"Королевское правосудие" - читать интересную книгу автора (Куртц Кэтрин)

Глава 3

Напряжение, вызванное возвращением Джеаны, задало тон остатку всего дня. А особенность наступающего вечера никак не могла улучшить настроение Келсона. Нервничая по поводу предстоящего поздно вечером ритуала, он не мог позволить себе даже нескольких часов отдыха в одиночестве, несмотря на то, что одых был ему крайне нужен; ведь, несмотря на то, что Джеана отказалась от ужина при дворе, он посчитал себя обязанным поужинать с ней в более узком кругу. Желая, чтобы ужин прошел на нейтральной территории, он попросил Найджела и Мероду выступить в роли хозяев и распорядился, чтобы ужин подали в их покои. Тем самым он заодно не давал Найджелу слишком задумываться над тем, что должно было произойти поздним вечером. Поскольку он не мог присутствовать на ужине в главном зале, свою роль главы стола он передал Моргану и риченде; частично он сделал это из чувства мести, ведь Морган был в значительной мере сам виноват в таком отношении к королю со стороны Джеаны. С оставшимися приготовлениями вполне могли справиться и Дункан с Дугалом.

Итак, вечером он, вместе с матерью Найджелом и Меродой, сидел за столом в дядиной столовой изо всех сил старался поддерживать светский разговор, несмотря на то, что ему ужасно хотелось уйти куда-нибудь. В столовй было душно – а, может, это просто казалось Келсону, – и он нервно теребил кольцо, оставшееся после Сиданы, пока его мать болтала на давно надоевшие темы. Все ее разговоры так или иначе сводились к ее страху перед Дерини и ее ненависти к ним.

– Так что, когда новости дошли до обители Святого Джайлса, – продолжала Джеана, – я еле поверила своим ушам. Привечать при дворе Моргана опасно само по себе, а уж принять ко двору его жену, первый муж которой оказался изменником, и, похоже, был еще и Дерини…

– Мама, Брэн Корис не был Дерини, – раздраженно сказал Келсон, внезапно обеспокоившись направлением, которое мог принять разговор.

– Но говорят, что он стоял рядом с Венцитом Торентским в магическом круге…

– А рядом со мной стоял епископ Арилан. И что, он стал от этого Дерини – смело возразил Келсон.

– Епископ Арилан? Конечно нет! Но…

– Конечно, не стал. – Эти слова, строго говоря, не были ложью, но их было вполне достаточно, чтобы отвести подозрения, которые могли бы возникнуть у Джеаны в отношении Арилана. – Я попросил, чтобы он и отец Дункан и… Морган присутствовали при поединке, потому что по правилам при поединке должны присутствовать четверо с каждой стороны. Поединок же должен был сосотояться между Венцитом и мной. Мы выбрали тех, кого хотели видеть рядом, чтобы их присутствие придало нам отваги, но, если бы дело дошло до магии, то только я и Венцит могли бы использовать свои магические силы.

– И кто же установил такие правила? – вызывающе спросила Джеана. – Эти неизвестные на белых лошадях? Я слышала о них, Келсон. Кто это был? Это были Дерини, так ведь?

Келсон опустил глаза. – Я не могу говорить о них.

– Значит, это были Дерини, – прошептала она. Она обратила свое сморщенное лицо, полное отчаяния, к брату своего покойного мужа. – Найджел, ты был там. Что ты видел? Кто они? Неужели их так много, что они могут спокойно быть среди нас, оставаясь неузнанными?

Конечно же, Найджел, не будучи посвящен в тайны Совета Камбера, знал обо всем этом немногим больше, чем Джеана, он знал только, что Совет вмешался в происходившее. Но его невнятного ответа оказалось достаточно, чтобы Джеана вновь вернулась к старой, излюбленной ею теме о Моргане, принадлежность которого к Дерини ни для кого не была тайной. Когда она вновь завела разговор о своих старых страхах, Келсон подумал, что очень хорошо, что она еще не знает о прекрасной команде единомышленников-Дерини, собравшейся при дворе.

Она пока еще не задумывалась о Риченде, хотя была очень близка к тому, чтобы догадаться. И, само собой, у не было и тени сомнения в отношении Арилана. Если она узнает, что кому-то из Дерини удалось, оставшись нераскрытым, стать священником и даже подняться до сана епископа, это потрясет ее; ведь такая задача по плечу только самому дьяволу, старающемуся уничтожить Церковь изнутри. Дункан тоже прошел схожий путь, но мало кто, помимо нескольких епископов, знали, что он – Дерини, и винили во всем его родственника-Дерини, Моргана.

Отдельным вопросом был Дугал. За исключением нескольких придворных, которым Келсон доверял полностью – Моргана, Риченды, Дункана и самого Дугала – только Найджел и Арилан знали, что он – Дерини; еще меньше людей знали, что Дугал – сын Дункана: ни Найджел, ни Арилан об этом не знали. Совет Камбера, скорее всего, тоже знал; по меньшей мере, то, что знал Арилан – и не известные им способности Дугала, несомненно, беспокоили их, так же как и способности Моргана и Дункана; но, помимо них, по мнению Келсона, вряд ли кто-то хотя бы догадывался о Дугале.

Келсон сделал большой глоток светлого эля с ореховым привкусом, выставленного Найджелом к ужину – вино могло повлиять на его магическую силу, которая понадобится ему во время предстоящего ритуала – и, пробурчав что-то в ответ на продолжавшийся монолог матери, придержал кубок у рта, чтобы спрятать улыбку.

То, что Дугал оказался Дерини, да еще и сыном Дункана, продолжало греть ему сердце. Это открытие смогла слегка сгладить ужас, охвативший его после убийства Сиданы, случившегося в канун Крещения, всего лишь несколько месяцев назад. Не обращая внимания на занудливое брюзжание матери, он погрузился в воспоминания – и упивался даже тем налетом печали, который остался после того как он узнал о радостных известиях.

Он сидел, сгорбившись, в ванне, установленной перед камином в его спальне, надеясь, что теплая вода избавит его от ужасного холода, сковавшего его душу. Он давно смыл кровь Сиданы со своих рук, но продолжал тупо тереть себя, как будто долгое мытье могло смыть ее кровь не только с его тела, но и с его души.

Как в тумане, он заметил, что в комнате появились посторонние – Морган, Дункан и Дугал – и почувствовал их сочувствие, дошедшее до него в виде теплого, успокаивающего прикосновения к его разуму, целью которого было лишь одно: унять его боль; но в душе его было слишком много боли, чувства вины и гнева, чтобы он мог позволить им разделить ее. Он так и не смог понять, полюбил он Сидану или нет, но, так или иначе, именно оноказался виновным в ее смерти, несмотря на то, что кинжал, нанесший смертельный удар, был в руке другого.

Она была под его защитой, а он не смог спасти ее. Руки его продолжали двигаться, а под водой, как укор, сверкало ее обручальное кольцо. Он одел его себе на мизинец, когда сидел на забрызганном кровью алтаре, ненадолго ставшем свидетелем их мимолетного брака, и держал в руках ее безжизненное тело.

– Государь, я думаю, что вы уже достаточно насиделись там, – спокойно сказал Морган, внезапно выйдя на свет из-за спины Келсона с большим мохнатым полотенцем. – Вытирайтесь, а Дункан тем временем приготовит Вам теплый поссет [Горячий напиток из молока, сахара и пряностей, створоженный вином] чтобы Вы могли поспать.

Когда он подчинился и, тупо стоя посреди комнаты, позволил Моргану завернуть себя в полотенце, до него начали доходить звуки комнаты: потрескивание огня, позвякивание металла о посуду, доносившееся от маленького столика, где Дункан что-то делал при свете свечи, его собственное неровное дыхание. Утопая в пушистом келдишском ковре, он подошел к глубокому и удобному креслу возле очага. Когда он устроился в кресле, Дункан сунул ему в руку теплую чашку и сел на табурет, стоявший рядом с креслом; Дугал тоже сел, поставив свой табурет рядом с Келсоном. Морган остался стоять спиной к огню, положив руку на резную каминную доску; его золотистые волосы, подсвеченные сзади пламенем камина, казались золотым нимбом вокруг его головы.

– Выпейте то, что Дункан дал Вам, – ласково сказал его наставник, слегка подталкивая его руку ко рту. – Это поможет Вам унять Вашу боль.

Он заметил как остальные обмениваются многозначительными взглядами, но не чувствовал ничего, кроме беспокойства за него – так что причин для тревоги не было – и осушил чашку. В поссете чувствовалось крепкое вино и он был чуточку слишком горячим. Только когда Келсон отдал опустевшую чашку, он почувствовал слабый привкус чего-то, что Дункан уже давал ему раньше – какого-то успокоительного. Дугал, нервно поглядывая на отставившего пустую чашку Дункана, кашлянул, а Морган переплел пальцы рук.

– Дугал и Дункан хотят кое о чем Вам рассказать, – тихо сказал Морган, серые глаза которого потемнели от разделяемой печали. – Жаль, что Вы не узнали об этом при более благоприятных обстоятельствах, но, быть может, эти новости смогут смягчить вашу скорбь. Надеюсь, что эти новости Вас не рассторят.

Несмотря на переполнявшую его скорбь, Келсон заинтересованно посглядел на Дункана, положившего руку на плечо Дугала. Успокоительное уже дало о себе знать: Келсон с трудом сосредоточивал свой взгляд, но разум его еще оставался ясным, и он был уверен, что будет в силах воспринимать происходящее еще несколько минут.

– Этим утром, перед тем как отправиться в собор, мы с Дугалом сделали удивительное открытие, – переглянувшись с Дугалом, сказал улыбающийся Дункан. – И случилось это бладгодаря застежке его плаща. Вы, помнится, не раз говорили, что она Вам нравится.

Только сейчас Келсон заметил, что несмотря на то, что Дугал сменил свою клетчатые одежды жителя Приграничья на черное траурное платье, на нем, тем не менее, красовалась украшенная головой льва застежка для плаща, которая, по его словам, когда-то принадлежала его матери.

– И что там с этой застежкой? – спросил он, снова оборачиваясь к Дункану.

Дункан и Дугал одновременно улыбнулись. – Ну, это же эмблема МакЛейнов – видите, у льва закрыты глаза – это спящий лев МакЛейнов. Эту застежку сделал мой отец специально для меня. А я подарил ее своей жене в свою первую брачную ночь.

– Вашей жене?… – пробормотал изумленный Келсон.

– Матери Дугала, как выяснилось, – счастливым голосом сказал Дункан. – Понимаете, Дугал – мой сын.

Келсон плохо помнил, что происходило в тот вечер потом, но пришедшее затем осознание этой новости подарило ему радость, которая действительно смогла смягчить шок от смерти Сиданы. Но стоило ему вспомнить о печальных днях перед похоронами, самих похоронах и его походах к простой могиле в склепе, в котором покоились все остальные короли и королевы Гвинедда, как имя Сиданы в устах его матери вернуло его от воспоминаний к реальности.

– …не можешь вечно печалиться по этой Сидане – сказала она. – Ты ведь даже не знал толком эту девочку. Ты должен найти себе новую невесту. Для этого я и вернулась из монастыря: помочь тебе найти невесту. Подходящая неветса поможет тебе избавиться от наложенного на тебя проклятья.

– Господи, чем же Вас не устроила невеста, которую я выбрал? – раздраженно спросил Келсон, стукнув кубком по столу. – Мама, даже по вашим стандартам, Сидана была «подходящей» по всем статьям: принцесса из благородного семейства, союз с которой мог привести к длительному миру, молодая и красивая, и, я уверен, способная произвести на свет здоровых наследников. Кроме того, она не была Дерини и даже не сочувствовала Дерини. И ее собственный брат убил ее острым недеринийским ножом!

– Вы же знаете, что я имела в иду не это… – начала Джеана.

– Мама, не учите меня, что такое «подходящая» невеста, – перебил ее Келсон. – Я был готов выполнить свой долг, чтобы обеспечить преемственность на троне, и выбрал невесту «подходящую» по всем статьям. И Вам должно быть понятно, что я отнюдь не горю желанием снова окунуться в супружескую жизнь, тем более так скоро после смерти прежней невесты!

Джеана покачала головой, губы ее сжались в тонкую линию. – Конечно не сейчас, Келсон. Но вскоре…

– Не очень скоро, матушка. Еслы Вы забыли, то напоминаю Вам, что этим летом меня ожидает война – это лишь небольшая часть того, что досталось мне в наследство после моего краткого брака. Кроме того, ее семья обвиняет меня в ее смерти, как и в смерти Лльювелла, как будто их мятеж, поднятый в Меаре не зашел слишком далеко. Помимо того, что они требуют независимости Меары, они хотят еще и кровной мести, несмотря на то, что Сидану убил Лльювелл, а не я, а он сам был казнен за убийство, а вовсе не потому, что я жаждал его крови.

– Рано или поздно тебе все равно пришлось бы покончить с ним, – ледяным тоном сказала Джеана. – Пока он был жив, он был угрозой для тебя. И рассуждать о нем…

– Мама…

Сердито выдохнув и громыхнув тяжелым стулом по каменному полу, Келсон резко встал и поглядел на Найджела и Мероду, которые за время его перепалки с матерью не промолвили ни слова.

– К счастью, вопрос о том, как мне пришлось бы поступить с Лльювеллом, так и остался академическим, – терпеливо сказал Келсон, взглядом показывая Найджелу, что им пора идти. – Я не желаю больше обсуждать этот вопрос сейчас. Завтра утром командующие моей северной армией отбывают в Кассан, и мы с Найджелом должны многое обсудить, прежде чем они уедут. Дядя, пожалйста, извинитесь за нас перед дамами. Нам надо многое сделать, прежде чем мы отправимся спать.

Кодга Найджел поднялся, Келсон был изумлен его хладнокровием. Он знал, что Найджел безоговорочно доверяет ему и его друзьям-Дерини, а они – ему, но Найджел все равно должен был испытывать некоторое беспокойство по поводу предстоящей им «работы», хотя бы потому, что работать будут над ним, а он не знал, что именно с ним будут делать. Тем не менее, его поведение говорило о том, что всего лишь следует своим обязанностям: он просто накинул свой плащ на плечи и посоветовал Мероде не ждать его.

– Дорогая, ты же знаешь какими долгими могут оказаться совещания у Келсона, – сказал он. – Мы можем просидеть полночи, а тебе и маленькому нужен отдых.

Мерода улыбнулась и положила руку на свой выпирающий живот, глядя на мужа, направившегося следом за Келсоном к выходу. Когда за ними закрылась дверь, она задумчиво посмотрела на Джеану. Джеана выглядела немного растерянной, как будто пыталась понять, как это Келсону удалось ускользнуть от нее.

– Пока тебя здесь не было, он здорово вырос, правда? – спросила Мерода.

Джеана опустила глаза. – Я еле узнала его, – прошептала она. – Он такой солидный и воинственный… и взрослый.

– Дети растут, – ласково сказала Мерода. – Я поняла это, глядя на Коналла. А осенью и Рори станет совершеннолетним – хотя у четырнадцатилетних еще есть немного времени, чтобы побыть мальчишками.

– У моего ребенка этого времени не было, – пробормотала Джеана.

– Не было. Но к тому времени, когда Келсону исполнилось четырнадцать, он уже стал королем. А для того, чтобы Рори оказался в такой же ситуации, должна случиться настоящая катастрофа. Нет, Рори еще какое-то время побудет моим маленьким мальчиком, как и Пэйн. А скоро появится еще один малышю Я очень надеюсь, что в этот раз будет девочка.

Джеана поморщилась. – Девочка, которая рано или поздно станет пешкой в династических играх?

– Девочка, которая, если на то будет воля Господа, выйдет замуж по зову сердца, – ответила Мерода. – У нее есть три старших брата, которые продолжат династию, и я не вижу причин заставлять ее выходить замуж против ее воли. А, может быть, она решит посвятить себя Церкви. Думаю, что тебя бы это порадовало.

Джеана, водя кончиком пальца по маленькой лужице эля на столе перед ней, горько усмехнулась. – Если бы у меня был выбор, я бы выбрала Церковь. Это не дало бы распространиться той заразе, которую я ношу в себе, – пробормотала она.

– А что было бы в этом случае с Келсоном? – возразила Мерода. – Не говоря уж о том, что он не был бы Келсоном, если бы у него была другая мать, разве он смог бы выстоять против Кариссы, не обладая силой, унаследованной от тебя?

– Он мог бы погибнуть, – признала Джеана. – Но, по меньшей мере, он был бы человеком, а душа его не была бы запятнана проклятьем принадлежности к Дерини, на которое я обрекла его, вынашивая.

Покачав гловой, Мерода тяжело встала из-за стола. – Ты что, никак не можешь смириться с этим? Джеана, ты – Дерини. Ты ничего не можешь поделать с этим. А, может быть, это вовсе и не проклятье. Я уверена, что в этом должно быть и что-то хорошее.

– Боюсь, ты слишком много слушала моего сына, – печально сказала Джеана. – Нет, Мерода, это – действительно проклятье. Это – язва, гноящаяся во мне… и при дворе моего сына. И не будет мне покоя, пока я не найду способа, чтобы очистить от этого себя и своего сына.

Тем временем, в другой части замка шло очищение, которое не имело ничего общего с тем, что имела в виду Джеана, и проводил его человек, в котором сидела та самая «зараза», которой так опасалась Джеана. Бормоча ритуальные слова очищения, епископ Дункан МакЛейн медленно обходил примыкавшую к его кабинету крошечную часовню святого Камбера, обрызгивая ее стены святой водой. В воздухе чувствовался запах ладана. Дугал, стоявший в проходе, ведущем к кабинету, с почтением наблюдая за действиями отца, произносил требуемые ответы. Каждение и окропление часовни были последними действиями, которые не только очищали помещение, которое и без того было освящено своим предназначением, но и помогали участникам ритуала сосредоточиться.

– Asperges me, Domine, hyssopo, et mundabor: lavabis me, et super nivem dealbabor.

– Amen.

– Pax huic domui.

– El omnibus habitantibus in ea.

Мир этому дому…

И всем, живщим в нем…

Когда они закончили и Дункан отложил в сторону свои священнические принадлежности, отец и сын вернулись в кабинет, задернув при этом портьеру, которая обычно закрывала дверь в часовню. Дугал на мгновение задержался, благоговейно глядя на портьеру, пока Дункан усаживался за круглым столом перед камином в своем кабинете. Единственным источником света в комнате, не считая камина, была свеча, горевшая посреди стола. Через мгновение Дугал сел рядом с отцом, продолжая время от времени поглядывать на дверь, закрытую теперь портьерой.

– В часовне все еще остались следы силы, правда? – сказал Дункан в ответ на изумленный взгляд Дугала. – Неудивительно, что ты заметил это. Похоже, там до сих пор ощущается влияние святого Камбера. А если бы ты чувствовал то, что чувствуем мы с Алариком, то разница между этой часовней и всеми прочими стала бы для тебя более, чем очевидной. Наш добрый деринийский святой может быть очень сильным заступником.

Дугал поежился. – Ты… думаешь, он действительно вмешивается в земные дела? И другие святые тоже?

– Ну, насчет этого трудно сказать точно, – ответил Дункан. – Мы с Алариком знаем, что кое-что из того, что мы после коронации Келсона приписали святому Камберу, было сделано… – он опустил свой взгляд. – Кое-кем еще, – закончил он. – Прости, но я не могу рассказывать об этом даже тебе. Это был один из бывших членов Совета Камбера, и нас попросили никогда не упоминать его имени.

– Я не собираюсь любопытствовать сверх меры, – возразил Дугал.

Дункан улыбнулся. – Я это знаю, сынок. Так или иначе, кое-что из того, что мы приписываем святому Камберу, не мог сделать никто из тех, о ком мы знаем, так что, может быть, он действительно вмешивается в происходящее. Каждый раз, когда я оказываюсь в этой часовне, я начинаю верить, что он действительно участвует в том, что происходит.

Дугал опять посмотрел на портьеру и перевел взгляд на Дункана. – Келсон сказал мне, что именно здесь вы с Морганом провели ритуал, наделивший его силой. В этом причина того, что Найджелом мы займемся здесь?

– Отчасти, – согласился Дункан. – Но мы хотим обратиться за особым покровительством Камбера, ведь двести лет назад именно он наделил магией всех Халдейнов. А до тех пор, пока не восстановлено его доброе имя – а я верю, что однажды это произойдет – эта часовня – единственное место в Гвинедде, посвященное ему.

– А-а, – Дугал на мгновение задумался. – А… отец Келсона свою силу получил тоже здесь?

– Не думаю. Этим занимался Аларик, а не я, и это было еще до того, как родился Келсон. Аларик тогда был даже моложе тебя. Насколько я понимаю…

Стук в дверь прервал его рассказ, и Дункан поднялся, чтобы встретить Моргана и Риченду.

– Если бы Келсон не был моим королем, я бы дал ему в ухо за то, что он заставил меня заменять его за столом, – сказал Морган, когда он и Риченда сбросили свои плащи, согревшись в теплой комнате. – Если бы вы знали, как это скучно – изображать из себя веливеликодушного хозяина, зная при этом. что вы с Дугалом уже здесь и вовсю готовитесь! А почему здесь так жарко?

– Потому, – сказала Риченда, расстегивая ворот туники. – что окна закрыты, а ты замерз. – Она посмотрела на Дункана. – Мне кажется, что в часовне будет еще жарче, потому что мы нагреем ее своими телами. Там есть хоть какая-нибудь вентиляция?

Дункан улыбнулся и покачал головой, подставляя ей стул.

– Боюсь, что очень слабая. Придется потерпеть.

Новый стук в дверь возвестил о прибытии Арилана, что немедленно придало собранию более формальный характер. Проходя мимо собравшихся, чтобы оценить приготовления, имевшие место в часовне, он полунеодобрительно посмотрел на Дугала и подозвал Дункана.

Когда оба епископа вернулись к ожидавшим их за столом, Арилан, само собой, принял на себя роль старшего и, усевшись, жестом приказал остальным сесть. Похоже, он не заметил, что Мроган и риченда уселись по обе стороны от него, чтобы оградить его от слишком тесного контакта с Дунканом или Дугалом. Попозже у Арилана не будет времени, чтобы понять, что именно связывает отца и сына, но пока что надо было не дать ему даже задуматься об этом.

– Само собой разумеется, что когда мы начнем, ведущая роль будет принадлежать Келсону, – спокойно сказал Арилан. – А пока он и наш… м-м-м… объект действий не появились, я полагаю, что нам не помешало бы помедитировать. Многое может оказаться в новинку для Дугала, и потому я предлагаю всем нам, сидя за столом, взяться за руки, прежде чем мы начнем концентрировать наши силы. Физический контакт поможет уравновесить разницу в опыте.

В его голосе звучала нотка снисхождения, но даже Дугал понял, что Арилан желает только добра. Они без колебаний сомкнули руки и, пристально глядя на свет свечи, погрузились в транс; дыхание их замедлилось, глаза закрылись, и в конце концов даже Дугал, расслабившись, провалился в тихо колеблющееся ничто, спокойный, но готовый к встрече короля и его родственника…

Тем временем король привел предполагаемый объект работы в темную комнату, которуе он занимал, когда был принцем. Теперь это были покои Дугала. Дверь была не заперта, но даже если бы она и была закрыта, это не смогло бы остановить кого-либо из Дерини, прошедшего через любое обучение владению своими силами.

Заведя Найджела в темную комнату и закрыв за ним дверь, Келсон замер на мгновение, чтобы создать маленький огонек. Шарик, светящийся слабым пурпурным светом в ладони Келсона, осветил сжавшего зубы Найджела, который, избавившись от необходимости выказывать понимание происходящего, теперь не скрывал своего испуга. Забеспокоившийся Келсон, отодвинув Найджела подальше от двери, остановился перед потухшим камином и, стараясь выглядеть спокойным, повернулся к своему дяде.

– Может, Вы хотите отказаться? Впрочем, даже если так, я уже не могу позволить Вам это.

Найджел ухмыльнулся. – Келсон, я вешу как полтора таких как ты. Что ты сможешь сделать? Оглушить меня и отнести в… кстати, куда мы направляемся?

– Увидите, – ответил Келсон. – Надеюсь, Вы понимаете, что я не собираюсь использовать физическую силу вообще.

– Я и не думал, что Вы собираетесь это сделать, – Найджел тяжело вздохнул. – Честно говоря, я и вправду нервничаю. Но ведь это тебя не остановит, правда?

Келсон подошел на шаг и покачал головой. – Конечно, нет. Но если хотите, я могу немного помочь Вам на какое-то время справиться с нервами.

– Тогда сделай это, – прошептал Найджел. – Но я хочу полностью придти в себя до того, как наступит время для… прочего.

– Можете быть уверены, – сказал Келсон, поднял правую руку и, пристально глядя в глаза Найджелу, коснулся его лба. – Закройте глаза, и глубоко вдохните…

Слегка вздрогнув, Найджел повиновался.

– Теперь задержите дыхание, досчитайте про себя до пяти и выдохните. Почувствуйте, вместе с как с выдохом из ваших легких уходят испуг и напряжение. Если этого недостаточно, вдохните еще раз. – Найджел снова сделал глубокий вдох, и Келсон опустил руку. – А теперь выдохните и посмотрите на меня.

Найджел шумно выдохнул, веки его затрепетали и он моргнул.

– Так лучше? – спросил Келсон.

Найджел изумлено кивнул.

– Слегка кружится голова, как будто я выпил стакан крепкого вина на пустой желудок.

– Это пройдет, – сказал Келсон, поворачиваясь и отсчитывая несколько шагов влево от камина. – Теперь я хочу показать Вам кое-что, чему я научился у Моргана. После сегодняшней ночи Вы тоже сможете это. Вы следите за тем, что я делаю?

– Да.

Он чувствовал присутствие Найджела, стоявшего за его правым плечом, причем куда увереннее, чем прежде, и понял, что вновь обретенное самообладнание его дяди пришло не только от того, что Келсон сделал, но и от его собственного характера. Это приободрило его, поскольку Келсон сам побаивался того, что им предстояло, хоть и по другой причине.

Подняв повыше левую руку, в которой все еще горел огненный шар, плавным движением указательного пальца правой руки Келсон начертал в воздухе какой-то сложный узор. Физические действия сопровождались определенными ментальными усилиями, но о них Найджел узнает после завершения намеченного на этот вечер.

– Я… Не уверен, что я смог уследить, – прошептал Найджел и ахнул, когда кусок стены отодвинулся, открыв темный лестничный пролет.

Келсон улыбнулся и шагнул в проем, поворачиваясь, чтобы позвать Найджела следом за собой.

– Не беспокойтесь. Когда будет нужно, Вы вспомните. Многие из способностей Халдейнов работают таким же образом. – с этими словами он пошел по сумрачной лестнице, и Найджелу пришлось поторопиться,чтобы успеть следом за ним.

– На самом деле, – продолжил Келсон, – сегодня вечером я хочу попробовать передать Вам кое-какие свои способности, несмотря на то, что наша основная задача – наделить Вас потенциалом для их восприятия. Часть из них я сам обрел, когда мой отец был еще жив, так что я не думаю. что с этим возникнут какие-нибудь проблемы. А теперь нам лучше вести себя потише. Мы сейчас будем проходить мимо жилых помещений дворца и мне не хотелось бы, чтобы кто-то подумал, что он слышит призраков.

Услышав это, Найджел хмыкнул, но остаток пути, освещаемого только красноватым огоньком в руке Келсона, они, тем не менее, проделали в полной тишине, пока, наконец, не уперлись в глухую стену. Келсон быстро погасил огонек в своей руке и долго глядел через потайной глазок, расположенный как раз на уровне его глаз. Затем кусок стены сдвинулся и открыл перед ними проход в освещенный звездами двор.

Стоило им выйти наружу, как проход беззвучно закрылся. Впереди темнел на фоне вечернего неба силуэт церкви святой Хилари, и темнота вокруг освещалась лишь светом звезд, отражавшимся в темных окнах. Келсон, быстро проводя Найджела через двор, почти не таился. Но только когда они поднялись по лестнице, ведущей к двери в западной стене двора, Найджел понял почему.

– Все в порядке, Сир, – сказал Шон, лорд Дерри, выходя из тени колонны и небрежно приветствуя прибывших. – Остальные уже внутри.

Келсон кивнул. – Охрана во дворе надежная?

– Приграничники лорда Дугала, Сир, – в темноте сверкнула усмешка Дерри. – Они получили очень точные приказы.

– Спасибо. Я уверен, что приказы были точны. – Более не торопясь, он провел Найджела через заднюю дверь в притвор церкви Внутреннее убранство церкви святой Хилари мало изменилось с того времени, когда Келсон попал сюда в ночь накануне своей коронации, только в тот раз силы передавались ему, а Морган сопровождал его. Пожалуй, с того времени в церкви прибавилось огней. По обе стороны от алтаря, там, где в крупных соборах находится трансепт, перед изображениями Богородицы и покровительницы церкви, святой Хилари, сапфирно-пурпурным огнем светились ряды свечей. В самом алтаре, перед дарохранительницей, где покоились святые дары, как и положено, горела лампада. В церкви не ощущалось ни малейшего движения, кроме застекленного огня лампады, но на Келсона вдруг нахлынула волна дурных предчувствий – и. как Келсон внезапно понял, не только его собственных, но и Найджела.

Пришло время привести все в порядок и продолжать то, что должно было быть сделано. Тянуть дальше означало сделать все еще более трудным для них обоих.

– Прежде чем мы присоединимся к остальным, нам надо немного помолиться, – негромко сказал Келсон, решительно ведя Найджела по боковому проходу к переднему ряду скамеек, рядом с которым дядя и племянник, стоя бок о бок, опустились на колени.

Когда Келсон закончил молиться и подготовил себя ко встрече с остальными, он вошел в транс и освободил разум Найджела от слабого контроля, под которым тот находился. Как только он поднял голову, Найджел, вздрогнув, посмотрел на него.

– Я хочу на несколько минут оставить Вас одного, – сказал Келсон. – Когда Вы будете готовы, приходите к нам, в кабинет Дункана. Когда Вы подойдете к двери, мы узнаем об этом.

Найджел сглотнул и выдавил слабую улыбку. – Вы разрешаете мне уйти, не так ли?

Келсон кивнул.

– Вы уверены, что я приду?

– Практически уверен.