"Мастер - это зеркало: тантрический экстаз единения" - читать интересную книгу автора (Раджниш Бхагаван Шри)

Вопрос 1.

Любимый Бхагван, Когда я прибыл в Грецию повидаться с Вами, все вокруг Вас сильно напоминало Зорбу, Сейчас, когда я нахожусь в Индии, мне кажется, что все вокруг Вас скорее напоминает Будду, Бхагван, связано ли это с нахождением в одном случае в Греции, а в другом — в Индии?

История человечества представляет собой трагедию.

Причина этого не так уж сложна. Ее нетрудно обнаружить, поскольку она в каждом. Вся история человечества создала расщепление в сознании человека. И внутри каждого человеческого существа постоянно идет настоящая гражданская война. Причина того, что вам так непросто живется, не является личной. Ваше заболевание — болезнь общественная.

При этом использовалась стратегия разделения вас на два вражеских лагеря: зорбу и будду, материалиста и спиритуалиста.

В действительности же вы неделимы и представляете собой гармоничное целое. Но сознание ваше отрицает эту целостность: вам надо бороться против своего тела! Если вы хотите быть духовным существом, тело должно быть побеждено, повержено, разрушено и замучено всеми мыслимыми способами.

Такая идеология была характерна для всего мира. Формулировки, используемые в различных культурах и религиях, могут разниться, но основополагающее правило одно: разделить человека, создать конфликт между его частями, так чтобы одна из них ощущалась как высшая, священная, и порицала собою другую как грешную.

Да трудность в том, что вы едины, и не существует способа разделить вас.

Любое разделение сделает вас несчастным. Любое разделение будет означать борьбу одной вашей половины с другой. Но разве может вам быть легко, если внутри вас не стихает борьба?

До сих пор все человечество существовало подобно шизофренику.

Каждый был расчленен на куски, на фрагменты. Ваши религии, ваши философии и идеологии вместо того, чтобы приносить умиротворение, воплощали собою коренные причины внутреннего конфликта и разлада. Вы ранили самое себя. Ваша правая рука ранила левую, левая — правую, и таким образом обе ваши руки оказывались раненными.

Запад в конце концов последовал за Зорбой. Он не видел для себя иного способа остаться в здравом уме: одна часть должна была быть полностью разрушена, проигнорирована и забыта. Запад отверг реальность, существующую внутри человека, его самосознание: человек — это только тело без души, и его единственная религия — есть, пить и веселиться. Но то была лишь попытка достичь хоть какого-то примирения мысли, уйти от конфликта, прийти к какому-то решению, заключению. Ведь это означает принятие определенного единства: лишь материального, лишь телесного.

Иной путь избрал Восток, но основополагающая проблема осталась прежней. С точки зрения восточного выбора вы — душа, а тело ваше — иллюзия. Материи не существует, мир создан из того же вещества, что и мечты, так что не беспокойтесь о нем. Откажитесь от него, забудьте о нем — он не достоин вашего внимания.

Внешне кажется, что Восток и Запад занимаются разными вещами. Однако с точки зрения сущности они заняты одним и тем же — попыткой отыскать единственный разумный путь. Ведь наличие двух путей означает постоянную сложность и конфликт. Так не лучше ли отбросить идею одного из них?

Восток утверждает, что тело иллюзорно, что оно представляет собой лишь внешнюю форму, тень, которая не является реальностью.

Запад объявляет сознание лишь побочным продуктом, не существующим самостоятельно, являющимся лишь проявлением. После смерти тела ничего не остается. Тело — это все, а ощущаемое вами сознание — просто комбинация всех его элементов.

Взять, к примеру, по отдельности все детали вашего автомобиля или ваших часов. Разве из них высвободится душа? Кто заставляет часы идти? Часы идут, а автомобиль едет просто в результате определенной комбинации деталей. И работа всех механизмов — это лишь побочный продукт. Соберите снова все детали часов, и они начнут тикать. Душа никуда не уходила — не было никакой первичной души.

Что касается меня, я полагаю, что в основе таких подходов лежит желание выбрать нечто одно, полагая другое иллюзорным, и таким образом обрести мир, спасающий от необходимости бороться, мучиться и пребывать в постоянном страхе перед поражением.

Почему же Восток и Запад сделали разный выбор? Это тоже важно понять.

В своем поиске единого бытия восточная мысль пыталась уяснить для себя, что же это за внутреннее сознание, о котором говорят все мудрецы, мистики и святые Востока, называя тело иллюзорным. Для нас тело представляется реальным, а сознание — это лишь слово. Но раз все святые Востока настаивали на том, что это слово «сознание» выражает нашу сущность, Восток предпринимает попытку выяснить, в чем же эта сущность заключается, прежде чем отдать предпочтение телесному.

Отдать предпочтение телесному является естественной тенденцией: тело здесь, уже проявленное в реальности. В то время как для обнаружения сознания необходимо отправиться во внутреннее путешествие.

Благодаря таким личностям, как Гаутама Будда и Махавира, Восток не мог отрицать искренности подобных людей. Их искренность была столь очевидна, их присутствие — столь впечатляюще, а слова — столь авторитетны, что это просто невозможно было отрицать. И тут не требовалось никакой аргументации: эти личности сами служили собственной аргументацией, доказательством собственной действительности.

И они были настолько преисполнены мира и радости, покоя и бесстрашия! Они обладали всем, к чему стремится каждый... причем так, будто не обладали ничем. Безусловно, они нашли источник внутри себя, открыли свою сокровищницу. И вы не можете просто отрицать это, прежде чем не потратите достаточно времени на внутренний поиск. Пока вы не обнаружите, что никакого сознания нет, вы не можете утверждать это.

Среди нас были такие благоуханные личности... Нам не видны были их розы, но благоухание их было столь велико, что Восток попытался заглянуть внутрь себя и обнаружил, что душа куда более реальна, тело же — лишь внешнее проявление.

И кстати, между прочим, современная наука пришла к выводу об иллюзорности материи, о том, что материи не существует и что она является лишь проявлением.

Но на Западе к подобному заключению пришли совсем иным путем. Тщательное изучение материи по мере все более глубокого проникновения в нее обнаружило ее уменьшающуюся субстанциальность. И после атома ее не оказалось вообще: остались лишь электроны, являющиеся частицами электричества, то есть энергии, а не материи.

Всего сотню лет назад Ницше заявил: «Бог мертв», не ведая, что через сто лет вся наука признает то, что Бог, возможно, жив, но материя мертва. Восток продвинулся внутренне и обнаружил, что телесное, материальное относительно нереально. Что истинная реальность принадлежит сознанию.

На Западе развитие происходило иначе. И тому есть причины. Восток имеет древнюю историю. У него за спиной по крайней мере десять тысячелетий непрестанного и целенаправленного поиска внутренней сущности человека, поиска, которому был посвящен весь его гений.

Приблизительно пять тысячелетий тому назад, когда на Востоке были написаны «Упанишады», Запад еще не существовал как цивилизованное общество.

В Индии мы имели Мохенджо-Даро и Ха-раппу — города, существовавшие семь тысяч лет назад и достигавшие тогда высокого уровня развития... их улицы достигали ширины улиц современного Бомбея, а при каждой спальне была отдельная ванная комната.

И вы удивитесь, почему я упоминаю об этом: дело в том, что всего сто лет назад в Америке напротив бань располагалось судебное помещение, связанное с Верховным Судом.

И как же обрушилось христианство на первого, кто присоединил ванную комнату к своей спальне — ведь это так грязно! Это не по-христиански, поскольку чистота должна граничить с Богом. И вдруг ванная рядом со спальней!

Всего лишь сотню лет назад... Но Верховный Суд вынужден был признать, что в этом нет ничего грязного и что если кому-то хочется присоединить ванную комнату к своей спальне, то это его личное дело, не имеющее ничего общего с религией.

Однако церковь боролась. Семь тысяч лет тому назад в Хараппе у людей были ванные комнаты при спальнях, были ванны и существовала очень специфичная система циркуляции воды в городе. Наличие горячей и холодной воды в ваших ванных комнатах не является новостью. Оно существовало и в Хараппе, и в Мохенджо-Даро. Люди пользовались там плавательными бассейнами. Должно быть, это было общество с высокоразвитой культурой.

Даже во времена Гаутамы Будды, всего двадцать пять столетий тому назад, Запад нельзя еще было назвать особенно эволюционно развитым. И вы можете убедиться в этом: мы не уничтожали физически Гаутаму Будду, вы же через пять веков после его прихода распяли Иисуса Христа.

А ведь то, что проповедовал Иисус, не сравнимо с тем, чему учил Гаутама Будда. Последний утверждал, что не существует никакого Бога, и тем не менее никто не стал его распинать. Иисус Христос не отвергал иудаизма. Напротив, он просто называл себя его затерянным пророком. И он повторял все написанное в Ветхом Завете — он не говорил ничего, что противоречило старой религии. А Гаутама Будда вступил в спор со всеми положениями Индуизма. Он назвал Веды идиотскими, объявил, что Бога не существует, и утверждал, что самые хитрые люди на земле — священнослужители. А в Индии священнослужители, брамины, — это высшая каста. Однако никто не стал его распинать.

Люди боролись с ним в спорах и, поскольку не могли победить его при помощи аргументации... они не могли победить его. Встретив на своем пути Будду, они находили в себе достаточно искренности, чтобы осознать, что он понимал больше них и что их знание было лишь книжным, в то время как его представляло собой подлинный опыт.

По сравнению с восточным, западный уровень развития является детским. Это начинается с Греции.

Но взять даже такую личность, как Сократ, который не отрицал и не утверждал существование Бога, а просто говорил: «У меня нет на этот счет личного опыта, я не могу лгать, поэтому я не могу сказать, существует Бог. или нет. И я хотел бы, чтобы все были столь же искренни на этот счет. Пока вы не столкнулись с этим, не говорите да и не говорите нет; оставайтесь агностиками и держите свои суждения открытыми.»

Весьма разумно рассуждал человек, но и его отравили. Он не отвергал ни ваших традиций, ни вашего прошлого — он в принципе ничего не отвергал, призывая лишь к более разумному, более логичному подходу. В этом не было преступления. А в награду его отравили: общество сочло его опасным для себя.

С теми, кто мог обратить взгляды Запада на внутреннюю реальность, расправлялись там при помощи распятия или яда. Естественно, что талантливые люди начали бояться там далее упоминать о явлениях внутренней жизни и ее секретах. И они стали говорить лишь об объективных явлениях, таких как материя, поскольку материю отрицать нельзя и на пути ее глубокого исследования не возникает особых проблем.

Распятие Иисуса и смерть Сократа закрыли перед западным гением дверь на пути внутреннего поиска. Все, кто обладал высоким интеллектом, понимали, что он приглашает их принять смерть, и что лучше искать для своего таланта и гения пути выражения, не вызывающие на себя огонь общественного порицания.

Таким образом, весь гений западного человечества стал служить созданию все больших удобств для человеческого тела, все более развитых технологий и механизмов, углубляя знания о материи, — и все были счастливы.

И если даже при решении подобных вопросов возникало нечто противоречащее религии, тут же вмешивалась церковь.

Взять, к примеру, Галилео, написавшего, что в действительности не солнце вращается вокруг земли, как это кажется, а земля вокруг солнца, хотя это не выглядит подобным образом. Папа Римский вызвал к себе в суд старого, семидесятипятилетнего, больного ученого, практически подняв его со смертного одра, и потребовал: «Вы должны изменить свою книгу, поскольку она противоречит Библии. В Библии сказано, что солнце движется вокруг земли, и мы не готовы выслушивать какую-либо аргументацию. Вы просто должны сделать соответствующие изменения, иначе в наказание получите смерть.»

До чего же идиотская церковь, которая даже не готова прислушаться к какой бы то ни было аргументации, а способна лишь диктовать: либо ты сделаешь это, либо готовься к смерти!

Должно быть, у Галилео было прекрасное чувство юмора. Он ответил: «Вам не стоит так утруждаться убивать меня. В любом случае я умру. Что же касается книги, я изменю ее, но прошу вас запомнить, что в результате этого ни земля, ни солнце себе не изменят. Земля по-прежнему будет двигаться вокруг солнца, поскольку они не читали моей книги и для них не имеет значения, что я пишу».

И он убрал это утверждение из своей книги. А в сноске написал: «Я отказываюсь от данного утверждения, прекрасно зная, что в этом нет никакой разницы. Реальность остается прежней.»

Открыв, что земля не плоская, как сказано в Библии, а круглая, Коперник тут же попал в беду.

Но ведь эти вопросы не имеют никакого отношения к религии. Какое дело религии до того, круглая земля или плоская? Какую бы геометрическую форму она ни имела, религии это не касается.

Но Христианство, Магометанство — это очень примитивные религии. Они не обладают столь тонким культурным подходом, как Индуизм, Джайнизм, Буддизм и Даосизм. Они не умеют опровергать, а способны лишь бороться. Их единственным аргументом является меч; и на уровне меча решаются вопросы о правоте.

Вы будете удивлены, но именно церковь помешала Западу идти путем духовного поиска. Она вынудила западное человечество обратиться к материалистическому пути. Церковь установила полную монополию на все вопросы, связанные с внутренней жизнью, и являлась здесь единственным законодателем: здесь не нужно было больше ничего искать или открывать, не нужно было медитировать. От вас требовалось только верить в Бога. Но если вам хотелось заняться чем-то связанным с материей, здесь не возникало проблем. По крайней мере до тех пор, пока это не вступало в противоречие с Библией.

Коперник сказал Папе Римскому: «Это лишь мелочь, но у меня есть все доказательства того, что земля круглая. Это работа всей моей жизни, и она ведь никак не может помешать вашей религиозности. »

На что Папа ответил: «Вы не понимаете. Вопрос не в том, мешает это религиозности или нет, а в том, что Библия — это Божественная книга, священная книга. И если хоть одно утверждение из Библии будет признано неверным, это повлечет за собой ужасные последствия, и прежде всего то, что Бог может ошибаться. Для нас это неприемлемо».

Для них неприемлемо даже то, что может ошибаться Папа, что уж говорить о Боге? Папа — это отдаленный представитель. Иисус представляет Бога, а Папа — Иисуса. Причем не непосредственно, а через цепочку сотни Пап, которые умерли до него. Через них он соединен с Иисусом, а у последнего имеется прямая телефонная связь с Богом. Достаточно одного утверждения, противоречащего Библии, чтобы Бог оказался способным ошибаться. Следовательно, это неприемлемо. Это во-первых.

Во-вторых, если признать неверным одно утверждение, где гарантия, что не пострадают и остальные? Это рождает подозрения. Это подрывает саму основу доверия и веры — «стало быть, мы не можем признать неверным ни одно положение из Библии. Можете делать все, но только то, что не вступает в противоречие с Библией».

Естественно, оставалась лишь материя. Можно было заниматься научными изысканиями в области физики, химии, биологии, зоологии. Пожалуйста!

Церковь явила собой Великую Китайскую Стену, не пускающую людей во внутренний мир. Сколь бы странным это ни казалось, но факт тот, что Христианская церковь оказалась злейшим врагом религии на земле. Другие религии тоже были врагами, но меньшими.

Для гения оставалась лишь работа с материей.

На Востоке же гении предпочитали путь внутреннего поиска. Лишь представители второго класса, средние люди занимались работой с внешними, материальными явлениями, истинный же интеллект всегда стремился к меди-тативности.

Мало-помалу разрыв увеличивался. Запад сделался материалистическим, и вся ответственность за это лежит на Христианской церкви. А восточная часть человечества становилась все более и более духовной. Разделение, расщепление, созданное внутри каждого человека в отдельности, возникло и в более широком диапазоне — как расщепление Восток и Запад.

Один великий поэт сказал: «Восток — это Восток, а Запад — это Запад, и разделенному никогда не встретиться». А человек этот, лорд Киплинг, весьма и весьма интересовался Востоком. Годами он жил в Индии, состоя на государственной службе.

Но увидеть такую разницу... Что все восточное самосознание направлено внутрь, а западное — вовне, и, следовательно, им невозможно встретиться?

Цель всей моей работы — доказать, что лорд Киплинг ошибся. Я бы сказал, что ни Восток не является Востоком, ни Запад — Западом, а разделенное уже встретилось.

Что имеется в виду под словом «Восток»? Для Бомбея восток — это Калькутта, для Калькутты Бомбей — запад. Все это ерунда, эти слова относительны. Нельзя говорить об определенном месте, что это восток, а об определенном месте, что это запад. Все это относительно. Для людей, живущих в Калькутте, на востоке находится Токио. И именно так думают японцы. Поэтому они называют свою землю «Страдой восходящего солнца», а своего императора —«единородным сыном бога солнца». Бог солнца — подлинный бог, а Хиро-хито, император Японии — его единственный сын.

Фактически, когда японцы были побеждены во второй мировой войне, им трудно было в это поверить. Тысячи солдат покончили с собой просто от стыда: «Как же могли сыновья солнца быть побеждены? Зачем теперь жить, если все в этой жизни не так?» Они верят, что они— подлинный Восток. Никто не Восток и никто не Запад. Но подобная позиция понятна, и она весьма рельефна. И вся моя цель заключается в том, чтобы перекинуть мостик внутри каждого индивида, так чтобы объединить его в единое целое. Не настраивайте себя против своего тела. Это ваш дом.

Не настраивайте себя против своего сознания, поскольку без него ваш дом может выглядеть очень нарядно, но в нем не будет он будет пустым. Вместе же создадут красоту, более наполненную жизнью.

Символически я избрал Зорбу в качестве тела, а Будду в качестве души.Вы интересовались тем, что в Греции я больше говорил о Зорбе, а, здесь, в Индии, атмосфера ближе к Будде. Вы сделали верное наблюдение.

В Греции я говорил о Зорбе. Но все равно меня депортировали. Если бы я говорил о Будде, Вы бы меня вообще больше не увидели. Я говорил о Зорбе, поскольку это основа.

При этом я объяснял, что сам по себе Зорба — лишь основа дома, но не сам дом. В Индии я говорю о Будде. Но не забываю и о Зорбе. Каждое мое утверждение, относись оно к Зорбе или Будде, автоматически подразумевает и второго, поскольку для меня они неразделимы. Вопрос лишь в том, на чем ставить акцент. Для того чтобы быть понятным для сознания греков, я акцентировал Зорбу.

Посол Республики Шри-Ланка в Америке написал мне письмо, в котором говорилось: «Ваши последователи со всего мира открывают рестораны, диско-клубы и называют их «Будда-Зорба», что весьма оскорбительно для Будды. И если это произойдет в такой стране, как Шри-Ланка, то может повлечь за собой насилие. Советую вам отбросить это имя.»

Я попросил своего секретаря написать ему, что, «во-первых, никто не располагает монополией на Зорбу или на Будду. И, во-вторых, мы не касаемся Гаутамы Будды: «будда» — это не имя собственное, а качество. Оно подразумевает пробужденную личность. Любого, кто пробудился, можно назвать буддой. Гаутама Будда — лишь один из миллиона будд, которые существовали и будут существовать. И вы не можете помешать Зорбе стать Буддой.

Фактически вы должны помогать мне превращать зорб в будд, поскольку в этом и заключается единственная подлинная революция: в том, что материалист зорба, не подозревающий о высшем сознании, превращается в будду.»

Он мне так и не ответил.

В зорбе есть своя прелесть. А остров в Греции, где я остановился, был тем самым местом, где Казанцакис, писатель, создавший роман «Грек Зорба»... Зорба — вымышленное имя, это не исторический персонаж. Но остров, где я остановился, был островом, на котором родился Казанцакис. И Казанцакис, один из лучших романистов нашего века, ужасно пострадал от руки церкви. В конце концов, после написания романа «Грек Зорба», он был отлучен от церкви. По написании романа ему объявили: «Либо вы отказываетесь от своей книги, либо вас отлучают от церкви.» Не отказавшись от книги, он был отлучен от Христианства и проклят.

Зорба передает индивидуальность Казанцакиса, на которую обрушилась церковь,, индивидуальность, которую он хотел и не мог в себе реализовать. И всю эту нереализованную в своей жизни часть себя он вложил в Зорбу.

Зорба — это красивый мужчина, не испытывающий страха перед преисподней и не стремящийся царство небесное, живущий от момента к моменту и умеющий находить наслаждение в мелочах... еде, питье, женщинах. После своего полного рабочего дня он мог взять свой музыкальный инструмент и часами танцевать на берегу.

И другая часть Казанцакиса, которую он прожил в «Греке Зорбе»... Зорба — это слуга. Другая часть — это хозяин, нанявший Зорбу в качестве слуги. Он вечно сидит печальный в своем офисе, копаясь в папках, никогда не смеется, никогда не испытывает наслаждений, никогда не выходит наружу и постоянно в глубине души завидует Зорбе, который, так мало зарабатывая, живет, как император, не заботясь о завтрашнем дне, о том, что с ним может произойти. Он хорошо ест и пьет, хорошо поет и хорошо танцует. А его хозяин, такой богатый, сидит себе, грустный, натянутый и страдающий, в несчастьях и муках.

В один прекрасный день Зорба сказал своему хозяину (который и есть сам Казанцакис): «Хозяин, твоя единственная беда заключается в том, что ты слишком много думаешь. Пойдем со мной.» Дело было ночью в полнолуние.

Казанцакис пытался возразить: «Нет, нет. Что ты делаешь?»

Но Зорба притащил его на берег и принялся танцевать, играя на своем инструменте. И он сказал Казанцакису:

«Попробуй прыгать! Если ты не можешь танцевать, делай что угодно.» И Казанцакис тоже пустился в пляс с энергией и грацией Зорбы. Впервые в жизни он почувствовал себя живым. Зорба — это нереализованная часть каждого так называемого религиозного человека.

Так почему же церковь так восстала против Зорбы, когда тот был опубликован? Это был всего лишь роман, и церкви не о чем было беспокоиться. Но эта книга так наглядно показывала нереализованную сторону каждого христианина, что это делало ее опасной.

Но Зорба невероятно привлекателен. Казанцакис посылает его купить кое-что в городе, а он про все забывает. Напивается, отправляется к проституткам и предается наслаждениям, лишь однажды вспомнив, что, казалось бы, прошло уже много дней, а деньги все еще при нем. Как же он может вернуться, пока они не кончились? Хозяин очень рассердится, но ничего не сможет сделать — это его проблема.

А через три недели он возвращается (отправлялся он всего на три дня) и не приносит ничего из того, за чем он был послан. Зато приносит с собой множество историй: «Какое же это было замечательное похождение! Тебе надо было отправиться со мной. Я провел время с такими миленькими ангелочками и пил такое замечательное вино...»

Хозяин спрашивает: «А как насчет покупок? Я тут три недели просто кипел от нетерпения.»

Тот отвечает: «Когда к твоим услугам столько прекрасных вещей, кто станет заботиться о мелочах? Ты можешь еженедельно делать вычеты из моей зарплаты и постепенно вернуть свои деньги. Извини, что не смог вернуться раньше. Радуйся тому, что я вернулся. Деньги кончились, и мне пришлось. Но когда я поеду в следующий раз, я все тебе привезу.»

На что хозяин возражает: «Больше ты никогда не поедешь. Пошлю кого-нибудь другого.»

Вся жизнь Зорбы проста, направлена на получение физических удовольствий, но лишена каких бы то ни было волнения, чувства вины и заботы о том, что является грехом, а что — добродетелью и...

Я хотел бы разбудить такого человека, Зорбу, в каждом, поскольку это ваша естественная наследственность. Но вы не должны останавливаться на Зорбе.

Зорба — это только начало.

Рано или поздно, когда вы позволите своему Зорбе достичь полного самовыражения, вам ничего не останется, как искать чего-то более высокого, совершенного и величественного. И это придет к вам не с мыслями, а с опытом, поскольку вы начнете тяготиться его незначительностью.

Сам Будда стал Буддой, поскольку прожил жизнь зорбы. Этот факт ускользает от внимания Востока — факт, что двадцать девять лет своей жизни Будда прожил так, как Зорбе и не снилось. Ведь Зорба был так беден.

Отец Гаутамы Будды собирал для его удовольствия красавиц со всего королевства. Для разных времен года он построил в трех различных местах три дворца. У него были прекрасные сады и озера. Вся жизнь Будды протекала в роскоши, настоящей роскоши. Но она ему прискучила.

Одним из наиболее значимых для него явилось происшествие, когда однажды ночью прекрасные девушки танцевали... Он пил, они пили, и все уснули пьяными. В середине ночи он проснулся, огляделся вокруг и пришел в ужас. И этот ужас стал одним из поворотных моментов в его жизни. Одна из девушек храпела. Это была красивая девушка, но рот ее был открыт, и она храпела... Она выглядела столь безобразно: слюна сочилась изо рта... У другой текло из носа. И он воскликнул: «О Боже! Так вот что такое красота!»

Все было кончено. На следующее утро эти девушки были отправлены из дворца. «Не нужны мне во дворце никакие девушки. Довольно с меня.» В действительности, это и вправду было слишком. Двадцать девять лет, прожитые им, можно было почти приравнять к четырем-пяти жизням ординарного человека. Во всей этой роскоши он вскоре почувствовал себя усталым и безразличным. И в мыслях его остро возник вопрос: и это все? Тогда для чего мне завтрашний день? Жизнь должна содержать нечто большее, в противном случае она бессмысленна.

Именно от Зорбы начался поиск Будды. Но не все становятся буддами. И основной причиной этого является то, что зорба не изжит.

Вы понимаете, что я хочу сказать? Я хочу сказать: проживите полностью жизнь Зорбы и вы естественно войдете в жизнь будды. Казанцакис написал роман «Грек Зорба». Его уже нет в живых. Если бы ему можно было пожить еще... Он был болен, в сильном напряжении. Он был очень несчастлив, потому что постоянно опасался греха. А потом, когда его отлучили от Христианской церкви, — это означало проклятие, ведь только Христиане могут попасть в рай. Этого удара он не смог пережить. Отлучение от Христианской церкви попросту убило его. Будь он жив, я бы сказал ему: «Ваша книга дописана лишь до половины. Вам надо написать еще одну: «Будда-Зорба». Тогда описание феномена будет полным. Но новую книгу вы сможете написать не раньше, чем проживете своего зорбу. А пока вы не прожили еще даже зорбу, как вы можете прожить будду?"

Наслаждайтесь своим телом, своим физическим существованием. В этом нет греха. За этим спрятан ваш духовный рост, ваше духовное блаженство. Лишь утомившись от физических услад, вы спросите: «И это все?»

Такой вопрос не может быть чисто интеллектуальным, он должен быть экзистенциальным: «И это все? » И когда этот вопрос возникнет экзистенциально, вы откроете внутри себя нечто большее.

Существует нечто гораздо большее. Зорба лишь начало.

И с того момента, как будда, пробудившаяся душа, овладеет вами, вы узнаете, что удовольствие не было даже тенью. Существует такое блаженство... Это блаженство не противоречит удовольствию. Фактически удовольствие и привело вас к блаженству.

Между Зорбой и Буддой не происходит борьбы Зорба — это стрела. Если верно за ней следовать, она приведет к Будде. Нельзя, конечно, забывать о различии между атмосферой Греции и атмосферой Индии. Грек все еще отдает предпочтение материализму, в то время как сущность атмосферы Индии в пробуждении души. Вы, конечно, можете продолжать пребывать в объятиях Морфея, но будете тем не менее атмосферой восхода Солнца. Пение птиц и аромат распускающихся цветов — все вокруг будет побуждать вас к пробуждению. Я намерен еще раз посетить Грецию. Меня развлекают все эти депортации. И на этот раз мне предстоит говорить о Будде, поскольку прежде я говорил лишь о Зорбе, а оставлять начатое незавершенным — не в моих правилах. К тому же министр внутренних дел Греции уже пригласил меня, пообещав: «Если вы еще приедете, мы уж о вас позаботимся.»

«Да, приеду, — ответил я. — Но вы уж не депортируйте меня хотя бы недельки три.» Потому что, похоже, дольше трех недель меня ни одна страна не выдерживает. В отдельных же странах тупость так безгранична, что дело не доходит и до 36 часов.

Больше всех отличилась Англия. Там мне не позволили даже б часов вздремнуть в аэропорту, а дальше зала отдыха вообще не пустили. Мне отказали даже в шестичасовом сне. Когда я поинтересовался, какие у них на то основания, служащий аэропорта ответил: «У нас нет оснований, но есть информация от премьер-министра, что вы — опасны и вас нельзя впускать в страну.»

«Но я же не нарушаю территории Англии, — пытался возразить я. — Да из зала отдыха этого и невозможно сделать. К тому же вы тщательно меня досмотрели: ни бомбы, ничего такого у меня при себе нет. Так посудите сами, какую же опасность может представлять мой шестичасовой сон в аэропорту?..»

«Не ставьте меня в затруднительное положение, — ответил тот. — Поскольку завтра это будет известно в парламенте, и мне придется отвечать за то, что я вам это разрешил».

Так что мне пришлось на шесть часов сесть за решетку. Мне было объяснено, что это единственное место, где мне позволено находиться.

А на другой день вопрос об этом инциденте рассматривался в парламенте. И меня не перестает удивлять ответ, который был дан на него: «Человек этот чрезвычайно опасен.» И что ни у кого в парламенте недостало соображения поинтересоваться: «Допустим, этот человек и опасен, но какую же опасность мог представлять его шестичасовой сон в зале отдыха аэропорта? Какая же в этом опасность?» Но ни один член парламента не задал подобного вопроса.

Короче, я поставил министра иностранных дел Греции в известность о том, что я приеду. Мне просто необходимо приехать.

В принципе, я собирался пробыть в Греции дольше, и моя виза давала мне возможность оставаться там еще в течение пятнадцати дней. Но архиепископ Греции пригрозил правительству, что если я не буду депортирован из Греции немедленно, то дом, в котором я остановился, будет взорван и сожжен вместе со мной и моим окружением.

Напуганное возможностью осложнений, правительство предпочло немедленно выслать меня. Я спал, когда меня арестовали. Спящих нельзя арестовывать. И у властей не было никаких оснований для ареста: ведь я не покидал дома в течение пятнадцати дней. Я попросил их предъявить мне какие-либо основания для депортации. Мне ответили, что никаких оснований, помимо распоряжения свыше, не существует. А распоряжения эти были основаны на страхе перед архиепископом. Это был все тот же архиепископ, что отлучил от церкви Казанцакиса. Эти люди, живущие практически вне времени. Их даже нельзя назвать современниками.

Ко дню моей депортации с острова люди знали обо мне, по большей части, понаслышке... Но ощутив неловкость в связи с угрозами архиепископа, они говорили мне: «Чем же мы можем помочь? Мы лишь бедные люди.»

Я отвечал: «Приходите все в аэропорт, чтобы архиепископ увидел, сколько людей на его стороне, а сколько на моей, хотя я здесь всего пятнадцать дней, а они — два тысячелетия.» В результате с архиепископом в церкви было всего шесть престарелых женщин, а в аэропорту собрались три тысячи человек — целый остров.

И тем не менее они отказываются понять, что не нужны больше, что время их истекло. Они все талдычат: «возлюби врага своего и ближнего своего» или «Бог есть любовь» и при этом грозят ни в чем не повинному человеку сожжением его заживо вместе со всеми друзьями. А в этом большом особняке пребывало со мною по крайней мере двадцать пять человек.

Данный пример лишний раз доказывает, что сознание Запада еще не созрело до духовности, любви и отказа от насилия, но остается приверженным абсолютно материалистическому подходу.

Два тысячелетия спустя после того, как был распят Иисус, этот человек, представитель Иисуса Христа в Греции, угрожает мне сожжением заживо. Так кто же он: представитель Иисуса Христа или же он был одним из тех раввинов, которые его распяли?

Сознание западного священника встало на пути постижения Западом сущности медитации. Но настало удивительное революционное время. По крайней мере для нового поколения, которое не придерживается старых проповедников и старой церкви.

Взгляды нового поколения Запада обращены на Восток. И это вселяет великую надежду.

То Зорба ищет Гаутаму Будду.