"Городок" - читать интересную книгу автора (Бронте Шарлотта)

Н. Михальская. О Шарлотте Бронте, романе «Городок» и его героях

Роман Шарлотты Бронте «Городок» был опубликован в 1853 году. Всего несколько лет отделяет его появление от выхода в свет «Джен Эйр» (1847) книги, сделавшей имя английской писательницы знаменитым. Как автор «Джен Эйр» Ш. Бронте и вошла в историю литературы, заняв место в одном ряду с крупнейшими романистами своего времени Ч. Диккенсом, У. Теккереем, Э. Гаскелл.

Произведения «блестящей плеяды» английских романистов, по словам К. Маркса, «раскрыли миру больше политических и социальных истин, чем все профессиональные политики, публицисты и моралисты вместе взятые».[1] Эти писатели помогли своим современникам задуматься над коренными проблемами эпохи, познакомили их с подлинной Англией, разрушили официальную легенду о викторианстве как поре благоденствия. Они писали о страданиях народа, о лицемерии и алчности власть имущих.

Критицизм и обличение социального неравенства сочетаются в творчестве мастеров реалистического романа с поисками и утверждением положительных ценностей. В литературе английского критического реализма нравственно-эстетический идеал воплотился в образах простых людей, моральная чистота, трудолюбие и стойкость которых противостоят своекорыстию и жестокости буржуазных дельцов. В описании людей, познавших бедность, горесть утрат, выдержавших жизненные испытания и сохранивших свое человеческое достоинство, особенно ярко проявился гуманизм английских писателей. Вера в нравственное превосходство народных масс над правящими сословиями, выраженная в начале XIX века в произведениях английских романтиков Вордсворта, Скотта, Байрона и Шелли, была характерна и для демократически настроенных писателей, вступивших в литературу в период 1830-1840-х годов, Диккенса, Теккерея, сестер Бронте и Гаскелл. Народные представления о добре и справедливости, проявившиеся в их произведениях, определялись сложившейся в стране обстановкой.

В истории Англии 1830-1840-е годы — период напряженной и идеологической борьбы, наивысшего подъема чартистского движения — раннего этапа борьбы вступившего на историческую арену пролетариата. Эта бурная эпоха вызвала к жизни расцвет демократической культуры. В одном русле с реалистическим искусством развивалась чартистская литература — творчество Э. Джонса, У. Линтона, Д. Масси, Д. Гарни. Новаторство чартистских писателей проявилось в создании образа пролетария-борца, в призыве к классовой борьбе и международной солидарности людей труда. Э. Джонс воспевал и прославлял «с честными сердцами, с могучими руками» (стихотворение «Наш вызов», 1846), создал образ народа, поднявшегося на борьбу за свои права. Поэму «Восстание Индостана, или Новый мир» (1851–1857) он завершил изображением бесклассового общества будущего.

Освободительная борьба народа, чартистское движение оказали воздействие на национальную культуру Англии, на развитие реалистического романа со свойственной ему глубиной социального критицизма и правдивыми человеческими характерами. В 1840-е годы были созданы лучшие произведения английского критического реализма — романы «Домби и сын» Диккенса, «Ярмарка тщеславия» Теккерея, «Мэри Бартон» Гаскелл. К этому же времени относятся «Джен Эйр» и «Шерли» (1849) Шарлотты Бронте.

Романы Ш. Бронте сразу же привлекли к себе внимание значительностью проблематики и своеобразием художественного мастерства. В них звучит тема женского равноправия, рассказывается о жизни героев, наделенных твердыми нравственными принципами, сильными страстями, большой отвагой. Книги Ш. Бронте совершили переворот в представлениях о морали. Как своего рода манифест борьбы за права женщин был воспринят роман «Джен Эйр». «Шерли» и «Городок» закрепили это представление.

Ко времени выхода в свет «Джен Эйр» Шарлотте Бронте исполнился тридцать один год. Писать она начала много раньше. В 1837 году Бронте послала одно из своих стихотворений поэту Роберту Саути. В письме, сопровождавшем его, она просила совета и выражала надежду на ответ. Ответ был получен. Роберт Саути писал о том, что поэзия не женское дело, советовал адресату заняться домашними делами, выполнять свои хозяйственные обязанности.

Трудно представить себе судьбу менее благоприятную для писательской деятельности. Может быть, именно поэтому почти все книги, посвященные Ш. Бронте, имеют биографический характер. Перед их авторами неизменно вставал вопрос, каким образом жизнь, столь аскетически суровая, бедная внешними событиями, всецело отданная заботам о близких и, казалось бы, столь безрадостная, могла стать источником творений, исполненных силы страсти, романтических порывов, мятежного духа протеста, смелого воображения, сочетающихся с правдолюбием, глубоким пониманием повседневной реальности с ее социальными контрастами, борьбой за существование и человеческое достоинство.

Начало многочисленным жизнеописаниям автора «Джен Эйр» было положено фундаментальным и уже давно ставшим классическим трудом Элизабет Гаскелл «Жизнь Шарлотты Бронте» (1857). Однако биографический метод не позволил в полной мере представить значение романов Ш. Бронте и их место в развитии литературного процесса, и прежде всего в развитии романа. Творчество Бронте «выводилось» из обстоятельств ее жизни, в то время как оно противоречило этим тяжелым обстоятельствам, рождалось из духа протеста и было сопряжено с большой литературной традицией, закрепляло ее продуктивные открытия и вместе с тем намечало тенденции последующего развития жанра романа.

Непродолжительное по своим временным рамкам творчество Ш. Бронте необычайно динамично. В нем легко просматривается линия, соединяющая романтическое искусство начала XIX века (Байрон, Шелли) с критическим реализмом 1830-1840-х годов (Диккенс, Теккерей) и с художественными открытиями реализма на новом этапе его развития во второй половине XIX столетия (Дж. Элиот, Дж. Мередит). Это движение прослеживается от романа «Джен Эйр» к «Шерли» и затем к роману «Городок». Что же касается романа «Учитель», написанного раньше других, но изданного лишь посмертно в 1857 году, то, во многом перекликаясь по описанным в нем фактам биографии Ш. Бронте с романом «Городок», это произведение предваряет мотивы и образы последующих романов, уступая им в художественной зрелости.

Шарлотта Бронте родилась в 1816 году в Торнтоне, в Йоркшире, в семье священника Патрика Бронте, человека сурового и замкнутого. Получив в 1820 году приход в местечке Хоуорт, находящемся в девяти милях от Брэдфорда, он обосновался здесь навсегда. В этом глухом уголке Средней Англии, в бедном пасторском доме, затерявшемся среди бесконечных болот и пустошей, прошли детство и юность Ш. Бронте; здесь началась и закончилась ее недолгая писательская деятельность. Она умерла в 1855 году в возрасте тридцати девяти лет.

Литературное наследие Бронте составляют четыре романа, несколько поэтических произведений, вошедших в изданный в 1846 году совместно с ее сестрами Эмилией и Анной сборник, и обширная переписка, отразившая круг литературных интересов и основные события жизни писательницы.

Жизнь в Хоуорте была безжалостна к его обитателям. В 1821 году умерла жена Патрика Бронте, оставив сиротами шестерых детей. Вскоре одна за другой погибли от туберкулеза две старшие сестры Шарлотты — Мария и Елизавета. Они не выдержали тяжелых условий жизни в сиротском приюте для детей бедного духовенства — Коун-Бридже, куда их отдал отец. Под названием Ловудской школы этот приют описан в романе «Джен Эйр». Смерть старших детей заставила Патрика Бронте забрать из приюта Шарлотту и Эмилию. Вместе с двумя младшими детьми — Анной и Брэнвиллом — они росли и воспитывались дома. Собственно, ни о каком систематическом воспитании говорить не приходится. Дети были предоставлены сами себе, читали книги из библиотеки отца и получаемые им газеты, откуда черпали сведения о происходивших за пределами Хоуорта событиях, о разорении фермеров, о волнениях на ткацких фабриках Йоркшира и соседнего Ланкашира.

Все дети в семье Бронте были талантливы. Они сочиняли пьесы, выпускали свой рукописный журнал, писали стихи, вели хронику событий, происходивших в вымышленной ими фантастической стране Энгрии. Брэнвилл мечтал стать художником, Эмилия, Шарлотта и Анна стали писательницами. Романы Эмилии Бронте «Грозовой перевал» и Анны Бронте «Агнес Грэй» были изданы в 1847 году. Однако ранняя смерть прервала их удачно начавшийся путь в искусстве. Одну за другой Шарлотта похоронила своих сестер. В 1848 году умерла Эмилия, а через год — Анна. Не сбылись надежды, связанные с талантами Брэнвилла, скончавшегося в 1848 году. В опустевшем доме Шарлотта осталась наедине с отцом. За несколько месяцев до своей смерти она вышла замуж за помощника пастора Бронте — А. Николлса.

В своей книге «Роман и народ» (1937) английский критик-коммунист Ральф Фокс писал: «Мысли и чувства, рожденные искалеченной, одинокой жизнью сестер Бронте, Шарлотта выразила в возвышенной любви Рочестера и Джен Эйр, в захватывающей истории Люси Сноу в „Виллет“[2]». Трагическую историю сестер Бронте, одаренных силой чувств и богатым воображением, запертых «как в тюрьме, в открытом всем ветрам пасторском доме на болотах Вест-Райдинга», Р. Фокс связывал с устоями жизни «средневикторианской Англии».[3]

Несколько раз за свою жизнь Ш. Бронте покидала Хоуорт. В 1831 и в 1832 годах она посещала школу в Роэхеде, а в 1835–1838 годах работала там же учительницей. Самые сильные впечатления связаны с поездкой в Брюссель, где в 1842 году вместе с Эмилией Шарлотта обучалась в пансионе Эгера, а в следующем году, получив место учительницы, преподавала в этом же пансионе английский язык. Многие события, связанные с жизнью в Бельгии, отражены в романе «Городок».

После успеха «Джен Эйр», получив признание в литературных кругах, Ш. Бронте несколько раз посещала Лондон, встречалась с писателями, с издателями своих произведений. Она познакомилась с Теккереем и Гаскелл. В 1851 году Ш. Бронте присутствовала на лекции Теккерея об английских юмористах XVIII века.

Сразу после выхода «Джен Эйр», еще не зная, кто именно является создателем этого романа, вышедшего под псевдонимом Каррер Белл, Э. Гаскелл отметила, что это «необычная книга». Новаторский характер романа проявился прежде всего в образе героини. Вместе с Джен Эйр в английскую литературу вошла женщина, смело отстаивающая свое человеческое достоинство, право на самостоятельную трудовую жизнь и свободу чувств. В этом образе Ш. Бронте воплотила свои представления о современной женщине, способной определить свою судьбу и быть не только женой, но и достойной подругой мужчины. И хотя от постановки проблемы политического равноправия женщины Ш. Бронте была весьма далека (этого требования не выдвигали даже чартисты), тем не менее она утверждала право женщин на интеллектуальную эмансипацию. В условиях викторианской Англии образ свободолюбивой Джен Эйр был открытым вызовом буржуазной морали.

Свой первый роман Ш. Бронте посвятила автору «Ярмарки тщеславия»; она считала его лучшим романистом своего времени. В свою очередь, Теккерей, с увлечением прочитавший «Джен Эйр», высоко оценил талант начинающей писательницы. Своеобразие ее манеры он увидел в соединении «чистого чувства с исповедальной искренностью». Теккерея привлекли проявившиеся в этом произведении любовь к истине и возмущение несправедливостью, смелость суждений и простота повествования. Автора «Джен Эйр» Теккерей назвал «строгой маленькой Жанной д'Арк».

Смелостью проблематики отличается и роман «Шерли», в котором на широком фоне социально-исторических событий начала XIX века (война с Наполеоном, континентальная блокада Англии, выступления луддитов) изображается война рабочих и фабриканта. События происходят в 1812 году, однако описаны они с учетом чартистского движения. Ш. Бронте пишет о «ненависти, рожденной нищетой». Возмущение и протест рабочих она считает закономерным следствием невыносимо тяжелых условий их жизни. Не являясь сторонницей революционных методов борьбы, Ш. Бронте полагает возможным улучшить положение народа «разумной» деятельностью буржуазии и в финале романа предлагает явно утопическую программу преобразования общества.

За те несколько лет, которые отделяют «Джен Эйр» и «Шерли» от романа «Городок», в жизни Англии произошли существенные изменения. После 1848 года страна вступила в новую фазу развития. Одержав победу над рабочим движением в конце 40-х годов, буржуазия укрепила свои позиции и интенсивно обогащалась. На международной арене, в промышленности и в торговле Англия заняла ведущее положение. О второй половине XIX века буржуазная историография пишет как о «золотом веке викторианства». Однако официальная версия о всеобщем благоденствии не соответствовала истинному положению дел, тяжелым условиям жизни народа.

Происходят изменения и в литературе. На новом этапе своего развития критический реализм характеризуется интенсивными поисками новых средств изображения жизни и человека. Важной сферой исследования становится психология личности, более пристальным — внимание к интеллектуальной и духовной жизни героев, возрастает интерес к этическим аспектам общественной проблематики. В реалистическом романе усиливается роль драматического и лирического начала. Проблемы большой социальной значимости решаются теперь в несколько ином ключе: обобщающее познание жизни достигается анализом внутреннего состояния героя, сочетающимся с осмыслением мельчайших подробностей его бытия. Это проявилось в романах Джордж Элиот («Адам Бид», 1859, «Мельница на Флоссе», 1860), а позднее — в творчестве Джорджа Мередита («Эгоист», 1879) и Сэмюэла Батлера («Путь всякой плоти», 1903). Роман Ш. Бронте «Городок» во многом предваряет эти тенденции и является как бы связующим звеном между двумя этапами развития реализма в английской литературе XIX века.

В романе «Городок» рассказывается о молодой англичанке Люси Сноу, рано осиротевшей, оказавшейся в полном одиночестве, без средств и поддержки. Некоторое время она живет в доме своей крестной матери миссис Бреттон, затем становится компаньонкой богатой дамы мисс Марчмонт, а после ее смерти покидает Англию и уезжает на континент. Она оказывается в Брюсселе (в романе он описан как Villette — Городок) и начинает работать в пансионе мадам Бек. Вначале ей поручают обязанности воспитательницы обучающихся здесь девиц из обеспеченных семейств, а затем она получает место учительницы английского языка.

Люси Сноу приходится преодолеть много трудностей, столкнуться с лицемерием и несправедливостью, пережить тяжелые разочарования, утрату иллюзий и надежд на счастье. Но вместе с тем в борьбе за существование и человеческое достоинство формируется и укрепляется ее характер, «способность к ясному мышлению и непоколебимому самообладанию». Она обретает себя как личность, познает радость труда и находит свое место в жизни. «Мне думается, — рассуждает Люси, — что от природы я не обладала ни уверенностью в своих силах, ни предприимчивостью, эти свойства натуры проявились во мне под влиянием обстоятельств, как бывает с тысячами других людей».

В широком плане «Городок» — это роман о становлении личности. Он связан с традицией «воспитательного романа» и получившего большое распространение в английской литературе «романа о вступлении в жизнь» (entrance-into-life). Не случайно уже в первой главе «Городка» есть упоминание об английском писателе Джоне Беньяне, авторе аллегорического произведения «Путь паломника» (1678), находящегося у истоков традиции «романа воспитания», и о его герое Христиане. Беньян изображает человеческую жизнь как поиски правды. Образ Христиана, совершающего свое паломничество, — это аллегорическое изображение человека и его жизненных страданий.

Написанная в форме видения, берущего свое начало в средневековой литературе, повесть Беньяна, перекликающаяся с «Видением о Петре Пахаре» Уильяма Ленгленда, предваряет сюжеты и образы многих произведений XVIII и XIX веков. Обличение праздности и тщеславия аристократов, стяжательства буржуа, обобщающий образ ярмарки, которому противостоят народные представления о справедливой и честной жизни, получили развитие в литературе последующих эпох. Теме путешествия как воспитания и становления личности посвящены многие произведения мировой литературы. Классическим образом «романа воспитания» явился роман Гёте «Странствования Вильгельма Майстера». В английской литературе эта тема в различных аспектах представлена в романах Дефо, Свифта, Филдинга, Смоллета, Стерна, Остен. Среди современных ему романов «Городок» может быть сопоставлен с произведениями Диккенса и Теккерея; хронологически ему особенно близки «Дэвид Копперфилд» (1850) и «История Пенденниса» (1850). Позднее к этой форме романа обращались С. Батлер («Путь всякой плоти»), Г. Уэллс («Анна-Вероника», «Тоно Бенге»), Э. М. Форстер («Комната с видом», «Поездка в Индию»), В. Вулф («Путешествие»), С. Моэм («Бремя страстей человеческих») и другие писатели.

Среди всех этих произведений «Городок» Ш. Бронте занимает свое, вполне определенное место. Тема вступления в жизнь и становления личности решается здесь на примере женской судьбы, в связи с глубоко волновавшей писательницу темой женского равноправия. Отталкиваясь от Беньяна как автора аллегории, Ш. Бронте создает реалистический роман о современной ей действительности. Перед ее героиней возникают трудности экономического, социального и психологического характера, рожденные условиями конкретно-исторической английской действительности середины XIX века. Проблемы, встающие перед Люси Сноу, порождены ее средой и эпохой. Верность жизненной правде, социальная обусловленность психологических характеристик позволили писательнице прийти к существенным обобщениям об одиночестве и отчуждении человека в окружающем его мире.

Люси Сноу — новый тип героини в романе Англии XIX века. Бронте отстаивает мысль о том, что удел женщины не должен быть сведен только к замужеству и семейной жизни; она может посвятить себя какому-то важному делу, служить своему призванию. «Городок» — первый английский роман, героиня которого от начала и до конца работает, сама зарабатывает себе на жизнь. Для Люси Сноу труд является не только источником ее существования, но и неотъемлемой частью ее существа. Потому она и находит в себе силы для того, чтобы жить и трудиться после гибели любимого ею Поля Эманюеля.

Было бы неверно утверждать, что Ш. Бронте была единственной писательницей середины прошлого века, обратившейся к положению женщины в современном ей обществе. Об этом писали и другие. Для самой Бронте как автора «Джен Эйр» и «Городка» важную роль сыграли, например, произведения Э. Гаскелл («Мэри Бартон») и Г. Мартино («Старая гувернантка», 1850). Однако особенно важное значение имели для нее романы Жорж Санд, в которых «женский вопрос» и семейно-бытовые темы решались в связи с социальными проблемами. Благодаря влиянию французской писательницы Ш. Бронте ставила интересовавшие ее проблемы более смело и современно, чем многие из ее соотечественников.

Романы Ш. Бронте перекликаются и с творчеством ее непосредственной предшественницы Д. Остен, которая содействовала развитию нравоописательного романа, утверждающего реалистические принципы и прокладывающего путь для достижения романистов XIX века. Д. Остен умеет в малом показать значительное. В ее романах определились средства раскрытия многогранности человеческой личности.

Произведения Бронте и Остен близки и в тематическом плане. Так, например, в романе «Нортэнгерское аббатство» Остен ставится тема познания реальной действительности молодой девушкой Кэтрин Морланд. Как и «Городок», это тоже один из вариантов «воспитательного романа», и тема поисков смысла жизни, несмотря на камерный характер произведения, поставлена здесь широко. В чем ценность жизни? Для одних — в богатстве, для других — в удовольствии и в положении в обществе, для Кэтрин — в искреннем чувстве любви. В романе «Городок» в жизненных судьбах трех героинь — Люси Сноу, Полины де Бассомпьер и Джиневры Фэншо — также представлены различные взгляды на смысл жизни и разное понимание ее назначения.

Для легкомысленной и эгоистичной Джиневры основная цель — выгодное замужество. В достижении ее Джиневра беспринципна, хитра и даже жестока. Она двулична, ее внешнее очарование и хрупкая красота не соответствуют таящемуся в ней бессердечию и жестокости. Кокетничая с доктором Бреттоном, она презирает и обманывает его, принимая дорогие подарки, смеется над ним. «Ни одна гризетка не принимает подарков с такой готовностью, как Джиневра, восклицает в отчаянии Бреттон, — а ведь она из хорошей семьи». С образом Джиневры в романе связана тема «ярмарки тщеславия»: Джиневра льнет к высшим кругам, преклоняется перед миссис Чамли, благосклонно принимает ухаживания де Амаля и презирает тех, кто стоит ниже ее на общественной лестнице. «Я никогда не стану женой буржуа», — с высокомерием заявляет она.

Ограниченна в своих стремлениях и Полина де Бассомпьер. Помыслы этой рассудительной, милой и трогательной молодой особы связаны только с личным благополучием и семейным счастьем. Полина нежно привязана к отцу, предана своему будущему мужу, но она в достаточной степени эгоистична, чтобы не замечать страданий Люси.

В образах Джиневры и Полины ясно чувствуется школа Теккерея как создателя незабываемых Ребеки Шарп и Эмилии Седли. Традиция Д. Остен подкрепляется в данном случае достижениями одного из крупнейших мастеров критического реализма современной Ш. Бронте эпохи.

С Д. Остен Бронте сближает и обращение к «антиготическим» мотивам. Обе писательницы переосмысливают «романы ужаса» Э. Редклиф и М.-Г. Льюиса, характерные для предромантизма конца XVIII века и тяготеющие к мистификации действительности, к изображению необычного, таинственного и загадочного.

В «Нортэнгерском аббатстве» Д. Остен пародирует штампы «готического» романа, причем пародийное начало переплетается в этом произведении с комическим осмеянием быта и нравов действующих лиц. Д. Остен видит свою задачу в том, чтобы помочь людям проникнуться ощущением реальности, понять действительность. Современный английский критик А. Кеттл справедливо обращает внимание на присущий Д. Остен «тонкий и простодушный материализм». «В своих оценках она… всегда опирается на реальные факты, на описываемые ею события, на устремления своих героев. Ясность ее социальных устремлений… сочетается с точностью социальных оценок».[4]

Эти замечания А. Кеттла помогают понять и отношение Ш. Бронте к «готическим» элементам; она, как и Д. Остен, стремится помочь людям понять жизнь и разобраться в ее истинных ценностях. «Фантастическое» и «ужасное» получает в ее романах реальное обоснование. В романе «Городок» это проявляется в сценах встречи Люси с призраком монахини, в истории преследования ее «таинственными» недоброжелателями. Страшная волшебница, которую Люси встречает во время грозы, когда вспышки молний прорезают окутавший землю мрак, оказывается родственницей мадам Бек — злой и корыстолюбивой старухой Уолревенс; блуждающий в аллеях парка призрак монахини — это поклонник Джиневры, скрывающийся от бдительных глаз хозяйки пансиона, облачившись в женские одежды. Необычные видения возникают перед Люси в моменты сильного эмоционального возбуждения и напряжения, но она находит в себе силы разобраться в происходящем. «Всегда и всю жизнь мою я любила правду… Я бесстрашно встречаю ее грозный взгляд… Увидеть и узнать худшее — значит победить Страх». Люси Сноу наделена способностью смотреть правде в глаза и трезво судить о жизни и людях, о самой себе.

Вместе с тем Ш. Бронте настаивает на истинности двух начал, сосуществующих в человеке, — здравом смысле и воображений. Здравый смысл помогает твердо стоять на ногах; воображение и способность к фантазии помогают постигать и созидать жизнь. «Благоразумие хочет убедить меня в том, что я рождена лишь для того, чтобы трудиться ради куска хлеба, ждать смерти с ее мучениями и предаваться грусти на протяжении всей жизни. Может быть, эти доводы и справедливы, но ведь нет ничего удивительного в том, что мы время от времени пренебрегаем ими, освобождаемся от их власти и выпускаем на волю врага Благоразумия — наше доброе живое воображение, которое поддерживает и обнадеживает нас. Мы непременно должны иногда выходить за границы благоразумия и будем поступать так, несмотря на ужасные кары, ожидающие нас по возвращении». Воображение «осушает мучительные слезы, уносящие с собой самое жизнь», и «щедро дарит надежду и силу». Включение категории воображения в систему ключевых понятий, определяющих строение романа, структуру характера и особенности мировосприятия главной героини, позволяет говорить о связи творческих принципов Ш. Бронте с эстетикой романтизма.

Концепция поэтического воображения складывалась в эстетике английского романтизма, начиная с У. Блейка, противопоставлявшего силу творческого воображения логическому анализу и расчету. Как о магической и животворной силе писали о воображении Вордсворт и Кольридж. Способность пробуждать «сочувствие читателя путем верного следования правде жизни» и способность «придавать ей интерес новизны изменчивыми красками воображения» Кольридж называет «двумя кардинальными пунктами поэзии». Мысль о способности воображения открывать красоту в реальном мире развивал Китс; он же считал воображение исходным пунктом движения к истине.

В отличие от поэтов «озерной школы» Шелли не противопоставлял воображение разуму. В его понимании «рассуждение и воображение» — это «два вида умственной деятельности». Важной функцией воображения Шелли считает его способность раскрывать «интеллектуальную красоту», побуждая тем самым человека к активному действию. Как и другие романтики, Шелли определял поэзию как «воплощение воображения».

Включив в роман «Городок» суждения о характере соотношения и функциях Благоразумия и Воображения, Ш. Бронте высказала тем самым свое отношение к романтической традиции. Романтические начала характерны для художественной системы ее романа.

Благоразумная, сдержанная, всегда владеющая собой Люси Сноу наделена творческой силой воображения. Эта особенность в соединении с тонкой ироничностью, несмотря на переживаемые страдания и бедность, ставят ее неизмеримо выше благоденствующих Бреттонов, богатых Бассомпьеров, практичной мадам Бек, преуспевающей Джиневры Фэншо. «Я вела как бы две жизни, — говорит о себе Люси, — воображаемую и реальную, и поскольку первую питали необычайные, волшебные восторги, создаваемые моей фантазией, радости последней могли ограничиться хлебом насущным, постоянной работой и крышей над головой».

Образ Люси Сноу — большое художественное достижение не только в творчестве Ш. Бронте, но и во всей английской литературе середины XIX века. Характер женщины незаурядной, смелой и решительной в своих суждениях и действиях, здравомыслящей и тонко чувствующей показан в его сложности, многогранности, обусловленности жизненными обстоятельствами, показан в его движении и изменении.

Одиночество Люси Сноу обосновывается в романе не только ее сиротством, но и бедностью. Ее родители погибли, у нее нет своего дома, нет пристанища. Люси вовсе не жалуется на судьбу, да и нет ни одного человека, которому она могла бы довериться. «Я лишилась всякой возможности прибегнуть к помощи других людей и могла рассчитывать лишь на себя». Она рано поняла, что находится «среди бескрайней пустыни, где нет ни песчаных холмов, ни зеленых полей, ни пальмы, ни оазиса». Она научилась сдерживать себя и не проявлять эмоций. Эта привычка рождена в ней сознанием отчужденности от окружающих.

Роман строится таким образом, что уже в первых главах его звучит предсказание об ожидающих Люси жизненных испытаниях и утратах. В доме миссис Бреттон тихую и молчаливую Люси Сноу почти не замечают. Центром внимания становится маленькая Полли, которая своим появлением оттесняет Люси на задний план, всецело завладевая вниманием молодого Бреттона. Впоследствии такая же ситуация повторится, и Полина де Бассомпьер станет невестой доктора Бреттона, вытеснив из его сердца Люси.

Контуры будущего Люси вырисовываются и в трагической истории мисс Марчмонт, узнавшей о смерти своего жениха в тот самый вечер, когда она ждала его приезда, мечтая о счастливом замужестве. В ночь, предшествующую смерти мисс Марчмонт, слушая вой ветра, его «стенания, жалобы и безутешные рыдания», Люси думает о том, что эти «режущие звуки» предвещают смерть. В финале романа, ожидая Поля Эманюеля, который должен стать по возвращении из дальнего путешествия ее мужем, Люси вновь прислушивается к завыванию бури и зловещему вою ветра. «Буря неистовствовала семь дней. Она не успокоилась, пока всю Атлантику не усеяла обломками. Печаль, не терзай доброго сердца, оставь надежду доброму воображению. Пусть нарисует оно картину встречи и долгой счастливой жизни». Однако сделать это воображение бессильно. И хотя о гибели Поля прямо не говорится, из контекста романа ясен трагический исход событий.

Люси имела возможность убедиться в том, что «Судьба тверда, как камень, а Надежда — вымышленный кумир, слепой, бесстрастный, с душой из гранита». Однако к этому выводу героиня Ш. Бронте приходит не сразу.

В то время, когда Люси приняла решение уехать из Англии, она располагала лишь пятнадцатью фунтами, но ее сердце, «напоенное силами юности», несмотря на одиночество и сложность положения, «билось ровно и сильно». Отправляясь в свое первое далекое путешествие, Люси превратилась из наблюдателя жизни в ее участника. С неотвратимой неизбежностью перед ней вставали вопросы: «Какие у меня перспективы? Куда мне идти? Что мне делать?». Люси искала на них ответа.

Впервые в жизни оказывается она в Лондоне, таком многолюдном, но для нее чужом и пустынном. Вид на огромный город с высоты собора св. Павла рождает в ее душе ощущение свободы и восторга. У Люси появляется уверенность, что она может и должна идти только вперед, что она сможет найти свою дорогу в жизни. Это страстное желание найти свой путь, обрести и утвердить себя во враждебном ей мире поддерживает Люси в борьбе со всеми трудностями. На каждом шагу ей дают понять, что она бедна. Оказавшись в ресторане, Люси ощущает «неуверенность, беззащитность и приниженность». В гостинице ее поражает «прозорливость, с которой слуги и горничные распределяют между гостями удобства пропорционально их достоинству». Люси ясно видит, что каждый, с кем сталкивает ее жизнь, «производит мгновенный расчет» и оценивает ее «с точностью до одного пенса».

В пансионе мадам Бек Люси сталкивается с эгоизмом, наглостью и лживостью богатых воспитанниц. В этом процветающем учебном заведении, как она вскоре убеждается, характеры учениц формируют «под давлением законов рабства». Усилия школы и церкви направлены на то, чтобы вырастить детей «сильными телом, но слабыми духом». Их не столько обучают, сколько развлекают, стремясь сделать «здоровыми, веселыми, невежественными, бездумными и нелюбознательными».

Воплощением меркантилизма и лицемерия предстает перед нами владелица пансиона мадам Бек. Образ этой умной и вероломной, хитрой и бдительной, деловой и бездушной правительницы маленького школьного мирка, в котором, как в капле воды, отражены законы и установления большого и бесчеловечного мира, создан в лучших традициях критического реализма. Здесь ясно ощущается значение для Ш. Бронте великих сатириков Теккерея и Диккенса. Яркая портретная и психологическая характеристика мадам Бек, анализ побудительных причин ее поступков — свидетельство высокого уровня реалистического мастерства писательницы.

Внешняя мягкость мадам Бек скрывает внутреннюю жестокость. Взгляд ясных голубых глаз таит постоянную настороженность. Главной силой, побуждающей ее действовать, являются соображения выгоды. Использованные при описании мадам Бек сравнения говорят о многом она сравнивается с главой испанской инквизиции Игнасио Лайолой. Девиз мадам Бек — «наблюдение и слежка». Она без колебаний и каких бы то ни было угрызений совести производит ночные осмотры и обыски комнат, заглядывает в кошельки и карманы воспитательниц, снимает слепки с ключей от их чемоданов и рабочих шкатулок. В пансионе процветают интриги, заговоры и доносы, действует большой штат шпионов и соглядатаев. «Мадам была незаурядной женщиной. Пансион представлял слишком ограниченную сферу для проявления всех ее способностей, ей следовало бы править целым государством или руководить строптивой законодательной ассамблеей, она могла бы совместить должности премьер-министра и полицейского». За жалованье, выплачиваемое Люси, мадам Бек выжимает из нее втрое больше работы, чем это положено.

Однако не только корыстолюбивая мадам Бек, но и «порядочный» Бреттон руководствуется соображениями выгоды. Люси убеждается в том, что желание доктора жениться на Полине подогревается богатством де Бассомпьеров. «Встреть он Полину, столь же юную, нежную и прекрасную, но одну, пешком, в бедном платье, простой работницей или горничной, она не завоевала бы его сердце, не стала бы его кумиром». Да и сама «милая и нежная» Полина способна ценить лишь то, что связано с привычными для нее условиями жизни. Она не может скрыть удивления, узнав, что Люси Сноу — только простая учительница, вынужденная своим трудом зарабатывать себе на жизнь. «Несчастной» считает Люси и Джиневра Фэншо.

Теме становления личности принадлежит в романе «Городок» основное место. «Кто же вы, мисс Сноу?» — спрашивает Джиневра Фэншо, тщетно пытаясь понять свою наставницу. Этот вопрос приобретает в романе принципиальное значение. По каким критериям оценивают человека в буржуазном обществе? Как воспринимают окружающие Люси Сноу? Что они знают о ней? По существу, настоящую Люси Сноу не знает никто. Мадам Бек считает ее синим чулком, мисс Фэншо находит ее ироничной и резкой, мистер Хоум видит в ней только ограниченную и дотошную учительницу, доктор Бреттон легко отказывается от ее дружбы. Личные достоинства Люси не принимаются во внимание, они никого не интересуют, о человеке судят по его состоянию и положению в обществе. И только Поль Эманюель, эксцентричный, язвительный, искренний, понимает и видит Люси такой, какая она есть. Это понимание взаимно, и именно оно становится основой любви.

Люси обретает себя в труде и в любви Поля Эманюеля. Общность их стремлений, живая и деятельная доброта Поля помогают Люси найти «свой истинный дом», в котором она «определяется как личность».

У героини Ш. Бронте свое представление о любви. Люси не верит в любовь, «рожденную лишь красотой», не приемлет благополучия, лишенного духовной близости, ей дорога «Любовь, насмеявшаяся над быстрой и переменчивой Страстью», основанная на дружбе, «закаленная болью, сплавленная с чистой и прочной привязанностью, отчеканенная постоянством, подчинившаяся уму и его законам». Таким пониманием любви объясняется та отрицательная реакция, которую вызывает у Люси игра знаменитой актрисы, подчинившей все силы своего большого таланта изображению «разрушительной силы страсти» (в данном случае Ш. Бронте имеет в виду французскую актрису Рашель). Не менее критична Люси к творчеству живописцев, создающих портреты роскошных и праздных красавиц или же прославляющих мнимую идиллию буржуазного брака. В этом отношении о многом говорит сцена посещения Люси городской картинной галереи и ее суждения о серии полотен, озаглавленных художником «Жизнь женщины» и представляющих четыре этапа женской судьбы — девичество, замужество, материнство, вдовство. Описанные в данном эпизоде картины ассоциируются с циклами сатирических гравюр английского художника XVIII века У. Хогарта, среди которых особой популярностью и признанием у современников пользовался цикл из шести гравюр «Карьера потаскушки». «Как можно жить рядом с такими женщинами, — восклицает Люси, — лицемерными, унылыми, бесстрастными, безмозглыми ничтожествами».

Рационализм и благоразумие Люси Сноу в чем-то роднят ее с героями произведений английских писателей XVII–XVIII веков. Помимо уже упоминавшегося Христиана из «Пути паломника» Д. Беньяна, здесь следует назвать и знаменитую Памелу С. Ричардсона. Всех их сближает пуританская закваска. Однако героине Ш. Бронте чужд какой бы то ни было фанатизм и проявление нетерпимости ко взглядам и убеждениям окружающих ее людей. Люси критически относится к католицизму с его парадной роскошью обрядов и церемоний, которые она сравнивает с поклонением «золоченому глиняному идолу», но вместе с тем она любит католика Поля Эманюеля и соглашается стать его женой. Бдительно следящий за Люси католический священник Силас замечает, что она не делает особой разницы между течениями внутри протестантизма, а это, по его мнению, доказывает глубокое безразличие к вопросам веры, «ибо тот, кто терпим ко всему, ничему не привержен». По отношению к убежденной протестантке Люси такое суждение не является справедливым, и все же однажды она отправляется на исповедь к католическому священнику. Этот, казалось бы, совершенно неожиданный с ее стороны поступок объясняется в контексте романа крайней степенью отчаяния, до которого она доведена безысходным одиночеством.

В романе «Городок» жизнеутверждающие мотивы переплетаются с трагедийными. Судьба Люси Сноу глубоко драматична. Драматизм изображенных в романе жизненных ситуаций во многих случаях сближается с трагедией. Судьба несправедлива к Люси. Не случайно Человеческая Справедливость представляется героине Ш. Бронте «краснорожей каргой», бесцеремонно распоряжающейся судьбами людей, не замечающей страждущих, отказывающей в помощи бедным и слабым, но милостиво осыпающей своими подачками сильных, невежественных и дерзких. Люси понимает, что жизнь организована не по законам истинной человеческой справедливости. Ее собственная жизнь — цепь утрат. Погибает Поль, и кольцо одиночества, казалось бы, вновь должно сомкнуться вокруг Люси. Однако теперь этого уже не произойдет. Трагедия преодолевается. Люси Сноу стала другой. Завершающее роман описание бури предвещает не только гибель надежд Люси на счастье, но и продолжение жизни, отданной своему призванию и исполненной деятельного труда.

Сила воздействия романа «Городок» на читателя во многом определяется тоном повествования — доверительно-непосредственным, иронично-насмешливым, печально-горьким. Звучащее в романе авторское «я», сливающееся с голосом повествователя Люси Сноу, рождает ощущение особой достоверности. Героиня романа замечает, что ей дороги книги, «стиль и мысли которых отмечены ясно ощутимой печатью душевных черт автора».

Роман «Городок» относится к числу именно таких произведений. Знакомясь с историей Люси Сноу, мы слышим голос Шарлотты Бронте.

Н. Михальская