"Рецидивист (Тюремная пташка)" - читать интересную книгу автора (Воннегут Курт)

13

Я уж приготовился, сейчас вот серьезным, настороженным тоном, но со всей искренностью поприветствую его: «Быть не может, это ты, Леланд? Рад тебя видеть». Но до приветствий не дошло. Женщина с сумками, у которой оказался пронзительно громкий голос, как заорет: «Бог ты мой! Так вы Уолтер Ф. Старбек? Поверить невозможно!» И пытаться нечего воспроизвести, какой у нее акцент.

Думаю: сумасшедшая какая-то. Талдычит, как попугай, то, что от Клюза услышала, а что именно, ей без разницы. Вздумай он меня назвать Бампшес Кью Бангуистл, она бы, наверно, тут же принялась повторять: «Бог ты мой! Так вы Бампшес Кью Бангуистл? Поверить невозможно!»

А она сумки свои к моим ногам прислонила, точно я вовремя подвернувшаяся тумба. Шесть сумок у нее было, я их потом все до одной осмотрю, не торопясь. Сумки-то из самых дорогих магазинов — на одной «Анри Бендель» значится, на другой «Тиффани», а есть еще «Слоун», и «Бергдорф Гудмен», и универмаг «Блумингдейл», и «Аберкромби-Фитч». Между прочим, все эти магазины, кроме «Аберкромби-Фитч», который вскоре закрылся по причине банкротства, принадлежат корпорации РАМДЖЕК. А в сумках все больше тряпки всякие лежат, из мусорных баков вытащены. Что у этой женщины было поценнее, она прятала в своих баскетбольных кедах.

Пытаюсь не обращать на нее внимания. Хоть она и обложила меня со всех сторон своими сумками, я только на Леланда Клюза смотрю, не отрываюсь.

— Неплохо выглядишь.

— Чувствую себя тоже неплохо. Как и Сара, спешу тебя порадовать.

— Приятно слышать. Чудная она девочка. — Хотя Сара, понятно, никакая уже не девочка.

Клюз сообщает: она все так же, как прежде, сиделка по вызовам, но не на полный день.

— Ну, и хорошо, — говорю.

А тут, к моему ужасу, словно бы летучая мышь, у которой голова закружилась, слетает с карниза над нами и плюх прямо мне на руку. Это женщина с сумками схватйла меня за запястье своими перемазанными пальцами.

— Жена твоя? — спрашивает Клюз.

— Жена?! — Я ушам своим не поверил. Значит, настолько низко я, по его мнению, пал, что вот эту кошмарную бабу можно принять за мою жену. — Да я ее в жизни не видел.

— Ой, Уолтер, — запричитала она, — разве позволительно такое говорить, а, Уолтер?

Высвободил я руку из ее когтей, но только повернулся к Леланду, она снова мне в запястье вцепилась.

— Считай, что ее тут нет, — говорю. — Психованная, пристала вот. Мы с нею вообще не знакомы. Еще не хватало, чтобы она нам встречу испортила, которая так много для меня значит.

— Ой, Уолтер, — не отстает она, — что это с тобой, а, Уолтер? Не тот ты Уолтер Ф.Старбек, которого я знала!

— Правильно, — говорю, — потому как не знала ты никакого Уолтера Ф.Старбека, а вот этот человек его очень хорошо знал. И к Леланду обращаюсь: — Ну, слыхал, конечно, что я тоже свое отсидел?

— Слыхал, — говорит. — Мы с Сарой так тебя жалели.

— Меня только вчера утром выпустили.

— Первые дни тебе нелегко придется. Хорошо бы кто-нибудь тебя сейчас поопекал.

— Я тебя очень буду опекать, Уолтер, — говорит женщина с сумками. Да так ко мне и прильнула, я чуть не задохнулся от запахов ее расчудесных и от жуткой вони у нее изо рта. Потом я выяснил, вонь эта не только из-за гнилых зубов была, а из-за арахисового масла, которое в них застревало. Она уже много лет одними бутербродами с арахисовым маслом питалась.

— С чего это тебе вздумалось первого встречного под опеку брать? — осведомляюсь.

— Перестань, Уолтер, я для тебя такое сделаю, не поверишь.

— Вот что, Леланд, — говорю, — я теперь на своей шкуре узнал, каково оно, срок отбывать, и, черт, если о чем в жизни жалею, так больше всего о том, что сидел ты по моей вине.

— Знаешь, — отвечает, — мы с Сарой много говорили, как нам лучше всего выразить, что мы по отношению к тебе чувствуем.

— Да уж понятно.

— И решили, надо вот такие слова сказать: «Спасибо тебе, Уолтер, большое спасибо. Когда я сел, для нас с Сарой самая лучшая пора в жизни началась». Никаких шуток. Чистая правда, клянусь честью.

Я изумился:

— Быть такого не может!

— Жить, — объясняет мне Клюз, — нужно так, чтобы все время испытанию подвергаться. А если бы моя жизнь шла себе, как прежде, так бы и на небо отправился, ни с одной трудностью не столкнувшись посерьезнее, чем блины печь. И сказал бы мне Святой Петр: «Ты ведь и не жил вовсе, мой милый. Поди разбери, что ты собой представляешь».

— Понятно.

— У нас с Сарой не просто любовь, а такая, которая выдержала самые жестокие испытания.

— Очень хорошо ты сказал, — говорю.

— Так бы мы были рады, если ты сам в этом убедишься. Может, заглянешь к нам как-нибудь, поужинаем вместе?

— Да я что, я конечно…

— Ты где остановился? — спрашивает.

— В отеле «Арапахо».

— Думал, его уж снесли сто лет назад.

— Нет, стоит еще.

— Посидим, значит, вместе.

— С удовольствием приду.

— Увидишь, — говорит, — в материальном смысле у нас ничего нет, а нам и не нужно ничего, в материальномто смысле.

— Разумеется, вы ведь интеллигентные люди.

— Хотя ты не сомневайся, — поправился он, — накормим тебя вкусно. Сара замечательно готовит, не позабыл еще?

— Как позабыть!

И здесь женщина с сумками предъявила веское доказательство, что ей достаточно про нас известно.

— Вы ведь про Сару Уайет говорите, правильно? Повисла тишина, хотя грохот гигантского города не смолкал ни на секунду. Ведь ни Леланд, ни я не упоминали девичьей фамилии Сары.

Я путался в неясных предположениях, пока не спросил ее напрямик:

— А откуда вам известно, что она Уайет?

Улыбнулась она этак хитровато, кокетливо:

— Думает, я не догадалась, что он всю дорогу тайком от меня к ней бегает.

После такого сообщения уже незачем было ломать голову, кто она такая. Я с ней спал, когда был на старшем курсе в Гарварде, по-прежнему вывозя свою весталку Сару Уайет на разные вечеринки, концерты и футбольные матчи.

Передо мной была одна из четырех женщин, которых я в своей жизни любил. Передо мной была первая женщина, с которой я испытал что-то напоминающее настоящий эротический опыт.

Передо мной была Мэри Кэтлин 0'Луни, вернее, то, что от нее осталось!