застонала и заёрзала, охваченная новой вспышкой эмоций, усиливших и без того невыносимый голод. – Тебе не больно? Эхо его голоса едва проникало через завесу чувственного тумана, и у неё не хватило сил, чтобы ответить. Юное тело, трепетавшее у него в руках, дало за неё этот ответ, и тогда он ввёл пальцы ещё глубже. Кэролайн громко охнула, а гладкие мышцы сомкнулись вокруг его пальцев, орошаемых горячей влагой. Она была готова к соитию, она была более чем готова, и он пустил в ход третий палец, уже не спрашивая её согласия. Осторожно, но упорно он пробирался все глубже, раздвигая скользкую податливую плоть, пока его третий палец не погрузился в лоно до самого конца. Она стонала, она содрогалась всем телом, не в силах подавить страсти. – Тише, милая! – приказал он, поднимая на неё свой повелительный взор. И как только она подчинилась, Саймон добавил четвёртый палец. Она охнула, трепеща от экстаза. – Все, мне уже не до игр, – задыхаясь, прошептала она. Протянула руку и провела пальцами по его копью. – Я хочу его. – Расстегни мои штаны, и ты его получишь. Даже сквозь угар страсти её поразило то, как спокойно и хладнокровно звучит его голос. Её рука замерла на месте. – Тебя это не волнует? – Я ничего такого не говорил. – Его улыбка напоминала волчий оскал, а пальцы умело продолжали свою игру. – Сделай одолжение. Она поймала его за запястье, не позволяя ласкать себя дальше. – С каких это пор ты стал нуждаться в одолжениях? Он легко освободил запястье и убрал пальцы из её лона. – С тех пор как мне пришлось платить пятьсот фунтов за ночь, – равнодушно ответил Саймон и вытер пальцы о подол её рубашки. – Забирай свои деньги и убирайся! – Она со всей силы шлёпнула его по руке. Он поймал её взгляд и произнёс, стараясь не подать виду, что и сам находится в расстроенных чувствах: – Тебе не следовало так себя вести. Но я всё равно никуда не уйду. Я буду заниматься с тобой любовью. Я, Саймон, а не какой-то персонаж из игры. – Его голос постепенно наливался угрозой. – И меня не волнует, хочешь ты меня или нет, хотя я готов поспорить на что угодно, что ты меня хочешь! Она нахмурилась, но промолчала. – Ты знаешь, что я прав. Кэролайн ответила не сразу. – Я вовсе не хочу чувствовать к тебе то, что чувствую, – вырвалось у неё с горечью. – Я не хочу задыхаться от голода и сходить с ума от страсти. – Знаю. – Пожалуй, он и сам испытывал нечто подобное. – Не думаю, что ты знаешь. Для тебя это не более чем очередная ночь с очередной женщиной, лишь ещё одна строчка в бесконечном списке. – Нет! – вырвалось у него, стоило вспомнить о недавних поисках и о пяти годах разлуки, когда она пропадала где-то за тридевять земель… с другими мужчинами. – Ты ошибаешься. Это не так. Снова повисла долгая пауза. Она вздохнула и недовольно поморщилась, прежде чем решилась напомнить: – Тем не менее тебе придётся выполнять… – Твои правила? Согласен. – У меня все ещё не укладывается в голове, как ты мог оказаться здесь и как я могла тебе это позволить, – медленно проговорила Кэролайн, глядя на него с откровенной досадой. Она сердито фыркнула и добавила: – Проклятие! Похоже, я слишком много над этим думаю! – Похоже, мы оба этим грешим! – Его улыбка была кривой и неискренней. Он слишком привык к беспечной жизни счастливого повесы. Саймона раздражало то, с какой силой его тянет к этой женщине, единственной во всём свете. – Не пора ли нам прекратить это бесконечное копание в своих душах? – пробормотал он. – Я собираюсь раздеть тебя, потому что я этого хочу, а не по какой-то там скрытой причине, и ты мне это позволишь! – Он взял её за руку и увлёк к кровати. – Размечтался, – буркнула она себе под нос. – Возможно, – ответил он. – А возможно, и нет. – Сосредоточенно хмурясь, Саймон выкинул из головы терзавшие его мысли о чёрных пятнах в её прошлом. Они уже стояли возле кровати. Он повернулся к Каро, молча расстегнул её рубашку, снял через голову и показал на постель. Это выглядело так странно, что она не удержалась от язвительной ухмылки: – Раз уж ты мне платишь, мне положено подчиниться, не так ли? – Какая свежая мысль! – сердито воскликнул он. – Ох, и как это я не догадалась, что должна быть сговорчивой и покорной? – проворковала она, глянув на него через плечо, и ловко взобралась на кровать. Он громко фыркнул: – Вот так-то лучше! – Саймон быстро избавился от своей одежды и оставил её валяться на полу. – А я знаю, что лучше для меня! – заявила она. Он невольно вздрогнул: так откровенно звал его этот шёпот. Его копьё тоже откликнулось, вздрогнув от нового прилива крови. – М-м… ты хочешь наказать меня этим вот большим-пребольшим… – Членом! Именно так его и зовут! – С этими словами он поднялся к ней на кровать. Она распахнула объятия. И Саймон наконец-то ощутил тот восторг, который могла подарить ему только Каро. Секунду спустя кровать уже заскрипела под двойным весом, а ещё через секунду, когда они стали единым целым, скрип стал таким громким, что Каро застыла в кольце его рук. – Стой! – прошептала она. – Мы же переполошим… – Она недоговорила, не сдержав хриплый стон. Саймон выполнил требование и остановился, однако его копьё продолжало пульсировать где-то внутри её, порождая всё новые волны страсти. – Не шевелись, – прошептал он, щекоча губами её ухо. – И если ты постараешься, то не станешь громко кричать! – В его голосе прозвучала едва заметная улыбка. – Не станешь? Она кивнула, готовая взорваться от жгучего голода. Чтобы утолить его, в эту минуту она готова была пожертвовать чем угодно. – Хорошая девочка. – Его медовый голос обволакивал слух, а пальцы скользнули сквозь завитки волос между её бёдер и осторожно нажали на самое чуткое, самое возбудимое местечко. Она охнула, напрягшись всем телом, и тут же почувствовала, как медленно, волна за волной накатывает на неё восхитительная, томная разрядка. С её уст готов был слететь неистовый крик, но Саймон успел заглушить его поцелуем. – Нет, – произнёс он ей в самые зубы. – Понятно? Она кивнула – или ей показалось, что она кивнула? – охваченная ни с чем не сравнимым блаженством. Он сделал все, чтобы растянуть это блаженство как можно дольше, заставляя её снова и снова содрогаться от вспышек экстаза, так что она едва не потеряла сознание от счастья. Только после этого он выпустил на волю свой голод и в несколько быстрых рывков догнал её на пороге блаженства. Его семя оросило ей живот сильными, горячими толчками. Но этого оказалось слишком мало. Возможно, их недолгое пребывание в Шиптоне лишь разбудило давно дремавшую страсть, и этот голод заставлял их снова и снова кидаться в объятия друг друга. Они не расставались всю ночь, они делали это на полу, в кресле, у стены – где угодно, кроме скрипучей кровати. Только перед самым рассветом Каро прошептала: – Тебе пора. Он готов был послать к чёрту её правила заодно с Карлайлами и всеми прочими препятствиями к новому блаженству. Но Саймон промолчал, потому что прочёл в её взгляде немую мольбу. – Вечером я вернусь. – Это не было просьбой. Это было обещанием. – Я буду ждать… – прошептала она, как глупенькая горничная, влюблённая в своего хозяина. – Это будет чертовски длинный день, – проворчал Саймон. Но всё же отнёс её в постель, уложил и ласково поцеловал в губы. А когда Саймон уже стоял одетый возле её кровати, он нежно улыбнулся и сказал: – Я очень рад, что нашёл тебя! В эту минуту он совсем не походил на беспутного развратника, или самоуверенного герцога, или мужчину, ставшего притчей во языцех в лондонском обществе. Он снова показался ей восемнадцатилетним мальчишкой, румяным и улыбчивым, влюбившимся в неё по самые уши много-много лет назад. – Забери свои деньги. – Она кивнула на забытые на столе банкноты. – Я не хочу их брать. Он заколебался. – Забери, если хочешь вернуться. Он сгрёб бумажки и кое-как запихал их в боковой карман. – Спасибо тебе за все. – Это мне следует тебя благодарить. – Она грустно улыбнулась. – Как всегда. А теперь уходи, пока я не сказала чего-нибудь такого, о чём буду жалеть. Он хотел было что-то сказать, но лишь улыбнулся и пошёл к двери. На пороге Саймон задержался и послал ей воздушный поцелуй. Он всегда так прощался с ней в далёком прошлом. А потом он ушёл. Она чуть не разрыдалась, услышав, как повернулась дверная ручка. Нет, Кэролайн не позволит себе оплакивать прошлое. Что сделано, то сделано, и сколько ни обливайся слезами, время не повернёшь вспять. Ни ей, ни Саймону не дано вернуть былую наивность, если к Саймону вообще можно было когда-то применить это слово. Но по крайней мере сама Кэролайн больше не станет вести себя как наивная дурочка. Она понимает, что слезы не вернут ни её отца, ни прошлой жизни. И не избавят её от ран, оставшихся в душе после неудачного брака. И тем большей дурой она окажется, если позволит ностальгическим настроениям повлиять на нынешние отношения с Саймоном. Отныне их объединяет лишь секс, и не более того. Хотя, конечно, это очень, очень хороший секс. На её губах расцвела рассеянная улыбка. Она может обвинить Саймона во всех смертных грехах, но зато в постели ему нет равных. Талант есть талант, и этого у него не отнимешь. Она улыбнулась ещё шире. Пожалуй, напрасно она похвасталась этим перед Анри. Хотя с учётом тех обстоятельств, при которых происходила их последняя беседа, он получил по заслугам. |
||
|