Галина КУЛИКОВА НАГИЕ НАМЕРЕНИЯ

***

Диана Звенигородская возненавидела его с того самого момента, когда он отсек ее от сильной половины человечества.

— Тут дамочка хочет высказаться, — привлек он внимание президента компании к нетерпеливо ерзающей на своем месте девице.

Его острый взгляд уперся в ее нахмуренный лоб, потом попробовал прозондировать глазное дно, но наткнулся на препятствие — стекляшки в золотой окантовке, зацепленные за, уши. За правое ухо она еще пыталась заправить прядь волос, но та упорно вываливалась обратно и падала на пылающую щеку. У нее был короткий надменный нос, узкий подбородок и большой рот — вызывающе пухлый.

Тогда Шургин еще не знал ни ее имени, ни должности, но, вероятно, она решила, что это его никоим образом не оправдывает. Эту «дамочку» она подхватила на лету, чтобы через несколько секунд швырнуть ему в лицо.

— Прошу вас, Диана Витальевна, — вежливо сказал президент компании Невредимов и повел в сторону девицы рукой, словно та была примой, осчастливившей сцену провинциального театрика.

Перед началом совещания он представил Шургина руководящему составу как своего личного помощника. Да, это была во всех отношениях удобная должность. Она позволяла, новичку повсюду совать свой нос, получать любую информацию и при этомм держаться от остальных сотрудников на расстоянии.

Судя по всему, Диана Звенигородская твердо решила сделать это расстояние максимальным.

— Прежде всего хочу заметить, что дамочки гуляют по бутикам, скупая сумочки из крокодиловой кожи. А я заместитель начальника службы заказчика.

Одним взглядом она сняла с Шургина скальп и с победным видом потрясла им над головой. Кровь весело капала с ее ирокезского ножа.

Позже он узнал, что девица присутствовала на подобном совещании впервые — пришла вместо заболевшей руководительницы. Конечно, она волновалась, потому-то и сжимала так крепко в руках папку с отчетом. Шургин сразу обратил внимание на отчаянно побелевшие костяшки ее пальцев. Это было его работой — замечать всякие мелочи, несоответствия, несостыковки и находить им объяснение.

Дело в том, что Захар Петрович Невредимов считал, будто среди его сотрудников завелся шпион, торгующий секретами компании. Его личные подозрения пали на человека из внутренней службы безопасности, потому-то и пришлось нанимать эксперта со стороны. Он нанял Шургина и не прогадал. К настоящему моменту шпион был обнаружен, ловушка для него подготовлена, оставалось только схватить негодяя за руку. Впрочем, этим займутся другие.

После того знаменательного совещания прошло три недели. Итак, сегодня вечером личный помощник Невредимова исчезнет так же внезапно, как и появился. Вряд ли кто-нибудь удивится или станет сожалеть о нем. Друзей он себе за время пребывания в компании не завел, а вот врагов — сколько угодно. Шургин шел по коридору к кабинету директора для окончательного расчета. Но едва свернул за угол, как она налетела на него — маленькая фурия в очках и со встрепанной макушкой. У нее был красный рот и красные когти, которые она, кажется, собиралась вонзить прямо в его расслабленное тело. Шелковый воротник трепетал на тонкой шее, грудь устрашающе вздымалась.

— Ага! — воскликнула она голосом мятежника, призывающего вздернуть капитана на рее. — Это вы!

— Ну да, — осторожно ответил Шургин, ощупывая ее глазами сверху донизу, вплоть до легкомысленных туфель, которые бесстрашно наступали на его солидные ботинки.

Однажды волоокая весталка проткнула ему руку пилочкой для ногтей, и с тех пор он стал относиться к разъяренным женщинам с не меньшей серьезностью, чем к опытным рецидивистам.

— Это правда, что в понедельник начинают рыть? — спросила она таким тоном, будто уже застала его с лопатой над преступно выкопанной лункой.

— Что рыть? — глупо переспросил Шургин.

Он и в самом деле не понимал, о чем речь. В общем и целом он, конечно, разбирался в процессах строительства, но не настолько, чтобы действительно принимать решения или квалифицированно комментировать их.

— Котлован! — Девица метала слова, словно японский ниндзя смертоносные сюрикены. — Вы сказали Кравцову, что он должен начинать рыть котлован уже в понедельник! Это не лезет ни в какие ворота! То, что отдел капитального строительства технически готов, еще ничего не значит!

— Послушайте, я всего лишь озвучил распоряжение Захара Петровича, — пожал плечами Шургин. Он наслаждался яростью в ее синих застекленных глазах. Маленькие сердитые женщины смешили его, как комнатные собачки, самозабвенно тявкающие с рук пенсионерок. — Идите к нему на прием и…

— Он меня не принял!

— Вот видите.

— Но вы его правая рука, так что вам придется все выслушать и передать по инстанции! Вы не можете поддерживать решения, которые грозят обернуться неприятностями для нашей компании! — Теперь в Шургина, кувыркаясь и повизгивая, летели восклицательные знаки, которые оказались в хвосте возмущенной тирады.

— Почему не могу? Могу.

— Значит, вы просто… Вы просто… — Слово «болван» прыгало у нее на губах, и она с трудом заставила себя его проглотить. — Некомпетентны! И не соответствуете занимаемой должности!

— Ну ладно, — сказал гипотетический болван, опасаясь, что она начнет визжать еще громче. — Что не так с этим котлованом?

— До сих пор нет надлежащих документов, не согласованы проекты в инстанциях! Под вопросом разрешение местной администрации на застройку земельного участка! Какое рытье котлована?! Первая же проверка жилинспекции или милиции — и мы попадем на штрафы!

— А почему же вы так медленно работаете? — с важным видом спросил он. — Ведь это вы должны все согласовать?

— Но я еще не получила бумаги от юристов!

— Вот, — удовлетворенно кивнул он. — Даже от юристов вы не можете ничего добиться.

— Да вы просто не понимаете, о чем говорите! Как я могу все от всех получить за неделю? Есть вещи, которые нельзя ускорить, потому что нельзя!

Однажды он видел фонарный столб, внутри которого произошло короткое замыкание. Со страшным треском из него сыпались искры и прыгали по асфальту. Она напоминала ему этот столб. Пожалуй, придется принимать экстренные меры.

— Вы никогда не станете начальником отдела, — сказал он. — У вас слишком вздорный характер. Простая докладная записка гораздо действеннее и гигиеничнее той порции слюны, которую вы на меня израсходовали.

Ее конница была скошена короткой пулеметной очередью. Она раскрыла рот, сверкнув передними зубами, крупными, как у ребенка, и замерла на полуслове.

В этот самый момент со стороны лифта появился среднего роста брюнет лет тридцати на вид, с круглой красивой мордой и походкой кота, обожаемого местными Мурками.. Тяжелый рельефный верх контрастировал с узким спортивным низом. Самодовольная улыбка венчала это творение природы, облаченное в модные тряпки и мягкие белые ботиночки фирмы «Комфорт джентльмена».

Приблизившись, брюнет мазнул по лицу Шургина делано равнодушным взглядом, потом протянул руку и ущипнул Диану Звенигородскую за мягкое место. Ее лицо мгновенно исказилось и приобрело свекольный цвет. Она вдохнула в грудь много-много воздуха и уже собралась извергнуть из себя все запасы негодования, когда увидела, кто позволил себе подобную наглость.

— Привет, Дианочка! — сказал брюнет, не замедляя хода.

Девица мгновенно сдулась, как проколотый воздушный шарик.

— Привет, Алекс, — выдавила она из себя, кинув на Шургина вороватый взор.

«Ничего себе! — подумал тот. — Выходит, все эти фу-ты ну-ты не более чем поза. На самом деле мы банальная карьеристочка. Интересно, что за мужик? Не сотрудник компании, это точно. Какой-нибудь важный клиент? Соинвестор?»

Пока он соображал, кто это может быть, в конце коридора распахнулась дверь директорской приемной, и сам Невредимов возник на пороге.

— Алекс! — воскликнул он с явным неудовольствием.

— Салют, дядя.

Дядя! Вот оно что. Шургин смерил Диану Звенигородскую насмешливым взглядом и сказал:

— Если ваше красноречие иссякло, я откланиваюсь.

Хотел напоследок похлопать ее по плечу, но не рискнул, решив, что в таком случае она его укусит. Дамочки всегда злятся на тех мужчин, которые видели миг их позора.

— Олег Павлович, заходите, — потребовал тем временем Невредимов, выглянув из-за широкой спины племянника. — Я вас ждал.

Шургин вошел в приемную и наткнулся на секретаршу президента, которая стояла посреди комнаты с вытаращенными глазами. Вероятно, Алекс и ее успел ущипнуть за мягкое место, потому что рожа у него была абсолютно счастливая.

— Если бы я руководил какой-нибудь фирмой, — заявил он, потирая руки, — у меня бы работали только блондинки.

«Клинический случай, — подумал Шургин. — Завышенная самооценка и мозг размером с леденец на палочке».

— Алекс, у меня совершенно нет времени, — раздраженно заявил Невредимов, не препятствуя, однако, проникновению племянника в свой кабинет.

Тот вошел туда, как к себе домой. «Интересно, где он был те три недели, пока я вел расследование? — подумал Шургин. — Это просто счастье, что он не болтался тут, иначе точно сбил бы меня со следа».

— Кстати, познакомься, это Олег Павлович, — буркнул Невредимов. Ему явно не хотелось демонстрировать племянничка кому бы то ни было.

— Рад, очень рад, — откликнулся Алекс, показав тщательно отбеленные зубы с выступающими клыками. — Разрешите представиться: Алекс Душкин. Заменить одну букву— и получится Пушкин. Ха-ха-ха! Я отвлеку дядю всего на минуточку. Дело чрезвычайной важности. — Он повернулся на каблуках и сообщил: — В меня опять стреляли!

— Неужели? — равнодушно спросил Невредимов, усаживаясь за свой стол и закуривая. — И ты снова остался в живых? Какое нечеловеческое везение!

— У меня есть доказательство. — Алекс закатал рукав рубашки и продемонстрировал замазанную йодом свежую царапину довольно устрашающего вида. — Ну, и что ты на это скажешь?

— Тебя наверняка поцарапала какая-нибудь дикая кошка, которую ты подцепил в ночном клубе.

— Это была пуля! — возмутился племянник и, застегнув манжету, резюмировал: — Мне нужна личная охрана.

— Ну да. Сейчас я службу безопасности подниму на уши и брошу на твою защиту.

Алекс сердито засопел и повернулся к Шургину, который слушал разговор с ничего не выражающим видом.

— В меня стреляли трижды! Неизвестный киллер решил оборвать мою жизнь…

— Киллеры убивают с первого раза, — мгновенно возразил Невредимов. — У тебя есть свидетели?

— Да. Одна женщина слышала, как в момент попадания пули я сказал: «Ай!» Она дала мне номер своего телефона.

— Кто бы сомневался.

— Наверное, придется идти в милицию.

— Ну, вот что, — хлопнул ладонью по столу Невредимов. — Будь вечером у матери. Я заеду после девяти, и поговорим обстоятельно, хорошо?

Когда Алекс вышел, с широкой улыбкой помахав рукой сначала дяде, а потом и Шургину, тот спросил:

— Вы не беспокоитесь на его счет?

— Конечно, нет! — воскликнул Захар Петрович. — Это очередная выдумка, новый способ выманить у меня деньги.

Шургин решил, что так оно и есть. Однако когда позже вышел из офиса строительной компании и увидел впереди Алекса, который двигался к стоянке машин, невольно стал оглядываться по сторонам. Кто его знает? Может, этого котяру и в самом деле кто-то решил пристукнуть? Не хотелось бы попасть на линию огня.

Алекс между тем неожиданно изменил направление и свернул в сторону кафе, находившегося на дальнем конце стоянки. Тут только Шургин заметил, что племянничек Невредимова движется по стонам не кого-нибудь, а той самой карьеристочки, которая напала на него в коридоре. Он немедленно позавидовал ее мышечному корсету — она так прямо держала спину, что хотелось подойти и стукнуть ее между лопаток. В правой руке девица несла портфель — не усталый и потрепанный, разбухший от бумаг, а новенький, тощий, голодный до работы. В левой она сжимала маленькую сумочку, которая вряд ли могла иметь утилитарное значение. Это изделие больше напоминало кошелек, и все его содержимое легко могло уместиться в одном кармане.

Покачивая бедрами, карьеристочка поднялась по ступенькам и вошла в кафе. Алекс Душкин последовал за ней. Шургин решил, что, пожалуй, стоит зайти в это заведение и поглядеть, как будут развиваться события. Он ни за что не хотел пропустить представление. Судя по всему, племянник Невредимова положил на, девицу глаз и собирается к ней приставать, Она же, как уже стало ясно, не хочет ссориться с родственником босса. Шургину страстно захотелось стать свидетелем ее унижения.

Женщин время от времени нужно ставить на место. Они уже и так отвоевали у мужчин слишком много прав. Сначала нацепили брюки, потом принялись осваивать мужские профессии, полезли в политику… На дорогах, куда ни глянь, одни бабы. Ездят с наглыми физиономиями, будто так и надо. Недавно одна дура влетела в него на светофоре. Когда он к ней подошел, она красила губы и повернулась к нему вместе с пудреницей. Он даже разговаривать с ней не стал — сел за руль и уехал с помятым бампером.

Однако, очутившись в кафе, Шургин испытал острое разочарование. Девица сидела за одним столиком, а Алекс Душкин — совсем за другим, хотя и пялился на нее весьма откровенно. Развлечение, судя по всему, отменялось. Олег уже хотел развернуться и уйти, но тут в кафе зашел еще один тип. Шургин повернул голову и успел заметить взгляд, который вновь прибывший бросил на карьеристочку — слишком острый, слишком быстрый. Тот, впрочем, сейчас же отвел глаза, протопал мимо стойки и устроился в темном углу, откуда открывался отличный обзор. Шургин сам собирался занять этот столик, и такой выбор неизвестного типа ему не понравился.

Девица держала меню перед глазами и изучала его, сдвинув брови, словно это не меню, а медицинское заключение, сообщающее о состоянии ее печени. Не было никакого смысла делать вид, что они незнакомы, поэтому, проходя мимо, Шургин беспечно сказал:

— Привет.

Вместо ответа она подняла меню повыше и демонстративно загородилась от него. Зато Алекс Душкин весело помахал ему рукой. Шургин поспешно приложил к уху мобильный телефон, демонстрируя чудовищную занятость, чтобы племянничек Невредимова случайно не захотел переселиться к нему за столик.

Он сел наискосок от незнакомца, с целью на всякий случай держать его в поле зрения. Это был полноватый тип с рыхлым мучнистым лицом. Кривой нос хранил следы старой драки, а губы казались блеклыми, как будто стерлись от времени. В набор должны были входить маленькие глазки, однако природа наделила его глазами большими и красивыми, как у какой-нибудь грузинской княжны.

Незнакомец заказал бутылку минеральной воды и, наполнив стакан до краев, стал без удовольствия пить. На девицу он не обращал ровным счетом никакого внимания. И это тоже было подозрительно: она сидела прямо напротив него — свеженькая, словно маргаритка, обрызганная росой, с этим своим красным ртом и круглыми коленками, выглядывавшими из-под юбки. Женщины всегда умеют усесться таким образом, чтобы продемонстрировать все лучшее, что у них имеется.

Алекс Душкин пожирал ее глазами, прихлебывая чай, от которого валил пар. Вероятно, у него были не только оловянные мозги, но и оловянный язык. Шургин заказал себе чашку кофе и, пока расправлялся с ней, ответил на несколько телефонных звонков. Девица тем временем слопала какой-то салатик и, ни на кого не глядя, двинулась к выходу. Надо сказать, что белолицый вышел немного раньше, когда она еще только попросила счет. За свою воду он заплатил сразу, и его ничто не задерживало.

Шургин не собирался нестись за ней сломя голову. Однако кое-что заставило его подняться с места. Он услышал, как снаружи взвизгнули шины — так, как будто некий автомобиль резко тронулся с места. Окно было слишком далеко, кроме того, его завесили веселой шторкой, и рассмотреть, что делается снаружи, не представлялось возможным. Алекс Душкин выскочил на улицу прямо перед его носом. Теперь он стоял на крыльце и растерянно озирался по сторонам. Шургин присоединился к нему и тоже огляделся вокруг. Девицы нигде не было. Хотя стоянка лежала перед ними как на ладони.

— Она уехала? — спросил он Алекса, поглядев на шоссе, по которому весело бежали два встречных потока машин. — Что-то слишком быстро.

— Как будто испарилась, — согласился тот.

— А это что такое? — удивился Шургин и, сбежав по ступенькам, поднял с асфальта маленькую лаковую сумочку.

— Отдай! — сказал Апекс и попытался вырвать сумочку у него из рук. — Это Диана уронила. Я ей верну при личной встрече.

— О встречах нужно договариваться заранее, — Шургин спрятал сумочку за спину и принялся оглядывать окрестности в поисках людей, которые могли что-то видеть;

Двое мужчин неподалеку садились в машину, он успел их остановить и расспросить. Однако они не заметили ничего подозрительного. Охранник тоже оказался никудышным наблюдателем — он сидел в будке на другом конце стоянки и вовсе не интересовался тем, что там происходит возле кафе.

— Чего ты так взволновался? — спросил Алекс, решив, что они с Шургиным уже почти приятели и могут не выкать. — Диана торопилась и обронила сумочку.

— Обронить сумочку, в которой… — тот щелкнул замком и перечислял: — Ключи, мобильный телефон, паспорт, кошелек и губная помада? Маловероятно. Думаю, сумочку она выронила в тот момент; когда на нее напали.

— Напали? На Диану?

— Ты видел того беломордого типа, который вышел за миг до нее? Он тоже испарился. Это неспроста.

Они вдвоем вернулись в офис и рассказали о своих подозрениях Невредимову.

— Полагаю, Захар Петрович, вам следует вызывать начальника службы безопасности, — сказал Шургин. — Учитывая происходящие на фирме события…

— Не думаю, что нужно поднимать панику, — нахмурился тот. — В конце концов, вы только предполагаете, что Диану похитили. Может быть, за ней просто заехал муж.

— Она замужем?! — Шургин так удивился, как будто маленькие вредные женщины по определению не могли иметь мужей. — Что-то я не заметил на ее пальце обручального кольца.

— Они не живут вместе, — самодовольно пояснил Алекс. — Я специально разузнал, потому что решил приударить за Дианой.

— Ты опять о своем! — закричал Невредимов. — Кроме юбок, тебя еще хоть что-то интересует?

— Естественно, — искренне ответил тот. — Зимняя охота.

Дядя кинул на него усталый взгляд и повернулся к Шургину:

— Вечером я позвоню Диане Витальевне домой.

— А если она не ответит?

— Тогда дождемся завтрашнего дня. Утром совещание, на котором она должна присутствовать. В любом случае ваша работа на фирме закончена.

Сомнений не было —ему предлагали убираться. Шургин отсалютовал, пожелав клиенту удачи и процветания. Он думал, что Алекс потащится вслед за ним и будет доставать его разговорами, однако тот предпочел остаться с дядей. Что ж, вот и все. Его миссия в самом деле завершена.

Дел у него на сегодня больше не запланировано — никаких назначенных встреч, отложенных визитов, срочных звонков. Идти было решительно некуда. Разве что отправиться домой и сделать уборку? Он с тоской подумал о том, как там тихо и пусто — только холодильник иногда подает признаки жизни. Возможно, пытается напомнить своим ворчанием, что в его чреве еще с прошлого года лежит замороженная курица, которую Шургин купил во время приступа хозяйственной активности для торжественного случая. Ни одного торжественного случая с тех пор так и не выдалось.

Может быть, ему пора жениться? Он поморщился и даже испытал некое подобие страха. Жена представлялась ему бременем, которое придется нести днем и ночью. Вдруг в один прекрасный момент у него разладятся дела? Она ведь не захочет питаться хлебом и чаем. Женщинам требуется другая пища, человеческая. И ей нужно будет покупать одежду, и косметику, и оплачивать всякие дорогие глупые покупки. И еще она потребует, чтобы он сделал ремонт и поменял машину на более престижную. А потом родится ребенок, которого он, конечно, будет любить. А жену к тому времени уже разлюбит. И ему не захочется возвращаться в дом, где и ремонт, и еда в холодильнике… Нет, жениться не стоит.

Но — ничего страшного, он не один такой. За последние годы жизнь сильно изменилась. Сейчас в моде прочные отношения, расписываться вовсе не обязательно. Шургин решил, что сегодняшний вечер просто предназначен для того, чтобы начать строить эти самые прочные отношения. Ему нужна продвинутая спутница жизни, которая твердо стоит на ногах и не станет готовить для него брачные ловушки. Он принялся перебирать в уме знакомых женщин и пришел к выводу, что все более или менее привлекательные, если даже и зарабатывают себе на жизнь, все равно мечтают найти мужа, который будет о них заботиться. Пожалуй, одна только Наталья Машкова подходит ему по всем параметрам. У нее собственная жилплощадь и неплохая фигура. К фигуре прилагается ученая степень со всеми вытекающими отсюда последствиями. Впрочем, выбирать не приходится.

Шургин купил торт, красивый букет, запакованный в блестящую трескучую бумагу, и отправился к Наталье. Звонить было необязательно. — она наверняка дома и наверняка одна.

— Олег? Какой сюрприз! — сказали его предполагаемые «прочные отношения», широко распахнув дверь навстречу непрошеному гостю. — Это мне? Спасибо, вот уж не ожидала.

Она приняла цветы, поднесла их к носу и вдумчиво понюхала. Одета она была по-деловому, в строгое платье, которое откровенно портили домашние тапочки.

— Ты только что пришла? — спросил Шургин, вручая ей заодно и коробку с тортом.

— Да нет, я уже давно дома. Просто присела на минуточку к компьютеру и заработалась. Хорошо, что ты меня отвлек. Следует хоть иногда расслабляться.

— Вот именно, — охотно подхватил Шургин. Нет, Наталья точно соответствует всем его жизненным запросам: умна, независима, не привязчива. — Ты ведь сегодня свободна? У тебя работа не горит? Можем мы провести хоть немножко времени вдвоем?

— Конечно, Олег, — кивнула Наталья. — Конечно, можем!

У нее была хорошая улыбка. Правда, лицо слегка полноватое, даже щекастое, можно сказать. И с тех пор, как они не виделись, у нее наметился второй подбородок. Лак на ногтях облупленный. Даже странно! Во всех женских журналах пишут, что руки — это визитная карточка женщины. Впрочем, Наталья читает не глянцевые, а научные журналы, и ее за это стоит уважать.

Он прошел в комнату, где работали все имеющиеся в наличии приборы — осветительные в том числе. Круглая люстра обогревала свою маленькую вселенную, в дальнем углу заливался светом торшер. Синий глаз монитора пристально взирал на пришельца, а телевизор разговаривал голосом известной дикторши, комментирующей новости дня.

Наталья отнесла торт на кухню и вернулась с двумя бокалами.

— Выпьем вина? — предложила она, придвинув к дивану маленький столик.

Принесла диковинную узкогорлую бутылку и начала возиться с пробкой. Шургин отобрал у нее штопор, ловко вывинтил пробку и разлил вино по бокалам.

— Криминальная хроника, — тем временем сказала дикторша, на которую Шургин все это время поглядывал краем глаза.

Ему нравилась ее намеренная деловая элегантность, которую только подчеркивал черный жучок микрофона, прикусивший край жакета.

— Чем ты сейчас… — открыла было рот Наталья, но Шургин немедленно прикрикнул на нее: «Ш-ш-ш!»

Потому что дикторша только что произнесла знакомую фамилию.

— Сегодня днем совершено покушение на владельца сети туристических агентств «Легкая поездка» Дениса Звенигородского. В автомобиль бизнесмена, оставленный на стоянке возле центрального офиса, было подложено взрывное устройство. Взрыв раздался, когда за руль сел его личный шофер. Шофер погиб на месте, Звенигородский, находившийся в нескольких метрах от автомобиля, в тяжелом состоянии доставлен в больницу. Начато следствие.

— Понятно, — пробормотал Шургин и поставил свой бокал обратно на столик. Потом потер щеки руками и добавил: — Ситуация проясняется.

С хмурым видом поднялся на ноги и сказал:

— Извини, Наталья, но мне надо идти. Обстоятельства резко изменились.

Вероятно, время для строительства серьезных отношений еще не пришло. Личная жизнь — такая вредная штука, которая либо устраивается сразу и сама собой, либо не устраивается вовсе, сколько бы сочувствующих друзей и родственников ни участвовало в процессе. Количество приложенных усилий тоже не имеет значения.

— Ты, конечно, предупреждал, что мы проведем вместе немножко времени, — растерянно сказала Наталья, семеня за ним в коридор. — Но я не думала, что настолько немножко.

Чтобы хоть как-то ее приободрить, Шургин наклонился и на прощание поцеловал ее в лоб. Секунду помедлил, наклонился еще раз и поцеловал в щеку. Сделал, так сказать, вклад в их общее будущее. Если он решит на ней жениться, она, наверное, согласится. Может быть, поудивляется немножко для приличия, а потом скажет: «Да!» И бросится ему на шею. Все женщины, получив предложение руки и сердца, страшно радуются, независимо от того, собираются они его принимать или нет. Тщеславные создания!

Он ехал на первый этаж и намеренно забивал себе голову всякой чепухой. Потому что в лифте не работал мобильный и не было возможности немедленно начать действовать. Но как только он очутился на улице, сразу же ринулся в бой. Через четверть часа он уже знал, в какую больницу отвезли Дениса Звенигородского, и отправился туда. Если с его женой все в порядке, она сейчас наверняка рядом с мужем — какие бы там отношения у них ни сложились.

Карьеристочки в больнице не было. Он расспросил тут и там, не видел ли кто плачущую молодую женщину с медового цвета волосами до плеч, в очках и, возможно, с портфелем в руках. Результат был отрицательным. Тогда он пококетничал с регистраторшей, заплатил лифтеру и провел короткую операцию по обезвреживанию дежурной медсестры реанимационного, отделения. Медсестра оказалась девушкой бывалой и сдалась только после мощного штурма — потребовались деньги, конфеты, обещания и даже один долгий поцелуй в запястье, пахнущее антисептиками.

— Его жена была здесь, — шепнула она Шургину в ухо, коснувшись его влажными губами. — Но как раз сейчас ее увозят.

— Как это увозят? — опешил тот. — Кто? — Он ничего не понимал. — Она что, обезумела от горя?

— Ну, что вы, в самом деле! Женщина еще не приходила в сознание.

— О чем это вы говорите? Разве с ней… что-то случилось?

— Ну конечно? А вы не знали? Звенигородская поступила к нам уже после того, как привезли ее мужа. Автомобильная авария. Тут у нас и милиция была. Они говорят, женщина не справилась с управлением. Вероятно, ей позвонили и сообщили о том, что муж при смерти, вот она и… вильнула в сторону. Или по радио страшную новость услышала. Если придет в себя, расскажет.

— Что значит — если? — вскинул голову Шургин. — Она так плоха? /

— Говорят, от машины почти ничего не осталось, — снова понизила голос медсестра, которую специально просили не распространяться о состоянии пациентки.

— А куда ее увозят? — заторопился он.

— В частную клинику. У нее медицинская страховка, предполагающая индивидуальный уход. А у нас тут особенно не развернешься, вы же понимаете.

— Как мне ее увидеть? — Он схватил медсестру за локоть и легонько потряс, глядя ей прямо в глаза проникновенным взглядом.

Она громко вздохнула и бросила:

— Идите за мной.

Завела его в какой-то маленький лифт в конце коридора и спустила в холодный кафельный коридор, выходивший прямо к стоянке спецтранспорта. Там, на улице, было светло и ясно. Летнее солнце пробивалось сквозь листву деревьев, складывая на асфальте затейливую мозаику. Со стороны казалось, что все в этом мире прекрасно и радостно.

— Почему ее увозят не из приемного отделения, а из какого-то… подполья?

— Понятия не имею, — пожала плечами медсестра и, погрозив ему пальцем, напомнила: — Вы мой должник!

И исчезла в полумраке коридора. Шургин выскочил на улицу и, сделав страдальческое лицо, бросился к носилкам, которые как раз заталкивали в машину «Скорой помощи». На носилках лежал кокон, на создание которого ушли километры бинтов. Голова тоже была забинтована, и только узкие щели обеспечивали приток воздуха к невидимым рту и носу пациентки.

— Диана! Дианочка!

Санитары отпихнули его, а тощенькая рыжая врачиха, прижимавшая к груди папку с бумагами, замахала руками и затопала:

— Вы что, молодой человек, с ума сошли? Вы ей навредите! Она под капельницей!

— Это ведь Диана Звенигородская? — разбавив голос слезами, уточнил Шургин. — Это ведь моя Диана?

Врачиха оторвала от груди папку и заглянула в нее, как будто сомневалась в том, кого перевозит.

— Да, голубчик, это Звенигородская. А теперь отойдите в сторонку.

— Вы уверены? — еще раз спросил он.

Потому что сам-то он был уверен в обратном. Из двух белых тубусов, ответвлявшихся от забинтованного ствола, выглядывали лишь кончики пальцев, но этого оказалось достаточно, чтобы сообразить, что к чему. Когда карьеристочка сегодня напала на него в коридоре, он обратил внимание на ее ногти — довольно длинные, округлые, покрытые ядовито-красным лаком. И позже, в кафе, она, помнится, держала в руках меню, а эти ногти казались на фоне белой обложки кровавыми отпечатками пальцев.

У той женщины, что скрывалась под бинтами, ногти были короткими, и на них виднелись остатки розового лака. Цвет лака был другим, нежным — никаких следов красного.

Итак, возле кафе на Диану напали. Вероятно, те самые люди, которые взорвали машину ее мужа. По крайней мере, это логичное предположение. Нужно сообщить о своем открытии следователям, которые ведут дело о покушении на Дениса Звенигородского. Милиции следует знать, что жена бизнесмена пропала, и выяснить, кого вместо нее отвезли в частную клинику.

Придется сделать анонимный звонок. Если сейчас появиться в поле зрения правоохранительных органов, они мгновенно навешают на тебя всех собак. Естественно, заподозрят в причастности. Начнут ковыряться в твоем бизнесе и доставать клиентов. И ты вляпаешься в это дерьмо с покушением на убийство по самые уши.

Он нашел подходящий таксофон, обернул руку платком и проинформировал дежурного по городу о своих подозрениях.

— Сегодня… это… взорвали машину Звенигородского. Говорят, что его жена попала в аварию. Так вот, значит, это все враки. Ее стукнули по башке перед кафешкой возле конторы, где она работает. Загрузили в машину и увезли. А в больницу засунули совсем другую бабу. Забинтовали и засунули. Если хотите — проверьте.

Он повесил трубку, размотал платок и промокнул им лоб. Потом, не оглядываясь, дошел до входа в большой магазин и смешался с толпой.

Наверное, надо было что-то делать, но Шургин понятия не имел —что. Пожалуй, если бы он своими глазами видел, как карьеристочке заломили руки за спину, заткнули рот кляпом, бросили в черный автомобиль, человеческое возмущение подсказало бы ему путь, по которому следует идти. Но он ничего не видел. Он мог только строить предположения. Первым пунктом шло, например, вот такое: Диана заплатила киллеру, который прикончил ее мужа. И решила скрыться с деньгами — возможно, общими семейными накоплениями. Липовая авария, изуродованное тело женщины, которую по ее страховке кладут в частную клинику. Возможно, там бедняжка и умрет. И будет похоронена в закрытом гробу — оправданием являются ожоги и увечья. А настоящая Диана начнет новую жизнь на новом месте — скорее всего, там, где круглый год солнечно и пахнет пряностями.

Телефонный звонок застал его врасплох.

— Привет, Палыч, — сказала трубка сочным голосом Алекса Душкина. Шургин мгновенно узнал эту наглую интонацию и закатил глаза, — У меня тут дилемма, как у Гамлета. Он тоже мучился вопросом: что делать?

— Откуда у тебя мой телефон?

— Узнал у дяди, — быстро ответил тот.

— Врешь.

— Ну, вру. Секретарша дядина дала. У нас с ней теплые отношения.

— Чего тебе надо?

Шургину вообще не хотелось вести с этим типом какие бы то ни было переговоры. Он решил, что сейчас Душкин предложит ему найти снайпера, который выпускает в него царапающие пули. И ошибся.

— Я возле дома Дианы, — заявил тот.

— Что ты там делаешь?

— Хотел отвезти сумочку и передать лично в руки. У меня виды на эту девушку, ясно тебе?

— И?

— Дома никого не оказалось, я сел в машину, но не успел отъехать, как увидел того типа из кафе.

Шургин мгновенно сделал стойку.

— С белой мордой?

— Ну да. Он пошел наверх, думаю, сейчас спустится. Хочу набить ему рожу. Пусть скажет, где Диана. Он ведь вышел прямо перед ней? И тоже исчез, верно?.

— Не смей его трогать! — рявкнул Шургин. — Не сейчас, только не сейчас. Ты должен следить за ним. У тебя с мобильным телефоном все в порядке? Он не разряжен? И деньги на счете есть?

— Я же не голодранец! — важно ответил Алекс. — Значит, следить, говоришь?

— Я поеду за вами. Ты сориентируешь меня, ясно? Я перезвоню тебе через несколько минут — твой номер записался в память моего сотового. Только не отключайся.

Шургин нажал на кнопку и уже хотел было сунуть сотовый в карман, когда тот издал длинный жалобный писк и издох. Несколько секунд он тупо смотрел на него и лишь потом изверг из себя первое проклятие. Зарядное устройство лежало дома в ящике письменного стола. До дома было тридцать минут езды. Он мог бы позвонить Душкину из таксофона, но чтобы узнать номер, нужно сначала вытащить его из своего мобильника, для чего опять же следует ехать домой. То, что Невредимов ему не поможет, Шургин знал наверняка.

Захар Петрович, как и он сам, не захочет влезать в дело, связанное с покушением на убийство бизнесмена Звенигородского. И не позволит втянуть в него своего племянника. Шургин нажал на газ, и машина сорвалась с места. Остается только молиться, чтобы этот супермен Алекс не занялся самодеятельностью и не испортил все дело.

Она возненавидела его с того самого момента, когда он при всех назвал ее дамочкой. На большом совещании, где сидели люди, чье доверие она всеми силами старалась завоевать!

— Тут дамочка хочет высказаться.

Он был высокий и крепкий на вид, с тем снисходительным выражением на лице, которое присуще всем самовлюбленным мужикам. Мощный лоб, ленивые глаза, медленная улыбочка — Диану бесило в нем все абсолютно. И не только ее.

Личный помощник президента сразу же противопоставил себя всем остальным, повсюду совал свой нос, ссорился с сотрудниками, которые занимали ключевые посты, и обладал феноменальной способностью появляться неожиданно в самый неподходящий момент.

Он был абсолютно лишней прослойкой между Невредимовым и коллективом. Некомпетентной прослойкой. Тонкости, нюансы, подводные камни капитального строительства были для него тайной за семью печатями. Вместо того чтобы черпать знания у более опытных сотрудников, этот тип вступал с ними в постоянные конфликты. А уж ее, Диану, кажется, вообще не признавал за специалиста своего дела и не забывал фыркнуть, когда ей приходилось что-нибудь ему объяснять.

И сегодня то же самое! Она говорила ему про котлован, а он смотрел на нее с затаенной ухмылкой, как будто думал про себя: «Детка, твое главное оружие — не ум, а ножки в шелковых чулках. Занималась бы прической, маникюром и не лезла в те сферы, где мужчины правят бал».

Его собственная женушка наверняка была пустоголовой красоткой, которая с трудом дождалась окончания средней школы, чтобы отправиться на большое сафари за мужскими головами. Она как пить дать называет его своим диким котиком и жарко целует, когда он дает ей денег на итальянские сапоги и французское белье.

Диана ничего не имела против такого подхода к делу. В конце концов, девушки в большом городе выживают, как могут. Но вот мужчины! Они не видят никакой разницы между первыми и вторыми. И за здорово живешь унижают деловых, предприимчивых, сообразительных и успешных. Они постоянно твердят, что женщина за рулем — это катастрофа, хотя сами ездят пьяными, нарушают правила и матерятся на каждом светофоре. Некоторые носятся, как психи, принявшие амфетамин. Недавно один такой лихой казак просквозил мимо, снес ей боковое зеркало и даже не притормозил.

И еще этот племянник Невредимова! Появился не вовремя и, как всегда, со своим коронным номером. Ущипнул ее за мягкое место, как какой-нибудь шаловливый миллионер бедную горничную. Впрочем, на идиота даже обижаться не стоило. Зато какое удовольствие получил Шургин — словами не передать. Сам он, конечно, руки распускать никогда не решится, по штату не положено, но увидеть, как это делают другие, да еще безнаказанно… Она готова была сквозь землю провалиться, когда он расплылся в счастливой улыбке.

Ко всему прочему оба эти негодяя заявились в кафе, куда она зашла перекусить. Пришлось ограничиться одним салатом, да и тот застревал у нее в горле. Быстро расправившись с едой, Диана подхватила портфель в одну руку, сумочку в другую, вылетела на крыльцо и уткнулась в спину мощному типу, который застыл на верхней ступеньке и, судя по всему, обозревал окрестности. Прямо перед крыльцом стоял черный джип с молодым парнишкой за рулем. Диана могла бы поклясться, что где-то видела его раньше.

Мощный тип тем временем повернулся и уставился ей в лицо большими карими глазами.

— Извините, — пробормотала она и попятилась.

Тогда он неожиданно взял ее под локоть и крепко прижал к себе.

— Вы что?! — вскрикнула Диана и тут же прикусила язык, потому что почувствовала, как что-то острое и холодное упирается ей в живот. Она опустила глаза и увидела серебряное лезвие, которое полыхнуло в лучах вечернего солнца. Весь ее мир, выстроенный с таким тщанием и с такой любовью, теперь балансировал на его кончике. Одно короткое движение, и ее душу насильно выпихнут из тела.

Кареглазый стиснул живую женщину, как тряпичную куклу, не придавая значения тому, что делает ей больно. Оторвал от пола и стащил вниз по ступенькам. Дверца джипа распахнулась, и кожаный салон автомобиля ринулся на Диану. Она проехала животом по обивке сиденья и уткнулась носом в хромированную пепельницу. Хотела закричать, но едва открыла рот, как ей с такой силой заломили руку за спину, что весь воздух выпрыгнул из легких. Взревел мотор, и автомобиль рванул с места, завизжав покрышками.

— Лучше отключи ее, — посоветовал веселый голос с переднего сиденья.

— Нет, ни в коем случае. Боссу нужны ее мозги, а не омлет в черепе.

Диана немедленно решила, что неведомому боссу нужны ее мозги в прямом, а не переносном смысле. Голова у нее закружилась, в глазах потемнело, и подстреленной птичкой она свалилась на руки кареглазому.

А когда пришла в себя, то увидела прямо над собой чьи-то губы, которые сначала растянулись в улыбке, а потом принялись сжиматься и разжиматься, заполняя собой все видимое пространство.

— Знаешь, красотка, — с сожалением сказали они, — твой муженек дал дуба.

Диана помертвела. Она всегда этого боялась. Боялась, что с Денисом что-нибудь случится и она останется один на один с его врагами. Сердце ее вздрогнуло и забилось часто-часто.

— Что… что произошло? — прошептала она, не в силах справиться с голосом.

— Его машина взлетела на воздух Бу-бух!

Из полумрака выплыло лицо и приблизилось к ней. Лицо было тощим, с выпирающими скулами и веселыми глазами балагура и забавника. Если обладатель таких глаз угрожает вам — берегитесь: он окажется самым безжалостным, самым жестоким палачом, какого только можно вообразить.

Денис погиб… Теперь все его грехи свалятся на ее голову. У него было много грехов, она точно знала. Поэтому и потребовала развода. Но бумаги до сих пор не оформлены. Юридически она все еще связана со своим мужем.

— Что вам от меня нужно?

Нет, это не она сидит в большой пустой комнате, привязанная к стулу. Куда подевались ее туфли? Босые ноги застыли — по полу носится холодный ветер, за окнами — жидкие летние сумерки. Где-то кричат и смеются пацаны, лают озабоченные всякой ерундой собаки.

— Что мне нужно? — переспрашивает весельчак. Достает сигаретку и закуривает, выстрелив огоньком зажигалки. — Сокровище, естественно.

— Вы спятили, — шепчет Диана. — Никакого сокровища нет. Несколько редких камней, которые бабушка увезла за границу. Они давно проданы и проедены наследниками. Остались лишь два аметиста, украшающие бабушкину шкатулку… Но они совсем недорогие…

— К черту твою бабушку, — цедит весельчак, прочерчивая сигаретой в воздухе оранжевую прямую. — Речь идет о твоем муже. И о его сокровище, которое он спрятал, а ты поможешь отыскать.

— Мы собирались разводиться, — Диана с трудом выталкивает из себя слова. — Денис скрывал от меня свои доходы. И если прятал что-то ценное, то от меня — в первую очередь.

— Ничего, ты сообразительная. Отыщешь его тайник.

Весельчак выпускает дым ей в лицо и смеется, когда она начинает кашлять, высунув язык трубочкой.

— Но зачем вы привезли меня сюда?

— А вот зачем, — отвечает тот и со всего размаху бьет ее по лицу.

Именно в этот момент Диана поняла, что все происходит наяву, а не в ночном кошмаре. Ей показалось, что голова сейчас отлетит в сторону И покатится по полу. Удар был чудовищной силы, и у нее в глазах вспыхнули все созвездия, которые можно разглядеть на небе. Только спустя какое-то время она пришла в себя и почувствовала, что щека горит огнем, а по подбородку текут слезы и падают ей за шиворот.

— Мы привезли тебя сюда, чтобы преподать урок, — как ни в чем не бывало заявил весельчак. — Ты должна хорошо усвоить, что мы шутить не любим. — Он прошелся перед ней, словно актер, репетирующий роль: — Пока останешься здесь. И будешь шевелить мозгами. Как только надумаешь, с чего начинать поиски, крикни.

У Он развернулся и пошел к выходу. Сначала хлопнула дверь, потом заскрипели ступеньки. «Судя по всему, это деревенский дом, — решила Диана. — И я сейчас нахожусь в комнате под самой крышей. Возможно, когда-то здесь была мастерская художника. Хотя… Всего лишь одно маленькое окно. Для художника слишком плохое освещение».

Она сидела совершенно неподвижно и смотрела на гвоздь, торчащий в стене, до тех пор, пока сумерки не высосали из комнаты остатки света. Сколько часов прошло? Два, пять, десять? В голове не было ни одной мысли. Или, наоборот, их было слишком много? Да, их оказалось много, и они носились, словно взбесившиеся петарды, сталкиваясь друг с другом и рождая такие фейерверки, от которых захватывало дух.

Но вдруг что-то скрипнуло или вздохнуло поблизости от нее, и мысли разлетелись в разные стороны. Неужели мышь? Диана пошевелила ногами. Пальцы заледенели от холода и затекли. Она простудится и умрет еще до того, как ее начнут пытать.

Снова какой-то звук. Диана вздрогнула и повернула голову. Вероятно, поднялся ветер, и ветки дерева царапают в окно. Она моргнула и вдруг увидела, что на фоне темнеющего неба появились очертания чьей-то головы. Две ладони чернильными кляксами распластались по стеклу. Раздался скрип, и створки уплыли в темноту, блеснув слюдяными стеклами. Тогда голова просунулась внутрь и громким шепотом спросила:

— Эй, дамочка, вы там как — живы?

Электрический ток вливался в холодное тельце мобильного телефона, и тот на глазах оживал, согреваясь в хозяйской ладони. Шургину потребовалось всего несколько секунд, чтобы отыскать в недрах его памяти номер телефона Алекса Душкина и послать вызов.

— Ну, давай, давай! — бормотал он, вслушиваясь в длинные гудки, которые напоминали ему заунывные вопли. — Бери трубку, гад.

Гад Душкин трубку не брал. С момента их разговора прошло ровно двадцать пять минут — Шургин гнал машину, как космонавт, опаздывающий к старту ракеты. По лестнице взбежал с чемпионской скоростью, достав по дороге ключ и взяв его на изготовку. С размаху воткнул в замочную скважину, как втыкают клинок в тело заклятого врага, промчался к столу, выхватил из ящика зарядное устройство и запустил процесс реанимации.

Но он опоздал. С Алексом явно что-то случилось. Не исключено, что он полез на рожон и его просто кокнули в темном подъезде. Может быть, тот самый беломордый мужик лично лишил племянника Невредимова всех земных удовольствий. В том числе зимней охоты.

Шургин отпер сейф, достал оттуда пистолет и засунул за пояс. Натянул поверх рубашки свитер. К счастью, на улице не жарко, а ночь так уж наверняка будет холодной. Оставалось выяснить адрес Звенигородского — на это у него ушло минут десять. Еще один звонок Алексу. Ответа нет.

Он запер квартиру и вышел на улицу. Сумерки томно сползали с накренившегося неба и наполняли дворы. Зажглись фонари, и все, что могло в этом городе светиться, уже светилось и мерцало. Шургин на секунду приостановился и вдохнул полной грудью. По вечерам зелень в Москве пахла как-то особенно яростно, и с этим ничего не могли поделать даже выхлопные газы. Он сел в машину и завел мотор, украв у города еще немного свежего воздуха.

Ехать было недалеко, и он домчался за паршивые пять минут. Еще десять ушло на обследование подъезда и прилегающей к нему территории. Никаких следов Алекса Душкина. К сожалению, Шургин не знал, в какой машине тот возит свое накачанное тело, и не мог проверить, здесь ли она.

Было совершенно непонятно, что делать дальше. Шургин решил остаться во дворе и как следует осмотреться. Забрался в свой автомобиль и заблокировал дверцы. Мобильный телефон положил на соседнее сиденье и то и дело поглядывал на него, как на младенца, который вот-вот должен проснуться и заорать.

Двор оказался малолюдным, и на его территории не происходило абсолютно ничего подозрительного. Интересно, зачем беломордый сюда приезжал? Ключ Дианы, как ему точно известно, находился в ее сумочке, а сумочка в тот момент была у Душкина. Или беломордому вовсе не нужен никакой ключ, чтобы отпереть дверь? А может, у него был еще один ключ?

Алекс позвонил ровно в полночь — дух, материализовавшийся в телефонной трубке. Голос у него был странный.

— Где ты? — немедленно задал Шургин самый важный вопрос.

— В Саратове.

— Где?

— В Са-ра-то-ве.

— Неужели Диану увезли в Саратов?

— Нет, это меня увезли в Саратов, — сообщил тот. — Судя по всему. Не представляю, как я тут очутился. Волшебство какое-то!

Скрепя сердце согласился он выполнить распоряжение Шургина и не нападать на беломордого в подъезде. Хотя, по его разумению, надо было накостылять бандюге как следует, и тот бы как миленький рассказал, куда увез Диану Звенигородскую.

Беломордый приехал в «Газели» с зашнурованным брезентовым задником. Пока его не было, Алекс забрался в кузов, полный мебели, и спрятался за диваном. Так-то уж он точно прибудет на место назначения! Выбраться из-за дивана во время пути и пробраться через завалы оказалось проблематично — машину бросало из стороны в сторону, и все эти шифоньеры и тумбочки клацали ящиками и дружно подпрыгивали. Алекс решил не рисковать и не высовываться наружу, чтобы запомнить дорогу. Разберется на месте.

Когда машина наконец остановилась и дверца со стороны водителя хлопнула, он еще некоторое время сидел за своим диваном, потом пробрался к бортику, раздвинул брезент и высунул голову наружу. Справа был лес, слева забор — высокий и неприступный. За забором тоже был лес, но где-то в гуще деревьев торчала крыша дома, и Алекс понял, что именно этот дом ему и нужен. Спрыгнул на землю и огляделся по сторонам. «Газель» стояла возле ворот, которые были плотно закрыты. Дальше дорога делала крутой поворот и пропадала из виду. Вероятно, здесь есть и другие земельные угодья, нужно будет сходить на разведку, чтобы узнать, как называется это место.

Не успел он составить план, как из-за поворота выскочил серый автомобиль и, опасно виляя, понесся в его сторону. Алекс отпрыгнул назад, но его это не спасло. Когда автомобиль поравнялся с ним, из окна высунулась рука с пистолетом, и пистолет пальнул прямо в него! Он не успел разглядеть убийцу — заметил лишь красную каскетку и косынку, завязанную под глазами, как у бандитов Дикого Запада, и упал на землю. Пуля пролетела мимо, и Алекс шумно выдохнул воздух. В ту же самую секунду послышался топот, и не успел он оглянуться, как сильный удар обрушился на его голову.

— А очнулся я уже в Саратове, — оптимистично закончил он свой рассказ.

На самом деле очнулся он в густых кустах. На голове обнаружилась шишка, до которой было больно дотронуться. Из карманов ничего не пропало, даже бумажник. Выбравшись из зарослей и стряхнув прилипшие к одежде листья и травинки, Алекс огляделся по сторонам.

Место было совсем не то, что он запомнил, — незнакомое. Узкое, плохо освещенное шоссе убегало в неизвестность. Время от времени мимо проносились машины, но ни одна не остановилась, хотя он изо всех сил размахивал руками. Наконец со скоростью велосипеда протарахтел «запор» с хмурым дедком, вцепившимся в баранку. На телодвижения Алекса дедок никак не отреагировал, и тогда он завопил деду вслед:

— Эй, мужик, я в Москве?

Тот наклонился в сторону опущенного стекла и злорадно крикнул:

— В Саратове!

Душевная простота Алекса не позволила ему усомниться в полученной информации. Пока он звонил Шургину, судьба послала ему такси с зеленым «глазком», которое послушно притормозило у обочины.

— До центра города подвезешь? — спросил Алекс у шофера, забираясь в машину.

— Сколько дашь? — Таксист оказался мощным дяденькой с бычьей шеей и впечатляющими кулаками.

— Договоримся! — махнул рукой пассажир. Захлопнул дверцу, устроился поудобнее и, как только машина тронулась с места, поинтересовался: — А что, любезный, в Саратове аэропорт есть?

Шофер некоторое время жевал папироску, потом задумчиво ответил:

— А черт его знает.

— Ну, даешь! Таксист, и не знаешь, есть ли в Саратове аэропорт!

— А почему это я должен знать? — удивился тот.

Повернул голову и посмотрел на расслабленного Алекса с подозрением. Подумал — не псих ли попался.

— Да ведь это же такое хлебное место!

— Н-да? — неопределенно пробормотал тот и уточнил: — Тебе куда конкретно надо-то?

— Я же говорю — в центр города, — Алекс пригладил волосы руками, стараясь не задеть шишку, которая отчаянно пульсировала на затылке. — В самый-самый центр.

Он искренне полагал, что в самом-самом центре сумеет найти какой-нибудь выход из положения. Там есть гостиницы, рестораны, почтамты, вокзалы — все, что требуется человеку в форсмажорных обстоятельствах.

— В самый центр — это прям к Мавзолею, что ли? — сыронизировал таксист.

— К Мавзолею? — удивленно переспросил Алекс.

Потом решил, что в Саратове, вероятно, тоже есть свой Мавзолей, и поинтересовался: — А кто у вас там захоронен?

Таксист посмотрел на Алекса еще раз и хмыкнул:

— А ты чего, в Америке живешь?

— Нет, в Москве.

— Тогда тот же, кто и у вас, — резюмировал шофер. — В.И. Ульянов.

— Да? — Алекс добыл из кармана пачку сигарет, прикурил и, выпустив плотное облачко дыма, поделился: — А у нас Ленин. Тоже, кстати, В.И. Смешное совпадение!

— Какое ж это совпадение? — развеселился таксист. — Ульянов — это и есть Ленин!

Алекс поперхнулся дымом и удивленно спросил:

— Его перезахоронили уже? В Саратове?

И тут шофер принялся хохотать, припадая к рулю. Ему даже пришлось смахнуть со щек несколько слезинок.

— Эй, ты на дорогу смотри! — прикрикнул Алекс, обеспокоенно заерзав на своем месте. — Чего ржешь?! Какие вы тут, в Саратове, однако, хохотуны…

В ответ на эти слова шофер закатился еще сильнее. Потом кое-как справился с собой и спросил:

— А ты в Саратове чего — в командировке, что ли?

— Как тебе сказать? — Алекс сделал очередную затяжку и пустил дым струйкой в лобовое стекло. — Во всем виновата баба.

— Они всегда во всем виноваты, — подтвердил шофер и несколько раз квохтнул, радуясь неожиданной разрядке. Нечасто удается так посмеяться! — А она тебя прям… прям… в Саратове… ждет? — спросил он через силу. Смех клокотал у него внутри, пытаясь вырваться на свободу. — Прям вот щас?

— Нет, «не щас», а завтра. И не в Саратове, а в другом месте. Поэтому я хочу переночевать В какой-нибудь хорошей гостинице, а уже наутро приму решение, как мне лучше добраться до Москвы.

— А-ха-ха! — выдал очередную порцию веселья шофер. — А может, сразу в Белокаменную рванем? Дорого не возьму.

Алекс постучал пальцем себе по виску:

— Соображаешь, что говоришь? Это сколько ж мы ехать будем!

— Минут тридцать, — заверил его таксист. — Ну, парень, ты меня и повеселил. Я тебя не в Саратове подобрал, а в Алтуфьеве.

Алекс задумался минуты на две, потом хлопнул себя по коленкам и воскликнул, имея в виду деда в «Запорожце»:

— Ах, старый хрыч, обманул!

Окрыленный открывшимися обстоятельствами, он немедленно достал телефон и позвонил Шургину.

— Хорошая новость, — сообщил он. — Я в Москве.

— Твоя фамилия, случайно, не Варенуха? — рассердился тот. — Может, ты еще и в Ялте успел побывать?!

Алекс, который определенно не знал, о чем речь, мрачным тоном поинтересовался:

— Кто такой Варенуха?

Шофер разразился новой порцией икающего хохота. Алекс злобно зыркнул на него.

— Молчу, молчу! — просипел тот. — Клиент для таксиста — первое лицо в государстве. Если, конечно, он платежеспособен.

— Планы меняются, — сказал ему Алекс. — К Мавзолею не поедем. У меня деловая встреча на Красной Пресне.

— Есть! — отрапортовал водитель и надул щеки, заперев смех внутри.

Историческая встреча с Шургиным состоялась в маленьком кафе «Конфетница», среди кружевных салфеток и кондитерского великолепия. Девушка с форменной улыбкой принесла кофе и удалилась, покачивая тощим задом. Алекс проводил зад задумчивым взглядом.

— Только попробуй, — предупредил его Шургин.

Алекс Душкин был последним человеком, с которым ему хотелось иметь дело. Однако ничего не попишешь — в чрезвычайную ситуацию обязательно втиснется хоть один дурак. Главное, не дать ему раскомандоваться.

— Не представляю, как можно найти то место, куда я ездил на «Газели», — заявил Алекс, ополовинив чашку. — Никаких зацепок.

— Одна все-таки есть, — не согласился Шургин. — Тот стрелок в красной каскетке.

— Я же не знаю, кто это.

— Надо узнать. Судя по всему, враг наблюдал за тобой, видел, как ты забрался в «Газель», и поехал следом. А как только выдался подходящий момент, в очередной раз пальнул в тебя из пистолета.

— Да я только успел наружу выбраться…

— Он хочет тебя запугать. Иначе давно пристрелил бы. У тебя есть враги? — Он внимательно посмотрел на Алекса, который высыпал в оставшийся кофе половину содержимого сахарницы и тщательно размешал. — Впрочем, что это я? Конечно, есть. Ты так сильно любишь сладкое?

— Сахар — пища для мозга. Мой мозг должен работать хорошо.

— Ясно. Итак, если твой мозг уже накормлен, давай подумай, кто из твоих знакомых может желать тебе зла?

— Да практически любой, — пожал плечами Алекс. — Ты в курсе, что неординарных личностей, имеющих собственное мнение, люди не любят?

— Не любят, но не отстреливают.

Неординарный Алекс нахмурился.

— А что, если это женщина? — вслух подумал Шургин. — Она плохо владеет оружием, поэтому постоянно промахивается?

— Ну-у-у, нет! Женщины меня просто обожают. Я умею найти с ними общий язык!

— Я заметил. Куда ты записываешь телефоны своих подружек? Может быть, в последнее время ты с кем-нибудь из них поссорился? Хотя, — пробормотал он, — женщины ссорятся только с теми, с кем потом хотят помириться. Остальных они посылают. Тебя посылала какая-нибудь?

— Меня?! — Лицо Алекса захлестнуло багровым гневом. — Как тебе такое только в голову пришло?!

После короткой словесной дуэли выяснилось, что у Душкина имеется записная книжка, куда он заносит сведения о девушках, которые имели неосторожность ему приглянуться. Шургин сообщил, что обзвонит их всех и каждой скажет, что она опознана. И что к ней едет милиция с наручниками.

— Никто не признается, — махнул рукой Алекс. На его мизинце сидел большой перстень с голубым камнем, удачно дополняя образ самовлюбленного болвана.

— Не волнуйся, мне не нужны признания. Я уверен, что у преступницы обязательно дрогнет голос.

Они отправились за книжкой к Алексу домой, и по дороге тот начал сетовать, что его автомобиль остался беспризорным возле дома Дианы Звенигородской.

— Ты на полном серьезе положил глаз на эту дамочку? — неожиданно спросил Шургин. Ему действительно было любопытно. — По-моему, она тебе совсем не подходит.

— Я знаю, — вздохнул Алекс. — Но у нее потрясающая задница. Я просто не могу игнорировать такие вещи. Видишь ли, я решил жениться и теперь выбираю кандидатуру.

Простота мотива потрясла Шургина, и он некоторое время раздумывал, какое влияние оказывают женские анатомические особенности на его собственные предпочтения.

До места проживания Алекса они домчались за четверть часа. Шургин торопился. Интересно, ищет ли милиция пропавшую Диану? И если ищет, то насколько усердно? С момента похищения прошло уже… Он вскинул руку к глазам и нахмурился. Прошло уже десять часов. Бог знает что могло случиться с ней за это время. Он постарался не думать о плохом, чтобы не накликать беду.

— Вот мой подъезд, — сказал Алекс и постучал пальцем по лобовому стеклу. — Тормози.

Возле подъезда, на который он указывал, неподвижно стояла тощенькая фигурка, закутанная в длинную кофту, и двумя руками придерживала поднятый воротник. Шургин заметил светлую макушку и резко выдохнул. На одну секунду ему показалось, что это Диана Звенигородская. Он сощурился и почти сразу понял, что ошибается. Женщина была старше и выше ростом.

— Твоя знакомая? — спросил он у Алекса, который уже лез из машины на улицу.

— Не пойму, — бросил тот. — Кого-то она мне напоминает…

— Алекс? — спросила женщина, шагнув навстречу Душкину. Отпустила кофту и прижала руки к груди. — Душкин? Это в самом деле ты?

— Кого я вижу! — воскликнул тот, разведя руки. — Клара! Какой сюрприз! — Тут на чело его набежала тень, и уже совершенно другим тоном он спросил: — Кстати, что ты тут делаешь?

— Я… Я… — пробормотала Клара, вцепившись в блестящую пуговицу на кофте. — Я тут.. .

И она неожиданно закрыла лицо руками и разрыдалась.

Шургин, который наблюдал за всем происходящим издали, сделал шаг вперед и сказал:

— По всей видимости, Клара думала, что убила тебя.

— ???

— Он упал как подкошенный! — захлебывалась слезами облегчения бедняжка: — И… И не двигался! Я целилась в ногу, но решила, что промазала и… И случайно его застрелила!

Ей было прилично за сорок, ровно постриженные волосы были аккуратно окрашены, в ушах блестели маленькие серьги, юбка чуть ниже колена, деловые туфли. Все свидетельствовало об умеренности и сдержанности.

Шургин протянул руку и, взяв Клару за шею, притянул к своей груди. Она вцепилась в него и принялась орошать слезами его рубашку.

— Что ты ей сделал? — спросил он Алекса, радуясь, что благодаря случайности, им удастся сэкономить время.

— Ровным счетом ничего! И я упал как подкошенный, потому что испугался.

— Кларин телефон есть в твоей записной книжке?

— Ты что, спятил? Ей лет пятьдесят!

— Мне сорок шесть, — прорыдала Клара. — Из-за этого… придурка я потеряла работу!

— Как ты меня назвала?! — заорал Алекс.

— Сбавь обороты, — посоветовал Шургин. — Возможно, пистолет все еще у нее в кармане.

Тот мгновенно заткнулся.

— Всю свою жизнь я была образцовым секретарем… Лучшим из лучших! Но этот… этот… Сушкин…

— Душкин, — буркнул тот, с опаской поглядывая на ее карманы.

— Каждый раз, когда он приходил в наш офис, то щипал меня за… за…

— Я понимаю.

— Я боролась всеми доступными мне средствами, но ничего не помогало. Недавно он снова сделал это… в присутствии заместителя директора. Мне было так стыдно… Я расплакалась, убежала в туалет и пропустила важный звонок. Шеф меня уволил. В моем возрасте найти хорошее место практически невозможно!

— Ты что же это, сволочь длиннорукая, натворил? — спросил Шургин, приподняв бровь. Его снедала лихорадка: киднепинг был гораздо серьезнее потерянной кем-то должности. — Немедленно извинись.

— Извиниться?! — завопил Алекс. — Да я пытался сделать этой кошелке комплимент! Только благородный человек станет заигрывать со старухой! Я был уверен, что на нее сто лет никто не обращал внимания, и решил немного ее взбодрить.

— У тебя неплохо получилось, — буркнул Шургин и ласково спросил у Клары: — Где пистолет?

Она сунула руку в карман и действительно достала оттуда маленькую, почти игрушечную штучку с коротким стволом. И безропотно опустила ее Шургину в ладонь.

— Где вы его взяли?

— Достался мне от отца. Никогда не думала, что воспользуюсь им… Что смогу — Но я прежде не испытывала такой ненависти!

— Гордись, Алекс, — насмешливо заметил Шургин. — Ты пробудил в душе женщины шекспировские чувства. Теперь извиняйся.

После жестоких препирательств извинения были принесены, и Шургин в двух словах обрисовал Кларе ситуацию.

— Вы сможете найти то место, где произошел инцидент?

— Конечно, — кивнула та. Она довольно быстро прекратила плакать и взяла себя в руки. Наверное, действительно была хорошей секретаршей: у хороших секретарш королевская выдержка. — Это не так уж далеко. Я знаю направление и могу показать, куда свернуть.

— Тогда не будем терять времени.

Они поспешно забрались в машину, причем Клара настояла, чтобы Алекс сел впереди — собиралась держать его в поле зрения.

— Можешь успокоиться, — буркнул тот. — Я приставал к тебе из сострадания. Это была благотворительность.

— Не обращайте на него внимания, — сказал Шургин, смерив Алекса ледяным взором. — Вы выглядите не больше чем на тридцать. Он щиплет только тех женщин, с которыми не прочь завести отношения.

Тут ему в голову пришла блестящая мысль.

— В сущности, я вообще могу его высадить.

— Нет уж, дудки! — воспротивился Алекс. — Если я спасу Диану, мои ставки повысятся. Шансы возрастут во много раз! Или ты сам положил на нее глаз?

— На кого?! — У Шургина от изумления сделался глупый вид. Он моргнул и быстро добавил: — Она интересует меня только как человеческая особь, попавшая в беду.

— Боже мой, но если она в руках бандитов, как вы собираетесь ее спасать? — воскликнула Клара. — Нужно было пойти в милицию.

— Мы потеряем кучу времени, — возразил их предводитель. — Представляете себе милиционеров, которые по первому требованию едут в неизвестном направлении кого-то спасать? Они до утра будут заполнять протоколы.

— У меня есть знакомый мент! — неожиданно оживился Алекс. — Борька Власкин. И живет он неподалеку — нам как раз по дороге. Абсолютно свой мужик, он-то уж не станет рожей крутить!

— Сейчас ночь, — напомнил ему Шургин.

Он не хотел связываться ни с какими ментами, тем более приятелями Алекса. Однако рассудительная Клара решила, что иметь при себе представителя правопорядка просто необходимо, и он сдался.

В итоге все вышло даже хуже, чем он думал. Борька Власкин оказался не настоящим ментом, а бывшим. Разжалованным. Его уволили из рядов славной милиции за злоупотребление служебным положением и еще за какие-то мутные дела. Из подъезда Власкин вывалился в распахнутой рубахе, и, когда влез в машину, салон моментально наполнился алкогольными парами. У него была здоровая ряха и неподвижные глазки дикого кабана.

— Это какой же сволочью надо быть, — шепотом заметила Клара, — чтобы тебя даже из милиции выперли.

Было ясно, что она уже сожалеет о своей настойчивости.

— Чего делать будем? — весело спросил Власкин, будто его позвали позабавиться на природу.

— Биться с плохими парнями, — заявил Алекс.

На самом деле никто из них понятия не имел о том, как сложится ситуация. Они даже не знали, по верному следу идут или нет.

— Биться я люблю, — сообщил бывший мент, расплывшись в улыбке. — Может, надо было ружье прихватить?

Шургин обернулся, чтобы озабоченно переглянуться с Кларой. Некоторое время оба молчали, слушая, как Алекс с приятелем вспоминают общие приключения.

— Сюда! — неожиданно спохватилась их проводница, указывая на очередной поворот, перед которым стоял покосившийся указатель: «Поселок Рядники».

— Рядники, — радостно воскликнул Власкин. — Славное, должно быть, местечко!

Вероятно, ему не терпелось подраться, и Шургин опасался только одного — что у бывшего мента имеется при себе какой-нибудь пугач, который он с удовольствием пустит в ход.

— Ты сможешь его контролировать? — шепотом спросил он у Алекса, когда они обнаружили нужный забор и выбрались из машины.

— Конечно! — ответил тот голосом глупого короля, который не знает о заговоре министров.

Шургин вздохнул и решил положиться на удачу. Прошел по дороге немного вперед, обернулся, обозрел свое войско и покачал головой. Тощенькая Клара, с самого начала пути не расстававшаяся с сигаретой, ежилась под резкими порывами ветра, Власкин чесал пузо и шумно дышал, озирая окрестности нетрезвым взглядом. Алекс Душкин с задумчивым видом ощупывал забор.

Над поселком Рядники стояла тихая ночь. Ветер привычно перебирал листву, нашептывая деревьям свои колыбельные, загадочно шелестела трава, в гуще которой попискивали грызуны. Луна была белой, как яйцо, а сероватые пятна на ее поверхности казались отпечатками пальцев. Как будто кто-то помуслил яйцо в руке и зашвырнул его высоко в небо. Хлипкое облако распласталось поблизости, не в силах затмить призрачный свет. Пожалуй, недостатка в освещении не будет.

— Полезли через забор, — предложил Алекс.

— Слушайте меня внимательно, — процедил Шургин. — Сначала нужно разведать обстановку, а потом уже всем гуртом брать препятствие.

— Вот я и разведаю.

Не дожидаясь согласия, Алекс разбежался и вспрыгнул на забор, некоторое время собирался с силами, потом сделал рывок и перевалил на ту сторону.

— Сколько их? — кровожадно спросил Власкин.

Дикий кабан у него внутри бил копытом. Вероятно, Алекс однозначно пообещал ему драку, и бывший мент с трудом справлялся с нетерпением.

— Тише вы, — прикрикнула Клара.

Власкин посмотрел на нее и радостно воскликнул:

— О, баба! — Как будто это не с ней он всю дорогу ехал на заднем сиденье.

Клара смерила его опасливым взглядом и прикурила от старой сигареты новую. Сигареты были тонкими, и дым от них шел почти прозрачный. Шургин подумал, что курить такие можно и в самом деле бесперебойно. В этот момент где-то за забором басом гавкнула собака. Потом гавкнула еще раз и зашлась в долгом приступе негодования. Судя по всему, это была большая псина, и она учуяла Алекса Душкина.

Почти в ту же секунду вышеозначенный гражданин вынырнул из темноты и перекинул себя через забор в обратном направлении.

— Значит, так, — сообщил он, явно довольный собственной храбростью. — Дом двухэтажный, старый. Окружен еще одной загородочкой, только поменьше и пореже — видно, от прежних хозяев осталась. За загородкой собака неопознанной породы — черная и гладкая, как теленок. Мне она не понравилась.

— Думаю, ты ей тоже, — пробормотала Клара.

Несмотря на недавние слезы и облегчение от того, что Душкин остался жив, ненависть все еще плескалась в ее глазах.

— Снаружи охраны нет. На первом этаже горит свет, но из-за собаки я не смог подобраться поближе. Да и вообще… По ночам я предпочитаю не соваться на чужую территорию. Так что к дому пойдете сами.

— Но как мы пойдем? — накинулась на него Клара. — Там же собака.

— Я нападу на собаку, а вы быстренько просочитесь.

— Как это — нападу? — опешила она.

— Прыгну на нее сверху. Она ничего не успеет сообразить.

— Это все, на что ты готов ради большой любви? — мрачно спросил Шургин.

Он надеялся, что дом находится достаточно далеко и никто не слышит, как они вырабатывают свой стратегический план.

— Видишь ли, у меня была психическая травма.

— Я так и знала, — пробормотала Клара, делая длинную затяжку.

— Ему однажды дали по башке, когда он полез ночью к бабе, — радостно сообщил Власкин. — Чуть черепушку не раскроили.

— По-научному это называется фобия, — подсказал Алекс.-Если мне приходится в темноте красться по чужой территории, голова просто раскалывается. Ужасно. Подсознательное ожидание удара… Ничего не могу с собой поделать. Вот если бы у меня на голове была строительная каска, тогда…

— Зачем же ты на разведку пошел? — спросила Клара. — Со своей фобией?

— Хотел убедиться. Думал, может быть, за прошедшие годы что-нибудь изменилось. Но нет — ничего.

Он так преувеличенно сожалел, что Шургин на секунду усомнился в его честности. И сказал:

— У меня в багажнике есть маленькое пластмассовое ведро. Вполне сгодится вместо каски.

Он был уверен, что Алекс откажется с негодованием. Просто забыл о том, что дураки никогда не стараются избежать опасности. Именно прямота была главной чертой характера Алекса Душкина. Прямота, а не хитрость. Оживившись, он сказал:

— Давай посмотрим, что за ведро.

Шургин открыл багажник и показал ему красную пластиковую бадейку с белой ручкой. Алекс схватил ее и пристроил на голову, сделавшись похожим на турка в феске.

— Маловата, но ничего, сгодится! — радостно сообщил он, хлопнув ладонью по днищу. — Только ручку придется оторвать, а то она в рот лезет.

Клара, глядя на него, подавилась дымом и закашлялась. Алекс снял с головы ведро, одним движением избавился от ручки и бросил ее в канаву. И снова водрузил ведро на голову:

— Решено, иду с вами.

— Да на хрен ты нужен, — добродушно ткнул его в плечо Власкин, пояснив для остальных: — Как только начинается рукопашная, он немедленно слетает с катушек. Такого может натворить… А делать людям больно нужно с чувством, с толком, с расстановкой.

— Один садист, а второй настоящий шизофреник, — шепотом сказала Клара Шургину. — Потеря контроля над собой — это тревожный признак.

— Хорошо, я не полезу в драку, — согласился Алекс. — Но все-таки пригожусь. Не забудь, что я умею кричать.

— Нет! — испугался бывший мент. — Только не это.

— Как ты умеешь кричать? — заинтересовался Шургин.

— Страшно. Дар, который я не сразу в себе обнаружил. Первый раз это случилось в седьмом классе. Я посмотрел фильм «Тарзан» и находился под большим впечатлением. Залез в школьный подвал, сосредоточился и крикнул.

— И что?

— Директор принял решение эвакуировать школу. Когда меня нашли, никто не верил, что ребенок на такое способен.

— Не думаю, что нам сейчас стоит кричать по-тарзаньи, — сказал Шургин. — И вообще: давайте выдвигаться, теряем время. Клара, вы участвуете в операции?

— Еще бы. Если женщины откажутся помогать друг другу, конец света наступит уже в будущем году. — Она бросила сигарету и затоптала ее туфлей. — А вы уверены, что похищенная девушка находится в этом доме? Что, если ее там нет?

— Тогда мы возьмем «языка» и будем его пытать до тех пор, пока он не расколется, — сделал жизнеутверждающее заявление Власкин.

— Итак, — подвел итог Шургин, — диспозиция такова. Борис и Алекс нейтрализуют собаку, Клара стучится в дверь и отвлекает хозяев, а я тем временем обыскиваю дом.

— Но как я буду отвлекать хозяев? — заинтересовалась Клара, которую Власкин с Алексом вдвоем перебросили через забор, не проявив при этом ни капли уважения к ее полу.

— Придумайте какую-нибудь ерунду: что вы заблудились, что на вас напал сексуальный маньяк…

— Маньяк предпочтительнее, — тотчас решила она. — Это не оставит их равнодушными. Заблудилась — совсем не то. Заблудилась — значит, дура. Могут послать подальше.

Очутившись по ту сторону забора среди тесно стоящих деревьев, они растянулись цепью и осторожно двинулись к дому. Два окна первого этажа сияли в темноте — свет лежал перед ними на траве двумя аккуратными лимонными ковриками. Шургину показалось, что в кустах возле крыльца блеснула гладкая черная туша, похожая на дельфиний бок.

— Черт побери! — воскликнул он шепотом. — Как вы собираетесь справиться с этой собачищей?!

— Коронный номер Алекса, — похвалился Власкин. — Победитель собачьих родео! Ни одна тварь под ним еще не устояла.

— Нет, Душкин точно псих, — сказала Клара в ухо Шургину. — Драться с собаками!

От нее пахло какими-то ужасно старомодными духами. Крохотные золотые серьги, качавшиеся в ушах, наверняка достались ей от матери или от бабки. Шургин подумал, что лет через тридцать из нее получится потрясающая старуха — умная, деловая и острая на язык. Почему-то в сорок с гаком такие женщины не производят большого впечатления на мужчин и берут реванш, только когда обзаводятся морщинами и сединами. Сигарета была беспроигрышным дополнением к ее образу.

— Вы сумеете сыграть свою роль? — на всякий случай спросил он, и Клара в ответ презрительно хмыкнула.

— Лучше я, чем эти двое.

«Эти двое» тем временем договаривались о том, каким образом справиться с четвероногим сторожем.

— Разделимся на два отряда, — рассуждал Алекс. — Олег с Кларой пойдут влево, а мы с тобой вправо. Нет, лучше наоборот. Я взберусь на что-нибудь, да вот хотя бы на то дерево, которое перевешивается через забор, видишь? На ту ветку. И изготовлюсь. А ты начнешь дразнить собаку. Она нацелится на тебя, начнет лаять, тут я на нее и прыгну, сечешь?

Пока они разговаривали, упомянутая собака подошла к забору и стояла совершенно неподвижно, только приподняла верхнюю губу, чтобы показать свое оружие. В конце концов она тихонько зарычала, и Клара, увидев ее через неплотно пригнанные доски, не удержалась и воскликнула:

— Мамочки! Вот это зверюга…

Если она думала, что, оценив зверские габариты псины, Алекс Душкин спасует, то ошибалась.

— Ух ты, какая красавица, — пробормотал он. — Плохо только, что она не лает и не беснуется. Когда они беснуются, с ними легче справиться. Давай, Борька, начинай ее дразнить! Делай вид, что ты пытаешься проникнуть на ее территорию. Иначе она так и будет стоять и зырить.

— Отойдем подальше, — Клара потянула Шургина за рукав. — Мало ли что может случиться. Вдруг эта красавица хорошо прыгает?

Женское сердце — вещун. Все дальнейшее случилось очень быстро. Алекс полез на дерево и ловко, как бабуин, перебрался на облюбованную ветку. Власкин, с лица которого не сходила ухмылка, схватился двумя руками за доску забора и потряс ее. Закон Мерфи гласит: если какая-нибудь неприятность может произойти, она произойдет обязательно. Другое дело, что предвидеть ту неприятность, которая случилась с Власкиным, было довольно трудно.

Дело в том, что он выбрал не ту доску забора. Плохую доску. Старую. Она едва-едва держалась на одном гвозде. Когда бедолага схватился за нее обеими руками и потряс, решив сделать вид, что лезет на участок, доска хрумкнула и отвалилась, оставшись у него в руках. Собака мгновенно сгруппировалась, и глаза ее загорелись адским огнем. Бывший мент, по совместительству дикий кабан, не дал своему другу Душкину и пары секунд на то, чтобы совершить знаменитый прыжок с дерева на жертву.

Он развернулся и вместе с оторванной доской стартовал с места, закрутив воздух с такой силой, что с земли поднялся маленький вихрь песка. Собака черной молнией метнулась за ним. В один момент оба исчезли из поля зрения. Через второй, внешний забор Власкин перемахнул одним скоком, а собака подлезла под воротами, дав ему несколько секунд форы. Действо происходило в абсолютной тишине — собака считала, что лаять уже поздно, а Власкин полагал, что на вопли о помощи у него просто нет времени.

Шургин мгновенно сориентировался и подтолкнул Клару к образовавшемуся в заборе проходу.

— Пошла! — скомандовал он тоном инструктора, выталкивающего парашютиста из самолета. — Действовать нужно быстро, пока собака не вернулась.

Клара взлохматила волосы, расстегнула пару пуговиц на блузке и, сделав ужасное лицо, бросилась к крыльцу, неожиданно завопив на всю округу:

— Спасите!!! Ради всего святого, помогите! За мной гонятся!

Шургин не стал дожидаться, пока хозяева выскочат на улицу, и быстро обежал дом. Та стена, что выходила в маленький садик, была вся увита плющом, который полз по специально натянутым бечевкам. Это торжество зелени вполне способно было выдержать человека. Ведомый интуицией, он выбрал именно ту цель, к которой изначально стремился — маленькое окно под крышей. Ему казалось, там чулан или что-нибудь в том же роде, где лучше всего держать узницу.

Внизу, за углом, раздавались взволнованные голоса и топот. Клара кричала что-то про ужасного типа, который гнался за ней от самого шоссе, мужчины подавали короткие реплики. Потом принялись звать свою жуткую собаку, которая, как тут же выяснилось, носила кличку Афродита. Они свистели и, судя по звукам, стучали себя по ляжкам — безрезультатно. Возможно, Афродита где-нибудь в кювете доедала Власкина. Или они друг за другом переплывали соседний пруд, распугивая местных лягушек.

Оборвав несметное количество побегов плюща, Шургин наконец добрался до цели и утвердился на небольшом выступе, освободив обе руки. Тогда он потянул створки окна на себя и заглянул в комнату. Вместе с ним туда заглянула любопытная луна, разлив лужицу света на дощатый пол.

Девица была тут. Она сидела на стуле с заведенными назад руками, босая и остановившимся взглядом смотрела на него. Он помахал ей рукой, но она никак не — отреагировала. Тогда он лег животом на подоконник и негромко спросил:

— Эй, дамочка, вы там как — живы?

Некоторое время она не отвечала. Но когда он полез внутрь, узнала его и воскликнула:

— Это вы?!

— А вы думали кто — Орландо Блум? — прокряхтел Шургин, перевалив через подоконник и спрыгнув на пол.

— Что вы тут делаете? — изумилась Диана.

— Догадайтесь с трех раз. — проворчал он, присаживаясь перед ней на корточки, — Черт, да вы привязаны насмерть. — Веревка, которой ее прикрутили к стулу, оказалась тонкой, а узлы маленькими и очень тугими. — Как, интересно, я вас буду отсюда вытаскивать?

Героический Орландо Блум, конечно, не сталкивался с такими проблемами — если уж он спасал пленницу, у него в кармане обязательно оказывался подходящий колюще-режущий предмет. У Шургина был только пистолет. Не отстреливать же девицу от стула!

— У вас, случайно, не найдется маникюрных ножниц?

Вместо ответа она начала мелко трястись.

— Черт возьми, что с вами?

— Я з… з… замерзла.

Пальцы у нее действительно были очень холодные. Он протянул руку и схватил ее за лодыжку. Ноги оказались еще холоднее.

— Чего же это вы сидели тут, как колода? — проворчал он шепотом. — Нужно было бороться! Извиваться хотя бы, топать ногами.

Он наклонился и попытался распутать узлы зубами, однако только обслюнявил их, отчего они сделались каменными.

— Черт! — прошипел он. — Придется спускаться вниз.

В этот момент в окне за его спиной показалась голова Душкина, увенчанная пластмассовым ведром. Увидев ее, Диана испуганно ахнула. Шургин резко обернулся и пробормотал:

— А вот и ваш принц. Не скажу, что прекрасный, но весь исполненный надежд.

— Кто это? — прошептала она, на минуту перестав дрожать.

— Алекс Душкин, разумеется. Ваша филейная часть произвела на него неизгладимое впечатление.

— Какая… часть?

Судя по всему, она плохо соображала. Впрочем, сам Шургин соображал не лучше. Нужно было срочно что-то предпринять, а он вел себя, как настоящий тормоз.

— Алекс, что там внизу?-прошипел он.

— Их двое, — ответил тот, вглядываясь в темноту. — Здоровенные быки. Один наш знакомый с белой мордой. Зовут его Владик. А второго Павлик. Они завели Клару внутрь и базарят там. Собака еще не вернулась. А что вы тут, собственно, делаете?

— У тебя есть что-нибудь острое — перерезать веревки?

— Нету. Дианочка, тебя связали?!

— Тогда, Алекс, тебе придется выманить сторожей на улицу: Я спущусь на первый этаж и найду что-нибудь на кухне. Или вытащу Диану вместе со стулом через дверь. Ты можешь поторопиться?

— Ждите, — коротко ответил Душкин, и голова его исчезла из виду так же внезапно, как появилась.

Выдирая куски плюща, он в два приема достиг земли, обежал дом и швырнул в окно камушек, подобранный с земли. После чего бросился в кусты и зашуршал в них. Мордовороты Владик и Павлик выскочили на крыльцо моментально. Клара выглядывала из-за их спин с совершенно глупым видом.

— Это маньяк! — запричитала она, увидев, как ворочаются ветки смородины, — Скорее, сделайте что-нибудь!

— Сейчас я его подстрелю, — сообщил Владик и сунул руку под джинсовую куртку.

Клара, понимая, что в кусты забрался кто-то из своих, уже хотела броситься на него, чтобы помешать выстрелить, но Алекс ее опередил. Сообразив, что сейчас его продырявят, как старую кастрюлю, он решил защититься единственно доступным ему способом и воспроизвести крик дикого Тарзана, который получался у него гораздо лучше, чем у самого героя — громче и, главное, страшнее. Задрал голову вверх, уставился на луну, как волк-оборотень, и…

Над поселком Рядники пронесся ужасный, нечеловеческий, душераздирающий вой, от которого с травы на соседних лугах осыпались все кузнечики. Сельчане проснулись в холодном поту и поглубже зарылись в одеяла, а самые отважные псы попрятались в свои будки. Если бы настоящий Тарзан слышал Алекса, он немедленно подал бы в отставку.

Оба мордоворота одновременно присели, потом проворно отпрыгнули с крыльца в комнату, забыв про свое вооружение.

— Что это было? — желеобразным голосом спросил Владик, дрожа подбородком.

— Похоже, к нам в сад забралось какое-то… чудовище. Наверное, оно и съело Афродиту, — проблеял в ответ Павлик и, протянув руку, ловко захлопнул дверь. Обернулся к Кларе и спросил: — А вы уверены, что за вами гнался человек, а не дьявол?

Остальные участники драмы были потрясены не меньше, если даже не больше.

— Кто это так кричит? — тоненьким девчоночьим голоском спросила Диана Звенигородская.

Даже в темноте было видно, как расширились от страха ее глаза.

— Это ваш суженый, — злорадно ответил Шургин.

И хотя он сразу сообразил, что стал свидетелем сольного выступления Алекса, желудок у него помимо воли свернулся рулетом. Честно сказать, такого страшного вопля ему не доводилось слышать никогда в жизни. Он даже не предполагал, что люди могут издавать подобные звуки. Если бы его спросили, какое вообще живое существо способно — так кричать, он вряд ли нашелся бы с ответом.

— Какой суженый? — помертвевшими губами переспросила девица.

Вероятно, она решила, что ее, как прекрасную принцессу, собираются отдать на растерзание дракону.

— Душкин, разумеется. Теперь-то я точно знаю, что он шизофреник. Но — храбрый шизофреник. Поглядите, с какой отвагой он бросился на вашу защиту.

Он подошел к двери, приоткрыл в ней маленькую щелку и прислушался. Потом закрыл ее и вернулся обратно, стараясь ступать так, чтобы не скрипели половицы.

— Кажется, ваш любимый перестарался. Вместо того чтобы выманить бандитов на улицу, он загнал их в дом. Теперь они отсюда неделю не выйдут.

Тарзаний крик Душкина разнесся далеко окрест и перепугал массу народу. В эту самую ночь рыбнадзор совместно с рядниковским участковым по фамилии Шпилюк проводил операцию по отлову браконьеров, глушивших рыбу в местном озере. Они сидели в зарослях как раз с той самой стороны, где начинались частные земельные угодья, и, когда услышали это жуткое, выворачивающее кишки завывание, заметались по подлеску, не зная, куда бежать.

Участковый Шпилюк, отличающийся чрезмерно серьезным отношением не только к службе, но и к жизни вообще, сразу же решил, что его прямой долг — пойти и выяснить, все ли в порядке в поселке. Во многих домах горел свет, но граждане боялись даже нос высунуть на улицу. Только бабка Нюра выбежала ему навстречу в длинной белой рубахе и сообщила, что у нее сдохла коза. Бабка Нюра настаивала, что коза скончалась от разрыва сердца, и Шпилюк пообещал привлечь к расследованию инцидента местного ветеринара.

«Главное, чтобы не пострадал никто из жителей, — думал он, шагая по дороге с табельным оружием на изготовку. — Интересно, как может выглядеть существо, издающее столь отвратительные звуки?»

Существо выглядело очень даже неплохо. Оно вылезло из кустов смородины и почесало нос. Шургин велел выманить бандитов на улицу, но они не только не вышли, но, наоборот, крепко заперли дверь. Необходимо было придумать что-то еще.

В то время как Алекс думал, Шпилюк шел по проселку и наконец приблизился к стоявшему на обочине незнакомому автомобилю. Достал фонарик и осветил номер. Номер оказался московским, и участковый, торопясь и пыхтя, записал его в свой блокнот. Пистолет на время пришлось спрятать, и от страха за свою жизнь он безумно вспотел: чудовище-то могло выскочить в любой момент.

Шум, раздавшийся в придорожном кустарнике, заставил его мгновенно прыгнуть за машину. Шпилюк был смелым парнем, но в тот миг он почувствовал такую слабость во всех членах, как будто косточки в его теле в один миг растворились, словно сахарные. Удержаться на ногах оказалось совершенно невозможно, и он сел возле колеса, каким-то чудом удерживая в мягких пальцах пистолет.

Однако из придорожной канавы выбралось никакое не чудовище, а незнакомый мордатый мужик в расстегнутой рубахе, который пошел к забору дома, купленного недавно приезжими из столицы. В руках у мужика была широкая доска, и он нес ее перед собой таким образом, будто собирался драться. Испытав громадное облегчение, Шпилюк тем не менее еще некоторое время собирался с силами и приводил в порядок эмоции.

Мужик (а это был, разумеется, Власкин) тем временем перебросил свою ношу через забор и сам полез следом. Делал он это неуклюже, но все же одержал победу и мешком свалился на землю с той стороны ограждения. Ловкий Шпилюк через минуту повторил его маневр и двинулся по следу. Однако через некоторое время потерял незнакомца из виду и, сколько ни оглядывался по сторонам, так и не смог его обнаружить. Тогда он взбежал на крыльцо дома и застучал кулаком в дверь.

— Это участковый Шпилюк! — закричал он. — У вас все в порядке?

— Нет! — крикнул женский голос ему в ответ.

После небольшой паузы громыхнула щеколда, и на пороге возникли два бугая, из-за спин которых выглядывала тощенькая мадам с сигаретой в зубах.

— У нас тут… маньяк, — заявила она, пыхнув в Шпилюка дымом. — Он гнался за мной от самого леса.

— И выл?

— Нет, выло что-то другое, — покачал головой один из бугаев. — Но на нашем участке. Оно сидело вон в тех зарослях!

Он пальцем показал на смородиновые кусты, ветки которых кренились к земле, увешанные зелеными еще ягодами. Присутствие участкового отрезвило хозяев, и, пока тот лазил в кусты, раздвигая их заряженным стволом, они спустились в сад и тоже принялись осматривать территорию. В это самое время Душкин стоял возле маленького сарайчика, прижавшись щекой к шершавым доскам, и наблюдал за действиями Шпилюка. И так увлекся, что не услышал, как сзади к нему подкрался беломордый Владик.

Владик же, заметив напряженную спину и ногу, которую Алекс держал на отлете, не стал разбираться, что это за тип в странной красной шапке. Поднял с земли большую дубину, сделал широкий шаг, размахнулся и со всего маху шарахнул Алекса по голове.

Пластмассовое ведро ухнуло и наделось тому на голову уже как полагается — плотно и хорошо. Вопреки ожиданиям, Алекс не рухнул на землю, а повернулся к беломордому лицом.

— Ну? — с вызовом спросил он, наступая на него грудью. — И чего это ты сейчас сделал?

Ведро наделось по самые уши, и уши оттопырились в стороны, как у слоненка Дамбо. Из-под нижней кромки сверкали абсолютно сумасшедшие глаза.

— Никто не смеет нападать на меня! Я — самый сильный в стае! — Он размахнулся и провел хороший хук правой, попав Владику прямо между глаз. Тот упал и отключился. Алекс же задрал голову и разверз рот. Луна, оказавшаяся в поле его зрения, съежилась, предчувствуя недоброе.

В это время Шургин, сгоравший от нетерпения, не выдержал и решил вылезти через окно обратно в сад, чтобы как-то решить вопрос с веревками.

— Не бросайте меня! — воскликнула Диана, почувствовав, что внутри у нее все сжимается от ужаса.

— Перестаньте хныкать, — прикрикнул тот и перебросил ногу через подоконник.

И тут первый всхлип вырвался из горла пленницы. Спазмы начали сотрясать ее тело, она сморщила подбородок, отвесила нижнюю губу и зарыдала в полный голос.

Первым услышал ее рыдания Шпилюк. В два прыжка он очутился под чердачным окном и закричал:

— Вон он! Лезет по стене! Эй, ты, руки вверх!

Шургин, который уже начал спускаться по плющу на землю, молниеносно взлетел обратно и исчез в окне.

— В доме что, находится женщина? — крикнул участковый, и Павлик, который все еще оставался в поле его зрения, от неожиданности подскочил на месте. — Если так, то она в опасности!

Он хотел броситься в дом, но не успел. Нечеловеческий рык, который переполошил всю округу, повторился снова! Прокатившись над садом, он улетел дальше, в космос, и созвездия содрогнулись и рассыпались, поскакав по небу белыми бусинами. Рык был не то чтобы ужаснее прежнего, но гораздо злее и кровожаднее, как будто чудовище уже отведало свежей крови и озверело окончательно.

Клара и Павлик шарахнулись в разные стороны. И только облеченный властью Шпилюк остался стоять на месте, хотя волосы у него на голове шевельнулись, будто живые. В поселке, кроме него, не было ни одного представителя правоохранительных органов. На него, как на единственную надежду, смотрят сейчас рядовые граждане. Он не должен опозориться.

И вот Шпилюк, к руке которого прирос пистолет, сделал два осторожных шага в направлении сарая. Ни звука, ни шороха. Тогда он сделал еще один шаг, вытянул шею и заглянул за угол.

За углом уже стоял Власкин со своей доской наготове. Как только башка участкового появилась в поле его зрения, он плавно отвел доску назад, а потом резко послал вперед. И все увидели, как Шпилюк, отброшенный неведомой силой, вылетел из-за угла сарая и покатился по траве. Раздался выстрел, и пуля из его пистолета угодила в окно. Посыпались стекла, и Клара длинно завизжала.

Воспользовавшись всеобщей паникой, Шургин выполнил-таки свою миссию. Он побывал на первом этаже, отыскал нож и разрезал веревки, которые мешали ему освободить Диану. Пришлось тащить ее на себе, потому что идти она не могла. Перекинув пленницу через плечо, он скатился с крыльца и скрылся в зарослях.

— Давайте спрячемся в кладовке, — дрожащим голосом предложила Клара Павлику, который зыркал глазами по сторонам и причитал:

— Владик, ты где? А? Где ты? Куда ты подевался?

Она взяла его за руку, затащила в дом, втолкнула в кладовую под лестницей и закрыла ее на защелку. Потом выбежала обратно в сад и крикнула:

— Дело сделано! Сматываемся!

Раздался многоногий топот, шуршание листвы, хруст сломанных веток, а через некоторое время вдали зашумел мотор автомобиля. Именно в этот момент из своего боевого похода вернулась виноватая Афродита. Преследуя Власкина, она забежала в лес, увидела зайца и, как истинная охотница, отвлеклась от человека и погналась за дичью.

Некоторое время спустя Шпилюк со стоном приоткрыл глаза, увидел над собой страшную морду с оскаленными клыками ненова надолго потерял сознание.

Позже, когда предпринимались попытки расследовать ночной инцидент, он давал путаные показания и подолгу молчал, с трудом формулируя ответы на самые простые вопросы. В конце концов решили, что участковый перенес слишком сильный стресс, чтобы считаться надежным свидетелем. В его показаниях, например, присутствовал следующий пункт: «Перед тем как потерять сознание, я видел мужчину с ведром на голове».

— Где ваши очки? — спросил Шургин, когда первые несколько километров дороги остались позади. Только теперь он позволил себе сбросить скорость. — И где ваши туфли?

— Н-н-не з-знаю. — Девица продолжала трястись,, как древняя стиральная машина, подключенная к розетке.

Она ни о чем не спрашивала и сидела, сжавшись в комочек. Шургин понимал, что ей нужно оказать первую помощь — растереть руки и ноги, чем-нибудь укрыть, дать воды, успокоить. Но на это не было времени. Лучше поскорее добраться до дома.

— Вы знаете, что случилось с вашим мужем? — спросил он, мечтая о том, чтобы она знала. Ему не хотелось выступать в роли утешителя. Во-первых, ему не было ее жалко: мужа-то она не любила. Во-вторых, Диана Звенигородская — неприступная гора самостоятельности. Пусть подкоп под эту гору делает кто-то другой, Алекс, например.

Гора самостоятельности посмотрела на него затуманенным взором и облизала губы:

— Да, я знаю. Они сказали мне, что его машина взорвалась.

Власкин, который после забега с собакой по лесу совершенно протрезвел, подал реплику:

— Кто взорвал машину?! Вы учтите, если что, я могу разобраться. Слышите, мадам, как вас там?

Алекс ткнул его локтем в бок:

— Потом познакомитесь.

На заднее сиденье им пришлось втиснуться втроем, благо Клара была тощей женщиной и не заняла много места. Несмотря на спешку, она наотрез отказалась садиться рядом с Алексом, хотя, оказавшись соседкой Власкина, не много выиграла. В трезвом виде дикий кабан вел себя, как обычная свинья — постоянно лез к ней с пошлыми предложениями и распускал руки. Шургин желал избавиться от него не менее страстно, чем Клара, поэтому, не задавая лишних вопросов, довез до самого подъезда.

— С нас причитается, — сказал он, выбравшись из машины и хлопнув Власкина по плечу. И, ради справедливости, похвалил: — Ты увел с поля боя самого опасного врага.

Он имел в виду собаку, которая запросто могла откусить кому-нибудь голову или другую симпатичную часть тела.

— И нейтрализовал участкового, — подхватил Алекс. — Если бы ты его не приложил доской, он бы в меня выстрелил. Он вообще мог меня убить.

На прощание дружки обнялись и расстались, страшно довольные друг другом.

— Клара, а вы где живете? — спросил Шургин. — Я вас отвезу, метро еще не работает.

— Ну, уж нет, — сердито возразила она. — Я не оставлю вас одних с этой бедной девушкой. Разве вы сможете как следует о ней позаботиться? Если я правильно понимаю, ее муж находится между жизнью и смертью. Ей нужно отдохнуть, а завтра с утра пойти в милицию и сделать заявление о похищении.

— С законом у нее наверняка возникнут проблемы, — не оборачиваясь, ответил Шургин. — По официальной версии, она попала в автомобильную аварию и сейчас агонизирует в частной клинике. А может быть, уже скончалась.

— Как это? — опешила Клара. И Алекс тоже присоединился к ее недоумению:

— Ты мне ничего не рассказывал.

Теперь, когда «буфер» Власкин исчез, заклятые друзья — Алекс и Клара — сели так далеко друг от друга, как только смогли.

Шургин скосил глаза на Диану и увидел, что она смотрит на дорогу ничего не видящим взглядом. Вероятно, информация не доходила до ее сознания. Клара права, лучше ей остаться с ними. Алекса к предмету его восхищения подпускать нельзя по причине врожденной душевной слепоты, а сам он не умеет возиться с дамочками. Да и желания особого не испытывает. Свой гражданский долг он выполнил — вырвал ее из лап похитителей.

Шургин некоторое время молчал, размышляя, куда, собственно, ее везти. К ней домой? Оставить одну в пустой квартире? Не годится. Вот так всегда! Проявил благородство по отношению к женщине — считай, что принял присягу: теперь тебя надолго поставят под ружье. Он кожей чувствовал, что, когда девица придет в себя, она вцепится в него всеми четырьмя конечностями. А как же? Муж в больнице, на кого ей положиться? А тут такой удобный Шургин под боком. Сам, можно сказать, навязался.

— Клара, вы замужем? — спросил он, бросив взгляд в зеркальце заднего вида.

Она усмехнулась, и лицо ее приобрело печально-комическое выражение.

— Пять лет назад муж сбежал от меня к артистке оперетты. Отличный сюжет для фарса!

— А снова ты что же замуж не вышла? — ехидно спросил Алекс, сузив глаза. — Не смогла никого заарканить?

Клара посмотрела вдаль глазами будущей мудрой старухи и сказала:

— Менять мужей легко, создать одну крепкую семью по-настоящему трудно. — Обращалась она непосредственно к Шургину, а в сторону Алекса даже бровью не повела. И то сказать, стоит ли открывать душу человеку, которого ты недавно собирался пристрелить?

— А дети?

— Дочь уже замужем. Так что дома меня никто не ждет, — проницательно добавила она. — Хотите, я заберу Диану к себе?

— Нет, — коротко ответил Шургин. — Вы не сможете ее защитить. А я полагаю, что защищать ее придется… кому-нибудь.

Клара едва заметно усмехнулась. Это беспомощное «кому-нибудь» повисло в воздухе.

— Я вам все объясню, — нервно добавил он. — Мы с Алексом стали свидетелями ее похищения. Шли, можно сказать, по следам. Вы же понимаете, что мы двое могли объединиться только волей случая.

— А мне наша команда нравится, — немедленно возразил Алекс. — Ты действуешь, как упертый танк, а я подхожу к делу творчески. Вдвоем у нас здорово получается.

— Так куда мы все-таки едем? — спросила Клара, побуждая его вслух признать ту роль, которую он на себя взял.

Шургин вздохнул и коротко ответил:

— Ко мне. — Вспомнило том, сколько раз они сталкивались с Дианой Звенигородской на глазах у служащих строительной компании Невредимова, и добавил: — У меня ее вряд ли будут искать.

— Значит, ее будут искать…

— Она что-то знает. Вероятно, о деньгах или документах мужа. Иначе она никому не была бы нужна.

— Бедная девочка.

Шургин еще раз посмотрел на пребывавшую в прострации Диану и пробормотал:

— Это как раз то, что следует выяснить в первую очередь — бедная девочка нам попалась или, напротив, очень, очень богатая.

Все попытки избавиться от Алекса окончились неудачей, и Шургин позволил ему занять диван в маленькой комнате. Всего комнат было три, и сам он остался в большой, проходной, а Клару с Дианой поместил в собственной спальне.

Еды в доме не оказалось совсем. Он отправился в круглосуточный магазин через дорогу запасаться всякой всячиной, которой, как он полагал, следует кормить женщин. У него в квартире их целых две штуки — с ума можно сойти.

Еще он купил целый мешок принадлежностей для душа. Пришлось купить — куда деваться? Он перенюхал кучу флаконов, полагая, что женщинам требуется что-нибудь такое… душистое. Клара оценила его старания, а Диана не сказала ни слова. Она вообще с ним не разговаривала, только отвечала «да» или «нет». Такое впечатление, будто он обидел ее тем, что спас. Он не удивится, если наутро она предъявит ему какие-нибудь претензии. Женщина помнит о подвигах мужчины пару дней, всю остальную жизнь она ему что-то припоминает.

Шургин умел засыпать в любых обстоятельствах. Вот и теперь, полагая, что завтра придется принимать судьбоносные решения, приказал себе отключиться и отдыхать. И заснул так крепко, что даже рассердился на будильник, который зазвонил, по его мнению, слишком рано.

Кучка гостей обосновалась на кухне и поедала купленные накануне продукты. Девица, на которую он угробил полдня и почти всю ночь, сидела, задрав подбородок. Подспудно он все-таки ожидал увидеть ее растерянной и даже жалкой. Он думал, что уж свою дурацкую надменность она припрячет подальше. Ничего подобного. Она уже оклемалась и даже без чертовых очков смотрела так, будто ее отделяли от мира две холодные стекляшки.

Слава богу, догадалась начать с благодарности.

— Алекс рассказал мне… про все. Хочу сказать вам спасибо. Не очень-то было приятно сидеть привязанной к стулу и не знать, что тебя ожидает в ближайшем будущем. И вообще. Вы могли этого не делать.

— Нет, не мог, — отрезал тот. — Мне не позволило бы мое чувство порядочности.

— Мистер совершенство! — прокомментировал Алекс, набив рот паштетом.

В халате, который ему одолжил хозяин дома, в вышитых гостевых тапочках, с фарфоровой чашечкой в руке, он выглядел сибаритом.

— Вы собираетесь сообщить об этой истории с похищением журналистам? — напряженно спросила Диана.

— Зачем это? — удивился Шургин, замерев на пути к кипящему чайнику.

— Я думала, современные герои изначально рассчитывают на то, что их подвиги будет освещать пресса.

— Не говорите глупостей, — отрезал он. — На кой черт мне идти к журналистам?

— Алекс сказал мне, кто вы такой, — она дернула одним плечом, как будто его работа вызывала у нее пренебрежение. — Расследуете всякие нарушения на предприятиях. Что-то вроде частного сыщика с экономическим уклоном. Вам наверняка нужна реклама.

Благоразумная Клара молчала, попивая чай и улыбаясь уголками губ. Шургин невольно подумал, что она гораздо приятнее этой карьеристочки, гораздо. Клара не стала бы выяснять отношения наутро после того, как ее вытащили из переделки.

— Успокойтесь ради бога. Вы не нужны мне в качестве рекламного товара. Вы вообще мне не нужны. И я хочу понять, как можно безболезненно от вас избавиться.

— Олег! — громко ахнул Алекс. —Как ты можешь?! Ты шокировал Диану.

Вряд ли он ее шокировал, потому что она только поджала губы, и все. После его слов нормальная девица должна была вскочить на ноги и начать решительно собираться. Эта не сделала ничего подобного.

— Если я вернусь в квартиру мужа, на меня опять могут напасть, — произнесла она деловым тоном.

Сложенные на коленях ручки не теребили нервно край футболки. Его, кстати, футболки.

— В квартиру мужа? Разве у вас не общий дом? — удивилась Клара. — Вы ведь еще не развелись с ним, если я правильно поняла.

— Не развелись, но разошлись. И я уже подыскала себе жилье. Как раз сегодня собиралась переезжать. Все мои вещи запакованы в коробки.

— Если беломордый Владик побывал у вас, — а я думаю, что он побывал, — то, вероятно, уже не запакованы. — Шургин многозначительно помолчал, а потом бросил ей прямо в лицо короткий вопрос: — Чего они от вас хотели?

Диана посмотрела ему прямо в глаза и отбила подачу:

— Они хотели, чтобы я нашла сокровище.

Самое сильное впечатление ее слова произвели на Алекса. Он перестал двигать челюстями и с трудом проглотил огромный кусок пищи, который успел засунуть в рот и кое-как разжевать.

— Сокровище? — переспросил он, с жадным интересом посмотрев на предмет своих плотских желаний. — Какое сокровище?

— Понятия не имею.

Она была совершенно спокойна. Как будто это не ей угрожала опасность снова быть украденной. Нормальная женщина просто не может иметь такого самообладания. Вероятно, у Дианы Звенигородской не все в порядке с эмоциями.

— Лапочка, но в таком случае эти люди от тебя теперь не отстанут, — взволнованно заметила Клара. — Если у вас в семье действительно было нечто ценное…

В глазах карьеристочки мелькнуло сомнение. Шургин это заметил и решил немедленно взять ее за жабры. Не хватало еще, чтобы она утаивала информацию. Только не от него! Рисковать жизнью ради врушки он не станет.

— О чем вы сейчас подумали? — резко спросил он.

Диане так и хотелось встать во весь рост и дать Олегу Павловичу под дых. Бывают же такие типы! Сначала он ее спасает, а потом ведет себя так, будто она не достойна даже толики уважения. Коварная мужская тактика: сначала я сделаю для тебя что-то хорошее, а потом буду этим попрекать. Посажу на крючок и стану манипулировать.

— Так о чем вы подумали? — продолжал допытываться он.

— Я подумала о тех драгоценностях, которые моя бабушка увезла в Америку.

— Отлично, — проворчал Шургин. Сделал себе большую чашку кофе из банки и уселся за стол, втиснувшись между ней и Алексом.

С той секунды, как речь зашла о сокровище, Алекс потерял аппетит. По его физиономии стало ясно, что, если сокровище действительно существует, Диане не поздоровится. Он не просто предложит ей руку и сердце, а всучит их насильно.

— Давайте, — Шургин махнул в сторону Дианы рукой, словно она была певичкой, которая пришла к мэтру на прослушивание. — Давайте-давайте, повествуйте о своей бабушке. Чем она там владела?

— Несколькими драгоценными камнями редкой красоты. Моя бабушка жила в Тихорецке вместе со своей старшей дочерью Любой, моей тетей. Десять лет назад бабушка отправилась в Америку проведать родственников и взяла камни с собой. Они достались ей от какого-то поклонника, и она не желала с ними расставаться. Никогда не расставалась. Вывезти их удалось через знакомого ее родственникам дипломата. Дома, у тети, осталась только шкатулка, в которой они до тех пор хранились. Шкатулка украшена фигуркой арлекина, который держит в каждой руке по аметисту. Тетя носила шкатулку к оценщику, он сказал, что аметисты настоящие, но недорогие. Из-за них не стоит копья ломать. Подлинные сокровища уплыли за границу. В Америке бабушка серьезно заболела и не смогла вернуться домой. Там она и умерла. Камни достались американским наследникам. Доподлинно известно, что наследники продали их коллекционерам.

— А почему ваша тетя не поехала к своей матери в Америку?

— У нее было слабое здоровье, она не могла путешествовать. Да ее бы и не выпустили.

Диана изо всех сил старалась говорить ровным тоном. Еще не хватало сорваться и показать, как этот тип ее бесит. Они столько раз с ним конфликтовали, что у нее должен был выработаться на него иммунитет. Но нет, ничего подобного.

— Что за американские родственники? Вы поддерживаете с ними отношения? — продолжал допрос Шургин.

Он намеренно не сюсюкал с ней. Если Диана раскиснет, они никогда ничего не выяснят.

— Нет. — Она взяла свою чашку и принялась разглядывать то, что осталось внутри. — Ничего о них не знаю. Я и с тетей почти не поддерживала отношений.

— Что означает это ваше «почти»? Почему я должен вытаскивать из вас сведения клещами? Расскажите все толком. — Шургин сделал паузу, и Диана подумала, что он сейчас добавит: «Пожалуйста». Однако он сказал: — Это целиком в ваших интересах.

Диана набрала воздуха в грудь, чтобы выпалить самое главное одним духом. Она не любила об этом говорить.

— Мама и тетя поссорились еще в молодости, потому что тетя вышла замуж за маминого жениха.

Алекс тотчас осуждающе нахмурился, а Клара протянула руку и похлопала свою подопечную по коленке.

— Банальная история, — буркнул Шургин.

— Для вас — возможно, — еще выше вздернула подбородок Диана. — Но не для меня и не для мамы. Мама до самой смерти любила своего… бывшего жениха.

На лице Шургина не мелькнуло ни тени сочувствия. Она решила не обращать внимания на его паршивый характер. Как ни крути, а рассчитывать больше не на кого.

— Бабушка написала мне из Америки несколько писем, — стараясь быть покладистой, объяснила она. — Все мои сведения оттуда.

— А тетя Люба?

— Около месяца назад она умерла. Перед смертью попросила меня приехать. И я отправилась в Тихорецк. Вернее, мы отправились вместе с Денисом. У него там были какие-то дела, и он предложил отвезти меня на машине.

— Какие дела? — с подозрением спросил Шургин. — Если я верно понял, ваш муж владел сетью турагентств. Неужели собирался открывать филиал в Тихорецке? Вряд ли это экономически выгодно.

Диана занервничала:

— На самом деле, я никогда не спрашивала у Дениса о его делах, ни во что не вникала. У нас были не такие отношения.

Она терпеть не могла рассказывать о своей личной жизни. Да никогда и не рассказывала, кажется. Ее единственная близкая подруга, с которой можно было поделиться душевными переживаниями, вышла замуж за итальянца и навсегда уехала из Москвы.

Алекс, на лице которого появилось преувеличенно сочувственное выражение, взял руку Дианы в свои и легонько пожал.

— Ты в ужасном состоянии, — важно заключил он. — Может быть, тебе лучше поплакать?

— Некогда ей плакать, — перебил его Шургин. — Думаю, с этой поездкой что-то не чисто. Возможно, ваша бабушка вовсе не забирала с собой сокровища в Америку. Или забрала не все. Что-то осталось тут, у ее болезненной дочери Любы. Думаю, из-за этого весь сыр-бор.

Он пытался заставить свою мысль работать четко. Обычно ему никогда и никто не мешал думать. Он мог находиться в шумной компании, на совещании, на дискотеке, где угодно, а мозг его решал поставленную задачу. Сейчас все было по-другому. Ему мешала Клара и ее умный ироничный взгляд, Алекс со своей дурацкой патетикой и эта девица, конечно. В первую очередь она.

— Не может быть, — горячо возразила Диана. — Тетя Люба сказала бы мне о сокровище. Не бросила же она его на произвол судьбы. Она написала бы мне письмо, завещание. Я — ее единственная наследница!

— А что она тебе сказала перед смертью? — поинтересовалась Клара, отставив чашку и придвинув к себе пепельницу. В пальцах она уже вертела привычную тонкую сигарету. — Тетя оставила тебе что-нибудь?

Диана нахмурилась:

— Она оставила мне все, что у нее было, — квартиру со всем содержимым. Но поговорить с ней я не смогла, потому что приехала слишком поздно. При мне она не приходила в сознание. Такое глупое стечение обстоятельств! В дороге у меня заболел зуб, да так, что я света белого невзвидела, Денису пришлось завезти меня к стоматологу. И только после того, как мне поставили пломбу, я попала к тете.

Над столом повисло молчание, и Диана, скрывая отчаяние, выпалила:

— Я понимаю, что втянула вас всех в неприятную историю. Наверное, вам действительно лучше отвезти меня в милицию. Вы уже и так сделали слишком много. Теперь я должна сама… Одна…

— Дианочка, не говори глупостей, — с чувством произнес Алекс. — Ты не одна. Я позабочусь о тебе. Я теперь всегда буду заботиться о тебе.

— Спасибо, конечно, — изумленно начала она, но Клара не дала ей доудивляться:

— Алекс, вы будете выяснять отношения позже. И вообще. Мне кажется, Диане сейчас не стоит светиться. Даже в милиции.

Клара любила документальные фильмы. Часто они носили разоблачительный характер, и правоохранительные органы не всегда играли в них положительную роль.

Тем не менее все посмотрели на Шургина, и он холодно ответил:

— Ей самой решать.

Диана проглотила комок в горле, но он, словно пробка, вынырнул снова, и ее ответ прозвучал хрипло:

— Вы же понимаете, что мне некуда деваться.

— Хотите получить предложение остаться тут жить? — запальчиво спросил он. И тут же с досадой заключил: — Считайте, что вы его получили. Я не останавливаюсь на полдороге. И не бросаю в беде женщин, даже если они мне… неприятны.

— О! — воскликнула Клара. — От вашей любезности, Олег, у меня даже сигарета потухла.

Диана и Шургин мрачно уставились друг на друга. Конфликт наконец созрел, как плод, который долгие недели атаковало солнце.

— Выскажитесь сразу, вам станет легче, — отчеканил он. — Давайте, говорите правду.

Диана глубоко вдохнула и произнесла:

— Я считаю вас надменным, наглым и самовлюбленным типом. Но по каким-то причинам вы мне помогаете, поэтому я не могу вылить на вас свое презрение. Мои чувства вступают в противоречие с разумом. — Она двинула бровями и добавила: — Теперь вы.

— Я уверен, что вы бездушная и расчетливая карьеристка с примитивными устремлениями, которая тем не менее строит из себя неизвестно что. Но я буду вам помогать. Вы заслуживаете помощи — но не как личность, а просто как особь, попавшая в трудную ситуацию.

— Отлично.

— Отлично.

Клара смотрела на них с живым любопытством, а Алекс ужасно разнервничался. Ему не терпелось расставить все по своим местам.

— Рад, что вы недолюбливаете друг друга, потому что я чертовски ревнив, — честно признался он. — Кстати, Диана, я хочу на тебе жениться. Ты должна узнать это прямо сейчас, потому что потом, когда найдется сокровище, будет поздно. Ты можешь подумать, что я своекорыстен.

Диана с трудом оторвала взгляд от Шургина и повернулась к Алексу, сделав большие глаза:

— Господи боже!

— Какое ты хочешь кольцо — с круглым бриллиантом или с квадратным? — быстро спросил он. — У меня хватит денег на красивую жизнь.

— Соглашайтесь, — подначил ее Шургин. — Красивая жизнь — это то, ради чего ВАМ стоит жить.

— Прекратите препираться, — повысила голос Клара. — Алекс, как ты можешь приставать к женщине, муж которой находится при смерти?

— Они не жили вместе, — мгновенно парировал тот.

— Кстати, — Шургин посерьезнел, давая понять, что перепалка завершилась и пора снова возвращаться к делам. — Что у вас там с семейной жизнью? Почему вы решили разойтись именно сейчас? Денис настаивал? Признавайтесь, это может оказаться важным. Так почему?

— Нипочему, — Диана принялась рассматривать свои ногти. — Почему все разводятся?

— Полагаю, вашего мужа потряс ваш характер.

— Олег! — прикрикнула Клара.

— Ладно, ладно.

— Мы с самого начала не были влюблены друг в друга, — неохотно призналась Диана. — Но в этом нет ничего криминального.

— Тогда с какой стати вы поженились?

Она сморщила нос и постаралась ответить честно:

— Мне пора было замуж, а Денис просто… очень увлекающаяся натура. Мы познакомились весьма романтично, он потерял голову.

— Да… — протянул Шургин, не в силах обуздать иронию. — Процедуру расторжения брака следует максимально упростить, так как предложение руки и сердца редко делается в здравом уме и твердой памяти.

— Если вы будете комментировать каждое мое слово…

— Извините.

Он не мог понять, что на него нашло. Ее прямой взгляд и задранный кверху нос вызывали в нем неистребимое желание задираться.

— Олег просто пытался узнать, — мягко сказала Клара, — не ссорились ли вы с мужем в последнее время? Может быть, что-то казалось вам странным, или злило, или беспокоило…

— Я не знаю, почему его хотели убить, — покачала головой Диана. — Полагаю, это связано с его бизнесом.

— А сокровище? — тотчас встрял Алекс.

— Ни о каком сокровище, ни о каких деньгах, тайниках и тому подобном я не знаю. Однако тот тип, который привязал меня к стулу, сказал, что я должна отыскать сокровище, которое спрятал мой муж.

— Я полагаю, нам нужна дополнительная информация, — подвел итог Шургин. — Но сначала решайте: идете вы в милицию или нет.

— Нет, — быстро ответила Диана. — Я боюсь. У Дениса были какие-то неприятности с милицией. Я могу влипнуть по полной программе.

— Возможно, вас ищут, — предупредил он. — Кстати, вы никому не одалживали свою машину?

— Нет, она была на стоянке, а ключи от зажигания лежали дома. Я не ездила почти целую неделю.

— Кто же та женщина, которая оказалась за рулем и попала в аварию?

— Понятия не имею.

— Занятно. Я позвоню в больницу и попытаюсь разведать обстановку.

— Не надо! — В глазах у Дианы впервые появилось реальное чувство. Испуг. — Вдруг это ловушка? Вдруг вас вычислят? А через вас отыщут меня…

«Черт побери, она боится, — понял Шургин. — Она боится до смерти. Как я до сих пор этого не понял?»

— Это же не вы сидели привязанным к стулу много часов, — словно отвечая на его невысказанный вопрос, пояснила она.

— Но та женщина наверняка важный свидетель, — настаивал он.

— Вы же говорите, пациентка была в тяжелом состоянии? Значит, не скоро сможет что-то рассказать.

— Хорошо, начнем с другого.

Алекс, который сидел с очень серьезной физиономией, немедленно уточнил:

— Что начнем?

— Расследование, — ответил Шургин. — Для того чтобы реально помочь… Диане, — он с большим трудом выдавил из себя ее имя, — необходимо выяснить, кто и почему за ней охотится.

— У нас есть половина ответа на вопрос «почему», — пробормотала Клара, затушив одну сигарету и принявшись за следующую. — Существует сокровище, которым некто хочет завладеть. И он думает, что Диана может ему в этом помочь.

— Допускаю, что речь идет о редком камне, которым владела тетя Люба, — подхватил Шургин. — Нужно ехать в Тихорецк. Проверить квартиру, поискать завещание или письмо, поговорить с людьми. И еще. Хорошо бы вам завернуть домой и посмотреть, не оставил ли ваш муж чего-то подобного.

Диана уже звонила в больницу и выяснила, что Денис по-прежнему находится в критическом состоянии.

— Однако за квартирой наверняка приглядывают, — сам себе возразил Шургин. — Поэтому лучше туда отправиться не вам, а кому-нибудь из нас. — Он перевел взгляд с Алекса на Клару и заключил: — Мне.

— А если вас поймают? — Диана постаралась скрыть панику.

Она умела подавлять эмоции и вводить мужчин в заблуждение. Она до смерти боялась, что, как только проявит слабость, ее тут же унизят. Бывают женщины, которым смолоду на жизненном пути встречаются одни козлы. В конце концов, бедолаги становятся излишне жесткими и недоверчивыми. С ними трудно найти общий язык даже самым приятным представителям мужского пола. Их трудно чем-нибудь удивить и в чем-то убедить. Их невозможно заставить расслабиться. Они разучились наслаждаться отношениями, потому что ждут от них только плохого.

— Поймают меня? — хмыкнул Шургин. — Зачем им меня ловить? Никто не знает, что я с вами как-то связан.

— Дядя знает, — возразил Алекс. — Мы же приходили к нему, забыл?

— Не забыл. Но твой дядя мигом открестился от Дианы. Будь он в ней заинтересован, вел бы себя по-другому.

Диана хотела что-то сказать и уже открыла было рот, но Шургин не дал ей такой возможности. Он начал разрабатывать план действий. Распределять роли. Вспомнил, что ключи от квартиры находятся в сумочке, которую они подобрали у кафе, сумочка — в машине у Алекса, а машина — перед домом Звенигородских.

— Алекс, ты будешь меня страховать, — распорядился он. — Мы отправимся прямо сейчас. А вы, дамы, собирайтесь. Если не возникнет непредвиденных обстоятельств, в пятнадцать ноль-ноль мы отправляемся в Тихорецк.

— Очень хорошо, — откликнулась Диана. — Только, боюсь, Олег Павлович, вы можете чего-нибудь не заметить. Не обратить внимания. Я ведь отлично знаю Дениса, я даже делала уборку в его кабинете. Так что если там что-то не так, я сразу догадаюсь.

— Но вы не должны сейчас появиться дома как ни в чем не бывало!

— Ну, хорошо, — протянула она задумчиво. — А что, если там появлюсь не я? Или не совсем я?

Во дворе, возле свирепо таращившейся на них иномарки, ссорились двое влюбленных. Она — симпатичная особа лет двадцати пяти, в цветастом платьице и туфельках на босу ногу, с густо подведенными глазами и страстным ртом говоруньи, и он — массивный бугай с круглой бритой головой, наряженный в льняной костюм и пионерские сандалии.

— Тамар, ну ты чего, а? — нудил бугай, глядя на свою девушку тоскливым взором. — Чего ты взорвалась-то? Чего я такого сделал?

— Вадик, а ты сам не понимаешь? Ты пришел в гости к моим родным и вел себя чудовищно! Ты не обращал никакого внимания на дедушку!

— Потому что он глухой, — объяснил Вадик. — Сначала я очень даже обращал, но потом он вылил на мои штаны компот, и мне пришлось отсесть от него подальше. А с того места, где я сидел, он меня не слышал. И, кажется, даже не видел.

— А мою бабушку ты назвал старой каргой!

— Она и есть старая кар… То есть она первая начала обзываться. Ну, Тамар, ну перестань сердиться…

— Кроме них, у меня никого нет, — продолжала бушевать неприступная Тамара. — И пока ты не воспитаешь в себе уважение к пожилым людям, я не буду с тобой разговаривать.

— А вообще встречаться будешь? — тотчас уточнил Вадик. — Не разговаривая?

— Тебе бы только паясничать. — На глаза Тамары навернулись слезы. — Для тебя вся жизнь — один большой прикол.

— Неправда это. Ложь это, — возмутился он. — А к старикам я, правда, не очень… До сих пор. Но, раз ты говоришь, что это гуманно и все такое… Вон, видишь, старушку привезли? Даже двух старушек. Хочешь, я им помогу до дому добраться?

— Хочу, — ответила Тамара с вызовом. — Это твое первое испытание. И будь с ними вежливым, понятно?

Неподалеку от иномарки действительно остановилось такси с мрачным водилой за рулем. Две старухи, его пассажирки, всю дорогу молчали как заколдованные. Доставив их по адресу, шофер хотел было вылезти наружу и помочь им выйти, но едва взялся за ручку двери, как получил палкой по рукам.

— Сидите, молодой человек, — заявила та, что была пострашнее и помордастее. Лохмы цвета копоти лезли из-под платка, нелепо накрученного на голову. — Получите деньги, дайте сдачу и поезжайте отсюдова.

— А чего по пальцам-то бить? — вскинулся шофер. — Я руками, между прочим, руль держу! Вот ваша сдача…

Он с ненавистью наблюдал, как старая перечница открыла дверь и начала выбираться из машины. К ней по двору уже спешил нацеленный на доброе дело Вадик. Старуха выбросила из машины ноги в рыжих мужских ботинках и с кряхтеньем вывалилась вся. Согбенная, словно старая коряга, она оперлась на палку двумя руками и животом, дожидаясь, покуда ее товарка выберется тоже. Вторая оказалась помельче и пошустрее, однако наряжены обе были безобразно — в длинные сарафаны и несколько кофт, надетых одна поверх другой. Платки сбились на сторону, придавая бабушкам неопрятный вид.

«Фу! — подумал Вадик. — Какие противные бабки. Наверное, от них пахнет валерьянкой и кошками». Однако он ошибся. От одной старухи пахло жасминовым дезодорантом, а от другой — мужской туалетной водой.

— Баб, — проникновенно сказал Вадик, стараясь подавить отвращение к двум кочерыжкам, зыркавшим на прохожих исподлобья. — Давайте я вам помогу.

— Тебе чего, делать нечего? — низким бандитским голосом спросила та, что была покрупнее. — Больше всех надо?

Вадик затравленно оглянулся, Тамара смотрела на него пристально, сложив руки на груди. Проверка на гуманность началась:

— Вы за меня подержитесь, — снова начал он. — Чтоб нормально до подъезда дойти. Чтоб не споткнуться, чтоб еще чего…

— Пошел на хрен, — с чувством ответила старая хрычовка и схватила свою подружку за локоть.

— Да я ж от чистого сердца, — рассердился Вадик и, не удержавшись, сплюнул под ноги.

— Знаем мы ваши чистые сердца. Сначала подмажется такой, а потом пенсия — фьють.

— Да я твоих пенсий штук двадцать за вечер просаживаю в бильярдной!

Дело запахло скандалом. Маленькая старушенция ткнула крупную в бок и прокукарекала:

— Пущай помогает. Не кипятись, Алексис.

У нее на носу сидели круглые кокетливые очочки с цейссовскими стеклами. Именно она первой решительно положила свою ручку на подставленный Вадиком локоть. Ручка была в потертой кружевной перчатке с дыркой на указательном пальце. Наглая Алексис, посопев, зашла с другой стороны и тоже положила длань на Вадиков локоть. На этой были митенки, из которых выглядывали мосластые загорелые пальцы с широкими ногтями лопаткой.

«Эта бабка особенно отвратительная, — подумал Вадик, раздувая ноздри. — Если бы не Томка, послал бы я ее…»

Старухи висели на нем двумя большими гирями, причем здоровая, Алексис, кажется, специально напруживалась, чтобы Вадику было потяжелее. Он скосил на нее глаз, но ничего не сказал. Тогда старая сволочь поднажала еще. Он крякнул и даже накренился на бок, как большой плот, но все же устоял.

— Спокойно, бабуси, — пробормотал миссионер поневоле. — Эдак мы все завалимся на газон.

Когда они дошли до подъезда, маленькая старушонка отцепилась и, блеснув очками, сказала:

— Спасибо, милок. Дальше мы уж сами!

И ловко прошлась пальцем с надорванным швом по кнопкам домофона. Электронный замок клацнул и запиликал, возвещая, что путь открыт. Почувствовав, что свобода близка, Вадик распахнул дверь и широко улыбнулся. Не выдержал и еще раз оглянулся на Тому.

— У нас лифт не работает! — крикнула она, показывая подбородком, чтобы суженый двигался дальше и транспортировал старух до их квартиры.

Чертыхнувшись про себя, тот спросил спину Алексис:

— А вам на какой этаж?

— На последний, — огрызнулась та, уверенная, что сейчас дверь захлопнется и они останутся наконец одни.

— О, бабуси, вам не повезло. Лифт-то сломался. Может, отложите свой визит? На лавочке посидите, а там, глядишь, техник придет, починит агрегат.

— Вы такой милый молодой человек! — восхитилась маленькая старушка. Голос у нее был молодой, но какой-то квакающий. — Не стоит о нас беспокоиться. Мы потихонечку, полегонечку… Доберемся! Идите себе по делам.

— У тебя ведь есть дела, верно? — угрожающим тоном спросила Алексис.

— Еще бы! Дел завались.

Вадик выкатился из подъезда и наткнулся на хмурую Тому.

— Так и знала, что ты сбежишь, — угрожающим тоном сказала она.

— Эти бабки наотрез отказались от моей помощи!

— Если ты им нахамил, то конечно.

— Я?! Поди спроси у них!

— Не хочу я спрашивать. Они сейчас взбираются по лестнице, и у них одна палка на двоих. Вернись сейчас же и доведи их до квартиры. Да сделай так, чтобы они тебе обрадовались.

Вадик сильно сомневался, что они обрадуются. Тома открыла дверь своим ключом и пропустила его в подъезд. Там было сумрачно и прохладно. Он неторопливо прошел к лифту, понажимал кнопку пальцем и убедился, что тот мертв. Внутри шахты оказалось тихо, как в танке.

Самое удивительное, что старух не было слышно. По его расчетам, они могли добраться максимум до третьего этажа. Однако довольно бодрый топот слышался где-то далеко наверху. «Не может быть! — искренне изумился Вадик и, подхватившись, побежал вверх по ступенькам. Ему из спортивного интереса захотелось узнать, где они сейчас и, главное, в какой физической форме.

Когда он их догнал, они уже миновали площадку между восьмым и девятым этажами. Услышав, что кто-то поднимается следом, бабуськи притормозили и как по команде обернулись назад.

— Ты! — воскликнула Алексис мрачно. — Она раскраснелась, и на лбу у нее выступил пот, как у спортсменки после хорошего пробега.

Не успел Вадик и глазом моргнуть, как она схватила его за грудки, с силой подтянула к себе, а потом шарахнула о шершавую стену подъезда, выдохнув в лицо:

— Чего тебе нужно от двух бедных бабушек, гнида?

— Отпусти! — крикнул он. — Ты че, совсем сбрендила?

Тамара некоторое время томилась внизу, а потом вспомнила, что забыла дома солнечные очки. Сейчас Вадик выполнит ее королевское повеление, и они отправятся в парк, где много света, мало тени и вообще… Очки новые, модные, с розовыми стеклами, ей хочется немножко пофорсить.

Она вошла в подъезд и сразу же поняла, что где-то наверху случилась драка. Слышалось далекое шарканье множества ног по плиточному полу, уханье и другие характерные звуки, которые вырываются из горла, когда тебя сильно бьют в живот. Тома замерла в нерешительности, потом подошла к лестнице и, поставив ногу на первую ступеньку, прислушалась. В тот же миг до нее донесся истошный вопль;

— Ах ты, Чучундра старая! Получи! На!

Узнав голос Вадика, Тома ахнула и птицей полетела вверх. Кровь бросилась ей в голову и теперь стучала в ушах маленькими молоточками. Когда она добралась до места, глазам ее открылась страшная картина. Огромная старуха, раскорячившись, лежала спиной на низком подоконнике и скребла каблуками оранжевых ботинок по полу. Вадик держал ее двумя руками за глотку и душил, приговаривая:

— Вот тебе — хрен мордатый, вот тебе — бритая задница, вот тебе — бугай вонючий!

Вторая бабушка стояла тут же, стиснув перед собой ручки, и приговаривала:

— Соберись, Алексис! Дай ему!

Тома выскочила снизу, как разъяренная кошка, и прыгнула Вадику на спину.

— Ты что, очумел?! — закричала она. — Я думала, ты просто невоспитанный, а ты… А ты…

Тот мгновенно отпустил старуху, потому что перед Томой чувствовал свою абсолютную беспомощность. С Томой нужно было объясняться, она любила многословные изъявления чувств, любила вежливые выражения, всякие расшаркивания и глупые условности. Конечно, он не ожидал ее увидеть здесь и сейчас.

— Бабка сама на меня напала! Первая! — воскликнул он, стряхивая подругу со спины и поворачиваясь к ней лицом. Глаза у него сделались круглыми от обиды. — Они меня, как увидели, сразу решили с ног сбить. Договорились промеж собой! Давай, говорят, завалим кабана — и дело с концом. Они вообще — неизвестно кто такие! Бандитки какие-то! Ты посмотри, посмотри на вот эту вот!

Тома послушно посмотрела. Большая старуха, высвободившаяся благодаря Томиному вмешательству из медвежьих объятий Вадика, выглядела и в самом деле как-то странно. Теперь она уже не сгибалась в три погибели, и стало заметно, что у нее широкий разворот плеч и рост, абсолютно неприличный для иссушенной жизнью женщины. Однако как только парочка уставилась на нее, Алексис немедленно сгорбилась и заулыбалась масленой улыбкой.

— Ах, дорогая моя девочка! Это ваш молодой человек? — сладеньким баском проворковала она, гипнотизируя Тамару. — А мы-то, дуры старые, решили, что это бандюган. Вон у него харя-то какая откормленная! И волосьев на голове почитай что нету совсем. А он, значит, просто ваш кавалер. Извиненья просим! Мою подругу-то третёва дня вот так точно в подъезде прижали да и ограбили. Все отняли, ироды поганые. На дозу, говорят, не хватает. Отдавай, говорят, рубли припрятанные, а то, значит, каюк. Она и отдала, горемычная. Теперь вот меня с собой повсюду водит. Я-то в молодости спортом занималась, метанием ядра. Так метала, так метала, не приведи господи. Моя фамилия во всех книжках про советский спорт есть. Душкина я, Александра, может, слыхали?

Тома и Вадик синхронно помотали головами — нет, мол, не слыхали. И тут из-за спины первой выступила вторая старушка и проквакала:

— Мы к подруге приехали, может, зайдете с нами? Посидим, чайку попьем. Поболтаем о старых временах?

— Нет! — хором ответили молодые люди.

Тома дернула Вадика за рукав и с чувством сказала:

— Спасибо большое, но мы очень спешим. Нам… Нас… Нас наша собственная бабушка ждет.

— С дедушкой, — добавил Вадик для правдоподобия.

Они развернулись и с топотом понеслись вниз по лестнице с азартом школьников, которые сбежали с уроков.

Алекс еще некоторое время стоял, глядя им вслед умильным взором, потом, когда топот стих, повернулся и бросил:

— Я уж думал, этот тип из сторожей, которые тут тебя караулят. Думал, нас раскусили. — Подобрал юбку и потопал вверх, не обращая внимания на взгляд, которым его одарила Диана. — Ты как, отдышалась немножко?

— Отдышалась, — буркнула Диана. — Чтобы я еще раз с тобой куда-нибудь пошла…

— Больше никуда и не надо, — радостно заявил Алекс, напряженно наблюдая за тем, как она отпирает замки. — Только под венец.

— Я не собираюсь за тебя замуж.

Она замерла, нацелив последний ключ на замочную скважину, потом повернулась и, посмотрев Алексу прямо в глаза, раздельно повторила:

— Я — не — собираюсь — за — тебя — замуж. Как вообще тебе пришла в голову подобная идея?

— Дианочка, но я люблю тебя! — искренне удивился Алекс. — Тебя больше никто не будет так любить, как я!

— Откуда ты знаешь?

— Потому что я люблю тебя сильно. Ты обязана выйти за меня!

Диана покачала головой. Ее круглые очки, которые ей сделали в «Оптике» возле дома Шургина буквально за несколько часов, сползли на самый кончик вспотевшего носа.

— Поверить не могу, что от щипков за мягкое место ты перешел прямо к предложению руки и сердца.

Ей было страшно жарко во всех этих кофтах, в платке, в длинном сарафане и закрытых сандалиях, которые уродовали ее аккуратную ножку.

— Ты ни разу даже не поговорил со мной толком!

— О чем же тут разговаривать? — еще сильнее удивился Алекс. — Разговоры только охлаждают страсть. У тебя нет ни одной причины отказываться.

— Во-первых, ты бабник, — строго сказала Диана.

— Но, ласточка моя! — возмутился «жених». — Современные женщины так заботятся о своей внешности, что просто вынуждают мужчин бегать от одной красавицы к другой.

— А во-вторых, — отрезала она,-я тебя не люблю.

— Не говори больше ничего, я не приму отказа.

— Почему это? — хмыкнула Диана, которая решила раз и навсегда выяснить с нежданным кавалером отношения.-Ты не можешь волевым решением заставить меня выйти за тебя замуж. Не понимаю, с чего ты так уверен в моем согласии. Мы с тобой даже ни разу не целовались.

— Но это же поправимо! — воскликнул глупый Алекс и, заправив в платок выбившуюся прядь мышиного цвета, схватил Диану в объятия и полез целоваться.

— Уйди, дурак, — простонала она, пытаясь вырваться. — Псих недоделанный.

В этот трагический момент из квартиры напротив вышла Анна Петровна Житоменко, завуч местной средней школы, в сопровождении супруга, Василия Степановича, который считал своим долгом во всем поддерживать свою половину. Увидев двух целующихся старух, Анна Петровна на несколько секунд потеряла дар речи, но потом этот дар возвратился к ней в полном объеме.

— Все, — сказала она голосом охотника, провалившегося в слоновью яму, — Конец света уже наступил. А я предупреждала, что так будет! — Она погрозила пальцем своему мужу, будто бы он когда-нибудь оспаривал ее утверждения. — Роно еще пожалеет! Сначала отменили школьную форму, потом разрешили курить на переменах, а теперь до чего докатились? Старушки ступили на путь разврата! А что им еще остается в стране, где пенсия в несколько раз меньше стоимости ритуальных услуг?

— Именно! — воскликнул Алекс своим фирменным басом. — Мы получили квитанции по квартплате и теперь поддерживаем и утешаем друг друга всеми доступными способами!

— Ну, правильно, — пожал плечами Василий Степанович. — Власти просто вынуждают старых людей селиться парами и тройками, чтобы иметь возможность сдавать освободившуюся площадь и жить на полученные деньги.

— Вот погодите, — предупредил Алекс, воодушевившись. — Когда старушки начнут сбиваться в красные бригады, депутатам мало не покажется! Пенсионеры — страшная сила.

— Держитесь, бабушки, — выпалила Анна Петровна и с воинственным видом двинулась вниз по лестнице.

Диана поспешно открыла последний замок и скользнула внутрь квартиры. Алекс последовал за ней.

— Какой же ты идиот, — с чувством сказала она, захлопнув дверь. — Нашел время лезть с поцелуями! Не смей, не смей больше приставать ко мне с этими глупостями. Я не твоя невеста, мне не нужно кольца с бриллиантом, не нужна красивая жизнь, мне не нужно от тебя ничего. Просто отстань.

— Ну, это мы еще поглядим, — пробормотал Алекс, решив, что всего лишь выбрал неудачный момент для объяснения.

А как найти другой, если повсюду их сопровождают Клара и Шургин? Самое главное — Шургин. От его насмешливого взгляда никак не укрыться. Алексу не нравилось и то, что он вечно ссорился с Дианой. Было в этих ссорах что-то такое… эмоциональное. Алекс знал, что всякое сильное чувство может неожиданно изменить знак и превратиться в свою противоположность. Ему бы этого не хотелось. Лучше, если Диана и Шургин станут относиться друг к другу равнодушно.

Диана тем временем прошла в гостиную и, остановившись посередине, внимательным взглядом окинула обстановку. Все вещи стояли на своих местах. Ничего такого, что бросалось бы в глаза. Из гостиной она двинулась на кухню, потом прошла в спальню и в последнюю очередь — в кабинет Дениса.

Приблизилась к письменному столу, и в этот момент в кармане одной из ее кофт загудел мобильный телефон. Она достала его и прижала к уху, отодвинув платок подальше.

— Что у вас случилось? — раздался взволнованный голос Шургина. — Неприятности?

— Ничего особенного, — ответила Диана. — Алекс подрался в подъезде с каким-то типом, который хотел проводить его до квартиры.

— Я так и знал. Убью этого гамадрила! А что в самой квартире?

— Все как обычно. Попробую обследовать ящики стола.

Она потратила полтора часа на поиски. Пока она перебирала бумажки, Алекс включил телевизор и, водрузив ноги на пуфик, нажимал на кнопки пульта. Картинки на экране менялись с поразительной быстротой, но ни одна не заинтересовала его настолько, чтобы остановиться и посмотреть подольше.

— У тебя что, болезнь? — крикнула Диана, обалдев от кряканья голосов, которое получалось в результате его манипуляций. — Прекрати сейчас же. Посмотри какой-нибудь фильм. Кажется, там идет «Она написала убийство».

— Глупое кино! — ответил Алекс. — Эту Джессику нужно было сразу посадить в кутузку: где она — там убийство. А лучше бы ее гильотинировать. И маленький городок мог бы спать спокойно. Кстати, ты что-нибудь нашла?

— Ничего. Нет повода тут оставаться.

— Как это — нет повода? А наши отношения? Мне нравится быть с тобой наедине, — заявил Алекс, появляясь на пороге. Вид у него был как у серийного убийцы, переодевшегося в то, что попалось под руку.

— Алекс, не начинай все сначала.

— А что?

— Я пожалуюсь Шургину.

— Плевал я на Шургина!

— Как спустимся, обязательно скажи ему об этом, — посоветовала Диана.

Они вышли из подъезда растерзанные и потные. Диана взяла Алекса под руку и заставила согнуться в три погибели.

— Вначале ты отлично играл свою роль, — прошипела она. — А теперь не хочешь. Ты похож на пленного француза, замотанного в тряпки. Опирайся на палку!

Такси, которое для них заранее вызвала Клара, ожидало возле клумбы с петуниями. Когда они влезли в салон и одновременно с грохотом захлопнули дверцы, шофер обернулся и недовольно сказал:

— Полегче, божьи одуванчики! Вы мне автомобиль развалите.

Один «одуванчик» собрался было ответить нечто непечатное, но Диана схватила его за руку и сильно сжала пальцы. Тогда невоздержанный Алекс поднес ее кисть к губам и жарко поцеловал. Она тут же влепила ему затрещину.

— Эй, бабки, спокойнее! — немедленно возмутился водитель, который как раз разворачивал автомобиль и повернулся к пассажиркам лицом. — Ну, что ты будешь делать! Как только скачок инфляции, у народа башни сбивает напрочь. Чего вы деретесь? Жениха не поделили?

— Спорим, кому твои деньги достанутся! — басом ответил Алекс, наклоняясь вперед. — Сейчас стукну тебя по башке и всю выручку заберу.

Шины взвизгнули, и таксомотор ткнулся в бортик тротуара.

— Вы дуры, что ли? — взволновался шофер и выскочил из машины. Открыл заднюю дверцу и крикнул: — А ну, выметайтесь отсюда!

— Мы пошутили, — пискнула Диана, неловко выбираясь наружу вслед за Алексом.

— Тоже мне — хохмачки нашлись! — завелся шофер. — Я и так весь на нервах, цельный день и цельную ночь работаю, и тут еще вы!

— Мы пожалуемся диспетчеру, — пригрозил Алекс.

— Вот пускай диспетчер сама за вами и едет!

Когда такси, рассерженно тряся задницей, скрылось из виду, рядом со «старухами» притормозила машина, за рулем которой сидел Шургин.

— Договорились же, что вы дальше проедете, до парка.

— Водила нервный попался, — небрежно сказал Алекс. — Несговорчивый.

— Мы показались ему подозрительными, —добавила Диана.

— Нашли что-нибудь? — спросил Шургин, дождавшись, пока разведчики усядутся. — Что это за книжка?

Алекс только сейчас заметил небольшой томик у нее в руках и попенял:

— Мне ничего не сказала!

— Это единственная вещь, которая показалась мне подозрительной, — ответила Диана. — Сборник стихов «Луна и облако». Европейская любовная лирика.

— И что в ней подозрительного, в этой лирике? — уточнил Шургин, которому не хотелось останавливаться так близко от места проведения боевой операции и разглядывать находку.

— Стихи на письменном столе моего мужа — это нонсенс. Все равно что обнаружить в холодильнике кусок мыла или носки.

— Если заморозить носки, они будут дольше носиться, — поведал Алекс. — Это я просто так. На ум пришло.

— Денис не читает художественную литературу. Редко, если прочтет нечто такое, что присоветует ему очередная пассия. И то в основном прозу. А стихи он вообще терпеть не может. А тут вдруг — поэтический сборник!

— Возможно, кто-то дал ему почитать, — предположил Шургин. — Вы же сами говорите — если пассия посоветует…’

— Но не стихи. Для этого он должен был влюбиться как сумасшедший.

— Может быть, он так и влюбился? — осторожно спросил Алекс. — И за это его захотели убить.

Диана задумалась. Она пыталась вспомнить, каким в последние дни перед трагедией был ее муж. И пришла к выводу, что он и в самом деле вел себя странно.

— Что-то его волновало, кажется, — неуверенно сказала она. — Просто я приняла это на свой счет. Все-таки мы собирались расстаться…

— И вы думали, что у него поднялось настроение, — пробормотал Шургин.

Диана уже дала себе слово, что не станет обращать внимания на его выпады. Она ему не нравится, он ей тоже. Чего же копья ломать понапрасну?

— Возможно, Денис и в самом деле кого-то встретил. Но тогда эта женщина должна сидеть в больнице рядом с ним.

— Не обязательно, — возразил Шургин. — Она может ничего не знать. Она может опасаться и за свою жизнь тоже.

— А что, если он оставил свое сокровище ей? — агрессивно спросил Алекс. Собственная идея ему ужасно не нравилась.

— Эту историю следует разматывать с другого конца. Я уже говорил: нужно отправляться в Тихорецк. Согласно моему плану, — он взглянул на часы, — мы должны выехать в пятнадцать ноль-ноль. Собственно, почему я говорю — мы? Мне нужна только Диана. Остальные могут остаться.

— Мне тоже нужна только Диана, — запальчиво сказал Алекс. — Я поеду с вами. И это не обсуждается.

В дорогу собирались по-солдатски. Робкое предложение Клары заехать домой за одеждой было встречено жестокой критикой.

— Зайдем в соседний магазин, и вы подберете себе джинсы и по паре кофточек, этого будет достаточно, — распорядился Шургин. — В конце концов, Тихорецк — не край света.

Он побросал в спортивную сумку кое-какие вещи для себя, а Алекс важно заявил, что ему ничего не нужно. А если понадобится, он купит. Он всячески подчеркивал свою состоятельность, и Шургин наконец удосужился спросить:

— А чем ты вообще занимаешься?

— Я покупаю и продаю, — туманно ответил тот. — Извлекаю из этого выгоду и живу в свое удовольствие.

Вчетвером они вышли на улицу и двинулись к переходу. Стоянка машин, на которой Шургин оставил свое транспортное средство, находилась неподалеку, нужно было только перейти шоссе. Клара с Дианой, отлично поладившие друг с другом, шли по пятам за мужчинами. Те первыми ступили на проезжую часть. Для пешеходов горел зеленый свет, и вся четверка бодро шагала по полосатой «зебре» перед носом порыкивающих в нетерпении автомобилей.

Когда загорелся красный, Шургин и Алекс уже стояли на тротуаре, Клара сделала последний шаг, а вот Диана…

От самого подъезда Диана шла молча и постоянно оглядывалась. Никто и слова ей не сказал: думали, что после похищения она опасается нового нападения бандитов. Однако они ошибались. Дело было не в этом. Совсем не в этом. Еще в своем дворе, когда они с Алексом изображали старух, она заметила в дальней арке пожилую женщину в старомодном синем костюме, дополненном белой блузкой. Ее голову украшал высокий пучок, сооруженный из светло-рыжих волос — такие пучки были популярны в шестидесятые.

Точно такую же прическу носила тетя Люба. И у тети Любы тоже был синий кримпленовый костюм с юбкой, который она надевала «на выход», потому-то Диана и помнила его так хорошо. Ведь поездка в Москву и встреча с сестрой, которая неизменно заканчивалась скандалом, и была тем самым выходом в свет, когда обязательно нужно выглядеть достойно.

Диана проглотила слюну и сделала непроизвольное движение в сторону незнакомки. Но та развернулась и быстро пошла прочь. Арка поглотила ее, как большая рыбина с разверстой пастью.

— Что-то случилось? — спросила Клара, тронув ее за локоть.

— Нет-нет, — ответила Диана.

Они отлично поладили, но еще не сблизились до такой степени, чтобы доверять друг другу все — в том числе и свои страхи. Пожалуй, одному Шургину она сказала бы о женщине в синем костюме. Нет, она, конечно, не изменила своего отношения к этому типу. Почти не изменила — приходилось признать, что он действует в ее интересах. «Почему он взялся мне помогать? — задавалась вопросом Диана. — Я же ему страшно не нравлюсь». Один раз она поймала себя на мысли, что именно это ее особенно задевает.

Они как раз переходили дорогу, когда Диана почувствовала на своем затылке чей-то взгляд. Это было такое яркое ощущение, как будто что-то живое прикоснулось к ее коже. Она притормозила, обернулась назад и… Увидела возле витрины магазина ту самую женщину в синем костюме и с рыжим пучком на голове. На этот раз женщина не пряталась в тени. Кроме того, она находилась гораздо ближе, и Диана с ужасом вгляделась в ее лицо. Это была тетя Люба! Разве можно не узнать эти черты? Нос картошкой, кирпичные полоски румянца на щеках, широко расставленные глаза..

Диана непроизвольно рванулась назад, ей хотелось как следует разглядеть «тетю Любу». Но светофор уже переключился, стоявшие на старте машины тронулись с места. Между пикапом и маршруткой неожиданно появился мотоцикл, который мчался, не снижая скорости, лавируя в потоке транспорта.

— Диана! — крикнула Клара, бросилась назад и буквально вышибла свою подопечную из-под колес.

Однако сама не успела уклониться от столкновения и, пискнув, полетела на асфальт. Конечно, тут началось столпотворение! Передние автомобили стали тормозить, задние загудели, люди на тротуарах заволновались. Алекс и Шургин бросились женщинам на помощь, Шургин больно схватил Диану за локоть и толкнул ее на Алекса:

— Смотри за ней.

Потом опустился на колени и склонился над Кларой:

— Ты цела? Где-нибудь болит?

— О-о-ох! — Глаза у Клары были огромные и беспомощные.

Мотоциклист в красном шлеме кружил вокруг, напоминая вышедшего из-под контроля робота, и говорил как заведенный:

— Я ехал на зеленый! Все видели! Вы же видели? А она как выскочит…

Когда приехала «Скорая» и врачи принялись грузить Клару на носилки, Диана расплакалась:

— Это я во всем виновата!

— Конечно, вы, — злобно ответил Шургин. — Теперь я буду гонять вас впереди себя, как козу.

— Но я тоже хочу ехать, — лепетала Клара, у которой стремительно опухала левая рука.-Я думала, что смогу помочь…

— Ты можешь, — твердо сказал Шургин. — Мы сделаем вот что. Отвезем тебя в ту больницу, где лежит женщина, которую считают женой Дениса Звенигородского.

— Но это платная клиника, — пискнула Клара.

— А мы заплатим, — успокоил ее Шургин.

И богатый Алекс подтвердил:

— Не вопрос. Я сам за все заплачу. Это будет компенсация за моральный ущерб. Я имею в виду, что я ущипнул, а тебя уволили…

— Как только придешь в себя, — оттеснил его плечом Шургин, — ты разведаешь все, что только можно. Узнаешь о той женщине. Поняла?

Клара через силу улыбнулась, и он отправился договариваться с медиками, на ходу доставая из кармана бумажник. Диана напоследок ободряюще пожала пострадавшей здоровую руку и, когда дверцы машины захлопнулись, беспомощно огляделась по сторонам. И увидела рыжий пучок волос, плывущий по тротуару среди моря голов. Двойник тети Любы — или что это было на самом деле? — смешался с толпой и уходил безвозвратно. Возможно, нужно было броситься вслед за ним, но Диана чувствовала, что ее ноги сейчас мягче теста для пирожков, которые бабушка когда-то пекла на Пасху. И еще ей было холодно, ужасно холодно.

Заметив, что она трясется, Шургин схватил ее в охапку и поволок на стоянку, куда они, собственно, и направлялись с самого начала.

— Я отправил на дело Алекса, — сообщил он, засунув Диану в свою машину.

Чтобы захлопнуть дверцу, ему пришлось перевеситься через нее. Знакомый запах жасмина заполз ему в ноздри. Ничего удивительного. Они столько раз стояли нос к носу, выясняя отношения, что он уже привык к ее духам.

— Алекс и Клара: жертва заботится о своей потенциальной убийце, — хмыкнул он, доставая из бардачка бумажные платки. — Вытирайте нос. У нас появилось немного свободного времени. Придется ждать, пока ваш поклонник вернется. Если мы уедем без него, боюсь, он за нами погонится.

— Тоже мне поклонник, — опротестовала его заявление Диана.

— Алекс признался, что никогда еще не видел такой аппетитной пятой точки. Уникальный случай! Мне лично не доводилось влюбиться в женщину с тыла. В этом есть нечто пикантное.

…В Тихорецк они приехали поздним вечером. Диана утверждала, что в лучшие годы их совместной жизни часа за четыре они с мужем сюда добирались. В принципе, по довольно приличной и относительно свободной трассе Шургин доехал бы и быстрее — мощность его авто это вполне позволяла. Но благодаря Алексу дорога превратилась в шестичасовую пытку. То он хотел пива и чипсов и надолго застревал у придорожных палаток, придирчиво выбирая то и другое, попутно доводя до истерики видавших виды продавцов и продавщиц. Затем его начинала мучить жажда, которую он, не торопясь и с удовольствием, утолял охлажденной минералкой, пока закипающий от злости Шургин не принимался ему отчаянно сигналить.

Но через некоторое время Алекс снова требовал остановки. Теперь уже не возле островков цивилизации, где велась торговля, а, наоборот, в местах тихих и безлюдных. Повинуясь законам природы, литры исчезнувшей в его утробе жидкости начинали проситься обратно, о чем Алекс громко и радостно извещал своих попутчиков. Он надолго исчезал в придорожных кустах, возвращался счастливым и даже некоторое время сидел молча, но затем все начиналось сначала: пиво-чипсы-соленые орешки-вода-кусты…

Как-то раз, во время одной из этих бесчисленных остановок, он пытался заговорить с угрюмыми путанами, разгуливающими вдоль шоссе в колготках-сеточках и с маленькими сумочками на длинных ремешках. Но барышни, профессионально и быстро оценив ситуацию, покрыли его таким отборным не девичьим матом, что Алекс посчитал за благо быстренько убраться в машину.

— Слушай, эти-то тебе зачем? — давясь от смеха, поинтересовался Шургин. — Ты у нас вроде бы влюблен, и предмет твоего обожания рядом сидит.

— О тебе беспокоюсь, ты у нас без пары. А так взяли бы девочку, чтобы не скучно было. Заодно она бы и дорогу показала. В смысле, за ту же цену.

— Да мы пока не заблудились, мы вообще, считай, еще ехать не начинали, у каждого столба останавливаемся, — встряла в разговор Диана. — И пожалуйста, без пошлостей и этих ваших комментариев. Прошу помнить, что с вами в машине женщина.

— Вот я и помню, — обрадовался Алекс, — помню, что женщина. Одна. А вот ему…

— Прекрати, — взорвалась Диана. — Это просто невыносимо!

Шургин резко сбавил скорость, с трудом сдерживаясь, чтобы не расхохотаться.

Наконец они доехали до развилки, где пришлось свернуть с федеральной трассы на дорогу местного значения. Ларьки, киоски и шашлычники с мангалами закончились, машину неприятно потряхивало, но стало очевидно, что ехать уже недолго.

— Мы почти на месте, — сказала Диана.

Действительно, из сумерек выплыло циклопическое железобетонное сооружение времен развитого социализма с полустершимися от времени и плохо различимыми буквами.

— «Добро пожаловать в Тихорецк!» — прочел Алекс и, утопив стекло до конца вниз, чуть не наполовину высунулся из машины. — И где здесь город? — поинтересовался он, вернувшись на место. — Какие-то сараи, куры вон бегают.

— Куда едем? — спросил уже изрядно утомившийся Шургин. — Отдохнуть бы хорошо.

— Немного терпения, — Диана слегка оживилась. — Сейчас прямо, на первом перекрестке направо, по улице до конца и там налево. Уже рядом.

За перекрестком начинался собственно город Тихорецк. Хотя почти стемнело, было заметно, что он чистенький, зеленый, с аккуратными невысокими кирпичными жилыми домами. Попалось по дороге и несколько деревянных строений, не избы, настоящие двух— и трехэтажные дома с палисадниками, уцелевшие памятники былых времен. Где-то вдали, едва угадываясь в темноте, виднелись купола церкви.

Не встретив ни одной машины, они проехали по указанному Дианой маршруту и остановились перед типовой пятиэтажкой.

Шургин заглушил мотор и выбрался наружу, разминая уставшие руки-ноги. Диана стояла рядом молча, словно обдумывая что-то. И лишь Алекс повел себя как носорог, вырвавшийся из западни. Выскочив из машины, он воздел руки к небу и пропел, точнее — заорал, во всю глотку на мотив известного революционного шлягера о кавалеристах-буденновцах:

— Веди ж, Диана, нас смелее в бой!..

Других слов он не знал, да и эти пришли ему в голову абсолютно случайно, поэтому он успел повторить свою дурацкую интерпретацию еще раз, пока пришедшие в себя Диана и Шургин хором не зашикали на него:

— В таких городках спать ложатся рано, — заметил Олег, — так что если ты перебудил всю округу, то местные жители обязательно вызовут милицию, и нас посадят за хулиганство суток на трое, и, в общем-то, будут правы.

— Осознал, беру себя в руки, — хихикнул Алекс, — но все-таки, мы идем или не идем?

— Идем, — Диана решительно двинулась к крайнему левому подъезду. Мужчины пошли следом.

Это был классический провинциальный подъезд, без всяких домофонов и кодовых замков, относительно чистый, освещенный тусклыми лампочками, пахнущий кошками и мышами одновременно.

— И никого, — отчего-то шепотом произнес Алекс.

— Да говори нормально, — заметил ему Шургин, — мы же не воровать сюда пришли, а по делу.

— Как знать, как знать, — задумчиво протянул тот.

— Вот эта квартира, — Диана остановилась перед обитой чем-то коричневым дверью на третьем этаже и потянулась к звонку. На двери белой краской аккуратно была выведена цифра «8».

— Погодите, — остановил ее Олег, — вообще поздно уже, не испугаем соседку-старушку?

— Ну, не такая уж она и старушка. Да и время — ничего, нормальное. Не для визитов, конечно, но раз уж так получилось…

— Ладно, нажимайте, — поторопил ее Алекс, — а то есть хочется. Может, накормит нас сердобольная соседка твоей тетки? А то здесь круглосуточных маркетов, сдается мне, нет, а припасов мы не сделали.

— Ничего, до утра доживешь, — отозвался Шургин, — чипсы долго усваиваются.

Звонок задребезжал так громко, что они испугались — не сбегутся ли жители соседних квартир. Некоторое время стояла неопределенная тишина, а потом послышались приближающиеся тяжелые шаги.

— Кто? — строго поинтересовался из-за двери низкий женский голос.

— Зинаида Петровна, это я, Диана, племянница вашей соседки, Любы.

— Кого?

— Любы. Откройте, пожалуйста.

— Люба умерла!

— Ну, естественно…То есть я хочу сказать, я знаю, что умерла. Господи! Откройте, я вам все объясню!

— Из-за этой двери ни хрена не слышно, — влез Алекс.

— Да помолчи ты! — взвыла Диана и, обращаясь к коричневой двери, громко и отчетливо произнесла: — Зи-на-и-да Пет-ров-на! Э-то Ди-ана! Племян-ни-ца ва-шей быв-шей Любы!

— Соседки, — подсказал Алекс.

— Заткнись! — заорала на него Диана.

— Вы кто? — донеслось из-за двери.

Диана со стоном сползла по стене на пол и уронила голову на руки.

Шургин понял, что пора вмещаться. Слегка оттеснив Алекса, он подошел вплотную к двери и, сложив ладони рупором, прокричал: «Милиция! Перепись населения!»

После паузы с той стороны задвигались какие-то засовы, щелкнул замок, дверь приоткрылась, и в проеме обозначилась женская голова с седым пучком на макушке и очками на носу.

Не дав Зинаиде Петровне опомниться, Шургин гневно произнес: «Посмотрите, что вы сделали с бедной девушкой!» — и указал пальцем на сидящую у его ног Диану.

Это возымело действие. Зинаида Петровна отпихнула Шургина в сторону и с криком: «Моя девочка!» — бросилась поднимать наконец-то опознанную племянницу покойной соседки Любы.

Через десять минут они втроем сидели в небольшой опрятной комнате, служившей гостиной, а Зинаида Петровна курсировала между ними и кухней, уснащая стол все новыми тарелками со всевозможной снедью-Алексу удалось провести в жизнь свой коварный план, дав на вопрос хозяйки: «Хотите ли вы перекусить с дорожки?» — очень подробный искренний ответ.

— Ладно, — согласился и Шургин, — поедим, а потом поговорим. А то в квартире вашей тети наверняка шаром покати. В смысле еды.

— Мы заплатим, — вмешался Алекс, — мы ей за все заплатим.

— Нет, ты точно ненормальный, — вздохнула Диана, — за гостеприимство денег не берут.

— Ну что ж, иногда можно и на халяву, — резюмировал он.

Зинаида Петровна Балашова в течение последнего года была, по сути дела, сиделкой у своей больной соседки Любы. Эту миссию она взвалила на себя добровольно, а от денег отказалась категорически, пригрозив чете Звенигородских, что обидится смертельно, если они «еще будут ей что-то предлагать». Пришлось ограничиться подарками к дню рождения и прочим датам, но и их Зинаида Петровна принимала неохотно.

Любу Зинаида Петровна обожала, похоже, втайне преклонялась перед этой странноватой, немного загадочной женщиной, чья жизнь была проникнута романтикой и тайной. Может быть, поэтому их взгляды на многие вещи и явления практически всегда совпадали, а отношение к людям, включая близких родственников, было в значительной степени сформировано именно Любой.

С племянницей своей Люба, пока была здорова, отношений не поддерживала, и Зинаида Петровна оценила то, что Диана не бросила тетку, когда для той наступили тяжелые времена. Она с теплотой и нежностью относилась к Диане. И поэтому очень настороженно встречала ее мужа Дениса. Ведь Люба-то (Зинаида Петровна это прекрасно видела) Денису не доверяла, как будто опасалась его.

— Вы уж извините, слышать стала плоховато, — сетовала Зинаида Петровна за чаем, — сразу и не разобрала, кто да что…

— Это вы нас извините, приехали, как снег на голову, да еще поздно, — оправдывалась Диана.

— Вот был бы телефон, тогда бы другое дело.

— Зинаида Петровна, я же сколько раз предлагала, давайте я вам мобильный телефон…

— Ты, девочка, брось это, — решительно прервала ее Балашова. — Я эти ваши железяки не понимаю и знать их не хочу. Придумали тоже, прости господи, ересь какую-то! Забудь. Жила без этого телефона, так и помру.

— Ну зачем вы так, я же от души!

— Да знаю, знаю, не переживай. Я, если что надо — к соседу на первый этаж схожу, он инвалид войны, ему телефон поставили. Ну, рассказывай, что да как. По делу приехали или отдохнуть? Ты же с самых похорон Любочкиных здесь не была?

— Да, первый раз, хотя все собиралась. Теперь вот по делу пришлось. И нам очень надо с вами поговорить, мне и моим друзьям.

Увидев, что мужчины заинтересовались их разговором, Зинаида Петровна встала и сказала:

— Дианочка, помоги-ка мне с посудой.

И уже на кухне поинтересовалась:

— Кто эти твои друзья? Денис знает?

Диана на секунду задумалась. Врать не хотелось, сказать правду было невозможно. О теперешних их отношениях с Денисом Зинаида Петровна не знала, хотя о многом догадывалась.

Наконец, решившись, сказала:

— Друзья с работы. Там у меня не все гладко, так что один из них, ну, что ли, охранник мой. Олег.

— А другой, говорливый этот?

— Другой так, для мелких поручений, — мстительно пояснила Диана. И, помолчав, сказала: — Денис в больнице. В критическом состоянии.

Зинаида Петровна аж присела:

— Убили?

— Пытались. Я думала, вы по телевизору услышите, так что решила рассказать.

— За что его? Кто?

— Вот я и пытаюсь узнать, а друзья помогают.

— Нашли чего?

— Нет, — задумчиво протянула Диана, — пока нет. Ищем.

Помолчала еще немного, вздохнула. Внимательная Зинаида Петровна правильно поняла ситуацию:

— Говори, девочка, чего мнешься. Или секрет?

Диана как-то странно взглянула на нее и тихо спросила:

— Как вы думаете, тетя Люба правда умерла?

Зинаида Петровна всплеснула руками так, что смахнула с небольшого кухонного столика цветастую чайную чашку. Чашка упала на пол и с радостным звоном раскололась на несколько крупных разноцветных кусков.

Но Зинаида Петровна, кажется, этого даже не заметила:

— Дианочка, да что с тобой? Мы же все ее и хоронили, помнишь? А если кто умирает — то уж умирает, дело известное. Какие тут сомнения могут быть? Может, девочка, у тебя из-за Дениса расстройство какое случилось, а?

— Да нет, это я так, — тряхнула головой, словно сбрасывая наваждение, Диана, — мерещится иногда что-то. Пойдемте, а то мужчины там одни.

Действительно, пора уже было возвращаться в комнату, а то ее спутники чего доброго решат, что она тут без них обтяпывает свои делишки, может быть, даже пытая гражданку Балашову раскаленной сковородой.

Шургин и Алекс действительно сидели напряженные, сосредоточенно и молча глядя в свои чашки, правда, Алекс при этом что-то жевал.

— Где же это наши дамы пропадали…— завелся было он, но Шургин его перебил:

— Большое вам спасибо, Зинаида Петровна. Но нам хорошо бы отдохнуть, поспать.

— Да, да, — заторопилась и Диана, — Олег Павлович столько времени провел за рулем.

— Ага, — торопливо заглотив печенье, встрял Алекс, — я тоже чертовски устал, такая дорога была тяжелая!

— Пойдем устраиваться, — не обращая на его болтовню внимания, продолжала Диана. — У нас там все необходимое есть. Мы завтра утром зайдем, нам обязательно надо поговорить.

— Заходите, заходите, я вас покормлю. А белье, одеяла там есть, Любочка позаботилась, все тебе оставила. Ключ-то не забыла, а то у меня запасной возьми. Я-то, как цветы к себе снесла, месяца три назад, так уж туда и не ходила. Пылища, наверное…

— Не беспокойтесь, Зинаида Петровна, я разберусь.

— Ну, зови, если понадоблюсь.

— Через дверь? — тихонько шепнул язвительный Шургин, но Диана уже решительным шагом направилась к выходу, и он поплелся за ней, мечтая лишь о том, чтобы вытянуться горизонтально и закрыть глаза.

Квартира тети Любы была этажом выше. Поднявшись по лестнице, они остановились, ожидая, пока Диана отыщет нужные ключи.

— Ну, что, — прервал молчание Шургин, — пробовали говорить насчет вашего мужа? Был он здесь?

Пытаясь открыть непослушный замок, Диана ответила не сразу:

— Нет, не успела. Да и не хотела я вот так, сразу. Завтра поговорим, а сейчас хоть отдохнем — безумный день какой-то, длинный. Пусть уж он наконец закончится.

Дверь открылась, и они практически одновременно ввалились в прихожую.

Однако безумный день заканчиваться явно не желал. Едва включив свет, Диана немедленно стала кричать. Через некоторое время крик стал плавно переходить в пронзительный визг. Шургин и Алекс, наоборот, застыли, онемев, зачарованно глядя на открывшуюся перед ними картину.

Первым пришел в себя Шургин. Он решительно прикрыл рот Дианы своей широкой ладонью, отчего визг сначала стал глуше, а потом прекратился совсем.

— Вот так лучше, — молвил Олег и, обращаясь к Диане, спросил: — Если я уберу руку, вы не будете больше орать?

Диана с готовностью закивала головой, и он отпустил ее.

— Нет, ты видел когда-нибудь такое? — с оттенком какого-то даже восхищения поинтересовался у Шургина Алекс.

— Только в картинах про войну. Когда тяжелая артиллерия прямой наводкой лупит по жилым кварталам.

Действительно, квартира, Дианино наследство, доставшееся ей от умершей тети, представляла собой жуткое зрелище.

Со стен клочьями свисали отодранные чьей-то безжалостной рукой обои. Пол устилал слой перьев и пуха из вспоротых и валяющихся здесь же подушек и перин. Порыв ветра от раскрывшейся двери поднял эту массу в воздух, что так испугало Диану.

В кухне и обеих комнатах все было перевернуто вверх дном, стеклянная посуда разбита, кастрюли и сковородки выкинуты из шкафчиков. Целыми в квартире остались только окна и двери.

— Час от часу не легче, — подал голос Шургин, — ну и как все это понимать?

Вопрос был риторический, однако Диана, приняв его на свой счет, обреченно пожала плечами.

— Поспать здесь не удастся, — констатировал Алекс, — пойдем обратно к тете Зине, пока она не уснула.

Раздавшийся вслед за этими словами крик возвестил о том, что Зинаида Петровна не спит и теперь уже вряд ли быстро заснет. Полусонный Шургин забыл на стуле свою барсетку, и сердобольная Зинаида Петровна решила ее занести (вдруг там что нужное!), а заодно посмотреть, как обустраиваются на ночлег московские гости.

На крики и причитания Зинаиды Петровны стали выглядывать люди из соседних квартир, так что еще полчаса ушло на то, чтобы уговорить всех вернуться к домашнему очагу и не вмешиваться и в без того запутанную ситуацию.

В конце концов, успокоив соседей и заперев злополучную квартиру, Шургин, Алекс и Диана вернулись к Зинаиде Петровне.

— Ну, вот мы и снова в сборе, — радостно потер руки неунывающий Душкин. — Сейчас бы чайку, а еще лучше — кофе.

Хозяйка, невзирая на ужасное состояние, в котором она пребывала после того, как увидела, во что превратили Любочкину квартиру, засобиралась было на кухню, но ее остановил Шургин:

— Зинаида Петровна, погодите. Нам надо серьезно поговорить, и в первую очередь — с вами.

— Да что же, миленькие мои, я вам сказать могу? Я ведь как цветы забрала, месяца три назад, так уж туда и не заходила.

— Да, да, вы говорили, — нетерпеливо прервал ее Шургин. — Но, может быть, вы слышали что-то, может быть, видели кого-нибудь, кто ходил тут, около квартиры?

— Чужой?

— Чужой или свой — кто-то ходил?

— Да никто здесь не ходит, тут вообще чужих не бывает. А наши алкаши на такое не способны, мирные они у нас.

— А свои, — «выводил» ее на показания Шургин, — интерес проявляли?

— Это какие свои?

— Ну, там, соседи, родственники какие-нибудь…

— Соседям-то что, зачем им эта квартира. А родственников у Любы — только Дианочка с мужем.

— Скажите, Зинаида Петровна, — осторожно поинтересовалась немного оклемавшаяся после потрясения Диана, — а Денис здесь случайно не появлялся?

Главный вопрос, из-за которого они, собственно, и приехали сюда, был наконец задан, и вея троица притихла, ожидая ответа. И они его услышали.

— Дениска твой? Да нет, я его с самых Любиных похорон больше не видела. Да еще вот перед тем, как умерла она. Без тебя он был.

— Как это — без меня? — вытаращила глаза Диана. — Чего ему тут было делать? Они с тетей Любой друг друга не очень-то…

— Да не знаю я. О чем-то он с ней поговорить приехал. Сказал, что зуб у тебя заболел, Дианочка, мол, ты попозже будешь.

— Откуда вы все это взяли, Зинаида Петровна? — встрял в разговор Шургин, кожей почувствовавший, что становится «горячо». — Вы ничего не путаете?

— Память у меня — слава богу, нечего мне тут проверки устраивать. Говорю, Денис как раз накануне был, Люба еще разговаривать могла. Вот у них разговор странный и вышел. Он когда вошел в квартиру, сразу к ней. Люба уже не вставала, говорила с трудом, даже бредила иногда. Я на балконе цветы поливала, Денис меня и не увидел. Тебя я не услышала — подумала, он один приехал. А я не хотела с ним видеться, думала, привез что-то, оставит и уйдет.

У них вроде спор вышел — странный такой. Я не все слышала, но поняла — он про драгоценности говорил. Говорил — «прошу по-хорошему, Диану свою пожалейте». Она и отвечает ему — все оставляю Диане: квартиру, мебель… И что-то про драгоценности. Я еще удивилась — какие у нее драгоценности? Сережки серебряные с бирюзой, колечко золотое, тоненькое.

Я уже хотела войти, а она вдруг отчетливо так сказала ему: «Я в голове все держу». И замолчала. Я постояла еще — слышу, дверь хлопнула, Денис, значит, ушел. Подошла сразу к ней, а она лежит с закрытыми глазами, и слезы катятся. А через какое-то время и ты, Дианочка, приехала, но она уже не говорила, а я от расстройства забыла тебя о Денисе спросить. А там похороны, и все…

Тут Зинаида Петровна расплакалась, и Шургин с Дианой ее долго не могли успокоить. Даже Алекс, проявив что-то похожее на сочувствие, принес для Зинаиды Петровны из кухни чашку чая. Затем они уложили ее в маленькой комнатке на древнюю кровать с металлической сеткой и, тихонько прикрыв дверь, вернулись в гостиную.

Прерванный разговор возобновился.

— Ну а вы что скажете, — обратился к Диане Шургин, — вы этого не знали, что ли?

— Представьте себе, — огрызнулась Диана, — понятия не имела.

— А вы не встретились в тот день? — поинтересовался Алекс. — Типа, ты бежишь к тетушке, а навстречу по лестнице спускается твой благоверный.

— Понятия не имела, что он там был. Мы поехали, потому что знали, что тете уже совсем плохо. Тут еще зуб разболелся — видимо, на нервной почве. Боль такая была — хоть на стенку лезь, и Денис меня к врачу завез уже здесь, в Тихорецке, а сам домой умчался, у него что-то там на работе было срочное. А уж от врача я сразу к тете Любе, пешком. Вот уж не ожидала, что он к ней тоже забежит.

Диана поежилась, отгоняя неприятные воспоминания.

— Тетя Люба и вправду не разговаривала, даже не шевелилась почти. Когда я присела около нее — открыла глаза, погладила меня по руке. Потом вынула откуда-то из-под одеяла шкатулку и отдала мне. Шкатулка красивая, старинная. Да я про нее давно слышала. Семейная реликвия. Но это и все. Больше ничего не было. Через два дня позвонила Зинаида Петровна и сказала, что тетя умерла.

— Что было в шкатулке? — заволновался Душкин. — Может, несметные сокровища, а ты от нас это умело скрываешь, направляя по ложному следу?

— Ладно, кроме шуток, — что было в шкатулке, если не секрет? — заинтересовался и Шургин.

— Да какой там секрет. Старые письма, семейные.

— И больше ничего? — широко зевнув, разочарованно протянул Алекс.

— И больше ничего.

— Вы, конечно, извините за назойливость, но, может быть, в письмах что-то было, намеки там или прямые указания?

— Где спрятан пиратский клад, — Алекс зевал уже вовсю, однако продолжал ерничать.

— В одном из писем в самом деле упоминается какой-то необыкновенный камень. Но там просто рассказывается о нем — форма, цвет и все такое. Непонятно, чей он, какое тетя имеет к нему отношение. Ничего не понятно.

— А поточнее припомнить вы не сможете, что там про камень этот было написано? — оживился Шургин, у которого, похоже, открылось второе дыхание. Спать, во всяком случае, он уже не хотел.

— Может, и вспомню, но не уверена, что все. Я прочитала эти письма через неделю после похорон и больше не брала их в руки, так они дома и валяются. Вернее, уже не дома. Я шкатулку на съемную квартиру перевезла.

— Вспоминайте! — то ли попросил, то ли приказал Шургин и оглянулся на сидящего за его спиной Алекса. Но тот уже мирно посапывал, откинувшись назад и прислонив голову к дверце шкафа. — Вспоминайте, — снова обратился к ней Шургин.

— Сейчас, сейчас, — Диана напряглась, прикрыла глаза, немного пошевелила губами, затем шумно выдохнула и сказала: — Кажется, так: редкий зеленый алмаз, который кто-то нашел в Индии. Кто — не помню, но вроде в письме этого нет. Когда нашли — непонятно. Вообще там об этом камне вскользь, мимоходом. Вес, по-моему, 30 карат. Я потому и запомнила, что раньше и понятия не имела о каких-то зеленых алмазах. Даже не слышала о таких. Да, у этого камня имя было. Что-то на «э».

— Я тоже не слышал, чтобы алмазы были зеленые, — проворчал Шургин. — Может быть, это шутка? На «э». Кстати, от кого были письма?

— Не знаю, конвертов не было, а почерк незнакомый. Зачем мне вообще их тетя передала — ума не приложу.

— Может, мы зря привязались к этому камню, — Олег задумчиво потер подбородок. — Драгоценности, алмазы. Странная история получается. И с квартирой непонятно — это не акт вандализма, там проводили тотальный обыск.

— «Эверест», — объявила Диана. — Он, кажется, назывался «Эверест». Нет, — одернула она сама себя, — не то, по-другому, но похоже.

— «Эрнест»? — попытался ей помочь Шургин, но Диана сразу же пресекла его поползновения:

— Ради бога, не надо, а то будет у нас чеховская история с лошадиной фамилией. Попробую перестать на время думать об этом, тогда должно вспомниться. На женское имя смахивает.

— Тогда при чем «Эверест»? — растерялся Шургин.

— Похоже. Первая часть слова очень похожа. Нет, не вспомню.

— Ладно, — подвел черту Шургин, — уже светает, надо поспать хоть чуть-чуть да ехать обратно.

— Поспать надо — согласилась Диана, — вон Алекс дрыхнет, и ему хоть бы хны! Но как с квартирой быть? Если милицию звать — потеряем день, а то и больше.

— Я думаю, не надо никого звать. Милиция не поможет, это, скорее всего, связано или с нашими проблемами, или с вашими драгоценностями, которые, кстати, никто и в глаза не видел. И непонятно, есть они на самом деле или это была предсмертная шутка вашей тети.

— Она не любила шутить, — грустно вздохнула Диана. — Все-таки здесь есть загадка.

— Ладно, отдыхаем. Я пойду в машину, вы ложитесь здесь, на диване, а Алекс путь спит на стуле, ему полезно.

— А если он проснется и полезет ко мне на диван?

— Резонно. Но вы дадите ему по голове скалкой. Уверен, у нашей очаровательной хозяйки имеется сей замечательный инструмент. После этого Душкин с радостью вернется обратно на стул.

— Нетушки, в машине буду спать я, — твердо заявила Диана и потянула руку за ключами.

На дворе было практически светло и по-утреннему свежо. Вдали заливался чей-то петух. «Поспать удастся часа два-три от силы. Потом разбудят». — Диана грустно лыбнулась, поудобнее устраиваясь на заднем сиденье.

Ее разбудило яркое солнце, бившее в лицо. В салоне машины было жарковато, ныло неудобно изогнутое на сиденье тело. После короткого сна голова была тяжелая, словно налитая свинцом, зато в ней вспыхивало и гасло непонятное слово «Эвелин».

«Неужели вспомнила?» — мысленно восхитилась Диана. Да, это было то самое слово, точнее — имя. Имя драгоценного камня, зеленого алмаза, окотором говорилось в старом письме.

Поднявшись в квартиру к Зинаиде Петровне, она застала всю компанию в сборе. Алекс с помятой и небритой физиономией опять жевал, Шургин оживленно говорил с хозяйкой. По квартире плавал запах кофе, и Диане смертельно захотелось глотнуть бодрящей жидкости.

— А вот и Дианочка проснулась. — обрадовалась Зинаида Петровна, — давай я тебя накормлю!

— Ну, как ночь в машине? — поинтересовался Алекс. — Скучно не было?

— Мне бы кофе, — простонала, опускаясь на стул, Диана.

Зинаида Петровна немедленно ушла хлопотать, а Диана с ходу огорошила Шургина:

— «Эвелин».

— Кто эта Эвелин? — оживился Алекс.

— Не кто, а что. Так назывался в письме тот камень.

— Вы уверены? — уточнил Олег. — Я читал, что имена собственные имеют только уникальные камни. К тому же он и зеленый. Наверняка принадлежал султану или шаху.

— Вы, собственно, о чем? — поинтересовался Алекс, явно задетый тем, что интересный разговор велся без его непосредственного участия. Разговор о камне происходил, когда он уже позорно заснул. А статистом он быть не любил.

Пришлось быстро ввести его в курс дела.

— Это не приближает нас к разгадке происходящего, — подвел черту Шургин. — Хотя можно ради интереса выяснить про камень. Если он существовал, наверняка в какой-нибудь энциклопедии о нем написано.

Да, кстати! Зинаиду Петровну я очень попросил пока шум не поднимать и никому ничего не говорить. Сказал, мы сами все организуем, а злодеев поймаем и накажем. Возражений нет?

Возражений не последовало.

Было около девяти часов, наступил ясный летний день, и пора было возвращаться в Москву. Поездка в Тихорецк не прояснила, а только еще больше запутала ситуацию. К общей неясной картине добавились: таинственный визит Дениса к умирающей тете Любе, информация о зеленом алмазе, а главное — разгромленная квартира.

Зинаида Петровна пыталась им «в дорожку» собрать какой-то еды, но Диана решительно пресекла ее устремления, объяснив, что уже через три-четыре часа они будут дома. При этом она свирепо посмотрела на стоявшего с невинным видом Алекса.

Зинаиду Петровну Диана заверила, что, как только они что-нибудь выяснят, она приедет и все ей расскажет. Заодно они решат, как лучше поступить с квартирой, которой требовался серьезный ремонт. Заходить туда одна Зинаида Петровна опасалась.

Но, уже попрощавшись и сев в машину, Диана вспомнила, что хотела заехать на кладбище, на могилу к тете Любе.

— Ладно, — согласился Шургин, — тут же все рядом, я «за».

Доехав до железных, покрытых ржавчиной ворот городского кладбища, Шургин остановил машину. Он решил проводить Диану и побыть с ней. Невыспавшийся Алекс заявил, что он не любит гулять в таких местах даже днем и лучше вздремнет, пока их не будет.

На кладбище было безлюдно. Они быстро прошли несколько аллей и уже свернули на нужную дорожку, когда услышали чьи-то голоса и противные звуки, словно скребли по металлу.

— Мы туда идем? — уточнил пунктуальный Шургин. — Вы хорошо помните место?

— Естественно, — коротко бросила Диана, — вот там, видите….

Она подняла руку, чтобы показать Шургину место последнего упокоения любимой тети, но так и замерла с вытянутой вперед рукой, похожая на типовой памятник вождю пролетариата.

На месте, где была тети-Любина могила, копались два огромных неопрятных мужика с лопатами. Лопаты, соприкасаясь с землей и камнями, производили тот самый противный скрежещущий звук.

Аккуратного холма с венками, бумажными цветами и лентами, который запомнила Диана, уходя после похорон с кладбища, не было. Да и само место захоронения оказалось как-то подозрительно перекопано.

— Что это там такое? — поинтересовался Шургин.

— Сейчас выясним, — пробормотала Диана.

Сделав еще несколько шагов по направлению к мужикам, она севшим от волнения голосом поинтересовалась:

— Эй, что тут происходит?

Мужики обернулись, но, так ничего и не ответив, снова взялись за лопаты.

— Я вас спрашиваю! — В голосе Дианы появились металлические нотки.

Мужики без интереса посмотрели на нее, затем положили лопаты на землю, вынули папиросы и закурили. Один перед этим сплюнул в их сторону. Процесс происходил при полном их молчании.

— Мне вмешаться? — шепотом поинтересовался у Дианы Шургин.

— Нет, я сама, — тоже почему-то шепотом ответила Диана.

Но тут вдруг один из мужиков развернулся к ним и, вынув «беломорину» из щербатой пасти, пробасил:

— Ну что ты, девка, пристала? Что происходит, что происходит… Беда тут у нас!

— Какая беда? — упавшим голосом спросила Диана.

— А ты, чай, не слышала? Весь город говорит. В общем, покойница из могилы сбежала. Приходит утром наш смотритель — могила разрыта, а покойницы и след простыл. Да. Бегает, значит, туда-сюда. В этот раз вернуться под утро не успела, затаилась где-то, ночи ждет. А нам тут порядок наводи!

Тут Диана издала такой вопль, что от неожиданности у мужика выпала папироса из руки, а Шургин выронил собранный по дороге букет полевых цветов. Диана, развернувшись, стремительно бросилась по тропинке назад, завывая так, будто за ней гналось стадо вампиров. Шургин кинулся за ней, но догнать ее смог лишь у самых кладбищенских ворот. И то лишь потому, что Диана споткнулась о торчащий из земли корень и упала.

— Да что с вами, что случилось?

Шургин одним ловким движением поднял ее с земли, но руку уже не выпускал — вдруг опять рванет куда-нибудь?

— Ы-Ы-Ы, — выла Диана и больше никаких членораздельных звуков не издавала.

«Жаль, воды нет, надо бы ей в лицо брызнуть», — подумал Шургин. Приходилось действовать подручными средствами — и он слегка пошлепал ее по щекам. Подействовало — выть Диана перестала, зато начала горько плакать.

Он усадил ее на одинокую лавочку у ворот и стал ждать, когда же с ней можно будет поговорить, выяснить, что все-таки произошло.

В это время у могилы тети Любы происходило следующее. Молчавший все это время второй мужик сказал:

— Ну и дурак ты, Витя! Зачем девку перепугал?

— Да так. Я, понимаешь, люблю подшутить над такими зелеными. Не знал же, что она дура нервная. Плевать! Так мы сам-то памятник устанавливать сегодня будем? Или завтра?

— Давай сегодня. И цветник тоже. До вечера должны успеть, — ответил второй мужик, поднимая с земли лопату. — Очень уж Зинаида, соседка моя, просила.

— И что это за цирк? — Олег выжидательно посмотрел на хлюпающую носом Диану.

— Это не цирк, — всхлипывая, ответила она, глядя в пространство глазами, полными слез. — Это ужас.

— Какой ужас? Два идиота с похмелюги какую-то пургу несут, а вы…

— Поверьте, я не могу вам всего рассказать, но это — серьезно.

— Что серьезно — бегающие туда-сюда покойники?

— Я не могу всего рассказать!

— Нет уж, будьте добры — рассказывайте! А то вас еще что-нибудь и в самый неподходящий момент приведет в дивное состояние, которое я имел счастье только что лицезреть.

— Вы решите, что я сумасшедшая.

— Этого вы уже можете не бояться…

— Издеваетесь?

— Вот, так лучше. Что, собственно, происходит?

— Сама толком не пойму. В общем, я… видела тетю Любу.

— Естественно.

— Как раз нет. Я ее видела после похорон. Живую. Думала — с ума сойду. Ничего не поняла, старалась забыть. А тут — сами слышали.

— Ладно, поехали в Москву. Если проблемы станут множиться с такой скоростью, мы будем погребены под ними заживо. Все обдумаем по дороге. Насчет тети Любы — не знаю, что или кого вы видели, но уверен, что не тетю.

— А как же этот, на кладбище?

— Забудьте. Попросим Зинаиду Петровну разобраться, она человек деятельный, решительный, у нее и живой-то не очень забалует.

Реакция Шургина подвела. Он увидел непонимающий взгляд Дианы, устремленный ему за спину, услышал крадущиеся шага, но обернуться не успел — голова словно раскололась надвое, брызнули цветные искры, и наступила ночь.

— Ты мешки приготовил?

Это было первое, что он услышал, придя в себя.

Голос оказался мужским, молодым и бодрым.

— Приготовил. Только в траве найти не могу.

Это ответил человек постарше, вроде даже с одышкой. Голос хрипловатый, как у курильщика с многолетним стажем.

Говорили громко, не таясь — значит, не боятся, уверены, что никто их не видит и не слышит. Или, что вероятно, их и впрямь никто не слышит!

Шургин попробовал чуть шевельнуться, чтобы ощутить происходящее и понять, для начала, собственную диспозицию. Диспозиция эта, как он догадался очень быстро, была незавидной. Он лежал на земле, лицом вниз. Руки вывернуты назад и связаны, хотя пальцами и даже кистями шевелить можно. Ноги тоже связаны. Голова болела, но не сильно, зато противно ныло где-то в области затылка — наверное, там, куда его ударили. Глаза и рот по неизменной гангстерской моде были залеплены чем-то противным с резким химическим запахом — скотч или еще что-нибудь в том же роде. Причем глаза ему заклеили плоховато — липкая лента прилегала неплотно, а проверить напавшие на них неизвестные еще не догадались. Или заняты другим.

Голоса стали удаляться, переругиваясь между собой: их обладатели искали утерянные хриплым ротозеем мешки. «Господи, —.подумал Шургин, — и эти тоже ничего сделать нормально не могут». Думать о мешках, предназначенных явно для чего-то недоброго, ему не хотелось. Он попытался сосредоточиться на главном. А главное сейчас — выяснить, куда делись Алекс и Диана. Все остальное — кто да почему — он оставлял на потом. В контексте того, что с ними происходило в последнее время, корыстные и сексуальные мотивы он исключил. Это была явно спланированная акция. Скорее всего, за ними тщательно следили, коли сумели подобраться и напасть так неожиданно и стремительно.

И тут справа от него раздалось яростное мычание и сопение. Следом послышалось шуршание и еще какие-то звуки, идентифицировать которые Шургин не смог.

На шум явился обладатель молодого голоса.

— А, ты не угомонился? — поинтересовался он, из чего стало понятно, что мычит и шуршит Душкин. «Жив, слава богу, — подумал Олег, — теперь бы еще понять, где Диана».

Тут раздался звук глухого удара, стон, и все стихло. Удаляющиеся шаги свидетельствовали, что неизвестный вновь отправился на поиски мешков.

Похоже, у похитителей была вполне конкретная задача, исполнение которой затруднило лишь временное отсутствие тары для упаковки пленников. В том, что мешки предназначены для них, Шургин не сомневался.

Необходимо было что-то срочно предпринять. Сильно выгнув спину, он попытался осторожно покрутить головой, и это ему отчасти удалось. Тогда он стал тихонько тереться правой стороной лица о землю, стараясь отодрать липкую ленту. «Только бы они подольше не приходили, — мысленно взмолился Олег, — только бы не приходили!»

Наконец его титанические усилия увенчались успехом — кусочек ленты справа безвольна повис, приоткрыв для обзора правый глаз. «Отвалиться целиком скотч не должен», — лихорадочно соображал Олег. Теперь ему предстояло осмотреться и понять, что можно предпринять для освобождения. Пока ничего умного в голову не приходило.

Солнце светило, значит, без сознания они пробыли не так уж и долго. Если, конечно, он очнулся в тот же день. Если сегодня еще сегодня, а не завтра. На них напали прямо среди бела дня. Что же эти гады замыслили сделать, даже не дождавшись ночи?

Что-то путное увидеть, лежа лицом вниз, он не мог, поэтому стал тихонько переворачиваться сначала на левый бок. Это было не то место, где на них напали. Олег увидел довольно густой лес, окаймляющий скромную лужайку. Тут же стояли старенькие вишневого цвета «Жигули», развернутые боком к нему, так что номеров он не увидел. Зато увидел двух мужчин, бродящих в окрестностях машины. Они были далековато, но своим единственным свободным глазом Шургин разглядел фигуры — большую и маленькую, — одетые во что-то темное. Для полноты информации он, превозмогая острую боль в связанных руках, также осторожненько перевернулся на другой бок. Ему открылась чудесная панорама неизвестной речки, к которой вел от лужайки пологий спуск. Вот теперь картина становилась ясной, хотя и жуткой. Было похоже, что пара помещенных в мешки тел с грузом на ногах в обозримом будущем отправится на дно этой красивой провинциальной речушки.

Теперь понятно, почему они не таятся: место безлюдное, кого сюда купаться занесет — это ведь не Черноморское побережье.

По телу побежал неприятный холодок, и Шургин решил вновь перевернуться, чтобы иметь возможность наблюдать за действиями бандитов.

— Вот они, — раздался знакомый хриплый голос.

Маленький бандит поднял над головой свою находку.

— Наконец-то, — молодой голос принадлежал большому, — надо скорее оформлять их, сюда сейчас московская братва подъедет. За бабой.

— А кто из наших с ними?

— Не твоя печаль. Лодка где?

— Привязана у берега, в кустах.

— Тащи на берег веревки и груз, а я гостей встречу.

Маленький полез в багажник машины, достал оттуда смотанную веревку и, подхватив другой рукой какой-то внушительный округлый предмет, с видимым усилием поволок его через лужайку к берегу. Когда он проходил мимо Олега, тот с удивлением обнаружил, что это классическая спортивная гиря пуда в два весом. Обремененный такой тяжестью, обладатель хриплого голоса не обратил на Шургина никакого внимания.

В этот момент раздался ровный и мощный шум мотора, и на лужайку, видимо, с какой-то лесной дороги, вкатился традиционный бандитский джип с наглухо затонированными стеклами.

Он плавно затормозил рядом с «жигуленком», причем так, что лучше не придумаешь. Шургин хорошо разглядел прибывший экипаж. Теперь хоть какая-то зацепка — марка и модель машины, номер. Хотя номер мог быть и фальшивый… И не очень понятно, как этим можно распорядиться, будучи кандидатом в утопленники.

Из джипа вылезли трое. Двое, одетые в летние светлые костюмы, оказались молчаливы и неторопливы в движениях. Похоже, обещанные москвичи. Третий, судя по его дикому наряду, был местным деятелем.

— Так, мальчики, — распорядился он, подходя к «Жигулям», — быстро перегружаем бабу, нашим гостям некогда.

— Сейчас, Колян вернется, он на берег пошел…

— Какой, на хрен, Колян! Ты что, девку не можешь поднять, бугай такой? Говорят тебе, людям некогда.

Пока молодой бандит корячился, вынимая бесчувственное тело Дианы из вишневого салона и перекладывая его на сиденье джипа, московские гости курили и равнодушно наблюдали за происходящим.

Когда процесс был завершен, они так же молча погрузились в свою роскошную тачку, развернулись и уехали. Вместе с ними отбыл и местный деятель, предварительно предупредив своих вассалов — долго не возиться. И все тут потом убрать — чтобы чисто было.

— Да кто их здесь искать-то будет? — раскрыл было рот вернувшийся с берега Колян, но получил быстрый ответ:

— А ты вякнешь еще, составишь им компанию. — Он кивнул в сторону Шургина и Алекса. — Третьим будешь.

Джип скрылся за деревьями, а маленький Колян потащил на место предполагаемой казни еще одну гирю.

«Да, капитально подготовились. И куда же они Диану повезли? Зато точно известно, что она жива». Стало полегче, но не намного. И по-прежнему было непонятно, что делать. Ждать, когда их потащат к реке? Каким-нибудь образом выпрыгнуть из лодки, пока не привязали гирю к ногам, и поплыть? Но как можно плыть со связанными руками и ногами, Олег себе представить не мог.

Если даже исхитриться и ударить одного, второй тут же добьет смутьяна. Даже топить не будет — пристрелит. Или прирежет.

Может быть, стоит подползти к Алексу, пока есть еще немного времени? Нет, нереально — заметят. Да и вообще: Алекс лежит без движения, не подавая признаков жизни.

Время тянулось томительно медленно. Молодой курил, опершись задницей на капот, Колян застрял где-то на берегу. Шли минуты, но ничего не происходило. Докурив третью сигарету, молодой двинулся в сторону берега на поиски приятеля.

Олег попытался, отвернув лицо, скрыть свой контрабандно открытый глаз. Но на Шургина молодой даже не посмотрел, а вот на Душкина почему-то сначала плюнул, а потом пнул его ногой в бок. Видимо, невзлюбил особенно — то ли инстинктивно, то ли за его глупое поведение. Алекс вдруг снова замычал и даже попытался извернуться, после чего оказался на боку, лицом к обидчику.

— Сволочь, — взорвался бандит, — я тебе все ребра переломаю!

Но тут Алекс, словно воплощая мысли Шургина, исхитрился связанными ногами в модных ботинках ударить по бандитской ноге, точно угодив в коленную чашечку. От неожиданности и дикой боли молодой упал на траву и стал кататься по ней, держась двумя руками за травмированное колено. Произошло невероятное, учитывая, что удар наносился вслепую.

Но еще более невероятное произошло дальше. Шургин увидел, как от кромки леса отделилась темная фигура и приближается к ним, стремительно пересекая лужайку. Сначала Олегу показалось, что это Колян, но нет, это был не он. Быстро подойдя к молодому, незнакомец нанес ему удар рукой куда-то в область шеи, отчего тот мгновенно затих, распластавшись на земле. Затем неизвестный обошел Алекса сзади, опустился на одно колено, разрезал ему путы на руках и сорвал с глаз и рта липкую ленту. Ту же процедуру он спустя минуту проделал и с Олегом.

При ближайшем рассмотрении неожиданный спаситель оказался невысоким мужчиной неопределенной внешности. Единственная деталь, которая бросилась в глаза, — длинные темные волосы, собранные сзади в конский хвост; такие прически были некогда в моде у рок-музыкантов.

Обалдевшие от происходящего Шургин и Алекс не успели произнести ни слова, а их неизвестный спаситель уже развернулся и рванул в сторону леса, где и скрылся буквально через минуту.

Они изумленно смотрели ему вслед, а потом в недоумении уставились друг на друга.

— Вот тебе и ну, — прошептал потрясенный Алекс. — Кто это был?

— Откуда я знаю, — отозвался Шургин. — Слушай, нам бы убраться отсюда, пока не появились новые желающие утопить нас в реке. Ты как, идти можешь?

— Могу бежать, если только скажешь куда. А мучителей наших прибить нужно. Кстати, где второй?

— Могилу нам готовит, задерживается.

Алекса передернуло:

— Вот сволочи. Давай того вырубим да и свяжем их, как они нас. Я этому гаду, — он водрузил ногу в ботинке на поверженного врага, — не только глаза и рот — я ему еще и нос залеплю. Пусть чем хочет учится дышать.

Освобожденные руки болели и не хотели слушаться, но все же Шургин с Алексом связали молодого скотчем, найденным все в том же багажнике «Жигулей». Затем, под прикрытием растительности, они двинулись на берег. Предосторожности оказались напрасными — распластавшись аккурат между двумя гирями, на песке лежал Колян.

— Наш благодетель постарался, — задумчиво протянул Алекс.

— Еще надо понять, что это за благодетель, откуда он тут взялся и каковы его конечные цели, — хмуро процедил озадаченный Шургин.

Коляна пришлось приволочь обратно на лужайку, где его положили рядышком с молодым, предварительно обмотав липучкой. Затем сели в машину — совещаться.

— А там, возле кладбища, ты не видел, как они на нас напали? — поинтересовался Шургин.

— Не помню ничего. Я спал, слышу, подошли к машине, глаза открываю, и тут мне чем-то брызнули прямо в лицо. И все. Очнулся уже связанный, попытался освободиться — меня вырубил этот, молодой. Я его по голосу узнал. Потом очухался — стал осторожно готовиться к побегу или к драке. Решил, что тебя прикончили. Тут этот опять топает. Ну, думаю, пусть только подойдет. Он и подошел.

— Ловко ты его, — одобрил Шургин, — я бы с завязанными глазами не попал.

— Случайность, — самокритично заметил Алекс. — Но я очень обрадовался, когда тебя увидел.

Шургин поведал ему обо всем, что сам видел и слышал за это время, затем сказал:

— Итак, вечер воспоминаний подошел к концу. Надо срочно выручать Диану. Логика подсказывает, что ее оставят в живых. Но с бандитами никогда ни в чем нельзя быть уверенным.

— Поесть бы сначала, попить, — начал было Алекс, но Шургин категорически возразил:

— У них машина — зверь. И они минут сорок уже как едут. Часа через три — три с половиной будут в Москве, и видали мы их как свои уши. Нам бы в дороге перехватить гадов, но вот куда они мою машину дели? Небось продали уже или на запчасти отдали.

— Тогда вызывай вертолет, — съехидничал Алекс, верный своим наклонностям.

— Единственный шанс — быстро доехать до ближайшего милицейского поста, а уж там мы разберемся.

— Вот не думаю… Они нас же еще и арестуют. Сам посуди: являются два подозрительных мужика, грязные, рваные, небритые…

— Ничего, зато документы у нас с собой. Хорошо, эти не успели вынуть.

— Давай им скажем, что у нас похитили знакомую. Опишем все как есть: мол, приехали отдохнуть, на нас напали, избили, женщину увезли. Вот машина, вот номер — задержите, разберитесь. А там и мы подъедем для опознания.

— Шанс небольшой, но есть. А где здесь ближайший пост?

— Поехали искать.

— На чужой машине?

— Да, проблема, — Шургин коротко задумался, затем решил: — Все равно едем. Хотя бы до города, который, кстати, еще найти надо.

Но долго искать не пришлось — проехав по лесной дороге, они выбрались на асфальтовое шоссе. Через несколько километров встретился первый указатель, помощью которого они выяснили, что направляются в нужную сторону. Минут через десять быстрой езды они уже были в городе, еще через пятнадцать — давали показания обстоятельному усатому капитану.

Причем Шургин давал четкую, сухую информацию, а Алекс сидел, театрально заламывая руки, и плачущим голосом причитал:

— Верните мне мою любимую, если с ней что-то случится, я немедленно лишу себя жизни!

— Но она вам не жена? — уточнил капитан.

— Нет. Пока. Ей еще надо развестись с мужем, этим деспотом и чудовищем!

— Но формально надо сообщить ее мужу о том, что его жену похитили.

— Мы не знаем его телефона, — вмешался Шургин. — И вообще. Он сейчас в больнице, и, кажется, в критическом состоянии. В аварию попал.

Капитан с подозрением поглядел на него, но больше этой темы не касался.

Заодно, вместе с Дианой, в розыск объявили и машину Шургина.

Теперь им оставалось надеяться на очередное чудо. Чуда не произошло, зато приключилось недоразумение, сыгравшее роль чуда. Джипу приказали остановиться для проверки при выезде из небольшого городка уже в Московской области. Там накануне ограбили магазин и убили охранники, поэтому на дорогах дежурили гаишники вместе с ОМОНом. Джип традиционно не среагировал на такие мелочи и продолжил движение, не снижая скорости. Решительные бойцы ОМОНа открыли огонь по колесам, после чего красавица-мащина слетела в кювет. Оба потенциальных героя криминальной хроники были извлечены из машины и в наручниках препровождены в горотдел милиции, а бесчувственную Диану, как вероятную жертву аварии, отправили под охраной в местную больницу. Пока в горотделе разбирались, что к чему, подоспело сообщение из Тихорецка, прошедшее по всем полагающимся в таких случаях инстанциям.

Через два часа к месту событий на милицейской «Волге» подкатили Шургин с Алексом. Быстро опознав машину и ее владельцев, они подписали кучу бумаг и сразу же рванули к Диане в больницу.

Бедняжка к тому времени уже пришла в себя, но толком ничего рассказать не могла. Даже когда и где ее похитили. Она знала твердо: в таких случаях, пока ты сам не разобрался в происшедшем, лучше молчать. И тут ей сказали, что сейчас придет ее жених. Сообщение ввергло пострадавшую в жесточайшие сомнения — в здравом ли она рассудке или, может быть, произошла чудовищная ошибка? У нее нет жениха. Или есть?

Но когда в палату влетел рыдающий от счастья Алекс, а за ним скромно появился Шургин, все стало на свои места.

— Любимая, — заорал наглый Душкин и, беззастенчиво воспользовавшись тем, что Диана вынуждена притворяться, стал ее обнимать и даже сделал попытку поцеловать в губы.

Хорошо, вмешался дежурный врач. Заявив, что больную нельзя беспокоить, он увел Алекса за руку подальше от Дианиной кровати.

— Доктор, — поинтересовался Шургин, — а когда нам можно забрать ее домой?

— В принципе, хоть сейчас, если следователь разрешит. Но дома — полный покой как минимум в течение недели!

— Обязательно, доктор, — обрадовался Шургин, — а со следователем мы сейчас свяжемся.

Когда врач деликатно удалился, Шургин подробно проинструктировал Диану, что надо говорить по поводу случившегося. Поэтому, когда следователь прибыл в больницу, она полностью подтвердила их показания и они получили «добро» на отъезд домой. Машину Шургина нашли воале Тихорецкого кладбища — она одиноко стояла возле ворот, целая и невредимая.

Шургин по телефону попросил помощи у своего приятеля — владельца охранного предприятия, и они отправились домой в сопровождении вооруженных людей в камуфляже. Вести машину Шургин не мог, Алекс, впрочем, тоже. У Дианы после уколов кружилась голова. Так что, открыв дверь шургинской квартиры, они гуськом вошли в гостиную, побросали вещи и, упав кто на диван, кто на кушетку, провалились в сон. Вечер только начинался.

Диана бодрствовала. Она лежала, распахнув глаза, придавленная белизной потолка. Рядом слышались всхрапы и вздохи, вкрапленные в громкое дыхание мужчин. Как будто ходили поршни безотказного механизма: вверх-вниз, вверх-вниз. Комната была наполнена сном подобно банке с хлороформом. Сон переливался через Диану, бурлил вокруг люстры, шевелил занавески, но ее не трогал.

Она лежала и думала, что необходимо встать и привести себя в порядок. Пробудившись утром, Шургин не должен увидеть, что спас чудище. Лохматое чудище с обломанными ногтями и задубевшей шкурой. Она спрячется в ванной комнате и будет отмокать в мыльной воде до тех пор, пока не сделается бело-розовой, как и положено всем спасенным девицам. Сил не было в принципе. Пожалуй, перевалиться через бортик ванны она сумеет, но на этом все.

Верочка! Верочка Сладкова, вот кто способен ее спасти. Верочка работает в салоне красоты на Ленинском проспекте, но живет где-то тут, в этом самом районе, где обосновался Шургин. Она творит чудеса и, конечно, не откажет хорошей подруге, попавшей в переделку.

Не в силах противостоять извечному стремлению своего пола к красоте, Диана сползла с кровати, выяснила, что еще только десять часов вечера, и спряталась с телефоном в туалете. Верочка была дома и без возражений согласилась помочь. По счастливому стечению обстоятельств она даже жила неподалеку. Нужно было всего-то перебежать через дорогу, где стоял огромный дом-новодел, таращившийся на мир сотнями стеклопакетов.

— Тебе проще будет пройти через подземный гараж, — объяснила Верочка. — Чтобы не бежать километр до центрального подъезда по улице. Все остальные на ночь закрываются. Войдешь в ворота со стороны проспекта, повернешь налево и сразу увидишь въезд. Охранникам скажешь, что ко мне. Если что, они позвонят.

Она назвала номер квартиры и почмокала в трубку, изображая поцелуйчики:

— Чмок-чмок, жду тебя, дорогуша.

Дорогуша вылезла из своего убежища, натянула джинсы и футболку, сунула в карман деньги и вышла на улицу. Вокруг нее лежал пылающий огнями город. Едва спускались сумерки, как зажигалось все — фары машин, рекламные щиты, фонари, витрины. Еще не так поздно, и людей вокруг много. Те гады, которые напали на них в Тихорецке, сейчас, конечно, за решеткой. Ей ничто не угрожает. Прохладный ветер быстренько перетряхнул нехитрую одежку Дианы, и, взбодрившись, она ускорила шаг.

Никаких охранников в подземном гараже почему-то не оказалось. Здесь было так тихо и гулко, что хотелось разуться или, в крайнем случае, встать на цыпочки. Тусклые лампы смотрели со стен желтушными глазами. Где-то в глубине бетонного чрева лязгал железными челюстями невидимый лифт. Диане захотелось чьего-нибудь живого присутствия, и она обрадовалась, когда увидела прямо перед собой красивую белоснежную машину с распахнутой передней дверцей. В замке зажигания торчал ключ. Брелок раскачивался туда-сюда, как будто его только что задели рукой.

Значит, шофер где-то здесь, решила она. Поэтому, когда услышала позади легкие шаги, даже не вздрогнула. И обернулась назад с вежливой улыбкой. Шаги казались легкими, потому что на обоих мужчинах были бесшумные мокасины. Из закатанных рукавов рубашек свисали гориллообразные руки с наростами на костяшках. Лица напоминали нагорья, пережившие тектонические сдвиги. Глаза, похожие на прорези масок, смотрели серьезно, предупреждая, что их обладатели готовятся к важному делу.

— Привет! — сказала Диана, чувствуя, как мышка страха пробежала по позвоночнику, перебирая холодными лапками. — Вам что-нибудь нужно?

Если бы они не заговорили, то загипнотизированная добыча сама свалилась бы им в руки. Но они не догадались, что следует наступать молча, и тот, что был повыше ростом, пробормотал:

— Нам нужна ты, цыпочка!

В ту же секунду чары рассеялись. Диана так резко подскочила на месте, как будто ее хлестнули раскаленным прутом по ногам. Подсознательно она уже знала, что нужно делать. Белая машина оказалась справа от нее, брелок продолжал покачиваться. Она сложилась пополам и нырнула на водительское место, изо всех сил захлопнув за собой дверцу.

Типы в мокасинах бежали к ней, вытянув руки вперед в надежде ухватить жертву, вцепиться в нее. Диана повернула ключ и нажала на газ. Мотор сердито рявкнул, потом заворчал, заволновался, натужился и бросил автомобиль вперед. Диана едва успела вывернуть руль, чтобы не подмять нападавших. Они ее не догонят!

Машина резво взобралась по пандусу и вылетела на улицу. Возле входа в гараж мелькнуло взволнованное лицо какого-то господина, одетого в светлый костюм. Не иначе, владелец иномарки, которую она оседлала!

Как выяснилось минуту спустя, Диана не угадала. Владелицей оказалась цветущая вельветовая дама, которая выскочила на подъездную дорожку, вопя и размахивая руками. Как из-под земли выросли два охранника, огромные, словно бройлеры, и потянулись за своими палками.

Диана немедленно нажала на тормоз, и белая красавица, протестующе взвизгнув шинами, стала на месте. Угонщицу в два счета вытащили наружу, заломили ей руки за спину. Вельветовая дама орала благим матом, выкрикивая слова, которые выдавали ее торгашеское прошлое.

Виновница переполоха, стоя с заломленными руками головой вниз, смотрела на две пары тяжелых, туго зашнурованных башмаков и модные туфли со скругленными мысами. Туфли прыгали вокруг, призывая на голову Дианы все кары небесные. С возрастающей тоской та воображала себе дальнейшее развитие событий… Милиция, Шургин, поднятый с постели срочным телефонным звонком, сбивчивые объяснения… Какой удар по ее самолюбию!

Диана смерила туфли ненавидящим взглядом. И тут чей-то слегка запыхавшийся голос потребовал:

— А ну-ка, отпустите ее, ребята. Вы все не так поняли. На эту девчонку два мужика в гараже набросились. Она просто спасалась бегством.

— Набросились? — переспросила первая пара ботинок.

— В гараже? — уточнила вторая.

Хватка ослабла, и Диана смогла наконец разогнуться. Перед ней стоял тот самый мужчина, мимо которого она пронеслась на бешеной скорости. Крупный, слегка тяжеловатый, с приятным лицом, нарисованным крупными мазками. Пожалуй, его нос понравился бы Дюреру, а рот — Матиссу. Густые черные волосы чуть длиннее, чем обычно носят господа, упакованные в светлые костюмы с неприметными бирочками, встреченными в швы.

— Дорогая, — проникновенно сказал мужчина, обращаясь к владелице иномарки. — Пожалуйста, успокойтесь. С вашей девочкой все в порядке. Представляю, что вы пережили, когда увидели, как она несется мимо.

Гладкий костюм идеально сочетался с мелким рубчиком вельвета. Голос убаюкивал. Очаровывал. Обаял. Освобожденная Диана стояла как дура и наблюдала за процессом укрощения стихии. В конце концов стихия утихла, влезла в машину и отчалила, нацелившись еще раз попытать счастья и угнездить свое сокровище в подземном гараже.

Диана осталась один на один со своим спасителем. Его глаза наверняка писал Эль Греко. Он улыбнулся ей и подошел поближе:

— Вы как? Успокоились? Я не успел их спугнуть, вы сориентировались раньше. Скорее всего, эти типы уже смылись — там есть еще один выход, с другой стороны здания. Гараж сквозной, понимаете?

Диана продолжала молча глазеть на него. События последних дней навалились на нее именно сейчас и практически погребли под собой. Казалось, что у нее не хватит сил даже просто пошевелиться. Однако когда он спросил: «Как вас зовут?», она внятно ответила:

— Диана.

— А я Виктор.

Он подал руку, чтобы закрепить состоявшееся знакомство, и Диана механически протянула ему свою собственную.

— Это вы от страха так заледенели? — уточнил Виктор. Присоединил к правой руке левую и растер Дианину ладонь. — Вы здесь живете?

— Нет, я… К подруге… шла.

— Шла, шла и с дистанции сошла. Пойдемте, я вас провожу.

Он протащил ее по синему кафельному коридору, напоминавшему дно бассейна, затолкал в хромированный лифт и, спросив, на какой этаж ехать, с улыбкой посмотрел ей в глаза:

— Вы похожи на ежика.

— Могу себе представить, — пробормотала Диана, к которой постепенно возвращалась способность соображать и чувствовать. — Я уже давно не причесывалась. Кстати, забыла вас поблагодарить. Спасибо. Ваше вмешательство избавило меня от кучи неприятностей.

— Я очень рад, что помог вам, Диана, — ответил ее спаситель.

Очередной спаситель! Они плодятся, как кролики в капустном раю.

— И мне было бы приятно встретиться с вами еще раз, но при более благоприятных обстоятельствах. Давайте поужинаем завтра вместе. Просто поболтаем, вспомним сегодняшнее происшествие, посмеемся. Над ним обязательно следует посмеяться, чтобы не осталось осадка. Не нужно, чтобы вы боялись подземных гаражей.

— Давайте поужинаем, — поспешно согласилась Диана.

Не станешь ведь отказывать человеку, который только что встал на твою сторону. Они договорились о встрече, обменялись телефонами и вежливыми улыбками. Мягкий толчок лифта поставил точку в их разговоре. Диана ступила на цветной линолеум, а Виктор остался в лифте и весело помахал рукой, когда она обернулась.

Сон Шургина был тяжелым и мутным, состоящим из множества слоев. Основной начинкой этой ночной «запеканки» была Диана Звенигородская. Она выскакивала из всех закоулков сознания — растрепанная, в измазанной кофте, с глазами, полными невообразимой муки. И он постоянно рвался ее спасать. Черт знает что.

Проснувшись, Шургин некоторое время лежал неподвижно, только разлепил ресницы, чтобы впустить день в свое затуманенное сознание. Интересно, сколько он проспал? Желание посмотреть на часы нарастало и в конце концов сделалось невыносимым. Он медленно сел, но, вместо того чтобы поискать глазами будильник, бросил взгляд на своих соседей по комнате. Вчера у них даже не было сил разбрестись по комнатам.

На Алекса ему хватило одной секунды — тот спал в одежде на кушетке, вероятно, в той же самой позе, в какой вчера на нее свалился. А Диана… Диана настолько потрясла его воображение, что он не поверил своим глазам. Вскочил, на цыпочках подошел к ней поближе и потряс головой. Она лежала на диванчике, по пояс укрытая шелковым одеялом, вся в каких-то рюшках, с безмятежным выражением на лице. Само же лицо было розовым и сияющим, как будто она месяц провела на курорте, дыша горным воздухом и принимая оздоровительные процедуры. От вчерашней прически «драка в общежитии» не осталось и следа. Волосы завивались локонами и бессовестно блестели. Сложенные на груди ручки с переплетенными пальчиками выглядели идеально и радовали глаз крепкими ядовито-красными ногтями — тот самый цвет, который не нравился Шургину больше всего.

«Не может быть, — подумал он, — чтобы сон влиял на женщин столь радикальным образом». Вошел в ванную комнату и уставился на свое серо-зеленое отражение» покрытое неопрятной щетиной.

— Нет, я не понял, — пробормотал он. — Как они это делают?!

Чтобы возвратиться к жизни, пришлось принимать экстренные меры. Он долго лил на себя горячую воду, пыхтел и отплевывался, а потом сразу пустил холодную. Насморк, который собирался недели на две поселиться в организме, покинул его в ужасе. Дыхание на секунду остановилось, но потом грудь задышала легко и свободно.

Он тщательно побрился, сбрызнул себя лосьоном и отправился на кухню варить кофе. После первой чашки мир снова начал обретать краски.

Под впечатлением от вчерашних событий он позвонил своему другу из милиции, и тот пообещал связаться с Тихорецком и все для него разузнать. Много времени это у него не заняло.

— Отпустили ваших орлов, дела не завели. Дамочка ваша вчера заявления писать не стала, так что задерживать молодцов было не за что. Конечно, они удирали от наших сотрудников, за что и были схвачены — до выяснения. Кроме того, за них похлопотали.

— Я так и думал. А кто?

— Не могу знать, — хохотнул собеседник. — Эти дурилки на джипе — какая-то мелкая шушера. Ни на какого известного «папу» не работают. Хочешь ты настаивать на том, чтобы открыли дело о нападении на тебя и твоего приятеля?

— Не хочу, — ответил Шургин. — Роман с милицией всегда заканчивается алиментами. У меня сейчас и так проблем хватает.

Вторую чашку кофе он пил уже гораздо медленнее и, пока пил, взялся пролистать тот сборник стихов «Луна и облако», который Диана повсюду таскала с собой. Поскольку в книге не было ни закладок, ни загнутых страниц, она казалась совершенно обыкновенной. И в ней до сих пор никто ничего не обнаружил.

Шургин лениво переворачивал листы, и вдруг внимание его привлекла строка в стихотворении, которая была подчеркнута шариковой ручкой. Он задумчиво пощипал кончик носа, вернулся к началу и по одной пролистал все страницы. Больше нигде никаких подчеркиваний не обнаружилось. Странно. Сборник был дорогим, отпечатанным на толстой мелованной бумаге с цветными вкладками, проложенными пергаментом. Зачем было портить такую вещь, выделив одну глупую строчку?

Я жил взахлеб, я жаждал стать мудрей,

Все испытать, испробовать, измерить.

Молился всем богам, учился верить,

Пел птицей, понимал язык зверей.

Я черпал знания из словарей

И к опыту пытался их примерить.

Когда сияющая Диана появилась на кухне, он уже забыл о ее чудесном ночном превращении. Это перестало быть для него важным.

— Садитесь, — велел он, не отрывая глаз от книги. — Как провели ночь?

Диана некоторое время раздумывала, потом ответила:

— Бурно.

— Я рад, — не заостряя внимания на ее словах, пробормотал Шургин. — А где Алекс?

— Я здесь, — ответил искомый Алекс и втащил свое тело в кухню.

Вероятно, он тоже долго брился, но, даже бритая, его физиономия выглядела так, будто очень давно не нюхала свежего воздуха. Алекс был похож на драного полудохлого кота, вернувшегося домой после недельного загула с кошками.

— Налить тебе кофе? — поинтересовалась у него Диана.

— Лучше яду.

Шургин развернул книжку лицом к ним и сказал:

— Смотрите сюда. Видите — тут подчеркнуто?

Алекс и Диана склонились над страницей и долго в нее дышали.

— Ну и что? — первой отозвалась она. — Я вижу, что тут намазано ручкой, но смысла во всем… Думаете, фразу Денис подчеркнул?

— «Я черпал знания из словарей», — процитировал Алекс вслух. — Может, он хотел включить эту строчку в свой график личностного роста. Купить энциклопедический словарь и просвещаться по вечерам.

— Мне пришла в голову одна мысль, — сообщил Шургин и обратился к Диане: — У вас дома есть словарь? Энциклопедический?

— Конечно, есть. А что? — Она пока не понимала суть идеи.

— Ваше имя принадлежит богине, не так ли?

— Какой? — с любопытством спросил Алекс. — Богине любви?

— Нет, растительности, — ответил Шургин. — Впрочем, еще она — олицетворение луны. У нее множество ипостасей. Но все это неважно. Важно то, что в любом приличном словаре обязательно отыщется статья про Диану. Возможно, муж оставил вам какое-то послание? В кабинете среди его бумаг лежит томик стихов, на который вы сразу же обратили внимание. В нем есть подчеркнутая строка. И она ясно указывает на словарь, из которого можно почерпнуть некие знания.

— Слишком заумно, — отмел его предположение Алекс. — Нужно проявить невероятную сообразительность, чтобы до такого додуматься.

— Если у тебя интеллект, как у рыбки гуппи, — парировал Шургин, — это не значит, что другие остановились в развитии. Я бы проверил словарь.

— Опять переодеваться старухой? — приуныла Диана.

После того как Верочка вернула ее к жизни, совсем не хотелось портить фасад и искусственно его старить.

— Я сам схожу. Нет никакой разницы, кто отправится на место и пролистает словарь. Заодно огляжусь и проверю, приглядывает ли кто-нибудь за квартирой.

— И нужно позвонить Кларе! — вскинулась Диана. — Узнать, как у нее дела. Иначе она подумает, что мы про нее забыли.

— Про нее забудешь, — проворчал Алекс, вспомнив, что Клара стреляла в него из своего крохотного пистолетика и потом тряслась от ненависти, рассказывая, как он ущипнул ее. Прямо на рабочем месте! Ах-ах-ах!

Шургин собрался и уехал, строго-настрого приказав им не выходить из квартиры. Диана могла бы поклясться, что он не обратил на ее новую внешность ровным счетом никакого внимания. А ведь ей хотелось ему понравиться. Из принципа. Из гадства. Чтобы поглумиться. Я тебе нравлюсь? А ты мне нет! Однако в их случае счет не в ее пользу. Если он ей не нравится, то она не нравится ему еще больше.

— Вот мы и одни, — проникновенно сказал Алекс, заперев за Шургиным дверь. Прошелся по комнате, придирчиво оглядывая интерьер, и добавил: — Не понимаю, почему мы должны жить именно здесь? У меня шикарный дом за чертой города, там есть все! А будет еще больше! Я умею делать деньги. Дианочка, ты должна обратить на меня самое пристальное внимание. Скоро я стану владельцем завода по производству пластиковых изделий. Пластиковый король! Как тебе такое?

— Никак, Алекс.

— Ты мне не веришь? Но у меня действительно грандиозные перспективы!

— Опыт показывает, что о грандиозных перспективах больше всех любят рассуждать неудачники.

— Я что, похож на неудачника? Разве у неудачников есть гараж на четыре машины, набитый новенькими иномарками ручной сборки, коллекция старинного оружия, которая тянет…

— Почему ты тогда так страшно заинтересован в том, чтобы найти сокровище и жениться на нем? — насмешливо спросила Диана.

— Деньги притягивают деньги, — нравоучительно ответил Алекс. — Я набит деньгами, поэтому меня так тянет к новым. А жениться я хочу все-таки на тебе лично.

— Ты столько месяцев не обращал на меня внимания! — ехидно заметила она.

— Я к тебе приглядывался.

Он подошел и сел рядом, взирая на Диану с вожделением. На первых порах она думала, что Алекс просто придуривается, и лишь теперь стала склоняться к мысли, что он искренен, хотя его искренность и похожа на идиотизм.

— Алекс, физические контакты между нами исключены, — строго сказала она, заметив его плотоядный взгляд. — Кроме того, мне нужно позвонить Кларе.

— Надеюсь, мы не будем забирать ее из больницы? — забеспокоился тот. — Женщины, которые отстаивают свою честь с оружием в руках, должны жить в резервациях.

Диана усмехнулась. Клара недавно уверяла, имея в виду, естественно, Алекса, что дураков нужно обязательно помечать — хотя бы крестиками на лбу.

— Не думаю, что Клару выпишут так быстро, — вздохнула она.. — Перелом есть перелом. Да еще сотрясение мозга, и трещина в лодыжке. Ей сейчас несладко приходится.

Однако, услышав в телефонной трубке знакомый голос, Диана изменила свое мнение. Голос был энергичным и деловым.

— Слава богу, у вас все в порядке. А у меня тут кое-что случилось. Я по возможности не выпускаю из виду ту пациентку, которая лежит здесь под твоим именем. И вот вчера появляется молодая женщина и требует, чтобы ее провели к Диане Звенигородской. У нее, мол, есть важное сообщение. Ее, конечно, не пустили, потому что разговаривать там еще не с кем — все лицо замотано, капельницы и все такое… Я, когда пронюхала, что внизу скандал, сразу спустилась. Женщина лет двадцати семи, высокая и полненькая, с карими глазами, волосы длинные, вьющиеся. Тебе ни о чем эта внешность не говорит?

— Нет, — задумчиво ответила Диана. — А как ее зовут?

— В том-то и дело, что она не захотела говорить. Я подошла и представилась твоей близкой подругой. Говорю, вы скажите, кто вы такая, и, как только Диана придет в себя, я ей сразу сообщу, что вы заходили. А она: нет, мол, не нужно. И вроде как к выходу пошла. Я спряталась за колонной, смотрю — возвращается. И что ты думаешь? Ей удалось заморочить голову медсестре нашего отделения, и я сама слышала, как она оставила ей свой телефон. И тысячу рублей дала — за услугу. Как только, говорит, Диана Звенигородская в себя придет, пусть ей немедленно позвонят.

— Тебе удалось раздобыть этот номер? — взволнованно спросила Диана.

— А как же! Есть чем записать?

— Алекс, дай ручку, — зашипела она. — Или лучше сам запиши, я диктую.

Зафиксировав цифры, она спросила Клару о ее самочувствии, но та немедленно отмахнулась:

— У меня все нормально, но я изнываю от любопытства. Звони скорее этой незнакомке, а потом перезвони мне. Я снотворное пить не буду, слышишь?

Однако, к их общему разочарованию, номер не ответил.

— Наверное, девушка на работе, — пожал плечами Алекс.

— Все нормальные люди сейчас на работе, — с сожалением подтвердила Диана.

Ей удалось выпросить у Невредимова срочный двухнедельный отпуск по семейным обстоятельствам, но сколько прошло дней с тех пор, как он начался, она и не помнила. Жизнь ее изменилась в корне. Счастье, что она не одна, что с ней постоянно кто-то находится. «Не кто-то, — проникла в ее голову маленькая мыслишка, — а Шургин. На него, оказывается, можно положиться. Вот если бы он еще вел себя достойно…» Шургин по-прежнему позволял себе говорить Диане гадости, а иногда даже нагличал. От этого их межличностный конфликт не только не затухал, но, напротив, набирал силу и разрастался как ком снега, пущенный с горы.

От нечего делать Диана отправилась на кухню и напекла блинов. Готовила она нечасто, но хорошо, и блины удались на славу. Душкин слопал большую стопку, и взгляд его сделался равнодушным, как у питона, висящего на ветке в террариуме. Поэтому возвращение Шургина он встретил без энтузиазма и только вяло махнул рукой, сделав приветственный жест.

Предложенные блины Шургин долго осматривал со всех сторон, потом нюхал, потом, наконец, съел один и отложил вилку. Диана, исподтишка наблюдавшая за ним, дернула щекой. Ничем-то ему не угодишь!

— У Клары новости, — сказала она деловым тоном и выложила всю историю про девушку с длинными волосами.-Теперь ждем вечера и надеемся застать миссис Икс дома.

— У меня тоже новости, — спокойно откликнулся Шургин.

Полез во внутренний карман пиджака и жестом фокусника достал оттуда желтенький листочек с верхним клеящимся краем, какие обычно крепят к документам, чтобы написать на них сопроводительную записку. Листочек был заполнен бисерными буквами. Диана сразу же узнала почерк.

— Это писал Денис! — воскликнула она и выхватила листок из рук Шургина. — Дайте скорее.

Она села возле окна и быстро пробубнила вслух:

— «Диана, прочитав эту записку, сразу обратись ко мне. Если со мной что-то случилось, выполняй мои указания. Из Тихорецка я вывез то, что мне не принадлежало. Спрятал в надежном месте. Надеюсь, ты сможешь понять ценность найденного. И правильно поступить. Полностью полагаюсь на тебя. Денис. Для того чтобы получить дальнейшие инструкции, необходимо обменять у Дэна мое самое нелюбимое блюдо на конверт. Паролем будет служить та поэтическая строчка, из-за которой не удалась вечеринка».

— Ну? — спросил Алекс, борясь с блинным оцепенением. — Ты что-нибудь поняла из этой тарабарщины?

— Кое-что и я понял, — повел бровью Шургин. — Все-таки мы были правы: сокровище из Тихорецка вывез именно ваш муж.

— Но как он мог так поступить? — недоумевала Диана, продолжая держать записку перед глазами. — Не могу поверить, что он это сделал! Это была моя тетя.

— И ТВОЕ сокровище, — поддакнул Алекс. — Хорошо, если он выживет. Эта записка станет уликой на суде.

— Вы, Диана, находитесь в опасности, — напомнил Шургин.. — Не могу же я прятать вас вечно. Нужно немедленно найти эту вещь, выяснив попутно, кто за ней охотится.

— Кто знает о ее существовании, тот и охотится, — резонно заметил Алекс.

— Но мы, к сожалению, не можем этого выяснить сейчас. Пути распространения информации извилисты и непредсказуемы. Кстати, вы поняли, о чем идет речь в этой записке? — Шургин протянул руку и положил себе еще один блин. — В той ее части, где говорится о каком-то пароле, Дэне и нелюбимом блюде.

— Ну…, да. Что касается самого нелюбимого блюда, то это курица-гриль. Денис даже запаха ее не выносит. Это как раз просто. И по поводу неудавшейся вечеринки я, естественно, в курсе. Два года назад наши друзья устроили новогодний вечер. Арендовали караоке-бар, назвали гостей, заказали лучшие блюда — в общем, все по-взрослому. Однако в теплую компанию затесались молодые люди, балующиеся наркотиками. Они чего-то нанюхались в туалете и оккупировали микрофоны. Представляете себе человека, которому страшно весело и который желает спеть песню, но помнит только одну строчку?

— Представляем, — кивнул Алекс. — Должно быть, это очень забавно.

— Несколько человек пытались стащить парня со сцены, а он все это время исполнял первую строчку старого шлягера Гурченко: «Я вам песенку спою про пять минут». И так раз восемьсот. В конце концов, у гостей сдали нервы, и почти все разбежались.

— Значит, пароль, как я понимаю, именно такой: «Я вам песенку спою про пять минут».

— Ну да.

— Вы должны принести Дэну курицу-гриль, поздороваться, сказать ему: «Я вам песенку спою про пять минут», Дэн обрадуется и отдаст вам конверт.

— Не знаю, обрадуется ли Дэн, — осторожно ответила Диана. — Потому что понятия не имею, кто это.

— Приехали! — хлопнул себя по коленкам Алекс.-Как это — не знаешь? А зачем тогда твой муж про него написал?

— Не могу понять.

Диана искренне расстроилась. Больше всего на свете она не любила командных игр, где твоего выхода с надеждой ждет целая группа товарищей. А если ты вдруг проштрафишься, то разочарование умножится во много раз. Однажды она участвовала в спортивном турнире и позже всех донесла до своих эстафетную палочку. Потом переживала целый месяц. И сейчас испытывала примерно те же чувства. Шургин и Алекс смотрели на нее напряженно, с таким ожиданием во взгляде, что она немедленно стушевалась. Впрочем, нрав не позволил ей показать собственную слабость.

— Это не повод, чтобы смотреть на меня как на врага, — заявила она, вздернув подбородок.

Шургин заметил знакомое упрямое движение и едва заметно усмехнулся. Диана немедленно вспыхнула. Ее сердце разрывалось между ненавистью и благодарностью. «Этот садист все прекрасно понимает, — неожиданно дошло до нее. — Наверное, он специально меня доводит и наслаждается моими нечеловеческими терзаниями».

Некоторое время она бороласьс желанием в очередной раз поругаться, но потом увидела, с каким аппетитом он ест ее блины, и остыла.

— Все-таки вы молодец, — выдавила она из себя. — Я бы ни за что на свете не догадалась пролистать словарь. Я и на подчеркнутую строчку не обратила никакого внимания. Возила сборник с собой в Тихорецк, но даже не удосужилась прочитать насквозь.

— Полагаю, вам было не до этого, — сухо ответил Шургин.

Своим тоном он ясно показывал, что не нуждается ни в похвалах, ни в простом одобрении. Он уже сказал однажды, что им движет простая порядочность и точно так же, как ей, он помогал бы любой особи. Уничижительное слово запало Диане в душу, и она тщетно пыталась избавиться от его послевкусия.

— Да, ты действительно молоток, — между тем присоединился к похвалам Алекс. — Но тебе придется еще раз хорошенько пошевелить мозгами. Потому что, если мы не поймем, куда нести курицу, сокровище накроется медным тазом.

— У нас впереди целый день и целый вечер, — буркнул Шургин. — Или целая вечность — кому как нравится.

— Я хотела вас предупредить, — с вызовом сказала Диана. — На вечер у меня есть кое-какие планы.

— Планы? — переспросил Шургин, демонстративно подняв брови и привалившись грудью к кромке стола, чтобы оказаться поближе к смутьянке. — Разве в вашем положении строят какие-то планы?

— Я еще живая, Олег Павлович, — отрезала Диана. — Почему бы мне не распланировать вечер?

— Потому что вы живы только благодаря мне.

— И мне, — напомнил Алекс. — И я тоже не понимаю, о каких планах ты говоришь.

— Во-первых, мне хотелось бы поехать к мужу. Во-вторых, дозвониться до той загадочной женщины, которая приходила в больницу. И в-третьих, у меня назначена встреча. — Она помолчала и добавила: — Личная.

Шургин аккуратно собрал с тарелки остатки сметаны последним куском блина и, засунув его за щеку, уточнил:

— Свидание, иными словами.

— Просто личная встреча, — уперлась Диана. — Но важная.

— С кем?

— Послушайте…

— Нет, это вы послушайте, — оборвал он ее и одним движением стер сметанные усы салфеткой. — Я взял вас под свою защиту. Я несу ответственность за вашу безопасность. И раз уж вы пользуетесь моей добротой, будьте любезны докладывать мне обо всем, что вы делаете. И тем более обо всех, с кем вы встречаетесь.

Несколько секунд Диана молчала, потом поправила очки на носу и любезно ответила:

— Его зовут Виктор.

— Кто это? — Шургин не собирался довольствоваться малым.

— Просто человек, который однажды мне помог.

— Вижу, ваш стиль жизни уже давно сложился. Находите себе знакомых, которые вам всячески содействуют, верно? Кругом одни помощники и поклонники.

— Диана, — предупредил Алекс, — я не потерплю других мужчин рядом с тобой.

— Нет, Алекс, тебе придется. Я уже дала прямой ответ на твой не менее прямой вопрос и не хочу повторяться.

Алекс надулся, но через секунду нашелся с ответом:

— Но я все равно буду ждать и надеяться.

— Значит, вы собираетесь покинуть предоставленное мной убежище и идти на свидание, — пробормотал Шургин. — Не боитесь, что на вас снова нападут, а ваш Виктор не захочет вмешаться?

— Он не из таких.

— Отлично, — подвел итог Шургин. — Но предупреждаю: если с вами что-нибудь случится, меня на помощь не зовите, ясно?

Диана некоторое время взвешивала оба варианта. Перезвонить Виктору и сказать, что встреча откладывается до лучших времен? Нехорошо. Тем более он несколько раз подчеркнул, что ужин будет просто дружеским. Друзьям нельзя плевать в душу.

— А в больницу к мужу мне можно? — осторожно спросила она.

— Нет. Достаточно того, что вы звоните туда по номеру. Все равно вас не пустят в реанимационную палату. А если и пустят, то не дадут сидеть там долго и предаваться страданиям. Самое лучшее, что вы можете сделать, — это позвонить по номеру, который раздобыла Клара, и выяснить, чего хотела от вас та женщина.

Его раздражало, что она так хорошо выглядит. Очки, которые она купила после того, как потеряла свои, шли ей гораздо больше. Те, квадратные, делали ее лицо слишком уж строгим. А эти, кругленькие, выглядели кокетливо. И вот она сидит на его кухне в этих кокетливых очках и рассуждает о том, имеет ли право идти на свидание.

Алекс тоже его раздражал. Он был не просто дураком, а дураком деятельным, активным, даже агрессивным. И к тому же фигуристым. Накачанное тело и мужественная физиономия давали ему дополнительный повод для самодовольства.

Рассерженная тоном Шургина, Диана предпочла прекратить полемику и принялась звонить по телефону. Номер по-прежнему не отвечал. Однако она решила не отходить от аппарата и удобно устроилась на диване. Алекс некоторое время ходил вокруг нее, словно волк вокруг упитанной овцы, наконец не выдержал безделья и заявил, что отправляется в магазин за предметами личного туалета, отсутствие которых переживает очень болезненно.

Когда дверь за ним захлопнулась, Шургин принялся ходить по комнате вместо него. Диана несколько раз громко вздохнула, потом пошевелила ноздрями, покачала головой — всячески выражала свое отношение к этому хождению. Заметив ее уловки, Шургин ухмыльнулся.

— О чем это вы сейчас подумали, когда вот так вот ухмыльнулись? — немедленно спросила Диана, оторвавшись от аппарата.

— О том, что я вам небезразличен.

— Простите?

— Вы все время на меня так смотрите, будто хотите слопать. Боюсь, вы положили на меня глаз.

— Я?! — Диана вскочила со своего места, дыша так бурно, словно ее погрузили под воду и недопустимо долго держали там без воздуха. — Что за ерунду вы несете?!

— Это никакая не ерунда, — настаивал Шургин, наступая на нее. — Я разбираюсь в женских чувствах так же хорошо, как в марках автомобилей. Еще немного — и вы в меня влюбитесь.

— Ха!

— Не «хакайте», вы разоблачены. Ваш внутренний мир для меня — открытая книга. Вы ведь не можете похвастать тем же, верно?

— Тайные пороки мужчин — обжорство, пьянство и футбол — слишком жалки, чтобы предавать их огласке, — парировала Диана.

Она держалась храбро, но внутри у нее все вибрировало от напряжения.

— Зачем вы так близко ко мне подходите? — спросила она, делая маленький шажок назад, к дивану. ‘

Шургин соорудил на лице хищную улыбочку и ответил:

— Думаю, вы догадываетесь.

— Нет.

— Нет? Удивительно.

— Вот вы опять подходите, — в панике воскликнула она.

— Ну да. Я хочу вас поцеловать. Я просто должен вас поцеловать. Видите ли, это все равно что прививка. Для того чтобы вы не заболели мной по-настоящему, мы сейчас проведем профилактические мероприятия.

Он взял Диану за талию и рывком притянул к себе. По сравнению с ним она была маленькой, поэтому шумно задышала ему в пуговицу на рубашке.

— Ну, посмотрите на меня.

Поначалу Шургин искренне полагал, что все еще можно обратить в шутку. Но когда она послушно подняла голову, почувствовал, что заигрался. У нее были полные губы, составлявшие поразительный контраст с тонкими чертами лица. И пахло от нее какими-то неизвестными науке духами, от которых перехватывало горло.

Несмотря на то что в ее глаза ему удалось заглянуть только через те самые очки, он вдруг отчетливо понял, что отступать нельзя. Если отступить, что-то испортится в хрупком живом механизме, и ни один человек на свете уже не сможет это исправить.

Он положил ладонь ей на затылок, наклонился и провел своими холодными губами по ее горячим — туда и обратно. Провел так осторожно, словно всерьез боялся обжечься. Потом закрыл глаза и приступил к делу основательно. Однако потерять голову ни один из них не успел, потому что из своего короткого путешествия по магазинам вернулся Алекс — и настойчиво зазвонил в дверь.

— Вот, — сказал Шургин, отстраняясь от Дианы. — Возьмите свои очки.

Каким-то образом они оказались у него в руках, хотя он их, кажется, не снимал. Алекс продолжал упорствовать, истязая звонок, но Шургин понимал, что, прежде чем впустить в дом третье лицо, нужно обязательно что-то сказать. Оставить за собой лидирующую позицию. Еще не хватало, чтобы маленькая слабость привела к большим переменам. Если она почувствует, что может им манипулировать, все кончится, так и не начавшись. Он откажется ей помогать и отвезет к Алексу. Или куда она сама решит.

— Послушайте, — сказала Диана совершенно трезвым голосом, — благодарю вас за заботу, но моя сердечная мышца в полном порядке. Надеюсь, ваши профилактические мероприятия носили разовый характер?

— Я должен был проверить, — важно ответил он. — Женщины редко остаются ко мне равнодушны, и это создает дополнительные проблемы.

— Может быть, вы все-таки откроете дверь?

Коленки у нее дрожали, и, когда он отправился в коридор, Диана без сил опустилась на диван. В таких случаях героини крутых боевиков, которые она время от времени смотрела по телевизору, цедили сквозь зубы: «Вот дерьмо!» Нужно было сразу же поставить его на место. Шургин не из тех, кто настаивает на поцелуях. Влепила бы ему пощечину, и дело с концом. Нет, такие мужчины считают женские пощечины не оскорблением, а обещанием. И как теперь себя с ним вести?

— Я бумажник забыл, — радостно сообщил Алекс. — А что вы тут делали?

— У тебя были какие-то особые пожелания? — ехидно спросил Шургин.

Довести беседу до конца им не удалось, потому что Диана, которая снова машинально набрала номер, вызубренный наизусть, шепотом воскликнула:

— Дозвонилась!

От волнения она сначала привстала, но потом снова опустилась на место. И вежливо произнесла в телефонную трубку:

— Добрый день. Вас беспокоит Диана Звенигородская. Мне сказали, что вы хотели со мной поговорить.

— Вы действительно Диана? — раздался на том конце провода молодой нервный голос.

— Действительно.

— Вы так быстро пришли в себя?

Не нужно было обладать особой проницательностью, чтобы почувствовать страх, который испытывает ее собеседница. Кто же она такая? Что она знает?

— Простите, а как вас зовут? — Диана старалась говорить мягко, чтобы не напугать ее еще сильнее. — Как мне к вам обращаться?

— Ну… Я… Меня зовут Татьяна. Я недавно вас видела, у вас все тело было забинтовано. И лицо…

— Мы не могли бы встретиться и поговорить с глазу на глаз? — предложила Диана. — И тогда я вам все объясню.

— Вам медсестра передала мой номер телефона? Вы из больницы звоните? — забеспокоилась Татьяна.

— Конечно, — быстро солгала Диана. — Конечно, медсестра.

Что еще она могла сказать? Что в больнице лежит непонятно кто, а номер телефона выкрали из ящика стола в кабинете? Разве станет эта Татьяна с ней тогда общаться?

— Где и когда? — уже тверже спросила нежданная союзница. Или противница, что тоже возможно.

Диана подняла глаза и посмотрела на Шургина. Он стоял в независимой позе, выставив ногу вперед, словно ничего не случилось несколько минут назад. Нет, не так. Как будто несколько минут назад случилось что-то такое, что делало его еще сильнее, еще могущественнее. Безусловно, он умен и опытен, но женщин знает не так хорошо, как хочет показать. В одну секунду в голове Дианы сложился план. Она назначит встречу Татьяне в том парке, куда они договорились с Виктором пойти прогуляться перед ужином. Ничего страшного, если она явится туда заранее. Это же не настоящее свидание. Хотя… пусть Шургин думает, что самое настоящее.

После встречи с Татьяной она просто объявит Шургину о том, что ее друг скоро придет, вот и все. Подсознательно Диана хорошо понимала, для чего ей нужно это свидание. Но откровенно признаться себе в этом не желала. Ей хотелось, чтобы Шургин ревновал. Чтобы он позеленел от ревности.

Опустив трубку на рычаг, она доложила о результатах переговоров;

— Мы встречаемся через два часа возле входа в парк отдыха, это в районе Савеловского вокзала. Вы со мной поедете? Или лучше вызвать такси?

— Не говорите глупостей, — Шургин насмешливо посмотрел на нее.

Ясно. Теперь всякое проявление самостоятельности, любой всплеск ее гордости он будет встречать вот таким выражением лица.

— Парк в центре Москвы — это не Тихорецкое кладбище. Никто там на меня не нападет.

— Я, как всегда, сяду за руль. А Алекс поедет сзади и будет наблюдать за дорогой. Мало вам последнего нападения? Хотите экспериментировать дальше?

— Но вы все равно ничего не делаете для того, чтобы все это прекратилось! — выпалила она и тут же прикусила язык. Вот ведь дурацкая натура. Пусть себе во вред, но женщина обязательно должна высказаться!

— Предлагаю оставшиеся часы как раз провести с пользой и попытаться понять, кто такой этот загадочный Дэн, о котором говорит в записке ваш муж. Теперь у нас есть путеводная нить, и если мы воспользуемся ею, то придем к финишу гораздо раньше, чем я рассчитывал.

Алекс, который все это время задумчиво покачивал ногой, сидя в кресле, неожиданно сказал:

— Да, Дианочка, я подумал, что тебе лучше не попадать в руки врагов. Если ты расскажешь им про курицу-гриль, они тебе точно не поверят.

— Не понимаю, почему Денис все так запутал, — сердито откликнулась она. — Его пароль звучит, как глупая шутка.

— Не думаю, что это шутка, — возразил Шургин. — Хотя бы потому, что в записке ясно сказано: «Если со мной что-то случилось»… Ваш муж ожидал самого худшего.

— Но почему он подставил меня? Эти типы, которые хотят меня похитить, вероятно, знают, что я одна могу найти сокровище.

— Я уже говорил, что бандиты могли узнать об этом совершенно случайно. Ваш муж, судя по всему, был озабочен только тем, как скрыть от посторонних глаз информацию. Но зашифровал он ее специально для вас, заметили? Нелюбимое блюдо, вечеринка… Кто еще мог бы сообразить, о чем речь?

— Но про Дэна я ничего не знаю.

— Уверена? — на всякий случай уточнил Алекс.

— Абсолютно. Никогда не слышала, чтобы кого-нибудь так называли. В обычной жизни.

— А в необычной? — усмехнулся Шургин.

— А в необычной так, например, зовут известного певца. Полагаю, это его псевдоним — Дэн. Вы ведь знаете, о ком я говорю?

— Как я сразу не догадался! — Алекс вскочил на ноги и забегал по комнате. — Дэн! Ну, конечно. Олег, ты знаешь, о ком речь? Это тот страшненький брюнет, похожий на молодого Челентано, который вылез в прошлом году с хитом «Мальчишки-шалунишки». Не знаешь?! У тебя же в машине есть радио, чувак! Он еще поет «Сердце в отрыве» и «Миссия в борделе». Нет?

— То, что я его не знаю, ничего не меняет, — отмахнулся Шургин. — Лучше давайте подумаем, мог ли Денис оставить именно этому парню свое послание. Они никак не пересекались в жизни? — Он посмотрел на Диану.

Та покачала головой:

— Если бы я слышала это имя, то обязательно вспомнила бы. Но утверждать не берусь. Денис никогда не посвящал меня в свои дела. Странно, почему он все-таки оставил указания именно мне…

— Странно? — завопил Алекс. — Сначала он упер твое сокровище… Принадлежавшее тебе по праву, а потом проявил «благородство», завещав его тебе.

— Он все еще борется за жизнь, — напомнил Шургин.

— Ну, не завещал, а перепоручил — какая разница?

Ситуация с сокровищем Алекса особенно сильно задевала. Он никак не мог понять, почему Диана не возмущается вместе с ним. Сделав определенные накопления, он выработал в себе трепетное отношение ко всякой частной собственности.

— Есть поисковые компьютерные системы, — вслух подумала предполагаемая вдова. — Мы можем ввести в одну из них имя «Дэн» и получить список длиной в три километра.

— Могу себе представить, сколько Дэнов предложит нам один только «Яндекс». У нас ведь нет ничего, чтобы как-то сузить поиск.

— Это должен быть русский Дэн, — убежденно заявил Алекс. — Вряд ли Денис предполагал, что его жена отправится, к примеру, в Англию. Представляете, сколько за границей Дэнов?

— Как в Бразилии Пэдров, — пробормотал Шургин. — Нет, вы правы, наверное, это все-таки Дэн отечественного производства, этот ваш певец.

— По крайней мере, я надеюсь, что певец предупрежден, — пробормотала Диана. — Могу себе представить, что он подумает, если я явлюсь к нему и принесу жареную курицу.

— Итак, наша задача определить местонахождение Дэна-певца и попробовать подкатиться к нему, — начал перечислять Шургин.. — Второе — попытаться выяснить, есть ли еще какие-нибудь известные Дэны в Москве. Думаю, именно в Москве, тут я с Алексом совершенно согласен.

Алекс немедленно просиял. Несмотря на свое раздутое самомнение, он с самого начала признал в Шургине главного и не пытался столкнуться с ним рогами, поминутно выясняя отношения.

— А у вас есть компьютер? — с любопытством спросила Диана, оглядываясь по сторонам.

— Есть, — ответил Шургии. — Но вам я его все равно не доверю. Женщинам можно доверять только то, что поддается механической сборке.

Он выпячивал свой мужской шовинизм, как некоторые выпячивают недостатки, чтобы их с самого начала считали своеобразными, но неотъемлемыми чертами характера.

Диана улыбнулась. У нее была подруга-химик, которая утверждала, что мужчины в нашей стране находятся в состоянии полураспада и что если настоящая женщина — это редкое совершенство, то настоящий мужчина — совершенная редкость.

Что касается отношения к жизни, они с Шургиным находились по разные стороны баррикад. Он считал, что мир принадлежит мужчинам, женщинам отведена вторая роль. Женщины вообще живут ради мужчин. За верную службу они получают любовь и поощрения — как материальные, так и духовные.

Диана придерживалась иного мнения. Она считала, что мир прекрасен и справедлив, просто сильно изменился за последнее время. Что настоящие мужчины еще существуют, но их приходится искать, как крупицы золота на рудниках: кропотливо промывая породу.

Судя по всему, Шургин — это шлак.

День выдался ясным и жарким. Солнце старалось так, словно перепутало Москву с южным курортом. Всю дорогу Диана вытирала потные ладони о джинсы, с сожалением вспоминая льняное платье, запакованное в одну из коробок. Когда они подъехали к входу в парк, она сразу же взялась за ручку дверцы, но Шургин остановил ее и держал еще целых пять минут, выдавая инструкции.

Клара прекрасно описала молодую женщину, которая приходила в больницу, так что Диана сразу ее узнала. Та была высокой и пышной, очень приятной на вид — истинное воплощение женской стати.

— Вы Татьяна? — на всякий случай спросила она еще издали. — А я — Диана Звенигородская.

— Если я правильно понимаю, вы не лежали в той больнице? — сказала ее новая знакомая. — И не разубеждайте меня, я кое-что понимаю в больных. Я медсестра.

— Я действительно не лежала в больнице. Я не попадала в аварию. Та женщина, которая находится в реанимации, каким-то образом оказалась за рулем моей машины. Но я пока не обращалась в милицию, потому что на моего мужа совершено покушение и я боюсь, что тоже могу оказаться в опасности.

— Про вашего мужа я знаю, — торопливо произнесла Татьяна. — Не возражаете, если я закурю? В парке, конечно, нужно дышать воздухом, это ясно. Но я ужасно нервничаю.

Они прошли под мощной аркой и двинулись по аллее в глубину парка.

— Нет нужды заходить слишком далеко, — сказала Татьяна, когда они миновали дюжину клумб с пушистыми маргаритками. — Я управлюсь со своей задачей за две минуты. Мне просто нужно кое-что вам рассказать. Только прежде покажите паспорт.

Диана кивнула, достала из сумочки документ и протянула ей.

— Хорошо, — успокоилась та и пыхнула дымом в направлении весело кучерявившихся кустиков. — Я удовлетворена. Теперь слушайте. Я работаю в той больнице, куда привезли после взрыва вашего супруга.

— Вот оно что! — Диана насторожилась. Это была та сторона дела, о которой она вообще ничего не знала.

— Мне очень жаль, но я считаю, что у вашего мужа мало шансов. Хотя я могу ошибаться, потому что надежда есть всегда. Даже самые тяжелые больные порой восстанавливаются вопреки прогнозам медиков.

Когда его привезли и прооперировали, к нему валом повалил народ. В палату никого, конечно, не пускали, и посетители толпились в коридорах и заглядывали через дверь. Вероятно, важные шишки. Потому что даже в коридор просто так не попасть, нужно иметь веские-веские причины.

И вдруг в какой-то момент ваш муж пришел в сознание. И увидел через стеклянную дверь человека, которого узнал. Врач разрешил этому человеку войти — он полагал, что ваш муж может больше не прийти в сознание. Тот вошел и склонился над больным.

— Вы слышали, о чем они говорили?

— Только отдельные слова, но я ничего не поняла.

Диана сморщилась от досады. Тогда Татьяна сделала еще одну глубокую затяжку и сказала:

— Зато я слышала, что говорил этот человек, когда вышел из палаты. Его ждал какой-то скользкий тип — противный, похожий на крысу, и он сказал ему: «Не зря я пришел. Разберись тут с девчонками, чтобы не сболтнули чего». Это он меня имел в виду, я так полагаю. А потом добавил, понизив голос: «Его жену нужно немедленно задержать. И припугнуть. Поезжай поскорее, а я потом подтянусь и соображу, как действовать».

— Это все?

— В общем, да. Я в ту ночь заснуть не могла, считала, что мне нужно это кому-нибудь рассказать. А наутро ко мне на остановке подошел один тип… Пренеприятный. И заявил, что если я хочу жить, то буду обо всем помалкивать.

— О чем — обо всем?

— Главным образом, им хотелось сохранить в тайне, что ваш муж приходил в сознание и разговаривал… с этим типом. Я и помалкивала. Но потом решила, что вас все же нужно предупредить. Потому что, если с вами что-то случится, я… как бы это выразиться? Окажусь соучастницей. Они вам ничего не сделали?

— Мне удалось убежать, — сказала Диана, от всей души надеясь, что Татьяна — никакая не подстава, что это реальная медсестра и встреча в парке — не ловушка. Успокаивало только одно — Шургин с Алексом находились поблизости и держали ушки на макушке.

— Я не жалею, что встретилась с вами. У меня как будто камень с души свалился. Работа и так нервная, а тут еще муки совести… Зачем они мне, правда?

Диана тоже считала, что муки совести ухудшают качество жизни. Они обогнули маргаритки и пошли обратно к выходу. Асфальт так раскалился, что над ним стояло марево — было забавно ступать в этот зыбкий воздух, искажавший реальность. Диана подумала, что она тоже попала в некую искаженную реальность, в параллельный мир, где ее жизнь развивается совсем не так, как она рассчитывала.

— А как он выглядел, этот мужчина? — задала она вопрос, который уже давно вертелся на языке. — Я имею в виду того, кто успел поговорить с моим мужем. И собирался меня припугнуть. Вы можете его описать?

— Ну… — Татьяна скосила на нее глаза. Возможно, она не хотела заходить так далеко и помогать с идентификацией. — Я не знаю… Как он выглядел? Он среднего роста, лет за пятьдесят.

— А телосложение?

— Тоже среднее. Ничего выдающегося. Уже немного обрюзг, с брюшком… Да как они все! — неожиданно махнула рукой Татьяна. — Вы видели кого-нибудь, кто чего-то добился ко второму акту жизни и при этом не обрюзг? Мужчины любят быть здоровыми, но не хотят следить за своим здоровьем.

— Он выглядел больным? — немедленно уточнила Диана.

— У нас все выглядят больными, — снова внесла нотку пессимизма в разговор Татьяна. — Мешки под глазами, кожа бледная, отечная. Но держался орлом. Я этих орлов перевидала… Кстати, уходя, он пошутил по поводу своей фамилии.

— Ну да? — насторожилась Диана. — Расскажите поподробнее.

Фамилия — это совсем другое дело. Если удастся узнать фамилию, дело сдвинется с мертвой точки. По крайней мере, они смогут понять расстановку сил и разобраться в правилах игры, в которую Диану втянули против ее воли.

— Ему навстречу шел наш доктор Смирнов. Он все время такой замороченный… Говорит, вы почему здесь без халата? Вы пациент? Тот буркнул, что нет, мол, и пошел к выходу. Его шестерка посеменил за ним. А он и говорит: мне, говорит, с моей фамилией в больнице не место. Моя фамилия меня защищает.

— Забавно… — пробормотала Диана. — А саму фамилию не назвал?

— Нет. Может, какой-нибудь Здоровяк или Бессмертнов — я так подумала.

«Ну вот, удача оказалась призрачной», — про себя вздохнула Диана и тут увидела Виктора..Он шел по дорожке прямо ей навстречу и улыбался.

— Я очень, очень вам благодарна, — торопливо сказала она, повернувшись к Татьяне. — Вы мне необыкновенно помогли. Не так часто удается встретить порядочного человека.

— Ну, что вы! — Татьяна покраснела от удовольствия. — Значит, я пойду?

— Конечно. До свидания. И еще раз спасибо.

Она подождала, пока ее собеседница немного отойдет, и снова перевела глаза на Виктора. Улыбнулась. Он не стал убыстрять шаг, видно, тоже решил, что Татьяне нужно дать возможность преодолеть как можно большее расстояние. Она уже выходила в ворота, когда он наконец приблизился к Диане. И сказал:

— Вот это да! Я вас едва узнал. Где вчерашний испуганный ежик?

— Умылся и причесался, — весело ответила она.

Ни Шургина, ни Алекса поблизости видно не было, и Диана решила, что они все еще в машине. Вот сейчас увидят, что Татьяна вышла из ворот парка, и отправятся на поиски. Может быть, даже вбегут в ворота. Ей не слишком хотелось, чтобы встреча была испорчена экстремальными выходками ее защитников, и положилась на здравый смысл Шургина. Он увидит, что она с кем-то мирно беседует, и не станет подходить.

На самом деле Шургин боролся со своим здравым смыслом в густой полосе кустарника в нескольких метрах от Дианы. Алекс был тут же и постоянно приседал, хотя его и так не было видно. Кое-что из разговора Дианы с медсестрой они слышали, но не особенно напрягались, полагая, что им все перескажут в лучшем виде. Но сейчас… Оба вытянули шеи и напряглись так сильно, что у них вздулись вены на лбу.

— Что это за тип? — одними губами спросил Алекс у Шургина.

— Виктор, — так же беззвучна ответил тот. — Она нас провела, как мальчиков.

Тип, безусловно, вызывал опасения. Он выглядел как человек, осознающий свою силу. Не физическую, а моральную. Он был способен противостоять всему остальному миру и не сделать ни шагу назад.

— Это крупная фигура, — шепотом сказал Шургин в самое ухо Алексу. И когда тот вопросительно поднял брови, пояснил: — Посмотри на его повадку.

— Откуда, черт возьми, он появился?

Виктор тем временем взял руку Дианы и положил на свой согнутый локоть — очень спокойным, приятельским жестом. И оставил приличный зазор для того, чтобы дружба сумела втиснуться между ними. Корректное поведение.

— Вчера вы тоже показались мне красивой, — улыбнулся он. — Но сегодня просто ослепительны.

Алекс и Шургин одновременно повернули головы и посмотрели друг на друга дикими глазами. И хором повторили:

— Вчера?!

Вчера они втроем приехали из Тихорецка, где подверглись нападению. А Диану вообще гаишники отбивали у похитителей с помощью оружия. Вчера они еле-еле доплелись до квартиры и прямо в одежде попадали на свои спальные места. Неужели эта вот… дамочка… после всего случившегося как ни в чем не бывало встала и куда-то отправилась? Одна? Никого не предупредив? И по дороге закадрила крутого мужика? Кстати, по дороге куда? Куда она ходила? Может быть, она не так невинна, как он думает? Может быть, она вообще играет против него?

Шургин некоторое время раздумывал, прокрадываясь вдоль кустов вслед за сладкой парочкой, но потом решил — нет, вряд ли она в другой команде. Просто что-то скрывает по дурости. Но он обязательно вытрясет из нее правду. Дайте только до нее добраться…

Диана и ее кавалер, мило переговариваясь, дошли до самого выхода, а потом внезапно развернулись и двинулись обратно. Вероятно, беготня по парковым дорожкам считалась у них моционом. Диана чувствовала себя прекрасно. Виктор до нее не докапывался, не лез в душу, не задавал неудобных вопросов. С удовольствием рассказывал всякие смешные случаи из своей жизни. Оказалось, что он много путешествовал и у него в запасе целая гора впечатлений о чудесных дальних странах.

Если бы не беспокойство о Шургине и Алексе, которые почему-то до сих пор не показывались, Диана смогла бы забыть обо всем на свете. Впрочем, нет, не смогла бы. Если только на минуточку. За ней тянулся целый шлейф ужасных событий — нападение на Дениса, похищение, поездка в Тихорецк, еще одно похищение, те два типа в подземном гараже… Если бы сбросить все с плеч одним движением, как сбрасываешь шаль, когда становится слишком жарко!

— В кафе? — донесся до Шургина веселый и одновременно изумленный голос Виктора. — Здесь, в парке? Но я думал, мы поедем в хороший ресторан…

Вероятно, дама настаивала, и он волей-неволей согласился. Еще бы она не настаивала! Она знала, что за ресторан может получить по полной программе. Здесь-то, в парке, что… Заведет глазки, скажет — ах, мы встретились случайно! Это совсем не тот Виктор, о котором мы сегодня говорили, совсем другой Виктор — мой добрый, старый друг. Женщины — врушки от рождения, и возраст только добавляет им мастерства.

Смеясь и болтая со своим кавалером, нахалка двинулась в сторону площади с фонтаном, на которой сосредоточились всевозможные заведения, в том числе большое открытое кафе, сразу же привлекавшее их внимание.

— Туда! — скомандовала Диана, потянув Виктора за собой.

И только когда они вошли и заняли удобный столик, она наконец увидела Шургина. Он стоял на площади неподалеку, возле газетного киоска, засунув руки в карманы брюк, и разглядывал обложки с сексуальными красотками. Кажется, он даже насвистывал, потому что губы у него были сложены дудочкой.

Ей немедленно захотелось пококетничать с Виктором. Она откинула волосы со лба и положила руку под подбородок.

— Диана, я вижу, вы чем-то озабочены, — неожиданно сказал ее кавалер, посерьезнев. Его большие дивные глаза смотрели прямо на нее, и в них читался ласковый укор. — Если вы думаете, что я не гожусь для откровенных разговоров… Мне жаль, если я произвел на вас впечатление человека равнодушного.

— Нет, что вы! — запротестовала она, мгновенно растерявшись. — Вы не равнодушный! У меня в самом деле проблемы, просто… вы ничем не сможете помочь.

— Вы так думаете? А если смогу? Вы ведь даже не спросили, кто я такой, что могу, чего не могу…

Диана загадочно улыбнулась. Конечно, она не спросила. Такой вопрос показывает мужчине, что девушка положила на тебя глаз и теперь пытается выяснить, не напрасно ли. Стоишь ли ты того, чтобы тратить на тебя время.

— И чем вы занимаетесь?

— Вот что, — вместо ответа сказал Виктор. — Предлагаю перейти на «ты». Мы познакомились при сложных обстоятельствах, это дает нам некоторые преимущества.

Не успела она согласиться, как к ним подскочил официант — такой потный и несчастный, как будто его только что отвязали от позорного столба на раскаленной солнцем площади.

— Два лимонада, — записывал он, роняя соленые капли на лист блокнота и нетерпеливо смахивая их рукой. — Куриную грудку на гриле…

— Честное слово, лучше бы нам поехать в ресторан. Там прохладно, играет музыка. И вообще, сейчас слишком рано для ужина. Давай будем считать, что мы просто перекусили и…

— Прости, Виктор, но сегодня ресторан не получится, — твердо ответила Диана, краем глаза наблюдая за Шургиным, который сменил позицию и теперь бродил возле продавца воздушных шаров. — Один близкий мне человек находится в больнице, и мне нужно быть там.

— О…

— Уже не такой близкий, как раньше, — поспешно добавила она, потому что в голосе ее нового знакомого послышалось такое разочарование, которое могло бы тронуть даже ледяное сердце. — Но все же очень близкий.

— Хорошо, — потом ты мне расскажешь, — мягко заметил Виктор.

Это был потрясающий контраст — между его прямым взглядом, крупным телом, твердо стоявшим на земле, и доверительным тоном. Диана расплылась на стуле, и в этот момент Шургин появился на пороге кафе. Выбрал такой момент, когда она была особенно уязвима.

Вальяжной походкой завсегдатая закусочных он двинулся по центральному проходу, на секунду задержался, словно раздумывая, и выбрал столик рядом с Дианой и ее спутником. Причем сел так, чтобы оказаться в максимальной близости от них — на расстоянии вытянутой руки. Если бы сегодняшний спутник нравился Диане по-настоящему, Шургин испортил бы ей все удовольствие.

Он сделал заказ и закурил сигарету. Диана ни разу не видела, чтобы он курил. Сигареты оказались чудовищно вонючими, с каким-то мистическим привкусом горелой кожи. По ее представлению, именно так должна пахнуть сгоревшая избушка на курьих ножках. Он не обращал на парочку никакого внимания. Вытянул ноги и стал любоваться своими ботинками.

В тот момент, когда Виктор решил взять Диану за руку, Шургин привстал и вежливо спросил:

— Можно попросить у вас пепельницу?

— Пожалуйста, — Виктор подал ему искомый предмет и снова повернулся к своей даме.

Еще минутная пауза, и новый вопрос:

— А сахарницу? Вижу, вам она не нужна, а мне принесли кофе, но почему-то без сахара. Извините.

— Ничего страшного, — покладисто ответил Виктор.

За время их переговоров Диана предусмотрительно убрала руку со стола.

С избытком насыпав сахару в свою чашку, Шургин снова привстал и протянул ее обратно:

— Огромное вам спа… Ой.

Стакан с остатками лимонада повалился набок и выплеснул содержимое на клеенчатую скатерку.

— Боже мой, извините, — с чувством сказал он. — Сейчас я позову официанта, и он все исправит. Официант!

Прибежал официант и принялся отодвигать приборы, чтобы вытереть лужу. На лице Виктора появилось плохо скрытое раздражение, лицо Шургина казалось непроницаемым.

— Не станем заказывать десерт в этой дыре, — твердым голосом заявил Виктор. — Я отвезу тебя в кафе, которое находится в замечательном зеленом уголке. Там варят потрясающий кофе из лучших кофейных зерен. А местные кондитеры делают крохотные пирожные с кремовой начинкой из сливок и ореховой пасты.

— Ты любишь сладкое? — спросила Диана, нервно улыбаясь. Его предложение прозвучало чертовски романтично. И Шургин все слышал. Она боялась, что эти самые пирожные в конце концов выйдут ей боком.

С другой стороны, ее личная цель была достигнута. Шургин видит, как внимателен Виктор, как он в ней заинтересован. И если только она Шургину небезразлична, он, конечно, ревнует. Другое дело, что он совсем этого не показывает.

И тут до ступенькам проискали каблучки, и в кафе вошла молодая девица в коротенькой юбке и атласной кофточке, состоявшей из перекрещивающихся полосок ткани, которые бантом завязывались на ее шее. У девицы был агрессивный вид и, пошарив глазами по столикам, она остановила свой взгляд на Викторе и Диане. Протиснулась через узкий проход, подскочила вплотную к ним и воскликнула:

— Ага! Вот я тебя и застукала, милый!

Словечко «милый» она произнесла с издевкой. Ее намерения не оставляли сомнений. Публичный скандал — и точка.

— Простите, вы ошиблись, — сказал Виктор, спокойно посмотрев на нее.

— Я?! — закричала девица. — Ты спятил?

Она повернулась и смерила Диану презрительным взглядом.

— Эта тетка в два раза старше меня! Вот, значит, какие у тебя вкусы! А я-то, дура, тебе поверила! Ты говорил, что дашь мне все, чего только душа пожелает! Все вы вруны!

Виктор сидел, опустив глаза в чашку и играя желваками. Было видно, что такое спокойствие дорого ему стоит. Диана хотела было вмешаться и уже открыла рот, но в этот момент в кафе вбежали два крепких парня, взяли смутьянку под локотки и повлекли к выходу.

— Оставьте меня! Я должна с ним поговорить! — запротестовала девица. — Куда вы меня тащите?

Посетители кафе крутили головами, некоторые даже привстали, чтобы поглядеть, удастся ли угомонить девицу.

— Звучит невероятно, но я действительно не знаю, кто это, — виновато улыбнулся Виктор, подняв глаза. — Вот почему я так не люблю большого скопления народа — можно оказаться в глупой ситуации: — Он накрыл руку Дианы своей и спросил с обезоруживающей улыбкой: — Ты ничего, не сильно расстроилась?

— Да нет. А кто это ее… увел?

— Наверное, какая-нибудь местная охрана. Кто-то же следит за порядком в этом парке, — небрежно ответил он.

Шургин сидел с таким самодовольным видом, что Диане захотелось его убить. Нет, это была с его стороны не ревность, это было подлое, мелкое мщение. Ну, как же? Он взялся ее охранять, а она пошла на свидание!

Он действительно был доволен. Алекс заплатил девчонке немного денег и попросил устроить сцену. Так, влегкую, ничего безобразного. Они хотели посмотреть, есть ли у Виктора охрана. Шургин предполагал, что есть. И не ошибся. Эти два парня работали неплохо — как он ни присматривался, не опознал их в толпе. Они вынырнули из ниоткуда, но действовали грамотно. Девицу отпустили сразу за фонтаном. Она кричала, что хотела заработать немного бабок — что в этом такого? Думала, богатенький дяденька от нее откупится — только бы она не орала.

Нанявший ее Алекс на всякий случай скрылся из виду. Виктор и Диана тем временем расплатились по счету и спустились вниз по ступенькам. Шургин догнал их уже на площади.

— Эй, гражданин, — сказал он, постучав Виктора согнутым пальцем по плечу. — Вы чек забыли. — И действительно протянул ему чек, оставленный официантом на столе после расчета. — Такие вещи лучше носить с собой. А то сейчас повсюду проверки. Спросят вас: а что вы делали на территории парка, граждане? А-вы — р-р-раз! — и предъявите чек.

У него был такой идиотский вид, что Диана едва не задохнулась от злости.

— Спасибо, — спокойно сказал Виктор, взял чек и положил в нагрудный карман. — Очень мило с вашей стороны.

Когда парочка направилась по дорожке к выходу из парка, Шургин поманил Алекса и удовлетворенно констатировал:

— Я же сказал, что это крупняк. Был бы сявкой, кинулся бы мне морду бить. Знаешь, есть такие крутые, что сразу наливаются кровью и начинают хамить. Этот — нет. Смотри, даже охранников не подозвал.

— Интересно, где она его подцепила? — спросил Алекс вслух.

— Познакомиться с женщиной, которая жаждет знакомства, можно где угодно.

— Не думал я, что она жаждет, — с обидой откликнулся Алекс. — Я предлагал ей все! Я, может, покруче этого типа. Я практически пластиковый король.

Шургин посмотрел на него рассеянно и сказал:

— Ну, что? Отправимся вслед за ними и будем наблюдать за стремительным развитием отношений? Или плюнем на нее и разъедемся по домам?

— Ты что? Мы же договорились! Я же тебя нанял расследовать это дело!

— Алекс, ты меня не нанял, а только пожелал нанять. Это во-первых. Во-вторых, я расследую совершенно другие вещи. В-третьих, я сам решаю, чем мне заниматься, а чем нет. Насчет Дианы я еще не решил. Вернее, я решил, но не думал, что она будет бегать по мальчикам.

— Я ужасно расстроен, — тяжело вздохнул Алекс. — Но признайся, что Дианочка тебе тоже нравится.

— Нет.

— Нет?

— Нет. Мне ее жалко, это да. Хоть она и хорохорится, но на самом деле — Диана самое беспомощное существо, которое я встречал за последнее время. Эта ее так называемая карьера, потуги выглядеть деловой и самостоятельной… А потом первая же серьезная неприятность, — и бац! — ее увозят черт-те куда, связывают руки, угрожают… Если бы не мое вмешательство… наше вмешательство… ее бы уже пристукнули где-нибудь в темном углу, и дело с концом. Первый раз в жизни мне приходится выручать дамочку. И, честное слово, я чувствую себя Бэтменом, благородным и могучим.

Диана видела, как Шургин и Алекс, опередив их с Виктором, погрузились в машину и уехали в неизвестном направлении. Оставили ее без присмотра. Она немедленно ощутила себя маленькой рыбкой, отбившейся от стаи. Крохотной бедной рыбкой с мягким тельцем, которое омывают жестокие воды холодного океана жизни. Впрочем, Виктор находился рядом и всячески старался произвести на нее впечатление. Наверное, он тоже сможет ее защитить. Но ей не нужен другой защитник. У нее уже есть один, подходящий.

Без Шургина вечер потерял остроту. Потерял интригу. Ей стало неинтересно пить кофе — независимо от того, из каких зерен его сварили. Впрочем, Виктор очень старался ей угодить. Он катал ее по Москве и показывал потрясающие виды, как будто она была гостьей из другой страны и нуждалась в свежих впечатлениях. Потом они действительно пили кофе и ели те замечательные пирожные, пока от сладкого ее не стало тошнить.

На город уже опускалась ночь. Диана задержалась так сильно, что было все равно — явится она часом раньше или часом позже. Пока они шли до машины, заморосил теплый дождик. Небо было темным, как тот самый кофе, которым ее угощал Виктор. Теплые золотые огни, похожие на подтаявшие леденцы, мерцали над головой.

Виктор спросил, куда ее отвезти.

— Пригласить тебя к себе будет большой вольностью с моей стороны? — спросил он, подрулив к дому Шургина и покосившись на темный подъезд.

— У меня пока слишком много проблем, чтобы я могла так расслабиться, — ответила Диана, стараясь не думать о последствиях своей гулянки.

Он помог ей выйти из машины и, кажется, вознамерился поцеловать на прощание. Она бестрепетно наблюдала за тем, как надвигается на нее совершенно чужое большое тело и как настороженный рот прицеливается к ее губам. Это был не ее мужчина. Между ними не существовало никакой эмоциональной связи, никакие токи не проходили от пальцев одной руки к пальцам другой. Никакие вибрации не передавались посредством физического контакта.

Он поцеловал ее нежно и очень интимно. Мастерски, отметила она. Абсолютно чужой запах. Приятный, но чужой. Поэтому от него хочется отстраниться. Когда Шургин проводил с ней свою «профилактику», ей, наоборот, почему-то захотелось приблизиться, чтобы вдохнуть его аромат еще глубже.

В голове вертелись строчки какого-то стихотворения:

Пространство, стиснутое в пяльцах зонтов.

И, словно предсказанье, случайное касанье пальцев.

И — дрожь от этого касанья.

Никакой дрожи она не испытывала. Вообще ничего, только неудобство от того, что он взял ее в охапку и прижал к машине. Где-то наверху, над их головами, скрипнула рама окна, и яблочный огрызок, совершив долгое воздушное путешествие, ударился о капот, отскочил, ударился еще раз и шлепнулся в соседнюю лужу.

— Романтика! — весело сказала Диана.

Этот огрызок спас ее от необходимости выражать эмоции. Виктор внимательно посмотрел на нее и криво улыбнулся:

— Я провожу тебя до квартиры.

Она не стала возражать, потому что не была уверена, что разобиженные Шургин с Алексом не улеглись спать. Если ее оглушат в этом самом подъезде, они и не услышат.

Однако ни один, ни второй не спали. У Дианы был собственный ключ, выданный во временное пользование, и когда она воровато отперла дверь, оба вышли ей навстречу — с делано равнодушными мордами.

— Ну, как повеселилась? — первым спросил Шургин.

Она уже приготовилась к защите, поэтому воинственно заявила:

— Мне нужно было снять стресс!

— Сняла?

— О да! Виктор был потрясающе внимателен.

— Запомни, Алекс, — не сводя глаз с Дианы, заметил Шургин нравоучительным тоном. — Женщины влюбляются не в тех, кто хорошо выглядит, а в тех, кто красиво ухаживает.

— Выглядит он тоже замечательно! — запальчиво возразила та.

— А что ты о нем знаешь? — Шургин отступил в комнату и сложил руки на груди. — Что это вообще за фрукт?

— Он живет вон в том доме, — ответила Диана и подбородком показала в окно. — Что уже говорит о его высоком социальном статусе.

— Неужели? — Голос Шургина сочился ядом. — Значит, достаточно мне перебраться через дорогу, и я тоже смогу рассчитывать, что ты проведешь со мной вечер наедине?

— Мы с ним не оставались наедине, — буркнула Диана. — Хотя зачем я тебе все это рассказываю? Ты же не мой папочка.

Тут в их диалог вмешался Алекс. Он успел сбегать на кухню и вышел оттуда, держа в руках жареное свиное ребрышко. Губы у него были в желтом масле.

— Диана, ты убиваешь во мне надежды, — страдальческим тоном заявил он. — С тех пор как мы вместе, я сильно изменился в лучшую сторону…

— Если ты имеешь в виду, что перестал распускать руки, это правда, — подтвердила Диана. — Спасибо Кларе с ее пистолетом.

— Ладно, оставим эту гулянку на вашей совести и вернемся к делам, — недовольно сказал Шургин. — Пока вы прохлаждались, мы с Алексом кое-что раскопали по этому Дэну. Я имею в виду звезду, золотой голос отечественной эстрады.

Они с Алексом решили не говорить Диане, что с сегодняшнего дня за ней следят сотрудники ЧОПа, которые сопровождали их в Москву из Тихорецка. После второго нападения Шургин решил не рисковать. Практика показала, что он может не справиться с ситуацией. Там, на кладбище, его ударили по голове, а он даже не услышал, что бандиты подобрались сзади.

— Итак, Диана, готовься: завтра у тебя прослушивание.

— Чего?

Она замерла на месте, не в силах поверить, что они сделали это.

— Мы заявили тебя на прослушивание. Дэну ищут подпевку. У продюсера грандиозные планы. Если встретится что-нибудь оригинальное, он готов сделать из Дэна дуэт.

— Как это?

— Ну, как-как? Обыкновенно. Певец в наше время — это всего лишь продукт. Просто колбаса, которую можно упаковать в целлофан, или порезать кусочками и запаять в вакуумную упаковку, или — это наш случай — добавить в нее перца и заявить как новый сорт. Если найдут подходящую девушку, Дэн перестанет быть самостоятельной единицей и станет частью дуэта. Прослушивание длится уже неделю. Каждый вечер с восьми до десяти, адрес я тебе продиктую. Дэн сидит в зрительном зале рядом с продюсерами и жует резинку. Иногда надувает из нее пузыри и говорит: «Клево!» Или: «Не, не катит!» Это его личный вклад в развитие брэнда.

— У тебя есть реальный шанс встретиться с этим парнем, — подхватил Алекс, — и попробовать выяснить, не оставлял ли твой муж ему конверт с указаниями, где находится алмаз.

То, что они ищут редчайший зеленый алмаз, было для него уже решенным делом. Он постоянно думал о нем, читал справочную литературу и в самые неподходящие моменты спрашивал Диану: «Ты дашь мне его подержать? Как ты думаешь, сколько он может стоить? А что ты с ним будешь делать? Может быть, мы договоримся о цене? Я же будущий пластиковый король, мне нужен бриллиант для короны. Ты уверена, что не хочешь стать моей королевой?»

Не только Диане, но и Шургину тоже страшно надоела его бесцеремонность.

— Алекс, придержи свой пыл, — сказал он ему однажды. — Ты действуешь себе во вред.

— Зато у меня благие намерения, — мгновенно парировал тот.

— У тебя не благие, а нагие намерения. Нельзя так откровенно признаваться в собственной жадности!

Однако на Алекса ничего не действовало — ни уговоры, ни насмешки. И отставать от Дианы он не собирался.

— У меня нет слуха, — предупредила Диана, представив себе, как она придет на прослушивание. — И голоса, впрочем, тоже. Меня вытурят, как только я открою рот.

— Никогда не встречал женщины, у которой нет голоса, — с сомнением заметил Алекс. — Стоит мне ущипнуть какую-нибудь безголосую курицу, как у нее тотчас прорезывается колоратурное сопрано.

— Вам шуточки, а мне выходить на сцену и позориться.

— Да вам всего-то и надо, что пропеть одну строчку! — напомнил Шургин. — «Пять минут, пять минут…». И все. Если Дэн в курсе деда, он среагирует на твою фамилию и на контрольное слова.

— А с курицей что делать?

Все трое задумчиво помолчали, пытаясь представить себе, как эту курицу можно втиснуть в сценарий грядущего мероприятия.

— Ну, купим на всякий случай, — пожал плечами Шургин. — Принесете ее в пакете.

Подсознательно они понимали, что с этой курицей что-то не так. Не может быть, чтобы именно жареную тушку должны обменять на конверт с инструкциями. Но Диана стояла на своем: самое нелюбимое блюдо Дениса — именно это. Это и только это.

— Есть вы, разумеется, не хотите, — ехидно заметил Шургин, увидев, что Диана постояла на пороге кухни, а потом развернулась и отошла.

Несмотря на то что они уже довольно давно сосуществовали рядом, он упорно не переходил на «ты». Ни разу не подумал об этом, и она тоже не предложила. Она не представляла, как будет «тыкать» ему, у них слишком острые отношения, чтобы подружиться по-настоящему.

Она все-таки вернулась на кухню, налила себе стакан воды и вышла на балкон. Внизу было темно, лишь высоченный фонарь, словно журавль, алчущий лягушек, торчал посреди двора, склонив голову. Несколько желтых окон в соседних домах помогали ему выполнять свою осветительную миссию. На лавочке возле детской песочницы кто-то сидел. Одинокая фигура — неподвижная и темная. Только белый воротничок, похожий на сложенную углом салфетку, выглядывал из невидимого пиджака.

Диана облокотилась о перила и принялась смотреть в небо. Однако фигура все-таки волновала ее. Она вышла на балкон в поисках одиночества, поэтому никак не могла забыть о постороннем, который втиснулся в ее личное пространство. То и дело взгляд ее нырял в колодец двора и ощупывал этот сгусток живого вещества, притаившегося во тьме.

— Смотрите, не свалитесь вниз, — посоветовал Шургин, проходя мимо балкона. — Мы с Алексом ложимся спать. Когда будете бегать из ванной комнаты в свой будуар и обратно, постарайтесь не стучать пятками по паркету — мой сон очень чуток, а я сегодня устал.

Диана хмыкнула, снова легла животом на перила и вздрогнула. Видимо, глаза ее за это время привыкли к темноте, или же фигура передвинулась в ту сторону, где света было больше, или же в соседнем доме зажглось еще одно, дополнительное окно. Как бы то ни было, но незнакомец, сидевший на скамейке, приобрел реальные очертания. Вернее, незнакомка.

Диана вскрикнула и отшатнулась. Рыжий пучок, знакомый костюм и белая кофточка… В это просто невозможно поверить! Это галлюцинация, видение, мираж… Она развернулась и нырнула под занавеску, чтобы спрятаться в уютном мирке, охраняемом Шургиным.

— Вы что? — Он немедленно появился рядом. — Что случилось?

Диана уперлась ему в грудь и теперь смотрела на нее, как на неодолимое препятствие. Потерла лоб и дрожащим голосом пробормотала:

— Ничего. Ничего такого… Галлюцинация, наверное. Просто мне постоянно мерещится тетя Люба. Мерещится и мерещится.

— Покойница? — изумленно крикнул Алекс из своей комнаты.

Слух у него был, как у фокстерьера. Кроме того, он намеренно прислушивался. Вдруг будут говорить об алмазе, а он что-нибудь прозевает? Важное?

— Покажите, — потребовал Шургин и протиснулся мимо нее на балкон.

Она выскочила вслед за ним и чуть не упала, споткнувшись о порожек.

— Осторожнее! — прикрикнул он.-Ну, и где ваша галлюцинация?

Диана выглянула из-за его спины и уставилась на то место, где видела знакомую фигуру. Скамейка была пуста, и поблизости тоже никого не оказалось.

— Я вижу ее уже не в первый раз, я же вам говорила, — выдавила она из себя, не желая верить, что с ней что-то не так. — Тетя Люба, вылитая.

Шургин, который не любил галлюцинации и был убежденным антагонистом тех, кто верил в НЛО и прочую «хиромантию», насмешливо спросил:

— И в чем же проявлялась эта ее «вылитость», а? Давайте, говорите. Уточните, на чем строится эта убежденность. Тетя Люба! Надо же.

— Самое главное — цвет волос и прическа. Такие прически сейчас не носят. Вы ведь видели фотографии.

— Видел. Вы имеете в виду кукиш у нее на затылке размером с маленькую дыню?

— Ну да. И еще у тети Любы был синий выходной костюм, который она очень берегла. Он служил ей верой и правдой лет двадцать, не меньше. Все выезды и встречи с родственниками она проводила именно в нем. И всегда надевала под него белоснежную блузку — белое в семье считалось нарядным.

— Все, что вы описываете, очень легко подделать. Имитировать. Шиньон, костюм, блузка… Наверное, кто-то выдает себя за тетю Любу.

— Зачем?

— Хороший вопрос. — Шургин почесал макушку и глубоко вздохнул. — Может быть, чтобы свести вас с ума и завладеть алмазом?

— Во-первых, алмаза у меня еще нет, а во-вторых, я сойду с ума, только если эта галлюцинация на меня набросится.

— Тогда я не знаю. И, кстати, почему ни я, ни Алекс не видели эту вашу так называемую тетю, ведь мы день и ночь находимся рядом. А вы говорите, что она мерещится вам постоянно.

— Постоянно, — мрачно сообщила Диана. — Когда я ее увидела, меня чуть машина не сшибла. Это из-за моей галлюцинации Клара под мотоцикл попала.

— Ну-у-у, девушка, вы даете! — протянул Шургин. — Вы что же факты утаиваете? Если бы мне удалось догнать эту вашу липовую тетю, все бы разрешилось без шума и пыли. Такое впечатление, что вам шесть лет и вы скрываете от родителей, что боитесь вазочки с конфетами, которая в темноте кажется вам огромным пауком! Мы ведем расследование, между прочим. Тут каждая крупица информации важна.

— Я больше не буду, — сказала Диана, продолжая метафорический ряд. Он сравнил ее с шестилетним ребенком, и она немедленно попросила у него прощения.

— Идите спать. Я советую вам сделать это поскорее, вы тоже должны были устать.

Он посмотрел на нее с подозрением. Страстно хотелось спросить про Виктора — когда она с ним познакомилась? Вчера? Ночью? Когда они с Алексом видели сны? Просто невероятно. Обычно он спит очень чутко, работа такая. Может быть, она подсыпала ему снотворное в чай, чтобы уйти тайком и до утра предаваться разврату?

Так ничего и не спросив, он стащил с себя штаны и нырнул под одеяло. Через четверть часа из ванной мимо его прищуренных глаз протопали босые ножки. Вернее, прошли на цыпочках. Мелькнул подол кружевной рубашки с розочками. Ужас какой-то. Ни одна женщина в его квартире еще не надевала ночную рубашку. Он смежил веки и начал проваливаться в сон, успев попросить боженьку, чтобы ему не снилась эта фифа в розочках с ее пухлыми губами и подбородком, в котором сосредоточилось все упрямство мира.

Спал он ровно четверть часа. Только что перевалило за полночь, когда она принялась трясти его за плечо.

— Олег Павлович, — шептала она, и ее жаркое ночное дыхание толкалось в его ухо вместе с именем-отчеством. — Олег Павлович, я должна вам что-то сказать.

Он проснулся мгновенно, открыл глаза и уставился на нее. Ночной ветер легкими пальчиками перебирал занавеску, вся постель была забрызгана лунным светом, по розовой ночной рубашке перемещались подвижные пятна, как будто на ней показывали кино. Без очков ее лицо выглядело беспомощным.

— Олег Павлович, это очень важно. Вы потом мне не простите, если я буду ждать до утра.

Больше всего на свете ему хотелось откинуть одеяло и позвать ее к себе. Она так взволнована, что может даже не заметить подвоха. Скользнет и прижмется. И что он потом будет с этим делать?

— Вы снова видели привидение? — вполголоса спросил он, страдая от храпа Алекса, для которого дверь не являлась сколько-нибудь значительным препятствием.

— Нет, тут такое дело…

Он протянул руку и включил настольную лампу. Диана выглядела так, будто ее настигло очередное несчастье. Глаза расширены, руки стиснуты в замочек, нижняя губа прикушена. Вдобавок ко всему она то и дело сглатывала, и тогда по ее шее проходила судорога.

— Черт возьми, — воскликнул Шургин и сел, озадаченно глядя на нее. — Вы узнали, что ждете ребенка?

Она хлопнула ресницами и пискнула:

— Ребенка? Какого ребенка?

— Ну, не знаю какого. Маленького. — Он уже понял, что ошибся, и успокоился.

— Я кое-что вспомнила. Не понимаю, почему я не вспомнила этого раньше… Такая глупая!

Глупая, это уж точно. Она что-то вспомнила и прилетела к нему, ни мало не смущаясь тем, что он почти голый. Шургин протянул руку, дернул на себя одеяло и прикрыл, как мог, волосатый торс.

— Помните тот день, когда меня похитили из кафе?

— Естественно, — бросил он. — Разве такое забудешь? В тот день я познакомился с Алексом.

— Тип, который меня схватил на крыльце… Он приехал на машине с шофером. Молодой парнишка, я обратила на него внимание, когда автомобиль остановился возле крыльца. Мне тогда показалось, что я его где-то видела раньше, этого шофера. Но потом, сколько я ни вспоминала — ничего, пустота. И вдруг проснулась среди ночи, вот сейчас, и поняла, где я его видела!

Шургину невольно передалось ее волнение. Вдруг ее озарение поможет обнаружить всю шайку?

— Где же? — спросил он, окидывая Диану пристальным взглядом. Наверное, позывы защищать ее появляются именно потому, что она такая маленькая.

— Я проснулась и стала вспоминать, как ездила на стройку с Захаром Петровичем…

— Скучаете по своему котловану? — не удержался он.

Она даже не заметила иронии. Мало того, взяла и схватила его за руку. Его мгновенно пробрало до костей. Пришлось вырваться.

— Не трясите меня, — потребовал он. — Вы видели этого парня на стройке?

— Да нет же, что вы, в самом деле! Он же шофер.

— Ну и что?

— Он возил Захара Петровича.

Шургин некоторое время молча смотрел на нее, потом глупо переспросил:

— Как?

— Не знаю как. Он сидел за рулем, я это точно помню. Мы приехали, и он обернулся, чтобы спросить, сколько придется ждать.

— Вот так-так, — пробормотал Шургин. — Значит, они подбирались к вам давно? К вам, а не только к вашему мужу. Впрочем, это понятно. Алмаз должен был перейти по наследству. А наследница — вы.

— Нет, — покачала головой Диана. — Никто ко мне не подбирался. Это сам Захар Петрович.

— В каком смысле?

Шургин никак не мог сосредоточиться. Она обрушивала на него свои соображения, а его сознание не успевало их переваривать.

— Думаю, нужно разбудить Алекса, — заявила она. — Все-таки Захар Петрович — его родной дядя.

— Я сам разбужу, — сказал Шургин и потянулся за штанами.

Вместо того чтобы отвернуться, она пристально наблюдала за тем, как он прыгает на одной ноге, пытаясь попасть в штанину. Было заметно, что мысли ее целиком сосредоточены на чем-то другом и его красивое тело ее сейчас отнюдь не волнует. Или не волнует вообще?

— Алекс, вставай, — крикнул Шургин, распахнув дверь. Тот в последний раз всхрапнул и почмокал губами. — Вставай, тебе говорят. Алмаз проспишь.

Его компаньон немедленно встрепенулся и уже через минуту стоял посреди гостиной в длинном халате, тапочках и носках, подтверждая всемирный закон тяготения мужчин именно к этому предмету одежды. И хотя он не спал в носках, но надел их сразу при пробуждении.

— Что случилось? — спросил компаньон с живым любопытством, потуже затягивая пояс халата. — Появились новости?

— Диана вспомнила, что шофер автомобиля, который участвовал в похищении, ее старый знакомый.

— Однажды он возил твоего дядю на стройку, — подтвердила Диана. — А я ехала с ними.

— М-м-м…-пробормотал Алекс, сдвинув брови. — Не понял. Ты подозреваешь моего дядю в том, что он тебя украл?

— Его люди, — подтвердила Диана.

— Но ведь шофер — величина переменная. Наняться на службу можно куда угодно и когда угодно. И уволиться, соответственно, тоже.

— Я тут кое-что сопоставила. Сегодня Татьяна рассказывала мне про того человека, с которым Денис разговаривал в больнице, когда пришел в себя. Уходя, этот неизвестный заметил: «Мне с моей фамилией в больнице не место. Она сама меня защищает». Тебе никакая фамилия не приходит в голову?

Алекс потер лоб, и лицо его озарилось детской радостью:

— Невредимов!

— Ничего не понял, — вмешался Шургин раздраженным тоном. — Какое отношение Невредимов имеет к вам и вашему наследству? Или к вашему мужу?

— Я хотела вам сказать еще раньше, но вы отмахнулись, — обвинила его Диана. — Невредимов давно знаком с Денисом, лет пять назад они вместе проворачивали какие-то дела, перепродавая квартиры в новостройках.

— Замечательно! — Он всплеснул руками, как кумушка, у которой сбежало тесто. — Все самое главное я узнаю в последнюю очередь.

— Захар Петрович взял меня на работу по просьбе Дениса. Когда мы решили развестись, мне потребовался собственный заработок.

Шургин посмотрел на нее с подозрением, но никак ее высказывание не прокомментировал. Алекс принялся расхаживать по комнате, шлепая задниками тапок и рассуждая вслух:

— Получается, это мой дядя хотел выколотить из тебя алмаз? Вот это да! Его людишки притащили тебя в тот дом и привязали к стулу?

— Теперь все наконец встало на свои места, — вмешался Шургин. — То-то я никак не мог понять, почему тебя тогда не убили.

— Меня?! — изумился Алекс.

— Тебя, тебя. Ты забрался в «Газель» и приехал в логово бандитов. Они тебя увидели, стукнули по голове, вывезли в Алтуфьево и бросили в кусты. Разве это логично?

— А что?

— Что, что… Тебя должны были убить, мой мальчик. Чтобы ты не смог вернуться обратно. Что ты, кстати говоря, и сделал некоторое время спустя. Вернулся и привез с собой целую кодлу народу. Но ты племянник босса, потому тебя просто убрали подальше, и все дела.

— Мой дядя не убийца, а рядовой охотник за драгоценностями, — заявил Алекс. — Похитителям бриллиантов не обязательно быть кровожадными.

— Да нет, Алекс. Просто ты сын его сестры. Насколько я успел понять, он тепло относится к твоей матери. Поэтому дал распоряжение своим парням стукнуть тебя не сильно, и ты отделался всего лишь шишкой. Вероятно, плохие парни полагали, что тебе потребуется гораздо больше времени на раскачку. Диану наверняка к утру увезли бы в другое место. Или вернули домой, заставив искать алмаз. Таким же образом, каким она ищет его сейчас. Только под присмотром.

— Нет, это не лезет ни в какие ворота, — разволновался Алекс. — Мой собственный дядя! Уму непостижимо.-Он надувал и сдувал щеки, бегая от одного конца ковра к другому. — Прямо не знаю, что с этим делать.

— Я тоже не знаю, — признался Шургин. — Стоит ли ему сообщать, что мы в курсе дела, или не стоит? Полагаю, второе нападение организовал все тот же Захар Петрович. Раз уж он начал, теперь вряд ли остановится. Насколько я разбираюсь в психологии мошенников, он уже считает алмаз своим. Кстати, становится понятным, откуда бандиты узнавали о нашем местонахождении.

— Откуда? — с любопытством спросил Алекс.

— От верблюда, дружок, — откликнулась Диана. — От тебя, конечно. Ты же наверняка звонил дяде.

— Не дяде, а матери, — возразил он и тотчас добавил: — Что, в сущности, одно и то же. Я должен поговорить с ним с глазу на глаз. И немедленно.

— Сейчас не очень подходящее время для визитов, — напомнила Диана.

— Нет, как раз самое подходящее. Дядя у нас полусова-полужаворонок. То он ложится в пять утра, а то встает в это же самое время. Никогда нельзя угадать, в котором часу он уедет из дома. И если прижимать его к ногтю, то именно теперь. Вытащу из постели тепленького.

— А где он живет? И впустит ли тебя в дом? Ведь ему наверняка известно, что ты участвовал в операции по освобождению Дианы и таскался вместе с ней в Тихорецк.

— Уверен, дядя откроет мне дверь. Я же не убивать его приду. А просто поговорить. Выяснить все обстоятельства дела.

— А если он признается, что тогда? Скажет, да, дорогой племянник, это все я. Я хочу заполучить Диану, и я приказал своим людям утопить тебя и твоего приятеля в реке. Ты слишком настырный и не понимаешь намеков. Что ты в этом случае будешь делать?

— Чего загадывать раньше времени? Нужно послушать, что скажет дядя, а потом уже принимать решения. Конечно, я его сразу предупрежу, что сообщил кому только можно о том, куда отправился. Матери сказал, милиции сказал, тебе сказал…

— Слова не мальчика, но мужа, — похвалил Шургин. — Я пойду с тобой. Покараулю внизу. Вдруг тебе понадобится помощь?

— Я тоже пойду, — поспешно сказала Диана. — Я одна боюсь оставаться.

Шургин посмотрел на нее с сомнением:

— Не хочется мне, чтобы вы болтались под окнами человека, который дважды организовывал нападение на вас.

Однако по ее глазам было видно, что она не останется ни за какие коврижки. Если женщина чего-то боится, она делается упрямой, как кошка.

— Ладно, — вздохнул он. — Собирайтесь. И наденьте, бога ради, что-нибудь попроще. Никаких соблазнительных кофточек или коротких юбочек… Во время работы я этого не выношу.

Диана вошла в отведенную ей комнату и с изумлением посмотрела на джинсы и футболку, которые лежали на стуле. Какие кофточки, о чем это он?

Когда они подъехали к дому, который указал Алекс, было почти два часа. Кирпичное строение на юго-западе столицы некогда считалось весьма престижным, однако сейчас покупатели элитного жилья подобные места брезгливо отвергали. Тем не менее отнюдь не бедный господин Невредимов проживал в довольно среднем, по нынешним меркам, доме.

Тут не было ярко освещенной огороженной территории, и путь посторонним не преграждали шлагбаумы и будки с охраной, а двор, подъезды и лестничные площадки не прощупывали всевидящие камеры наблюдения. Зато здесь ясно ощущалось тихое очарование спокойного и очень зеленого московского двора.

— Я думала, будут вышки с часовыми по углам, — поделилась впечатлением Диана.

— Чем меньше пафоса, тем лучше, — заметил Шургин, вылезая из машины.

— Вот и дядя так считает, — вздохнул Алекс, захлопывая за собой дверцу. — Говорит — если захотят грохнуть, то никакая охрана не поможет. Он любит этот район, вырос здесь. Босоногое детство и прочая мура. Только жили они с матерью в «хрущевке», в двух кварталах отсюда. Он, когда первые бабки серьезные заработал, стал квартиру новую подыскивать, только непременно здесь, рядом. Не понимаю я этого —такой сейчас выбор, с ума сойти, а он держится за это.

— Главное, чтобы человек был счастлив, — философски отреагировала Диана.

— Ага, счастлив. Приезжает сюда поспать — и опять на работу. Так какая разница, где ночевать? Лучше уж там, где приличные люди, хоть польза какая может быть. А здесь только генералы в отставке да бывшие руководящие советские кадры.

— Ладно, хватит, — Шургин запер автомобиль и повернулся к Алексу, — ну давай, веди нас к дяде.

Наружная металлическая дверь подъезда была снабжена домофоном. Алекс набрал номер квартиры Невредимова, после чего-немедленно раздались хриплые дребезжащие звонки. Домофон погудел минуты три, после чего произошел автоматический сброс сигнала.

— Вот зараза, — прошипел Алекс, — уже спит, наверное, не слышит.

— Набери еще раз, — попросил Шургин, — может, он просто не успел подойти. Или душ принимает.

Тот послушно набрал номер еще раз.

— Он вообще-то один живет? — поинтересовалась вдруг Диана.

— Еще его мама, но она летом на даче — стережет его виллу на Рублевке, — отозвался Алекс. — Еще у него есть хомяк, он его сам кормит. Кличка — Гоблин.

— Как? — вздрогнула Диана.

— Гоблин.

— За что же он его так?

— Людей ненавидит, в руки не дается, жрет постоянно.

— А что, гоблины постоянно жрали? — спросил Шургин.

— Не знаю, не видел. Но дядя его по-своему любит, возит с собой, когда есть возможность. Никому его не доверяет.

— Почему именно хомяк?

— Наверное, тоже комплексы детства золотого. «Мама, купи мне хомячка!» А мама не покупала — денег в семье мало, а маленького Захарчика надо было кормить витаминами. — И Алекс радостно хохотнул.

— Нельзя быть таким циничным, Алекс! — строго заявила Диана.

— Мне не нравится ситуация, — задумчиво произнес Шургин. — Надо что-то делать. Слушай, Алекс, позвони-ка ты ему, может быть, к телефону подойдет.

Но звонки и на городской, и на оба мобильных не дали никакого результата.

— Так, становится интересно, — невесело усмехнулся Шургин. — Может быть, твой дядя заехал к какой-нибудь тете? Что скажешь, Алекс?

— Это вряд ли, — бодро отрапортовал Душкин, — дядя ленив по этой части до чрезвычайности. В лучшем случае тети приезжали к дяде, да и то их быстро выпроваживали.

— Редкая осведомленность об интимной жизни близкого родственника, — вставила Диана.

— Нет, просто я одно время пользовался его квартирой, даже жил с полгодика, когда от одних бандосов скрывался, — легко объяснил Алекс.

— А ключей от квартиры с тех счастливых времен у тебя случайно не осталось? — Шургин вопросительно уставился на Душкина.

— Случайно ничего не бывает. Ключи у меня дядя потом отобрал, но я сделал себе дубликат — мало ли какая надобность возникнет.

— С собой ключи?

— Храню у сердца. В смысле — ношу с собой. Только вот от подъезда нет, они с тех пор поменяли входную дверь.

— А если Захар Петрович и замки поменял?

— Это вряд ли. Там такой бастион, что менять надо всю дверь целиком, да и зачем ему это? Квартира у него на сигнализации. Он просто поменял там пароль и все дела — я уже войти не смогу.

— Иными словами, если его сейчас нет дома, а мы попробуем войти, то приедет наряд милиции и нас арестуют как домушников?

— Похоже на то. Но в милицию как-то не хочется, мы и без того там сильно засветились с этими тихорецкими делами.

Шургин задумался.

— Пойду окна посмотрю, — неожиданно предложил Алекс.

— Зачем? Если света нет, то это может значить все, что угодно — спит, отсутствует.

— Если света нет, но окна открыты — значит, дома, — терпеливо объяснил Алекс. — Он даже зимой приоткрывает, а летом так и вовсе нараспашку.

— Алекс, ты голова! Иди смотри.

Отойдя от подъезда, Алекс задрал голову и стал вглядываться в темноту. Через некоторое время он энергично замахал им руками и быстро пошел обратно.

— Есть, — еще не веря в удачу, прошептала Диана.

— Мне тоже так кажется, — поддержал ее Шургин.

— В кухне и спальне окна открыты, — доложил радостный Алекс, — можем смело топать.

— Мочь-то можем, но сначала в подъезд бы не мешало попасть.

— Подождем, пока кто-нибудь выйдет, и все дела.

— Но мы уже минут сорок тут кукуем, а никто не вышел. Ночь на дворе. Собачники еще часа через три проснутся, а может, и позже. Разве что молодежь домой припозднится.

Шургин строго посмотрел на домофон и сказал:

— Попробуем понажимать разные кнопочки…

— Погоди, — испугалась Диана, — мы перебудим всех соседей.

— Тут важен фактор внезапности и неожиданное решение. Вот смотри.

Он набрал номер 122, один из тех, что числились в табличке над дверью подъезда.

Через три или четыре гудка сонный мужской голос спросил:

— Кто?

— Горячая пицца! Заказывали ваши соседи из 123-й квартиры, но они не открывают. Позвоните им, пожалуйста, в дверь, скажите, что приехала пицца!

— С ума сошли? Я открою, звоните сами.

И они услышали волшебный сигнал зуммера, возвещающий, что путь открыт.

— У вас богатое воображение, — похвалила Диана уже в подъезде.

— Нет, — скромно возразил Шургин, — просто я немножко психолог.

На лифте они поднялись на пятый этаж. Алекс достал ключи и, сказав: «Сезам, откройся!», уверенно стал ими орудовать в замках.

Дверь действительно впечатляла, но открыл ее Душкин довольно быстро.

— Милости прошу, дорогие гости. — Он отвесил им поклон. — Надеюсь, нам здесь будут рады.

— Я после той истории в Тихорецке теперь так и жду, что за дверью какая-нибудь гадость случится, — придушенным голосом произнесла Диана. — Вдруг здесь тоже все вверх дном?

— Где тут включают свет? — спросил Шургин, прикрывая за собой могучую бронированную дверь.

Алекс щелкнул выключателем. Загорелся яркий свет, а через секунду прихожая наполнилась истерическим женским визгом — прямо на полу лежал, разметав руки, Захар Петрович Невредимов. Вокруг его головы растеклась весьма внушительная темная лужа. Не надо было быть судмедэкспертом, чтобы понять — это кровь, а человек, которому она принадлежала, — мертв.

Диана прекратила визжать подозрительно быстро, и Шургин почти сразу понял, что сейчас она упадет в обморок. Он едва успел подхватить ее и крикнуть остолбеневшему и белому как мел Алексу:

— Куда ее можно положить?

Алекс молча ткнул рукой по направлению к открытой двери в комнату.

— Помоги же, — рявкнул Шургин, но тот не двинулся с места.

Шургин сам дотащил Диану до какой-то тахты, стоящей прямо посередине большой комнаты, вероятно, гостиной. Свет включать не стал, пошел обратно в коридор, а оттуда, переступив через бездыханное тело, — в кухню. Нашел на столе чашку и налил в нее воды из-под крана.

Потом проделал обратный маршрут, сел рядом с Дианой и смочил ей лицо холодной водой. Она застонала, но глаз не открыла. Алекс по-прежнему столбом стоял в коридоре над трупом дяди.

— Ты бы сел, — посоветовал ему Шургин, — а то грохнешься в обморок.

— Он умер? — неестественно тонким голосом поинтересовался Алекс.

— Даже не знаю, что тебе ответить. Скажу нет — не поверишь.

— Что нам делать? — Голос Алекса продолжал вибрировать. — Может быть, врача вызовем?

— Алекс, послушай, дело серьезное. Какой врач? Захар Петрович мертв, его убили. Тут первой должна была милиция появиться. А появились мы. И у милиции будет масса вопросов именно к нам, хотя мы тут совершенно ни при чем.

— Что же нам делать? — тупо повторил Алекс.

— Думаю так: приводим в чувство Диану. Ты ее берешь, и вы быстро сматываетесь к машине, где ждете меня, тихо сидя на заднем сиденье. Я по возможности быстро уничтожаю следы нашего присутствия — протираю дверь, ручки, выключатель, кран на кухне и так далее. Затем покидаю квартиру, желательно не замеченным соседями, и иду к вам. Потом мы едем домой, но по дороге из таксофона звоним в милицию и через тряпочку сообщаем об убийстве по адресу такому-то. Как план?

— Мне все равно, — пролепетал Алекс, — как скажешь. Дядю жалко!

— Все жалости потом, нам уматывать надо, а то вляпаемся так, что тихорецкие приключения нам покажутся веселым детским утренником! Короче, возьми себя в руки, поднимай Диану, и отправляйтесь в машину.

Алекс нетвердыми шагами прошел в гостиную, сгреб Диану в охапку и двинулся к двери. При этом Диана немного очухалась и стала барахтаться, вырываясь изобъятий. Лишенный воли Алекс разжал руки, и Диана, не удержавшись на ногах, с грохотом рухнула на пол.

— Ну что за наказанье, — Шургин подошел к Диане, протянул ей руку и помог подняться. — Возьмите себя в руки. Вы же сильная женщина.

Диана закивала головой.

— Тогда слушайте: вы сейчас же вместе с Алексом идете в машину и там ждете меня. Ясно?

Она снова молча закивала.

— Тогда вперед, — Шургин направил ее в сторону двери. — Только руками больше ни за что не хватайтесь!

Когда Диана с Алексом скрылись за дверью, Шургин начал действовать. В ванной были найдены прекрасные желтые резиновые перчатки, а в специальном шкафчике в туалете замечательные тряпки. Он тщательно протер все, к чему они могли прикоснуться, включая и пол. Тряпки забрал с собой, положив в пакет, взятый на кухне. Перчатки он не снимал.

Шургин уже собрался покинуть квартиру, как вдруг до его слуха донеслись какие-то подозрительные звуки — шуршание, легкое цоканье и царапанье. В пылу борьбы с отпечатками пальцев он, видимо, не обратил на них внимания. Осторожно заглянув в одну из комнат, по виду — спальню, он обнаружил на журнальном столике красивый стеклянный ящик, в котором суетился рыжий зверек, напоминавший сильно растолстевшую мышь.

«А вот и хомяк, — вспомнил он рассказы Алекса, — кажется, его зовут Гоблин». Что делать с этим Гоблином, Шургину было неясно. С одной стороны — какое ему дело, но с другой… Пока вернется мать Захара Петровича, пока будет идти следствие — о животном могут просто забыть, и оно сдохнет от голода, жажды и печали. Олег читал или слышал о том, что хомяки откладывают еду про запас и хранят ее за щеками, однако вдруг несчастный Гоблин не сделал себе таких запасов?

Но был и тревожащий момент: а не будет ли это похищением улики с места преступления? Хотя чем хомяк может помочь следствию? А если спохватится мать Невредимова — куда делось животное? В общем, сомнения его одолевали серьезные. Впрочем, решение есть. Алекс! Он же близкий родственник, мог же Захар Петрович поручить ему любимое существо? Мог. И поручил, на время.

Тут Шургин поймал себя на мысли, что ему просто очень жаль этот маленький рыжий комок и он ищет причину, чтобы его забрать, иначе хомяка ждут суровые времена, а скорее его просто выпустят во дворе, где его переедет машина, замучают злые дети или съедят кошки.

Он взял стеклянный ящик под мышку и выскользнул из квартиры, осторожно прикрыв за собой дверь. Хорошо бы его не поймали прямо тут, на пороге. Убийца, который вынес из квартиры хомяка… Звучит волнующе.

Уже брезжил рассвет, и приходилось быть максимально осторожным. В подъезде ему никто не встретился, и он благополучно добрался до машины. Ключи он отдал Алексу, поэтому сразу же схватился за ручку двери, намереваясь ее открыть. Сигнализация завизжала так, что бедный Гоблин, кажется, сделал кульбит в своем стеклянном зверинце. Когда на улицах машины вдруг начинают завывать дурными голосами, нет ничего удивительного и все к этому привыкли. Но когда это происходит на рассвете, а ты только что со всеми предосторожностями покинул квартиру, где остался лежать убитый, становится сильно не по себе. Первым желанием Шургина было убежать, вторым — набить морду Алексу. Машина продолжала выть, Олег стоял как вкопанный.

Наконец, звуковая пытка кончилась. «Ну, и куда делся этот идиот с ключами от машины? А Диана? Что мне сейчас делать, вместе с хомяком? — Мысли в голове ошарашенного Шургина проносились стремительно, причем самые разные. — Куда они вообще тут могли деться?»

— Олег, — послышался жалобный шепот. — Олег!

Шургин обернулся и обомлел — из ближайших кустов вылезали бледные и, что было заметно даже в предрассветной темноте, грязные Алекс и Диана.

— Вы сошли с ума? — поинтересовался Шургин. — Я же вам сказал сидеть в машине! Почему вы здесь?

— Понимаешь, — прохрипел в ответ Алекс. — Мы только вышли, какая-то тетка идет, с собачкой. Мы в кусты. Тетка ушла — мужик из соседнего подъезда вышел. Тоже с собакой. Мы сидим. Потом ноги устали, мы легли на траву. Лежим. Только выйти хотели — патрульная машина приехала. Остановилась, постояла немного. Потом уехала.

— Ну,-поторопил его Шургин, — что дальше-то?

— Мы, кажется, заснули, — смущенно сказала Диана, стряхивая с себя какой-то мусор.

— Задремали, — поправил ее Алекс. — Это нервы, я точно знаю. Анабиоз. Потом нас рев разбудил.

Шургин молча отобрал у Алекса ключи:

— Поехали. И быстро.

Они наконец расселись по местам, Диана взяла на колени домик с Гоблином.

— Зачем ты унес хомяка? — вяло поинтересовался Алекс.

— Тебе отдам, будешь воспитывать. Ты у него теперь единственный близкий родственник.

— Но я не люблю хомяков!

— Полюбишь. Он у тебя временно побудет, если вдруг кто заинтересуется. Тогда ты скажешь, что дядя тебе его дал на время, пока у него много работы и он подолгу не бывал дома. Я у тебя его потом заберу. Извини, но я в детстве мечтал иметь хомяка.

Домой они вернулись, когда уже рассвело. Спать никто больше не хотел, и Диана сварила всем кофе.

— А почему мы никуда не позвонили, — вдруг вспомнил Алекс, — ты же собирался в милицию звонить.

— Решил иначе. За ним утром все равно приедет шофер с охранниками. Не дождутся, не дозвонятся — поднимутся в квартиру. Я дверь специально на замки не запер, просто прикрыл.

— Ясно, — протянул Алекс, — но кто же его, а?

— Дело становится все более запутанным, — гробовым голосом произнесла Диана. — Мне кажется, нам скоро и шагу нельзя будет ступить без того, чтобы не произошли какие-нибудь неприятности.

— Постараемся разобраться, — не очень уверенно сказал Шургин, — бывали случаи и похуже.

— У тебя бывали? — уточнил Алекс.

— Нет, вообще, — немного растерялся Шургин, — но это не важно.

— Важно, еще как важно, — заметила Диана. — Именно поэтому мы растерялись и не знаем, что надо делать.

— Я знаю, — уверенно заявил Шургин, и Алекс с Дианой замолчали, с надеждой взирая на него. — Знаю, — продолжил он свою мысль, — что нам надо хорошо отдохнуть.

Алекс спал всего несколько часов. Потом, как и предполагал Шургин, тело Захара Петровича Невредимова обнаружили, позвонила рыдающая мать Алекса, и он умчался. Диана весь день провела в постели, пытаясь переварить случившееся, а на ночь выпила успокоительное.

К утру следующего дня Алекс вернулся. Он вполне пришел в себя и держался с прежней самоуверенностью.

— Теперь, — заявил он Шургину, — я присоединяюсь к расследованию дела с алмазом на законных основаниях. У меня появились личные мотивы. Я должен отомстить за дядю.

Шургин не возражал, и Диана тоже. На кухне они уселись за «стол переговоров» и принялись за перспективное планирование.

Больница, куда с сотрясением, переломом, трещиной, а также со спецзаданием была помещена Клара, жила по раз и навсегда заведенному во всем мире больничному распорядку. Обходы, осмотры, обследования, процедуры, перевязки и прочие мероприятия придавали существованию пациентов этого недешевого заведения некую трагическую осмысленность. Во всем остальном этой осмысленности не ощущалось, а единственно доступной привилегией оставалось тотальное многочасовое безделье, которое конвертировалось по интересам: в сон, телебдения, вязание, длительные прогулки по огромному больничному парку, чтение детективов, дружеское общение, а также флирт с соседями, соседками и персоналом.

Клара явно злоупотребляла последним, искренне полагая, что именно так она может держать ситуацию под контролем. Ей страшно нравилось это словосочетание — «держать под контролем». В нем чувствовалась сила, воля и непреклонность — именно то, чего ей не хватало в повседневной жизни. Там, в этой прошлой жизни, она была слезливая, истеричная, комплексующая дама с пониженным социальным иммунитетом. Теперь же, когда сама судьба поместила ее в гущу весьма неординарных событий, Клара вдруг почувствовала — это ее шанс.

Невзирая на полученные травмы, слава богу, с жизнью совместимые, она сейчас ощущала себя не пешкой, а самостоятельной, активной фигурой (почему бы не ладьей, к примеру?) в большой, увлекательной, но и опасной игре. С ней такое случилось впервые за все время ее существования, и Клара не хотела упустить своего. Есть в жизни другие радости, кроме однообразных вечеров с кретинами, чей мозг способен породить лишь пошлости про кораллы и Карла.

Перед сном она обязательно немного думала о будущем. Вот, допустим, выполнит она это поручение. Что будет дальше? Может быть, ей доверят еще что-нибудь важное: ну, там, пригласят поработать на детективное агентство. А что? Серьезный Шургин может обратить на нее профессиональное внимание. Эх, знать бы раньше, что в ней дремал такой вулкан. Можно было бы поступить в школу разведчиков или контрразведчиков. Клара никогда не понимала, какая между ними разница.

Но мечты мечтами, а про наблюдение за лжеДианой она не забывала ни на минуту. Даже ночью старалась под разными предлогами оказаться рядом с палатой, где лежала мумия с задранной вверх загипсованной ногой и подвешенной, также на растяжке, рукой. Весьма гордая тем, как она ловко добыла телефон таинственной (и, вероятно, очень опасной) медсестры, Клара жаждала новых подвигов.

Более всего Клара опасалась, что ее подопечная исхитрится и сбежит под покровом ночи. Ей однажды даже приснилась эта жуткая картина: стуча костылями и гипсом по асфальту, через больничный парк к воротам несется белая фигура с развевающимися бинтами, а у ворот ее поджидает роскошный кабриолет с усатым красавцем латиноамериканского типа за рулем.

Также рассматривался вариант похищения незнакомки ее подельниками. Кто они такие, Клара не представляла, но не думала, что это приличные люди. Скорее всего, эти типы могли подогнать подъемный кран и эвакуировать лже-Диану вместе с кроватью и всем прилагающимся оборудованием.

В общем, за женщиной нужен был глаз да глаз.

При этом приходилось соблюдать крайнюю осторожность, дабы не вызвать подозрений. Однажды уже заведующий их отделением заметил:

— Что-то вы зачастили в этот конец коридора, голубушка. Подружку нашли?

— Нет, что вы, — смутилась Клара, — прости гуляю, ногу тренирую.

— Так гуляйте на улице, — посоветовал доктор, — там и воздух свежий, и места для прогулок больше.

— Мне там холодно, — не нашла лучшего аргумента Клара.

Врач странно посмотрел на нее и пошел по своим делам. Действительно, что скажешь, если на улице плюс двадцать семь, а человеку холодно.

Шли дни, Кларе становилось все лучше, и она очень опасалась, что процесс ее выздоровления может серьезно нарушить их планы. Невзирая на то, что клиника платная, врачи стали ей намекать, что, мол, дома и стены помогают…

Однажды во время очередной перевязки она стала случайной свидетельницей разговора двух врачей.

— Как твоя красавица? — поинтересовался тот самый интересный доктор, на которого положила глаз Клара.

— Приемлемо, — ответил ему коллега, зашедший в процедурную за какой-то склянкой. Клара знала, что это лечащий врач Звенигородской. — Потихоньку будем снимать гипс. Да и народ начнем к ней пускать, а то очередь выстроилась. Там и «добро» уже дали… — Он выразительно замолчал.

— Интересно…

— Да, интересно. Следователь первый и придет.

— Когда?

— В понедельник.

Вот это новость! Звенигородская идет на поправку, и, что было гораздо важнее, к ней начнут пускать посетителей. И первым будет, если верить доктору, следователь.

— Милый, приезжай сегодня же, у меня закончились фрукты, — прощебетала она в трубку условленную фразу через полчаса после этого разговора.

— Собирайся, — сказал Шургин Алексу, — поедем навещать Клару.

— Что, ей стало хуже, она умирает? — сладко потянувшись, спросил Алекс.

— Наоборот — лучше. И ей, и Дианиному клону. Там что-то происходит, надо выяснить — что.

— Ого!

— Надеюсь, нас не опередит убийца с бесшумным пистолетом или шприцем. Вот интересно, среагировали на мой звонок в милиции или нет. Кстати, надо еще и Клару по этому поводу проинструктировать.

К пяти часам дня, когда открывался доступ посетителям, они были в больнице. Устроились на одной из дальних скамеек парка, и Клара подробнейшим образом изложила им хронику последних дней, включая все новости.

— Отлично! Все-таки клюнули, — с удовлетворением произнес Шургин. — Вот пусть теперь власти выясняют, кто и почему людей подменяет.

Пока он это произносил, Клара удивленно хлопала глазами. Затем осторожно спросила:

— Что значит «клюнули»? Ты знал про милицию? Что еще вы от меня скрывали?

Пришлось Шургину посвятить ее в детали. Клара обиделась:

— Я думала, вы со мной откровенны! — В ее глазах стояли слезы. — Я так старалась!

Она чуть было не сказала «я рисковала жизнью», но удержалась — все-таки это было сильным преувеличением.

Алекс, всегда готовый сказать женщине приятное, особенно в трудную минуту, пафосно произнес:

— Ну что ты, Клара! Ты даже не представляешь, как мы тебя ценим. И как ценим твой вклад в наше общее дело. Ты знаешь, кто ты для нас? Ты наша Мата Хари!

— Олег, — обратилась к Шургину готовая зареветь Клара, — пусть он прекратит паясничать и оскорблять меня!

— Кто это тебя оскорблял? — возмутился Алекс.

— А как ты меня назвал?

— Мата Хари.

— Что это такое?

— Это знаменитая международная шпионка, дорогая. Книжки читать надо!

— Перестань, — вмешался Шургин, — оставь ее в покое.

— Хорошо, хорошо, — отступил Алекс. — Впредь, чтобы ей было понятно, буду называть ее Клара Хари. А что, красиво — Клара Хари. А если соединить в одно слово, звучит как название величественной пустыни!

— Олег, сделай так, чтобы он замолчал, — тихо попросила Клара, — а то я его сейчас чем-нибудь тресну.

— Давайте не будем ссориться, — примирительно сказал Шургин, — лучше выработаем план действий. Клара, тебе действительно отводится серьезная роль. Нам необходимо понять, что происходит, кто эта женщина, почему она оказалаеь в машине Дианы. Если все будет так, как мы предполагаем, то здесь, в больнице, начнутся важные события. Своевременно узнавать о них — твоя задача. Если получится, постарайся выяснить, что за люди будут к ней приходить. Насчет выписки не беспокойся — мы все проплатим, еще недельку полежишь. И чуть что — звони. Договорились?

Клара снова была счастлива. Новая жизнь продолжалась.

С утра в понедельник она, по сути дела, установила дежурный пост рядом с палатой Звенигородской. Для этого подтащила поближе удобное круглое кресло и демонстративно уселась в нем, делая вид, что читает книгу. Удивленные взгляды врачей и медсестер Клара игнорировала — формально запретить ей никто этого не мог, хотя пациенты находились обычно либо в палатах, либо на улице. Кресла стояли для встреч с посетителями в холодное время.

Сначала все было тихо, но часов с одиннадцати началась какая-то суета. Пришел лечащий врач, тот, от которого Клара все и узнала, за ним притопали еще двое, одного из которых она ни разу не видела. Потом появился лично главный врач больницы в сопровождении заведующего отделением. Через час поток людей в халатах иссяк, наступила пауза.

«Уж не раздумали ли они? Может, осложнение какое?» — тревожно размышляла Клара, бессмысленно глядя в книгу.

Но она напрасно опасалась. В конце коридора показалась живописная группа: впереди шла дежурная сестра Валентина (мировая баба, они с Кларой даже выпивали пару раз, втихаря), а сзади двое мужчин, в накинутых на плечи халатах — посетители. Они были в костюмах, однако прически, выправка, какие-то неуловимые признаки свидетельствовали — это ребята-силовики. У худощавого, лет сорока, шатена с невыразительным лицом в руках был тонкий кожаный портфель. У высокого, спортивного вида брюнета, чем-то смахивающего на молодого Шона О’Коннери, в руках не было ничего, зато под пиджаком угадывалась «сбруя» с пистолетом.

Дойдя до палаты, они внимательно оглядели Клару, которая попыталась спрятаться за обложкой, поблагодарили сестру и вошли внутрь, плотно прикрыв за собой дверь.

— Кто из них муж? — невинно спросила Клара, решив сыграть под дурочку.

Валентина подошла к ней и, наклонившись, шепотом сказала:

— Это не муж. Один — следователь, а второй, это мне главврач шепнул, из особого отдела по организованной преступности.

— Спасибо, Валечка, — также шепотом поблагодарила Клара.

Уже наступило время обеда, а мужики из палаты все не выходили. Сестры уже дважды намекали ей, что неплохо бы посетить столовую. Игнорировать распорядок дня Кларе было трудновато — конфликт с администрацией в канун самых интересных событий не входил в ее планы. С другой стороны, мало ли что тут могло произойти!

К счастью, дверь наконец-то открылась, и мужчины вышли в коридор. Не обратив внимания на съежившуюся в своем кресле Клару, худощавый сказал:

— Все ясно, но отпечатки мы сегодня проверим. Чтобы сомнений не оставалось. Я сразу ее узнал — мы давно за ней гоняемся, она же в розыске сейчас. Веселая, дерзкая, но какая-то невезучая. У нее уже были две тяжелые аварии во время угонов, но чтобы ее вот так, вместо кого-то подставили… Думаю, обидно ей будет, что бездарно попалась.

— Ну да, бездарно. Пусть спасибо скажет, что ее в больницу положили вместо кого-то, а не в гроб! Жаль, времени не хватило, я хотел насчет дружков-покровителей из нашего родного ведомства ее потрясти. Ну да ладно. У тебя-то все?

— Все вроде.

— Тогда я завтра приду. Распорядись, чтобы здесь пост выставили, круглосуточный. И никого больше к ней не пускать. Из окошка она не выпрыгнет — третий этаж, да и здоровье не позволит. К тому же решетки вон какие. Я подожду, пока кто-нибудь приедет. Посижу здесь. А ты предупреди администрацию.

Худощавый пошел обратно по коридору, а брюнет стал оглядываться в поисках чего-нибудь, на что можно присесть. И увидел Клару, точнее — Кларины глаза над пестрой обложкой романа.

— Девушка, — вежливо обратился он к ней, — вы не могли бы пересесть в другое кресло, мне очень надо быть именно здесь еще некоторое время.

— А сколько? — поинтересовалась, робея, Клара.

Брюнет произвел на нее должное впечатление, а если сказать откровенно — очень понравился. И теперь она хотела поддержать разговор не только из служебного рвения.

— Часика на полтора-два. Но потом сюда придет еще один человек, в общем, здесь некоторое время будут дежурить люди.

— Скажите, а что произошло? Вы из милиции?

— Из милиции. Вы не волнуйтесь, ничего не произошло. Просто женщина из этой палаты нуждается в том, чтобы ее охраняли, пока она не выпишется из больницы.

— Ее хотят убить?

— Вы очень привлекательны, но любопытны, — заявил брюнет, отчего Клара немедленно порозовела.

— Вы не можете рассказать об этом посторонним? Но я не посторонняя, я тоже лечусь здесь.

— Давайте так, — попросил брюнет, — я принесу сюда еще одно кресло, и мы продолжим, насколько возможно, нашу беседу.

— А я вам не помещаю? — все еще робея, спросила Клара, совершенно растеряв свой боевой задор и решимость.

— Ну что вы, — улыбнулся ее собеседник, — мне вообще мало кто может помешать, разве что плохой прогноз погоды.

— Я — прогноз хороший, — вдруг заявила Клара, с удивлением обнаруживая, что их дружеская пикировка плавно перерастает в откровенное кокетство.

Ни на какой обед она, естественно, не пошла, а битый час рассказывала брюнету (зовут Алексей, звание — майор) о своем житье в больнице. Такого внимательного слушателя она в своей жизни не встречала. Может быть, сказывалась профессия, но ей было приятно. К тому же он оказался первым, кто нормально отреагировал на ее имя, заметив, что оно редкое и нежное. Про кораллы — ни слова.

Когда приехал молодой человек, отрапортовавший Алексею о своем прибытии как младший по званию и должности, Клара уже не представляла свою жизнь без майора.

Она проводила его до самого выхода с территории и, смущаясь (вот это новости, давненько такого не было!), спросила:

— Вы еще приедете?

— Завтра приду, дело одно закончить.

— Я слышала, извините. А ко мне зайдете? Моя палата в другом конце коридора. — Клара уже благополучно забыла и про Шургина, и про данные ей поручения, и про свою новую жизнь.

Вариант действительно новой жизни стоял перед ней с пистолетом под мышкой.

Брюнет (Алексей!) внимательно глянул на нее, задумался, а затем ответил вопросом на вопрос:

— А вы хотите?

Она подарила ему долгий взгляд.

— Понял. Завтра приду по делам служебным, а потом как обычный посетитель — с яблоками и соками — к вам. Вы, кстати, какой сок предпочитаете?

К себе в палату Клара вернулась счастливая, и до самого вечера это состояние счастья не покидало ее. И лишь ночью до нее дошло, что если их отношения действительно перейдут в желательную для Клары фазу, то придется Алексею рассказать всю эту запутанную историю. Отравлять враньем так замечательно начатые отношения она не желала. Надо только найти для объяснения подходящий момент, но не затягивать с этим — мало ли какая у него может быть реакция на такие признания. Но что-то в глубине души ей подсказывало — все будет хорошо.

— Почему-то мне кажется, что она не сможет ничего спеть, — с сомнением сказал Алекс, в очередной раз взглянув на Диану.

Машина стояла на светофоре, Шургин нервно ожидал, когда загорится зеленый. Диана сидела рядом с ним с совершенно потерянным видом. Взгляд ее был устремлен внутрь себя. Она никак не могла примириться с мыслью о том, что Невредимова убили, а значит, могут убить и ее. Что она помимо воли ввязалась не просто в гонку за редким камнем, а в смертельно опасное предприятие. Камни, имеющие собственные имена, всегда приносили несчастье своим владельцам.

Утром они заехали в ту квартиру, которую она сняла на полгода вперед, собираясь уехать от Дениса, и забрали оттуда тети-Любину шкатулку с фарфоровым арлекином и аметистами.

— Вот если бы алмаз был такой же здоровый, — пробормотал Алекс, трогая пальцем один из камней. Прикасаться к нему было приятно.

— Тебе-то что? — спросил Шургин. — Или ты собираешься украсть его у Дианы и затеряться на островах в Индийском океане?

— Просто… Хочу быть причастным, — буркнул тот.

Они проштудировали письма и действительно нашли упоминание о зеленом алмазе «Эвелин», который начал свое путешествие по цивилизованному миру в середине восемнадцатого века. Путь его, судя по всему, оказался таким же кровавым, как и у всех его собратьев. Только небольшие камни могут становиться талисманами. Небольшие и не слишком дорогие. Осколки силы. Но если эта сила достаточно велика, она начинает вытягивать из людских душ все самое плохое, что в них погребено. Убийства, преследования, предательство, обман и подкуп — все это наверняка видел чистый зеленый глаз «Эвелин». В письме напротив описания камня стояла жирная «галочка».

Шургину страшно не хотелось, чтобы Диана нашла этот дурацкий зеленый булыжник. Он хмыкнул и одернул сам себя: «Тоже мне, доктор Ватсон!» Впрочем, доктор Ватсон был влюблен, а он нет. Он-нет. Диана Звенигородская! Как только все устаканится, она вернется к своим котлованам. Вряд ли в обезглавленную компанию Невредимова, судьба которой непонятна. Найдет себе что-нибудь другое. У нее есть опыт, и желание, и способности. И необходимость тоже. Она сама должна отвечать за себя.

Он представил, как она бегает по стройке, перешагивая своим тридцать шестым размером через балки и блоки, как кутается в длинную кофту, спасаясь от сквозняков, потому что дверей нет и стекла не вставлены. Да еще лифты не работают, и приходится подниматься пешком на бог знает какой этаж, чтобы посмотреть, как идут дела у строителей.

— Как ты думаешь, — снова пристал к нему Алекс, — может быть, я сам смогу обменять эту курицу на конверт?

— Если бы муж Дианы знал о твоем большом сердце, он наверняка включил бы тебя в завещание, — ехидно ответил Шургин. — Ежели Дэн предупрежден о том, что придет Диана, мы только все испортим, когда попытаемся вмешаться. Кстати, никак не пойму, что такое звякает постоянно?

— Это тарелка, — охотно пояснил Алекс. — В нее мы положим курицу.

— Где вы взяли тарелку?

— У тебя на кухне. В шкафчике.

— Молодцы, — похвалил Шургин.

Он улыбнулся, представив, как они вдвоем шерудили на его кухне. С каких это пор, интересно, ему стало нравиться делить квартиру с другими людьми? Он — волк-одиночка, всегда этим гордился. Видно, у него наступило размягчение мозгов. Или это годы дают себя знать? Сначала кризис среднего возраста, а потом сразу — бац! — и старость. Не успеешь и глазом моргнуть, как ты уже никому не нужен. Пожалуйте на свалку, сударь!

Прослушивание проходило в Доме культуры, застрявшем между двумя старыми домами на небольшой улочке в центре города. Шургин предполагал, конечно, что здесь будет много желающих пройти конкурс, но чтоб столько… Все фойе было забито девицами в парадном обмундировании. Стоял такой гвалт, что хотелось заткнуть уши. Имя Дианы на входе занесли в специальный реестр и присвоили ей порядковый номер.

Обозрев очередь, она немного оживилась и дернула Шургина за рукав:

— Они наверняка все с музыкальным образованием.

— Естественно. Все, как одна, — согласился он, серьезно кивнув головой.

— Честное слово, я не умею петь. Совсем. Даже мама советовала мне держать рот на замке. Аучительница пения на своих уроках постоянно посылала меня за булочками. Мне-то ведь на самом деле петь и не нужно. А нужно произнести только кодовые слова: «Я вам песенку…»

— Я знаю, — перебил ее Шургин. — Вы видите, сколько тут претенденток? Охранник сказал, что прослушают всех. Для того чтобы это сделать, потребуется месяц. Значит, они будут останавливать каждую певицу как раз после первой строчки.

— А если меня не остановят?

— Сами говорите, что не попадаете в ноты. Значит, они ужаснутся и остановят.

— Но это же позор!

— Вы не о том думаете. Позор — это позволить каким-то бандитам манипулировать своей жизнью. А спеть песенку, не имея голоса, это не позор, а удовольствие. Как говорится, и людей посмотрела, и себя показала.

Диана некоторое время переваривала его слова, потом вздохнула и спросила:

— А нет ли какой-то другой возможности встретиться с этим Дэном? Тет-а-тет? Бывает же он когда-нибудь один? Не все время его пасут продюсеры.

— Другой возможности нет. Если только напасть на него?

— Нет, нет. Лучше так, — испугалась Диана. — Легально.

Через полчаса топтания в фойе Дома культуры они по достоинству оценили масштаб мероприятия и решили оставить вместо себя Алекса, чтобы он следил за очередью. Сами же вернулись в машину и стали молча смотреть через лобовое стекло на улицу. Курица пахла как сумасшедшая. Они купили ее горяченькой, завернули в кусок фольги и положили в пакет. У Шургина время от времени возникало желание отломить от нее что-нибудь и съесть. Он был голоден и не понимал, как Алекс с Дианой до сих пор не потребовали пищи. Он чувствовал себя взрослым, которого оставили приглядывать за двумя детьми. Дети были чужими, с незнакомыми привычками, и под них постоянно приходилось подлаживаться.

— Вашему мужу стало лучше, — напомнил он, надеясь, что у нее хоть немного поднимется настроение и она перестанет смотреть вдальс такой обреченностью. — Возможно, он скоро придет в себя, и надобность бегать с курицей по Москве Отпадет сама собой.

— Спасибо на добром слове, — сказала она. — Но врачи говорят, что Денис может находиться без сознания еще долго. А те люди, которые убили Невредимова, ждать, судя по всему, не намерены. Я так боюсь, Олег Павлович! Так боюсь! Если меня схватят снова, я буду знать, что они способны лишить меня жизни. Я тогда сама умру, и все.

Шургин хотел сказать, что никому не позволит ее схватить, но это слишком походило бы на мелодраму. Мелодрамы он считал самым глупым жанром на свете. Ты должен переживать вместе с героями, хотя точно знаешь, что все закончится хорошо. Страдальцы полюбят друг друга и в конце если не поженятся, то обязательно поцелуются.

Они успели сходить в соседнее кафе и напиться чаю с бутербродами, когда позвонил Алекс и велел им в срочном порядке возвращаться — и курицу не забыть.

— Я чувствую себя полной дурой, — призналась Диана, снимая очки и отдавая их Шургину на сохранение.

— Вы же без них плохо видите.

— Возможно, это спасет мое самолюбие — я не увижу лиц тех, кто сидит в зрительном зале.

— Номер пятьсот пятьдесят восемь! — крикнул ассистент» в волнистую темноту кулис.

В зале было душно, и все присутствующие изнемогали от жары. Дэн расстегнул рубашку до пупка и далеко вытянул ноги, обутые в массивные кроссовки, похожие на маленькие бульдозеры. Это был тощий юноша с нервным лицом и большими глазами, которые охотно впитали в себя ранний успех. Певец делал вид, что ему наплевать на происходящее. На самом же деле жестоко ревновал ко второй половине будущего дуэта. Может быть, следующая девица окажется как раз той, которая понравится продюсерам?

Продюсеры — Волков и Макеев, — похожие друг на друга, как братья, сидели в напряженных позах, обалдев от обилия талантов, которые сменялись с головокружительной быстротой.

— Давай возьмем кого-нибудь, кто уже засветился, — предложил Макеев, затянувшись сигаретой и выплюнув дым вверх в надежде, что он улетит под самый потолок. — Ну их к черту, этих свистушек.

— Да все равно с нуля начинать, — отмахнулся Волков и завопил, показав оба ряда зубов: — В чем там дело?! Выпускайте следующую!

На сцене было светло, как в образцовой теплице, где выращивают редиску. За роялем сидел аккомпаниатор — плотный мужчина, изнемогающий от скуки. Время от времени он закидывал руки за голову и с хрустом потягивался.

— Идите на сцену, — приказал ассистент невидимой претендентке и сделал резкий мах рукой. — Что вы тут затор образовываете? — Вздохнул и добавил: — Подтолкните ее кто-нибудь.

Претендентку подтолкнули, и она выкатилась на сцену, споткнувшись о первый же шнур.

— Полегче, полегче, — сказал из зала Волков. — Подходите поближе и начинайте.

На девице были джинсы и тесная футболка, украшенная философской надписью: «Небо принадлежит голубям». Волков прочитал и на пару секунд задумался. В это время аккомпаниатор громко спросил:

— Что исполнять будете?

Девица, которая вышла на сцену с пластиковым пакетом в руках, нервно переложила его из одной руки в другую. Потом кашлянула и неуверенно сказала:

— Я вам песенку спою про пять минут.

— Отлично, — похвалил Макеев. — Пойте.

Мужчина за роялем встрепенулся, на секунду задержал пальцы над клавишами, а потом мягко опустил их, позволив мелодии вырваться на волю.

— Ну, что же вы?! — закричал нетерпеливый Макеев, когда пятьсот пятьдесят восьмая пропустила вступление. — У вас язык отнялся?

Дэн наклонился в проход и недовольно заметил своим боссам:

— Да ей же лет тридцать!

Макеев отмахнулся от него и повысил голос еще на градус:

— Что вы для нас приготовили, родная?

Девица сощурилась, чтобы лучше его видеть, и громко повторила:

— Я вам песенку спою про пять минут. — Подумала и добавила: — Я — Диана Звенигородская.

— Мы так рады, — ехидно откликнулся Волков. — А почему вы с пакетом?

— В нем курица-гриль, — ответила девица.

Волков повернулся к Макееву и с удовлетворением констатировал:

— Она чокнутая.

Макеев вскочил на ноги и, подняв руки над головой, захлопал в ладоши;

— Все-все-все! Вы можете быть свободны, девушка.

Девушка не обратила на него никакого внимания. Вытянула шею в сторону зала и спросила:

— Это вы — Дэн? В сущности, курица для вас.

Дэн подобрал ноги под себя и громко фыркнул.

— Спасибо, родная, мы поужинаем позже, — ласково ответил за звезду Волков и сделал знак ассистенту вызвать охрану.

Чаще всего девицы рыдали. Некоторые, когда их отсылали прочь, начинали обзываться. Одна плюнула на ботинок Макееву, еще одна сделала неприличный жест в сторону Волкова. Курами же их до сих пор еще никто не кормил.

— Меня прислал Денис Звенигородский! — звонко крикнула Диана, увидев, что к ней широким шагом направляется дюжий парень. — Он просил передать Дэну курицу.

Волков нахмурил лоб и сделал отмашку охраннику:

— Погоди, дай разобраться. — Повернулся к Макееву и, понизив голос, уточнил: — Кто такой Денис Звенигородский? Может, ресторатор? Какой-нибудь модный хрящ, а мы не сообразили… Нехочется обижать тусовку, а?

Макеев тяжело вздохнул и принял решение:

— Ладно, давайте сюда птицу. Не понимаю, зачем вы вышли на сцену, как будто собираетесь петь?

— А меня по-другому не пускали, — объяснила Диана. Посмотрела на Дэна и спросила: — А конверт? В обмен на курицу я должна получить конверт.

— Она хочет денег, — догадался Макеев. — Сколько может стоить курица-гриль в хорошем ресторане?

— Сто баксов, — уверенно сказал Волков.

За день им приходилось решать столько всяких проблем, в том числе довольно глупых, что они уже давно перестали чему-либо по-настоящему удивляться.

— У тебя есть конверт?

Как это ни странно, конверт нашелся у Макеева в кармане пиджака. В конверте лежало приглашение на презентацию, которую он собирался посетить. Сердясь на непредвиденную задержку, они засунули в конверт сто баксов и подали Диане.

Она в ответ протянула им пакет, но потом отдернула руку и сказала:

— Только тарелку я заберу. Я ее на всякий случай захватила. Она чужая.

Макеев пошевелил бровями и растерянно оглянулся:

— Ну, ладно. Забирайте.

Волков, снова усевшийся на свое место, засмеялся. Диана вытащила из пакета довольно увесистое блюдо и прижала его к груди. Потом, не удержавшись, заглянула в конверт и нахмурилась. В конверте лежали деньги. Одна хорошенькая зелененькая купюрка.

— Что? — устало спросил Макеев, наблюдавший за выражением ее лица.

— Я совсем не то ожидала там найти, — призналась Диана.

— Холера на мою голову, — процедил несчастный продюсер, возвращаясь к своему компаньону и наклоняясь к нему. — Ста баксов ей мало.

Волков отпихнул его и крикнул, обращаясь к нарушительнице спокойствия:

— Девушка, скажите внятно, что просил передать этот самый Денис Звенигородский. Внятно, понимаете? Вот он дал вам курицу и напутствовал словами…

Диана моргнула, потом раскинула руки, в одной из которых была тарелка, а в другой конверт, и громко пропела:

— Я вам песенку спою про пять минут!

При звуках ее бодрого голоса аккомпаниатор очнулся от спячки, взмахнул руками и заиграл вступление. Поймав нужный момент, Диана еще раз пропела:

— Я вам песенку спою про пять минут!

Мысли в ее голове прыгали и путались. Может быть, нужно спеть всю песню?

— Эту песенку мою пускай поют, — неуверенно продолжила она. — Пусть летит она по свету…

— Перестаньте! — завизжал Макеев. — Прекратите сейчас же!

Аккомпаниатор сбился и оборвал музыку.

— Это невыносимо! Отдайте конверт обратно.

Диана подошла к краю сцены и протянула руку, щурясь изо всех сил. Ей хотелось как следует рассмотреть Дэна, чтобы по его реакции понять, хорошо складывается ситуация или не очень. Макеев с Волковым напряженно переговаривались, решая, выгнать девицу взашей или все же не рисковать репутацией и добавить в конверт наличных.

— Может, позвонить Надеждиной? — вслух спросил Волков. — Она всех знает. — Достал мобильный телефон, быстро набрал номер и проворковал в трубку: — Муся, привет, моя душенька. Хорошо, очень хорошо. А знаешь ли ты, душенька, ресторатора Дениса Звенигородского? Конечно, знаешь? Это круто, да? Очень круто?

Он отключил связь и, повернувшись к компаньону, обреченно повторил:

— Муся говорит, это очень круто.

— Тогда добавь еще двести баксов, — посоветовал тот. — Ну, триста баксов за холодную курицу — это предел! Даже утка по-пекински, если торговать ею навынос, будет стоить дешевле.

Торопясь, они вдвоем засунули в конверт еще двести баксов. Макеев подошел к сцене л протянул конверт Диане, предупредив:

— Это вам. Петь больше не надо. — И крикнул ассистенту: — Давайте следующую!

Прижимая к себе блюдо, Диана покинула сцену, протиснулась через душную толпу девушек, алчущих славы, и наконец очутилась на улице. Шургин и Алекс бродили возле входа. Алекс страшно нервничал — судьба алмаза решалась в эти самые минуты.

— Ну, что? — Он метнулся к Диане и схватил ее за руку. — Получила конверт?!

Она не успела и рта раскрыть, как он уже отогнул клапан и залез пальцами внутрь.

— Тут деньги, — растерянно сказал он. — Для чего тебе деньги?

— Я же говорила, что это будет позор, — простонала несостоявшаяся певица, тяжело переживая случившееся. Повернулась к Шургину и попросила: — Отдайте, пожалуйста, очки. Зря я их сняла, это не помогло.

— А кто вам дал триста баксов? — поинтересовался он, заглянув в конверт вслед за Алексом.

— Кто, кто? Продюсеры. — Она сунула ему в руки тарелку и прижала ладони к пылающим щекам. — Я как дура прыгала по сцене с этой курицей, а они дали мне конверт и сказали, что петь больше не нужно.

— Но курицу забрали?

— Я сильно настаивала, — плачущим голосом ответила Диана. — Я совала им эту курицу, и они ее приняли, наверное, только для того, чтобы я отстала.

— Выходит, тебе заплатили денег, чтобы ты ушла? — констатировал Алекс.

— И чтобы не пела больше.

— Вообще-то неплохая мысль, продуктивная. Мне приходила в голову подобная идея. Я ведь рассказывал вам, что умею страшно кричать?

— Да, не только рассказывал, но и показывал, — с чувством ответил Шургин. — Разве ты забыл?

— А, ну конечно! Значит, вы в курсе, что мой крик очень сильно действует на людей? Так вот, я решил, что за это тоже можно получать живые деньги. За то, чтобы я не кричал.

— Стоит ли? — сделав серьезное лицо, поинтересовался Шургин. — Ты же будущий пластиковый король. А королю не пристало подрабатывать всякой мелочью.

Разговаривая, они загрузились в машину, и Шургин повернул ключ в замке зажигания. Алекс все никак не мог успокоиться и вертел конверт с долларами в руках, словно прикидывая размеры возможного приработка.

— Так-то оно так, — согласился он, вздохнув. — С другой стороны, миллионеры не гнушаются ничем для того, чтобы пополнить свои счета.

Шургин улыбнулся. Похоже, наступил такой момент, когда Алекс перестал его раздражать. Теперь он казался ему страшно забавным. Главное, в который раз повторил он про себя, чтобы будущий король одноразовой посуды и контейнеров для крупы не вышел из-под контроля.

— Дайте мне письмо Дениса, — мрачным тоном потребовала Диана.

Шургин, который повсюду носил его с собой, одной рукой достал записную книжку, между страничками которой прятал эту важную улику, и протянул ей. Диана уткнулась в записку, которую она уже, кажется, выучила наизусть.

— Может быть, это просто шутка? — спросила она. — Или фальшивка. Вы не в курсе, можно профессионально подделать почерк? Вдруг это не Денис, а его враги написали записку? Пока мы разносим по Москве кур, бандиты ищут алмаз.

Шургин сунул записку обратно в книжку и снова спрятал ее в карман.

— Поставьте себя на место бандитов, — предложил он. — Допустим, вы готовите для меня наживку, чтобы я пошел по неверному следу. Станете ли вы так далеко и сложно прятать первую подсказку? Конечно, нет. Вы положите ее на самом видном месте, чтобы я ни за что не пропустил ее, верно?

— Подчеркнутая строка в книжке стихов! — поддакнул Алекс. — Это для продвинутых. Для каких-нибудь бакалавров…

— Диана могла догадаться заглянуть в словарь и без этой подчеркнутой строки, —.сказал Шургин. — Письмо, адресованное ей, было подклеено к статье «Диана». Книжка — это так, для подстраховки.

— Я бы никогда не заглянула в словарь, — покачала головой Диана. — Мне бы это и в голову не пришло.

— Если бы вы ничего не искали, не пришло бы, — согласился он. — Но если бы искали и думали об этом ночи напролет… Не будьте так уверены.

— И что теперь делать? — спросила она обреченным тоном.

Нельзя сказать, что ее постигло жестокое разочарование. Она с самого начала не верила в то, что им нужен именно этот Дэн — исполнитель модных хитов «Девушка с саперной лопаткой» и «Оторвите мишке лапы». В записке Дениса должен быть какой-то другой смысл. Совсем, совсем другой.

— А если все-таки не курица? — вторгся в ее размышления Алекс. Ему не сиделось на месте, и он постоянно что-нибудь поправлял — то волосы, то воротник, то ботинок. — Может быть, ты просто забыла какую-нибудь историю. Вдруг твоего супруга вырвало где-нибудь от свекольного салата, а ты и внимания на это не обратила!

— Я перебрала все истории. Кроме курицы-гриль, он скушает что угодно. За это я могу ручаться.

— Вероятно, когда курица соединится с правильным Дэном, все станет на свои места, — высказал предположение Шургин. — Кстати, у меня есть на примете еще один Дэн.

— Вы все-таки копались в Сети?

— Как мы и договаривались. И вот что я обнаружил. Алекс, покажи.

Алекс послушно полез в барсетку и достал оттуда компьютерную распечатку.

— «Доктор Дэн Кауфман, — прочитала Диана вслух. — Частная психологическая консультация. Психокоррекция страхов: фобий, тревог, навязчивостей, неуверенности в себе. Экстренное блокирование и снятие душевной боли. Устранение душевной травмы в результате развода. Управление супружескими отношениями. Предотвращение распада семьи. Преодоление кризисов. Избавление от депрессии. Полная анонимность, реальные результаты».

— Первая консультация — бесплатная! — добавил Алекс тоном рекламного зазывалы.

— Вы хотите, чтобы я понесла курицу в психологическую консультацию?! — возмутилась Диана. — Ни за что! Хватит с меня прослушивания! Я вам заранее могу сказать, что это тоже не тот Дэн. Как только вы найдете нужного, мы сразу же это поймем. А позориться и бродить по городу, пугая граждан… Да ведь этот ваш доктор сразу посчитает меня шизофреничкой! Еще позвонит в психдиспансер по месту жительства, и за мной приедут санитары. Нет, нет и еще раз нет!

Не успели ее последние гневные слова раствориться в воздухе, как в сумочке у Дианы зазвонил сотовый телефон. Она открыла замочек и завозилась в ней. Наконец выудила трубку и поднесла ее к уху. И резко бросила:

— Алло!

Тут же голос ее потеплел, стал мягким, словно сбитое масло.

— Виктор? О, конечно, я рада. Конечно. — Скосила глаза на Шургина и промурлыкала: — Сегодня вечером? Почему бы нет?

— Действительно, — пробормотал тот. — Почему бы нет?

— Хорошо, пусть будет клуб. Да, я люблю живую музыку. И джаз тоже люблю. Замечательно. Позвони мне, когда подъедешь.

— Вижу, вы с ним запанибрата, — заметил Шургин.

На самом деле он лично наблюдал за тем, как она целовалась со своим Виктором возле его собственного подъезда. И это он бросил в них яблочный огрызок — единственное, что пришло ему в голову.

— Виктор очень милый, — ответила Диана, прижав телефон к груди. — С ним невероятно интересно.

— С нами тоже страшно интересно, — сказал Алекс. — Сейчас купим вторую курицу и поедем на Таганку к доктору Кауфману.

— Дудки! — снова повысила голос Диана. — Я же сказала, что не пойду к нему.

В салоне автомобиля повисло напряженное молчание. Заморосил дождик, и Шургин включил дворники. Они мерно двигались влево и вправо, словно пытались успокоить пассажиров.

— А я вот что придумал, — нарушил тишину Алекс. — Давайте сделаем так. Сначала к этому Кауфману отправлюсь я. Прозондирую почву. И если почувствую, что это тот самый Дэн, который нас интересует, та дам отмашку, и тогда на горизонте появишься ты. А? Как вам такой план?

— Если хочешь — иди, — ответила Диана. — Вот увидишь, что твой доктор ничего не слышал ни о моем муже, ни о конверте.

— А если он тебе не скажет правду, Алекс, что тогда? — внес свою лепту в обсуждение Шургин. — Тебя никто не ждет, не забыл?

— Я предупрежу заранее, что меня прислала Диана Звенигородская. Да все будет нормально, не беспокойтесь.

Офис доктора Кауфмана располагался в полуподвальном помещении. Здесь было просторно, красиво и современно. Сначала вы попадали в приемную, где безраздельно властвовал секретарь доктора, кареглазый Марат. Природой ему были даны железные нервы и гибкий ум. Доктор Кауфман добавил свою дрессуру, и результат получился безупречным. За такого секретаря многие захотели бы побороться.

Из приемной вы попадали на балюстраду, украшеную резными деревянными перилами и вазонами с искусственными цветами — настоящие не выдерживали без солнечного света и недели. Крутая лестница, похожая на трап корабля, вела вниз, в большую залу, которую доктор именовал своим кабинетом. Здесь было очень много осветительных приборов, но доктор включал их не все сразу, а по мере надобности. Яркий верхний свет, заливавший все вокруг белизной, от которой слепило глаза; спокойный верхний, для постоянных клиентов; мягкий верхний для чувствительных дам; интимный для агрессивных; боковой левый, боковой правый, подсветка над стеллажом, торшеры, бра, светильники…

У доктора была обширная практика, хорошие деловые связи, несколько высоко котирующихся дипломов и невероятный научный интерес ко всякого рода нетипичным случаям. По четвергам он устраивал семинары, обсуждая с двумя заинтересованными коллегами некоторые из этих случаев. Втроем они прекрасно проводили время. Иногда доктор приглашал какого-нибудь пациента на импровизированный «консилиум», и тогда посиделки затягивались допоздна.

Сегодня как раз был четверг. Дэн Кауфман устроился в большом кожаном кресле и покуривал сигару, а двое его коллег расположились напротив него, на диване, и прихлебывали кофе, который Марат собственноручно варил в серебряной джезве на маленькой кухоньке.

Когда доктор увидел, что на его столе мигает красная лампочка, он поднялся и включил селекторную связь:

— Да, Марат?

— Новый пациент, доктор, — сдержанно ответил тот.

— Но сегодня четверг, — удивленно возразил тот. Марат никогда ничего не забывал и не путал. — Я никого не приглашал, если память мне не изменяет.

— Могу я зайти? — сдержанно спросил секретарь.

— Да, конечно. — Доктор Кауфман повернулся к коллегам и сказал: — Наверняка нетипичный случай. Вы же знаете Марата!

Они знали Марата, поэтому заметно оживились и приготовились услышать что-нибудь особенное. Секретарь появился на балюстраде через минуту и плотно прикрыл за собой дверь.

— Там мужчина, — без всякого выражения сообщил он. — Говорит, что принес вам курицу-гриль. Уверен, что вы его ждете и обязательно примете. Настаивает на немедленной встрече. Просил особо подчеркнуть, что вы должны считать, будто к вам пришла Диана Звенигородская;

— Что-что? — Умные глаза Дэна Кауфмана на секунду поглупели от удивления.

— Принес курицу и просит называть себя Дианой, — повторил один из его коллег. — Оригинально.

— Давай его сюда, — принял решение доктор. — Я должен увидеть его своими глазами.

Марат вышел, и через пару минут дверь открылась снова. В проеме нарисовался мужской силуэт с широкими плечами и узкими бедрами. Дверь закрылась, и доктор сразу же включил дополнительный верхний свет. Наверху стоял брюнет с веселой и даже, можно сказать, счастливой физиономией. Растопыренными пальцами правой руки, как это обычно делают официанты, он держал блюдо, на котором лежала жареная курица. Свежая курица — пахла она о-го-го, на весь современный подвал Дэна Кауфмана.

— Здрасьте, — сказал брюнет и широко улыбнулся. — Кто из вас доктор Дэн?

— Положим, я, — осторожно ответил тот.

Он прекрасно знал, что из милого, обаятельного парня незнакомец может в мгновение ока превратиться в опаснейшее существо. Впрочем, у него были свои методы защиты, и он не испытывал страха, только опасение.

— Вас предупредили, что я пришел под именем Дианы Звенигородской?

— Да, любезный.

— И что вы на это скажете?

— Мне необычайно приятно с вами познакомиться… Диана.

Брюнет вгляделся в его лицо и спросил:

— А курицу вы возьмете? Есть у вас, на что ее поменять?

Коллеги переглянулись, мгновенно решив, что перед ними полный и абсолютный псих, а доктор Дэн продолжил диалог:

— Да, Диана, у меня есть много хороших и полезных вещей, которые, я надеюсь, вас заинтересуют.

— Мне нужен только конверт.

— Для того чтобы я дал вам конверт, — неосторожно заметил доктор, — вы должны мне кое-что рассказать.

— Я знаю, — обрадовался брюнет. — Не нужно меня торопить.

Поднял блюдо с курицей над головой и громко запел:

— Я вам песенку спою про пять минут, ча-ча-ча! Эту песенку мою пускай поют, ча-ча-ча!

Вместе с «ча-ча-ча» он производил очень сексапильное движение тазом, как певец Таркан, исполняющий свой суперхит «Шимарык».

Публика в немом восхищении смотрела на него снизу.

— Пусть летит она по свету, ча-ча-ча!

Это был фонтан эмоций, струя которого взлетела вверх и уже изготовилась рассыпаться рокочущими струями, когда дверь снова отворилась, появился все тот же секретарь:

— Прошу прощения, но за этим человеком пришли.

— Кто? — разочарованно воскликнул доктор Дэн.

— Его друзья. Они настаивают.

Друзья проникли в святая святых, не дожидаясь приглашения. У брюнета отняли курицу, взяли его под руки и, увещевая, вывели наружу. Он пытался сопротивляться, но потерпел поражение.

— Боже мой, — пробормотал доктор, испытывая желание вскочить и бежать следом. — Никогда не встречал ничего подобного. Неконтролируемый восторг, раздвоение личности… Вы видели?!

Тем временем Диана и Шургин пинками вытолкали Алекса на улицу.

— Я только-только установил контакт с этим Кауфманом!

— Какой контакт? Он ведь не дикая обезьяна, — воскликнула Диана. — Не говори глупостей.

— Зачем вы меня сначала отпустили, а потом похитили?

— Затем, что мы нашли настоящего Дэна, — огорошил его Шургин. — Того, который нам нужен. Того самого, у которого хранится конверт с инструкциями. Мы на полпути к алмазу «Эвелин», Алекс. Так что советую сесть в машину и пристегнуться ремнем безопасности.

Он и в самом деле разогнал автомобиль и на большой скорости повел его по шоссе в сторону области.

— У моего приятеля сын — победитель соревнования по поиску в Интернете. Я поставил перед ним задачу, и он нашел мне такую штуку, которую я сам обнаружить не смог. Только что позвонил..

— И что же это? — заинтересовался Алекс.

— Богадельня.

— Что-что? — переспросил тот, приставив к уху ладонь. — Я не расслышал.

— Нет, ты расслышал все правильно, — подхватила Диана. — Это приют для стариков. Называется «У Дэна». Его спонсирует американский фонд Дэна Горбовски.

— Но поскольку денег все равно не хватает, дирекция кинула клич в народ, и в приют постоянно приносят одежду и еду сердобольные граждане. У них есть специальный приемный пункт, где все регистрируется с потрясающей точностью. Вы можете угостить стариков печеньем собственного изготовления, квасом, пирожками…

— Или курицей-гриль? — догадался Алекс.

— Думаю, именно так, — кивнул Шургин. — Сейчас мы доберемся и посмотрим. Но мне почему-то кажется, что мы на верном пути.

Они заехали в магазин и накупили всякой всячины, чтобы не приезжать в приют с пустыми руками. Курица — это ведь не пожертвование, а деловой вклад. Диана страшно нервничала, но все дальнейшее происходило, как в кино про шпионов. Легко, непринужденно и с блеском. Автомобиль подъехал к зданию, окруженному высоким забором, и остановился рядом с другими машинами, заполонившими стоянку. На территории располагалась маленькая церквушка, рядом с которой стоял деревянный флигель. Здесь-то и принимали подарки от населения. В окошке сидел пожилой человек с окладистой бородой и румяными щечками. Перед ним на столе стоял современный компьютер с черной клавиатурой и оптической «мышью», с помощью которой человек производил некие манипуляции. Диана засунула голову в окошко и загробным голосом сообщила:

— Я Диана Звенигородская. Меня прислал мой муж Денис.

— Что у вас сегодня, голубушка? — спросил человек с бородой, сверкнув веселыми синими глазами. — Неужто курочка?

— Точно, — не веря своим ушам, ответила Диана и просунула подготовленный пакет внутрь. — Вот она.

— Знаю, вы собираетесь к нам на праздник, — продолжал радостно вещать «борода». — Какой же номер вы подготовили? Надеюсь, какую-нибудь веселую песенку?

— Про пять минут, — поспешно согласилась Диана. — Я вам песенку спою про пять минут.

— Вот и отлично, — покивал человек за компьютером. — А есть ли у вас, голубушка, какое-нибудь удостоверение личности?

Его просьба так не вязалась с окружающей обстановкой, что Диана замешкалась. Но только на секунду. Тотчас достала из сумочки паспорт и подала ему. Мужчина нырнул головой куда-то вниз, щелкнул замком, вынырнул обратно и отдал ей паспорт, в который был вложен маленький белый конверт.

— Приходите еще, — сладким голосом попросил он. — Мы будем ждать.

Диана вышла из флигеля на негнущихся ногах. Помахала паспортом в воздухе и сказала ожидающим ее мужчинам:

— Все. Он у меня.

Шургин сказал: «Есть!», а Алекс едва не захлебнулся слюной. Втроем они со всех ног побежали к машине, влетели в салон и захлопнули дверцы. Здесь мужчины бессовестно насели на Диану.

— Открывай, — стонал будущий пластиковый король, скрипя зубами. — Ждать невыносимо!

— Открывайте, — поддержал его Шургин. — Нужно заканчивать это дело.

Дрожащими пальцами Диана ощупала конверт.

— В нем что-то выпуклое, — ответила она. — Вроде бы ключ.

— Наверное, от сейфа, — обрадовался Алекс. — Чего же ты медлишь?

Исторический момент сопровождался тревожным сопением. Однако после того как предметы, которые Диана вытащила из конверта, были осмотрены, сопение немедленно прекратилось.

— Что это? — холодно спросил Алекс, глядя на Диану так, словно она специально над ним подшутила.

— Ключ, — огрызнулась она. — Ключ и записка.

Ключ оказался маленьким, плоским, похожим на те, какими отпирают почтовые ящики. К металлическому колечку была приделана пластмассовая бирка с нарисованным на ней непонятным значком — равносторонним треугольником, который, словно на подставку, опирался на маленький крестик. Еще в конверте была записка, написанная все тем же бисерным почерком — почерком Дениса Звенигородского. Надпись гласила: «Фокс помогает продавать духи. Кто он?»

— Я склонен думать, что это действительно какая-то шутка, — первым прокомментировал находку Шургин. — Невероятно глупо. Если только…

— Если только?

— Если только муж не пытался защитить вас. Если бы вас схватили люди Невредимова… Или какие-нибудь другие охотники за сокровищами, — продолжил он, — эти многоступенчатые поиски камня продлили бы вам жизнь.

— Я никогда не смогу догадаться, что означает эта записка, — воскликнула Диана. — И к какому замку подходит ключ.

— Пока вы будете гадать, вас никто не тронет. Люди, заинтересованные в том, чтобы алмаз был найден, абсолютно беспомощны. Ваш муж зашифровывал план поиска, используя очень личную, семейную информацию. Вы знаете такие вещи, которых не знает больше никто. Понимаете? Он на это и рассчитывал. Отсюда эта дурацкая курица, эта песенка.

— Молодец он! — взбеленился Алекс. — Сначала упер из-под носа у Дианы алмаз, а потом устроил все так, чтобы ее подольше не убивали.

— Советую не поддаваться эмоциям, отправиться домой и как следует подумать.

— О чем здесь думать?! — все тем же визгливым голосом завопил Алекс. — Фокс помогает продавать духи! А Ален Делон не пьет одеколон? Вероятно, это все из одной серии. Какая-нибудь глупая песенка, которую слушают молодые идиоты.

Шургин завел мотор и, вздохнув, двинулся в обратный путь.

— Что ни говорите, а первую часть головоломки мы разгадали. С трудом, но разгадали, — подбодрил он своих пассажиров. — Разгадаем и вторую.

— Фокс… — задумчиво повторила Диана. — Что-нибудь приходит на ум?

— Естественно. Приходит на ум Белявский, исполнявший роль Фокса в телефильме «Место встречи изменить нельзя».

— Это классика жанра, — сказала Диана. — Я знаю это кино наизусть. Никаких духов там не было. Или я ошибаюсь?

— Не было, — подтвердил Шургин.-Но на всякий случай надо пересмотреть фильм еще раз. Имея в виду записку. Может быть, мы на что-то просто не обратили внимания? Фокс ведь мог кому-нибудь подарить духи? Ире с Божедомки, например.

— Вот что, — сказал Алекс. — Высади-ка меня у метро.

Шургин бросил быстрый взгляд в зеркальце заднего вида. А Диана всем корпусом повернулась назад:

— Неужели на тебя так подействовала записка про Фокса, что ты решил отступить?

— Я не отступаю, — заявил Алекс. — Просто ненадолго отлучусь. Вспомнил, что у меня есть дела личного характера. Опять же, дом без присмотра. Если вы меня отпустите, вечером я вернусь.

— Но, Алекс, тебя никто не держит! —удивилась Диана. — С самого начала не держал. Ты помогал мне по собственной воле…

— Даже когда узнал, что Диана не отдаст тебе ни руку, ни сердце, ни алмаз, — с усмешкой подтвердил Шургин.

— Меня удерживала надежда, — ответил тот, подарив Диане мученический взгляд. — Теперь, когда надежды нет, не отпускает чувство мести. Буду мстить за дядю. Кроме того, если тебе отказали, это еще не повод отворачиваться от любимой.

Патетика Алекса всегда производила на Диану оглушающее впечатление. Она не нашлась с ответом и тихонько вздохнула. Он действительно вышел у ближайшего метро и, твердо пообещав вернуться, в мгновение ока смешался с толпой.

Диана и Шургин остались одни. Пять минут напряженного молчания, и обоим стало ясно, что Алекс очень сильно влияет на их отношения. Положительным образом. Без него атмосфера стала стремительно накаляться. В конце пути они превратились в два оголенных электрических провода, вздрагивавших от напряжения.

— У нас есть совершенно конкретное дело, — заявила Диана. — Нам некогда… заниматься всякой ерундой.

— Я в курсе, — ответил Шургин. — А что вы подразумеваете под ерундой?

— Ну… Телевизор, газеты с журналами….

— С тех пор как мы повстречались, я ни разу не смотрел телевизор, — с сожалением в голосе заметил Шургин.

— Это вас огорчает?

— Что вы! Общаться с вами гораздо интереснее. Вы лучше, чем телевизор.

— Благодарю.

— Не стоит. Не забудьте, что вечером за вами заедет Виктор. И вы пойдете в клуб слушать живую музыку.

— Зачем вы подслушивали?!

— Я не подслушивал, а слышал. Вы орали в телефонную трубку так, как будто Виктор звонил вам из Занзибара.

— Когда я радуюсь, то я делаю это от чистого сердца.

— Мне кажется, тот значок на бирке ключа похож на масонский знак, — без перехода заявил Шургин. — Может быть, это условное изображение мастерка?

— Или пиковая масть, — выдвинула собственную гипотезу Диана. — Изображенная схематически.

Они поднялись по лестнице и вошли в квартиру.

— У вас есть «Место встречи»? На кассете или на диске?

— Нету. Зачем оно мне? Его по телевизору показывают безостановочно. А у вас?

— У меня да. Мой муж обожает кино.

— Неужели? — вскинул брови Шургин. — Значит, есть шанс, что Фокс — это и в самом деле герой фильма. Попросите у Виктора, чтобы он купил вам этот фильм вместо цветов. Ему все равно, на что тратиться, а вам будет приятно.

— Не путайте необходимость с удовольствием.

— Нет, ну что вы! Как я могу? Виктор — это удовольствие, а я — необходимость. Это и так понятно.

Они пошли на кухню, и Шургин принялся доставать из холодильника провизию.

— Ужасно проголодался, — признался он. — А вы, вероятно, не станете сейчас наедаться? Перед ужином-то?

— Хотите заморить меня голодом? До ужина еще жить и жить!

Пока он резал колбасу и хлебу она выложила ключ и записку на середину кухонного стола и стала разглядывать их со всех сторон.

— Может быть, это ненастоящая записка? — наконец поделилась своими мыслями Диана. — Давайте что-нибудь с ней сделаем. Вдруг здесь что-нибудь написано симпатическими чернилами?

Шургин согласился, и они сначала подержали листок над паром, а потом прогладили утюгом. Ничего. То же самое проделали с конвертом — нулевой эффект.

— Фокс победил, — признался Шургин, засовывая в рот кусок колбасы. — А что вы сегодня наденете в клуб? Наверное, это приличное место.

— Еще бы. Виктор-приличный мужчина, — буркнула она.

Ей совсем не нравилась его ирония. Так не ревнуют! Ревновать с улыбкой — все равно что стрелять холостыми. Ревность должна быть страшной, черной, яростной. Виктор сам по себе не так уж привлекал Диану. А вот Виктор, к которому ревнует Шургин, — другое дело.

Она ушла в ванную комнату и долго билась над прической. Потом вышла к Шургину, который все еще сидел на кухне и вертел в руках ключ, и с вызовом сказала:

— Мне нечего надеть на свидание.

— Ну да? — не поверил тот. — А я что могу сделать? Я вас всего лишь спас, а не удочерил. И не обещал обеспечивать нарядами, чтобы вам было комфортнее… женихаться.

— Я и не хочу, чтобы вы обеспечивали, — рассердилась Диана. — Я хочу пойти в магазин одежды, раз уж домой мне нельзя.

— И зовете меня вас сопровождать? Это сильно.

— Я не зову, — насупилась Диана. — Я предупреждаю, что пойду в магазин одежды.

— Это против правил. Или вы находитесь под моей защитой, или нет.

— Но вы же не были против, чтобы я поехала с Виктором поужинать.

— Ну, Виктор все же хоть какая-то защита.-Шургин с подозрением взглянул на нее. Неужели она считает, что он до такой степени самонадеян, что рассчитывает справиться с врагами с помощью одной глупой храбрости? Неужели она действительно думает, что за ней никто не присматривает? Люди из частного охранного агентства после знаменательной поездки в Тихорецк ни ее, ни Алекса, ни его самого не выпускают из виду. Последний раз ей удалось ускользнуть как раз в тот вечер, когда образовался небольшой временной зазор между охранниками в камуфляже, которые довезли их до дому, и постоянным скрытым наблюдением. Одни уже уехали, а вторые еще не приехали. Диана втиснулась в этот промежуток, ушла из дому и подцепила Виктора.

Вероятно, она действительно считала именно так. Он надутый индюк, уверенный, что его ум и кулаки смогут победить всех врагов разом. Ладно, пусть думает. Не станет же он ее разубеждать.

Он отправился с ней в соседний магазин и час стоял с глупым лицом возле примерочных кабинок, слушая, как она возится внутри. Действие разворачивалось феерическое. Она возилась, а потом выходила вся потная в каком-нибудь дурацком платье с вырезом там, с оборкой тут, с жабо, с галстучком, с клапанами, с отворотами, с черт знает чем еще и советовалась с продавщицами, игнорируя его присутствие. Он выдержал все это стоически и транспортировал ее домой вместе с пакетами.

Потом он сидел и листал справочник, в котором пытался отыскать загадочный значок, изображенный на бирке, приделанной к ключу. И когда в назначенное время она появилась из маленькой комнаты при полном параде, он поднял глаза и ехидно сказал:

— Виктор — счастливчик!

Она не просто уничтожила его взглядом, но еще и растерла в порошок. И как только этот типчик Виктор позвонил снизу, мгновенно выскочила из квартиры. Шургин высунулся за ней на лестничную площадку и крикнул вслед:

— Не вздумайте оставаться у него на ночь! Слишком рано — он перестанет вас уважать.

Она прошипела, что-то злобное, как кошка, которую дернули за хвост, и Шургин довольно ухмыльнулся. Как только автомобиль, в который галантный кавалер погрузил свою даму, выехал со двора, он взял мобильный телефон и позвонил в агентство своего друга, который сейчас работал на него:

— Привет, Коля, это я. Что там с этим Виктором? Удалось что-нибудь узнать?

— Мы установили владельца по номеру машины. Это некий Есипов Виктор Сергеевич, сорок восемь лет, бизнесмен, занимается производством упаковки для пищевых продуктов. На самом деле ничего особенного. Разведен, не замечен, не привлекался. Если хочешь, мы покопаем.

Шургин задумался. Конечно, Виктор мог появиться возле Дианы случайно. А если нет? Кроме того, у него есть охрана. Тогда, в парке, они установили это опытным путем. Что-то тут не сообразуется.

— Копайте, — дал «добро» он. — Мне не нравится этот парень.

— Еще бы, — гоготнул Коля. — Он гуляет твою девушку в ресторане.

— Это моя клиентка.

— Ну да, — согласился тот. — И поэтому ты поселил ее у себя дома. И платишь мне из своего кармана.

— Она живет тут вместе с другом, претендентом на ее руку и сердце.

— Что-то у нее слишком много претендентов, — продолжал веселиться Коля. — Ставите клиентку перед трудным выбором.

— Пошел ты…

Но Коля уже отключился. Шургин вернулся к столу и снова взялся за справочник. Не может быть, чтобы никто не знал, что означает этот треугольник, насаженный на крест. Нужен какой-нибудь специалист по символам. Куда же пойти? Может быть, в библиотеку? В больших библиотеках работают раритетные старушки — строгие и сообразительные. Они мигом подскажут, где искать ответ на сложный вопрос.

Он быстро собрался, срисовал с бирки таинственный значок и выскочил из квартиры, с тревогой поглядывая на часы — успеть бы до закрытия.

Виктор привез Диану в прекрасное место: здесь действительно была живая музыка. Причем та, которая создает атмосферу, а не разрушает ее. Никаких микрофонов и электрогитар, от рева которых вибрируют не только столики, но и внутренности посетителей. За роялем — джазмен, который играл мелодию за мелодией и наслаждался процессом. Стильный интерьер, тихо скользящие официанты, вежливый и внимательный спутник…

Но Диана никак не могла расслабиться. Шургин сидел в ее голове, как заноза. Она пила вино, болтала с Виктором, смеялась, даже станцевала с ним два медленных танца. Однако мысленным взором постоянно видела Шургина, запертого в своей квартире и пытающегося решить ее проблемы.

Поэтому когда он неожиданно появился в дверях ресторана и остановился, озирая зал, она сначала даже не удивилась. Она о нем думала, и, пожалуйста, — вот он. Но уже через секунду ее щеки залил багровый румянец. Если он сейчас подойдет… В какое положение он ее ставит?! По его физиономии не заметно, чтобы случилось нечто ужасное. Он весьма оживлен и даже украшен улыбочкой.

Когда Шургин нашел ее глазами и, встрепенувшись, направился прямиком к их столику, она выпрямилась и тяжело сглотнула.

— В чем дело? — спросил Виктор и, перехватив ее взгляд, быстро обернулся.

— Привет! — сказал ему Шургин и добавил уже для Дианы: — Простите, что нарушаю ваше уединение, но мне нужно срочно поговорить.

— Кто это? — спокойно спросил Виктор, наблюдая за тем, как Шургин отодвигает для себя стул и садится.

— Это по делу, — выдавила из себя Диана.

Она так распереживалась, что на нее было жалко смотреть. Виктор оценил неудобства, доставленные пришельцем, наклонился к нему и процедил:

— Вообще-то, когда девушка проводит вечер с одним мужчиной, другие молча утираются.

— Вообще-то, — парировал Шургин, — девушка замужем.

Виктор озадачился. Он отложил салфетку и неуверенно улыбнулся Диане.

— Нужно было предупредить, что у тебя ревнивый муж.

— Это не муж, — выпалила она, сверля Шургина взглядом.

Он тотчас посерьезнел, извинился и пояснил:

— Я на нее работаю. Диана, я отвлеку вас всего лишь на одну минуту. Я выяснил, что это за знак на бирке.

— О! — воскликнула она.

На лице ее одно выражение очень быстро сменялось другим. Остановилась она на любопытстве. Шургин в этом ни капли не сомневался. Страсть к разгадыванию загадок спрятана у человека где-то совсем неглубоко в сознании. Стоит один раз ее разбудить, и пиши пропало.

— Это астрономический знак.

— Вы астроном? — немедленно спросил Виктор, не в силах согласиться с ролью статиста.

— Астролог, — быстро ответил тот. — Предсказываю судьбу.

— Олег Павлович! — пискнула Диана.

— Да-да, Диана Витальевна, извинине. Так вот, он символизирует вторую по величине малую планету, иными словами, астероид.

— Какую планету?

— Палладу.

— И что?

— Не анаю, — пожал плечами Шургин. — Я думал, это название что-то значит для вас.

— Оно ничего для меня не значит, — с сожалениемответила Диана. — Может быть, мы поговорим… потом?

— Да, действительно, обсудим все дома, — легко согласился Шургин, делая вид, что не заметил, как вспыхнул Виктор.

Неизвестно, что случилось бы дальше, но Диана тотчас взяла руку Виктора в свою и сильно сжала:

— Извини, это так некстати. Но дела есть дела. Ты ведь понимаешь…

Шургин отсалютовал и вышел из ресторана широким свободным шагом, каким ходят только люди в приподнятом настроении.

— У тебя какие-то проблемы, Диана? — помолчав, спросил Виктор.

Его красивое тяжеловатое лицо словно окаменело. Такие черты хорошо отливать в бронзе — получится невероятно выразительно.

— А у кого их нет? — вопросом на вопрос ответила Диана. — Но я их решу, не будем об этом говорить.

Теперь уже Виктор наклонился и взял руку Дианы в свою:

— Ты можешь говорить со мной обо всем. Я же не прожигатель жизни, которого могут спугнуть проблемы. Наоборот, я достаточно твердо стою на ногах, чтобы помочь понравившейся мне женщине. Тебе нужна помощь, Диана?

Диана подумала, что искателей алмаза уже и так слишком много, и покачала головой:

— Нет, Виктор, у меня неплохая команда.

— Командира, я так понимаю, я только что видел.

— Олег Павлович специалист своего дела.

— А чем он занимается?

— Строительством, — быстро ответила Диана, которая уже поняла, что Шургин занимается расследованиями.

После этого короткого разговора Виктор расслабился и больше не вспоминал, что ужин был прерван. Хотя сама Диана постоянно думала и о Шургине, и об этом астрономическом знаке. Паллада… Почему обозначение планеты находится на бирке ключа? Куда с ним идти — в планетарий?

Когда Виктор вез ее домой, Диана хладнокровно решала, позволить ли ему себя целовать. И если да, то идти ли на следующее свидание? Хочет ли она развития этих отношений? Виктор, конечно, необыкновенно приятный мужчина, и вечер получился чудесным…

Не успела она додумать свою мысль до конца, когда зазвонил телефон у нее в сумочке. На дисплее вспыхнула надпись: «Подавление номера». Это означало, что звонивший засекретился. Может быть, это Шургин? Диана поднесла трубку к уху и пропела в нее:

— Алло!

На том конце пошуршало, подышало, повздыхало, а потом раздался еле слышный старческий голос.

— Диана, это тетя Люба.

У племянницы от неожиданности отнялся язык.

— Диана, отдай мне шкатулку, я не хочу с ней расставаться.

Она не могла понять, действительно ли это голос тети Любы, она слышала его в последний раз давно. Волосы у нее на голове зашевелились от ужаса. Она вспомнила гробовщиков, которые сказали, что тело исчезло, прижала свободную руку к груди и стала ловить воздух ртом. Обеспокоенный Виктор подвел машину к тротуару и остановился. Взгляд у него был встревоженный.

— Диана, я хочу, чтобы меня похоронили вместе с моей шкатулкой, с моими аметистами. Принеси ее мне, Диана…

Из груди Дианы вырвался писк, достойный Микки-Мауса. Виктор встревоженно заерзал на своем месте, боясь вмешаться в разговор. Но вот из трубки посыпались короткие гудки, Диана уронила ее на колени и затрясла руками, словно обожгла сразу все десять пальцев.

— Нет, нет, только не это! — простонала она.

— Что случилось, моя милая? — забормотал Виктор, пытаясь обнять бедняжку и прижать покрепче к себе.

Она не прижималась. Вместо того чтобы прильнуть к нему мягкой веточкой, наоборот, напряглась, как жесткий прут, и потребовала:

— Отвези меня домой, срочно отвези меня домой!

— Конечно, конечно.

Диана не стала извиняться, что испортила такой прекрасный вечер, не стала ничего объяснять. Как только они подъехали к дому Шургина, выпрыгнула из машины, крикнув на ходу:

— Потом созвонимся.

Вопрос о поцелуях отпал сам собой. Шургин, который караулил парочку возле окна и был уверен, что сейчас у него на глазах начнутся всякие нежности, так удивился этому кенгуриному прыжку из машины, что не сразу сообразил пойти открыть дверь. И спохватился, только когда Диана начала изо всех сил жать на звонок.

— Что случилось? — быстро спросил он, увидев ее искаженное мукой лицо.-Он к вам приставал?

— Никто ко мне не приставал! — крикнула она ему в лицо, потом схватила Шургина за футболку, скомкав ее в руках, притянула его к себе и страшным голосом сообщила: — Тетя Люба позвонила.

Вместо того чтобы исторгнуть из себя какое-нибудь междометие вроде «О!» или «Ах!», он наморщил нос и небрежно поинтересовался:

— И что сказала?

Диана во всех подробностях повторила разговор с тетей, а в конце рассказа упала Шургину на грудь и истерически разрыдалась.

Олег, на которого сообщение о звонке тети Любы не произвело особо сильного впечатления, задумчиво обнял свою подопечную и тесно прижал к себе. Маленькие женщины действительно очень смешные. Такие трогательные! Вот и эту так и хочется назвать глупышкой. Но если он такое себе позволит, она наверняка ощетинится.

Пока Диана вздрагивала где-то у него под мышкой, он прислушивался к своим ощущениям. Просто невероятно! Неужели он на нее запал? На эту фифочку, на эту заносчивую карьеристку, на эту задаваку, которая делит всех мужчин на виды и подвиды, к каждому из них приклеивает ярлык и считает, что ни в чем не уступает сильному полу. А некоторых представителей его даже превосходит по многим параметрам. Недавно она заявила ему, что мужчины сами придумали феминизм с целью оправдать собственную несостоятельность.

Пока они стояли, явился Алекс и тоже принялся изо всех сил нажимать на звонок.

— Кто там? — спросил Шургин, не отстраняясь от Дианы.

— Твоя совесть, — ответил тот из-за двери.

Тогда Шургин протянул руку и щелкнул замком. Увидев их в обнимку, Алекс немедленно воскликнул:

— Я так и знал! Стоило мне уехать, как вы закрутили роман.

Диана перешла с коротких и бурных на длинные редкие всхлипы, а Шургин сказал:

— Разве не видишь, что у девушки стресс? — И со значением добавил: — Ей позвонила тетя Люба.

— Это которая? — насторожился Алекс. — Из Тихорецка? Но она же умерла.

Услышав его слова, Диана издала приглушенный вопль, выпустила футболку Шургина и обняла его двумя руками за туловище, причем с такой силой, будто хотела влезть прямо внутрь и спрятаться там.

— В том-то и дело, — подтвердил он. — Теперь надо выяснить, в чем тут закавыка. То ли это тетя, и она не умерла, то ли тетя умерла, и тогда это не она.

— Насчет «не умерла» — это ты загибаешь! — не согласился Алекс. — А свидетельство о смерти, похороны, завещание, то, се… Нет, так не бывает. Не в нашей стране. В нашей стране можно лишний раз отбросить копыта. А лишний раз выжить совершенно невозможно.

— Значит, это была не тетя Люба, — сделал вывод Шургин.

Он сказал это Диане в макушку и почувствовал, как она пахнет — медом и розами. И немножко жасмином. Тонкий и сладкий запах, к которому он потихоньку уже привык.

— Дианочка, — обратился Алекс к непрерывно вздрагивающей спине. — Какой у тети был голос?

— Страшный! — басом ответила та в живот Шургину. — Я так испугалась, что ничего не смогла ей ответить…

— Еще бы. Общение с покойниками требует навыков и сообразительности. Вы же не медиум. Ну, прекратите плакать. А то у вас будет огромный красный нос и опухшие свинячьи глазки.

Она затихла как по мановению волшебной палочки и угрюмо спросила, не отрывая лица от его груди:

— Свинячьи?

— Ладно, не расстраивайтесь, очки все скроют.

Шургин ухмыльнулся. Он точно знал, что лучший способ успокоить женщину — это сказать ей, что в слезах она очень страшная. Или более изящно: «Мадам, страдания вам не к лицу».

Диана, оторвалась от него и шмыгнула в ванную комнату. Пока она полоскалась под краном, Шургин рассказал Алексу о том, что ему удалось выяснить в библиотеке.

— Паллада? — переспросил тот. — Астероид? Ничего не знаю об астероидах. — И самокритично добавил: — Я вообще мало знаю о космосе. Да и о многих других вещах мало знаю. Я пришел к этому выводу, когда задумался о будущем.

— Человек, думающий освоем будущем, достоин уважения, — похвалил его Шургин и похлопал Алекса по плечу. — А насчет тети Любы…

В этот момент в комнате появилась Диана. Лицо ее, несмотря на продолжительное умывание, было покрыто обещанными красными пятнами. Очки сидели криво, и в целом она выглядела так, будто ей только что дали по носу.

— Ну? Вы успокоились? — на всякий случай спросил Шургин. — На самом деле этот звонок стоит расценивать позитивно.

— Почему? — мгновенно отреагировал Алекс.

— Потому что теперь мы точно знаем, чего она хочет.

— Кто? — спросила Диана тонким голоском.

— Та женщина, которая выдает себя за тетю Любу. Та, которая показывалась вам на глаза в надежде расшатать вашу психику. Та, которая думает, что вы примете все за чистую монету, отправитесь в Тихорецк и захороните шкатулку в могиле вашей тети.

— В шкатулке есть тайник! — тотчас догадался Алекс. — Маленькое, скрытое от посторонних глаз отделение, а в нем… В нем лежит алмаз!

Однако Шургин немедленно охладил его пыл:

— И поэтому Денис Звенигородский оставил такие сложные инструкции своей жене. Он же написал в записке, что вывез алмаз из Тихорецка и спрятал. А шкатулка с самого начала была у Дианы.

— Дианочка, а дай мне шкатулку посмотреть? — лисьим голосом попросил Алекс.

— Не давайте, Диана. Он ее расковыряет, и все. Если уж на то пошло, нужно отнести ее специалисту. Какому-нибудь антиквару, который хоть что-то понимает в шкатулках. Но лично я уверен, что алмаза в ней нет. Возможно, эту женщину, маскирующуюся под тетю Любу, интересуют старые письма?

— Я перечитала их на досуге очень внимательно, — возразила Диана. — Там нет ничего такого… ценного. Или наводящего на след.

— Я вот все думаю… — продолжал Шургин. — Этот синий костюм, белая блузка, прическа… Женщина, изображающая вашу тетю, должна была ее хорошо знать, не так ли?

— Я догадался! — закричал Алекс с тем же азартом, с каким дети на утренниках отгадывают загадки, которые задает им Дед Мороз. — Это Зинаида Петровна! Она про тетю Любу, Дианочка, знает больше твоего. Это она все подстроила!

— Версия заслуживает пристального внимания, — согласился Шургин. — И все-таки я советую заняться не ловлей «тети Любы», а расшифровкой записки, которую оставил для Дианы ее муж. Кроме того, этой тете придется позвонить или появиться еще раз. Ведь она уже начала представление.

— А если в следующий раз она залезет к тебе в квартиру и выкрадет шкатулку?

— Придется носить ее с собой.

Диана тем временем села за стол, который Шургин сегодня утром передвинул поближе к окну. Дело в том, что рядом с компьютером у него теперь стоял террариум с хомяком, которого Алексу не удалось сплавить матери. Поэтому он забрал его на место временного проживания. Шургин решил, что хомяк имеет право на свою порцию солнечного света, и сделал перестановку мебели.

— Если ему захочется посидеть в теньке, он залезет в домик.

Гоблину не хотелось сидеть в теньке, он постоянно торчал на виду и с остервенением пожирал пищу.

— Олег, а вы не пытались с помощью компьютера узнать что-нибудь о Палладе?

— Конечно, пытался. Возьмите распечатки под клавиатурой. Там все, что выскочило в ответ на запрос. Это только в Московском регионе.

Диана достала несколько листов бумаги и, пробежав глазами по строчкам, перечислила вслух:

— Ресторан «Паллада», гостиница «Паллада», прачечная «Паллада», книжный магазин, шашлычная, Дом детского творчества «Паллада», общество любителей пива «Паллада»… Ну и фантазия!

— Человек всегда стремился к звездам, — заявил Алекс. — Так что ничего удивительного.

— Интересно, к чему может подходить этот ключ?

— Полагаю, раз на нем нарисован такой вот значок, то и на вывеске заведения, которое должно нас интересовать, тоже изображен такой же, — поделился своими соображениями Шургин. — В распечатке есть адреса. Я проложил по карте маршрут и предлагаю завтра с утра объехать все объекты по порядку и рассмотреть вывески.

— Угробим целый день, — пообещал Алекс. — Может быть, разделимся?

Шургин не стал говорить, что он ему не доверяет, и придумал иную причину:

— Боюсь, поодиночке с нами легче справиться.

Алекс с этим согласился. Он все-таки выпросил у Дианы шкатулку, у Шургина выцыганил лупу и принялся осматривать интересующий его предмет со всех сторон.

— Может быть, арлекин вынимается? — спросил он с надеждой.

— Не вынимается, — разочаровала его Диана. — Ювелир проверял. И аметисты тоже — не замаскированные алмазы. Алекс, ты напрасно стараешься. Из этой шкатулки выжали уже все, что можно.

— Не все, раз какая-то зараза под видом покойницы тети Любы хочет ею завладеть, — сварливо откликнулся тот.

Шургин подошел к террариуму и потрогал Гоблина пальнем.

— Странный хомяк, — поделился он с Дианой своими сомнениями. — Все время ест и запасов никаких не делает. Может, ему нужно какой-нибудь режим питания установить? А то сдохнет от обжорства, мне будет жалко. — И без перехода спросил; — А эта так называемая тетя Люба, которую вы неоднократно видели, похожа на Зинаиду Петровну?

— Нет, — покачала головой та. — Она похожа на тетю Любу. Я вам правду говорю, у нее и глаза такие же, и овал лица, и… Ну, трудно объяснить. Но похожа.

— Фантастика…-пробормотал Шургин.

— А что, если наука уже шагнула? — неожиданно выстрелил новой идеей Алекс. — Что, если это и правда тетя Люба, но явившаяся из прошлого? Она попала в наше время благодаря подпольным ученым, которые использовали ее для своих опытов. На эту тему есть голливудское кино, называется «Назад в будущее». Хорошее кино, интересное. Я все три серии смотрел.

— Алекс! — громко воскликнула Диана, хлопнув ладонью по столу. — Ты гений!

Хомяк страшно перепугался и пулей умчался в убежище.

— Я гений? — удивился тот. — Конечно, я гений. А почему?

— Потому что ты вспомнил про этот фильм, вот почему!

— Вы тоже считаете, что тетя прилетела к нам из прошлого? — осторожно спросил Шургин. Он подумал, что нужно было все-таки вернуться в Тихорецк и выяснить, что там с этой раскопанной могилой. Вероятно, могила произвела на Диану слишком сильное впечатление. Однако, к его большому облегчению, она отмахнулась:

— Какая ерунда! Дело в том, что в фильме «Назад в будущее» главную роль исполняет кто?

— Кто? — переспросил Шургин, который из фантастики смотрел лишь «Человека-амфибию» и актеров мирового кинематографа знал только в лицо, а не пофамильно.

— Майкл Джей Фокс! — торжественно произнесла Диана. — Вы понимаете?!

— Пятьдесят на пятьдесят, — подытожил Алекс. — Или это вор Фокс из сериала, или это настоящий живой Фокс-артист.

— Артист, — задумчиво сказал Шургин. — Может быть, это и есть ответ на вопрос? В записке написано: «Фокс помогает продавать духи. Кто он?» Ответ: он артист.

— Но при чем здесь тогда духи? — развел руками Алекс.

— Действительно, ни при чем.

— А я вспомнила еще одного Фокса, — неожиданно опечалилась Диана. — В фильме «Вам письмо» фамилия героя, которого исполняет Том Хэнке, — тоже Фокс. Еще есть Фокс Малдер…

— Фоксы вышли из-под контроля, — сделал неутешительный вывод Алекс.

Во все время разговора он не оставлял в покое шкатулку. Он ее тряс, поворачивал вокруг своей оси, ставил то на левый бок, то на правый и даже нюхал.

— Я вас ужасно расстрою, но есть еще ученый-физик Фокс и современный американский драматург Фокс, — подсказал Шургин.

— Но при чем здесь духи? — задал свой коронный вопрос Алекс.

— Будем думать.

Ночью Диана никак не могла уснуть и постоянно подходила к окну проверить — не шатается ли поблизости семейное привидение. Но во дворе никого не было. В квартире стояла тишина, даже Алекс, вопреки обыкновению, не храпел. Иногда что-то шуршало, и Диана настораживалась, но потом вспоминала про хомяка и мгновенно успокаивалась. Шургин слышал, как она ходит за дверью, и постоянно порывался встать и окликнуть ее. Потом вспомнил, что в прошлый раз бурно реагировал на ее неглиже, и решил не рисковать. Однако в голову лезли всякие фривольные мысли, и это не давало ему покоя. Диана стала казаться ему привлекательной. Даже очень привлекательной. И эти ее чертовы очки такие ужасно привлекательные… К двум часам ночи он решил, что сделал потрясающее открытие: если женщина вам по-настоящему нравится, вам абсолютно все равно, во что она одета и обута, есть на ней очки или нет, делает она маникюр или не делает. С другой стороны, по-настоящему нравится та женщина, которая хорошо выглядит. Он запутался в размышлениях и все-таки заснул.

А когда проснулся, обнаружил, что Диана стоит возле кровати и смотрит на него.

— Хорошо бы нам выехать, — сказала она, как только он разлепил ресницы. — А то вы все спите и спите.

Алекс тоже дрых, но его она почему-то будить не стала. К тому же во время своей тирады покраснела, как маков цвет. Поэтому Шургин подумал, что она просто стояла и смотрела на него спящего, и, пробудившись, он, так сказать, застал ее на месте преступления.

Алекс продолжал настаивать на том, что для ускорения процесса им нужно разделиться, поэтому они отправили его в Дом детского творчества «Паллада» и одноименную шашлычную, а сами решили посетить книжный магазин. Пока ехали, Диана несколько раз назвала его просто Олегом, хотя попрежнему на «вы». Это усечение собственного имени Шургин воспринял положительно, как первый шажок на пути к сближению. «Неизбежному сближению, — подумал он. — Самое сложное в отношениях я преодолел — согласился с тем, что она мне нравится».

Никакого знака, похожего на астрологический знак планеты, на вывеске магазина не оказалось. Они вошли внутрь, побродили между стеллажей, подошли к продавцу-консультанту и на всякий случай поинтересовались, нет ли в символике этой торговой точки вот такого вот изображения Паллады. Продавец-консультант засомневалась и отправила их к заведующей. Заведующая вытаращила глаза и заявила, что даже представления не имеет, о чем это они тут ей толкуют.

— Итак, пункт номер два. Гостиница, — сообщил Шургин, заводя мотор. — Место встреч, свиданий, расставаний…

— У меня скоро отпуск заканчивается, — неожиданно сказала Диана. — Я ведь не уволилась.

— Скажу вам по секрету, что на вашей фирме после смерти Невредимова вскрылись всякие нарушения. Ведется проверка, в том числе финансовая. Уверяю, вам там нечего делать. Алекс, как наследник и правопреемник, может вас уволить. Воспользуйтесь знакомством, очень рекомендую.

— Но я не могу ничем не заниматься!

— Почему? Неужели вам нравится вставать в семь утра, завтракать чем попало, потом работать на какого-нибудь дядю без перерыва на обед, приходить домой и валиться с ног от усталости?

Диана посмотрела на него искоса и заметила:

— Если женщина делает карьеру, это еще не значит, что она мечтает трудиться как лошадь. Или вы из тех мужчин, которые считают, что жена должна вязать носки и закатывать банки с огурцами? Ну, конечно, вы из тех. Я просто забыла.

— Не надо меня идеализировать, — ответил Шургин. — Если бы я думал про носки и банки с огурцами, то давно женился бы.

Диана набрала воздуха в грудь, чтобы продолжить полемику, но внезапно почувствовала под ногами зыбкую почву. Женитьба! Тема, которую не стоит поднимать ни в коем случае. Следует закрыть рот и молчать, какие бы бесы ни дергали тебя за язык.

— Что же вы замолчали? — ехидно спросил ее собеседник. — Мне нравится, когда вы кипятитесь. Пуговки на вашей кофте начинают смешно подпрыгивать.

Диана силой воли заставила себя перестать бурно дышать и отвернулась к окну. И тотчас воскликнула:

— Вон он!

— Кто? — насторожился Шургин. Ее тон не оставлял сомнений, что увиденное ее потрясло.

— Наш знак!

Шургин бросил взгляд на вывеску гостиницы, к которой они подъехали, и удовлетворенно улыбнулся. Цель поражена. Можно звонить Алексу и давать отбой. Вряд ли кто-нибудь еще в городе догадался отыскать астрономический знак Паллады и поместить его рядом с названием заведения. Это будет суперфантастика.

Гостиница была не так чтобы очень, но и не совсем захудалая. Невысокая плата за номер гарантировала постоянный приток командированных и групп школьников, приезжающих в столицу на экскурсии из других городов страны. Впрочем, был тут целый этаж номеров люкс, о чем они узнали из прейскуранта цен, вложенного на конторку. Здесь же, за спиной консьержа, висели ключи на золоченых крючках. На бирках были только номера, да и сами ключи по размеру превышали тот, который находился в их распоряжении.

Консьерж регистрировал какую-то парочку, и Диана с Шургиным, ожидая своей очереди, принялись оглядываться по сторонам. Украшением интерьера служили большие вазы с высаженными в них кофейными деревцами, а также маленькие диванчики, обитые красным кожзаменителем. Возле окна расположился магазинчик, торгующий всякой всячиной — начиная с косметики и заканчивая ювелирными украшениями.

Шургин отправился поглазеть на витрину, а Диана осталась на месте и издали наблюдала за ним. Но вот открылась дверь, и в холл вошла высокая статная дама лет пятидесяти, в роскошном туалете, с длинными распущенными по плечам волосами. Прошла мимо Шургина, приостановилась, потом развернулась и приблизилась к витрине. Тот стоял, засунув руки в карманы, и тихонько насвистывал.

Дама Диане не понравилась, и она решила подойти поближе. И не зря! Потому что та уже заговорила с Шургиным.

— Пятьсот долларов, — тихо сказала она, разглядывая кошелек и даже не повернув головы в его сторону.

— Простите, — усмехнулся тот, — но я не располагаю такими средствами.

Дама окинула его оценивающим взглядом и повысила ставку:

— Тысяча. И это я плачу вам, а не наоборот.

Диана, подошедшая совсем близко, едва успела поймать у самого пола свою нижнюю челюсть, которая отпала сама собой. Шургин увидел ее потрясенную физиономию и едва сдержал самодовольную улыбку.

— Постараюсь выкроить для вас время, — ответил он даме. — Какой у вас номер?

— Тридцать второй, — ответила она и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, направилась к лестнице.

Взялась за перила, но не выдержала и обернулась. Шургин стоял в той же самой позе и по-прежнему насвистывал. Не в силах справиться с эмоциями, Диана подскочила к нему и прошипела:

— Зачем вы спросили у нее про номер? Нашли новый способ подработать?

— Успокойтесь, — Шургин по-товарищески похлопал ее по плечу. — Нужно же мне было как-то выйти из положения.

— Не надо было тут насвистывать, — продолжала кипятиться она. — И не улыбайтесь. Теперь вы знаете, что рождаете в женщинах отнюдь не романтические, а только низменные чувства.

— Что делать? Я сексуально привлекателен. Даже вы не станете этого отрицать.

— При чем здесь я? — удивилась Диана. — Мое отношение к вам сформировалось на основе того благородства, которое вы проявили, когда…

— Вы хотите их купить? — спросила продавщица, подходя к Диане и улыбаясь с профессиональной доброжелательностью. — Вы хотите купить эти духи?

Диана только сейчас заметила, что стиснула в руке флакон духов, который стоял на прилавке, призывая покупательниц приобщиться к новому запаху. Девушка извлекла из пластикового стаканчика полоску бумаги и сбрызнула ее из флакона. Но вместо того, чтобы протянуть Диане, сунула ее под нос Шургину:

— Понюхайте! Правда, это замечательный запах?

— Конечно! — охотно подтвердил тот. — Он такой чувственный и утонченный и при этом такой… возбуждающий!

— Я сама хочу такой купить, — тотчас сказала продавщица и облизала губы. — Действительно необыкновенный запах. — Она понюхала бумажку и мечтательно прикрыла глаза.

Шургин покосился на Диану. Она с трудом справлялась с гневом. Оказывается, страшно приятно, когда тебя ревнует вот такая вот карьеристочка. Однако Диана неожиданно вскинула брови и, схватив Шургина за руку, так сильно его ущипнула, что он едва не завопил.

— Эй, вы что это?

— Олег Павлович, я видела эту сцену в кино. Это Майкл Джей Фокс! Он помогает своей подруге-продавщице продать флакончик духов, расписывая покупательнице достоинства аромата. И знаете, как называется фильм?

— Как? — спросил Шургин, не принимая всерьез ее киношных восторгов.

— «Консьерж». Денис написал: «Фокс помогает продавать духи. Кто он?» Ответ: он — консьерж. Консьерж в гостинице, на вывеске которой есть значок — такой же, как и на ключе. Вы понимаете?!

— Полагаете, нам нужен вон тот тип? — спросил Шургин, мотнув подбородком в сторону бодренького старикана, занимающегося регистрацией. Хитрые и шустрые глазки его так и бегали то туда, то сюда.

— Я уверена, уверена!

Шургин достал из кармана ключ и подал ей с коротким напутствием:

— Дерзайте!

Он был уверен, что, увидев ключ, старичок задребезжит что-нибудь невразумительное или спросит: «Где вы нашли это?» и попытается забрать его у людей, которые не являются постояльцами гостиницы. Или повысит голос, и тогда им придется сто лет с ним объясняться.

Однако все случилось иначе. Диана подошла к стойке и сказала:

— Здравствуйте, я жена Дениса Звенигородского. Меня зовут Диана. Муж просил передать вам вот это.

И она выложила свой козырь на щербатую деревянную поверхность прямо перед носом старичка.

Недолго думая, он схватил ключ и сказал:

— А, вам нужен тот конверт? Сейчас я за ним схожу.

Он вышел из-за стойки и крикнул какому-то парнишке, что уходит на пять минут. Диана и Шургин молча смотрели друг на друга.

— Я в самом деле его нашла, — наконец сказала Диана.

— Муж не зря на вас надеялся. Вы сообразительны и потрясающе… Как бы это сказать? Если человек прочел много книг, про него говорят, что он начитан. А если он просмотрел много фильмов, нужно говорить, что он насмотрен?

— Это логично.

— Тогда, Диана, вы потрясающе насмотрены. И эрудированы. И вам не нужно покупать те духи, которые я хвалил, потому что ваши гораздо лучше.

Именно в этот момент появился старичок с конвертом в руках.

— Вот, — протарахтел он. — Берите и владейте.

Конверт был толстенький, не то что предыдущий. Создавалось впечатление, что внутри находится какая-то брошюрка. Диана прижала его к груди и обратилась к консьержу:

— Скажите, это был ключ от сейфа?

— Нет, от моего шкафчика в гардеробе, — ответил тот.

— До свидания, — вежливо попрощалась она.

И старичок не менее вежливо ответил:

— Всего хорошего, дорогая девочка.

Дорогая девочка на негнущихся ногах двинулась к машине. Шургин шел прямо за ней и, словно коршун, следил за прохожими. Был шанс, что именно сейчас появится некто, кто решил, что они уже у цели. Но так ли это?

Усевшись на сиденье рядом с водителем, Диана перевернула конверт и сообщила:

— Он не запечатан.

— Открывайте скорее, что там?

Она сунула руку внутрь и достала оттуда несколько открыток. Это были старые открытки, еще брежневских времен — с артистами кино. Первым лежал снимок Марчелло Мастроянни.

— Вижу, ваш муж просто помешан на главном из искусств, — заметил Шургин, стараясь скрыть разочарование. Судя по всему, перед ними очередная головоломка, и это уж точно походит на розыгрыш.

Вряд ли серьезный человек, бизнесмен, владелец сети турагентств, будет заниматься такой ерундой, как многоступенчатое шифрование. Ни один алмаз не подвигнет его на это. Тем не менее Шургин сердито воскликнул, заметив, что Диана пересматривает открытки:

— Эй, зачем вы их путаете? Может быть, порядок, в котором они сложены, тоже важен?

— Не волнуйтесь, они пронумерованы. Вот, видите, тут, сзади, в углу стоят цифры. Кроме того, тут и путать нечего, в конверте всего три открытки. Марчелло Мастроянни, Семен Морозов и Наталья Кустинская.

— Отличная подборка! Кустинская мне всегда нравилась. Помните, какая она в «Иване Васильевиче»?

— Никто не сравнится с Марчелло Мастроянни, — пробормотала Диана, которая на самом деле была равнодушна к целлулоидным идолам, но хотела позлить Шургина. Только женская стервозность способна по-настоящему стимулировать мужчину.

— Предлагаю остановиться и перекусить, — немедленно сменил тему Шургин. — Позвоните Алексу и скажите, чтобы подъезжал, устроим мозговой штурм за чашкой кофе и куском торта.

— Вы любите торты?

— А что?

— Там много холестерина.

— Потрясающе. Я нравлюсь вам все больше и больше. Вас уже заботит состояние моих сосудов.

— Что значит — больше и больше?

— Я вам нравился с самого начала.

— Вы меня спасли, — поспешно сказала Диана. — Поэтому я, конечно…

— Нет, дело не в этом. Дело в моей сексуальности. Вы видели? Женщины готовы платить, только бы я их осчастливил.

— Нашли чем гордиться, — буркнула Диана. — Защитили бы лучше диссертацию.

— Если развивать мозг, ослабевает все остальное. Нет, ученым я никогда не стану.

— Это уж определенно.

— Хотя диссертацию я защитил.

Диана вздернула подбородок и первой вошла в кафе, которое он облюбовал. Выбрала столик возле окна и сразу же выложила на него снимки артистов.

— На обратной стороне снимка, как я понимаю, есть фильмография актера, — сказал Шургин. — Может быть, там что-нибудь подчеркнуто, как в книжке со стихами?

Диана тотчас начала вертеть фотографии туда-сюда, а Шургин стал любезничать с официанткой, которая подошла принять заказ. Польщенная его вниманием, девушка немедленно расцвела. Но как только она исчезла, Диана сделала своему спутнику выговор:

— Если вы пришли куда-то с одной девушкой, некрасиво у нее на глазах заигрывать с другой.

— Вас это задевает?

— Конечно. Но не потому, что я по вам сохну.

— Кто по кому сохнет? — раздался у них над головами знакомый голос, и Алекс плюхнулся на свободный стул. — Рассказывайте, что тут у вас. Карта острова сокровищ?

— Если бы! — пробормотал Шургин. — У нас тут открыточки!

Диана показала Алексу конверт со всем содержимым и объяснила, каким образом они его заполучили.

— Фью-ить! — присвистнул тот. — У твоего мужа было много свободного времени.

— Что ты об этом скажешь? По-моему, это игра.

— Вот на этой открытке как-то подозрительно много цифр, — сказал Алекс, постучав пальцем по изображению Семена Морозова.

— Где тут цифры? — удивился Шургин.

— В названиях фильмов, разумеется. Глядите: «Семь нянек», «Семь невест ефрейтора Збруева», «Три дня в Москве».

— Подожди-подожди, — пробормотал Шургин, схватив карточку Кустинской. — Здесь тоже цифры! «Первое испытание» и «Три плюс два».

— Ну, а с Мастроянни и так все ясно, — подхватила Диана. — «Восемь с половиной»! Если мы соединим все эти цифры…

— А куда девать половину? — озадачился Алекс.

— Не знаю.

— И что будет, если мы их соединим? — переспросил Алекс.

— Если мы сейчас поведем себя правильно, — независимым тоном сказал Шургин, — мы поймаем «тетю Любу». Не вздумайте оборачиваться.

Оба с трудом подавили желание повернуть головы и посмотреть, что происходит снаружи. Плечи Дианы закаменели, и она губами спросила:

— Куда?

— Сидите здесь и не двигайтесь.

Шургин поднялся, легким движением отставил стул и направился к стойке, возле которой кучковались официантки.

— Закажи мне творожный кекс! — крикнул ему вслед Алекс.

Не успел он закрыть рот, как Шургин метнулся к выходу из кафе и, ударившись всем телом в дверь, вылетел на улицу.

— Он что, не заплатил? — крикнул из-за стойки бармен.

— Он еще не заказывал, — хором ответили девушки. — Чего это с ним такое?

Все, кто сидел возле окна, повернули головы, чтобы проследить дальнейшую траекторию движения Шургина. Он выскочил на крыльцо и стремительно побежал через дорогу.

— Он бросился под троллейбус?! — завопил Алекс и закрыл ладонью глаза, чтобы не видеть самого страшного.

— Перед троллейбусом, перед! — успокоила его Диана. И тут же воскликнула: — Вон она!

Алекс отвел ладонь и увидел, что Диана пальцем показывает куда-то на другую сторону дороги. Картина разворачивалась живописная. По тротуару, мелькая за большими и маленькими автомобилями, неслась пожилая женщина, и ее рыжий пук благодаря сопротивлению воздуха отклонялся назад, грозя оторваться и улететь. Юбка от бега приподнялась и облепила бедра, а довольно мускулистые ноги мелькали с такой скоростью, что дух захватывало. Ей наперерез, через текущую густую реку транспорта, летел Шургин, ловко уклоняясь от нацеленных на него бамперов.

Диана отбросила стул и прильнула к окну всем телом, чтобы видеть преследуемого и преследователя как можно дольше, — они уже забрали сильно влево, оставив кафе позади.

— Он ее сейчас догонит! — прокомментировала Диана, схватив Алекса за руку. — Догонит!

Шургин прыгнул на «тетю Любу», словно барс на добычу. Прохожие брызнули в разные стороны, когда оба повалились на асфальт.

— Расшибутся, — констатировал Алекс и крикнул девушке: —Принесите мне кофе с ромом. И рому налейте побольше, слышите?

— Я побегу туда, — вскочила Диана, но он поймал ее за локоть и силой усадил обратно. — Предоставь действовать Олегу, он доставит сюда тетю в лучшем виде.

И тут Диана, поймав на лету какую-то мысль, неожиданно застыла, потом медленно повернулась и как зачарованная, глядя Алексу в глаза, спросила:

— А если это и правда тетя Люба?

— С ума сошла? — хихикнул тот. — Сама говоришь, что твоя тетя Люба последнее время не вставала с постели. А эта бегает, как страус.

Диана немедленно выдохнула, пробормотав:

— В самом деле.

Снова бросилась к окну и стала искать глазами дерущихся. Не нашла и воскликнула:

— Они куда-то делись!

— Вот они, — удовлетворенно сказал Алекс. — У наших дверей.

Вероятно, они перешли дорогу вне поля зрения и теперь вынырнули уже возле самого кафе. Так называемая тетя Люба семенила, сильно наклонившись вперед, потому что Шургин вывернул ей руку и так и вел ее перед собой, словно тачку на колесиках. Лицо у него было красное и сердитое, азарт медленно затухал в глазах. Алекс побежал открыть им дверь и запричитал на пороге:

— Олег, ты мог попасть под машину — мадам носится, как «Красная стрела».

— Не мадам, — возразил Шургин, подводя пленного к столику, за которым съежилась Диана. — А мсье.

— Мужчина?! — не поверил Алекс.

Услышав слово «мужчина», Диана немедленно распрямила плечи. Мужчина! Ну, конечно. Как это она сразу не догадалась? Какая женщина способна на подобное коварство — выдавать себя за ее умершую родственницу. Другое дело — сильный пол: толстокожие, жестокие и бестрепетные личности.

— Молодые люди, у вас все в порядке? — крикнул бармен, не удосужившись выйти в зал. — Драться не будете?

— Не будем, — не оборачиваясь, успокоил его Шургин. — Будем кофе пить.

— С ромом?

— Ну, я же сказал! — возмутился Алекс, и бармен немедленно занялся делами.

Шургин по-прежнему держал своего пленника в полусогнутом состоянии. Тот молчал как рыба.

— Сними с него парик, — потребовал победитель.

Диана протянула руки и, стараясь подавить брезгливость, отцепила от головы незнакомца пару шпилек, после чего потащила парик на себя. Рыжие локоны со столь примечательной «надстройкой» остались у нее в руках. И глазам присутствующих предстали собственные волосы незнакомца — темные и довольно длинные, собранные в конский хвост.

— Так это же наш спаситель! — радостно возвестил Шургин и, отпустив руку незнакомца, позволил ему разогнуться. — Тот самый человек, который не дал бандитам утопить нас в славной тихорецкой речушке!

Спаситель стоял и зыркал на них, как пленник, которого собираются допрашивать штабные.

— Господи, — не удержалась от возгласа Диана. — Да он же вылитая тетя Люба!

— Я вас не понимайт, — неожиданно сказал незнакомец. — Я есть американский гражданин.

— Теперь все ясно, — возликовала Диана. — Это же Купер! Вы ведь Купер? — Она обернулась к Шургину с Алексом и пояснила: — Я ведь говорила, что в Америке живут наши родственники.

— Это те самые Куперы, которые промотали бабушкино наследство? — с неприкрытой ненавистью в голосе спросил Алекс. И даже привстал со стула.

— Успокойся, это было не твое наследство, — напомнил Шургин. — Остынь. Давай поговорим с господином.

— Я будет говорийт толко со свой посол, — важно заявил тот.

Девушка поставила перед ним чашку кофе с ромом, ароматный пар попал ему в ноздри, и он сосредоточенно принюхался.

— А по телефону вы говорили очень даже неплохо, — проворчала Диана, поедая его глазами. — Вы ведь мой родственник, да? Какой-нибудь троюродный дядя или многоюродный кузен?

Американец некоторое время пристально смотрел на нее пылающим взглядом, потом неожиданно улыбнулся и сказал на чистом русском, с легким, почти незаметным акцентом:

— Меня зовут Мэл. Рад познакомиться.

— Разве так знакомятся с дамой? — вознегодовал Алекс, прикончив свой кофе одним глотком. — Девушка, повторите!

— Зачем вы это делали? — спросила Диана. — Вы меня так напугали…

— Я хотел получить шкатулку. Я… как это сказать? Обеднел.

— Сочувствую, — встрял Алекс. — Бедность разрушает личность не только физически, но и духовно.

Диана наступила доморощенному философу на ногу и спросила у Мэла:

— Зачем вам шкатулка, дорогой кузен? В ней ничего нет, только два недорогих аметиста.

— Ваша бабушка перед смертью говорила, что оставила Любе самый дорогой камень из тех, которыми владела. Камень будто так и остался в шкатулке. Бабушка считала, что ее дочь им не воспользовалась. Я выяснил: Люба жила в бедности, ничего не приобретала… Я решил, что она не нашла сокровище. Или так полюбила его, что не хотела с ним расставаться.

— И вы решили его стырить, — с удовлетворением заметил Шургин.

— Стырить? Мне незнакомо слово «стырить». Я решил его взять себе. Я ведь тоже родственник и имею множество прав. Понимаете? Мои права!

Он был очень симпатичным, этот Мэл Купер. Диана против воли прониклась к нему симпатией, хотя он и оказался банальным проходимцем.

— Вы считали, что я просто так откажусь от шкатулки? — с любопытством спросила Диана. — А что, если я тоже хочу получить алмаз?

— Алмаз! — с жадностью повторил Мэл. — Это невероятно. Мы можем поделить прибыль.

— Она не будет с вами делиться, — покачал головой Шургин.

— Нет? — удивился тот. Подумал и с сожалением подвел итог: — Значит, я должен возвращаться?

— Да, возвращаться, — поддержал его Алекс. — К себе, на берег сурового Атлантического океана, где живут акулы и крокодилы.

— И вы не станете иметь ко мне претензий?

— Не станем, — вздохнула Диана.

— Но если я уеду, а вы отыщете алмаз, что тогда?

— Тогда, выходит, ты пролетел, — с сожалением заметил Алекс. — Знаешь, что такое пролетел? — Он изобразил самолет с крыльями и прогудел: — У-у-у!

Мэл охотно засмеялся в ответ на эту пантомиму.

— Ну, и что мы станем делать с вашим бедным родственником? — спросил Шургин, наблюдавший за Купером с тем же неослабевающим вниманием, с каким кошка следит за своим котенком. Первое неосторожное движение — и тот будет схвачен за шкирку и водворен на подстилку.

— Вам ведь кто-то помогал, верно? — спросила Диана. — По телефону со мной разговаривала женщина, пожилая женщина. И русская. Потому что никакого акцента у нее не было.

— Я заплатил одной приятной бабушке. Она горела желанием получить — как вы это выражаетесь? — прибавку к пенсии.

— Засранец, — сделал вывод Шургин. Повернулся к Диане и спросил: — Так что, что мы будем с ним делать?

— Со мной? — живо переспросил Купер. — Мы будем делать со мной что-нибудь очень-очень хорошее.

— Давайте сделаем из него чучело, — предложил Алекс, взяв в руки открытку с изображением Семена Морозова и крутя ее в руках. — Оно станет первым экспонатом вашего семейного музея, Дианочка. Кстати, как получилось, Мэл, что вы спасли нас от смерти?

— Я следил от дома Дианы, — охотно пояснил тот. — Взял напрокат автомобиль и ехал за вами всеми. Но потом Диану похитили, и я не знал, как ее освободить. Что я мог бы сделать, да? Я не понимаю ваших порядков. Без Дианы я бы не нашел шкатулку. Вдруг она спрятана? Вдруг она у кого-то на сохранении? В сейфе, наконец? Я хотел сделать так, чтобы она сама отдала мне ее.

— Я бы не отдала, — обрадовала его Диана. — Так что было дальше?

— Я решил, что вы лучше и быстрее освободите Диану, чем я, подкрался и — раз! — разрезал ваши веревки.

— Если бы у меня был орден, я бы тебе его вручил, — сказал Алекс. — Но ордена нет. Могу предложить только чашку кофе.

— С ромом? — заинтересовался Купер.

— Как пожелаете.

— Ну, что, мы его отпустим? — спросил Шургин у Дианы. — Надо бы, конечно, настучать на него… послу. Но возиться не хочется.

— Тем, что он вас спас, — торжественно произнесла Диана, — он искупил свое преступление.

— Преступление? — удивился Мэл. — Я не делал преступлений на территории вашей страны. Я законопослушный гражданин.

— С чем я тебя и поздравляю, — с чувством сказал Алекс. Повернулся к Диане с Шургиным, потряс перед ними открыткой и неожиданно добавил: — А я понял, в чем тут дело. Все так просто, что даже неинтересно.

Оба они мгновенно потеряли интерес к Мэлу Куперу и вытянулись в струнку.

— Ты расшифровал послание?! — не поверила Диана. — Ты?!

— Алекс Душкин не глуп, — важно сказал тот. — Алекс Душкин может такое, что не снилось никаким академикам. Если отбросить от Мастроянни эту непонятную половину и вытащить из списка фильмов все цифры, которые фигурируют в названиях, то их будет ровно семь штук. Семь!

— Номер телефона, — подхватил Шургин.

— Только я не знаю, в каком порядке нужно эти цифры расположить…

— Все головы артистов пронумерованы, — поспешно подсказала Диана.

— Это тоже наши родственники? — с любопытством спросил Купер, издали разглядывая фотографии актеров. — С ними нужно делиться?

— Вот что, Мэл, — с лучезарной улыбкой повернулась к нему Диана. — Я была ужасно рада с вами познакомиться, но теперь вам пора.

— Ты его отпустишь… вот так? — на всякий случай переспросил Шургин. — А ведь это наверняка он разгромил квартиру тети Любы в Тихорецке, больше некому. Не твой же муж, в самом деле.

— А что я могу с ним сделать? — прошипела она в ответ. — Пусть катится, у нас слишком много дел, чтобы устраивать его судьбу.

— Моя судьба в моих руках, — сообщил тот, услышав ее слова.

— Может, у вас и билет на самолет есть? — ласково спросил Алекс.

— Воздушное сообщение между Соединенными Штатами и Москвой налажено хорошо.

— Как приятно, — поддакнул тот. Встал и протянул руку: — Спасибо за поддержку, которую вы оказали нам в трудные минуты жизни, всего вам хорошего.

— Я могу идти? — спросил Мэл, комкая в руках парик. Со своей собственной прической и в женском костюме он выглядел, как актер, только что вошедший в гримерку.

— Скатертью, как говорят у нас в России, дорога! — пожелал Алекс.

Американец, пятясь, выбрался в проход, развернулся и, часто оглядываясь, пошел к двери.

— Может быть, нужно было взять у него адрес? — вслух подумал Шургин. — А впрочем… Не в гости же к нему ехать. Вы ведь не станете родниться с Мэлом? — уточнил он у Дианы.

Но та его не слушала. Она целиком и полностью сосредоточилась на Алексе и его манипуляциях. Будущий пластиковый король достал из барсетки маленький блокнот и приступил к делу.

— Сначала Мастроянни, — прокомментировал он. — Из знаменитых «Восьми с половиной недель» берем восьмерку.

Он выписал цифру, которая получилась большой и жирной — так сильно он нажимал на лист. От волнения, безусловно.

— Больше в списке у Марчелло нет фильмов, в названии которых встречаются цифры.

— Следующий у нас Семен Морозов, — подсказала Диана. Посмотрела на обороте и воскликнула: — У него целых три фильма!

— Диктуй, — попросил Алекс и нацелил ручку на свой листок.

— «Семь нянек», — прочитала Диана. Он нарисовал разлапистую семерку. — «Семь невест ефрейтора Збруева», — появилась еще одна семерка. — И «Три дня в Москве».

Алекс вывел тройку и с удовлетворением оглядел свою работу.

— Супер! — сказал он. — Я чувствую себя орлом. Перейдем к Кустинской.

— «Первое испытание» считается? — спросила Диана.

Алекс кивнул и записал цифру «один».

— Я считал, — признался он.

— Это называется подгонкой фактов под теорию, — проворчал Шургин. — От «Восьми с половиной» вы отбросили кусок, слово «первый» решили считать единицей… Ерунда какая-то.

— Ничего не ерунда, — рассердился Алекс. — Еще никогда мои теории меня не подводили. Диктуй, Диана.

— «А три плюс два» это три и два? — спросила она.

— Я полагаю, так. — Он удовлетворенно полюбовался своей работой.

— И что у нас получилось? — спросила Диана.

— 877-31-32, — зачитал Алекс.-Если это действительно номер телефона, то я получаю право на поцелуй. Настоящий! — предупредил он, постучав себя пальцем по губам.

Шургин рассмеялся:

— Бери трубку, звони. Ромео…

— Нет, — возразила Диана, остановив руку Алекса на пути к барсетке. — Звонить буду я. Если мы дошли до финиша, это моя обязанность. Денис наверняка предупредил, что позвонит женщина, а уж никак не бас.

Польщенный Алекс отступил. Диана назвала его тенор басом. Приятно. Тем временем она достала собственный мобильный и набрала комбинацию цифр с листочка, который лежал на столе поверх головы Мастроянни. От Марчелло осталась только сексапильная улыбка — прямо как у Чеширского кота.

Несколько долгих гудков, щелчок, и тоненький девичий голосок шелестит в трубку:

— Алло!

— Здравствуйте, — стараясь говорить спокойно, чтобы не вспугнуть собеседницу, откликается Диана. — Меня зовут Диана. Я по поручению Дениса Звенигородского.

— Почему он не приходит? — жалобно спрашивает голосок. — Он оставил меня одну. Мне здесь так страшно! И совсем нечего есть. Выходить на улицу я боюсь… И совсем нет денег. Вы заберете меня отсюда? Отвезете к нему? Я так соскучилась…

Шургин и Алекс, которые, презрев условности, приникли к Диане с двух сторон, наставив уши, сделали изумленные глаза. Шургин отстранился и шепотом сказал, адресуясь к своим напарникам:

— Это ребенок!

— Конечно, я приеду. И заберу тебя оттуда, — ласково сказала Диана в трубку. — А ты знаешь адрес?

— Сейчас я прочитаю по бумажке, — прошелестела девочка. — Денис мне написал…

Она продиктовала адрес и спросила:

— А вы скоро приедете? Прямо сейчас? Или когда уже будет темно?

— Скоро, дорогая, — со слезами на глазах ответила Диана. — Только ты никого к себе не пускай. Как услышишь мой голос, так и открывай, поняла?

— Ладно… Диана, — согласилась девочка и положила трубку.

— Фу-ух, — пробормотал Алекс. — Я даже вспотел от напряжения. А мне уже нельзя так волноваться — мужчины после тридцати подвержены приступам стенокардии.

— Ты не похож на сердечника, — пробормотал Шургин. — Успокойся и дай сюда бумажку с адресом.

— Это дочка Дениса! — дрожа от возбуждения, сказала Диана. — Конечно, иначе и быть не может.

— Нет, — покачал головой Шургин. — Ты ошибаешься. Во-первых, она не называла его папой. А во-вторых, вспомни, что написал твой муж в письме.

Он достал из записной книжки тот самый листок, который обнаружил в словаре, и процитировал:

— «Из Тихорецка я вывез то, что мне не принадлежало. Спрятал в надежном месте. Надеюсь, ты сможешь понять ценность найденного. И правильно поступить. Полностью полагаюсь на тебя, Денис». Это не его ребенок. Не знаю, зачем он его похитил.

— Может быть, девочка сама нам расскажет? — предположил Алекс.

— Поехали скорее! — воскликнула Диана. — Она ужасно перепугана.

В этот момент у Шургина в кармане зазвонил мобильный телефон.

— Подождите минутку, — попросил он, посмотрев на дисплей. — Это Клара.

Голос у Клары был звонким, чистым и веселым. Если судить по нему, то в больнице она помолодела лет на пятнадцать.

— Олег, я выписалась, — сообщила она. — С этой угонщицей все абсолютно ясно. Страшная случайность и больше ничего. Мне совершенно нечего делать на больничной койке. И у меня столько планов…

— Клара, — перебил ее Шургин. — Просто здорово, что ты позвонила именно сейчас. Возьми карандаш и запиши адрес. — Он продиктовал те данные, которые они получили от девочки, и пояснил: — Мы все втроем отправляемся туда. И нам нужна подстраховка.

— А я?! — воскликнула Клара, оскорбившись до глубины души. — Я разве с вами не поеду?

Шургин закатил глаза и терпеливо повторил:

— Мы не можем рисковать и ехать все вместе. Слышишь? Ты будешь нашей подстраховкой. В случае чего сообщишь в милицию, куда мы подавались.

Алекс с неудовольствием посмотрел на Шургина. До сих пор он и не предполагал, что поездка может оказаться опасной.

— Вы едете прямо сейчас? — переспросила Клара. — А далеко это от того места, где вы находитесь?

— Не говори ей, — зашипел Алекс, который тоже приник ухом к трубке, — а то она примчится. С нее станется. У меня снова будет стресс, и это повлияет на исход… нашей операции.

— Близко, — соврал Шургин. — Мы рядом. — На самом деле это был другой конец Москвы. — Если пробки нас не задержат, мы мигом домчимся.

— Вы можете попасть в пробку? — переспросила Клара, и в телефоне что-то затрещало.

— Только Бэтмену пробки нипочем, всем остальным героям приходится с ними мириться, — крикнул Шургин и отключился.

— Так она не приедет? — уточнил Алекс. — Не помню, я спрашивал у тебя по поводу пистолета? Ты отобрал у нее оружие?

— Ты давно уже ведешь себя примерно, — похвалила Диана. — И ей незачем в тебя стрелять.

— Женщины коварные существа… — пробормотал тот. — У каждой Золушки под кринолином может оказаться оружие.

Они расплатились за кофе, и Алекс проворчал:

— Такая сумма! Все-таки я выпил не бочку рома, а пару глотков. Нужно прислать сюда проверку из общества потребителей.

Они сели в машину, которую уже зажали с двух сторон другие автомобили, и Шургин повернул ключ в замке зажигания. Мотор тихо заурчал, не предполагая, что через некоторое время его вынудят реветь во всю глотку.

— Я ничего не понимаю, — Диана сжала виски пальцами. — Если Денис вывез-этого ребенка из Тихорецка и именно про него писал в записке, то где тогда алмаз?

— На дне Сены, мисс Мортон! — хриплым голосом ответил Шургин и добавил: — Ха-ха-ха!

— Какой Сены? — удивился Алекс с заднего сиденья. — Что ты такое говоришь?

— Он пошутил, — успокоила его Диана. — Он не знает, где алмаз.

— Алекс, — предупредил Шургин строгим голосом воспитателя детского сада, поймав его невинный взгляд в зеркальце заднего вида. — Не вздумай раскурочить шкатулку.

Как и договаривались, они возили ее с собой. Старинная вещица преспокойно лежала в матерчатой сумке и теперь грела бедро Душкина. Он погладил ее через ткань с вожделением Кисы Воробьянинова, оглаживающего очередной стул.

— Твой муж привел нас именно к этой девочке, — обратился Шургин к Диане. — Давай сначала вытащим ее из пустой квартиры, а потом будем думать о фамильных драгоценностях.

— А вдруг алмаз у нее? — предположил Алекс, бегая жадными глазами по сторонам.

— Я даже не спросила, как ее зовут! — встрепенулась Диана. — Совсем потеряла голову?

— Неудивительно.

Именно сейчас Шургину особенно хотелось успокоить свою спутницу. И не только словами. Он испытывал страшную потребность обнять ее и прижать к сердцу. Объяснение — это оттого, что она такая маленькая! — его уже не устраивало. Все было хуже, гораздо хуже. И прозаичнее. «Кажется, ты влюбился, старый пес, — с грустью подумал Шургин. — Все твои холостяцкие заповеди больше ничего не стоят». Ему было грустно и весело одновременно. Грустно потому, что приходилось прощаться с прежней жизнью. А весело — потому что предстояло еще побороться за свои чувства. Карьеристочка так просто не сдастся.

Впрочем, сейчас не время расслабляться. Еще неизвестно, что ждет их в квартире номер двадцать семь, в большом панельном доме, за крепкой дверью, которую снаружи не открыть, потому что она напоминает крепость.

Оказавшись перед этой дверью в светлом, чисто убранном подъезде, компаньоны на несколько секунд замерли без движения. Диана ожила первой. Потопталась на лохматом коврике, связанном из цветных лоскутов, и шепотом объявила:

— Я звоню.

Протянула руку и утопила кнопку звонка, похожего на большой пластмассовый глаз. Они услышали дзиньканье внутри квартиры — и наступила тишина.

— Ну, пожалуйста, — прошептал Шургин себе под нос. — Пожалуйста! Скажи, что ты никуда не делась.

Она и в самом деле никуда не делась. Шагов они не услышали, но тоненький голосок неожиданно проник через дверь и спросил:

— Кто там?

Диана подалась вперед и даже положила ладони на обивку, чтобы быть ближе к этому ребенку.

— Это Диана, дорогая! Я тебе звонила. Меня прислал Денис, ты ведь помнишь? Ты меня ждешь?

— Открывай, маленькая дурочка, — пробормотал Алекс и немедленно получил от Дианы тычок локтем под ребра.

Щелкнул замок, потом еще один, и дверь медленно поползла внутрь. Наконец она распахнулась достаточно, чтобы они могли увидеть того, кто стоял на пороге. У всей троицы «спасателей» одновременно вытянулись физиономии.

Это был вовсе никакой не ребенок. Это была девушка — высокая, тоненькая и красивая, как принцесса Персии. Буйная грива темных волос падала до самого пояса, глаза сверкали ярче, чем все алмазы мира, точеный носик и бесподобный рот заставляли при взгляде на нее прищуриваться — чтобы не ослепнуть.

— Боже мой, — прошептал Алекс. — Это еще кто такое?

Диана первой пришла в себя:

— Это мои друзья, — приветливо сказала она девушке. — Можно нам войти?

— Конечно, входите, — прошелестела принцесса и отступила в сторону.

Как и положено особе королевской крови, она была одета в невероятно красивое платье и атласные туфельки. Пока компаньоны гуськом проникали в квартиру, у Шургина в кармане зазвонил телефон.

— Да! — шепотом сказал он в трубку. — Коля, это ты?

Это действительно был Коля, тот, что организовывал наблюдение. Их ангел-хранитель. Только благодаря его содействию можно было позволить себе шататься по городу, не шарахаясь от каждой тени. Да, это был тот самый Коля. И голос у него оказался встревоженным.

— Олег, мои люди не вышли на связь.

— Что?!

— Мои люди…

Шургин не успел дослушать до конца, потому что кто-то аккуратно вытащил телефон у него из ладони.

Он молниеносно обернулся… Но — поздно. В дверь вслед за ними уже втискивались две темные личности. То, что они вооружены и очень опасны, было написано у них на лицах. Третьим же незваным гостем, тем самым, который отобрал у него телефон, оказался их общий знакомый.

— Виктор! — воскликнула потрясенная Диана. — Что ты здесь делаешь?!

— То же, что и ты, лапочка моя, — вкрадчивым голосом ответил тот, игнорируя Алекса, которого его охранники прижали к вешалке, и красавицу, которая отступила в глубину холла и смотрела на них глазами загнанного в угол животного. — То же, что и ты. Спасаю Северину.

Принцесса, оказавшаяся Севериной, прижала руки к груди и голоском, похожим на дрожание колокольчика, спросила:

— Дядя, ты же не заберешь меня обратно? Ты же добрый, правда?

— Дядя? — пробормотал Шургин, не в силах отвести от нее взгляда. Она гипнотизировала, как настоящее сокровище, выставленное для всеобщего обозрения.

— Добрый?! — закричал Алекс, трепыхаясь в ворохе плащей, словно карась в сачке. — Да было бы вам известно, что ваш дядя убил моего дядю! И за это ему будет большая бяка.

— Виктор! — с отчаянием в голосе повторила Диана.

Она тоже поняла страшную правду, но не хотела, просто не могла в нее поверить.

— Что, Диана? — весело оскалившись, переспросил тот. — Не ожидала меня увидеть?

— Но ты же… Ты же меня спас! В подземном гараже. Это не могло быть подстроено… Ты ведь не знал меня, не знал, куда я пойду. Никто не знал.

— Что ты говоришь? — сюсюкающим голосом переспросил тот. На нем был красивый светлый костюм, и благодаря своей выдающейся внешности выглядел он как крупный чиновник, находящийся на отдыхе. — Я слышал твой разговор с Верочкой. Ты разве не знала, что телефоны прослушиваются? Нет? Ты, моя куколка, конечно, ни о чем плохом не думала. Ты просто позвонила своей подруге Верочке, которая продиктовала тебе адрес, и объяснила самый короткий путь к своему дому… А я там уже ждал тебя… со своими друзьями.

«Она ходила к подружке, — обреченно подумал Шургин. — Где голова? Где разум?»

— Где Денис? — неожиданно громким голосом спросила Северина.

Смотрела она при этом на Диану. В общем, ничего удивительного: она же представилась его посланницей. Однако посланница и рта не успела раскрыть. Вместо нее отозвался Виктор.

— Денис больше не придет, моя лапочка, — заявил он. — Никогда больше не придет.

— Неправда! — Голосок Северины задрожал. — Что ты с ним сделал?

— Он украл у меня самую большую драгоценность — тебя. Пришлось его наказать.

Его спокойное сожаление пугало еще больше, нежели те чувства, которые им владели на самом деле и которых он не выдавал.

— Он жив, Северина! — сказала Диана.-Денис находится в больнице, но он жив.

— Покуда жив, — подтвердил Виктор.

Шургин лихорадочно искал выход из положения. Один из бугаев навалился на Алекса. Второй достал пистолет и держит на мушке его самого. Виктор стоит так, чтобы не выпустить из поля зрения обеих женщин. Вероятно, у него тоже есть пугач, и он, не задумываясь, пристрелит Диану, если она сделает какую-нибудь глупость. Северина в безопасности, она нужна ему целой и невредимой. За ней он и охотился все это время. Кроме того, Северина вряд ли способна на безрассудный поступок. Кажется, она вообще не знает иного оружия, чем слезы.

Вот если бы бандитов что-нибудь отвлекло… Он бы подал знак Алексу, и они вдвоем попробовали бы выбить у первого бандита оружие. Второй держит Алекса голыми руками. То есть несколько секунд в запасе есть. Нужно сделать так, чтобы он вообще не успел его достать.

Может быть, разозлить Виктора? Заставить его выйти из себя?

— Покуда жив, — еще раз повторил Виктор. — Но в его палате дежурит очень симпатичная медсестра, которой я нравлюсь…

— Татьяна?! — У Дианы голова пошла кругом. — Так это ты подослал ко мне медсестру? Она все наврала про Невредимова?

— Нет, она не врала, — ответил Виктор. — Невредимов в самом деле был в палате у твоего мужа. Но тот побоялся рассказать ему о Северине. Просто сказал, что вывез из Тихорецка кое-что ценное и спрятал. И только Диана сможет отыскать — где. Денис Звенигородский понимал, что я опасен, что я буду искать племянницу, и попросил лучшего друга защитить свою жену.

Но Невредимов еще раньше слышал от него о семейной легенде, о сокровищах Дианиной бабушки. И знал также, что тетя Люба недавно скончалась. Сопоставил факты и пришел к выводу, что Денис вывез из Тихорецка редкий камень — часть бабушкиного наследства. Он не удержался и, вместо того чтобы охранять Диану, решил похитить ее первым. Чтобы вытрясти из нее сведения о камне и им завладеть…

— Сокровище в самом деле существует, — ляпнул Алекс. — Это большой алмаз. Зеленый!

— Мне наплевать на все алмазы, вместе взятые, — ответил Виктор. — Мне ничего не нужно, кроме Северины. Если бы вы только знали, какая она необыкновенная! Каким сильным можно стать благодаря ей…

Все невольно кинули взгляд на девушку, которая побледнела еще больше и теперь дрожала как осиновый лист.

— Сильным? — озадачился Алекс. Он так заинтересовался разговором, что на секунду забыл о том положении, в котором находился.

— Она настоящее сокровище, моя Северина. Не каждая семья может таким похвастаться.

Итак, Виктор искал девушку, только ее. Каким образом Денис Звенигородский ее похитил? Зачем? Какой силой обладает Северина? На первый взгляд у нее едва хватает энергии, чтобы переставлять ноги.

— Как ты мог причинить Денису боль, дядя?! — воскликнула Северина с надрывом.

— Не понимаю, зачем вы его взорвали, — снова вмешался Алекс. — Проследили бы за ним и нашли свою племянницу.

— Недоразумение, — небрежно пожал плечами Виктор. — Мои мальчики решили, что обнаружили убежище Северины и Звенигородский им больше не нужен. Но, как выяснилось, хитрец ее уже перепрятал. Не следовало избавляться от него так поспешно. Это, конечно, просчет.

Северина тихо ахнула и покачнулась.

— Денис жив! — еще раз крикнула Диана, чтобы поддержать ее. — И никакая медсестра ему ничего не сделает. Мы выберемся отсюда и поедем к нему, — пообещала она с обжигающей страстью в голосе.

«Все женщины сводницы, — подумал Шургин. — Даже в минуты смертельной опасности они думают о том, как бы половчее утрясти амурные дела».

— Невредимов мне страшно мешал, — Виктор продолжал делиться своими переживаниями. — Когда он во второй раз подослал своих бугаев и те напали на вас в Тихорецке… Я не выдержал. Сначала я тоже думал, что он на стороне Звенигородского. Диана не желает прятаться, и он пытается защитить ее против воли. Лишь перед смертью Захар признался моим парням, что вообще никогда не слышал о Северине. Девочка моя, я рассказываю все это специально для тебя. Ты должна знать, что каждый твой поступок влечет за собой чью-то смерть. Понимаешь, скольким людям ты навредила? Не надо бегать от своей семьи. Семья — это главное, что у тебя есть.

— Но я хочу жить своей жизнью! — воскликнула девушка. — Отпусти меня! Отпусти этих людей. Зачем ты их держишь?

— Ты должна прочувствовать свой поступок, — продолжал настаивать тот. — Когда я убью их, ты своими глазами убедишься, что непослушание приносит смерть, и только смерть. Я отвезу тебя на могилу к твоему Денису.

— Ну ты и подонок, Есипов, — процедил Шургин.

И тот рассмеялся. Раскатисто, откинув голову назад.

— Близорукий, — сказал он, отсмеявшись. — Если я езжу на машине Есипова и живу в квартире Есипова, это еще не значит, что я — это он. Я просто пользуюсь личными связями. На самом деле здесь не моя территория. Моя территория — Тихорецк. Там я царь и бог.

— Так это в Тихорецке я тебя видела? — подала голос Диана. Голос был злой. — То-то ты мне показался знакомым… А я подумала, что это просто потому, что ты вызываешь доверие.

— Да, ты могла меня видеть в Тихорецке. На предвыборных плакатах, скорее всего. Нужно легализовать свои капиталы, входить во власть. В конце концов, так делают все умные люди у нас в стране.

— Но ты не очень умный, — возразил Шургин. — Ты убрал наших охранников, а ведь их босс знает, где они находились. И когда нас найдут…

— Не вас, а ваши тела, — поправил Виктор. — А тела не могут свидетельствовать против кого бы то ни было.

И тут Северина выступила вперед.

— Если ты что-нибудь с ними сделаешь, — прошептала она очень тихо, но при этом все ее отлично услышали, — я никогда больше не стану тебе помогать. Или обману тебя. Я все испорчу, и ты тоже умрешь. И ничего при этом не почувствуешь!

Алекс не на шутку перетрухнул. Он отлично помнил, что эти типы сделали с его дядей, и отчаянно не желал пойти по его стопам. И еще он изнемогал от любопытства. Какое влияние Северина может оказывать на своего дядю? Почему в погоне за ней он убивал людей, не задумываясь о последствиях? Душкин так хотел это узнать, что уже открыл рот, чтобы задать вопрос вслух. Однако не успел — в дверь неожиданно позвонили.

Виктор немедленно выхватил из кармана пистолет, приставил его к голове Дианы и посетовал:

— Вот как приходится рисковать ради тебя, Северина. Самому участвовать в опаснейших мероприятиях. Но ты слишком мне дорога, чтобы доверять твою жизнь шестеркам.

Он наклонился к Диане и шепнул ей в ухо:

— Отвечай.

— Кто там? — спросила она деревянным голосом.

— Участковый, — донесся из-за двери молодой голос. Молодой, но не по годам усталый.

Виктор пощекотал висок Дианы стволом пистолета, и она ответила:

— Я вас не вызывала.

— Да я знаю. Просто поднялся проверить, все ли в порядке. Соседки видели, как в эту квартиру вошли трое незнакомых им мужчин.

— Соседки… — прошипел Виктор. — Страшнее соседок только холера. Отошли его.

— У меня все в порядке, — ответила она, мечтая, чтобы участковый оказался умным и проницательным.

— Но я все равно должен посмотреть. Откройте, пожалуйста.

Виктор переглянулся со своими людьми:

— Придется его тоже впустить. Оставим их всех в квартире и устроим небольшой пожар. Самый лучший вариант.

Шестерки молча кивнули. Значит, сейчас они откроют дверь, схватят неопытного участкового, втащат в квартиру, оглушат его вместе со всеми или вообще пристрелят, подожгут дом и уедут в свой Тихорецк. Поминай как звали. Даже если бандитов потом поймают, им-то, мертвым, уже будет все равно.

Шургин посмотрел на Алекса, а Алекс на Шургина. Тот не был уверен, что будущий пластиковый король при всей его задиристости умеет по-настоящему сражаться. Тут ведь не только сила нужна, но и ловкость, знание приемов. Со своим бугаем он справится. Возможно, успеет выбить пистолет из рук Виктора, который весь целиком сейчас настроен на участкового. И еще ему надо следить за Дианой. Слишком много объектов. Впрочем, если Алекс не сможет ему помочь и позволит второму бандиту выстрелить…

Алекс превзошел все его ожидания. Позже он признался, что вспомнил о хомяке, который должен был остаться полным и абсолютным сиротой и погибнуть в пустой квартире от голода и жажды. Его разобрало по полной программе. И как только Виктор открыл замок, а Шургин крикнул: «Даавай!», он изо всех сил брыкнул ногой, шарахнув «своего» бандита по голени. Вслед за этим последовал второй разящий удар локтем в живот. За те секунды, пока тот приходил в себя, Алекс развернулся и послал кулак прямо ему в кадык.

Бандит полетел вверх тормашками. Шургин провел свои «показательные выступления», сбив с ног второго бандита. Диана отпрыгнула к Северине, и они обнялись, как два утопающих на плоту, уходящем под воду. В этот самый момент участковый разбирался с Виктором. Делал он это с такой поразительной сноровкой, что Шургин обалдел.

Завалив главного злодея на пол, он крикнул в направлении лестничной площадки:

— Да их тут и в самом деле трое! Попал пальцем в небо. Давайте сюда.

В квартиру ворвались еще несколько «участковых» и быстро повязали противников. Они хотели повязать и Шургина с Алексом, но Диана закричала:

— Это наши, наши! Не трогайте их.

— Что значит — «наши, наши»? — проворчал Шургин, потирая ушибленное плечо. — Какие такие ваши?

— Наши — это значит свои, — плача, ответила она.

Очки снова сбились на сторону, и Шургин твердо решил, что уговорит Диану носить контактные линзы. Или нет, не станет он ее уговаривать. В этом есть своя прелесть: наклониться к ее губам, снять очки и увидеть эти растерянные глаза… Черт, о чем он думает в самый неподходящий момент?

— Ну, что? Пошли, мужики, разбираться, — предложил тот самый первый «участковый», который произвел на всех заложников очень сильное впечатление. — Надо ж как-то весь этот фестиваль оформить…

— А вы, случайно, не из бюро добрых услуг? — спросил Алекс, у которого после схватки оказалась расцарапана щека и разорвана рубашка.

— Нет, мы прямо из больницы, — ответил брюнет, подталкивая его к выходу.

На площадке между этажами стояла Клара со своей знаменитой тонкой сигареткой в уголке рта и нервно притопывала ногой.

— Слава богу! — воскликнула она. — Все живы. Не придется вызывать карету «Скорой помощи». Скажу вам по секрету, что даже в хорошую больницу попадать не стоит.

— Клара, — Шургин от избытка чувств схватил ее за плечи. — Так это ты все устроила?! Как ты догадалась, что нужно позвать милицию?

Она непонимающе уставилась на него:

— Но это ты мне велел!

— Когда?

— Когда я позвонила по телефону. Ты же сказал — вам нужно обеспечить поддержку. Я думала, что поддержка — это много бойцов с пистолетами. Разве не так?

— Я сейчас разрыдаюсь, — пробормотал Шургин и, наклонившись к ее уху, спросил: — Но как у тебя получилось организовать их так быстро?

— Ну… — Клара бросила сигарету на пол и затоптала каблуком. — В каждом деле очень важны личные связи, Олег. А женщинам гораздо проще их устанавливать.

— Он выживет, — сказала Диана и похлопала Северину по плечу. — Врачи сказали, что кризис миновал. Денис идет на поправку.

«Теперь у меня в квартире три дамочки», — подумал Шургин. Почему-то сегодня эта мысль не повергла его в пессимизм. Напротив, он даже предложил им свои услуги.

— Хотите, я приготовлю омлет?

Они хором отказались. Они не хотели есть. Еще бы! Зачем есть, когда можно разговаривать? Вволю, всласть, сколько влезет. И не просто щебетать друг с другом, но вовлекать в свои разговоры мужчин. Впрочем, ни один из них, кажется, не возражает. Ни Кларин кадр, который здесь, на кухне, выглядит таким же безобидным, как мишка Тедди, ни воссоединившийся с хомяком Алекс. Сам он, впрочем, тоже не возражает. Все страшное позади, наступает релаксация.

Северина попросила чаю, и все скопом бросились его заваривать. Ничего удивительного — девушка была такой прелестной, что каждому хотелось ей услужить.

— Она фея, — сказала Диана Шургину, когда они на секунду остались одни в комнате. — Признайтесь, что вы очарованы.

— Естественно, — кивнул тот со всей возможной серьезностью.

— И вы, конечно, хотите за ней ухаживать.

— А вы будете ревновать? — с живым интересом спросил Шургин.

— Почему это я должна вас ревновать?

— Мы уже так сроднились, что я решил, будто все преграды между нами сломаны.

— Но между нами не было никаких преград.

— Врушка, — сказал он и, протиснувшись мимо нее, ушел в кухню.

Диана некоторое время топталась на месте, потом присоединилась ко всей честной компании. На кухне им оказалось тесно, поэтому пришлось накрывать стол в комнате. Шургин передавал Диане чашки, делая вид, что ослеплен Севериной и не видит никого, кроме нее. Диана страдала. Ее страдания доставляли Шургину такое колоссальное удовольствие, что он даже подумал о своих скрытых садистских наклонностях.

Сначала бурно обсуждали самые последние события — штурм квартиры, арест Виктора и его шестерок. Потом перекинулись на то, что этим событиям предшествовало. Принялись наперебой рассказывать Кларе и ее Алексею о том, как они разгадывали головоломки, которые оставил Денис. И про курицу-гриль, и про стихи, и про фотографии артистов. Северина была в восторге от его выдумки.

— Он потрясающий человек! Вы ведь еще не знаете, как мы с ним познакомились… Как все случилось…

Алекс мгновенно сделал стойку — так ему хотелось услышать объяснения. Кажется, он один не реагировал на красоту Северины, а рассматривал ее лишь как источник информации, который до поры до времени был перекрыт.

— Я сирота — призналась Северина, и Шургин подумал, что женщины сейчас зарыдают в два голоса — такая жалость появилась на их лицах. — С самого детства я жила в доме у дяди. Получила домашнее образование. Самое лучшее, но… Он меня никуда не выпускал. Потому что уже давно заметил, что, когда я рядом, он себя очень хорошо чувствует.

Северина вытянула руки вперед и показала всем свои тонкие, почти прозрачные ладони.

— Я умею восстанавливать энергию наложением рук. Я могу дать человеку силу, которой он лишен от природы. Я могу вылечить того, кто потерял много сил.

— Так вот почему ты так хотела попасть в палату к Денису! — воскликнула Диана. — Он поэтому пошел на поправку? Ты ему помогла?

Северина улыбнулась своей прозрачной улыбкой и ответила:

— Я делала это с любовью. А дядя… Дядя пользовался мной, как волшебной палочкой. Он тратил много энергии в борьбе со своими врагами. А врагов у него несметное количество. Но он всегда говорил, что они плохие, что он искореняет зло… Конечно, я ему помогала. Ведь, кроме него, у меня никого нет. Но чем дальше, тем больше он боялся меня потерять. Его люди постоянно говорили ему, что я слишком красивая, чтобы провести всю жизнь в заточении. И вот однажды… — Северина уронила на колени две быстрые слезы. Лицо Дианы исказилось от сострадания. Клара снова потянулась за сигаретой. — И вот однажды я подслушала один разговор… Я услышала, как мой дядя дает указание своим людям убить неугодного ему человека. Из разговора стало ясно, что для него это обычное дело. Я была в таком ужасе…

Шургин с приличествующим случаю лицом наклонился и подлил ей заварки. Северина сделала неслышный глоток и продолжила свой рассказ:

— Я дождалась ночи и вылезла в окно. Спустилась по пожарной лестнице и побежала куда глаза глядят. Я была так расстроена и испугана, что ничего не видела вокруг. И чуть не попала под машину. За рулем сидел Денис. Он помог мне подняться и предложил отвезти домой, и я… и я…

Она выложила ему все одним духом. И стрела Амура пронзила сердце Дениса Звенигородского. Он отвез девушку в Москву, снял квартиру и спрятал ее. Пока Диана в Тихорецке занималась похоронами, навел справки, выяснил, кто такой на самом деле дядя Северины — и ужаснулся. Виктор оказался сильным противником, с деньгами, со связями. Доберман против карликового пуделя.

Но любовь! Любовь не позволила Денису отступить. Он знал, что Виктор будет за ним охотиться, и искал друга, который мог бы ему помочь. Но единственным порядочным человеком, на кого он смог положиться, оказалась его жена.

Когда Денис перевез Северину на новую съемную квартиру, он закодировал номер телефона так, чтобы его могла расшифровать только Диана. Шургин оказался прав — он нагородил всякой чепухи в своих записках специально для того, чтобы затянуть поиски. Ведь если бы с ним что-то случилось, а Диана попала в руки Виктора… Долгие поиски — долгая жизнь. За то время, что она корпела бы над загадками, кто-нибудь мог прийти ей на помощь.

— Как вы, дорогая? — нежно спросила Клара у Северины.

— Теперь все хорошо, — улыбнулась она. — Как только Денис поправится…

— До тех пор вы можете остановиться здесь, — предложил Шургин. — У меня есть свободная комната.

— А если хотите, — перебила его Диана, — я отвезу вас в квартиру Дениса. И вы дождетесь его возвращения там.

— Нет-нет, — запротестовала та. — Ничего не нужно. Мне разрешили ночевать в больнице, рядом с ним.

Еще бы ей не разрешили! Если когда-нибудь в древности войны действительно начинались из-за женщин, то именно из-за таких, как Северина.

— Вот чего я не понимаю, — громко сказал Алекс. — Как ваш дядя обнаружил похитителя? Откуда он узнал, что вас спрятал Денис Звенигородский? Что он отвез вас в Москву…

— Это я во всем виновата, — призналась Северина. — Я позвонила дяде из телефона-автомата тайком от Дениса. Хотела предупредить, что со мной все в порядке. Я не думала, что он будет меня преследовать, если узнает о моем желании жить самостоятельно. Дядя был очень ласков…

— И вы ему все выболтали! — радостно подхватил Алекс. — Фамилию Дениса небось назвали…

— Нет-нет, я только сказала, что друг увез меня к себе, в Москву. А дядя спросил, как же он попал в Тихорецк, что там делал. И я ответила, что у него здесь жила родственница, которая умерла в среду…

— Теперь все ясно, — подвел итог Шургин. — Не думаю, что по средам в Тихорецке умирает масса народу. Виктор вычислил тетю Любу и прикормил кого-нибудь из соседей, чтобы следили за ее квартирой. Вероятно, Мэла Купера его наблюдатель прозевал, а когда появились мы втроем, дал отмашку, и мы потащили за собой «хвост».

— Но Виктор говорил, что прослушивал ваш телефон и таким образом узнал, куда я собираюсь идти, — припомнила Диана. — Как он мог это осуществить?

— Телефон можно прослушивать из машины, припаркованной рядом с домом. Нужно иметь специальное оборудование. Но если учесть, какая Виктор шишка там, в Тихорецке, в его возможностях даже не стоит сомневаться.

Удовлетворив свое любопытство, Алекс вовсю раздухарился и стал рассказывать Клариному кадру, как та охотилась на него с пистолетом. Когда дело дошло до приключений в поселке Рядники, Алексей наморщил лоб и пробормотал:

— Рядники, Рядники… Это не там, где появилось чудовище? Об этом все газеты пишут.

— Газеты? — переспросил Шургин, осторожно поставив чашку на блюдце.

Дамы потрясенно молчали, Алекс с совершенно невинным видом шелестел конфетными фантиками.

— Ну да, — оживился Алексей. — По ночам это чудовище воет и пугает жителей окрестных сел. Туда уже журналисты понаехали…

— Значит, рядниковское чудовище, да? — задумчиво переспросил Шургин. — Собака Баскервилей отечественного разлива.

— Говорят, что вой совершенно невообразимый. Ужасный. Ни одна собака не может издать такого.

— Уверен, что это не собака, — запальчиво возразил Алекс. — А что-нибудь покрупнее.

— Да, — подхватил Шургин. — Что-нибудь крупное и безмозглое.

Алексей, не понимавший остроты момента, между тем продолжал делиться информацией:

— Самое интересное, что оно бродит по окрестностям, а его никак не могут поймать!

— Ну, однажды оно доиграется, — пообещала Клара.

— Нарвется, — подтвердил Шургин.

— Может быть, оно подрабатывает? — обиженным тоном сказал Алекс. — Журналистам нужны сенсации.

И, чтобы перевести стрелки, быстро сказал:

— А алмаз мы так и не нашли.

— Да это просто легенда, — улыбнулся Алексей. И, вглянув на Диану, спросил: — Надеюсь, ваши финансовые дела в полном порядке и вы с горя не утопитесь в реке?

— Конечно, не утоплюсь. Хотя эта легенда о сокровищах одно время будоражила мне душу. Денис в нее тоже, получается, верил. Раз расспрашивал тетю Любу перед самой ее смертью.

— На самом деле у меня есть одна идея относительно местонахождения алмаза «Эвелин», — сказал Шургин. — Только для того чтобы идею проверить, придется испортить шкатулку. Раньше я тоже думал, что камня в ней нет. Но теперь изменил мнение.

— Валяйте, — ответила Диана, уверенная, что алмаза они не найдут. — Алекс, принеси вещь.

Алекс притащил шкатулку и поставил на стол.

— Теперь я понимаю, как чувствовал себя бедный доктор Ватсон, — пробормотал Шургин, посмотрев на Диану исподлобья.

Она ответила ему сердитым взглядом.

— А, да! Еще мне нужен молоток.

Ему принесли молоток, он взял его в правую руку, а шкатулку в левую.

— Ты хочешь расколотить арлекина? — сообразил Алекс. — На всякий случай? Или у тебя действительно… идея?

— Помните, что рассказывала Зинаида Петровна? Тетя Люба была еще в сознании, когда приехал Денис. Он спросил про драгоценности, и она ответила: «Я в голове все держу».

— Но я думала… — растерянно сказала Диана, — что она хранит все в памяти…

Денис тоже так подумал. И я так думал. До тех пор, пока не появился Мэл Купер с непоколебимой уверенностью в том, что алмаз спрятан в шкатулке. Я стал рассуждать: бабушка сказала, что он в шкатулке, а тетя Люба настаивала, что в голове. Если бы у шкатулки была голова… Тут-то я и сообразил, что в шкатулке действительно есть голова — голова арлекина. Она круглая и достаточно большая для того, чтобы…

С этими словами он прицелился и шарахнул молотком по арлекину. Хрумкнув, тот раскололся на несколько частей, и среди осколков блеснуло что-то зеленое. Шургин прицелился и стукнул еще раз. Звонко дзинькнув о блюдце, алмаз «Эвелин» прокатился по скатерти и замер в самом центре стола, рядом с сахарницей.

Пятеро людей сидели абсолютно неподвижно и смотрели на него. Наконец Алекс очнулся, издал победный клич и протянул длань, чтобы цапнуть камень, но Шургин ему не позволил.

— Пусть Диана первая подержит его в руках, — сказал он.

Все посмотрели на Диану. Она сидела бледная, с потерянным лицом.

— Что-то я… как-то… неважно себя чувствую. Мне нужно попить водички.

Она встала и, пошатываясь, отправилась на кухню. Шургин, секунду помедлив, последовал за ней.

— Это вы? — спросила она, обернувшись. — Очень хорошо, что вы здесь.

— Да?

— Кажется, следует повторить те ваши профилактические мероприятия. Они наверняка принесут мне пользу.

— Вы уверены? — спросил Шургин, подходя к ней поближе.

— Ну, конечно!

— Только учтите, это ведь как наркотик — вызывает привыкание.

— Я хочу рискнуть.

Тогда он улыбнулся, крепко прижал ее к себе и пробормотал в ухо:

— Дайте сюда ваши очки. Иначе боюсь, что после профилактики на лице у вас останется след от оправы.

Через некоторое время в кухню всунулась голова Алекса и сказала:

— Я знаю, где можно спрятать алмаз так, чтобы его не нашли воры. В террариуме у Гоблина.

— Угу, — пробормотал Шургин, на секунду оторвавшись от Дианы. — Бедный хомяк подумает, что это орех, попытается его разгрызть, и его зубы посыплются на пол. Придется тебе заказывать ему вставные челюсти.

Через минуту бни услышали, как Алекс звонит по телефону.

— Алло! — вопил будущий пластиковый король, пытаясь перекричать музыку, под которую Клара с Алексеем исполняли аргентинское танго посреди гостиной. — Ветеринарная клиника? Мне нужна срочная консультация! Скажите, если хомяк что-нибудь засунул себе за щеку, это можно как-то достать? Но чтобы он при этом остался жив?

Хомяк сидел посреди террариума и блестящими глазками смотрел на склонившегося к нему Алекса. Он ощущал токи, которые исходили от человека — токи любви и обожания.

— Как там хомяк? — крикнула Клара, сделав очередное изящное па.

Алекс повернул голову и ответил:

— Чувствует себя на миллион баксов!