Аллан Фревин Джонс Репортаж о вредине

Глава I Начало военных действий

Чтобы вы поняли меня правильно, хочу с самого начала прояснить одно: я вовсе не ненавижу свою сестру Аманду. Да, я, Стейси Аллен, десяти лет от роду, проживающая в городке Фор-Корнерс, штат Индиана, не испытываю ни ненависти, ни антипатии, ни презрения к своей старшей сестре Аманде. Даже несмотря на то, что скоро ее день рождения – ей исполнится тринадцать лет, и она станет полноправным подростком, в то время как меня до сих пор все считают ребенком.

Знаете, мне иногда представляется такая картина: мы с ней обе на старости лет коротаем дни в доме для престарелых «Хэппи Вэлери». Мне девяносто лет, а Аманда только что отпраздновала свой девяносто третий день рождения, но все нянечки до сих пор обращаются ко мне как к младшей сестренке Аманды – такой старенькой, сморщенной младшей сестренке, которая подает старшей клюку. Иногда мне кажется, что это так и будет. Эта разница в возрасте будет преследовать меня всю жизнь! Что бы я ни делала, Аманда всегда будет старше меня на тридцать месяцев, три дня и шесть часов. Вот почему временами моя сестра Аманда не занимает первую строчку в моем списке самых любимых людей.

Хотя, конечно, случается, что мы с ней неплохо ладим. И я хочу, чтобы вы об этом помнили, потому что я собираюсь рассказать вам о Великой войне сестер, и будет неправильно, если вы подумаете, что наш дом – это постоянное поле битвы. Нет, он становится таким только время от времени.

Буду великодушна. Великая война сестер началась не только из-за Аманды, я согласна принять часть вины на себя. Хотя, погодите-погодите, это ведь моя история, верно? Аманда, если захочет, может написать собственную версию. Так что ВО ВСЕМ виновата Аманда.

Переход в армию тинейджеров дался Аманде нелегко. Я хочу сказать, это как-то странно отразилось на ее мозгах. Если хотите знать мое мнение, в головах у людей часто начинают твориться всякие непонятные вещи, когда им исполняется тринадцать. Великая война сестер началась как раз недели за две до тринадцатого дня рождения Аманды, и я думаю, что во всем виновато нервное напряжение. Послушаем мнение нашего местного психолога, профессора Стейси Ван Аллен:

– Благодарю. Я хотела сказать несколько слов в защиту Аманды Аллен: когда началась Великая война сестер, она страдала от ужасных эмоциональных и физических перегрузок. В тринадцать лет с некоторыми девочками случаются такие странности. У них вдруг раздувается самомнение (не говоря уж о некоторых других местах), и им начинает казаться, что они гораздо важнее, чем некоторые другие члены семьи. Надеюсь, вы поняли мою мысль: я имею в виду младших, но вовсе не менее значимых ее членов.

Как верно сказано, а?

Думаю, мне нужно кое-что объяснить относительно проблем Аманды. Она, скажем так, глупенькая блондинка от природы. Да-да, у нее такие волнистые белокурые волосы, которые она зачесывает назад, и они спадают ей на спину. У нее младенческие голубые глаза, ровные зубы и, что называется, «обаятельная улыбка». Она к тому же артистичная натура, хотя, как говорит мама, это все «врожденный дар». Вы, конечно, понимаете, что это значит? Это значит, что человек с этим родился. Как, скажем, со способностью рисовать или лепить всякие удивительные скульптуры. Или с длинными светлыми волосами без сеченых концов. Или с ровными зубами. Вот черт! (Извиняюсь, это у меня нечаянно вырвалось.)

Надо полагать, мои зубы – это тоже мой врожденный дар. От отца. Я, конечно, его люблю, но, если бы он планировал, что мне от себя подарить, лучше бы это были не кривые передние зубы.

Правда, мама говорит, что через пару лет все эти скобки с меня снимут и тогда у меня будет самая очаровательная улыбка во всем штате. Но пара лет – это же целая вечность! А пока улыбнуться для меня – все равно что открыть ящик кухонного стола с ножами и вилками. Поэтому я стараюсь улыбаться пореже. Вот Аманде никогда не приходилось носить на зубах скобки. И она думает, что это очень забавно – называет меня Железная пасть или Зубки с люрексом.

«Давай-давай, – говорю я ей. – Насмехайся надо мной в свое удовольствие. Когда-нибудь этих штучек на зубах у меня больше не будет, зато у тебя как был ветер в голове, так и останется, пустоголовая!»

Надеюсь, Сэм, когда вырастет, пустоголовым не будет. Сэм – это мой братишка. Он совсем маленький, ему год и месяц. Я хорошо помню тот день, когда узнала, что он должен появиться. Мы все – Аманда, мама, папа и я – сидели за столом и обедали. Было воскресенье, шел дождь. А вот Аманда, конечно же, этого не помнит. Спросите ее о том дне, когда нам сказали, что у мамы будет еще один малыш, и она просто откинет волосы назад своим обычным жестом и скажет: «Как я могу помнить? Это же было год назад».

Аманда очень высокого мнения о себе. Она считает себя классной. Должна признать, кое-что классное в ней и правда есть. К примеру, ее голова. Я имею в виду лицо. Но даже сама Аманда не стала бы отрицать, что она не сильна там, где требуются мозги.

Она говорит, что у нее есть дела поважнее, чем ломать голову над домашними заданиями. Дела поважнее – ха-ха! Это она имеет в виду группу поддержки, капитаном которой ее только что выбрали. (Она об этом все уши прожужжала!) Или свои хождения по магазинам для покупки разных тряпок (я уж не буду упоминать о том, что денег на одежду ей дают неприлично больше, чем мне).

А вот я, к примеру, люблю работать головой, люблю узнавать новое. И если бы я была такая же задавака, как некоторые – не буду уточнять, кто, – то сказала бы, что самый умный ребенок в семье – это я. Но я так не скажу. А скажу просто: если сообщить Аманде, что Джордж Вашингтон умер, она ответит, что даже не знала, что он болел.

И еще, похоже, Аманде удается увильнуть от многих вещей из-за того, что она старше меня. Вот кто, например, должен присматривать за Сэмом, пока мама на работе? Десять баллов, если вы скажете – Стейси. Ноль баллов и остаетесь на второй год, если скажете – Аманда.

Правда, я не по-настоящему сижу с Сэмом. Мама говорит, что я еще слишком маленькая, чтобы по-настоящему сидеть с ребенком. Не знаю, может быть, она и права, но пока что ничего особенного не происходило, с чем бы я не могла справиться.

Мама работает на дому. Вместе с отцом они превратили часть нашего подвала в ее рабочий кабинет. Она корректор, это означает, что она проверяет рукописи, выискивая в них грамматические ошибки и тому подобное. А еще она пишет стихи для поздравительных открыток. Иногда забавно получается. Например:

А иногда бывают слащавые стишки, вроде этих:

Ну вот, как я уже говорила, мне приходится часто присматривать за Сэмом, когда мама работает внизу. С одной стороны, я думаю, это несправедливо, но с другой – я вообще-то не против. Сэм такой забавный! Пока что мы с ним не ведем глубоких содержательных бесед, но я знаю, он слушает то, что я ему говорю, и по-своему воспринимает.

Мама говорит, что первые пять лет самые важные для эмоционального развития ребенка, поэтому правильно, что его оставляют со мной чаще, чем с другими. Кому хочется, чтобы он вырос глупой пустышкой из-за того, что Аманда надоедала бы ему своей болтовней о нарядах, кинозвездах и всем таком прочем. Сэм, когда вырастет, будет гением, уж я об этом позабочусь.

В тот день, когда началась Великая война сестер, мама трудилась в поте лица в своем подвале, а я, как всегда, сидела с Сэмом. А началось все из-за неприятности с этим новым нарядом Аманды. Сейчас объясню все толком.

Была суббота, вторая половина дня, и все шло спокойно. Папы дома не было, он уехал в Чикаго. Папа работает торговым представителем одного книжного издательства, и иногда его не бывает дома неделями. Мама сидела в своем превращенном в кабинет подвале, уткнувшись в какую-то толстенную рукопись об эрозии почвы или еще о чем-то в этом роде.

В нашей семье есть одно строгое правило: не тревожить маму, когда она работает. Если, конечно, не пожар во всем доме, не наводнение или не нападение гигантских тараканов с Венеры. Одним словом, малыш Сэм лежал на кушетке, а я читала ему книжку. Он сосал виноградный сок из бутылочки и высосал уже почти весь. Я знала, что он слушает, потому что время от времени он брыкал меня ногой. В интересные моменты он молотил ножками так, будто месил тесто, и по этому признаку я понимала, что ему нравится.

Я ему читала «Остров сокровищ». Мне все равно нужно было прочитать это по школьной программе, так что я решила убить двух зайцев сразу. Положительные герои защищались в укрепленном форте, а пираты нападали на них.

Дойдя до конца главы, я оторвалась от книжки и посмотрела на Сэма – как ему, понравилось или нет, – он, оказывается, крепко спал.

– Сэм, ну как ты можешь? – упрекнула я братишку. – Хорошие парни только что ухлопали пятерых пиратов, капитан Смоллет ранен. Неужели тебя это не взволновало?

Сэм только довольно засопел. И в этот момент зазвонил телефон.

Я положила книжку и на всякий случай, чтобы Сэм не упал с дивана, подперла его подушкой. Его бутылочку я поставила на подлокотник дивана. Убедившись, что Сэму ничего не угрожает, я пошла к телефону.

– Секретарь Аманды Аллен слушает, – произнесла я, сняв трубку, поскольку я была уверена, что попросят ее.

– Стейси? Это ты? – раздался голос Синди.

Чудо из чудес – кто-то звонил мне! Остановить печатные станки. Потрясающая сенсация – зазвонил телефон, и спросили не Аманду!

Синди Спигел моя самая лучшая подруга. И самый лучший человек из всех, кого я знаю. Мы с ней дружим, сколько я себя помню, и за все это время ни разу не поссорились. По-моему, это просто удивительно. Уверена, мы с Синди останемся лучшими подругами на всю жизнь.

– Ой, это ты? Привет, – поздоровалась я. – Как дела?

– Родители ведут меня сегодня в торговый центр, – сообщила Синди. – Чтобы купить мне какую-нибудь обновку ко Дню нарядов. Я подумала, может, ты захочешь пойти со мной – поможешь выбрать.

– С удовольствием, но я уже обещала сегодня днем посидеть с Сэмом, – вздохнула я.

– Да? Жалко. Ничего, если я потом забегу похвастаться?

– Конечно, какие разговоры?

– Ладно, тогда все, тороплюсь. Пока! – протараторила Синди.

– Пока. – Я положила телефонную трубку.

Ну и ну! Я чуть не забыла о Дне нарядов. Хотя, если честно, я старалась о нем забыть. День нарядов – это такой день, когда все идут в школу наряженные в самое лучшее, что у них есть. Ну, скажем, в новенькое платье, которым хочется похвалиться. Правда, у меня-то как раз такого новенького платья не было. Недавно я потратила все деньги, выделенные мне на одежду, – купила себе джинсы, и шансы получить новый наряд прямо сейчас были равны нулю. Или ниже нуля. То есть, если взять ноль и хорошенько покопаться там, где он лежал, то, может, вы и обнаружите где-нибудь под ним эти самые шансы.

И вот теперь Синди напомнила, что ко Дню нарядов, который будет в следующий понедельник, у меня ничего нет. У меня, правда, была пара относительно приличных костюмчиков, но из обоих я уже выросла.

Мысль о том, что Синди сейчас выбирает себе новое платье, почему-то испортила мне настроение. И, наверное, если бы я не была так расстроена, я не сделала бы то, что сделала. Хотя, с другой стороны, если бы я этого не сделала, Великая война сестер так и не началась бы, и мне не о чем было бы вам рассказать. Как говорит моя мама, худа без добра не бывает, и во всем нужно искать положительные стороны.

К примеру, когда-нибудь мне уже не нужно будет носить эти дурацкие железки на зубах. Это та самая «положительная сторона», которую я жду не дождусь. Но мне нужно столько вам рассказать до того, как это произойдет!