"У кого как..." - читать интересную книгу автора (Курсунская Жанна)Глава 12. ГЕРА И АНЯСтавлю чемодан на тележку. А вдруг Фира приехала в аэропорт? Вдруг я увижу ее через несколько минут? Вливаюсь в поток выходящих людей. Просторный зал переполнен встречающими. Отделяюсь от толпы, иду особняком, чтобы меня можно было легко заметить, и вдруг натыкаюсь глазами на свою маму. Мне становится не по себе. Словно электрический заряд пробивает голову. Это правда: я вижу мою маму. Ее глаза, волосы, губы. Я вижу мою маму, но ей всего лет десять-одиннадцать, не больше. «Моя мама» тоже смотрит на меня. Наши взгляды соединяются. «Не забудь, что ты летишь в страну сумасшедших», – звучит вдруг во мне голос Норы. «И что нужно делать?» – спрашиваю я. «Соображай сам». «Моя мама» отделяется от толпы, идет мне навстречу. Подходит. Останавливается. Улыбается открыто, приветливо. – Здравствуйте. Вас зовут Гера. Вы – мой папа. Мама говорила, что вы обязательно к нам приедете. Когда-нибудь. – Скажи: тебя зовут Аней? – Да... – И ты – моя мама, то есть я хочу сказать, ты очень похожа на мою маму. Ее не было в живых в России, а теперь она словно ожила. Можно тебя обнять? – Да... Я беру ее на руки. Мою маленькую маму. Мою Аню. – Ой, как интересно с высоты! Подержите меня еще. – Называй меня на «ты». – Беседер. – А где Фира? – У нее случилось большое несчастье. Вчера во время террористического акта погиб ее хороший друг. Мама сейчас в Хайфе у его родителей. – Ты что же, одна приехала? – Нет, с бабушкой. Ты не устал держать меня на руках как маленькую? – Я и не заметил, что все еще держу тебя. А как ты меня узнала? – Я тебя всегда знала. У меня твоя фотография над кроватью висит. – Мама говорила тебе, когда именно я приеду в Израиль? – Когда ты сможешь его понять. – И тебе не казалось это странным? – Нет. Это просто. Например, тебе дают драгоценный камень, а ты в них не разбираешься. Он необработанный, и не сверкает, и ничем тебя не привлекает. Ты думаешь, что это просто стекляшка какая-то, и выбрасываешь его в мусорный ящик. Что это значит? – Что значит? – Это значит, что тебе его дали рано. Ты еще не способен его понять. Объяснила? – Да. Мы подходим к Фириной маме. Я видел ее дважды, но она почти не изменилась с тех пор. Ее глаза излучают такое тепло, что я чувствую его кожей. Обнимаю ее. – Мы сейчас поедем в Хайфу, ладно, бабушка? – А как быть с чемоданом? – Не беспокойтесь, Георгий Михайлович, я отвезу его в Иерусалим. – Тяжело! Как вы одна? – Таксист поможет. Аня убегает купить кока-колу. – Раиса Борисовна, как же так, я ведь ничего не знал про дочь! – Это все Фирочка... Только вот смотрю я теперь на вас двоих и думаю: она была права. Тяжелый Фирочка путь выбрала к вашему сердцу. Долгий, нелегкий, но верный. Самый верный... – Анечка так на мою маму похожа! Мистика... – Гены... ...Всю дорогу в Хайфу я разговариваю с дочерью. Господи! Какое наслаждение! Словно возвращаю моей ушедшей мамочке все неотданное ей тепло и внимание. И как хорошо мне с ней! И ей со мной. За полтора часа дороги я влюбился в собственную дочь. У меня такое чувство, что мы вообще с ней никогда не расставались. Поднимаемся по лестнице дома, указанного в адресе. Анечка только что рассказала, как она с подружками подшутила над мальчишкой из их класса. Хохочем. Вдруг она прикладывает палец к губам: – Мы пришли в несчастье. – Вообще-то, так не говорят по-русски... Но ты права. Нам нужен пятый этаж. Последний. – Да. Знаешь, папа, я такая счастливая сейчас, что мне стыдно туда входить. Она идет впереди. Я останавливаю ее, поворачиваю к себе, смотрю ей в глаза. – Мне тоже стыдно. Но не только поэтому. – А почему еще? – Потому что... – Я знаю. Потому что ты долго-долго не мог понять. – Да... Аня, я тебя очень люблю. – Я тоже, папа, тебя люблю. И уже давно, много лет. Я снова беру ее на руки, прижимаю к себе. Рыдания сжимают мне горло. – Не бойся, – Аня ласково гладит меня по голове, – мы теперь никогда не расстанемся. Правда? – Правда. Двери квартиры открыты. Два солдата выходят из нее. Их глаза опущены. Держу Аню за руку, хотя на самом деле сам держусь за нее, за ее хрупкую ладошку. – Здравствуйте, а где Фира? – На кухне. Проходите. Идем на кухню. Фира сидит за столом рядом с рыдающей девочкой. Они плачут. Горько, безутешно, не замечая ничего вокруг. – Мама, – не выдерживает Аня, – я тебе папу привезла! Геру! – Фира, сегодня семнадцатое марта – первый день Пурима. Исполнилось твое пророчество. Она поднимает голову, смотрит на нас с Аней непонимающе, неистовые рыдания сотрясают ее. – Мамочка, папа навсегда к нам приехал! На всю жизнь! Мы теперь никогда не расстанемся! – кричит Аня, словно Фира разучилась слышать. Я не выдерживаю, сгребаю в охапку всех троих: мою мисс Вселенную, и мою «маленькую маму», и эту третью девчонку, рыдающую рядом. Обнимаю, вытираю им слезы. Третья девчонка смотрит на меня оторопело глубокими цыганскими глазищами. – Алена, это Гера мой. Гера приехал... – Девочки дорогие, умоляю, давайте поедем в Иерусалим. Нас там уже заждались. – Аленушка, поехали с нами. Прощаемся с родителями погибшего парня. Смотрю на его прекрасное лицо в черной рамке, и словно что-то обрывается в моем сердце. ...Поздним вечером Раиса Борисовна хлопочет на кухне. Мы с Фирой, Анечкой и Аленой распаковываем мои вещи. Достаю картонную коробку с Фириными письмами. – Вот, прочел твое послание до конца. Прочел – и приехал. Фира ошарашенно смотрит на собственные строчки. – Откуда это у тебя, Гера? – Как – откуда? Ты же сама мне их прислала. Посылку эту. – Я? Ничего я не посылала. – Ну ладно, хватит, меня сегодня уже повеселили в самолете с солнечными бойлерами и бриллиантами. – Но я действительно ничего не знала о посылке. – Скажи еще, что ты это все не писала. – Я писала. Десять лет писала тебе письма и складывала в эту коробку, но никогда не собиралась их отправлять. – Но кто-то же послал?.. – Я послала... – Раиса Борисовна входит в комнату, виновато смотрит на Фиру, потом на меня: – Знаете, Георгий Михайлович, она такая несчастная вернулась от вас в январе. Вот я и подумала: а вдруг поможет? – Вот и помогло! – счастливо кричит Аня. |
||
|